CC BY
766
Родина В. В.
ДИСКУРС: ГЕНЕЗИС, ПРИРОДА И СОДЕРЖАНИЕ, ОБЗОР НАУЧНЫХ ШКОЛ
Аннотация. В статье автор делает обзор теорий дискурса, рассматривает эволюцию научных школ и течений. Интерес со стороны исследователей насчитывает уже не одно десятилетие. Со временем понятие «дискурс» перешагнуло лингвистику и стало рассматриваться комплексно, методологическая база теорий дискурса обширна, отличается междисциплинарным подходом к изучению. В статье автор заключает, что сложности в понимании и классификации возникают из-за того, что теории дискурса получили развитие в различных науках: философии, культурологии, социологии, политологии и ряде иных социально-гуманитарных наук. В статье автор наглядно демонстрирует широту трактовок дискурса, они рассматриваются в диапазоне от лингвистического текстуализма до постструктурализма. В статье автор приходит к выводу, что в результате бурной эволюции теории дискурса данное понятие значительно расширило спектр своих значений: на смену исключительно лингвистическому пониманию пришло осознание дискурса в качестве трансцендентального метафизического феномена.
Ключевые слова. Дискурс, текст, речь, коммуникация, структурализм, постструктурализм, дискурс-анализ.
Rodina V.V.
DISCOURSE: GENESIS, NATURE AND CONTENT, REVIEW OF SCIENTIFIC SCHOOLS
Abstract. In the article the author reviews various discourse theories, examines the evolution of scientific schools and trends. Interest in research has several decades. Over time, the concept of "discourse" overstepped linguistics and began to be considered comprehensively, the methodological basis of discourse theories is extensive, differs interdisciplinary approach to study. In the article the author concludes that the difficulties in understanding and classifying arise because the discourse theories have developed in various sciences: philosophy, cultural studies, sociology, political science and a number of social and human sciences. In the article the author clearly demonstrates the breadth of the interpretations of discourse, they are considered in the range from linguistic textualism to poststructuralism. In the article the author comes to the conclusion that as a result of the rapid evolution of the theory of discourse this concept significantly expanded the range of its meanings: to replace exclusively linguistic understanding came the realization of discourse as a transcendental metaphysical phenomenon.
Keywords. Discourse, text, speech, communication, structuralism, poststructuralism, discourse analysis.
Термин «дискурс» в ХХ веке получил широкое распространение и представляет собой одно из основных понятий современных гуманитарных наук. Понятие «дискурс» многоаспектно и многозначно.
ГРНТИ 19.00.00 © Родина В.В., 2018
Валерия Владимировна Родина - кандидат политических наук, руководитель аналитического отдела PR-агентства «Ясный день», журналист ГТРК «Калининград».
Контактные данные для связи с автором: 197198, г. Санкт-Петербург, Введенская ул., 10 (Russia, St. Petersburg, Vvedenskaya str., 10). E-mail: [email protected]. Статья поступила в редакцию 04.12.2017.
Его генезис, природа и содержание на сегодняшний день остается важнейшей проблемой, широко обсуждаемой в научном сообществе. Ученые из разных стран мира включены в дискуссию.
Несмотря на то, что интерес со стороны исследователей теории дискурса насчитывает уже не одно десятилетие, единого подхода к его изучению так и не появилось. Это связано, прежде всего, с тем, что понятие «дискурс» перешагнуло лингвистику и стало рассматриваться комплексно, потребовав междисциплинарного подхода. Благодаря распространению структуралистской методологии, а также идей постмодернизма, в интеллектуальных кругах даже появилось выражение, известное как «дискурсивный поворот». В результате во многих сферах науки появились различные теории дискурса, хотя, безусловно, все они испытали на себе огромное влияние лингвистики.
Этимологически термин «дискурс» имеет латинские корни, долгое время он понимался как устное или письменное речение, а в дальнейшем - и процесс личного творчества. Впервые понятие дискурса стало актуальным в эпоху Возрождения, когда тексты прекращали быть анонимными, и встала проблема их генезиса [16, с. 5]. Уже в Новое время дискурс обозначает научное мышление. В работах Канта и Гегеля «дискурсивный» становится оппозицией по отношению к «интуитивному». Дискурсивное мышление с этого периода полагается в противоположность синкретическому мышлению и интуиции [18, с. 5-6].
Таким образом, понятие «дискурс» уже к началу ХХ века стало обладать различными дефинициями. Однако платформой для его фундаментального развития стала структурная лингвистика. К одной из первых таких работ относится книга Владимира Проппа «Морфология народной сказки» и структуралистские исследования дискурса первобытной мифологии Леви-Стросса. Изначально дискурс рассматривался достаточно узко: в качестве «двух или нескольких предложений, находящихся друг с другом в смысловой связи» [12, с. 170].
В дальнейшем дискурсная проблематика стала рассматриваться шире, а именно под призмой: «язык и дискурс». Развитию этого направления послужила работа бельгийского лингвиста Э. Бюис-санса [44]. В его понимании дискурс становится категорией между абстрактной знаковой системой и живой речью, под ним понимался механизм актуализации языка в естественной коммуникативной ситуации. Дискурс становится синонимом текста, речи, коммуникации.
К 70 годам ХХ века научные исследования дискурса и коррелирующего с ним понятия текст разделились на две группы: одни исследователи считали, что текст является гиперонимическим понятием по отношению к дискурсу, вторые, что дискурс - гиперонимом по отношению к тексту.
К концу ХХ века формируется несколько научных школ, которые преимущественно дискурс рассматривают под призмой его тематического ядра, элементом исследования становились грамматика, синтаксис, лексика.
