CC BY
278. Леснов Ф.П. Редкоземельные элементы в ульт-рамафитовых и мафитовых породах и их минералах. Кн. 1. - Новосибирск: Академ. изд-во «Гео», 2007. -403 с.
9. Лихачев А.П., Кириченко В.Т., Лопатин Г.Г. и др. К особенностям платиноносности массивов ще-лочно-ультраосновной формации // ЗВМО. - 1987. -№ 1. - С. 122-125.
10. Макаров Е.С., Липова И.М. Рентгенографическое исследование торианитов, ураноторианитов и алданитов // Геохимия. - 1962. - № 7. - С. 583- 589.
11. Малич К.Н., Когарко Л.Н. Вещественный состав платиноидной минерализации Бор-Уряхского массива (Маймеча-Котуйской провинции, Россия) // ДАН. - 2011. - Т. 440, № 6. - С. 806-810.
12. Малич К.Н., Рудашевский Н.С. О коренной минерализации платиноидов хромититов Гулинского массива // ДАН. - 1992. - Т. 325, № 5. - С. 1026-1029.
13. Округин А.В., Избеков Э.Д., Шпунт Б.Р., Лескова Н.В. Минералы платиновых металлов антропо-геновых отложений Вилюйской синеклизы и Анабар-ской антеклизы // Типоморфизм и геохимические особенности минералов эндогенных образований Якутии. - Якутск: ЯФ СО АН СССР, 1985. - С. 40-50.
14. Округин А.В., Граханов С.А., Селиванова В.В., Попов А.А. Золото и платина в алмазоносных россыпях Западной Якутии // Наука и образование. - 2000. - №3. - С. 19-22.
15. Округин А.В., Охлопков С.С., Граханов С.А. Комплексные россыпепроявления благородных металлов и самоцветов в бассейне р.Анабар (северо-восток Сибирской платформы) // Отечественная геология. - 2008. - № 5. - С. 3-17.
16. Округин А.В., Мазур А.Б., Земнухов А.Л. и др. Ассоциация палладистого золота с минералами платиновой группы в россыпях бассейна р.Анабар на северо-востоке Сибирской платформы // Отечественная геология. - 2009. - № 5. - С. 3-11.
17. Округин А.В., Зайцев А.И., Борисенко А.С. и др. Золото-платиноносные россыпи бассейна р. Анабар и
УДК 551.324
их возможная связь с щелочно-ультраосновными магматитами севера Сибирской платформы // Отечественная геология. - 2012. - №5. - С. 11-21.
18. Охлопков С.С., Турбина М.И. Сопутствующие алмазу // Наука и техника в Якутии. - 2010. -№ 1. -С. 106-112.
19. Сазонов А.М., Романовский А.Э., Гринев О.М. и др. Благороднометалльная минерализация Гулин-ской интрузии // Геология и геофизика. - 1994. - № 9.
- С. 51-65.
20. Соболев А.В., Слуцкий А.Б. Состав и условия кристаллизации исходного расплава сибирских мей-мечитов в связи с общей проблемой ультраосновных магм // Геология и геофизика. - 1984. - № 12. - С. 97-110.
21. Соболев А.В., Соболев С.В., Кузьмин Д.В. и др. Механизм образования сибирских меймечитов и природа их связи с траппами и кимберлитами // Геология и геофизика. - 2009. - № 12. - С. 1293-1334.
22. Томшин М.Д., Округин А.В., Саввинов В.Т., Шахотко Л.И. Эбехаинский дайковый пояс трахидо-леритов на севере Сибирской платформы // Геология и геофизика. - 1997. - Т. 38, №9. - С. 1475-1483.
23. Тектоника, геодинамика и металлогения территории Республики Саха (Якутия) / Под ред. Л.М. Парфенова и М.И. Кузьмина. - М.: МАИК «Наука/Интерпериодика», 2001.
24. Шпунт Б.Р. Платиновые минералы четвертичных отложений Анабаро-Оленекского поднятия // Геология рудных месторождений. - 1970. - №2. -С. 123-126.
