CC BY
230
УДК 070 Н. С. Цветова
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2012. Вып. 1
ДИСКУРС ИСКУССТВА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКЕ
Медийная продукция, представляющая современной массовой аудитории дискурс искусства, создается журналистами, обслуживающими сферу досуга. Такая ситуация сложилась и была принята профессиональным журналистским сообществом как прагматически оправданная уже в прошлом веке, отправной точкой для ее формирования стало едва проклюнувшееся к середине столетия осознание возможности пока не противопоставления, только разделения журналистики общественно-политической и досуговой. С наибольшей очевидностью формирующие эту возможность тенденции проявлялись в ведущих научно-популярных изданиях, таких как, например, «ежемесячник для семейного чтения» «Нива», нацеленный на удовлетворение максимально разнообразных досуговых потребностей. Чтобы в этом убедиться, достаточно проанализировать содержание хотя бы одного номера «Нивы» (выборка случайная), который отчетливо распадался на две части. Первая часть выполняла просветительскую функцию. Вторая — культурно-формирующую. Так, только в одном девятом номере за 1966 г. [1] после значительного по объему блока научно-популярных статей модницам предлагалась информация о «синтетическихароматах» [1, с. 12]; огородники из этого же номера могли узнать о «капризах земляники» [1, с. 13]; для портных на страницах журнала распахнула двери «Школа кройки и шитья» [1, с. 94-97]; к читателям, интересующимся здоровым образом жизни, обращался известный доктор-невролог Ю. Александровский («Берегите свои нервы» [1, с. 88-90]); рыбакам была предложена подробная информация о мормышке [1, с. 86]; мастеровитому хозяину собственной усадьбы сообщали о создании отвертки с подсветкой [1, с. 87]; домохозяйкам рассказывали о свойствах лечебных трав [1, с. 76-77] и т. д. и т. п. Тематический спектр единственного номера представлял не менее восьмидесяти процентов проблематики современной журналистики, обслуживающей сферу досуга.
Вторая часть номера была посвящена искусству, в первую очередь классическому и традиционному. Здесь были опубликованы материалы «В мире волшебного танца» (по истории Московской консерватории), о столичном архитектурном чуде церкви Ри-зоположения, о сокровищах древних библиотек, о знаменитом ленинградском оперном певце А. М. Бабуеве, об игрушках-потешках, которые издревле создавали богородские мастера. Безусловной доминантой данного блока материалов была художественная проза — раздел «Вечерние чтения», заполненный в данном случае хорошо иллюстрированными «Маленькими рассказами» Л. Сергеева, адресованными детям.
Кроме тематических предпочтений и невероятного разнообразия, раздел, посвященный искусству, сегодня поражает составом авторского коллектива и прагматической направленностью публикуемых материалов.
Что касается первого замечания об уникальном авторском коллективе, то уникальность эта определяется тем, что авторами «Нивы» становились преимущественно получившие широкое признание в профессиональной среде специалисты: искусствоведы, литературоведы, литературные критики, архитекторы, фольклористы, психологи,
© Н. С. Цветова, 2012
врачи — доктора и кандидаты наук, сотрудники научных учреждений, которые, демонстрируя огромное уважение к своей аудитории, пытались формировать ее увлечения, поддерживать, направлять, организовывать процесс реализации уже существующих личностных установок.
На наш взгляд, еще важнее замечание второе: и тематика, и жанровое своеобразие, и стилистика публикуемых текстов определялись их прагматикой, культурно-формирующей, а не развлекательной (рекреативной, гедонистической, релаксационной), как сегодня, функцией или манипулятивной установкой на отвлечение внимания аудитории от актуальной общественно-политической проблематики.
В современной журналистике алгоритм презентации дискурса искусства претерпел серьезные, если не сказать принципиальные, изменения. Актуальность научных штудий, связанных с этим дискурсом, обеспечивается несколькими характеристиками, определяющими его прямую соотнесенность с наиболее значительными исследовательскими полями современной медиалингвистики. К такого рода характеристикам можно отнести:
• исключительный динамизм;
• определенно выраженную антропоцентричность;
• совмещение просветительской, развлекательной и рекламной функций журналистики при очевидном доминировании двух последних;
• как следствие, параллельное использование и развитие информационных, аналитических и новейших PR-жанров;
• эксплуатацию достижений, наработок современной отечественной гражданской, корпоративной, интернет-журналистики;
• наконец, особая связь журналистики искусства с имиджевыми характеристиками северной «культурной» столицы, сохранению которой угрожает общая тенденция деградации гуманистической сущности отечественной публицистической традиции.
