CC BY
53
УДК 316.3(470)
О.В.Захарова
ДИНАМИКА ИЗМЕНЕНИЯ ГЕНДЕРНЫХ СТЕРЕОТИПОВ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ РЕАЛИЗАЦИИ (НА МАТЕРИАЛАХ ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ)
В данной статье автор, опираясь на результаты собственного эмпирического исследования, определяет динамику трансформации гендерных стереотипов в экономической сфере и характеризует специфику механизма их изменения в условиях современного российского общества.
Ключевые слова.' гендерные стереотипы, социальное изменение, рынок труда, женская рабочая сила.
O.V. Zakharova
DYNAMICS OF CHANGE OF GENDER STEREOTYPES IN THE PROFESSIONAL REALIZATION
(ON THE EXAMPLE OF IRKUTSK REGION)
In this article the author based on own empiric data analyses the dynamics of gender stereotypes transformation of economic area and describes particular qualities of changing of gender stereotypes in conditions of contemporary Russian society.
Keywords: gender stereotypes, social change, labor market, women labor force.
Несмотря на присущую им ригидность, гендерные стереотипы все же поддаются трансформации, как показывает исторический опыт разных стран, в том числе и России. Однако большинство отечественных исследователей феминистического направления оценивают коллективное сознание россиян преимущественно как сексистское, склонное к традиционным стереотипам. В частности, Н.М. Римашевская в своих работах доказывает, что, по сути, гендерная ситуация в российском обществе нисколько не улучшается, напротив, сегодня в России наблюдается «ренессанс патриархатности», с той лишь разницей, что существующие теперь формы гендерной асимметрии чаще всего носят латентный характер и способны поддерживать иллюзию равенства, которого в действительности нет [4, с. 5]. Немаловажную роль в сохранении существующего гендерного порядка играют стереотипы.
В этом свете наиболее актуальным становится вопрос о том, как и под воздействием чего гендерные стереотипы трансформируются, тем более что в отечественной социологии данная тема остается недостаточно изученной.
В данной статье представлена часть результатов исследования, направленного на изучение динамики изменения гендерных стереотипов в сфере профессиональной реализации женщин. Объектом эмпирического исследования выступило городское население Иркутской области как носитель гендерных стереотипов. В качестве методов исследования были использованы метод тематического апперцептивного теста (ТАТ)
и метод массового опроса. Опрос проводился в 2010 г. в нескольких городах Иркутской области (Иркутск, Ангарск, Усолье-Сибирское, Шеле-хов, Братск, Усть-Кут, Тулун). В ходе анкетирования было опрошено 800 человек, из них 400 мужчин и 400 женщин в возрасте от 17 до 71 года (студенты, пенсионеры и работники различных предприятий и учреждений). Структура выборки определена по принципу стратификационной непропорциональной выборки. Тематический апперцептивный тест содержал две ситуации, смоделированные на основе фактов из жизни, и посвященные теме: «взаимоотношения мужчин и женщин и их социальные роли». Кроме того, данные опроса и тестирования были проанализированы и сопоставлены с результатами ранее проведенных (в 1990-2009 гг.) аналогичных исследований.
В ходе проведенного исследования были получены следующие результаты.