25. Cabri L.J., Harris D.C., Weiser T.W. Mineralogy and distribution of platinum-group mineral placer deposits of the Wold // Expl. and Mining Geol. - 1996. - № 2.
- P. 73-167.
26. Okrugin A. V. Origin of platinum-group minerals in mafic-ultramafic rocks: from dispersed elements to nuggets // Canadian Mineralogist. - 2011. - V. 49, № 6. -P. 1397-1412.
Поступила в редакцию 26.11.2013
Динамика ледников хребта Сунтар-Хаята за последние 700 лет
В.М. Лыткин, А.А. Галанин
Приведены результаты полевых исследований гляциальных морфоскульптур северного массива хребта Сунтар-Хаята. Использование методов лихенометрии, теста остаточной прочности (Schmidt Hammer Test) позволило установить динамику позднеголоценовых ледниковых событий исследуемого района. Установлено, что пояс морен, удаленный от современного края ледников №31 и №29 на 600-700 м, формировался на протяжении Малого ледникового периода (МЛП). Достигнув максимального размера во время глобального похолодания XIII-XVI вв., ледники сохраняли стационар-
ЛЫТКИН Василий Михайлович - инженер-исследователь, аспирант ИМЗ СО РАН, [email protected]; ГАЛАНИН Алексей Александрович - д.г.н., зав. лаб. ИМЗ СО РАН, [email protected].
ное состояние вплоть до середины XX в. Использование разновременных космо- и аэрофотоснимков позволило выявить масштабы современного отступания ледников на Северо-Востоке Азии.
Ключевые слова: Малый ледниковый период, сокращение ледников, каменные глетчеры, лихено-метрия, Rhizocarpon geographicum, тест остаточной прочности, хребет Сунтар-Хаята, голоценовое оледенение, северо-восток Азии.
The results of field investigations of glacial morphoscultptures in the northern massif of the Suntar-Khayata Range are presented. Using lichenometry, Schmidt Hammer Test and GIS-mapping, we have documented the Late Holocene glacial events in the area. The study suggests that a moraine belt lying 600-700 m from the modern termini of Glacier 31 and Glacier 29 was formed during the Little Ice Age (LIA). Having reached their maximum extent during the 13th-16th century global cooling, the glaciers remained stationary until the middle of the 20th century. Time series of aerial and satellite images show a retreat of the glaciers since then, which strongly accelerated in the second half of the 20th century.
Key words: Little Ice Age, glacier retreat, rock glaciers, lichenometry, Rhizocarpon geographicum, Schmidt Hammer Test, Suntar-Khayata Range, Holocene glaciation, north-eastern Asia.
Введение
Хребет Сунтар-Хаята является вторым по величине районом современного горного оледенения Северо-Восточной Азии. В этом районе площадь ледников в середине прошлого века составляла около 200 км [1]. Ледники были открыты в начале XX в. во время геолого-геодезических изысканий [2]. Планомерное изучение отдельных ледников хребта было осуществлено в период Международного геофизического года (1957-1959 гг.). В результате были получены новые сведения о ледниках, расположенных в зоне сплошного распространения вечномерзлых горных пород [3].
В последнее десятилетие интерес к изучению горного оледенения существенно возрос, что связано с заметным изменением климата. Последние публикации, основанные преимущественно на результатах дистанционного изучения, указывают на значительное сокращение площади оледенения хребта Сунтар-Хаята [4,5].
Проведенный анализ разновременных аэрокосмических материалов и полевые исследования в 2012 г. на северном массиве хребта Сун-
тар-Хаята (г. Муус-Хая) показали, что края ледников № 31 и №29 отступили на 500-700 м от их положения на снимках 1945 г., а площадь оледенения этого массива сократилась на 36% (рис. 1). Средняя высота нижней границы питания ледников (ELA) повысилась с 2300-2340 до 2407±55 м н.у.м. [6], т.е. на 60-100 м. На фронтальной части ледников сформировались поли-хронные комплексы льдистых морен мощностью до 50-70 м.
