CC BY
39
Диаспоры и землячества кавказских этносов в российских регионах (на примере Западно-Сибирского, Поволжского и Южно-Российского регионов)
Маркин В. В., Роговая А. В.1
Ключевые слова: землячество, кавказские группы, социологическое моделирование, характер расселения, идентификационные стратегии, интеграция, аккомодация, стереотипы.
Аннотация. В статье на основе анализа материалов проведенного в 2015 году опроса 115 экспертов в шести субъектах Российской Федерации, взятых в качестве модельных регионов (Тюменская область, ХМАО, ЯНАО, Краснодарский край, Республика Адыгея, Нижегородская область), сопоставления их со статистическими данными и результатами ранее проведенных массовых опросов, показываются основные тренды взаимоотношений этнических диаспоро-земляческих групп (сообществ) в полиэтнических региональных социумах на примере кавказских сообществ. Разделяются понятия диаспор-ная и этническая земляческая группа (сообщество). Выявляется неоднородность состава этих групп, в частности ядерные части этих сообществ («традиционные», «старые») и новые (вновь прибывшие). Дается оценка роли миграционных процессов в пополнении диаспоро-земляческих групп (сообществ). Представлены и анализируются различные типы социально-пространственной и социально-территориальной конфигураций места диаспоро-земляческих групп в региональной структуре с использованием геоинформационных технологий и социологическое моделирование с представлением соответствующих карт. Выделяются два основных типа идентификационных стратегий этих сообществ: интеграцию землячеств и аккомодацию, в том числе аккультурацию этнических диаспорных групп (сообществ). Рассматриваются основные факторы и ресурсы взаимоотношений диаспоро-земляче-ских групп с местным населением. Обращается внимание на стереотипы в восприятии этногрупповых отношений. В заключении выделяются основные направления дальнейших исследований и разработки прогнозных моделей межэтнических отношений в российских регионах с учетом идентификационных стратегий этнических диаспорных и земляческих групп (сообществ).
DOI: 10.21681/2226-0682-2017-4-120-130
П олиэтничность территориальных сообществ создает свои вызовы социально-экономическому и социокультурному развитию конкретных территорий и российского общества в целом, выдвигает перед регионами вопросы, связанные с взаимодействием этнических групп (больших и малых, коренных и приезжих и т.д.) в векторе консолидации регионального и общероссийского социально-экономического и социокультурного пространства, что прямо выходит на обеспечение политической целостности и безопасности страны в целом.
По мнению Л.М. Дробижевой, современная идентичность населения России представляет собой «... сложный конгломерат новой российской,
ностальгической советской, социальной, региональной, локальной, этнокультурной, религиозной идентичностей. Естественно, все политические, социально-культурные, экономические трансформации общества находят отражение в государственно-гражданской идентичности, поэтому по изменениям в ней судят о направлениях в развитии социума, но и она сама - ее характер, масштабность, интенсивность - способствует ориентации и мобилизации людей, становится социальным ресурсом в общественном развитии» [1].
Сохранились проблемы в области межэтнических отношений, связанные с распределением имеющихся экономических, социальных и политических ресурсов внутри региональных социумов, в
1 Маркин Валерий Васильевич, доктор социологических наук, профессор, руководитель Центра региональной социологии и конфликтологии ИС РАН, главный научный сотрудник Института социологии РАН, Российская Федерация, г. Москва. E-mail: markin@isras.ru
Роговая Анастасия Владимировна, кандидат социологических наук, старший научный сотрудник Центра региональной социологии и конфликтологии Института социологии РАН, Российская Федерация, г. Москва. E-mail: crs@isras.ru
результате которых происходят рассогласования, разрывы различных идентичностей с более широким ощущением экономического и социального неравенства и несправедливости, и как следствие возникновение наиболее сложных для регулирования конфликтов. Как справедливо указывает М.К. Горшков: «От того, какие образы идентичности будут доминировать в массовом сознании, что будут представлять собой важнейшие референтные группы самоидентификации, во многом зависят перспективы становления в России структур гражданского общества, эффективность функционирования политических институтов, характер механизмов представительства интересов и политического участия и, в конечном счете - социальный климат общества» [2].
Традиционно считают, что развитие социума, в первую очередь, определяет экономика, которая оказывает также влияние на межэтнические отношения. Вместе с тем, наряду с экономикой и политикой необходимо рассматривать такой определяющий фактор развития региона как культура. Как известно, в сферах экономики и политики, они углубляют социальную дифференциацию, в то время как социальную и межэтническую интеграцию обеспечивает социально-культурные ресурсы, потенциал культурного, социального капитала этнических групп. Однако культурные факторы, обладают гораздо большей актуальностью, ценностью, эффективностью и объясняет гораздо больший спектр изменений различных показателей, чем концепция (или модель), опирающаяся лишь на экономику.
