CC BY
62
В.В. Смирнов, А.В. Мулендеева
ДИНАМИКА ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ И ТУРЦИИ: РЕТРОСПЕКТИВ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Valeriy Smirnov, Alena Mulendeeva
THE DYNAMICS OF ECONOMIC DEVELOPMENT OF RUSSIA AND TURKEY: RETROSPECTIVES AND PERSPECTIVES
В эпоху нестабильности все больше внимания уделяется изменению мироустройства и динамике мировой хозяйственной деятельности в форме международного сотрудничества. Современная история пересматривает основные этапы трансформации мировой экономики (индустриализации, капитализма и инновационной экономики). Новый материализм предлагает раскрыть возможности корпораций в новых реалиях [Kenneth Lipartito, 2016. P. 101].
За последние пол века произошли существенные изменения в позиционировании российской экономики от членства в группе семи (англ. «Group of Seven» - G7, Великобритания, Германия, Италия, Канада, США, Франция и Япония) до выбора новых партнеров для противопоставления усиливающейся мировой конкуренции и сакционного давления. Одним и из партнеров для России является Турция - индустриальная страна с динамично развивающейся экономикой.
Для исследования динамики экономического развития России, Турции и российско-турецких отношений применим метод факторного анализа [John M. Antle, 2011. P. 1292], [Trond Hellem Bo and Bjarte Dysvik, Inge Jonassen, 2004], [N. Cardiel, 2009 P. 680], [P. Jarratt and C. Mack, 1968. P. 83], [I.M. Khabaza, 1963. P. 202], [William F Maloney and Gaurav Nayyar, 2018], [Francesco Grigoli and Simone Cesca, Torsten Dahm, Lars Krieger, 2012. P. 1243], [Yuanshuo Xu and Mildred E. Warner, 2015. P. 359], который позволит выявить темпы прироста («Growth Rate» - GR) и сдвигов в темпах прироста («Shift Growth Rate» - SGR) совокупности взаимообусловленных факторов: ВВП на душу населения, валовых внутренних сбережений, скорректированного чистого национального дохода на душу населения, валового накопления основного капитала, внешнего баланса на товары и услуги, импорта товаров и услуг, высокотехнологичного экспорта, промышленности, затрат на исследования и разработки, сельского хозяйства и безработицы.
Оценка и анализ GR и SGR динамики экономического развития России и Турции проводится в прогнозном временном ряду 1993 -
2020 гг., с использованием линейной аппроксимацией по методу наименьших квадратов. Источником для исследования являются данные Всемирного банка («The World Bank Group»)1.
Анализ GR и SGR ВВП на душу населения (в текущих ценах US $), валовых внутренних сбережений (% от ВВП), скорректированного чистого национального дохода на душу населения (в текущих ценах US $), валового накопления основного капитала (% от ВВП).
Результаты оценки приведены в табл. 1 и на рис. 1. В результате оценки GR и SGR ВВП на душу населения (в текущих ценах US $), валовых внутренних сбережений (% от ВВП), скорректированного чистого национального дохода на душу населения (в текущих ценах US $), валового накопления основного капитала (% от ВВП) выявлено (табл. 1):
1) высокие перспективы GR2018-2020:
- Турции: ВВП на душу населения (в текущих ценах US $) (GR2018 = 11,72, GR2019 = 11,24, GR2020 =10,86), но отрицательным SCR1993-2020 = -0,04; валовое накопление основного капитала (% от ВВП) (GR2018 = 0,48, GR2019 = 0,59, GR2020 =0,68) и положительный SCR1993-2020 = 0,04;
Таблица 1
GR и SGR ВВП на душу населения (в текущих ценах US $), валовых внутренних сбережений (% от ВВП), скорректированного чистого национального дохода на душу населения (в текущих ценах US $), валового накопления основного капитала (% от _ВВП)2_
Временно й период ВВП на душу населения (в текущих ценах время US $) Валовые внутренние сбережения (% от ВВП) Скорректированных й чистый национальный доход на душу населения (в текущих ценах ИБ $) Валовое накопление основного капитала (% от ВВП)
Турци я Росси я Турци я Росси я Турция Россия Турци я Росси я
1993 11,89 -5,37 2,63 -28,68 12,59 -6,36 10,99 -14,81
1994 -28,61 -9,08 6,46 -13,3 -30,36 -8,33 -4,17 6,97
1995 27,64 0,09 -5,76 -4,21 29,22 -2,63 -2,55 -3,36
1996 5,39 -0,82 -13,07 -3,27 5,88 17 5,27 -5,11
1997 2,96 3,54 5,67 -13,31 3,27 8,76 5,3 -8,55
1998 43 -32,98 28,05 -10,52 39,97 -31,96 -11,23 -11,71
1999 -8,64 -27,47 -14,66 47,34 -9,51 -20,06 -15,12 -10,92
2000 5,07 33,13 -1,89 21,47 5,36 32,94 12,05 17,22
2001 -27,73 18,56 5,78 -10,58 -29,74 22,64 -18,97 12,01
2002 17,32 13,08 3,71 -10,93 17,23 13,92 8,51 -5,1
1 Рассчитано по данным «The World Bank Group» Всемирного банка.
URL:http://databank.worldbank.org/data/reports.aspx?source=world-development-indicators# (Дата обращения 12.04.2018).
2 Рассчитано по данным «The World Bank Group» Всемирного банка.
URL:http://databank.worldbank.org/data/reports.aspx?source=world-development-indicators# (Дата обращения 12.04.2018).