Район исследований и методика полевых работ
Рассматриваемый район располагается в истоках р. Бургали, берущей начало от ледников № 29, №30 и №31 на северном склоне г. Мус-Хая (2959 м). Геологическое строение, рельеф и основные характеристики современного оледенения района детально охарактеризованы в период экспедиции Международного геофизического года [3]. Ледниковые, гравитационно-склоновые и разнообразные фации криолитогенных отложений сложены преимущественно кремнистыми алевролитами и роговиками. Их особая проч-
Рис. 1. Комплекс позднеголоценовых морен ледника № 31, хребет Сунтар-Хаята, август 2012 г.
Рис. 2. Фрагмент схемы сокращения ледника № 31 (а) и распределение возрастного лихенометрического индекса КН5 (б, в) на моренах разного относительного возраста. 1 -современный ледник; 2 - площадь ледника по данным съемки Landsat 1973; 3 - площадь ледника по данным аэросъемки 1945 г.; 4 - площадь ледника во время последнего максимума (LGM); 5 - аллювиальные отложения р. Бурга-ли; 6 - гребни разновозрастных морен и их номера, шкала кружков обозначает диапазоны значений индекса ЯН5, мм
ность и устойчивость к истиранию определили наличие здесь большого количества обработанных ледниками скальных морфоскульптур (выходы коренных пород в днищах речных долин, ригели, отполированные ледником и практически лишенные обломочного чехла борта долин (экзарационные полосы), пропиленные в коренных породах каналы ледникового стока). Основной акцент наших исследованиях был сосредоточен на изучении позднеголоценовых гляци-ально-криогенных комплексов ледников № 29, №30 и №31 (рис. 1). Геоморфологические
маршруты организовывались таким образом, чтобы последовательно проследить линии простирания основных гляциогеоморфологических элементов - гребней морен, маргинальных каналов, абразионных полос. Всего было выделено 14 разновозрастных морфоскульптурных генераций (рис. 2, 3).
При оценке возраста гляциальных морфо-скульптур мы приняли современные методы исследований: лихенометрический и Шмидт Хам-мер Тест [7-12]. Суть лихенометрического метода состоит в оценке размерных характеристик
Рис. 3. Фрагмент схемы сокращения ледника № 31 (а) и распределение величины остаточной прочности Q-value (б, в) на моренах разного относительного возраста. 1 - современный ледник; 2 - площадь ледника по данным съемки Landsat1973; 3 - площадь ледника по данным аэросъемки 1945 г.; 4 - площадь ледника во время последнего максимума (ЪОМ); 5 - аллювиальные отложения р. Бургали; 6 - гребни разновозрастных морен и их номера, шкала кружков обозначает диапазоны значений индекса Q-value, %
Рис. 4. Лишайник - индикатор (Rhizocarpon sp.) в боковой морене ледника №31
локальных популяций лишайника - индикатора возраста (рис. 4). Разные варианты данного метода использовались для оценки динамики ледников Западного и Северного Тянь-Шаня [13], Камчатки [14], для оценки возраста ледников, каменных глетчеров и щебнепокровных склонов в Корякском, Чукотском и Колымском нагорьях
[9, 11].
Использование молотка Шмидта для оценки возраста голоценовых ледниковых образований предложили Дж.А. Матьюс и Р.А. Шейкесбай [15], суть метода - установление остаточной прочности экспонируемой поверхности. Использование SHT в комплексе с лихенометрией и другими приемами позволило выполнить оценки
возраста голоценовых ледниковых событий в Южной Норвегии [16], в Южных Альпах Новой Зеландии [17, 18]. В настоящем исследовании использовался электронный молоток марки Silver Schmidt Hammer.
Результаты лихенометрического анализа
На рис. 2 отражен вариационный ряд изменения статистики RH5 в соответствии с номером морены (m1-m14). Каждый кружок представляет собой одну лихенометрическую площадку. Цвет кружка в градации от черного до белого отражает возрастание статистики RH5. На рис. 2,в отображено изменение среднего значения RH5 для каждого номера морен и квадратическое отклонение.
