CC BY
14
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2020. Т. 7, № 1 (25). С. 58-68. УДК 908
DOI 10.24147/2312-1300.2020.7(1).58-68
И. В. Зыкин
ДИНАМИКА ЧИСЛЕННОСТИ РАБОТНИКОВ И КОМПЛЕКТОВАНИЕ КОЛЛЕКТИВОВ ПРЕДПРИЯТИЙ ЛЕСОПРОМЫШЛЕННОГО КОМПЛЕКСА СОВЕТСКОГО СОЮЗА В 1930-е гг.
Исследуются изменения численности трудовых ресурсов и способы комплектования производственных коллективов предприятий лесопромышленного комплекса Советского Союза в 1930-е гг. Выявлен удельный вес отрасли в численности работников народного хозяйства страны. Рассмотрены особенности и проблемы привлечения трудовых ресурсов в лесную промышленность разными методами. Сделан вывод о решающей роли мероприятий мобилизационного и принудительного характера в увеличении численности работников, которые, тем не менее, не позволили преодолеть дефицит трудовых ресурсов в отрасли.
Ключевые слова: Советский Союз; лесная промышленность; модернизация; кадровые рабочие; спецпереселенцы; заключённые; трудовая повинность.
I. V. Zykin
DYNAMICS OF NUMBER OF WORKERS AND COMPLETING OF STAFF OF THE ENTERPRISES OF TIMBER PROCESSING COMPLEX OF THE SOVIET UNION IN THE 1930s
In article changes of number of human resources and ways of completing of work collectives of the enterprises of timber processing complex of the Soviet Union in the 1930s are investigated. Specific weight of the industry in the number of workers of the national economy of the country is revealed. Features and problems of attraction of human resources in the forest industry are considered by different methods. The conclusion is drawn on a crucial role of actions of mobilization and compulsory character in increase in number of workers who, nevertheless, did not allow to overcome deficiency of human resources in the industry.
Keywords: Soviet Union; forest industry; modernization; experienced workers; special immigrants; prisoners; labor duty.
Одной из наиболее актуальных тем истории Советского Союза является проблема модернизации в конце 1920-х - начале 1940-х гг., в том числе в лесопромышленном комплексе. Индустриальное развитие отрасли потребовало увеличения численности трудовых ресурсов, что было актуально в условиях значительной доли сезонных рабочих и освоения труднодоступных лесных массивов на Европейском Севере, Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке.
В советский период исследователи (А. И. Андриайнен [1], А. В. Бакунин [2], сотрудники Коми филиала Академии наук
СССР [3], А. Ф. Кузнецов [4], И. В. Перво-званский [5]) уделяли внимание таким вопросам, как рост численности рабочих, особенно постоянных кадров, участие партийных и комсомольских работников в лесопромышленной деятельности, социалистическое соревнование, трудовой энтузиазм и достижения и т. п., что обусловливалось идеологическими причинами и политической конъюнктурой. Констатировались и проблемы, однако их анализ отсутствовал. Не рассматривались вопросы принудительного труда, трудовых мобилизаций населения. На современном этапе учёные, наряду с пересмотром
ряда положений советских авторов о развитии лесопромышленного комплекса в период «социалистической индустриализации», уделили внимание темам, которые до конца 1980-х гг. не находили адекватного отражения в советской литературе (например, «социальная» история, роль «спецконтингента» в развитии отрасли, отношение к труду, его эффективность). Они анализировали проблемы развития отрасли на основе новых методологических подходов, ранее недоступных архивных источников. Следует отметить работы автора данной статьи [6], Н. М. Игнатовой [7], В. М. Кириллова [8], С. А. Красиль-никова [9], С. П. Постникова [10], А. Б. Суслова [11], М. А. Фельдмана [12], И. Р. Ше-гельмана [13; 14], С. И. Шубина [15], В. В. Якоба [16].
Большая часть монографий и публикаций посвящена региональной истории. Исторических исследований, где бы комплексно рассматривались и анализировались изменения численности трудовых ресурсов лесопромышленного комплекса Советского Союза, способы комплектования коллективов предприятий, нет. Таким образом, целью статьи является формулирование объективной оценки динамики численности работников в отрасли в переломную эпоху, выявление роли отдельных категорий работников в развитии лесной промышленности. Базовыми теориями исследования выступили концепции модернизации [17] и мобилизации [18]. Значимость исследования заключается в анализе изменений численности работников и способов комплектования коллективов предприятий лесопромышленного комплекса СССР в 1930-х гг., который осуществляется впервые. Это позволит обратиться к изучению проблем эффективности труда, вопросам «социальной» истории отрасли, а также рассмотреть причины и следствия дальнейших трансформаций в лесной промышленности, на современном этапе - принимать на основе оценок и выводов эффективные решения в сфере лесопользования, направленные на повышение её эффективности.
В 1930-х гг. на большинстве предприятий лесопромышленного комплекса наблюдался кадровый кризис, который решался разными способами: активным освоением передовой техники и технологий; привлечением
«вольнонаёмных» работников; мобилизацией трудовых ресурсов на строительство производственных объектов с последующим предоставлением рабочих мест на них; вербовкой (как на постоянное трудоустройство, так и временное, для выполнения сезонных видов работ); «организованным набором рабочей силы» (заключение договоров с колхозами по поставкам определённого количества работников на конкретный период времени); использованием принудительного труда спецпереселенцев и заключённых. М. А. Фельдман указывал, что «комплектование рабочих коллективов предприятий лесопромышленного комплекса, с низкими уровнями механизации, заработной платы, фрагментарной социальной защитой, могло быть реализовано только за счёт чрезвычайных мер» [12, с. 33].