Представляется, что идентификационные стратегии этнических групп в разных регионах России отличаются. Идентификацию необходимо рассматривать не только с учетом социокультурных условий, в которых она формируется. Появление мигрантов, беженцев, возвращение части зарубежных диаспор на российскую землю сопровождаются решением новых проблем, в том числе активизации религиозной идентичности, привнесение новых религиозных атрибутов в жизнь российских регионов. Создаются основы для социокультурных рисков, связанные с активизирующейся культурной глобализацией, которая, с одной стороны, открывает пути взаимодействия, с другой стороны, размывает этнокультурные ценности, в которых сосредоточены механизмы идентичности, ментальные ценности и т.д. Все это способствует кардинальному изменению условий взаимодействия народов, усилению противопоставления «мы» -«они». Такая концепция многоуровневой идентичности, предложенная З. Жаде, Е. Куква, С. Ляушева, А. Шадже, включающая в себя российскую нацио-
нальную, региональную, этнокультурную, религиозную идентичность, помогает рассмотреть общественное устройства региона, проясняет новые социокультурные смыслы региона [3].
Особенности конфигурации диаспоро-земляческих этнических групп
Особую сложность представляют вопросы регулирования отношений с этническими группами инотерриториального происхождения, которые обычно называются диаспорами. В «Социологической энциклопедии» национальная (этническая) диаспора (от греч. diaspora - рассеяние) определяется как устойчивая совокупность людей единого этнического происхождения (одной или родственных национальностей), живущих в иноэтничном (полиэтничном) окружении за пределами своей «исторической родины» (так называемой «страны исхода» и/или вне основного ареала расселения своего народа) и имеющих социальные организации для развития и функционирования данной исторической общности. Особо подчеркивается такой ее признак, как имманентно присущая ей способность к самоорганизации, что позволяет диаспоре существовать длительное время, оставаясь относительно самодостаточным организмом2.
При этом, в отличие от точки зрения, согласно которой диаспоры разделяются на внешние (за пределами государства - родины этноса, «страны исхода») и внутренние (проживающие в пределах одного государства, но в иноэтничной среде) предлагается понимать под диаспорой только общность внешнего порядка, «историческая родина», «страна исхода» и т.п., которой находится за пределами Российской Федерации.
Те же этнические группы инотерриториаль-ного происхождения, территория исхода которых находится в Российской Федерации, мы предлагаем называть этническими землячествами. В данной интерпретации национальное (этническое) землячество важно отделять от распространенного наименования формальных (общественных организаций) и неформальных сообществ, где этнический признак может и не иметь группообразующего значения.
Но, как представляется, к современной реальной практике межэтнических взаимодействий подобные терминологические «тонкости» зачастую имеют весьма слабое отношение, и в данной коммуникационной сфере различия диаспор от землячеств зачастую минимальны.
Исследование, проведенное группой исследователей Института социологии РАН в рамках
2 Социологическая энциклопедия. Т.2. (2003) / Под ред. В.Н. Иванова. М.: Мысль. С. 28.
проекта Российского научного фонда «Прогнозное моделирование межэтнических отношений в российских регионах (на основе анализа идентификационных стратегий диаспорных/ земляческих групп)» в сентябре-октябре 2015 году, подтвердил условную возможность такого разграничения, необходимую для определения статуса такой группы, образованной за счет внешней или внутренней миграции (переселения). Был проведен экспертный опрос (углубленное интервью) 115 экспертов, из числа профильных представителей органов исполнительной и законодательной власти (представители органов управления национальной политики, по делам национально-культурных объединений и казачества, комитета по делам национальностей администрации региона, помощники глав субъекта РФ по межнациональным вопросам, региональное духовное управление мусульман, представитель Республики Дагестан и др.), национально-культурных автономий и национально-культурных общественных объединений, казачьих обществ, научного сообщества и СМИ, занимающие исследуемыми нами вопросами в западно-сибирском (Тюменская область, Ханты-Мансийский автономный округ и Ямало-Ненецкий автономный округ), южно-российском (Краснодарский край с расположенной внутри его территории Республикой Адыгея) поволжском (Нижегородская область) регионах.
Одной из задач проведённого исследования является определение понятия «диаспора», «землячество» в сознании экспертов; определение доминирующих идентификационных стратегий в поли-этноконфессиональном регионе; изучение экспертного мнения о культурно-идентификационных процессах в исследуемых регионах.
Понятие «диаспора» (и «землячество» как его вариант) давно стали объектом критики в научной литературе, одним из пунктов которой является заложенное в этом понятии деление на «приезжих» и «местных/коренных», причём предполагается, что первые должны «интегрироваться», т.е. принимать культуру, язык и нормы поведения вторых. Однако если, допустим, в отношении иностранных граждан (иммигрантов, которые намерены остаться в России на постоянное место жительства) такая терминология и такие требования ещё как-то оправданы, то в отношении российских граждан это выглядит крайне спорно и даже дискриминационно, как исходя из правовых статусов (все граждане равны независимо от национальности и для всех Россия это «свой дом»), так и исходя из истории миграций, которые пережили когда-то все жители страны. Термин «диаспора» в различные периоды имел характерный для этого времени значение, основанное на ряде причин, по которым этнические груп-
пы или меньшинства покидали свои исторические родины. Однако общим и важным элементом остается особое отношение к исторической родине.
Несмотря на некоторые общие характеристики, диаспоры не являются монолитными социальными группами. Их структура определяется множеством социальных, экономических и культурных факторов, среди которых особо значимы динамика и размер миграционных потоков в советский и постсоветский периоды; политические и экономические особенности страны исхода; история страны исхода в составе Российской империи и затем в СССР. В связи с этим более верным было бы обозначить их как диаспорные группы (диаспор-ные сообщества), что позволяет показать: любая современная диаспора в российских регионах не однородна по своему социально-структурному составу; включает как давно интегрированные слои, так и недавно прибывших мигрантов.