Распределение (вариация) использованного лихенометрического индекса RH5 показывает относительное удревнение морфоскульптурных элементов в заданном ряду и подтверждает гипотезу об увеличении возраста морен в порядке их удаления от современного края ледников. Из рис. 2,б и таблицы также видно, что на моренах m1-m5 ни одной особи Rhizocarpon sp. не было обнаружено, что дает основание объединить все эти морены в единую возрастную категорию.
Первые диагностируемые особи Rhizocarpon sp. появляются на моренах m6. Это точечные особи диаметром менее 2 мм. Наиболее крупная обнаруженная особь имеет диаметр 4 мм. Значение индекса RH5 на моренах m6 составляет 1,68±1,44 мм, а на m7 - 1,99±1,57 мм. Максимальный обнаруженная особь имеет размеры
Сводная характеристика показателей SHT и RH5 морен ледника № 31
№ морены Количество площадок Q-value, шт. Среднее значение Q-value по пло-щадкам,% Количество лихе-нометри-ческих площадок, шт. Среднее значение 5 наиболее крупных талломов (RH5), мм Среднее выборочное значение диаметров талломов, мм Среднее геометрическое значение диаметров талломов, мм Диаметр самого крупного ли-шайни-ка, мм Средне-квадрати-ческое отклонение оценки, мм Минимальное время экспонирования, интервал лет назад Историческое событие
ml 1 78,80 65 Колонии лишаиников на данной площадке не обнаружены <5 Сокращение ледников в XX в.
m2 2 72,85 39 <10
m3 3 73,05 38 <15
m4 2 72,50 26 <20
m5 2 70,83 19 <30
m6 3 74,36 21 1,68 2,00 1,68 4 1,41 <40 Малый ледниковый век
m7 5 75,39 46 1,99 1,94 1,61 8 1,57 <40
m8 8 73,33 15 3,89 3,51 3,23 10 1,58 66-104
m9 10 67,06 32 8,52 8,01 7,55 12 2,87 108-217
m10 8 59,59 14 27,00 20,64 19,65 30 6,20 396-632
mll 12 60,10 15 42,93 35,37 34,39 110 8,71 652-983
m12 17 44,49 19 93,85 79,99 76,84 140 20,04 1406-2170 Неогляци-альная эпоха
m13 3 46,11 3 138,10 118,80 114,04 190 37,65 1913-3350
m14 2 16,14 0 Популяция лишайников близка к климаксной стадии; сукцессионные замещения >3800
8 мм. Таким образом, морфоскульптуры m6 и m7 - очень близкие по возрасту образования, перекрывающие доверительными интервалами RH5, поэтому они могут быть объединены в единую группу, так же как морены m1-m5 с нулевым значением RH5.
Морфоскульптурные площадки m8 имеют RH5=3,89±1,58 и достоверно отличаются от m6 и m7, следовательно, они представляют автономную возрастную генерацию. Отметим, что, согласно аэрофотоснимку 1945 г., морены m8 находятся в пределах краевой части ледника на дату съемки. Морены m6 и m7, имеющие практически одинаковые статистики RH5, находятся в пределах поля ледника 1973 г. (39 лет). Следовательно, морены m8 сформировались в интервале между 1945 и 1973 гг. (рис. 2,а).
Для оценки предельной (максимальной) начальной скорости роста индекса RH5 мы использовали соотношения дат аэрокосмической съемки и средних значений RH5 для соответствующих морфоскульптур. С 1945 по 2012 г. (67 лет) на моренах m8 индекс RH5=3,89±1,58 мм, что соответствует скорости ее роста 0,048 мм/г. Примерно такая же скорость роста индекса RH5 при использовании характеристик морен m7, сформировавшихся после 1973 г. Она составляет 0,056 мм/г. Среднее значение скорости роста индекса RH5 для морен m7 и m8 составляет 0,05±0,03 мм/г. Расчет роста статистики максимального выборочного лишайника дает средний ежегодный прирост 0,18 мм/г., что близко к значениям скорости роста лишайников данного таксона на ледниковых моренах в других районах мира [9].