Разнообразие ведомств, занимавшихся в СССР разными видами лесопромышленной деятельности, источников комплектования производственных коллективов, статистические искажения, а также попытки скрыть использование принудительного труда обусловили трудности в учёте численности работников. Отсюда использование данных, которые характеризуют трудовые ресурсы Народного комиссариата лесной промышленности (Наркомлеса) СССР, основного хозяйственного ведомства, и отрасли в целом, а также категории «вольнонаёмных», постоянных, сезонных работников, спецпереселенцев и заключённых. Следует отметить также колебания в численности работников ввиду сезонности лесоэксплуатации. Максимальное количество занятых в отрасли отмечалось в январе-марте, в разгар заготовки и вывозки древесины, по итогам кампаний по привлечению трудовых ресурсов.
Лесопромышленный комплекс в годы индустриализации испытывал острый дефицит постоянной, а главное - квалифицированной рабочей силы. В то же время требовалось большое число рабочих для выполнения трудоёмких работ по заготовке, вывозке и сплаву лесных ресурсов. В 1929/30 г. на предприятиях по механической обработке древесины трудилась 106,1 тыс. чел., глубокой переработке - 31,7 тыс. [19, с. 348]. На лесозаготовках потребность в рабочей силе менялась в течение года: возрастала в зимний период (когда была возможность
заготовить и транспортировать древесину в больших объёмах и принудить жителей сельской местности к труду), уменьшалась -в летний. К примеру, в мае 1930 г. в лесоэксплуатации были заняты 672,5 тыс. чел., что составляло 70,5 % потребности, а по данным на 1 сентября - 136,3 тыс., или 42,9 % потребности [20]. В I квартале 1931 г. всех рабочих на лесозаготовках насчитывалось 1,4 млн чел., в январе 1932 г. - 792 тыс., но в феврале - уже 1 097 тыс. [21, с. 251].
В начале 1930-х гг. произошёл существенный рост численности работников, занятых в лесопромышленном комплексе, что вполне соизмеримо с масштабами освоения лесов, строительством новых предприятий и увеличением объёмов производства продукции механической обработки и глубокой переработки древесины. В 1932 г. в лесопромышленном комплексе Советского Союза (в крупной промышленности) было занято 924 тыс. рабочих (13,9 % от их общего числа по стране, с учётом лесозаготовительной отрасли). Из этого количества 547 тыс. чел. (59,2 %, без конных рабочих и без рабочих по сплаву) трудились в сфере заготовки лесных ресурсов, 307 тыс. (33,2 %) - на предприятиях по механической обработке древесины, 39,6 тыс. (4,3 %) - на бумажных производствах, 29,9 тыс. (3,2 %) - в лесохимии [22, с. 26, 28, 29].
Среднегодовое число рабочих в лесопромышленном комплексе за один год возросло в 1,43 раза, с 924,1 тыс. до 1 325,5 тыс. чел. (стали учитываться конные рабочие и рабочие сплава), тогда как в «крупной» промышленности - в 1,15 раза (на отрасль пришлось 43,7 % прироста трудовых ресурсов (без учёта лесозаготовок и лесосплава)). Более всего увеличилось число рабочих в сфере заготовки древесины (почти на 320 тыс. чел., или в 1,59 раза, или 80 % прироста трудовых ресурсов по комплексу). В лесохимической, фанерной, мебельной и бумажной отраслях количество рабочих оставалось стабильным. На втором месте по числу рабочих в лесопромышленном комплексе была сфера механической обработки древесины (29 %), прирост за год составил более 80 тыс. чел. В её структуре почти половина трудовых ресурсов приходилась на лесопильные предприятия. Сферы заготовки и механической обра-
ботки лесных ресурсов вместе взятые аккумулировали в конце 1932 г. 92,5 % рабочих комплекса, в конце 1933 г. - 94,7 % [23, с. 5, 9, 10, 13].
Темпы роста численности рабочих в лесопромышленном комплексе в 1934 г. существенно снизились, однако опережали аналогичный показатель по «крупной» промышленности. Если за 1933 г. увеличение среднегодового числа рабочих комплекса составило около 400 тыс. чел. (в 1,43 раза), то за 1934 г. -только 80 тыс. (в 1,06 раза). Даже без учёта части сведений о предприятиях очевидны незначительные колебания численности трудовых ресурсов в отрасли в 1934 г. Продолжалось увеличение доли лесопромышленного комплекса в численности рабочих «крупной» промышленности (в конце 1934 г. она равнялась уже 19,3 %). Это было вызвано ростом объёмов лесопромышленной деятельности, но пока слабо соотносилось с темпами внедрения нового оборудования и механизации. Наибольший прирост трудовых ресурсов в 1934 г. приходился на сферу заготовки древесины (более 95 тыс. чел.). На лесозаготовках и лесосплаве была занята 967,1 тыс. чел. (68,7 % от показателя по комплексу, в 1933 г. - 65,6 %). На втором месте находилась деревообрабатывающая промышленность - 366,6 тыс. (26 % от показателя по комплексу) [24, с. 72-76].
В I квартале 1933 г. обеспеченность рабочей силой по предприятиям Наркомлеса СССР составила 589,7 тыс. чел. (годом ранее - 675,8 тыс. чел.), из которых колхозники составляли 37 % вместо 33 % в 1932 г., постоянные кадры1 - 11 % вместо 15 % в 1932 г. [25, л. 60]. Несмотря на установки партийно-государственных органов об увеличении удельного веса постоянных рабочих в лесопромышленном комплексе, реальная ситуация с наличием рабочей силы складывалась напряжённо. Из-за неудовлетворительных условий труда и быта в отрасли массово увольнялись постоянные кадры рабочих, что усугубляло и без того проблемную обстановку в лесопромышленной деятельности ведомства. Использование в сфере заготовки лесных ресурсов большого числа спецпереселенцев, сельского населения обусловило снижение доли постоянных кадров.