Все эти характеристики особенно отчетливо проявляются при исследовании сегодняшней ситуации в журналистике искусства в историческом контексте, прежде всего при анализе современного материала на фоне соответствующего советского дискурса, который формировался разветвленной, чрезвычайно разнообразной, многожанровой и разностилевой системой периодических изданий (газет, журналов, еженедельников, специальных теле- и радиопередач), представлявшей, как мы уже пытались показать на примере «Нивы», массовому зрителю/слушателю/читателю все виды искусства. Российский читатель среднего возраста (от 40 до 70 лет и старше) помнит культовые «нишевые» издания «Советский экран», «Театральная жизнь», «Литературная Россия»; серийные выпуски и альманахи «Советского художника»; тематические вкладыши и вклейки, специальные разделы в семейной и общественно-политической периодике. Причем именно дискурс искусства особенно привлекал читателей, поэтому, например, на обложку «Огонька» выносили, как правило, анонс литературного или историко-документального материала, который публиковался в номере.
О воздействии такого типа журналистской продукции могут свидетельствовать многие представители названной возрастной группы, которые начинали знакомство с мировой живописью с последней страницы и со вклеек с репродукциями картин выдающихся художников, отпечатанных на качественной глянцевой бумаге, из журнала «Семья и школа». В некоторых петербуржских семьях до сих пор хранят само-
дельные художественные альбомы, составленные из этих вклеек и сопроводительных статей к ним. Одной из глав такой книги могла бы стать, например, статья кандидата искусствоведческих наук И. Грановского, опубликованная в тридцать девятом номере «Огонька» за 1960 г. [2], посвященная выдающемуся мастеру русского изобразительного искусства конца ХК — начала ХХ в. Сергею Васильевичу Иванову. Формальный повод для создания статьи — «в августе исполнилось пятьдесят лет со дня смерти художника (родился он в 1864 году)». Памятная дата использована редакционной коллегией для публикации материала, который имеет отчетливо выраженный культурно-формирующий характер, хотя композиция публикации обусловлена историко-хро-нологическим принципом, позволившим рассказать читателям об основных этапах творческого пути художника, т. е. просвещать. Дело в том, что центральный, наиболее значительный по смыслу фрагмент статьи направлен на развитие эстетического вкуса аудитории, на формирование навыков самостоятельного анализа произведения искусства по образцу профессионального анализа, представленного массовому читателю в доступной, но не примитивной речевой форме. В качестве примера рассмотрим описание индивидуальной творческой манеры С. Иванова:
Вместо тщательной прорисовки деталей широкая и свободная живопись; в ритмике чередования красочных пятен, в четкой выразительности контуров чувствуется стремление художника к своеобразной декоративности [2, с. 16].
Создатель этого описательного текстового отрывка, как уже было отмечено, искусствовед, поэтому он использует специальную лексику, но отбор профессионализмов, терминов и слов терминологического типа предельно точен — семантика текста определяется лексическими доминантами, которые соотносятся в сознании рядового, не имеющего специальной подготовки читателя со вполне конкретными зрительными представлениями, реанимация которых в его сознании поддерживается иллюстративным компонентом текста — репродукциями картин художника.
Стоит обратить внимание и на то, что в анализируемом фрагменте нет ни одного эпитета или логического определения, навязывающего авторские оценки, ни одного высказывания агрессивной тональности. Суждения автора статьи предельно лаконичны, точны, сдержанны и поддерживаются визуальным рядом, он позволяет себе только использование «холодеющих метафор» (талант яркий, живой; живопись выразительная, композиционное решение строгое; мир сказочный и т. п.). В результате авторская позиция воспринимается как абсолютно взвешенная, уверенная, бесспорная, объективная.