Одним из факторов, усложняющих понимание «диаспоры», «землячества», является различное их понимание, на что указали эксперты. Так, многие представители национально-культурных автономий против того, чтобы выделять как-то «диаспору», считая себя полноценными членами российского общества. Диаспора, по их мнению, это какое-то обособленное общество, живущее по своим законам. Чаще всего под термином «диаспора» понимают формальную организацию (культурный центр), основные функции которой культурные, образовательные, или общину/ организованную этническую группу. Как отмечает эксперт Г.С. Денисова «диаспора представляет структурную единицу местного гражданского сообщества, выполняющую посреднические функции в процессе социокультурной интеграции мигрантов, обеспечивающую сохранение культурно-национального и гражданско-правового статуса мигрантов в российском социуме».
Важной стратегией в полиэтноконфессио-нальном обществе является взаимодействие социально-этнических групп с разными культурными традициями на основе сочетания соответствующих видов групповой идентичности.
На идентификационное пространство диаспор можно повлиять разными способами и на разных уровнях. Модель укрепления российской национальной идентичности на примере Северного Кавказа, разработанная К.Х. Делокаровым, А.Ю. Шадже, С.Г. Чефрановым, Е.С. Куква, составляет собой описание текущих и желаемых состояний идентификационного пространства региона с помощью трех основных характеристик, взаимосвязанных друг с другом: доминирующего вида идентичности, устойчивости, жесткости условий
среды, - может быть применена к идентификационному пространству кавказских этнических групп. Она дает возможность совмещения самоорганизации с несиловым воздействием на нее. Так, изменение доминирующего вида этнической идентичности возможно в результате целеориентиро-вания процессов самоорганизации и предполагает снижение степени устойчивости системы (за счет расширения количества потенциально возможных идентификационных видов, увеличения открытости этнокультурной системы и т.д.) [4].
Эта конфигурация диаспоро-земляческих групп наиболее рельефно выглядит на примере кавказских групп (сообществ), сформировавшихся в абсолютном большинстве российских регионов в векторах «север-юг», «запад-восток» с медианами.
Этнокультурное разнообразие кавказских этнических групп, устойчивые этнокультурные традиции, поддержание этнического фактора в полиэтничном региональном социуме позволяет раскрыть его новые признаки и характеристики, понять механизм функционирования полиэтно-конфессионального социума через идентичность.
Исследуемые регионы расположены в разных частях страны, обладает разным, но весьма развитым социально-экономическим потенциалом, особенностями истории формирования и этнокультурного состава населения. При этом, данные государственно-территориальные образования (субъекты РФ) одинаково значимы как модельные для изучения развития крупных полиэтнических сообществ в аспекте консолидации социального пространства. Как диаспорные группы, так и землячества, наряду с остальным местным населением, являются активными субъектами (акторами) региональных социумов и существенно влияют на все стороны жизни в регионах. Причем сложная структура взаимоотношений разных акторов, характеризующихся многоуровневой идентификацией, с одной стороны определяет социально-идентификационные особенности конкретного региона, а с другой, в какой-то мере определяется ими же.
Сравнительный анализ этнорегиональной идентификации по данным переписей населения 2002, 2010 гг. показал устойчивость этих групп в данных регионах3. Однако, эта устойчивость имела разные пропорции и динамику.
3 Социогеографическое моделирование с использованием геоинформационных технологий было выполнено ЗАО «ИНТЕЛГЕОТЕХ» (Рук. С.В. Иванов). К сожалению, весьма затруднено получение первичной информации по динамике состава диаспоро-земляческих групп между переписями. В известной мере это может быть восполнено данными статистики на основе первичных материалов Федеральной миграционной службы, что требует дополнительной формы учета в «листках» прибытия и убытия мигрантов с указанием национальности
Необходимо подчеркнуть, что ядра таких диаспор сформировались еще в советское время, когда нынешние самостоятельные государства входили в состав Советского Союза. Существенное влияние на межэтнические процессы в регионах, по мнению экспертов, оказывала миграция как внешняя, так и внутренняя. При этом, если более половины из них склонилось к позиции, что внешняя миграция имеет прямое влияние на пополнение диаспорных групп, то значительная часть (около 40%) не увидела прямой связи внешней миграции и расширенного воспроизводства диаспор. В своих пояснениях многие эксперты из этой второй части указывали, что укоренившиеся члены диаспоры не всегда охотно принимают вновь прибывших сородичей.
Внешняя миграция населения из республик Закавказья после развала Советского Союза носила стихийный и вынужденный характер (вооруженные конфликты в Грузии, Нагорном Карабахе, Южная Осетия, Абхазия), особенно в 1997 году. В последующие годы поток миграции в Россию из Закавказья снижался и постепенно стал носить экономические мотивы. Так, в 2000 г. в России находилось 58,2 тыс. вынужденных мигрантов из Азербайджана (что составляло 6,0% общей численности мигрантов России), из Армении - 3,7 тыс. человек (или 0,4%), из Грузии - почти 70 тыс. человек (или 7,3%). Затем эти показатели стали резко снижаться. [5, 6]
В то же время, исходя из динамики внутренней миграции из регионов Северного Кавказа с 1991 по 2010 гг. можно проследить, что значительный отток из СКФО идет в Центральный, Южный и Уральский округа. Устойчивым центром миграционного притяжения остается Краснодарский край, что связано с приграничным положением региона и его сильная привлекательность, прежде всего для мигрантов из Закавказья, сохраняется миграционный прирост и в Нижегородской области. В свою очередь крупными центрами привлечения временной трудовой миграции являются Тюменская область, ХМАО и ЯНАО.