На IV квартал 1934 г. Наркомлесом планировалось, что на заготовке лесных ресурсов будут трудиться 265,9 тыс. рабочих и 13,3 тыс. инженерно-технических работников, на заводах по механической обработке древесины - 75 тыс. и 3,4 тыс. чел. соответственно, на предприятиях по глубокой переработке древесины - 52 тыс. и 2,5 тыс. чел. Всего ведомство предполагало занять в сфере лесоэксплуатации около 490 тыс. чел. В конце 1938 г., в пик сезона заготовки лесных ресурсов, численность рабочих, занятых на лесоэксплуатации, по Наркомлесу составляла 322 тыс. чел. (78,3 % к потребности), в том числе постоянных - 156,5 тыс. чел. (75,1 % к потребности). Если с 10 октября по 31 декабря общее количество рабочих увеличилось на 142 тыс., то постоянных - только на 20 тыс. [26, л. 6, 7; 27, л. 40]. Наркомлес и его тресты по-прежнему зависели от сезонной рабочей силы, и в разгар лесозаготовительного сезона не хватало до 25 % трудовых ресурсов от имевшейся потребности, в том числе постоянных кадров.
С 1933 по 1937 г. количество постоянных рабочих в лесопромышленном комплексе страны увеличилось с 92 тыс. до 211 тыс. чел. [4, с. 15]. Однако основной объём работ в сфере лесоэксплуатации выполняли спецпереселенцы, заключённые, сезонные рабочие, жители сельской местности. С. А. Кра-сильников причину такого положения дел видел в том, что «власти предпочитали идти испытанным путём, по сути, формируя категорию "приписных" к лесным предприятиям крестьян». В результате этого, в частности, «начало 1930-х гг. фактически совпало с форсированной трансформацией "лесной" повинности в разновидность принудительного труда» [9, с. 401].
Сведения о численности работников, занятых в лесном комплексе Советского Союза, были получены и по итогам двух всесоюзных переписей, состоявшихся в 1937 и 1939 гг. Сложность использования и анализа данных состоит не только в имевших место фальсификациях результатов. Методика переписи, когда анкетируемый гражданин позиционирует себя с определёнными социальными группами, отличается от текущего статистического учёта, где сведения подают хозяйственные ведомства и организации. По
переписям работники были распределены по профессиональному признаку, и вычленить их занятость в разных видах экономической деятельности в лесном комплексе, не говоря уже о «районной промышленности», невозможно. Не определить, в каких масштабах имел место принудительный и «вольнонаёмный» труд в отрасли. Не установить и то, соответствует ли реальное число заключённых и спецпереселенцев, трудившихся в лесной промышленности, результатам переписи в отраслевом разрезе, а также то, учитывался ли «спецконтингент» «лесных» исправительно-трудовых лагерей и спецпосёлков в качестве занятого в лесопромышленном комплексе.
По итогам всесоюзной переписи 1937 г. в лесном хозяйстве страны были заняты около 1,54 млн чел., в том числе 1 346 тыс. рабочих и 198 тыс. служащих. Другие данные получились в результате анкетирования граждан по роду занятий. В качестве занятых в лесном комплексе страны обозначила себя 2 018,1 тыс. чел. Сведения о занятиях рабочих и служащих не позволяют установить, на каких предприятиях лесного комплекса, «цензовой» или «районной» промышленности, они трудились. По результатам переписи в лесном хозяйстве и на сплаве работали 831,4 тыс. чел., в сфере механической обработки древесины - 1 134,5 тыс., на писчебумажных предприятиях - 41,6 тыс. [28, с. 125, 126, 128-130, 135].
Перепись 1939 г. продемонстрировала снижение числа занятых в лесном комплексе страны, что, скорее всего, вызвано массовыми репрессиями 1937-1938 гг. Уточнились и критерии отнесения анкетируемых к тем или иным видам профессиональной деятельности. Всех работников, занятых в лесном комплексе Советского Союза, перепись зафиксировала в количестве 2 605,4 тыс. чел. В лесном хозяйстве трудились 1 659,6 тыс. чел., в сфере механической обработки древесины -849,7 тыс., в целлюлозно-бумажной отрасли -96,1 тыс. Удельный вес лесопромышленного комплекса по числу работников промышленности СССР (включая лесное хозяйство) составлял 15,7 %. В качестве занятых в лесном комплексе страны отметили себя 1 952,5 тыс. чел. В лесном хозяйстве и на сплаве работали 808,6 тыс. чел., в сфере механической обра-
ботки древесины - 1 007,4 тыс. чел., на бумажных предприятиях - 22,1 тыс. [29, с. 9698, 107, 108]. Существенные расхождения в итоговых данных, изменения в методике статистического учёта, проблемы с критериями отнесения трудившихся к лесному комплексу свидетельствуют о недостаточном информационном потенциале переписей населения в определении численности работников в отрасли. Преимуществом данных мероприятий является определение числа занятых в том или ином виде профессиональной деятельности, их возраста и уровня образования.
Поскольку привлечь необходимое количество работников, особенно на заготовку, вывозку и сплав древесины, на протяжении 1930-х гг. не удавалось, то вопрос с пополнением производственных коллективов предприятий рабочей силой являлся одной из ключевых проблем развития отрасли. На протяжении 1930-х гг. лесная отрасль для своего функционирования, даже с учётом невыполнения плановых показателей, требовала от 1,5 млн до 2 млн работников. При этом сезонный и ручной труд на протяжении десятилетия сохранял доминирующее положение в лесопромышленном комплексе.