Стереотипы профессиональной самореализации женщин в сфере бизнеса оказались наиболее подвижными, по сравнению со стереотипами в политической и брачно-семейной сферах. Так, с утверждением «бизнес - не женское дело» согласились лишь 14,6% опрошенных нами респондентов (подавляющее большинство которых
- мужчины - 10,7%), а не согласились - 76,3% (из них 43,2% женщин и 33,1% мужчин)! Полученные данные демонстрируют достаточно высокую степень признания способностей женщин к самостоятельной экономической активности со стороны населения Иркутской области (причем обеими гендерными группами - среди них
1/3 опрошенных мужчин и около половины опрошенных женщин), что свидетельствует о существенной трансформации стереотипа «бизнес
- не женское дело». Как нам представляется, решающую роль в разрушении данного стереотипа сыграли рыночные реформы начала 90-х годов. С одной стороны, они, безусловно, вызвали множество негативных последствий: бедность, понижение оплаты труда, безработицу, свертывание социальных программ, что в первую очередь сказалось на социальноэкономическом положении женщин. Поскольку женская рабочая сила обременена комплексом социальных факторов, таких как беременность, роды, кормление, уход за детьми в первые годы их жизни (традиционно считающийся, прежде всего, материнской обязанностью, хотя в соответствии с законодательством отпуск по уходу за ребенком вправе взять любой из членов семьи), принятие на работу женщины предполагает наложение на работодателя дополнительных ответственностей: предоставление социальных услуг, льгот, установленных ТК отпусков и пр. [12]. Естественно, что в условиях рыночной конкуренции предприниматели не были заинтересованы в работниках, усложняющих процесс функционирования предприятия, и предпочитали в качестве рабочей силы мужчин, не связанных деторождением и уходом за домом [2]. Так, по данным 2001 г., приведенным Н.М. Римашев-ской, 88%(!) опрошенных работодателей указывали на предпочтение в приеме на работу мужчин [4, с. 108]. Причем около 60% работодателей подтвердили, что некоторые «льготы» для женщин снижают их привлекательность как рабочей силы. В качестве иных «веских аргументов» в пользу предпочтения мужчин женщинам назывались следующие: «женщины стоят дороже» (хотя зарплата им платится в меньшем размере), «частое отсутствие женщин на работе», «отсутствие у женщин заинтересованности в работе» [4, с. 108]. Однако исследование «реального положения с занятостью мужчин и женщин», проведенное Центром исследований рынка труда, доказало: во-первых, не существует «сколь-нибудь весомых подтверждений более низкого качества либо более высоких издержек, связанных с женской рабочей силой»; во-вторых, «предпочтение мужчин или женщин на те или иные должности во многом было обусловлено субъективным представлением работодателей о достоинствах и недостатках мужской и женской рабочей силы» [4, с. 108], то есть существующими гендерными стереотипами. Таким образом, получалось, что гендерные
стереотипы о «второсортности» женской рабочей силы продуцировали дискриминационную практику в сфере занятости, а сложившаяся под их влиянием социальная практика в свою очередь поддерживала и укрепляла создававшие ее стереотипы.
С другой стороны, рыночные реформы и вытеснение женщин с рынка наемного труда в конечном итоге способствовали распространению самозанятости женщин и их вовлечению в бизнес. Так, в 1990 г. только 15,3% женщин ответили, что «желают иметь собственное дело» (против 25% мужчин), 7% ответили «нет, но, возможно, придется взяться за это» (против 10% мужчин), и вариант «не хочу иметь собственное дело» выбрали больше половины женщин - 53% (и 43% мужчин) [4, с. 98-99]. Однако уже в 1997 г. доля женщин среди самозанятого населения составляла 41,2%, в послекризисный год (19981999) их число увеличилось до 50%, а в последующие годы и среди мужчин, и среди женщин наблюдалось сокращение количества самозанятых (за счет расширения дела и перехода в статус «работодателей») и увеличение числа «работодателей» (но, что интересно, в группе женщин эти процессы происходили быстрее) [4, с. 85]. К концу 2007 г. доля женщин среди работодателей составила 40,4% (тогда как в 1997 г. их доля равнялась 33,5%) [4, с. 84].
Таким образом, мы видим, что один и тот же социальный процесс может оказывать различное, часто противоположное, воздействие на разные стереотипы. Так, рыночные реформы способствовали разрушению стереотипа «бизнес
- не женское дело» и в то же время укрепляли стереотип о меньшей компетентности и профессионализме женщин как наемной рабочей силы. То, что на первый взгляд выглядит как противоречие, в действительности, является отражением того факта, что трансформация отдельных стереотипов еще не влечет изменения всей гендерной идеологии мужского доминирования. Наряду с разрушением стереотипа «бизнес - не женское дело» возникают другие стереотипы схожей направленности, например, «крупный бизнес - не женское дело», и продолжают существовать прежние привычные представления о том, что «мужчина должен зарабатывать больше, чем женщина», «существуют «женские» и «мужские» профессии» и др. И надо сказать, последние стереотипы очень устойчивы, и пока не отмечаются тенденции к их либерализации. Так, в число российских миллиардеров входит только одна женщина (Батурина), что является показателем «закрытости» крупного бизнеса для
женщин. А отраслевая сегрегация, формирующая «женские» и «мужские» сферы занятости, остается практически неизменной на протяжении последних 15 лет. По-прежнему женская рабочая сила, в том числе и предприниматели, сосредоточены в низкооплачиваемых областях, рассматриваемые российским обществом как второстепенные, не имеющие стратегического значения: здравоохранение, образование, социальное обеспечение и др. - в них доля женщин достигает 80% и выше. Тогда как в традиционных «мужских» сферах», хорошо оплачиваемых
- строительство, транспорт, управление - доля женщин, как правило, не превышает трети от общего числа занятых и в некоторых отраслях даже понижается (например, строительство). При этом в большинстве своем женщины занимают должности специалистов высшего и среднего уровня квалификации (60,7% и 67,7% соответственно по последним данным на 2007 г.), а также должности работников, занятых подготовкой информации, оформлением документов, учетом и обслуживанием - 89,7% [1].