На основании имеющихся данных (по аэрокосмическим материалам) о возрасте морен m7 и m8 построено следующее уравнение для предельных возрастов данных морен без расчета скорости ежегодных приростов:
RH5 = 0,0535t + 0,29,
это равенство связывает время (t) экспонирования поверхности и изменение (рост) выборочной статистики (RH5) среднего значения пяти наиболее крупных особей, измеренных на локальной морфоскульптурной площадке.
Полученные оценки возраста практически не перекрываются доверительными интервалами, следовательно, выделенные морены действительно могут соответствовать реальным детерминированным ледниковым событиям. Если принять их возраст, то морены m 9 датируются концом XIX в., а морены m10 и m11 сформировались примерно между XI и XVI вв, что соответствует интервалу Малого ледникового века (LIA) (рис. 5).
Рис. 5. Оценка минимального времени экспонирования морен ледников № 29 и № 31. Ромбами отмечены морены m6 и m7, возраст которых известен на основе разновременной съемки 1973 и 1945 гг. соответственно. Возраст остальных морен (черные кружки) экстраполирован на основе оценки ежегодных приростов и уравнения роста
Результаты использования теста остаточной прочности Schmidt Hammer Test (SHT)
Значения величины остаточной прочности (SHT), осредненные по сериям, приведены в таблице и на рис. 3. Полученные результаты показывают приемлемое разрешение метода для относительного возрастного расчленения морен по остаточной прочности слагающего материала их поверхности. Так, наиболее молодые морены m1-m7, сформировавшиеся после 1973 г., характеризуются наиболее высокими значениями Q-value от 85 до 68% (таблица). Ледниковая морфоскульптура (m8), освободившаяся ото льда в 1945-1973 гг., характеризуется диапазоном Q-value от 58 до 68%.
Внешний комплекс морен (m11-m13) ледников № 29 и № 31 имеет более выраженную морфологическую «дряхлость» и в значительной мере преобразован эпигенетическими криогенными процессами. Остаточная прочность здесь варьируется от 40 до 55%. Совершенно иные значения этого индекса (Q-value= 29 - 35%) были отмечены на фрагментах гребня моренного вала, удаленного от современного края ледника на расстояние 2 км вниз по долине р. Бургали. Наиболее низкие значения индекса (Q-value= =16,1±3,1%) выявлены на площадке m14, расположенной на удалении около 2,5 км от современного края ледника № 31 (рис. 3,б,в).
Анализ частотных распределений Q-value, ос-редненных для площадок с одинаковым порядковым номером (относительным возрастом), был выполнен аналогично способу обработки статистики RH5. Полученный результат свидетельст-
вует о наличии нескольких совокупностей, соответствующих разным ледниковым событиям. Распределения Q-value на морфоскульптурах от m1 до m8 практически не различаются модальными значениями (рис. 3, в). Это свидетельствует о том, что прочность обломочного материала за время существования морфоскульптур внутри группы практически одинаково высока. Средние значения оценок Q-value варьируют в данной возрастной группе в интервале 70-75%. Заметим, что на основании лихенометрических данных мы датировали начало формирования комплекса морен m8-m9 концом XIX в. На основе оценок SHT эти морены характеризуются различными значениями остаточной прочности (m8=73,3±3,6%; m9=67,0±4,4%). Действительно за 100 лет остаточная прочность экспонируемых поверхностей слабо изменилась, а имеющиеся вариации не могут быть установлены с помощью метода SHT.
Наиболее сильные различия остаточной прочности начинают проявляться на моренах m10-m14, находящихся во внешней части краевого моренного вала. Так, морены m10 и m11 по величине остаточной прочности (59,6±5,0% и 60,1±5,3%), очевидно, могут быть объединены в одну возрастную генерацию, возраст которой на основе индекса RH5 датируется XIII-XVI вв. (таблица). В более раннюю возрастную генерацию объединяются площадки с номерами m12 (Q-value = 44,5±6,1%) и m13 (Q-value=46,1± ±6,5%), формирование которых, вероятно, связано с отступанием ледников в первой половине голоцена (рис. 3,б).