Почти за 25 лет произошло постепенное укоренение представителей миграционной волны 1990-х. В дальнейшем, в связи со снижением миграционного потока за счет устранения открытых военных действий на Северном Кавказе произошла адаптация и частичная интеграция мигрантов, прибывших в начале 2000-х годов.
Некоторое повышение эффективности структур управления, эффект внешних политиче-
(по желанию заполняющих листки). В отсутствие систематизированной статистической информации эти пробелы могут восполнить только социологические исследования: массовые опросы по сверх большим репрезентативным выборкам с учетом национальности и экспертные оценки.
ских факторов как санкции и агрессивная риторика Запада создает, пусть и небольшие, основания для консолидации общества, в том числе отодвигая межэтническую конфликтность на второй план. К сожалению, эти позитивные сдвиги полностью микшируются социально-экономическими обстоятельствами: причиной конфликтности выступает недовольство мигрантами как конкурентами за распределение социальных благ (нагрузка на здравоохранение, образование, распределение жилья и пр.). Вместе с тем можно констатировать и отсутствие интегративных сдвигов в духовно-культурной сфере: происходит рост культурных различий между принимающим сообществом и мигрантами, что связано с ухудшением знания мигрантами русского языка и возросшей сложностью их социокультурной адаптации к местным условиям. Таким образом, встает вопрос социокультурной интеграции. В этом контексте значимым фактором становится знание русского языка.
Меняется этнокультурная карта региона - национальное пространство пополняется новыми традициями, миграционные потоки обусловливают изменения в демографической структуре регионов, внешняя миграции создает новые диаспор-ные группы, а также пополняет «старые» которые включаются в конкуренцию с основными национальными общинами в отдельных экономических видах деятельности (коренные группы даже уступают место представителям диаспор). Внутренняя миграция не менее конфликтогенна, это особенно заметно в тех регионах, в которых мало внешних, но много внутренних мигрантов, что наиболее характерно для западно-сибирского региона.
Западно-сибирский регион традиционно является полиэтничным регионом, особенно ЯНАО. В свою очередь миграционные процессы привели к росту полиэтничности ХМАО и Тюменской области.
Например, в ХМАО по данным переписи населения за 2010 год подавляющее большинство диаспорных групп кавказских этносов составляли азербайджанцы - 26 037 (1,7 % от общей численности), намного меньше армяне - 6 343 (0,4 %), из земляческих групп - кумыки - 13 849 (0,9 %), лезгины - 13 335 (0,9 %), чеченцы - 6 889 (0,5 %), ногайцы - 5 323 (0,4 %). Кавказские этнические группы сосредоточены в основном в городах и поселках городского типа, где находятся крупные нефте- и газоперерабатывающие предприятия: азербайджанцы -Когалым (3,8% от общей численности населения по состоянию на октябрь 2010г), Радужный (3,57%), Пыть-Ях (2,75%), Покачи (2,48%), Сургутский (2,35%), Нефтеюганск (2,2%); кавказские земляческие группы кумыки - Пыть-Ях (4,99%), Покачи
(2,7%), Радужный (2,37%), Когалым (2,06%); лезгины - Покачи (5,45%), Радужный (4,18%); чеченцы - Покачи (2,36%); ногайцы - Сургутский (2,37%); даргинцы - Покачи (1,65%).
Динамика численности этнических групп с 2002 по 2010 гг. в ХМАО показала, что рост численности кавказских этнических групп отмечен практически во всех муниципальных образованиях ХМАО, кроме городов: Сургут, Нижневартовск, Радужный и Березовский. Во многом это обусловлено, по мнению экспертов, тем, что округ в последнее время стал достаточно привлекательной территорией для жизни и работы, «поскольку социальная среда здесь достаточно на высоком уровне, социальное обслуживание, медицина» и «массовое строительство жилых кварталов, социальных объектов вызвало очень большой поток мигрантов, которые оказывают строительные услуги» [7].
В ЯНАО за годы совместного проживания коренных народов с приезжими в округе не сложилось единого консолидированного сообщества. Относительно давними поселенцами в ЯНАО (70-е г. ХХ в.) являются некоторые народы Северного Кавказа, в частности Дагестана. После распада Советского Союза на север ЯНАО стали большими группами приезжать азербайджанцы и армяне, многие из которых прочно заняли там нишу рыночных торговцев. Можно сказать, что сейчас там параллельно сосуществуют весьма обособленные сообщества, такие как, малочисленные народы Ямала, русскоязычная и другие диаспоро-земляческие. Возникают напряженные отношения между коренным населением по отношению к русскоязычным и представителям других национальностей [Квашнин, 2010].