Должности рабочих вспомогательных участков, а также постоянных кадров заполнялись путём сезонных вербовок. Из-за дефицита и текучести рабочей силы предприятиям, трестам было необходимо привлекать к работам крестьян в рамках трудовой гужевой повинности. Этого требовал характер производственных процессов: число рабочих на предприятиях лесопромышленного комплекса увеличивалось с началом заготовки и сплава леса, сокращалось после его завершения. С. А. Красильников отмечал, что сезонные работы в лесу «крайне обременяли трудоспособных крестьян, отнимая в начале 1930-х гг. до двух месяцев, а затем свыше трех месяцев в году» [9, с. 400].
13 февраля 1930 г. было принято постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О мероприятиях по усилению работ на лесозаготовках и лесосплаве». Привлечение к работе в лесу крестьян, вербовки не всегда обеспечивали предприятия необходимым числом рабочих ввиду тяжёлого труда, неудовлетворительных жилищно-бытовых условий и снабжения, задержек заработной платы,
продления сроков работ, противодействия колхозов. К тому же большинство сезонных рабочих, занятых на предприятиях лесопромышленного комплекса, не имели никакой квалификации, эффективность их труда, следовательно, была низкой. Так, в Северном крае на рубеже 1920-1930-х гг. доля сезонных работников (прежде всего крестьян) составляла до 90 %, в фактических цифрах -50-60 тыс. чел. в 1928/29 г. [30, с. 4].
За уклонение от трудгужповинности предусматривались разнообразные санкции вплоть до уголовной ответственности. В связи с реализацией политики коллективизации и ужесточением законодательства у лесопромышленных предприятий и органов политического управления появилось больше инструментов по привлечению сельских жителей на работы по заготовке, вывозке и сплаву лесных ресурсов. Однако обратной стороной этих «преобразований» стало отсутствие реальных стимулов к труду, обусловленных, в частности, задержками в выплате заработной платы или её отсутствием.
Советское государство по-своему видело решение проблемы стимулирования труда сельских жителей в сфере лесопользования и приняло ряд нормативных правовых актов по привлечению работников колхозов в отрасль (в октябре 1931 г., ноябре 1933 г., в марте 1936 г. [3, с. 108; 16, с. 75-76]). Тем не менее проблемы с привлечением колхозников к трудгужповинности на лесозаготовках и негативным отношением сельских жителей к данным работам сохранялись и в последующие годы. Плановые задания спускались колхозам зачастую без учёта численности работников, их возраста и занятости на других видах труда. Так, в конце 1934 г. - начале 1935 г. в Плесецком районе Архангельской области одному из колхозов с числом работников 25 чел., в основном пожилых людей и подростков, дали задание заготовить 10 тыс. м3 древесины. А в Грязовецком районе Вологодской области колхозу им. Ворошилова пересмотрели план в сторону увеличения и район заготовок, причём уже срубленный объём леса учитывать не стали [30, с. 255-256].
Наконец, партийно-государственные органы решились на существенные изменения условий труда колхозников, занятых на лесо-
эксплуатации. Постановлениями 1937-1938 гг. [16, с. 76; 30, с. 295] в отношении сельского населения, занятого в сфере заготовки лесных ресурсов, были отменены наиболее дискриминационные ущемления в трудовых правах, которые вызывали массу недовольств. Вектор политики партийно-государственных органов сменился в сторону уравнения крестьян с «постоянными» рабочими в правах. В. В. Якоб отмечал, что после принятия этих нормативных правовых актов органы НКВД почти перестали фиксировать проявления недовольства сельских жителей работой в сфере заготовки древесины [16, с. 77].
На протяжении 1930-х гг., по данным Наркомлеса, «Союзлесозага», выполнить план по привлечению сезонных рабочих не удавалось [25, л. 60, 94 об.; 31, л. 6; 32, л. 45, 127]. К примеру, по состоянию на 15 декабря 1930 г. по тресту «Ураллес» прибыли на работу только 60 тыс. чел. (40 % от плана), завербованных в Уральской области, и 3,4 тыс. (29 %) - из других регионов. Хотя предполагалось привлечь около 285 тыс. чел. [33, л. 205]. Несмотря на принимавшиеся меры, в конце 1930 г. секретарь Уральского областного комитета ВКП(б) И. Д. Кабаков писал И. В. Сталину, что региону требовалось за счёт внутренних трудовых ресурсов привлечь 119 тыс. рубщиков и 117 тыс. возчиков, в ноябре и декабре было завербовано 79 тыс. и 68 тыс. соответственно, но на места работы прибыли только 43 тыс. и 21 тыс. соответственно, т. е. чуть более третьей части рубщиков и менее пятой части возчиков [34, с. 196].
Вербовки производились не только в разных регионах страны, но и в Канаде, Соединённых Штатах Америки, Швеции, Норвегии, Финляндии. В сентябре 1930 г. в Карелию прибыла на лесозаготовки первая группа иностранных рабочих численностью около 40 чел. Всего с 1931 г. по октябрь 1935 г. в республику переехали и трудоустроились, в основном в лесопромышленном комплексе, 8,6 тыс. иностранных рабочих [30, с. 193].
Рабочая сила, завербованная в районы лесозаготовок из других регионов страны, не всегда обеспечивала существенный рост объёмов заготовки, вывозки и сплава лесных ресурсов и производительности труда. Ско-
рее, завербованным рабочим было сложнее приспособиться к суровым условиям климата, труда и быта на Европейском Севере или Урале. Так, в Карелии в сезон 1929/30 г. на лесозаготовках трудились 17-18 тыс. местных и 22 тыс. привозных рабочих. Причём первые заготовили 4,5 млн фестметров древесины, а вторые - только около 2 млн фест-метров [30, с. 176]. Однако в тех территориях, где численность местного населения была небольшой, без постоянных вербовок рабочей силы обойтись было невозможно, хотя это и требовало больших организационно-экономических и финансовых ресурсов. На IV квартал 1936 г. предприятия Нарком-леса СССР завербовали 427 тыс. рабочих и 250 тыс. лошадей для лесозаготовок, однако в конце ноября реально трудились только 120 тыс. чел. (меньше в 3,5 раза) и 12 тыс. лошадей (меньше в 20 раз) [27, л. 57; 31, л. 6].