Заключение
Полученные на основании приемов лихено-метрии и теста остаточной прочности относительные и абсолютные возрастные характеристики комплекса морен ледников № 29 и №31 в целом согласуются с высказанными ранее предположениями о существовании Малого ледникового периода в пределах хребта Сунтар-Хаята и позволяют более детально реконструировать ледниковые события во второй половине голоцена.
Совместное использование метода лихено-метрии и теста остаточной прочности в пределах резко континентальной горной криолитозо-ны дает удовлетворительные результаты при весьма тщательном заложении тестовых площадок на сингенетических элементах. Комплексное использование этих методов особенно необходимо на морфоскульптурах ранне- и среднего-лоценового возраста, где следует учитывать высокую активность эпигенетических процессов,
приводящих к омоложению экспонируемых поверхностей.
Литература
1. Каталог ледников СССР, т.17, вып. 1-3; вып. 7, ч.3; т.19, ч.3. - Л.: Изд-во ГИМИЗ, 1977.
2. Васьковский А.П. Современное оледенение Северо-Востока СССР // Материалы по геологии и полезным ископаемым Северо-Востока СССР. - 1955. -Вып. 9. - С.42-62.
3. Корейша М.М. Современное оледенение хребта Сунтар-Хаята. Результаты исследований по программе Международного геофизического года. Гляциология. №11. - М.: Изд-во АН СССР, 1963. - 170 с.
4. Ананичева М.Д., Капустин Г.А., Корейша М.М. Изменение ледниковых гор Сунтар-Хаята и хр. Черского по данным Каталога ледников СССР и космическим снимкам 2001-2003 гг. // Материалы гляциологических исследований. - 2006. - Вып. 101. -С.163-168.
5. Ananicheva M.D., Krenke A.N., Barry R.G. The Northeast Asia mountain glaciers in the near future by AOGCM scenarios // The Cryosphere. - 2010. - № 4. -P. 435-735.
6. Galanin A.A., Lytkin V.M., Fedorov A.N. et al. Deglaciation of Suntar-Hayata glaciers for the last 60 years // Cryosphere of Eurasian Mountains / Abstracts of the International Conference devoted to the opening of the Central Asian Regional Glaciological Center as a Category 2 Center under aushices of UNESCO / Executive Editor I.V.Severskiy. - Almaty: Institute of Geography, 2012. - P. 18.
7. Innes J.L. Lichenometry // Progress in Physical Geography. - 1985. - V. 9, № 2. - P. 187-254.
8. Галанин А.А. Лихенометрический метод изучения криогенных процессов // Наука и техника в Якутии. - 2012. - № 1. - С. 8-15.
9. Галанин А.А. Лихенометрия: современное состояние и направления развития метода - Магадан: Изд-во СВКНИИ, 2002. - 74 с.
10. Галанин А.А., Пахомов А.Ю. Опыт применения склерометра «Оникс 2.6.2.» для датирования Манды-чанского позднеледникового комплекса (Хребет Черского) // Геоморфология. - 2010. - № 1. - С. 16-25.
11. Галанин А.А., Смирнов В.Н. Динамика гравитационных склоновых процессов в горах Северного Приохотья в позднем голоцене, лихенометрическая методика их моделирования и прогноза // Геоморфология. - 2004. - № 3. - С. 67-75.
12. Goudie A.S. The Schmidt Hammer in geomorpho-logical research // Progress in Physical Geography. -2006. - № 30. - P. 703-718.
13. Соломина О.Н., Савоскул О.С. Ледники западной и северной периферии Тянь-Шаня за 2000 лет // Геоморфология. - 1997. - № 1. - С. 78-86.
14. Savoskul O.S. Application of lichenometry and tephrochronology in the dating of Holocene glacial depo-
sits in Kamchatka // Journal of volcanology and seismology. - 2001. - V. 22, № 5. - P. 541-558.