Временно й период ВВП на душу населения (в текущих ценах время Ш $) Валовые внутренние сбережения (% от ВВП) Скорректированны й чистый национальный доход на душу населения (в текущих ценах ИБ $) Валовое накопление основного капитала (% от ВВП)
Турци я Росси я Турци я Росси я Турция Россия Турци я Росси я
2003 28,92 25,27 -5,93 4,5 30,15 23,91 6,31 2,74
2004 28,03 37,89 5,75 2,87 29,01 41,82 21,91 -0,16
2005 22,24 29,77 4,63 1,86 22,59 28,05 4,86 -3,43
2006 8,81 29,99 4,58 0,38 8,79 31,48 7,64 4,21
2007 20,85 31,52 -3,44 -3,28 20,65 36,33 -2,05 13,47
2008 11,75 27,84 3,43 5,95 11,36 26,21 -4,45 6,17
2009 -16,72 -26,41 -9,92 -24,1 -16,92 -26,48 -16,66 -1,32
2010 18,1 24,67 -1,18 16,4 18,26 26,39 11,14 -1,68
2011 6,27 34,44 5,28 5,89 4,28 32,62 12,86 -0,64
2012 3,34 7,55 1,14 -3,99 -79,53 4,87 -2,66 0,29
2013 7,02 3,71 2,45 -8,59 401,4 3,18 4,41 1,05
2014 -3,31 -11,75 4,93 0,44 -4,68 -11,4 1,3 -2,43
2015 -9,42 -33,96 2,41 6,25 -12,47 -33,27 2,82 -2,37
2016 -1,11 -6,23 -1,6 -6,18 -7,94 7,3 -1,33 1,47
2017 12,3 1,26 -0,12 1,71 -3,55 7,58 0,34 -5,89
2018 11,72 1,87 0,01 1,55 -0,14 7,79 0,48 -5,26
2019 11,24 2,36 0,11 1,42 2,53 7,96 0,59 -4,76
2020 10,86 2,76 0,19 1,32 4,65 8,1 0,68 -4,35
SCRl993-2020 -0,04 0,03 0,05 -0,01 0,01 0,01 0,04 0,21
- России: валовые внутренние сбережения (% от ВВП) (6Я2018 = 1,55, ^2019 = 1,42, СЯ2020 =1,32), но отрицательным 8СЯ1993-2020 = -0,01; скорректированный чистый национальный доход на душу населения (в текущих ценах Ш $) (СЯ2018 = 7,79, СЯ2019 = 7,96, ОЯ2020 =8,1) и положительный 5"СЛ1993-2020 = 0,01.
По абсолютным отклонениям между Россией и Турцией (АОЯ), с преобладанием России, выделяются следующие периоды и их положительные значения, а также А£СЯ1993-2020 (рис. 1):
- по ВВП на душу населения (в текущих ценах ИЗ $): АОЯ1994 = 19,53, АОЯ1997 = 0,58, АОЯ2000 = 28,05, АОЯ2001 = 46,29, АОЯ2004 = 9,86, АОЯ2005 = 7,53, АОЯ2006 = 21,19, АОЯ2007 = 10,67, АОЯ2008 = 16,09, АОЯ2010 = 6,56, АОЯ2011 = 28,17, АОЯ2012 = 4,21 и ЛЯСЯ^-ито = 0,07;
- валовым внутренним сбережениям (% от ВВП): АОЯ1995 = 1,56, АСЯ1996 = 9,80, АСЯ1999 = 62,0, АСЯ2000 = 23,36, АОЯ2003 = 10,43, АОЯ2007 = 0,16, АСЯ2008 = 2,53, АОЯ2010 = 17,57, АСЯ2011 = 0,61, АСЯ2015 = 3,84, АСЯ2017 = 1,84, АСЯ2018 = 1,55, АСЯ2019 = 1,31, АСЯ2020 = 1,12 и ЛЯСЯ^-ито = -0,06;
- скорректированному чистому национальному доходу на душу населения (в текущих ценах Ш $): ЛОД1994 = 22,03, ЛОД1996 = 11,11, ЛСЯшу = 5,49, АвЯгооо = 27,57, ЛСЯ2001 = 52,38, ЛСЯ2004 = 12,81, ЛС^ооз = 5,45, ЛСЯ2006 = 22,7, ЛСЯ2007 = 15,67, ЛСЯ2008 = 14,86, ЛСЯ2010 = 8,13, ЛвЯ20п = 28,34, ЛСЯ2012 = 84,4, ЛСЯ2016 = 15,24, ЛСЯ2017 = 11,12, ЛСЯ2018 = 7,93, ЛСД2019 = 5,43, ЛС^020 = 3,45 и Л^СД^з^ = 0;
100 90 80 70
-80 -90 -100
-ВВП на душу населения (в настоящее время US $)
---Валовые внутренние сбережения (% от ВВП)
.....Скорректированный чистый национальный доход на душу населения (в настоящее время US $)
----Валовое накопление основного капитала (% от ВВП)
Рисунок 1. AGR по ВВП на душу населения (в текущих ценах US $), валовых внутренних сбережений (% от ВВП), скорректированного чистого национального дохода на душу населения (в текущих ценах US $), валового накопления основного капитала (% от ВВП)1
- валовым накоплениям основного капитала (% от ВВП): АОЯ1994 = 11,15, АОЯ1999 = 4,2, АОЯ2000 = 5,17, АОЯ2001 = 30,98, АОЯ2001 = 15,52, АОЯ2008 = 10,62, АОЯ2009 = 15,34, АОЯ2012 = 2,95, АОЯ2016 = 2,8 и ЛЯСЯ^-ито = 0,17.
Следует выделить существенный провал (см. рис. 1) по скорректированному чистому национальному доходу на душу населения (в текущих ценах Ш $) (АОЯ2013 = -398,22 (Россия ОЯ2013 = 3,18, Турция СЯ2013 = 401,4).
Анализ СЯ и SGR внешнего баланса на товары и услуги (% от ВВП), импорта товаров и услуг (% от ВВП), высокотехнологичного экспорта (% промышленного экспорта), инфляции (дефлятор ВВП (% в год)).