Примерно в той же стилистике выдержаны и воспоминания М. Александрова о встречах с Дмитрием Шостаковичем («За окном было солнечно»), статья известной исследовательницы русской прозы советского периода В. Апухтиной, предпосланная первой публикации писем выдающегося советского прозаика Александра Фадеева к его школьному другу, боевому товарищу И. Дольникову («Двадцатилетний Фадеев»). Информационная, фактическая насыщенность, достоверность, особенности интенци-ональности авторской позиции обеспечили сохранение определенной актуальности этих публикаций до наших дней, чего не скажешь о материалах общественно-политической тематики, которые теперь могут вызвать интерес только у историка — как отражение эпохальных событий.
Кроме того, необходимо заметить, что в созданной к началу 1990-х годов медиа-системе, обслуживавшей сферу досуга, развивались практически все традиционные
журналистские жанры. Например, в упоминавшемся номере «Огонька» были представлены и разные типы статей, и заметки, и информационные сообщения, и комментарии, и рецензии, и фельетоны; в литературном разделе опубликованы поэтический очерк Н. Агеева «Зерносовхоз „Ермак"», рассказ Э. Дубровского «Лапин — железный человек», художественный «Очерк одной жизни» М. Белкиной, завершался раздел сокращенным журнальным вариантом повести Н. Асанова «Мадонна Благородная» [2]. Функционирование системы во многом обеспечивалось высокой компетентностью ее создателей (профессиональной и, как следствие, речевой). Журналисты, если не могли использовать тексты, созданные специалистами, успешно сотрудничали с ними при освещении историко-культурной и узкоспециальной проблематики (в жанре интервью прежде всего), что обусловливало качественность публикуемых материалов: определяло их предельную информационную насыщенность, достоверность и влияло на степень доверия читательской аудитории к изданию в целом. К вызывающим безусловное неприятие обстоятельствам функционирования интересующего нас дискурса в прошлую эпоху можно отнести наличие мощной пропагандистско-идеологической составляющей.
Сегодня прежняя система практически разрушена. Продолжающие издаваться, но в значительной степени модернизировавшие свой формат «Литературная газета», «Советская культура», «Литературная Россия», «Огонек», реанимируемые в трансформированном формате «Кинопанорама», «Утренняя почта», некоторые «репринтные» киноиздания (например, «Смехопанорама»), существующие «на последнем дыхании» «толстые» литературно-художественные журналы «Новый мир», «Знамя», «Москва», «Наш современник» и некоторые региональные издания данного типа (например, воронежский «Подъем», архангельская «Двина» и др.) принципиально на ситуацию уже не влияют, по крайней мере, не определяют ее.
Из современного медиапространства исчезло даже упоминание о некоторых видах искусства. Интерес к классической живописи поддерживается преимущественно серийными изданиями для массового читателя. О прикладном искусстве, особенно о национальном прикладном искусстве, рассказывают только каталожные издания, рекламные буклеты крупнейших российских музеев или каталоги аукционов, адресованные коллекционерам нового поколения. Театральная жизнь освещается бегло, в изданиях новостного типа, прежде всего и чаще всего с использованием речевых стратегий анонсирования (см. петербургские «Невское время» или «Вечерний Петербург»).
О коренном изменении жанровой парадигмы журналистики искусства говорить вроде бы нельзя, потому что такие ключевые жанры, как рецензия, обзор, статья, интервью, сохранились. Более того, проблематика искусства достаточно часто освещается создателями относительно нового жанра «авторская колонка». Но абсолютно очевидно, что сегодня в интересующем нас дискурсе доминируют уже не статьи, а рецензии. Причем современная рецензия — это произведение нового типа рецензента (по его компетентности и мировосприятию, творческому и жизненному опыту, по отношению к этическим принципам, определяющим возможности и алгоритмы использования чужого текста, по характеру взаимоотношений с читателем, по принципам отбора средств речевого воздействия, речевых тактик и стратегий и т. д.).
Как иллюстрирующий это утверждение факт можно использовать одну из последних рецензий А. Архангельского, опубликованную в «Огоньке» [3, с. 44]. Предварительно заметим, что в анализируемом номере, не считая театральных и киноанонсов, только две публикации представляют дискурс современного искусства: названная ре-
цензия и юбилейная заметка, посвященная творческому юбилею известного сценариста Якова Костюковского, творческая биография которого связана с «Огоньком». Упоминания об искусстве классическом, и тем более традиционном, отсутствуют вовсе.