Не хватало вербовщиков. В начале 1939 г. трест «Камлесосплав» смог направить на вербовки в Башкирию только 4 чел. вместо 25. При этом вербовщики не получили никаких указаний, документов и денежных средств для организации своей работы, а трест игнорировал напоминания и распоряжения Наркомлеса [32, л. 6, 7, 21-21 об.]. Осенью в числе трестов, срывавших план вербовок, оказался «Свердлес», который на 2 тыс. чел. набора направил 4 вербовщика. В целом по тресту на 25 октября 1939 г. были заключены около 6,6 тыс. договоров (73 % плана), а реально вышли на работы в лес чуть более 2 тыс. чел. [32, л. 51, 59, 45, 127]. Наркомлес РСФСР обязан был по плану набрать 95,6 тыс. чел., а у самого ведомства на 17 сентября имелись сведения о заключении договоров по четырём трестам на 466 чел. [32, л. 56].
Таким образом, вербовки не обеспечивали потребности лесозаготовительных трестов в рабочей силе. Реально выходило на работы в лес намного меньше рабочих, чем предусматривалось планом, а тресты не прилагали достаточно усилий, чтобы заключить необходимое количество договоров и создать более-менее приемлемые условия проживания для рабочих.
В условиях угрозы невыполнения плановых заданий в лесопромышленной деятельности, дефицита трудовых ресурсов,
а такие ситуации имели место почти каждый лесозаготовительный сезон, органы власти и хозяйственные организации проводили мобилизационные мероприятия. Так, в середине 1930 г. трест «Ураллес» просил областной комитет комсомола направить в силу данных обязательств 2 тыс. комсомольцев на разделку и отгрузку экспортных лесоматериалов, а также для использования на других работах [33, л. 15]. Вообще, мобилизации членов партии и комсомольских организаций стали постоянным явлением в экономической жизни страны, лишний раз подчёркивая проблемы выполнения производственных программ предприятий и трестов, серьёзный дефицит трудовых ресурсов в сфере заготовки лесных ресурсов. Этот способ привлечения рабочей силы был особенно распространён в стратегически значимых, с точки зрения развития лесопромышленного комплекса и экспорта древесины, регионах. В Коми области партийные работники и комсомольцы (в том числе, к примеру, 250 комсомольцев из Москвы в конце 1929 г.) направлялись в лесопромышленные предприятия все лесозаготовительные сезоны второй пятилетки [35, с. 211].
В другом регионе, Карелии, в феврале 1932 г. областной комитет ВКП(б) ввиду угрозы невыполнения программы лесозаготовок предложил трестам направить на работу в лес не менее 50-60 % подсобных рабочих, а также привлечь извозчиков, рыбаков, охотников, «не принимающих мер к выполнению плановых заданий по лесозаготовкам», кустарей [30, с. 229]. На помощь организациям и предприятиям лесопромышленного комплекса мобилизовались и студенты. Властными инстанциями такой труд подавался в качестве примера энтузиазма молодых людей, однако отвлекал от учебного процесса и вряд ли своей физической тяжестью отождествлялся у студентов с получением необходимых умений и навыков. К примеру, в сентябре 1930 г. в Архангельске на «ликвидацию прорыва в промфинплане и выполнение производственной программы третьего года пятилетки» были мобилизованы сроком на один месяц на погрузку экспортных лесных ресурсов и материалов 2 тыс. студентов, на сплав - 1,5 тыс. [36, с. 129].
Важным источником комплектования коллективов предприятий лесопромышлен-
ного комплекса явились спецпереселенцы из числа «раскулаченных». С. А. Красильников указывал, что при определении перспектив и характера использования труда спецпереселенцев полномочные представители ОГПУ по Сибирскому и Северному краям, Уральской области в начале 1930 г. высказались за преимущественное применение труда «раскулаченных» для разработки природных ресурсов северных территорий и, прежде всего, лесоразработок [9, с. 405].
В результате первой волны «раскулачивания», в 1930 г., в Северный край было вселено 230 тыс. чел. (46,5 тыс. семей), в Уральскую область - 85 тыс. (17,8 тыс. семей), в Сибирский край - 20 тыс. чел. [37, с. 116117]. По состоянию на конец октября 1931 г. в стране 35,6 % ссыльных крестьян использовались в лесопромышленном комплексе [9, с. 405-406]. Однако в ряде регионов, например в Уральской области или Северном крае, спецпереселенцы, переданные лесопромышленным организациям, составляли большинство.
На протяжении 1930-х гг. доля спецпереселенцев в производственных коллективах предприятий лесопромышленного комплекса уменьшалась вследствие высокого уровня смертности, побегов, перевода в другие спецпосёлки, восстановления в правах. Несмотря на это, использование этой категории работников в лесопромышленной деятельности оставалось привлекательной возможностью, равно как и крайней необходимостью для выполнения производственных программ. Поэтому трудовые коллективы предприятий постоянно пополнялись новыми «спецконтингентами».
По состоянию на 1 сентября 1936 г. в лесной промышленности использовались 192 152 трудпоселенца (19,6 % от их общего числа), в том числе 84 137 - трудоспособных (17,2 %) [38, с. 227-229]. В середине 1938 г. из 869,2 тыс. трудпоселенцев 165,4 тыс. проживали в посёлках при лесопромышленных предприятиях, 63,3 тыс. трудились в лесном комплексе [39, с. 120-121]. Тем не менее спецпереселенцы лишь отчасти решили кадровую проблему. Из-за неудовлетворительных условий проживания, снабжения, высоких норм выработки по состоянию на 1 апреля 1932 г. с предприятий лесопромышленного комплекса Урала бежали 48,9 тыс. спец-
переселенцев (более половины от общего числа сбежавших) [11, с. 396]. С 1930 по 1933 г. из спецпосёлков Северного края бежали 59,6 тыс. чел., были задержаны 16,2 тыс., вернулись - 4,3 тыс. [15, с. 334-335].