В результате оценки выявлено (табл. 2 и рис. 2): 1) высокие перспективы ОЯ2018-2020 (табл. 2)
- Турции: высокотехнологичный экспорт (% промышленного экспорта) (ОЯ2018 = 12,42, ОЯ2019 = 11,18, ОЯ2020 = 10,23), но отрицательный
^СЯ1993-2020 = -0,03;
- России: внешний баланс на товары и услуги (% от ВВП) (СЯ2018 = 548,88, ОЯ2019 = 503,61, ОЯ2020 =466,91) и £СЯ1993-2020 = 0; импорт товаров и услуг (% от ВВП) (СЯ2018 = 19,49, ОЯ2019 = 17,82, ОЯ2020 = 16,46), отрицательный ^СЯ1993-2020 = -0,02; инфляция, дефлятор ВВП (% в год) (ОЯ2018 = 207,54, ОЯ2019 = 191,83, ОЯ2020 = 179,19), отрицательный БСЯ199Ъ. 2020 = -0,01.
Таблица 2
ОЯ и 80Я внешнего баланса на товары и услуги (% от ВВП), импорта товаров и услуг (% от ВВП), высокотехнологичного экспорта (% промышленного экспорта), инфляции
(дефлятор ВВП (% в год))1
Временно й период Внешний баланс на товары и услуги (% от ВВП) Импорт товаров и услуг (% от ВВП) Высокотехнологичны й экспорт(% промышленного экспорта) Инфляция, дефлятор ВВП (% в год)
Турци я Росси я Турци я Росси я Турция Россия Турци я Росси я
1993 92,00 -45,19 11,52 -36,81 4,88 -40,43
1994 -117,26 -40,82 5,38 -23,93 53,19 -65,39
1995 -555,78 -25,59 19,46 11,64 -17,89 -53,14
1996 40,92 24,40 14,27 -15,62 -10,21 -68,19
1997 -7,59 -47,85 9,21 3,10 33,43 -3,31 5,48 -67,12
1998 -114,85 202,81 -35,15 8,98 1,77 28,19 76,41 23,11
1999 -128,52 155,57 -4,48 6,61 89,71 3,00 -62,22 290,46
2000 1161,9 1 17,48 19,81 -8,18 16,55 30,24 -9,12 -47,92
1 Рассчитано по данным «The World Bank Group» Всемирного банка.
URL:http://databank.worldbank.org/data/reports.aspx?source=world-development-indicators# (Дата обращения 12.04.2018).
Временно й период Внешний баланс на товары и услуги (% от ВВП) Импорт товаров и услуг (% от ВВП) Высокотехнологичны й экспорт(% промышленного экспорта) Инфляция, дефлятор ВВП (% в год)
Турци я Росси я Турци я Росси я Турция Россия Турци я Росси я
2001 -221,07 -36,71 1,19 0,76 -19,78 -12,63 7,26 -56,26
2002 -61,12 -14,87 0,78 1,00 -53,77 36,47 -29,00 -6,04
2003 -176,34 5,38 1,56 -2,37 7,97 -0,93 -37,94 -11,06
2004 134,82 7,76 8,61 -7,18 -1,84 -31,90 -46,63 47,18
2005 29,89 11,74 -3,74 -2,95 -22,29 -34,72 -42,92 -4,81
2006 42,59 -7,05 8,52 -2,36 25,78 -7,82 31,91 -21,42
2007 -0,02 -32,26 -1,63 2,57 2,12 -11,56 -33,67 -9,00
2008 -12,28 7,13 3,88 2,46 -14,61 -5,87 93,63 30,10
2009 -81,54 -19,44 -13,74 -7,14 7,54 42,53 -55,12 -88,90
2010 537,04 8,53 8,95 3,14 11,27 -1,76 29,82 611,56
2011 62,71 -0,28 19,45 -5,75 -4,91 -12,07 16,77 66,64
2012 -39,66 -17,33 -6,00 1,52 -0,53 5,06 -9,41 -61,57
2013 18,23 -19,00 -1,75 0,86 2,64 19,47 -15,49 -40,46
2014 -33,08 18,81 -1,53 1,20 3,04 14,45 18,39 38,65
2015 -32,88 25,85 -6,13 -0,20 11,60 20,16 5,46 8,68
2016 10,64 -36,03 -4,25 -0,24 -6,13 -22,10 3,47 -55,71
2017 -5,12 605,15 4,72 21,57 14,08 4,56 1,11 227,23
2018 -1,05 548,88 4,35 19,49 12,42 4,25 0,90 207,54
2019 2,22 503,61 4,05 17,82 11,18 4,01 0,73 191,83
2020 4,88 466,91 3,81 16,46 10,23 3,83 0,59 179,19
8СЯ1993-2020 0,00 0,00 -0,07 -0,02 -0,03 -0,01 0,00 -0,01
ЛGЯ, с преобладанием России, выделяются следующие периоды и их положительные значения, а также 5СЯ1993-2020 (рис. 2):
- по внешнему балансу на товары и услуги (% от ВВП): ЛGЯ1994 = 76,44, ЛGЯ1995 = 530,19, ЛGЯ1998 = 317,66, ЛСЯ2001 = 46,29, ЛGЯ2002 = 46,25, АвЯ2ооз = 181,72, ЛGЯ2008 = 19,41, ЛGЯ2oo9 = 62,10, ЛGЯ2012 = 22,33, ЛGЯ2014 = 51,89, ЛGЯ2015 = 58,73, ЛGЯ2017 = 610,27, ЛGЯ2018 = 549,94, ЛGЯ2019 = 501,39, ЛGЯ2020 = 462,04 и Л£СЯШ3-2020 = 0;
- импорту товаров и услуг (% от ВВП): ЛGЯ1998 = 44,14, ЛGЯ1999 = 11,08, ЛGЯ2002 = 0,21, ЛGЯ2005 = 0,79, ЛGЯ2007 = 4,19, ЛGЯ2009 = 6,6, ЛGЯ2012 = 7,51, ЛGЯ2013 = 2,61, ЛGЯ2014 = 2,73, ЛGЯ2015 = 5,93, ЛGЯ2016 = 4,01, ЛGЯ2017 = 16,85, ЛGЯ2018 = 15,14, ЛGЯ2019 = 13,77, ЛGЯ2020 = 12,65 и Л5СЯ1993-2020 = 0,05;
- высокотехнологичному экспорту (% промышленного экспорта): ЛGЯl998 = 26,42, ЛGЯ2ooo = 13,69, ЛGЯ2001 = 7,15, ЛGЯ2002 = 90,23, ЛGЯ2008 = 8,75, ЛGЯ2009 = 34,99, ЛGЯ2012 = 5,59, ЛGЯ201з = 16,83, ЛGЯ2014 = 11,41, ЛGЯ2015 = 8,56 и ЛЗСЯ1993-2020 = 0,02;
- инфляции (дефлятор ВВП (% в год)): АОЯ1999 = 352,68, АОЯ2002 = 22,96, АОЯ2003 = 26,88, АОЯ2004 = 93,81, АОЯ2005 = 38,11, АОЯ2007 = 24,66, АвЯ2010 = 581,74, АОЯ2011 = 49,87, АОЯ2014 = 20,26, АОЯ2015 = 3,22, АОЯ2017 = 226,12, АОЯ2018 = 206,64, АОЯ2019 = 191,1, АОЯ2020 = 178,59 и АБСЯт3-2020 = 0.