Преобладающими по численности из кавказских этнических групп в ЯНАО являются азербайджанцы, за ними следуют представители Северного Кавказа кумыки, чеченцы и ногайцы. Такая раскладка характерна для районов округа, где ведется интенсивная добыча газа и нефти, построены города и поселки газовиков и нефтяников (азербайджанцы - Муравленко (4,28%), Ноябрьск (2,9%), Новый Уренгой (1,95%), Пуровский (1,34%), Надымский (1,3%); кумыки - Новый Уренгой (2,06%), Пуровский (1,66%), Губкинский (1,65%), чеченцы и ногайцы - Новый Уренгой (1,13% и 2,61%).
В Тюменской области, где проживают свыше 125 народов общей численностью 3,1 млн. человек, функционируют более 70 национально-культурных автономий и национальных общественных объединений, представители кавказских диаспор, проживающие на протяжении сорока лет, составляют 3,3% от всего населения Тюменской области.
В целом, эксперты западно-сибирского региона указывают на значительное влияние внутренней миграции - этнических землячеств (традиционных национальностей РФ). При этом в отличие от 196080 гг. вновь прибывшие мигранты не имеют ни востребованной квалификации, ни интереса жить здесь постоянно. Как отмечает один из экспертов, «новые мигранты представляют из себя иную силу, не охваченную в большинстве своем традиционными землячествами региона (чеченская, татарская, дагестанских народов)» т.е. не интегрируемую в них, тем более в региональное сообщество.
Если рассматривать Краснодарский край, то по данным переписи 2010 г. среди кавказских диаспор представлены в большинстве армяне - 281,7 тыс. чел. (5,5 %), меньше грузины - 17,8 (0,3 %) и азербайджанцы - 10,2 (0,2 %), из земляческих групп - адыгейцы - 13,8 тыс. чел. (0,3 %), шапсуги 3839 (0,1%). Приморские города, район Туапсе, Большое Сочи отмечаются экспертами концентрацией армян, Новороссийск, Анапа, Краснодар, Армавир - азербайджанцами, приграничные районы с Краснодаром адыгейцами. Что касается северокавказских земляческих групп, отмечается некоторое уменьшение их численности на севере региона, а разрастание ближе к г. Краснодар, а также в городах Анапа, Сочи, Новороссийск, Геленджик. Как отмечают эксперты, «в нашем крае настолько трудно найти чистое преобладание русского населения, разве что северные районы», при этом «северный район Щербиновский, относительно гомогенный состав был, а в последние лет 5 изменилась структура - появились турки, азербайджанцы».
Такая динамика в южно-российском регионе обусловлена действиями прежде всего экономических факторов, в том числе олимпийских строек, где кавказские этнические группы принимали активное участие. Как отмечает один из экспертов, «с 20072012 гг. существенно изменился инвестиционный климат в Краснодарском крае, открылись многие рабочие места, т.е. напряженность с рабочими местами, которая существовала в середине 2000-х -она просто снялась». В отличие от представителей других диаспор, они, по мнению экспертов, предпочитают здесь зарабатывать, привлекая местные ресурсы. Наиболее активны в Краснодарском крае адыгейцы, дагестанцы, лезгины и северные осетины, может даже в силу лидера этих землячеств. Черкесы и кабардинцы обозначены, но, как отмечают эксперты, они участвуют больше в культурном плане [8].
В целом, анализируя ответы эксперты, в крае исторически сложились диаспоры, которые за счет длительного периода впитали и заняли свою определенную нишу, а внешняя миграция в настоящее время не оказывает существенного влияния на ос-
новные сферы социальной жизни южно-российского региона.
Эксперты Поволжского региона (Нижегородская область), основной этнический состав представителей кавказских сообществ которых составляют армяне - 13294 чел. (0,4%), азербайджанцы
- 8494 чел. (0,3%), грузины - 1792 чел., указывают прямое влияние внешней миграции на пополнение традиционных диаспор, регион все более «пестреет». Это связано с тем, что улучшились экономические условия, регион вошел в число доноров, что повысило его привлекательность для мигрантов. При этом, как отмечают сами эксперты, свои же диаспорные группы, давно обосновавшиеся в регионе, неохотно воспринимают мигрантов.
Значительное уменьшение численности закавказских диаспорных групп наблюдается на юге-востоке Нижегородской области, в то же время значительное увеличение в самом Нижнем Новгороде, а также на юге-востоке и севере области. Это же можно сказать и о северокавказских земляческих группах.
Поскольку региональное сообщество Нижегородской области имеет опыт длительного совместного проживания на одной территории разных народов, как отмечают эксперты, «подавляющая часть представителей этих общностей размещается в региональном центре и ряде крупных городов, пожалуй, за исключением представителей этноконфесиональной группы езидов, что обусловлено социально-экономическими факторами».
Северокавказские землячества также присутствуют на нижегородской земле и активно пополняются, как отмечает один из экспертов, «их прибытие связано в относительно стабильный в экономическом и социально-политическом плане регион для поиска работы, поддержания своей семьи, а в дальнейшем - закрепления, получения возможности постоянного места проживания и относительно высокого заработка».
Таким образом, можно наблюдать как меняются этнорегиональные карты, этнокультурное пространство пополняется новыми традициями, меняется демографический составе (в пользу диаспор и землячеств), структура региональных рынков труда.