Параллельно лингвистическим теориям дискурса развивались теории дискурса, характеризуемые как семиотические, которые рассматривают дискурс в качестве культурного кода, знаково-симво-лического культурного образования. Среди исследователей - Р. Барт, У. Эко, Ж. Бодрийяр, П. Серио. К теориям дискурса, которые акцентируют внимание на коммуникативных целях и социальных функциях, относятся работы Е.И. Шейгал, О.Ф. Русаковой.
Сложности в понимании и классификации заключаются в том, что теории дискурса получили развитие в различных науках: философии, культурологии, социологии, политологии и ряде социально-гуманитарных наук. В результате понятие дискурса стало всеобъемлющей категорией. Например, известная формула Жака Дерриды - «Всё есть дискурс» - является подтверждением того, что дискурс стал пониматься шире, чем текст, язык и речь. Он стал рассматриваться как совокупность социальных практик, позволяющих конструировать значения и смыслы.
Обобщая научные школы, исследователь Г.М. Костюшкина типологизирует их на французскую и англо-саксонскую. Истоки французской школы, по ее мнению, лежат в лингвистике, англо-саксонской -в антропологии. Первая ориентирована на письменный текст, вторая - на устную речь. Французская школа направлена на исследование формы, англо-саксонская - на выявление коммуникационных целей. Методической основой для работ французской школы анализа дискурса является структурализм, для работ англо-саксонской школы - интеракционизм, где лингвистика взаимодействует с психологией и социологией [20, с. 103].
Российский исследователь О.Ф. Русакова группирует теории дискурса следующим образом: постмодернистский, критический и комбинированный дискурс-анализ, а также дискурсивная психология
[27, с. 27]. К кратологическим трактовкам дискурса относятся теории, которые фокусируют внимание на властных характеристиках дискурса. Постмодернистские теории дискурса представляют его как сетевое коммуникативное пространство, где конструируется и переформатируется реальность. Критический дискурс-анализ соединяет в себе лингвистические, кратологические, семиотические и социо-коммуникативные трактовки [28, с. 5].
В советской науке также наблюдался повышенный интерес к понятию дискурса. Преимущественно его значение употреблялось близко к понятию «функциональный стиль». В дальнейшем стали появляться теории, которые разрабатывали прагматику речи и подходили к ней как к социальному действию. Изучению дискурса посвящали свои работы многие российские исследователи. Среди них такие выдающиеся специалисты, как Н. Арутюнова, М. Бахтин, В. Лукьянец, Е. Морозова, Л. Безуглая, Л. Бессонова, Л. Солощук, Е. Серажим, М. Голянич.
Теории дискурса также принято классифицировать по объектам. Существуют дискурсы повседневного общения. К ним относятся бытовые разговоры, слухи, беседы. Огромный пласт занимают институциональные и публичные дискурсы. Отдельно выделяют политический дискурс и медиадис-курсы. Существуют арт-дискурсы, дискурс деловых коммуникаций, маркетинговые и академические дискурсы и т.д. [7, с. 43].
Лингвистический словарь дает дискурсу следующее определение: «Связный текст в совокупности с экстралингвистическими, прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами» [1, с. 136-137]. Иным словами, это речь, погруженная в жизнь или вписанная в коммуникативную ситуацию, текст в его социальном действии или в событийном контексте. Дискурс также понимается как «коммуникативное событие, заключающееся во взаимодействии участников коммуникации посредством вербальных текстов и/или других знаковых комплексов в определенной ситуации и определенных социокультурных условиях общения» [9, с. 238]. Таким образом, к определяющим признакам дискурса относятся его текстуальность, прагматичность и социолингвистические характеристики.
Отечественные исследователи также уделяли в своих работах огромное внимание вопросам дифференциации и корреляции понятий «дискурс» и «текст». Они обращали внимание на единство текста, контекста, социокультурных и лингвистических компонентов. Они изучали как языковые средства порождения текстов, так и языковое сознание.
По мнению исследователей, дискурс процессуален и деятелен, он связан с речевым производством. Дискурс воплощается в тексте, является речевым событием. Термин «дискурс» выступает родовым понятием по отношению к видовым понятиям «речь» и «текст», объединяет все параметры, свойственные и речи и тексту [42, с. 10-12]. Явление дискурса предполагает все «до- и после-текстовые процессы, происходящие в сознании» [2, с. 81].
Таким образом, дискурс - более масштабная категория, чем только высказывания, это и коммуникативные стратегии, и речевые тактики коммуникантов, моделирующие дискурсивные ситуации. Дискурс может быть не только способом рассуждения, но и путем репрезентации объектов и тем с определенных позиций. Важная характеристика дискурса заключается в том, что он используется для конструирования социальных значений [23, с. 56].
В постмодернистских прочтениях дискурс трансцендентен. Это больше чем текст и речь, это определенная форма социального бытия, при этом оно не статично, а постоянно меняется и обновляется. Дискурс может пониматься как отражение идеологической, социокультурной, профессиональной практики.
Любой дискурс есть не что иное, как полагание и утверждение границ [32]. За границей одного дискурса возникают другие. Однако границы дискурсов неустойчивы. Бытие и есть постоянный переход, нарушение границ. Таких путей три: 1) трансгрессия - перетекание границ одного дискурса в границы другого; 2) фрактализация - дробление дискурса, членение его на другие поддискурсы, которые затем могут эмансипироваться, отпочковаться от материнского дискурса и вести своё собственное существование; 3) деструкция - размывание, разрушение границ дискурса и, как следствие, установление другого (других) дискурсов. Помимо этих способов есть ещё феномен дискурсивного надрыва - когда граница дискурса не рушится, но даёт трещину. Через эту трещину в пространство дискурса просачиваются другие перспективы, благодаря чему власть данного дискурса упраздняется. Он больше не может претендовать на тотальное господство [33, с. 7].