-Внешний баланс на товары и услуги (% от ВВП)
---Импорт товаров и услуг (% от ВВП)
.....Высокотехнологичный экспорт (% промышленного экспорта)
----Инфляция, дефлятор ВВП (% в год)
Рисунок 2. AGR по внешнему балансу на товары и услуги (% от ВВП), импорта товаров и услуг (% от ВВП), высокотехнологичного
экспорта (% промышленного экспорта), инфляции (дефлятор ВВП (% в год))1
Следует выделить существенный провал (см. рис. 2) по внешнего балансу на товары и услуги (% от ВВП): ЛGЯ1993 = -137,19 (Россия GЯ1993 = -45,19, Турция GЯl99з = 92,0), ЛGЯ2ooo = -1144,43 (Россия GЯ2ooo = 17,48, Турция GЯ2000 = 1161,91), ЛGЯ2010 = -528,52 (Россия GЯ2010 = 8,53, Турция GЯ2010 = 537,04).
Анализ СЯ и SGR промышленности (добавленная стоимость (% ВВП)), затрат на исследования и разработки (% от ВВП), сельского хозяйства (добавленная стоимость (% ВВП)), безработицы (всего (% от общей рабочей силы) (по методу МОТ)).
В результате оценки выявлено (табл. 3 и рис. 3) выявлены высокие перспективы GЯ2018-2020 (табл. 3) у Турции: промышленность (добавленная стоимость (% ВВП)) ^2018 = -1,49, GЯ2019 = -1,32, GЯ202o = -1,19) и SCЯl99з-2020 = 0,27; затраты на исследования и разработки (% от ВВП) ^Я2018 = 4,12, GЯ2019 = 4,27, GЯ2020 = 4,37) и ^СЯ1993-2020 = 0,02; сельское хозяйство, добавленная стоимость (% ВВП) ^Я2018 = -2,23, GЯ2019 = -2,31, GЯ2020 = -2,38), но отрицательный 5СЯ1993-2020 = -0,03; безработица (всего (% от общей рабочей силы) (по методу МОТ)) ^Я2018 = 0,6, GЯ2019 = 0,78, GЯ2020 = 0,92) и ЗСЯ1993-2020 = 0,02.
Таблица 3
GR и SGR промышленности (добавленная стоимость (% ВВП)), затрат на исследования
и разработки (% от ВВП), сельского хозяйства (добавленная стоимость (% ВВП)), _безработицы (всего (% от общей рабочей силы) (по методу МОТ))1_
Временной период Промышленность, добавленная стоимость (% ВВП) Затраты на исследования и разработки (% от ВВП) Сельское хозяйство, добавленная стоимость (% ВВП) Безработица, всего (% от общей рабочей силы) (методу МОТ)
Турция Россия Турция Россия Турция Россия Турция Россия
1993 -3,98 3,63 3,29 12,41 5,88 13,46
1994 6,92 0,35 -0,31 -20,23 -4,44 37,29
1995 -0,04 -17,37 1,65 8,01 -11,63 16,05
1996 -4,93 4,74 6,78 0,17 -13,16 3,19
1997 0,81 -1,69 8,88 8,29 -13,96 -10,22 3,03 21,65
1998 6,11 -1,84 -24,56 -8,73 -9,60 -12,79 1,47 12,71
1999 -7,83 -0,33 25,59 4,53 -15,11 30,24 11,59 -2,26
2000 -3,55 1,92 2,63 5,25 -1,95 -12,03 -15,58 -18,46
2001 -4,47 -5,92 12,59 12,22 -11,83 2,40 29,23 -15,09
2002 -2,85 -8,22 -2,16 6,17 17,18 -4,40 23,81 -12,22
2003 1,65 -0,60 -8,31 2,94 -3,06 -0,69 0,96 3,80
2004 1,46 11,54 7,34 -10,39 -4,41 -10,15 2,86 -4,88
2005 0,76 4,81 14,01 -7,35 -1,70 -11,63 -1,85 -8,97
2006 3,03 -2,23 -1,78 0,48 -11,94 -8,92 -17,92 0,00
2007 0,01 -2,11 24,48 4,11 -9,09 -2,49 2,30 -15,49
1 Рассчитано по данным «The World Bank Group» Всемирного банка.
URL:http://databank.worldbank.org/data/reports.aspx?source=world-development-indicators# (Дата обращения 12.04.2018).