Между тем видно, что основные диаспоры и землячества в этих регионах весьма устойчивы
- разница между 2002 и 2010 годами - она сравнительно небольшая. Можно предположить, что именно эти устойчивые части и являются ядрами своих этнических сообществ. Эксперты указывают на их пополнение, но, к сожалению, статистика не дает нам точного количественного ответа на этот вопрос, поскольку не учитывает в миграционных
потоках самоидентификацию прибывших по национальности, не систематизирует данные по межрегиональной и межстрановой миграции по этническому признаку, невозможно проследить, сколько кого из зарубежных стран и из других регионов России прибыло в регион. А такие данные были бы весьма важны для характеристики динамики изменений в этнорегиональной структуре населения между переписями.
Дисперсность vs компактность расселения. Не менее важное значение при исследовании диа-спорных и земляческих групп имеет характер их расселения. Главным фактором типа расселения являются разница языка, культуры, отношение принимающего региона (наличие квот), цель, причина приезда и наличие госпрограммы по расселению (например, как это было с Донбассом). Сложно дать однозначный ответ, даже расселение этнических групп из одной и той же страны нельзя оценить однозначно. При этом под понятием «компактно» можно понимать как наличие определенных территорий или населенных пунктов (например, Москва и область, Дальний Восток, нефтегазовый Север), так и формирование этнических слободок в пределах населенных пунктов типа «чайна-таунов», для которых характерно отсутствие желания или трудности интеграции в принимающее сообщество.
Так, экспертные оценки показали, что этнические группы из Южного Кавказа (Азербайджан, Армения, Грузия и т.п.) расселяются как дисперсно, так и компактно. Здесь все зависит от конкретной территории, особенности постсоветского государства, экономической ситуации в регионах, откуда исходят этнические группы, ментальности этнических групп.
Рассогласованность оценок экспертов связана, очевидно, с конкретными случаями. Одни считают, что представители кавказских народов более склонны к компактному проживанию в силу религиозных, культурных и поведенческих особенностей, другие - указывают на дисперсный характер расселения, связывая это с наличием работы, владением русским языком. Как считают эксперты, «диаспоры живут компактно по разным причинам - это и проще и дешевле в материальном плане. Незнание русского языка, недоверчивое отношение принимающего региона, проблемы с жильем, финансовая стесненность заставляет представителей диаспор держаться сообща», «такой характер расселения связан с тем, что одни группы лучше знают русский язык и помнят советские традиции (расселяются дисперсно), а другие плохо владеют русским языком («жмутся друг к другу и ищут поддержку товарищей»).
Так, эксперты из западно-сибирского региона считают, что этнические группы из Закавказья дисперсно расселяются в крупных городах, при этом те, что «присутствуют в регионе достаточно длительные сроки (более 20 лет), их ресурсы не столько зависят от «своих этнических групп», поэтому расселение происходит из других соображений: комфортабельность/доступность района/жилья».
Как отмечает один из экспертов, «сегодня в ХМАО существует определенный баланс. Этнические группы из Закавказья очень компактно живут. Пыть-Ях, там их очень много, это прямо их город. Еще есть города: Урай, в Сургуте достаточно широко они представлены. Азербайджан, Армения, Грузия. Это чеченцы, дагестанцы, грузины, армяне. . Как в Пыть-Яхе, они уже и в органах власти в Сургуте. Они уже представляют интересы своих народов в каких-то объединениях, в некоммерческих объединениях. . Армяне уже православную себе церковь строят. Вот они как раз компактно» [7].
В то же время, другой эксперт считает, что характер расселения определяется временем приезда. «Азербайджанцы в ХМАО приехали давно, и к настоящему времени расселились дисперсно. Компактное расселение ныне приезжающих, а это, в первую очередь, жители Кавказа, объясняется не связями с диаспорой и желанием селится вместе, а чисто экономическими соображениями: приезжие селятся там, где дешевле жилье. Это строящиеся кварталы в пригородах, дачные поселки или старые дома в городе. Например, рост числа приезжих в Сургутском районе объясним меньшей ценой на жилье в сельской местности при возможности работы в Сургуте. Нужно также учесть, что в ХМАО население в основном проживает в городах (и пригородах), поэтому - изначально компактно». С ним согласен и другой эксперт: «закавказские имеют более длительную историю заселения (одни приехали с комсомольскими отрядами, другие - давние торговые связи). Они живут давно и расселились в малые населенные пункты, поэтому туда тоже могут приезжать их родные. Но, в основном, конечно, все стараются жить там, где можно устроиться на работу».
Эксперты южно-российского региона также видят темпоральное влияние на характер расселения кавказских этнических групп в Краснодарском крае. Компактное проживание представителей народов Южного Кавказа (армян, грузин) «сложилось исторически и проживают исторически в компактных местах, но фактически дисперсно. Есть и то, и другое. Создают дисперсные анклавы -из Закавказья, расселяются в местах традиционного проживания, но как закрытые группы мы их не можем определять. Есть места проживания, которые можно называть компактные, но на самом деле
они давно интегрированы. Компактное - мы берем городское и сельское население». Другой эксперт указывает, что азербайджанцы и грузины расселены дисперсно, армяне - компактно. «Приморские города - район Туапсе, Большое Сочи - концентрация армян, Азербайджанцы - Новороссийск, Анапа, Краснодар, Армавир. Адыгейцы - в приграничных районах с Краснодаром».