К элементам дискурса можно отнести события, субъекты, объекты, социокультурные обстоятельства, формирующие фон, контекст. К экстралингвистическим факторам можно отнести время, место, ситуацию общения, социальный и культурный статус говорящего и реципиента, общественные и исторические условия [17, с. 153].
В качестве субъекта дискурса может вступать коллективная языковая личность, иными словами -определённая социокультурная группа. Также к субъекту дискурса можно отнести и конкретную языковую личность, обладающую как индивидуальными психологическими характеристиками, так и групповыми чертами, например, особенностями мировоззрения определённого коллектива [41, с. 203].
В рамках французской традиции дискурсного анализа указывается, что субъектом дискурсов являются институциональные образования, обладающие властными характеристиками, которые определяют, что можно, а что нельзя говорить. Речь идет об армии, госаппарате, церкви и т.д. Идентичность субъекта в дискурсе, согласно теории Лакло и Муффа, определяется через противопоставление, она всегда относительна. Субъект амбивалентен, он всегда имеет различные возможности своей идентификации. Таким образом, идентичности - непостоянны. Их моделирование ограничено диапазоном дискурсивных ресурсов, связанных с социальным положением, статусом и культурой.
В институциональном дискурсе всегда присутствуют статусные и ролевые отношения. В коммуникативном пространстве общение адресата и адресанта осуществляется строго в заданных координатах [11, с. 43]. Обязательным условием существования дискурса является его связность и структурированность.
Американский лингвист Т. Гивон выделял четыре типа локальной связности дискурса: референци-альную, пространственную, временную и событийную [48]. О когерентности, как свойстве дискурса, писал также и Т. ван Дейк. Согласно его точке зрения, это свойство основано на интерпретации каждого отдельного предложения, относительно интерпретации других предложений. Однако предложения и пропозиции могут формировать связный дискурс, даже если они и не связаны между собой. Таким образом, согласно точке зрения Брауна и Юла, когезия не представляет собой связь исключительно грамматическую и семантическую, особое внимание уделяется социокультурным знаниям [43]. Именно они являются важным аспектом в декодировании.
Последовательность фраз только тогда становится когерентной, если она подчинена дискурсивным правилам. К этим правилам относится: правило повторения, обеспечивающее тематическое развертывание дискурса; правило прогрессии - постоянное обновление семантической информации; правило непротиворечия; правило связи, состоящее в связности обозначаемых фактов репрезентируемого мира [45]. Дискурс, по мнению Ж. Куртеса, имеет несколько уровней. С органами чувств и восприятием человека связан фигуративный уровень, с внутренним миром человека связаны ментальный и тематический уровни, существует и аксиологический уровень [46].
В числе ведущих признаков дискурса можно назвать такие как целостность, связность, интертекстуальность, дискретность, прагматичность. К числу релевантных признаков можно отнести и поли-семантичность, суггестивность, ясность, логичность, адекватность, тематичность. Кроме того, в анализе дискурса исследуются такие категории, как дискурсивная память, дискурсивная анафора, референты дискурса и др. [20, с. 101].
Поскольку отсутствует общее определение дискурса и его четкие критерии, разнятся и функции дискурса. К ним относят аффективную, аппелятивную, вокативную, аргументационную, грамматическую, иллокутивную, иконическую.
Различия в понимании термина «дискурс» становятся очевидными при сопоставлении определений в работах, представляющих разные научные направления и концепции. В условиях подобного терминологического многообразия и понимания термина дискурс разумным является обращение к академическим истокам дискурсной теории.
Огромное внимание вопросу изучения дискурса отводил нидерландский лингвист Т.А. ван Дейк. Согласно его взглядам, дискурс представляет собой единство когнитивных и языковых структур. Текстуальный - структурный анализ осуществляется на фонетическом, графическом, лексическом, морфологическом, семантическом, синтаксическом, макроструктурном уровне. Объектом контекстного анализа является время, участники дискурса и их социальные роли, место. Основой дискурсивного анализа является, таким образом, идея о том, что структура текста определяется характером контекста [10, с. 99].
В его понимании к анализу дискурса нельзя подходить без учета таких факторов, как мнения и установки говорящих, их социальный и этнический статус и т.п. Текст, по мнению Т.А. ван Дейка, зависим от экстралингвистических факторов. А именно сложного единства языковой формы, знания, действия [10, с. 120-122]. Именно Т.А. ван Дейк впервые ввел разграничение понятий «текст» и «дискурс». Анализ последнего, по ван Дейку, нельзя провести вне социальной ситуации, без анализа действий участников коммуникации. Проблематика дискурса заключается в интерпретации речевого акта как целенаправленного социального действия, свершенного в определенном контексте. Анализ зависимости между текстом и контекстом дает возможность определить коммуникативную нагрузку [8, с. 535-536]. При этом нельзя говорить о прямом влиянии социальной ситуации на структуры текста и речи, релевантная зависимость возникает от выбранных коммуникативных стратегий участников дискурса.