Временной период Промышленность, добавленная стоимость (% ВВП) Затраты на исследования и разработки (% от ВВП) Сельское хозяйство, добавленная стоимость (% ВВП) Безработица, всего (% от общей рабочей силы) (методу МОТ)
Турция Россия Турция Россия Турция Россия Турция Россия
2008 -1,29 -0,89 0,31 -6,62 -0,91 -0,17 8,99 3,33
2009 -8,47 -6,86 17,08 19,97 8,44 6,40 29,90 33,87
2010 3,73 3,14 -0,72 -9,72 12,61 -17,45 -15,08 -12,05
2011 9,43 -2,40 1,84 -9,55 -8,81 1,33 -17,76 -10,96
2012 -0,93 -0,18 7,21 2,31 -6,17 -5,65 -7,95 -15,38
2013 4,22 -4,46 2,53 0,95 -12,60 -2,12 7,41 0,00
2014 0,83 -0,69 6,62 3,02 -2,95 12,37 13,79 -5,45
2015 -0,66 2,24 3,32 4,05 5,15 12,09 3,03 7,69
2016 0,98 -1,12 3,68 2,56 -10,44 4,00 5,88 -1,79
2017 -1,69 -3,02 3,94 2,31 -2,12 -10,30 0,38 0,95
2018 -1,49 -2,81 4,12 2,12 -2,23 -9,39 0,60 0,66
2019 -1,32 -2,64 4,27 1,98 -2,31 -8,65 0,78 0,43
2020 -1,19 -2,51 4,37 1,87 -2,38 -8,06 0,92 0,25
^СЯ1993-2020 0,27 0,17 0,02 -0,04 -0,03 0,11 0,02 -0,02
АGЯ, с преобладанием России, выделяются следующие периоды и их положительные значения, а также £СЯ1993-2020 (рис. 3):
- по промышленности (добавленная стоимость (% ВВП)): АGЯ1993 = 7,6, АGЛl996 = 9,67, АGЛl999 = 7,51, АGЛ2ооо = 5,47, АGЛ2оо4 = 10,07, АGЛ2оо5 = 4,06, АGЛ2оо8 = 0,4, АGЯ2оо9 = 1,6, АGЛ2012 = 0,75, АGЛ2015 = 2,9 и АЗСЯ^-2020 = -0,1;
- затратам на исследования и разработки (% от ВВП): АGЛ1998 = 15,83, АGЛ2ооо = 2,62, АGЯ2оо2 = 8,33, АGЛ2ооз = 11,25, АGЯ2оо6 = 2,26, АGЛ2оо9 = 2,88, АGЛ2015 = 0,73 и А£СЯ1993-2020 = -0,05;
- сельскому хозяйству (добавленная стоимость (% ВВП)): АGЛ1993 = 9,12, АGЛ1995 = 6,36, АGЯ1991 = 3,74, АGЯ1999 = 45,36, АGЛ2001 = 14,22, АGЯ2ооз = 2,36, АGЛ2оо6 = 3,02, АGЛ2ооl = 6,60, АGЯ2оо8 = 0,75, АGЛ20ll = 10,14, АGЯ2012 = 0,52, АGЛ20lз = 10,48, АGЛ2014 = 15,31, АGЯ2015 = 6,94, АGЛ2016 = 14,44 и АЗСЛ1993-2020 = 0,14;
- безработице ((всего (% от общей рабочей силы) (по методу МОТ)): АGЛ1993 = 7,58, АGЯ1994 = 41,73, АGЛ1995 = 27,68, АGЯ1996 = 16,35, АGЛ1991 = 18,62, АGЯl998 = 11,24, АGЛ2ооз = 2,84, АGЛ2оо6 = 17,92, АGЯ2оо9 = 3,97, АGЛ2010 = 3,03, АGЯ2011 = 6,8, АGЛ2015 = 4,66, АGЯ2011 = 0,57 и А£СЯ1993-2020 = -0,04.
Следует выделить (см. рис. 3):
- положительный момент - существенное снижение АGЯ безработицы (всего (% от общей рабочей силы) (по методу МОТ)): АGЛ2001 = -44,33 (Россия GЛ2ооl = -15,09, Турция GЛ2ооl = 29,23), АGЛ2оо2 = -36,03 (Россия GЛ2оо2 = -12,22, Турция GЛ2оо2 = 23,81);
- отрицательный - затрат на исследования и разработки АGЛ1999 = -21,06, АGЛ2004 = -17,73, АGЛ2005 = -21,36, АGЯ2001 = -20,37, АGЛ2011 = -11,39.
50 40 30 20 10 0 -10 -20 -30 -40 -50
■ Промышленность, добавленная стоимость (% ВВП) Сельское хозяйство, добавленная стоимость (% ВВП)
---Затраты на исследования и разработки (% от ВВП)
----Безработица, всего (% от общей рабочей силы) (по методу МОТ)
Рисунок 3. АGR по промышленности (добавленная стоимость (% ВВП)), затрат на исследования и разработки (% от ВВП), сельского хозяйства (добавленная стоимость (% ВВП)), безработицы (всего (% от общей рабочей силы) (по методу МОТ))1
Использование потенциала SGR и АСЯ динамики экономического развития российско-турецких отношений.
В современных экономических условиях использование потенциала российско-турецких отношений возможно в трех направлениях с доминированием российской (рис. 1) и турецкой экономики (2), либо равноправным сотрудничеством (рис. 3).
Рисунок 1. Российско-турецкие отношения с доминированием российской экономики.
Экономика России может стать лидером в российско-турецких отношениях GЛ2018-2020 и £СЯ1993-2020 (рис. 1): валовые внутренние сбережения ^Я2018 = 1,55, GЛ2019 = 1,42, GЯ202о =1,32 и £СЯШ3-2020 = -0,01); скорректированный чистый национальный доход на душу населения ^Л2018 = 7,79, GЛ2019 = 7,96, GЯ2020 =8,1 и ЯСЛ^^о = 0,01); внешний баланс на товары и услуги ^Я2018 = 548,88, GЛ2019 = 503,61, GЛ2020 =466,91 и БСЯ1993-2020 = 0); импорт товаров и услуг ^Я2018 = 19,49, GЛ2019 = 17,82, GЛ2020 = 16,46 и ЗСЛ1993-2020 = -0,02); инфляция, дефлятор ВВП ^Я2018 = 207,54, GЛ2019 = 191,83, GЛ202о = 179,19 и БСЛ^ят = -0,01).