Дефицит трудовых ресурсов, связанный с низкими темпами увеличения числа постоянных кадров, сокращением численности трудпоселенцев, заставлял хозяйственные организации искать поддержки у Наркомлеса и НКВД СССР. В конце 1930-х гг. «завоз» рабочей силы вновь стал актуальной мерой комплектования производственных коллективов предприятий и совпал с развёртыванием репрессий на территориях, присоединённых к Советскому Союзу в 1939-1940 гг.
В первой половине 1940 г. предприятиям лесной промышленности и лагерям НКВД были переданы около 120 тыс. спецпересе-ленцев-«осадников» (из общего количества 139,6 тыс. чел.) из западных областей Украинской и Белорусской союзных республик. В системе Наркомлеса СССР оказались заняты 85,8 тыс. чел., 23 тыс. - в Наркомате путей сообщения (на лесных работах), 11,3 тыс. -в Тайшетском, Северо-Уральском и Унжен-ском лагерях НКВД. К осени 1940 г. в системе Наркомлеса находились более 120 тыс. «осадников», из них 55 тыс. чел. были заняты на лесозаготовках. Однако с наступлением холодов почти 60 % трудоспособных спецпереселенцев не выходили на работу из-за необеспеченности тёплой обувью и одеждой [38, с. 274, 290-292]. В середине 1940 г. предприятиям лесопромышленного комплекса и лесным лагерям НКВД были переданы 65 тыс. «беженцев» (из общего числа 77 тыс. чел.) из Украинской и Белорусской союзных республик. Здесь возникли те же проблемы с организацией занятости, созданием приемлемых жилищно-бытовых условий, что и в случае с «осадниками» [38, с. 301, 302, 306, 307].
На протяжении 1930-х гг. увеличивалось число заключённых, занятых в лесопромышленном комплексе. Летом 1931 г. на лесозаготовках в Советском Союзе были заняты 45 тыс. заключённых. Рост их численности был вызван необходимостью снабжать лесными ресурсами крупнейшие города страны. К началу 1935 г. в Свирском лагере 40 тыс. заключённых заготавливали древеси-
ну и дрова для Ленинграда, а 33 тыс. заключённых Темниковского лагеря выполняли аналогичные работы для Москвы [37, с. 2829, 75]. В четырёх лагерях (Беломорско-Бал-тийский, Свирский, Темниковский, Сибирский), занимавшихся лесопромышленной деятельностью, на 1 января 1935 г. числилось около 200 тыс. заключённых [40, с. 410].
На строительстве Вишерских целлюлозно-бумажно-химических предприятий труд заключённых был превалирующим. На 1 августа 1929 г. число «вольнонаёмных» работников, занятых в Вишерском лагере, составляло только 263 чел., а на 1 марта 1930 г. - 667 (при 11 тыс. заключённых) [41, с. 39, 40]. Во второй половине 1930-х гг. перечень объектов, возводившихся при непосредственном участии НКВД СССР, расширился. На строительстве Соликамского целлюлозно-бумажного комбината в 1938 г. трудились 7,3 тыс. заключённых, Архангельского - 6,8 тыс., Се-гежского - 7,4 тыс. При этом на всех трёх объектах работала только 3,1 тыс. «вольнонаёмных» работников [42, с. 39-40]. Поэтому на вводившихся в строй предприятиях практиковалась занятость заключённых на производстве. К примеру, после сдачи в эксплуатацию Сегежский комбинат испытывал дефицит кадров, и на около 40 % (примерно 1 500) рабочих должностей трудились заключённые [30, с. 359].
С образованием исправительно-трудовых лагерей в конце 1930-х гг., которым было передано имущество ликвидированных лесозаготовительных трестов, число заключённых возросло. Если в начале 1938 г. в 13 «лесных» лагерях находились 175 тыс. заключённых, то в октябре 1938 г. в 15 лагерях - около 320 тыс., а в середине февраля 1939 г. в 16 лагерях - уже примерно 400 тыс. Удельный вес заключённых этих лагерей в общей их численности по НКВД СССР вырос за этот период с 25,8 до 30,3 % [40, с. 415, 421-422]. За четыре с половиной месяца, с 1 октября 1938 г. по 15 февраля 1939 г., существенно увеличилось количество заключённых в Каргопольском (на 28 %), Вятском (на 62 %), Северо-Уральском (на 33 %), Усольском лагерях (92 %), т. е. в тех, которые начали в этот период осваивать крупные лесные массивы на Европейском Севере и в Уральском регионе.
Таким образом, предприятиям лесопромышленного комплекса, строившимся или реконструировавшимся практически с нуля, не имевшим полноценной жилищно-бытовой и социальной инфраструктуры, в 1930-х гг. не удалось сформировать постоянные коллективы, хотя в отрасли была занята от шестой до пятой части всех промышленных рабочих Советского Союза. Проблема дефицита трудовых ресурсов решалась за счёт нескольких источников. Официальная позиция партийно-государственных органов состояла в необходимости увеличения удельного веса «постоянных» работников. Но поскольку осваивавшиеся территории не обладали достаточной численностью населения, и отрасль продолжала зависеть от сезонного труда, государство стало активно использовать мобилизационные методы. Сложилось и стало нормой на долгие годы сосуществование двух путей привлечения работников: стимулирования труда и принуждения к труду.