Немецкий философ и социолог Юрген Хабермас формулирует принципы дискурса в рамках теории коммуникативного действия. Дискурс, согласно его теории, представляет собой диалог с целью достижения согласия: «В дискурсах мы пытаемся заново произвести проблематизированное согласие, которое имело место в коммуникативном действии, путем обоснования» [39, с. 66]. Он вводит понятие дискурсное общение, его атрибутом является свободная и консенсусная коммуникация, аргументация понимается как средство поиска согласия. Хабермас вводит понятие «этика дискурса», он наделяет моральными качествами диалогическую интенцию дискурса. Под идеальными условиями дискурса Хабермас понимает «условия публичной, равноправной и непринужденной коммуникации, соблюдаемые в сократическом диалоге» [40, с. 76].
Этика дискурса основывается на справедливости и солидарности, она призвана преодолеть эгоцентризм. «Дискурсивно достигаемое согласие зависит одновременно и от незаменимого «да» или «нет» каждого отдельного лица, и от преодоления эгоцентрической перспективы, которое вовлекает всех в осуществляемую ради взаимного убеждения практику аргументирования» [40, с. 101]. Именно благодаря диалоговой природе дискурса он может быть основой для формирования общезначимых ценностей. «Претендовать на действенность могут лишь те нормы, которые способны в практических дискурсах снискать одобрение всех, кого они касаются. При этом «одобрение», которое достигается в условиях дискурса, представляет собой согласие, мотивированное эпистемическими основаниями; его нельзя понимать как договоренность, рационально мотивированную в эгоцентрической перспективе каждого» [40, с. 112].
Этика дискурса, по Хабермасу, предполагает право субъектов дискурса на инаковость, на признание разных точек зрения. Конфликтность преодолевается не с помощью силовых методов, а с помощью обсуждения или убеждения. Эмоциональное поле «заражает» партнеров по диалогу определенными аргументами, которое склоняет к общему решению [28, с. 21]. Согласно Хабермасу, дискурс является социально-ориентированной практикой, которая преследует определенную цель - реализовать коммуникативное действие для создания некой идеальной поведенческой модели. Позитивная значимость дискурса, по Хабермасу, заключается в достижении солидарности и интеграции общества [18, с. 11].
Таким образом, дискурс становится важным элементом обеспечения жизнедеятельности коммуникативного политического пространства, в основе которого лежит принцип взаимопонимания, взаимоуважения, солидарности и согласия. Но при этом он является фундаментальным понятием, формирующим политическую идеологию и практику.
Теорию дискурса в значительной степени обогатила французская школа дискурс-анализа, которая изучает дискурс как феномен власти. В рамках этого направления принято отмечать теорию дискурсивных формаций Мишеля Фуко и теорию «автоматического анализа дискурса» Мишеля Пеше.
Согласно Фуко, дискурс структурирует способ говорения на ту или иную тему, о том или ином объекте, процессе [49]. Дискурсы упорядочивают реальность определенным образом. Это механизм, формирующий картину мира. Эта практика у Фуко получила определение дискурсивной, под ней понимаются специфические приемы перевода ноуменального в феноменальное. Для каждой дискурсивной практики вырабатываются свои особые приемы, средства выражения, формируются основные ценностные категории, определяется, что можно говорить, а что не допустимо, кто может обладать правом высказывания, а кто нет.
Одновременно существует целый перечень дискурсов, они могут подавлять друг друга и исключать значение друг друга. М. Фуко понимал под дискурсом властную силу, которая создает отноше-
ния равенства или, напротив, неравенства между социальными субъектами. Право регулировать их или влиять на них принадлежит властным инстанциям. Именно поэтому Фуко сказал: «Дискурс - это власть, которую необходимо захватить» [47, р. 110]. То, что одни дискурсы начинают доминировать над другими, является результатом социально-исторических процессов, одни приобретают статус «истинных», а «истина» рассматривается как эффект действия дискурсивных правил [37]. Именно они выступают социальными контролерами и подавляют все, что не соответствует принятым в определенном сообществе нормам. Они формируют оценочные схемы.
Фуко считал, что социокультурные отношения первичны к дискурсу и не зависят от него. Вторичные же отношения сформированы «над» действительностью. Это рефлексия, формирование отношения об «уже названном» и «уже сказанном». Фуко отдельно выделял дискурсивные отношения, которые не репрезентируют реальность, но формируют и устанавливают ее. Вторичные отношения, по мнению Фуко, имеют дело с продуктом дискурсивных отношений [19, с. 9]. Дискурсивные отношения выявляют и интерпретируют так называемые репрезентации вещей, которые попадают в поле обсуждений, и дальнейшие релевантные действия. Оценка дискурса, по Фуко, состоит не в том, чтобы анализировать грамматику, референта, субъекта дискурса, а его функциональности во внешней среде.
В целом отношения дискурса и власти имеют качества амбивалентности. Дискурс одновременно выступает и средством, и источником властвования, инструментом и эффектом власти, ее охранником и подрывником [28, с. 13]. Таким образом, согласно М. Фуко, дискурс трактуется как властный ресурс, как символическая форма саморепрезентации власти. Дискурс становится коммуникационным капиталом, являющимся одновременно и инструментарием, и формой управления.
Мишель Пешё, развивая идеи Мишеля Фуко, в своем исследовании перешагнул через сугубо лингвистические изыскания при оценке дискурса, лингвистический феномен его не волновал. Он понимал дискурс как сложное явление, комплекс действий - языковых, властных, социокультурных, психических, идеологических. Для него дискурс - это место, где пересекается язык и идеология. Как утверждает Пешё, «каждая дискурсивная формация поддерживает некоторые специфические условия производства» [50, р. 38], речь идет о влиянии места, времени и социокультурном контексте.