Характер расселения кавказских этнических групп в поволжском регионе связан, по мнению экспертов, с одной стороны, историческими и культурными особенностями каждой конкретной группы, с другой - характером профессиональной деятельности большинства данных групп. Как отмечает один из экспертов, «представители бывшего СССР обычно проживают дисперсно, поскольку достаточно близки к местным жителям, представители же «дальнего юго-востока» стараются держаться вместе, так как не только не очень хорошо знакомы с нравами и обычаями местного населения, а также недостаточно хорошо владеющие русским языком для бытового общения». «Для групп из Закавказья традиционно характерен принцип опоры на диаспору. Как следствие, их принцип расселения смешанный, дисперсно-компактный. Так, например, армянские диаспоры существуют в подавляющем большинстве муниципальных образований Нижегородской области (однако в рамках Нижнего Новгорода и других крупных городов региона достаточно трудно локализовать территории или микрорайоны с преобладанием представителей той или иной этнической группы)».
Подобное распределение связано не только с культурно-историческими, языковыми особенностями этнических групп, но и обусловлено ролью национально-культурных автономий в регионе, их организационными способностями.
Следует отметить, что общероссийский ареал расселения северокавказских народов (этнических земляческих групп) постоянно расширяется по направлению север - северо-запад. Этот процесс имеет в своем основании экономические проблемы (абсолютная и относительная избыточность трудовых ресурсов на Юге. В отличие от мигрантов, например, из среднеазиатских республик, которые в значительной мере ориентированы на возвращение «к родным очагам», северокавказские народы не ориентированы только на заработок, а на закрепление на новой территории, при этом сохраняя этно-клановые связи, сильно укрепившиеся после распада Советского Союза.
Кавказские диаспоры и землячества России, с одной стороны, являются стратегически важным политическим и экономическим ресурсом, с дру-
гой - неотъемлемой частью общества. Важно отметить, что назрела необходимость глубокого анализа потенциала кавказских этнических групп, этнических изменений, динамики социокультурных характеристик и тенденций развития, характер и степень адаптации и интеграции.
Поскольку большинство закавказских этнических групп, как и соответствующие диаспоры, объединены по этноконфессиональной принадлежности и зачастую воспринимаются коренным местным населением как носители иного социокультурного кода, известное противостояние с местным населением способствует сплочению кавказских диаспор и вырабатывает особую стратегию поведения - формирование организации (самостоятельного юридического лица) и развитие устойчивых политических, экономических и культурных связей с родиной. За счет этого в экономическом сегменте представители закавказских диаспор занимают более выигрышную позицию (например, армянская, азербайджанская и грузинская) [АТАЕВ 2015].
Ресурсы и стратегии включенности в региональные социумы
По данным экспертного опроса, интеграции этнических групп, как постоянно проживающих («традиционные», «старые») так и вновь прибывших («новые») в Российской Федерации содействуют владение русским языком, знание культуры принимающей стороны, а также поддержка семьи и родственников, способствующие скорейшей интеграции в принимающее сообщество, по меньшей мере - адаптации (см. табл. 1).
Все приведенные виды основных ресурсов, оказывающих содействие интеграции этнических групп, не взаимоисключают друг друга, а наоборот, взаимодополняют.
Возрастающая роль и значимость русского языка в иноэтничной культурной среде обусловлена тем, что является средством социокультурной адаптации в поликультурном регионе. Как отмечает один из экспертов, «важным показателем культурных изменений в этногруппе, открытости и диалогичности является владение русским языком. Безусловно, русский язык является не только основным ресурсом интеграции этнических групп. Русский язык является не только этническим языком русских, не только средством общения с представителями разных этносов. Русский язык - общекультурная ценность, на основе которой формируются российская нация и российская национальная идентичность».
Таблица 5. Рейтинг значимости основных ресурсов, содействующих интеграции этнических
групп (по результатам экспертного опроса)
Ранг Для постоянно проживающих этнических групп Для вновь прибывших этнических групп
1 Владение русским языком Владение русским языком
2 Поддержка семьи, родственников Поддержка семьи, родственников
3 Владение востребованной специальностью на рынке труда Поддержка диаспоры /земляков
4 Знание законодательства РФ Владение востребованной специальностью на рынке труда
5 Поддержка диаспоры /земляков Готовность браться за любую работу
6 Коммуникабельность Знание законодательства РФ
7 Наличие высшего образования Коммуникабельность
8 Знание истории России Наличие высшего образования
9 Готовность браться за любую работу Знание истории России
В отличие от других этнических групп, которые прибывают сюда работать, кавказские этнические группы предпочитают здесь зарабатывать, привлекая местные ресурсы. Для вновь прибывающих групп мигрантов, поддержка диаспоры/ землячества и владение востребованной профессией и готовность браться за любую работу играет первостепенное значение, которое позволяет практически сразу же приступить к трудовой деятельности. Большую роль в этом может сыграть национально-культурные автономии/общественные организации (НКА, НКОО).
Для уже закрепившихся на рынке труда важно найти более квалифицированную и оплачиваемую работу. Как отмечают эксперты, только после этого перед ними встает вопрос социокультурной интеграции, особенно если к ним переехали семьи и дети пошли в школу.