Юбилейная заметка заслуживает внимания только потому, что в ней фактический материал подан в соответствии с самой современной сюжетной схемой: номинированы три ключевых события творческой биографии художника, но не в традиционном хронологическом порядке, а по значительности их воздействующего потенциала: сначала упоминается о том, что герой заметки начинал свой творческий путь в «Огоньке», потом перечисляются его общеизвестные, ставшие культовыми работы, основное содержание заметки — информация о профессиональных взаимоотношениях персонажа с обладающим в данной аудитории бесспорным авторитетом Евгением Петровым, одним из двух авторов «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка». Основная часть заметки — цитаты из первого фельетона Я. Костюковского, созданного еще в военную пору и опубликованного при поддержке знаменитого сатирика, имя которого повторно возникает в финальной сильной текстовой позиции для того, чтобы аргументировать значительность информационного повода. Центральное положение в этой части занимает парадоксальная цитата, используемая, скорее всего, вовсе не для ознакомления читателя с творческими или жизненными принципами юбиляра, а для того чтобы заинтриговать его. Если попытаться номинировать тип интенциональности, формирующей данный текст, то, бесспорно, он предопределяется развлекательной направленностью анализируемого произведения.
Рецензия А. Архангельского, можно сказать, идеальный образец современной журналистики, связанной с дискурсом отечественного искусства. Во-первых, это едва ли не единственный классический жанр, сохранившийся в интересующем нас дискурсе. Во-вторых, способный публицист использует практически всю новую палитру речевых средств выражения авторской позиции. Оценка, формирующая центральный, текстообразующий тезис, транслируется через метафору: история с «Generation П» смотрится бесконечно уставшей [3, с. 44]. Этот прием в данном случае не столько выполняет элокутивную функцию, сколько позволяет автору избежать необходимости выражения прямой, однозначной оценки, которая может вызвать сопротивление аудитории, уже «подкупленной» культовым романом В. Пелевина, ставшим литературной основой для рецензируемого фильма режиссера Виктора Гинзбурга. Принципиально значимая в жанре рецензии сугубо аналитическая часть в произведении А. Архангельского представляет собой цепочку парадоксальных высказываний, аргументативный компонент в которых заменяется самыми разнообразными риторическими приемами и лингвостилистическими средствами от аналогий и сравнений (Большинство известных актеров, занятых в фильме по-настоящему, и есть маленькие татарские, которых богиня Иштар с Первого канала в бесчисленном количестве запустила изображать встающее с колен кино) до оценочных арготизмов (Они [снимавшиеся в фильме В. Гинзбурга актеры. — Н. Ц.] в очередной раз подорвались именно на «GENERATION П», что говорит о том, что произведение Пелевина живет своей жизнью). В результате возникает отнюдь не аналитический, но провокативный текст — современный, чрезвычайно агрессивный, высокомерный по отношению к читательской аудитории вариант культурно-формирующей журналистики.
Но в новой ситуации имеются и положительные моменты. Безоговорочно продуктивной значительной особенностью эволюции интересующего нас дискурса можно
считать, во-первых, абсолютно очевидное доминирование сотрудничества арт- и поп-рынков с массмедиа. И, несмотря на то что возникающий в результате этого сотрудничества медиапродукт чаще всего включен в коммерческие проекты, речевая форма которых, как правило, не соответствует традиционно высоким требованиям дискурса искусства, все-таки можно говорить:
• об активизации пропаганды современного искусства;
• о том, что поп-рынок в конце концов дает надежду на преодоление односторонне негативной оценочности, как это было в предшествующую эпоху (правда, тут возникает другой вопрос: насколько этот медиасегмент нуждается в аналитических подходах при его освещении).
Второй позитивный момент — попытки разработки новых информационных (новостных, анонсирующих) стратегий в интернет-пространстве и создания связанного с дискурсом искусства нового типа «глянца», претендующего на вытеснение с медиа-рынка «толстых» литературных журналов (пример — проект «Прочтение», базирующийся на филологическом факультете СПбГУ).