У Пешё дискурс не является пассивным «отражением» недискурсивных феноменов, он активен и генеративен в первую очередь в отношении смысла [24, с. 17]. Явление может быть понято только благодаря тому, что оно представлено в дискурсе. С точки зрения Пешё, субъект не обладает возможностью созидать дискурсивные процессы, они задаются «идеологической формацией» [19, с. 15]. При этом субъект является необходимым условием реализации дискурса, он подчинен ему, но не знает о своей зависимости от дискурса, то есть происходит «превращение индивидов в субъектов», «в подданных».
Можно вести речь о дискурсивной несвободе субъекта. Пешё вводит понятие «забвение собственной дискурсивной несвободы»: субъекты дискурса создают себе иллюзию относительно независимости своей речемыслительной деятельности. Они не спонтанны и не произвольны, социокультурно и идеологически детерминированы. Анализируя их, возможно выявить идеологические смыслы, которые транслируются субъектом посредством дискурса [19, с. 16].
Пешё утверждал, что люди заблуждаются, ощущая себя источниками дискурса. Они, как и дискурс, являются следствием идеологического позиционирования, процессы которого скрыты от общественности. Диалектика, по мнению Пешё, заключается в том, что и само идеологическое позиционирование формируется под воздействием совокупности дискурсивных формаций, иными словами «интердискурса» [28, с. 9]. Если для Фуко субъект лишен агентивности в дискурсивных практиках, то у Пешё субъект трактуется как то, благодаря чему реализуется дискурсивная практика, о которой субъект не подозревает [19, с. 16].
Другой представитель французской школы анализа дискурса Патрик Серио видит в нем систему ограничений [30, с. 26]. Он определяет дискурс как «тексты в полном смысле этого термина произведенные в институциональных рамках, которые накладывают сильные ограничения на акты высказывания; наделенные исторической, социальной, интеллектуальной направленностью» [31, с. 58]. Границы дискурса определяются идеологическими позициями. В сборнике «Квадратура смысла» дискурс детерминирован идеологической формацией, где становление субъекта высказывания происходит под влиянием идеологии социума [52]. Идеология определяет содержание дискурса и способы его производства. Дискурс становится идеологическим «перформансом», формой насилия над индивидом [51].
Это положение особенно тщательно изучалось учеными-постструктуралистами. Среди них можно выделить Жака Дерриду, Юлию Кристеву. В рамках этого направления была сформулирована еще одна глобальная задача теории дискурса, речь идет о выработке стратегии сопротивления идеологическому насилию дискурсов и способах снижения негативного дискурсивного влияния [18, с. 11].
Важное значение трактовка дискурса имеет в рамках семиотической концепции, где дискурс рассматривается как знаковая система. У него существует план репрезентантов и план интерпретантов. Знаменитый семиотик Ролан Барт понимал под дискурсом синтетическое и интегрирующее транстекстуальное образование. Это социальные знаки, которые общество наполняет значимыми смыслами и определенным содержанием. Вся современная западная цивилизация трактуется Р. Бартом как глобальный мифический дискурс [4, с. 474]. Барт обращал внимание на феномен смешения и взаимодействия дискурсов, известный как «война языков». Реальность мыслится как повествование, текст, дискурс. Дискурс обладает такими свойствами, как функциональность, процессуальность, актуальность [3]. Важное качество дискурса - интертекстуальность (интердискурсивность). В дискурсе вербальные знаковые системы сопутствуют с транслингвистическими.
Французский социолог, культуролог и философ-постмодернист Жан Бодрийяр рассматривает дискурс с точки зрения семиотического подхода, но использует также кратологический. Дискурс, согласно Бодрийяру, отождествляется не только с текстом, он включает в него и социальную реальность, которая выполняет социально-коммуникативную функцию и транслирует смыслы, он по факту воспроизводит социальные статусы, институты, культуры. Знаки обладают властной силой и складываются в дискурс. В обществе потребления и рекламы сила символов и знаков возрастает. Однако они деформируются, превращаясь в фантомы, грезы, симулякры.
Бодрийяр выделяет дискурс о вещах, к каковым он относит рекламу, и дискурс-вещь, под которой он понимает знаки социальной стратификации, которые ретранслируют социокультурные смыслы [6, с. 177]. Потребление, по Бодрийяру, представляет собой участие в символическом обмене, основным предметом которого выступают знаковые системы или символические формы. «Потребление - это не материальная практика и не феноменология «изобилия»... это виртуальная целостность всех вещей и сообщений, составляющих отныне более или менее связный дискурс. Потребление в той мере, в какой это слово вообще имеет смысл, есть деятельность систематического манипулирования знаками» [6].
Основополагающие аксиологические категории - истина, правда и т.д. - являются всего лишь одной из возможностей дискурсивной практики, так же как не-истина и не-правда. «Модус» современных дискурсивных практик - это обладание всем символическим миром, при этом власть дает возможность обладать только реальным миром [5].
Французские структуралисты и постструктуралисты во многом совершили «переоткрытие» понятия дискурс, для них он стал специфической формой социального взаимодействия, неким способом социального бытия. Они характеризовали дискурс такими качествами как полифоничность, многоас-пектность, спонтанность, поливалентность.
Ведущие специалисты Дании и Швеции в области исследования коммуникации Л. Филлипс и М.В. Йоргенсен в книге «Discourse Analysis as Theory and Method» анализируют все подходы к дискурсивному анализу. Резюмируя свой анализ они приходят к заключению, что «в основе всех подходов лежит общее представление о том, что наш способ общения не только отражает мир, идентичности и социальные взаимоотношения, но, напротив, играет активную роль в его создании и изменении» [34, с. 15]. В основе их теории лежит утверждение, что наши знания и представления о мире -это продукт дискурса, который является формой социального поведения. Исторический и культурный контекст обуславливает способы понимания и представления мира.