Основными источниками трудовых ресурсов лесопромышленного комплекса стали «вольнонаёмные» работники, жители сельской местности, разные категории «спецконтингента». В меньшей степени влияли на численность работников отрасли кратковременные кампании по мобилизации отдельных групп населения (партийных работников, комсомольцев, горожан). Выделить удельный вес каждого источника трудовых ресурсов затруднительно, прежде всего, по причинам особенностей статистического учёта, а также включения спецпереселенцев в «постоянные кадры» лесной промышленности, замещения заключёнными должностей «вольнонаёмных» работников. Эти меры на определённое время решили кадровую проблему отрасли. Однако к концу 1930-х гг. неудовлетворённость «вольнонаёмных», сезонных работников условиями проживания и труда, ужесточение законодательства вновь проявились в росте количества увольнений.
ПРИМЕЧАНИЕ
1 Согласно Постановлению ЦИК и СНК СССР «Об условиях труда рабочих и служащих, занятых в лесной промышленности и лесном хозяйстве» от 3 июля 1933 г., постоянными рабочими в лесной промышленности (без учёта постоянно действующих предприятий по механической обработке и глубокой переработке древесины) считались: рабочие, проработавшие непрерывно в одном
леспромхозе, лесхозе, лестранхозе, сплавной конторе, лесомелиоративном участке и т. д. не менее восьми месяцев; квалифицированные рабочие, при условии заключения с ними договора о постоянной работе на срок не менее одного года; возчики на собственном обозе предприятия и бригадиры, проработавшие не менее одного месяца и заключившие договор о постоянной работе на срок не менее одного года; служащие, принятые на постоянную работу по истечении установленного законодательством о труде срока испытания.
ЛИТЕРАТУРА
1. Андриайнен А. И. Рост трудовой инициативы и активности рабочих Карелии в начале третьей пятилетки // Вопросы истории Карелии. - Петрозаводск : Гос. изд-во Кар. АССР, 1959. - С. 3-17. - (Труды Карельского филиала Академии наук СССР. Вып. XXII).
2. Бакунин А. В. Количественные и качественные изменения в составе рабочего класса Урала (1933-1937 гг.) // Рабочий класс Урала в период строительства социализма : сб. ст. -Свердловск : УНЦ АН СССР, 1982. - С. 57-80.
3. Индустриализация Коми автономной области: историографический и источниковедческий анализ и публикация архивной рукописи. -Сыктывкар : ИЯЛИ Коми НЦ УрО РАН, 2018. -271 с.
4. Кузнецов А. Ф. Борьба партийных организаций за развитие лесной, деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной промышленности Урала в 1933-1937 гг. : автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Свердловск, 1979. - 19 с.
5. Первозванский И. В. Очерки по развитию лесного хозяйства и лесной промышленности Карелии // Вопросы рационального использования лесов Карелии. - Петрозаводск, 1959. -С. 5-75. - (Труды Карельского филиала Академии наук СССР. Вып. XIX).
6. Зыкин И. В. «Зелёное золото» индустриализации. Лесопромышленный комплекс Уральского региона в конце 1929 г. - первой половине 1941 г. - Нижний Тагил, 2015. - 140 с.
7. Игнатова Н. М. Влияние принудительных миграций на развитие лесозаготовительной промышленности Республики Коми в 1930-1950-е годы // Индустриализация Европейского Северо-Востока России: предпосылки, способы осуществления и влияние на социально-экономическое, политическое, этнодемографиче-ское и культурное развитие региона. - Сыктывкар, 2013. - С. 82-94. - (Труды Института языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН. Вып. 72).
8. Кириллов В. М. История репрессий в Нижнетагильском регионе Урала. 1920-е - начало 1950-х гг. : в 2 ч. - Нижний Тагил : Ур. гос. пед. ун-т : Нижнетагил. гос. пед. ин-т, 1996. -Ч. 1. - 227 с.
9. Красильников С. А. Режимные крестьяне 1930-х гг.: от повинностей к принуждению // История сталинизма: Принудительный труд в СССР. Экономика, политика, память : материалы междунар. науч. конф. - М. : РОССПЭН : Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина», 2013. - С. 398-416.
10. Постников С. П., Фельдман М. А. Социокультурный облик промышленных рабочих России в 1900-1941 гг. - М. : РОССПЭН, 2009. - 367 с.
11. Суслов А. Б. Спецконтингент в Пермской области (1929-1953 гг.). - М. : РОССПЭН : Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина», 2010. - 424 с.
12. Фельдман М. А. Рабочие крупной промышленности Урала в 1914-1941 гг. (численность, состав, социальный облик) : автореф. дис. ... д-ра ист. наук. - Екатеринбург, 2001. - 43 с.
13. Шегельман И. Р., Кулагин О. И. Влияние трансформаций в системе управления лесным сектором СССР на эффективность его развития в конце 1930-х - начале 1940-х гг. // Государственное управление : электрон. вестн. -
2012. - Вып. 30. - URL: http://e-iournal.spa. msu.ru/30_2012 (дата обращения: 19.09.2018).
14. Шегельман И. Р. Лесные трансформации (XV-XXI вв.). - Петрозаводск : Изд-во ПетрГУ, 2008. - 240 с.
15. Шубин С. И. Северный край в истории России. Проблемы региональной и национальной политики в 1920-1930-е годы : моногр. - Архангельск : Помор. гос. ун-т, 2000. - 463 с.
16. Якоб В. В. Отношение крестьян Коми области к труду на лесозаготовках в 1920-1930-е гг. // Индустриализация Европейского Северо-Востока России: предпосылки, способы осуществления и влияние на социально-экономическое, политическое, этнодемографическое и культурное развитие региона. - Сыктывкар,
2013. - С. 74-81. - (Труды Института языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН. Вып. 72).
17. Алексеев В. В. Введение // Опыт российских модернизаций XVIII-XX вв. : моногр. - М. : Наука, 2000. - С. 3-9.