Импорт товаров и услуг
Скорректированн ый чистый национальный
ВВП на душу населения
Безработица
Валовое накопление основного капитала
Сельское хозяйство
Высокотехно логичный экспорт
Промышленн ость
Затраты на исследования и разработки
Рисунок 2. Российско-турецкие отношения с доминированием турецкой экономики
Турецкая экономика может стать лидером в российско-турецких отношениях GЯ2018-2020 и SCЯ1993-2020 (рис. 2): ВВП на душу населения (в текущих ценах Ш $) ^Я2018 = 11,72, GЯ2019 = 11,24, GЯ2020 =10,86 и SCЯ1993-2020 = -0,04); валовое накопление основного капитала (% от ВВП) ^Я2018 = 0,48, GЯ2019 = 0,59, GЯ2020 =0,68 и SCЯl99з-2020 = 0,04), высокотехнологичный экспорт (% промышленного экспорта) ^Я2018 = 12,42, GЯ2019 = 11,18, GЯ2020 = 10,23 и SCЯ1993-2020 = -0,03), промышленность (добавленная стоимость (% ВВП)) ^Я2018 = -1,49, GЯ2019 = -1,32, GЯ2020 = -1,19 и SCЯ1993-2020 = 0,27); затраты на исследования и разработки (% от ВВП) (GЯ2018 = 4,12, GЯ2019 = 4,27, GЯ2020 = 4,37 и SCЯl99з-2020 = 0,02); сельское хозяйство, добавленная стоимость (% ВВП) ^Я2018 = -2,23, GЯ2019 = -2,31, GЯ2020 = -2,38 и SCЯ1993-2020 = -0,03; безработица (всего (% от общей рабочей силы) (по методу МОТ)) ^Я2018 = 0,6, GЯ2019 = 0,78, GЯ2020 = 0,92 и
SCЯ1993-2020 = 0,02).
Скорректир
Рисунок 3. Равноправное российско-турецкое сотрудничество
Для обеспечения равноправного сотрудничества необходимо устранить А£СЯ1993-2020 внешнего и внутреннего контура (рис. 3): ВВП на душу населения (А£СЯ1993-2020 = 0,07), валовым внутренним сбережениям (А£СЯ1993-2020 = -0,06), валовым накоплениям основного капитала (А5СЛ1993-2020 =0,17), импорту товаров и услуг (АЗСЛ1993-2020 = 0,05), высокотехнологичному экспорту (А5СЯ1993-2020 = 0,02), промышленности (А£СЯ1993-2020 = -0,1), затратам на исследования и разработки (А£СЯ1993-2020 = -0,05), сельскому хозяйству (А£СЯ1993-2020 = 0,14), безработице (А£СЯ1993-2020 = -0,04).
Для устранения А£СЯ1993-2020 необходимо группировать положительные отклонения для России: ВВП на душу населения (А5СЛ1993-2020 = 0,07), валовые накопления основного капитала (А£СЯ1993-2020 = 0,17), импорт товаров и услуг (А£СЯ1993-2020 = 0,05), высокотехнологичный экспорт (А£СЯ1993-2020 = 0,02) и сельское хозяйство (А£СЯ1993-2020 = 0,14), а
также отрицательные - валовые внутренние сбережения (ASCRl993-2020 = -0,06), промышленность (ASCRl993-2020 = -0,1), затраты на исследования и разработки (ASCRl993-2020 = -0,05), безработице (ASCRl993-2020 = -0,04).
Основным препятствием для устранения ASCRl993-2020 в российско-турецких отношениях является низкая инновационная активность России и Турции, рассматривающие короткие временные горизонты развития экономики. Научные открытия и технологические инновации, требующие долгосрочных обязательств и инвестиций страдают от компенсационных расходов для людей и секторов, подверженных риску [So Young Kim, 2014. P. 107]), снижая реальные валовые внутренние сбережения.
Новые реалии мировой экономики тесно связаны с эмпирическими и теоретическими разработками, которые в значительной степени сосредоточены на вопросах, связанных с инновациями [Philip McCann and Raquel Ortega-Argiles, 2013. P. 187]. На каждом этапе экономический рост следует за траекторией распространения инноваций [John Foster, 2016. P. 871] и эмпирический фокус исследований смещается от производства к услугам [Ben R. Martin, 2016. P. 432]. При этом диалог знаний является лучшей моделью для реализации инновационной политики в регионах и странах, способствующих преодолению неравенства между развитыми и развивающимися странами [Christopher B. Anderson and Adrian Monjeau, Jaime R. Rau, 2015. P. 709].
Трансформации, связанные с разрушительными событиями, вызывают сдвиг в деятельности по планированию будущих технологий от отдельных широкомасштабных прогнозных действий до небольших внутренних движений, а также наращивание потенциала [K. Matthias Weber and Jennifer Cassingena Harper, Totti Könnola, Vicente Carabias Barcelo, 2012. P. 153]. Ожесточенная конкуренция и низкий спрос на продукцию могут усилить инновации и повысить производительность в фирмах [Lennart Erixon, 2016. P. 93], а сотрудничество может повысить производительность труда в несколько раз [Luca Berchicci and Jeroen P. J. de Jong, Mark Freel, 2016. P. 429]. При этом, динамика капитализма все большее внимание уделяет передаче инновационных парадигм [Christoph Deutschmann, 2011. P. 83].
Немногие страны в мире увеличили свои расходы на инновации так же быстро, как Россия в последние годы. Политика России в области инноваций не является идеальной и в большей мере схожа с китайской, которая обусловлена рядом противоречий: несогласованные цели исследования, ориентированные на миссию и совершенствование, доминируют над задачами; создание институтов, формирование потенциала и распространения; процесс определения приоритетов исследований характеризуется сочетанием принятия решений по основным целям - сверху вниз, а процесса децентрализации, обсуждения и консультаций с заинтересованными сторонами - снизу вверх [Mats Benner
and Li Liu, Sylvia Schwaag Serger, 2012. P. 258]. Китайскую политику развития местных технологий активно в начале двадцать первого века стали применять не только Россия (университетская реформа, развитие кластеров и повышение производительности государственных предприятий, нанотехнологий) [Evgeny A. Klochikhin, 2013. P. 657], но и Индия (нанотехнологии [Koen Beumer and Sujit Bhattacharya, 2013. P. 628]). При этом для России процесс развития местных технологий, в большей мере, связан с приватизацией государственной собственности и особым вниманием «частных фирм» к новым областям исследований [Saul Estrin and Adeline Pelletier, 2018. P. 65].