Среди руководителей женщин традиционно меньше, чем мужчин (по данным на 2007 г., 60,8% руководителей - мужчины) [1], что в немалой степени обусловлено стереотипом о том, что «мужчины - лучшие руководители, чем женщины». Хотя динамика роста численности женщин в управленческих рядах говорит о высоком трансформационном потенциале последнего стереотипа. Согласно данным Института социологии, в 1996 г. доля женщин в директорском корпусе составляла 8-11%, а в ряде отраслей с традиционно мужской занятостью (строительство, транспорт) - 1%.
К 2000 г., по данным Министерства труда и социального развития РФ, доля женщин-директоров выросла до 15,1% [6, с. 7], а по данным В.И. Герчикова - до 18% [3]. По оценкам Госкомстата доля женщин среди руководителей на ноябрь 2001 г. составляла уже 36%, а к концу 2007 г., как мы отметили выше, увеличилась до 39,2% [1].
Приведенные статистические показатели не только демонстрируют изменения в социальной практике, но и позволяют предположить наличие изменений в представлениях населения относительно руководящих способностей полов, поскольку трансформации объективной реальности с неизбежностью затрагивают и субъективные смыслы, придаваемые группами и индивидами этой реальности. Данную гипотезу подтверждают и результаты нашего исследования. Так, с утверждением, что «мужчины становятся
лучшими руководителями, чем женщины» согласились только 34% опрошенных нами респондентов, а не согласились - 48,2%, затруднились ответить - 18%. Однако, следует обратить внимание, что среди тех, кто не поддержал данный стереотип, доминирующее большинство составили женщины - 30,7% против 17,4% мужчин, а среди тех, кто руководящие способности мужчин оценивает выше, чем у женщин, большинство - мужчины (23% из 34%).
В целом женщина в представлениях большинства вполне самостоятельная рабочая единица, способная конкурировать с мужчиной в профессионализме и компетентности. Так, с тем, что «женщина в работе может быть такой же профессиональной и компетентной, как и мужчина» согласились 88,3% опрошенных (из них 47,9% женщин и 40,4% мужчин), тогда как не согласны с этим только 6,3% респондентов (почти все они мужчины - 5,5%). Таким образом, мы наблюдаем изменение названных стереотипов в сторону эгалитаризации.
Одним из основных факторов, катализировавших изменения в социальных практиках, и, как следствие, в представлениях населения об управленческих способностях женщин, по нашему убеждению, стали рыночные реформы, которые «... способствовали, с одной стороны, стабилизации численности женщин в составе директоров для отраслей, где женщины традиционно занимали руководящие позиции, а с другой, привели к появлению "женской прослойки" в директорате тех предприятий, где требовалось кризисное управление» [7]. Здесь возникает вопрос, почему женщин привлекают к управлению именно в кризисные условия, хотя существует стереотип, что «в трудных ситуациях мужчины принимают более правильные и взвешенные решения, чем женщины»? Так, с данным утверждением по результатам нашего исследования согласилась большая часть мужчин (30,7% мужчин из 42,7% всех респондентов, выбравших данный вариант ответа), и не согласилась большая часть женщин (32,3% из 44,3% всех не согласившихся респондентов). Мы видим причины в следующем. Кризис, как правило, вызывает убыточность предприятий или даже целых отраслей хозяйства, что влечет понижение заработной платы и сокращение перспектив карьерного роста, а это в свою очередь ведет к «перетеканию» мужчин (на которых обществом возлагается обязательная функция «кормильца семьи») в более материально привлекательные сферы хозяйствования и занятию оставленных ими позиций женщинами (традиционно доми-
нирующих в низкооплачиваемых и малопрестижных отраслях), которые, надо отметить, сумели воспользоваться предоставленным им шансом и за последние годы продемонстрировали свою состоятельность в сфере менеджмента. Таким образом, как это ни парадоксально, кризисные условия в экономике в сочетании с базовым гендерным стереотипом о социальном предназначении мужчин привели к расшатыванию стереотипа об управленческой «непригодности» женщин.