18. Гончаров Г. А. «Огосударствленный труд» как элемент советской модели мобилизационной экономики: становление системы 1917-1940 гг. // Мобилизационная модель экономики: исторический опыт России XX века : сб. материалов всерос. науч. конф. - Челябинск : Энциклопедия, 2009. - С. 323-330.
19. Основные показатели народного хозяйства в особом квартале // Плановое хозяйство. -1930. - № 10-11. - С. 341-359.
20. История индустриализации СССР. 19291932 гг. : док. и материалы. - URL: http:// istmat.info/node/7684 (дата обращения: 12.11.2018).
21. Показатели народного хозяйства СССР // Народное хозяйство СССР. - 1932. - № 1-2. -С. 237-253.
22. Социалистическое строительство СССР : стат. ежегодник. - М. : Союзоргучёт, 1934. - 496 с. (128 с. - Приложение).
23. Социалистическое строительство СССР : стат. ежегодник. - М., 1935. - 690 с.
24. Социалистическое строительство СССР : стат. ежегодник. - М., 1936. - 698 с.
25. Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 7637. Оп. 1. Д. 2.
26. РГАЭ. Ф. 7637. Оп. 1. Д. 5.
27. РГАЭ. Ф. 7637. Оп. 1. Д. 137.
28. Всесоюзная перепись населения 1937 г. Общие итоги : сб. док. и материалов. - М. : РОССПЭН, 2007. - 320 с.
29. Всесоюзная перепись населения 1939 года: Основные итоги / под ред. Ю. А. Полякова. -М. : Наука, 1992. - 256 с.
30. Советская лесная экономика. Москва-Север. 1917-1941 гг. : сб. док. и материалов / сост. В. Г. Макуров, А. Т. Филатова. - Петрозаводск, 2005. - 442 с.
31. РГАЭ. Ф. 7637. Оп. 1. Д. 29.
32. РГАЭ. Ф. 7637. Оп. 1. Д. 130.
33. Государственный архив Свердловской области. Ф. р-1517. Оп. 1. Д. 8.
34. Кабаков пишет Сталину // Архивы Урала. -2007. - № 11. - С. 193-197.
35. Жеребцов И. Л., Таскаев М. В. Возникновение и развитие промышленных предприятий и транспортных путей в Коми крае до середины XX века (хроника событий) // Индустриализация Европейского Северо-Востока России: предпосылки, способы осуществления и влияние на социально-экономическое, политическое, этнодемографическое и культурное развитие региона. - Сыктывкар, 2013. - С. 168274. - (Труды Института языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН. Вып. 72).
36. Голдин В. И. Подготовка кадров социалистической интеллигенции в Северном крае (1928-1937 гг.) // История и культура Архангельского Севера в годы Советской власти : межвуз. сб. науч. тр. - Вологда : Волог. ГПИ, 1985. - С. 119-132.
37. История сталинского Гулага. Конец 1920-х -первая половина 1950-х годов : собр. док. : в 7 т. - М. : РОССПЭН, 2004. - Т. 3 : Экономика Гулага / отв. ред. и сост. О. В. Хлевнюк. -624 с.
38. История сталинского Гулага. Конец 1920-х -первая половина 1950-х годов : собр. док. : в 7 т. - М. : РОССПЭН, 2004. - Т. 5 : Спецпереселенцы в СССР / отв. ред. и сост. Т. В. Ца-ревская-Дякина. - 824 с.
39. Земсков В. Н. Судьба «кулацкой ссылки» (1930-1954 гг.) // Отечественная история. -1994. - № 1. - С. 118-143.
40. ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 19181960 / под ред. акад. А. Н. Яковлева ; сост. А. И. Кокурин, Н. В. Петров. - М. : МФД, 2000. - 888 с.
41. Обухов Л. А. Первостроители соцгородов // Краснокамск: интеграция в будущее : материалы всерос. конф. «Архитектурное наследие соцгородов: бремя прошлого или ресурс развития?». - Пермь : Литер-А, 2013. - С. 36-49.
42. Иванова Г. М. Сталинский лагерно-промыш-ленный комплекс: специфика и ключевые характеристики // История сталинизма: Принудительный труд в СССР. Экономика, политика, память : материалы Междунар. науч. конф. -М. : РОССПЭН : Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина», 2013. - С. 38-54.
Информация о статье
Дата поступления 12 мая 2019 г.
Дата принятия в печать 3 марта 2020 г.
Сведения об авторе
Зыкин Иван Валерьевич - кандидат исторических наук, доцент Технологического института (филиала) Национального исследовательского ядерного университета «МИФИ» (Лесной, Россия)
Адрес для корреспонденции: 624200, Россия, Свердловская область, г. Лесной, Коммунистический пр., 36 E-mail: zivverh@mail.ru
Для цитирования
Зыкин И. В. Динамика численности работников и комплектование коллективов предприятий лесопромышленного комплекса Советского Союза в 1930-е гг. // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2020. Т. 7, № 1 (25). С. 58-68. DOI: 10.24147/2312-1300.2020.7(1).58-68.
Article info
Received May 12, 2019
Accepted March 3, 2020
About the author
Ivan V. Zykin - PhD in Historical Sciences, Associate Professor of the Technological Institute (branch) of the National Research Nuclear University "MIFI" (Lesnoi, Russia)
Postal address: 36, Kommunisticheskii pr., Lesnoi, Sverdlovskaya Oblast, 624200, Russia
E-mail: zivverh@mail.ru
For citations
Zykin I.V. Dynamics of Number of Workers and Completing of Staff of the Enterprises of Timber Processing Complex of the Soviet Union in the 1930s. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2020, vol. 7, no. 1 (25), pp. 5868. DOI: 10.24147/2312-1300.2020.7(1).58-68 (in Russian).