«Дискурсы можно рассматривать как фиксацию значений, которые находятся в неустойчивых отношениях. Дискурс - особый способ репрезентации мира (или какой-то его части)» [13, с. 233]. Исследователи обращают внимание, что знания и представления о мире не являются его отражением, они являются продуктом дискурса. «Дискурс - это форма социального поведения, которая служит для репрезентации социального мира (включая знания, людей и социальные отношения)» [34, с. 19-20]. Исследователи считают, что большая роль принадлежит определению четких границ дискурсов друг от друга, дискурс их глазами выглядит как статичная система. Дискурс является формой социальной практики. Диалектичность заключается в том, что он одновременно и созидает социальный мир, и одновременно созидаем посредством других социальных практик [34, с. 20-21].
Оригинальную классификацию теорий дискурса предложил датский ученый Якоб Торфинг, который занимался изучением способов конструирования социальной, политической и культурной идентичности [29, с. 193]. Торфинг понимает под дискурсом способ конструирования мира [53, р. 31]. Для него дискурс также представляет собой определенный вид социальной практики, который используется для политического управления общественным сознанием. Торфинг обозначал, что каждому историческому периоду соответствует свой дискурс, который представляет собой группу символов, влияющих на прагматику и семантику действий. Это группа когнитивных схем, риторических стратегий, концептов, символических действий (ритуалов), образов и т.д. [28, с. 28].
Дискурсам свойственна борьба за лидерство, которая происходит путем артикуляции значений и идентичностей. При этом главный дискурс может ослабить свои позиции, столкнувшись с явлениями, которые он не в состоянии объяснить и вписать в свою схему интерпретаций. В результате в дискурсе образуется логическая трещина, влияющая на социальные отношения, а возникающие дискуссии приводят к артикуляции нового главного дискурса. Дискурсы не статичны. Это результат бесконечных неотрефлектированных стратегических решений. Те, которые смогли завоевать сердца и умы аудитории, становятся главенствующими, они содержат перечень узловых точек, образуя таким образом идеологическую тотальность [28, с. 28].
Определение господствующего способа интерпретации социальной практики и есть порядок дискурса, который устанавливает, что есть Правда, а что - Ложь. И потому, по Торфингу, нет первичной сущности, которая детерминирует и упорядочивает все вокруг. Торфинг отвергал существование трансцендентных центров вроде Бога, Природы, Разума, Справедливости. Согласно утверждению Р. Рорти, правда - не свойство внешнего мира, а свойство языка. Отсутствуют экстрадискурсивные реалии, которые могли бы стать гарантами Правды или Истины. Эти понятия изменчивы и пластичны, их содержание зависит от дискурсивного режима. Именно он способен установить, что есть правда, а что ложь, которые в результате становятся продуктами дискурсивного конструирования [29, с. 195].
Таким образом, по Торфингу, Правда обладает не объективной, а дискурсивной природой. Важным элементом в теории Торфинга является дискурсивный порядок, который структурируют в общественном сознании образы социальной реальности. Любые изменения в иерархиях окружающего мира способны подорвать структуру и привести к противоречиям и социальным кризисам. По мнению Торфинга, дискурс нестабилен, он подвержен деформации, на него способны оказать влияние политические и исторические процессы.
Бельгийские политологи Эрнесто Лакло и Шанталь Муфф разработали постструктуралистскую теорию дискурса, суть которой заключается в том, что социальный мир формируется дискурсом с помощью значений. Дискурсы, конкурируя между собой, структурируют социальную реальность, закрепляя за знаками определенное значение.
Дискурсы представляют собой знаковую систему, символические образы, содержащую как центральные или узловые знаки, так и периферийные, которые кристаллизуются вокруг доминантных. За границами дискурса находятся пограничные зоны, за пределами которых - «область дискурсивно-сти». Согласно исследователям, это резервуар для «добавочных значений», которые имеет или когда-то имел каждый знак, но которые были исключены [34, с. 51]. Эти процессы у Лакло и Муффа получили название «артикуляция» [29, с. 197]. «Мы называем артикуляцией любое действие, устанавливающее отношение среди элементов так, что идентичность знаков изменяется в результате артикуляционной практики. Все структурное единство, появившееся в результате артикуляционной практики, мы назовем дискурсом» [13, с. 45].
Дискурс, по мнению, Лакло и Муффа, имеет живую, все время изменяющуюся структуру, иными словами это - многовариантный спектр артикуляций, в котором, помимо фиксированного, значения обладают и другими вариантами, тем самым постоянно преобразовывая структуру дискурса. Дискурсы формируют идентичность и осуществляют позиционирование, определяя полномочия, нормативы поведения. Тем не менее, эта идентичность не статична. Она поливариантна, многослойна, неоднозначна и относительна.
Таким образом, дискурс рождается в ходе артикуляции различных представлений о социальной реальности. Дискурсы постоянно борются между собой за превосходство, в результате чего в языке фиксируются определенные значения [13, с. 26]. Социальная практика, будь то экономическая, политическая, эстетическая, дискурсивна [38, с. 78].
Английский ученый Норман Фэркло разработал теорию критического дискурс-анализа, согласно которой дискурс - это лишь аспект из множества социальных практик. Объективная социальная реальность способна оказать огромное влияние на дискурс. Критический дискурс-анализ фокусирует внимание преимущественно на одной стороне дискурса: его властно-политической и идеологической природе. Дискурс-анализ рассматривается как коммуникативный ресурс и методологический инструментарий, предназначенный для раскодирования в дискурсивных практиках элементов неравного распределения власти. Он позволяет определять властные отношения в дискурсе.