Для России в сотрудничестве с Турцией необходимо уделить вопросам снижения импорта товаров и услуг, наращиванию высокотехнологичного экспорта, развитию сельского хозяйства. Нельзя допустить, чтобы это сотрудничество превратилось в «зомби». «Зомби» продолжает действовать, но без какого-либо прогресса в направлении их мандатов в мироустройстве [Julia Gray, 2018. P. 1]. Высокотехнологическое российско-турецкое сотрудничество должно быть ориентировано на освоение космоса в рамках «Договора по космосу», «Договора о запрещении испытаний», Устава ООН [Francis Grimai and Jae Sundaram, 2018], что позволит выровнять ASCR1993-2020 промышленности, затрат на исследования и разработки и безработице.
Особой составляющей российско-турецкого сотрудничества должно стать усиление политических, экономических, социальных отношений, не включая другие страны, не размывая общий потенциал. Естественно в этом формате могут обостриться проблемы неравенства доходов и политики перераспределения [Jose Aleman, Dwayne Woods, 2018. P. 171]. Так же возможны ограничения денежно-кредитной и налогово-бюджетной политики для установления долгосрочных траекторий роста, которые можно заменить экономической стратегией на основе технологий, нацеленной на долгосрочный рост производительности [Gregory Tassey, 2013. P. 293].
Выводы. В результате исследования GR2018-2020 и SGR2018-2020 выявлены перспективные преимущества России в российско-турецких отношениях: валовые внутренние сбережения, скорректированный чистый национальный доход, внешний баланс на товары и услуги, импорт товаров и услуг и инфляция. Турецкая экономика может стать лидером в российско-турецких отношениях: ВВП, валовое накопление основного капитала, высокотехнологичный экспорт, промышленность, затраты на исследования и разработки, сельское хозяйство и безработица.
Для обеспечения равноправного российско-турецкого сотрудничества необходимо группировать положительные ASCR1993-2020 для России: ВВП на душу населения (ASCR1993-2020 = 0,07), валовые накопления основного капитала (ASCR1993-2020 = 0,17), импорт товаров и услуг
(ASCR1993-2020 = 0,05), высокотехнологичный экспорт (ASCR1993-2020 = 0,02) и сельское хозяйство (ASCR1993-2020 = 0,14), а также отрицательные - валовые внутренние сбережения (ASCR1993-2020 = -0,06), промышленность (ASCR1993-2020 = -0,1), затраты на исследования и разработки (ASCR1993-2020 = -0,05), безработице (ASCR1993-2020 = -0,04).
Для устранения ASCR1993-2020 в российско-турецких отношениях необходимо повысить инновационную активность России и Турции на перспективу, а также усилить политическое и экономическое сотрудничество.
ПРИМЕЧАНИЯ
Aleman, Jo., and Woods, D. (2018). A Comparative Analysis of Inequality and Redistribution in Democracies // International Studies Quarterly, vol. 62, iss. 1, pp. 171-181.
Antle, Jo. М. (2011). Parsimonious Multi-dimensional Impact Assessment // American Journal of Agricultural Economics, vol. 93, iss. 5, pp. 1292-1311. Benner, M., and Liu, L., Serger, S. S. (2012). Head in the clouds and feet on the ground: Research priority setting in China // Science and Public Policy, vol. 39, iss. 2, pp. 258-270.
Berchicci, L., and Jeroen P. J. de Jong, Freel, M. (2016). Remote collaboration and innovative perform-ance: the moderating role of R&D intensity // Industrial and Corporate Change, vol. 25, iss. 3, pp. 429-446.
Beumer, K., and Bhattacharya, S. (2013). Emerging technologies in India: Developments, debates and si-lences about nanotechnology // Science and Public Policy, vol. 40, iss. 5, pp. 628-643.
Bo, T. H., and Dysvik, B., Jonassen, I. (2004). LSimpute: accurate estimation of missing values in microarray data with least squares methods // Nucleic Acids Research, vol. 32, iss. 3, e34.
Cardiel N. (2009). Data boundary fitting using a generalized least-squares method // Monthly Notices of the Royal Astronomical Society, vol. 396, iss. 2, pp. 680-695.
Christopher B. Anderson, Ch. B., and Monjeau, A, Rau, Ja., R. (2015). Knowledge Dialogue to Attain Global Scientific Excellence and Broader Social Relevance // BioScience, vol. 65, iss. 7, pp. 709-717.
Deutschmann, Ch. (2011). A pragmatist theory of capitalism // Socio-Economic Review, vol. 9, iss. 1, pp. 83-106.
Erixon, L. (2016). Is firm renewal stimulated by negative shocks? The status of negative driving forces in Schumpeterian and Darwinian economics // Cambridge Journal of Economics, vol. 40, iss. 1, pp. 93-121. Estrin, S. and Pelletier, A. (2018). Privatization in Developing Countries: What Are the Lessons of Re-cent Experience? // The World Bank Research Observer, vol. 33, iss. 1, pp. 65-102.
Factor., M. (2011). Innovation, intellectual property, and economic growth // Journal of Intellectual Property Law & Practice, vol. 6, iss. 5, pp. 347-348. Foster, Jo. (2016). The Australian growth miracle: an evolutionary macroeconomic explanation // Cambridge Journal of Economics, vol. 40, iss. 3, pp. 871-894.
Galetovic, A., and Haber, St. (2017). The Fallacies of Patent-Holdup Theory // Journal of Competition Law & Economics, vol. 13, iss. 1, pp. 1-44. Galetovic, A., and Haber, St., Levine, R. (2015). An Empirical Examination of Patent Holdup // Journal of Competition Law & Economics, vol. 11, iss. 3, pp. 549-578.