Тенденцию на либерализацию гендерных стереотипов в сфере управления усиливают также глобализационные процессы, затронувшие в том числе и Россию. По оценке многих аналитиков западный бизнес в 21 веке начал переживать кризис лидерства, что подтверждено рядом международных исследований. Новый век диктует новые ценности глобального менеджмента, заключающиеся в переориентации «с позиций единоличного на командное лидерство» [8]. По мнению А.Е. Чириковой, «именно женщины менеджеры склонны к командному типу лидирования в большей степени, нежели мужчины» [8]. Впрочем, тот же автор, анализируя результаты своего исследования, приходит к выводам (наиболее близким к нашим представлениям) о том, «что характеристики пола не являются определяющими при лидировании, хорошо согласуются с концепцией андрогинной теории лидерства, которая подчеркивает, что успешные модели лидерства осуществляют те из руководителей, которые независимо от собственного пола имеют психологический репертуар поведения и мужчин и женщин - управленцев. Это означает, что и мужчины, и женщины имеют практически равные психологические возможности для управления предприятием, и характеристики пола практически не выступают ограничителями для эффективного менеджмента. Более того, женщины по сравнению с мужчинами отличаются высокой ответственностью и дисциплинированностью на фоне весьма гибкого использования всего репертуара управленческих технологий» [8].
Тем самым формирующиеся и укрепляющие свои позиции новые социальные практики гендерного равенства позволяют сделать вполне оптимистичные прогнозы относительно трансформации стереотипов «второсортности» женщин в профессиональной сфере. Большинство исследователей сходятся во мнении, что число женщин-предпринимателей и женщин-
руководителей с годами будет лишь возрастать. Однако, следует обратить внимание, что рост числа женщин предпринимателей и управленцев идет за счет увеличения их числа, прежде всего, в так называемых «женских» отраслях хозяйственной деятельности (в некоторых из них, например, в жилищно-коммунальной, женщины уже доминируют в среде руководителей). Но сумеют ли женщины «пробиться в исконно «мужские» сферы? Результаты нашего исследования демонстрируют разницу в оценке качеств женщин самими женщинами и мужчинами, последние проявляют большую стереотипность в суждениях, что, как мы уже отмечали, вполне естественно, поскольку эти стереотипы поддерживают доминирование их группы принадлежности. Тогда как женщины все менее готовы разделять традиционные стереотипы мужского доминирования (именно в профессиональной сфере), и все большее число молодых женщин ориентируются на карьеру, имея перед собой немало примеров успешных «бизнес-вумен» и привлекая к уходу за домом и детьми третьих лиц. Увеличения рассогласованности в стереотипных представлениях мужской и женской гендерных групп может в конечном итоге спровоцировать конфликт между ними, что, безусловно, повлечет изменение устоявшихся социальных практик, и соответственно, представлений.
Литература
1. Женщины и мужчины России, 2007: стат. сб. [электронный ресурс] / Федеральная служба гос. статистики. -М., 2009. - [Электронный ресурс] - ЦКЬ: http://www.gks.ru.
2. Айвазова С. Русские женщины в лабиринте равноправия. Очерки политической теории и истории [Электронный ресурс] - ЦКЬ: http://www.owl.ru.
3. Герчиков В.И. Штрихи к портрету женщин-менеджеров / В.И. Герчиков // Социологические исследования. - 2000. - № 11. - С. 36-44.
4. Римашевская Н.М., Лунякова Л.Г. Гендерные стереотипы в меняющемся обществе: опыт комплексного социального исследования / Н.М. Римашевская, Л.Г. Луняко-ва. - М.: Наука, 2009. - 396 с.
5. Римашевская Н.М. Гендерные стереотипы и логика социальных отношений/ Н. М. Римашевская // Свободная мысль. - 2006. - №3. - С. 100-110.
6. Чирикова А.Е. Женщина во главе фирмы / А.Е. Чи-рикова. - М.: Изд-во Института социологии РАН, 1998. -358 с.