В центре внимания теории Фэркло - роль дискурса в формировании социального порядка и сопутствующих изменений. Одно из важнейших понятий в его теории - «коммуникативное событие». Оно соединяет дискурсивную практику с объективной логикой существующего экономического и социального порядка. Обе логики находятся в состоянии диалектического взаимодействия, что приводит к изменениям в социальной сфере [29, с. 199].
Книга других английских исследователей Джонатан Поттера и Маргарет Уэтерелл «Дискурс и социальная психология: за пределами установок и поведения» оказала значительное влияние на современников. Было разработано новое понятие «дискурсивная психология», которая описывает психические феномены в процессе социального взаимодействия через язык, она ставит в центре своей парадигмы социальное взаимодействие. Под дискурсом понимается ситуативное использование языка в текстах и речи. При этом дискурс обладает элементом динамичности и созидательности, благодаря ему строится социальный мир и идентичности личности.
Субъективные психологические реальности формируются в дискурсе. Дискурс рассматривается как «строитель» проживаемой психологической реальности. При анализе социальной реальности дискурсивная психология учитывает ряд факторов, которые влияют на то, как человек категоризирует мир и производит идентификацию [13, с. 160-161]. По мнению авторов теории дискурсивной психологии, дискурсы являются гибкими ресурсами социального взаимодействия.
В американской школе дискурса он неразрывно связан с функционализмом, дискурсом является процесс языковой деятельности, результат которой практически приравнивает понятие дискурса к понятию текста. Американские лингвисты У. Манн и С. Томпсон предложили подход к описанию микро- и макроструктуры дискурса. Согласно их теории, в дискурсе каждая единица связана с другой единицей посредством некоторой связи. Каждая такая единица существует не сама по себе, а в неразрывной связи с другими и добавляется к некоторой другой с определенной целью. Таким образом, дискурс устроен иерархически [54]. Глобальная связность дискурса обеспечивается единством его темы.
Резюмируя, можно отметить, что существует множество трактовок понятия дискурс. Ранний интерес к нему был по преимуществу обозначен лингвистами, далее структуралистами. Изначально наблюдался формальный подход к дискурсу, под ним понималась естественная устная или письменная речь. Если же определять дискурс с позиций формальной или структурной лингвистики, то под ним будут пониматься два или несколько предложений, находящихся в смысловой связи друг с другом. В дальнейшем дискурс перешагнул и текст, и язык и стал сочетать в себе широкий социокультурный контекст.
В середине 1960-х гг. теория дискурса стала включать в себя семиотические методы исследования текстов и средств массовых коммуникаций, внимание стало фокусироваться на экстралингвистических измерениях дискурса. Важную веху в развитии теории дискурса открыл критический дискурс-анализ. На протяжении всего XX века наблюдалась активная интеграция дискурсивных теорий: лингвистики, психологии, социологии, политологии, этнографии и т. д.
В социологических, семиологических и психологических дисциплинах дискурс преимущественно стал пониматься в рамках прагматической трактовки, анализировалась обусловленность высказываний культурными, социальными и психологическими факторами. Для социолингвистических и социологических теорий близка функциональная трактовка дискурса, а именно функционирование языка в социальном контексте. Согласно критической трактовке, характерной для философских, социологических и политологических теорий, дискурс рассматривается как фактор ограничений, требований и предписаний, которые способны наделить смыслом социальные факты.
Таким образом, широта трактовок дискурса наблюдалась в диапазоне от лингвистического тексту-ализма до постструктурализма. В результате бурной эволюции теории дискурса данное понятие значительно расширило спектр своих значений: на смену исключительно лингвистическому пониманию пришло осознание дискурса в качестве трансцендентального метафизического феномена.
ЛИТЕРАТУРА
1. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Большой энциклопедический словарь. Языкознание. М.: Большая Рос. энцикл., 1998.
2. Архипов И.К. Человеческий фактор в языке (материалы к спецкурсу). СПб., 2001.
3. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994.
4. Барт Р. Система моды. Статьи по семиотике культуры. М., 2003.
5. Бодрийяр Ж. Соблазн. М.: Ad Marginem, 2000.
6. Бодрийяр Ж. Система вещей. М., 2001.
7. Болсуновская Л.М., Диденко А.В. Дискурсология: анализ теоретических подходов к исследованию дискурса // Вестник ЗабГУ. 2010. № 7. С. 39-44.
8. Викулова Е.А. Грамматика текста и теория дискурса // Научный ежегодник ИФиП УрО РАН. 2009. № 9. С. 531-537.
9. Виноградов В.В. Стилистика, теория поэтической речи, поэтика. М.: АПН СССР, 1963.
10. Дейк Т.А., ван. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989. 312 с.
11. Евтушина Т.А., Ковальская Н.А. Экономический дискурс как объект лингвистического исследования // Вестник ЧелГУ. 2014. № 6 (335). С. 42-46.
12. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М., 1976. 306 с.
13. ЙоргенсенМ.В., ФиллипсЛ.Дж. Дискурс-анализ. Теория и метод. Х.: Гуманитарный центр, 2008. 352 с.
14. Кадимова Р.Н. Деловой экономический дискурс как форма институциональной коммуникации (на материале французского языка) // Вестник МГЛУ. 2013. № 10 (670). С. 51-61.
15. Карасик В.И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс : сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 2000. С. 5-20.