Gray, Ju. (2018). Life, Death, or Zombie? The Vitality of International Organizations // International Studies Quarterly, vol. 62, iss. 1, pp. 1-13. Grigoli, F., and Cesca, S., Dahm, T., Krieger, L. (2012). A complex linear least-squares method to derive relative and absolute orientations of seismic sensors // Geophysical Journal International, vol. 188, iss. 3, pp. 1243-1254. Grimal, F., and Sundaram, Ja. (2018). The Incremental Militarization of Outer Space: A Threshold Analysis // Chinese Journal of International Law, jmy006. Jarratt, P., and Mack, C. (1968). A least squares method for Laplace's equation with Dirichlet boundary conditions // The Computer Journal, vol. 11, iss. 1, pp. 83-87.
Khabaza, I. M. (1963). An Iterative Least-Square Method Suitable for Solving Large Sparse Matrices // The Computer Journal, vol. 6, iss. 2, pp. 202-206. Kim, S. Yo. (2014). Government R&D funding in economic downturns: Testing the varieties of capitalism conjecture // Science and Public Policy, vol. 41, iss. 1, pp. 107-118.
Klochikhin., E. A. (2013). Innovation system in transition: Opportunities for policy learning between China and Russia // Science and Public Policy, vol. 40, iss. 5, pp. 657-673.
Lipartito, K (2016). Reassembling the Economic: New Departures in Historical Materialism // The American Historical Review, vol. 121, iss. 1, pp. 101-139. Maloney, W. F., and Nayyar, G. N. (2018). Industrial Policy, Information, and Government Capacity // The World Bank Research Observer, lkx006. Martin, B. R. (2016). Twenty challenges for innovation studies // Science and Public Policy, vol. 43, iss. 3, pp. 432-450.
McCann, Ph., and Ortega-Argiles, R. (2013). Modern regional innovation policy // Cambridge Journal of Regions, Economy and Society, vol. 6, iss. 2, pp. 187216.
Tassey, G. (2013). Beyond the business cycle: The need for a technology-based growth strategy // Science and Public Policy, vol. 40, iss. 3, pp. 293-315. Weber, K. M., and Harper, Je. C., Konnola, T., Barcelo, V. C. (2012). Coping with a fast-changing world: Towards new systems of future-oriented technology analysis // Science and Public Policy, vol. 39, iss. 2, pp. 153-165.
Xu, Yu., and Mildred, E. (2015). Warner. Understanding employment growth in the recession: the geographic diversity of state rescaling // Cambridge Journal of Regions, Economy and Society, vol. 8, iss. 2, pp. 359-377.
Смирнов Валерий Владиславович
кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры отраслевой экономики
Факультет управления и социальных технологий,
ФГБОУ ВО «Чувашский государственный университет имени И.Н.
Ульянова»
E-mail: [email protected] Тел. 89176680481
Мулендеева Алена Владимировна
старший преподаватель кафедры физической географии и геоморфологии, Историко-географический факультет,
ФГБОУ ВО «Чувашский государственный университет имени И.Н. Ульянова»
E-mail: [email protected]
Valeriy Smirnov, Can. Sci. (Econ), ass. professor. E-mail: [email protected]
Alena Mulendeeva, Senior lecturer (Physical Geography and Geomorphology),
E-mail: [email protected]
Chuvash state University named after I. N. Ulyanov
Аннотация
Предметом изучения является динамика экономического развития России, Турции и российско-турецких отношений. В статье проведен ретроспективный и перспективный анализ динамики темпов прироста и сдвигов в темпах прироста совокупности взаимообусловленных факторов: ВВП, валовых внутренних сбережений, скорректированного чистого национального дохода, валового накопления основного капитала, внешнего баланса на товары и услуги, импорта товаров и услуг, высокотехнологичного экспорта, промышленности, затрат на исследования и разработки, сельского хозяйства и безработицы. Оценка и анализ динамики темпов прироста и сдвигов в темпах прироста экономического развития России и Турции проводится в прогнозном временном ряду 1993 - 2020 гг., с использованием линейной аппроксимацией по методу наименьших квадратов. Источником для исследования являются данные Всемирного банка. В результате
исследования выявлены ретроспективные и перспективные преимущества России и Турции в российско-турецких отношениях. Показана необходимость группировки положительных и отрицательных сдвигов темпов прироста для обеспечения равноправного российско-турецкого сотрудничества. Для устранения сдвигов темпов прироста в российско-турецких отношениях необходимо повысить инновационную активность России и Турции на перспективу, а также усилить политическое и экономическое сотрудничество.
Abstract
The subject of the study is the dynamics of economic development of Russia, Turkey and Russian-Turkish relations. The article presents a retrospective and perspective analysis of the dynamics of growth rates and shifts in the growth rates of the set of interrelated factors: GDP, gross domestic savings, adjusted net national income, gross fixed capital formation, external balance on goods and services, imports of goods and services, high-tech exports, industry, research and development costs, agriculture and unemployment. Evaluation and analysis of the dynamics of growth rates and shifts in the growth rates of economic development of Russia and Turkey is carried out in the forecast time series 1993 - 2020, using a linear approximation of the least squares. The source for the study is the world Bank data. The study revealed retrospective and prospective advantages of Russia and Turkey in Russian-Turkish relations. The necessity of grouping of positive and negative shifts of growth rates for ensuring equal Russian-Turkish cooperation is shown. To eliminate the shifts in the growth rate in Russian-Turkish relations, it is necessary to increase the innovative activity of Russia and Turkey in the future, as well as to strengthen political and economic cooperation.
Ключевые слова: анализ, динамика, международное сотрудничество, потенциал, развитие, сдвиги, темпы прироста.
Key word: analysis, dynamics, international cooperation, potential, development, shifts, growth rates.
JEL: C13, C43, E02, E10, F01, F15, F62