Но с другой стороны, и в этом в целом наиболее активно развивающемся сегменте медиасреды имеются серьезные проблемы, которые требуют внимания филологической, гуманитарной науки. Представляется, что эти проблемы отражаются с наибольшей наглядностью в обслуживании современного литературного процесса. Весь комплекс этих проблем связан, в первую очередь, с тем, что сегодня литературное произведение, точнее книга, перестало быть литературным или культурным событием. Это товар. Соответственно, как прямое следствие, реальным организатором литературного процесса стал издатель с его PR-проектами, которые поглотили традиционную литературную критику. Помним, что в истории отечественной культуры были эпохи, когда роль такого организатора присваивала себе партия (1930-е годы, вторая половина 1940-х, первая половина 1950-х; наиболее крупные организационные события этого периода — Первый съезд советских писателей, Постановление 1946 г., система Сталинских премий). Но были времена, когда литературный процесс развивался относительно самостоятельно, тогда одной из главных направляющих сил становилась литературная критика — это 1920-е годы, первые годы хрущевской «оттепели».
Современное медиапространство предложило новую форму влияния на литературный процесс, новые возможности для его отражения. Этой формой стали PR-акции (презентации, пресс-конференции, репортажи, премиальные игры), которые знакомят аудиторию потенциальных потребителей с литературным произведением как с новинкой книжного рынка. Прагматика PR-акций влияет и на их содержание, причем это влияние осуществляется даже в том случае, когда промоушен осуществляется с использованием, например, традиционного жанра рецензии. Многие критики теперь откровенно признаются, что их задача не анализ текста, а привлечение внимания к тексту как к определенному продукту. Эта установка не может не влиять на речевую форму рецензии, репортажа, в которых теперь преобладают рекламного типа оценочные суждения, например: лучшая книга сезона (как туфли, плащ и т. п.), или активно, но по особым алгоритмам используется статистика (например, о последней книге В. П. Аксенова один из петербургских еженедельников сообщал следующее: вышедшая миллионным тиражом; три тысячи экземпляров были распроданы за неделю в Московском Доме книги).
Изменилось само представление о фигуре участника данного сегмента медиарын-ка — профессионализм перестал быть его ключевой характеристикой, равно как и широкая осведомленность, уважение к чужому мнению, бережное отношение к первичному тексту (в вечернем эфире петербургского канала «100» молодая критикесса без особого смущения объясняет свои книжные пристрастия серийностью).
Суммируя наблюдения, можно сказать, что в постсоветскую эпоху претерпела серьезные изменения сама система принципов информирования в том сегменте досу-говой журналистики, который представляет дискурс искусства. Наиболее значимые из этих изменений:
• вытеснение традиционного уважительного, партнерского отношения к адресату речевыми стратегиями доминирования, деформирующими диалогическую природу публицистики;
• подмена профессионального эстетического анализа в аналитических фрагментах наиболее популярных жанров агрессивными констатирующими, оценочными высказываниями, продиктованными неаргументируемыми личными, индивидуальными вкусовыми предпочтениями автора публикации;
• главное — современная журналистская продукция, связанная со сферой искусства, имеет очень мощную коммерческую направленность и призвана решать, в первую очередь, рекламные задачи, диктуемые постоянно глобализирующимся рынком.
Отмеченные детали, характеризующие состояние современной журналистики искусства, на наш взгляд, требуют серьезного внимания специалистов, потому как вплоть до недавнего времени журналистика искусства оставалась самым мощным, самым надежным оплотом журналистики «с человеческим лицом», одним из последних «прибежищ» интеллектуальной части аудитории. Деградация дискурса искусства в ме-диапространстве неизбежно приведет к самым серьезным последствиям для духовного, нравственного состояния общества, разрушительно повлияет на индивидуальное сознание, несмотря на то что происходит она под воздействием общих тенденций, определяющих развитие всего медийного пространства.
Задача исследователей, в том числе медиалингвистов, — объективно, взвешенно, в контексте традиции оценив происходящее, через воспитание нового поколения журналистов, которые примут на себя ответственность за этот сегмент медиапростран-ства, пытаться влиять на динамику и характер активно развивающихся, как представляется, весьма противоречивых и опасных процессов.
Источники
1. Нива. 1966. № 9.
2. Огонек. 1960. № 39.
3. Огонек. 2011. № 15.
Статья поступила в редакцию 19 декабря 2011 г.