16. Касавин И. Т. Дискурс-анализ как междисциплинарный метод гуманитарных наук // Эпистемология и философия науки. 2006. Т. Х. № 4. С. 5-17.
17. Климова Э.Н. Имиджевый дискурс: содержание понятия и интерпретативные возможности в маркетинговых коммуникациях // Вестник АГАУ. 2012. № 2. С. 151-155.
18. Кожемякин Е.А. Дискурс-анализ как междисциплинарная методология: исторический аспект // Научные ведомости БелГУ. Серия: Гуманитарные науки. 2008. № 2. С. 5-12.
19. Кожемякин Е.А. Анализ дискурса как системы рассеивания в традиции французской философии второй половины ХХ века (М. Фуко, М. Пешё) // Научные ведомости БелГУ. Серия: Философия. Социология. Право. 2008. № 4 (44). С. 5-17.
20. Костюшкина Г.М. Теория дискурса во французской лингвистике // Вестник БГУ. 2012. № SA. С. 101-107.
21. Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации: Курс лекций. М., 2001.
22. Кубрякова Е.С., Цурикова Л.П. Вербальная деятельность СМИ как особый вид дискурсивной деятельности // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования. Ч. 2. М.: МГУ, 2004.
23. Кузьмина С.В. Политический дискурс как неотъемлемая часть политической коммуникации // Изв. Сарат. ун-та Нов. сер. Сер. Социология. Политология. 2011. № 2. С. 54-56.
24. Можейко М. Автоматический анализ дискурса // Постмодернизм: Энциклопедия. Минск, 2001.
25. Родина В.В. Формирование имиджа промышленности в дискурсе массмедиа с привлечением референтных групп // Вестник Московского государственного областного университета. 2016. № 2.
26. Родина В.В. Вербализация концепта «промышленность» в массмедиа-дискурсе // Вестник Красноярского государственного педагогического университета им. В.П. Астафьева. 2016. № 2 (36). С. 163-168.
27. Русакова О. Ф. Современные теории дискурса: опыт классификаций // Современные теории дискурса: муль-тидисциплинарный анализ (Серия «Дискурсология»). Екатеринбург: Издательский Дом «Дискурс-Пи», 2006. С. 10-28.
28. Русакова О. Ф. Основные теоретико-методологические подходы к интерпретации дискурса // Научный ежегодник ИФиП УрО РАН. 2007. № 7. С. 5-34.
29. Русакова О.Ф. Основные разновидности современных теорий политического дискурса: опыт классификаций // Аналитика культурологии. 2008. № 11. С. 190-205.
30. Серио П. Как читают тексты во Франции // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М.: Прогресс, 1999.
31. Серио П. Анализ дискурса во Французской школе: дискурс и интердискурс // Семиотика: антология. М., Екатеринбург, 2001.
32. Фаритов В.Т. Смысл и трансгрессия (смыслообразование как трансгрессивный феномен) // Universum: Общественные науки: электронный научный журнал. 2015. № 4 (14).
33. Фаритов В. Т. Основные концепты философии постмодернизма (дискурс и трансгрессия) // Universum: общественные науки. 2015. № 12 (21). С. 1-12.
34. Филлипс Л.Дж., Йоргенсен М.В. Дискурс-анализ. Теория и метод. Харьков: Изд-во «Гуманитарный Центр», 2004.
35. Фуко М. Порядок дискурса: инаугурационная лекция в Коллеж де Франс 02.12.70 // Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996. С. 49-96.
36. ФукоМ. Археология знания. СПб.: Гуманитарная академия, 2004.
37. Фуко М. Дискурс и истина. Минск: Пропилеи, 2006.
38. Фурс В. Социально-критическая философия после «смерти субъекта» // Сочинения. В 2 т. Т. 1. Вильнюс: ЕГУ, 2012. 434 с.
39. Фурс В.Н. Философия незавершенного модерна Юргена Хабермаса. Мн., 2000.
40. Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. СПб., 2001.
41. Чабаненко М.Г. Бытовой дискурс как экспликатор коллективной языковой личности молодёжной коммуникации // Вестник КемГУ. 2012. № 4. С. 201-205.
42. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М., 2004.
43. Brown Gillian, Yule George. Discourse Analysis. London; New York: Cambridge University Press, 1983. 288 р.
44. Buyssens E. Les langages et le discours, Essai de linguistique fonctionnelle dans le cadre de la semiologie. Bruxelles: Office de Publicite, 1943.
45. CharollesM. Introduction aux problèmes de la cohérence des textes // Langue française. 1978. № 38. P. 7-41.
46. Courtés J. Analyse Sémiotique du Discours. P.: Hachette, 1991. 302 p.
47. Foucault M. The order of discourse // Language and politics. London: Basil Blackwell, 1984. P. 108-138.
48. Givon T. Functionalism and Grammar. Amsterdam; Philadelphia: John Benjamin Publishing Company, 1995. 786 р.
49. Kress G. Linguistic processes in socio-cultural practice. Victoria, Australia: Deakin University Press, 1985. Р. 6-7.
50. PecheuxM. Analyse automatique du discourse. Paris: Dunod, 1969.
51. PecheuxM. Language, semantics and ideology. London: Macmillan, 1982.
52. ReboulA., Moechler J. Pragmatique du discours. P.: Armand Colin, 1998. 220 p.
53. Torfing J. Discourse Theory: Archivments, Arguments, and Chellengers // Discourse Theory in European Politics. Identity, Policy and Governance. Palgrave Macmillan, 2005.
54. Mann W., Thomson Sandra A. Rhetorical Structure Theory: A Theory of Text Organization. California: University of Southern California, 1987. 281 р.