15. Matthews J.A., Shakesby R.A. The status of the «Little Ice Age» in southern Norway: relative age dating of Neoglacial moraines with Schmidt Hammer and lichenometry // Boreas. - 1984. - № 13. - P. 333-346.
16. Shakesby R.A., Matthews J.A., Winkler S. Glacier variations in Breheimen, southern Norway: relative-age dating of Holocene moraine complexes at six high-altitude glaciers // The Holocene. - 2004. - V. 14, № 6. -P. 899-910.
УДК 556.551 (571.568)
17. Winkler S. The «Little Ice Age» maximum in the Southern Alps, New Zealand: preliminary results at Mueller Glacier // The Holocene. - 2000. - V. 10, №. 5. - P. 643-647.
18. Winkler S. The Schmidt hammer as a relative-age dating technique: potential and limitations of its application on Holocene moraines in Mt Cook National Park, Southern Alps, New Zealand // New Zealand Journal of Geology & Geophysics. - 2005. - V. 48. - P. 105-116.
Поступила в редакцию 27.11.2013
Гидрохимическая характеристика водных объектов полуострова Фаддеевский (Новосибирские о-ва)
Р.М. Городничев, Л.А. Пестрякова
Водные объекты Новосибирских островов, в особенности водоемы и водотоки полуострова Фаддеевский, являются слабоизученным компонентом этой труднодоступной территории. Приведены первые результаты химического анализа водных объектов полуострова Фаддеевский. В ходе полевых работ были исследованы 7 озер, 2 полигональных водоема, р. Алын и залив Геденштрома. По площади зеркала изученные озера и полигональные водоемы были объединены в три группы: малые, средние и относительно большие водоемы. Все они мелководны. Исследуемые озера представлены термокарстовыми котловинами блюдцеобразной формы, образованными вследствие вытаивания подземных льдов. В ионном составе для большинства водных объектов в качестве катионов характерно преобладание натрия. Среди анионов доминируют гидрокарбонаты. Исключение составляет залив Геденштрома, для которого характерны хлоридные ионы. Все изучаемые водные объекты (кроме залива Геденштрома) могут быть отнесены к категории ультрапресных. Водородный показатель (рН) колеблется от нейтральных до слабощелочных значений. Для некоторой части объектов изучения отмечены небольшие превышения нормативов ПДК по иону аммония, стронция и фосфат-аниону. В результате проделанной работы получены новые данные о физико-химических особенностях природных водных объектов полуострова Фаддеевский.
Ключевые слова: озеро, полигональный водоем, полуостров Фаддеевский, химический состав, минерализация воды, рН, ионный состав, катионы, анионы.
Water objects of New Siberian Islands, especially water reservoirs and rivers of Faddeyevsky peninsula, are poorly known components of this remote territory. In this article we presented the first results of water object chemical analysis for Faddeyevsky peninsula. 7 lakes, 2 polygon ponds, the Alyn river and Gedenshtrom's Bay were investigated. All investigated water reservoirs were divided into three groups depending on surface area dimensions: small ones, middle ones and big ones. All water reservoirs had small water depth. Studied lakes are water masses in basins which were created as result of ground ice melting. Natrium was dominant cation for the most part of the water objects. Bicarbonates were prevailing anions. Exception of this situation with hydrochemical composition is Gedenshtrom's Bay, where chloride ions were dominant. Almost all water objects (except Gedenshtrom's Bay) can be considered like «ultra-fresh» ones, pH fluctuates from neutral to weakly alkaline values. For some water objects we found that concentrations of ammonium, strontium and phosphate anion were more than Russian fishing ecological limits for hydrochemical components in water. As result of this work new data of physical and chemical features for natural water objects of Faddeyevsky peninsula were obtained.
Key words: lake, polygon, Faddeyevsky peninsula, chemical composition, mineralization of water, pH, ionic composition, cations, anions.
ГОРОДНИЧЕВ Руслан Михайлович - зав. лаб. СВФУ, [email protected]; ПЕСТРЯКОВА Людмила Агафьевна - д.г.н., профессор-исследователь СВФУ, [email protected].