7. Чирикова А.Е. Женщина и мужчина как топ-менеджеры российских компаний / А.Е. Чирикова // Социологические исследования. - 2003. - N 1. - С.73-82.
8. Чирикова А.Е. Женщина- топ менеджер в России: в ожидании краха «стеклянного потолка» / А. Е. Чирикова. -Рязань, 2003. [Электронный ресурс] - http://www.gender-cent.ryazan.ru.
Захарова Олеся Викторовна - старший преподаватель кафедры регионоведения и социальной экономики Института социальных наук ИГУ, г. Иркутск, e-mail: olesya.zah@rambler.ru.
Zakharova Olesya Viktorovna - major lecturer of institute of social sciences of Irkutsk State University, Irkutsk, e-mail: olesya.zah@rambler.ru.
УДК 316:61
Р.В. Шурупова
О СОЦИАЛЬНЫХ УСТАНОВКАХ ВРАЧЕИ-ПЕДАГОГОВ В ИЗМЕНЯЮЩЕМСЯ РОССИИ
(ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ)
На материалах социологического эмпирического исследования Первого Московского государственного медицинского университета имени И.М. Сеченова (2007 — 2010 гг.) рассмотрены социальные установки врачей-педагогов в изменяющейся России. Представлены результаты исследования по формированию преподавательской идентичности врача-педагога медицинского вуза. Отмечена роль династий, роль научно-технического прогресса и развитие коммерческой медицины в выборе вуза. Социологические исследования фиксируют готовность будущих врачей-педагогов не только сохранять, но и развивать уникальные традиции отечественной медицинской школы.
Ключевые слова: социальные установки врачей-педагогов; высокий уровень подготовки врачей; профессионализм и профессиональная культура врачей-педагогов.
R.V. Shurupova
ABOUT SOCIAL INSTALLATIONS OF DOCTORS-TEACHERS IN THE CHANGING RUSSIA (EXPERIENCE OF SOCIOLOGICAL RESEARCH)
On materials of sociological empirical research of the First Moscow state medical university of a name of I.M.Setchenov (2007 — 2010) are considered social installations of doctors-teachers in the changing Russia. Results of research on formation of teaching identity of the doctor-teacher of medical high school are presented. The role of dynasties, a role of scientific and technical progress and development of commercial medicine in a high school choice isn'ted. Sociological researches fix readiness of the future doctors — of teachers not only to keep, but also to develop unique traditions of domestic medical school.
Keywords: social installations of doctors-teachers; high level of preparation of doctors; professionalism and professional culture of doctors-teachers.
К теоретическим построениям нашего проекта относятся формулирование гипотез о принципиальном различии компетенций выпускника медицинского вуза, врача, преподавателя высшей медицинской школы. Формирование преподавательской идентичности преподавателя медицинского вуза происходит, как правило, стихийно, на основании собственного опыта и примера старших коллег. Преподаватель, являясь профессионалом в узко медицинской специальности (большинство преподавателей работают на клинических кафедрах), не имеет педагогического образования, знаний в области методики и дидактики обучения, психологии и педагогики. С другой стороны, педагог, готовя будущих студентов к работе врача, должен адаптировать их в новую достаточно агрессивную среду (работа с больными, их родственниками, в экстремальных ситуациях). Оценка подготовленности выпускника в образовании поддерживающего типа основывается на оценке приобретенных им знаний, умений и навыков. Мы пола-
гаем, что инновационные образовательные технологии в медицинском образовании соответствуют духу времени и международному уровню.
Выдающийся физиолог, академик АН УССР (1926), доктор медицины В.Я. Данилевский считал абсурдным принцип поточной (массовой) подготовки специалистов в области медицины. Эта профессия, по его мнению, требует помимо призвания еще и наличие природных данных: духовного и физического здоровья, пластики мышления, сострадания, готовности к самопожертвованию, инициативы. Их отсутствие не восполняется ни знаниями, ни умением. Клиническое мышление вырабатывается в ходе упражнений, без каких- либо усилий со стороны студента-медика. На данный аспект мало кто обращал внимание. И если кто-то и заметил его, то это специалисты из мира театрального искусства. Один из них П.М. Ершов, автор книги «Потребности человека» (1990) в главе, посвященной социальным потребностям, отмечал, что в простейших случаях медицинской практики