Закавказские диаспоры обладают в исследуемых регионах целым спектром ресурсов, имеют достаточно отлаженную систему взаимодействия со странами исхода. Каждая диаспора имеет свое влияние в разных сферах жизнедеятельности.
Наиболее интегрированными из кавказских народов в российский социум являются армянские и азербайджанские диаспоры. Это во многом это обусловлено существенной поддержкой из страны исхода через НКА, НКОО. Закавказские государства проводят активную политику по работе с диаспорами, активно использующие властные ресурсы. Очень большую роль играет лидер диаспоры (председатель НКА, НКОО), много зависит от политического уровня лидера, его направленности.
Эксперты отмечают, что выходцы из Закавказья и Северного Кавказа прежде всего используют собственные (диаспоральные) финансовые ресур-
сы, а уже затем - трудовые и информационные и властные ресурсы региона проживания. При этом они привлекают финансовые потоки для развития собственных экономических и информационных горизонтальных связей в регионе проживания. Международные организации не оказывают какую-либо заметную финансовую, или властную помощь, в основном только информационную.
Как отмечает эксперт поволжского региона, выходцы из Закавказья «старых» диаспор в силу длительности пребывания в российских регионах наиболее адаптированы к проживанию вне своей исторической родины, имеют больший опыт трудовых контактов, финансовой взаимопомощи, предпринимательства. Многие лидеры активно используют информационные ресурсы. По мнению другого эксперта, «эти группы активно включаются в экономическую жизнь, например, азербайджанская диаспора контролирует ряд рынков в Нижнем Новгороде, могут участвовать и в культурной жизни региона. В то же время политическое влияние их крайне незначительно».
В то же время некоторые эксперты указывают на помощь закавказских государств, которые проводят активную политику по работе с диаспорами (особенно Армения). Как отмечают эксперты из западно-сибирского региона, «азербайджанцам помогают не только диаспоры, но и из страны исхода (Азербайджана), например, при открытии фирм»; «среди армян и грузин много предпринимателей. Они не гнушались в 90-е торговать, в бизнес-сфере были везде, потому что у них к этому какая-то предрасположенность. И свои диаспоры они поддерживают финансами».
Что касается российских кавказских землячеств, то некоторые из них активно используют
властные ресурсы, а также информационные и финансовые. Например, имеются официальные представительства Республики Дагестан в ряде регионов страны, хорошо известна роль политического руководства Чеченской Республики в делах диаспоры.
Следует отметить неоднородность азербайджанской диаспоры в регионах, это отражается и в конкуренции между собой азербайджанских организаций (например, Нижегородское региональное отделение Всероссийский азербайджанский конгресс (ВАК) и НКА азербайджанцев в Нижнем Новгороде).
На вопрос, какой вариант идентификационных стратегии диаспорных этнических групп преобладает, эксперты не дали однозначный ответ, поскольку для отдельных диаспор/этнических групп характерны различные идентификационные стратегии. Представляется, что идентификационные стратегии диаспорных этнических групп в разных регионах России отличаются. Более того, отдельные территориальные (городские и районные) группы одной региональной диаспоры могут демонстрировать в этом плане и определенные различия. С другой стороны, данные стратегии не являются константами, и могут меняться с течением времени (как правило, в сторону большей открытости и коммуникабельности). В свою очередь позиция русского населения имеет значение для того, как себя поведут этнические диаспоры.
Как отмечает эксперт южно-российского региона, «в большинстве регионов (районов) нашего края доминирует русское население, закрытых (этнических групп) нет. Каждая конкретная группа выбирает свою стратегию. Стратегия заключается - насколько она может интегрироваться в этой среде. Если мы берем вьетнамцев, то стараются по максимуму интегрироваться, но понимают, что полная интеграция в эту среду для них произойти не может. Преобладание или не преобладание русского населения имеет прямое влияние на те диаспоры, которые имеют опыт длительного проживания с русским населением. Зависит от опыта проживания».
Эксперт приволжского региона отмечает, что «не все «растворяются»... Азербайджанцы - они стараются ассимилироваться. Они вроде с одной стороны, стараются придерживаться своих корней, но с другой стороны. Стараются завести связи с местными жителями. Армяне достаточно открыты, но жениться они будут в своем кругу и на праздниках будут свои почетные гости».
Таким образом, основным скрепом диаспор является этнокультурная идентичность, которая во многих случаях соединена с религиозной принадлежностью. Причем в последнее время роль этих
факторов даже нарастает, нередко под влиянием политики страны - этнической родины. Например, как отмечает эксперт «в Ставропольском крае усиливается влияние армянской диаспоры даже среди тех армян, которые устойчиво встроились в жизнь по преимуществу русского социума, и даже частично ассимилировались».
Первые результаты нашего исследования показывают необходимость дальнейшего изучения и разработки прогнозных моделей межэтнических отношений в российских регионах с учетом идентификационных стратегий диаспорных и земляческих групп, что предполагает:
> выявление условий и механизмов определения в каждом конкретном российском модельном регионе наиболее проблемных диаспорных и земляческих сообществ;
> установления того, как (само)-позиционируются диаспорные и земляческие сообщества в региональном социуме: как определяют свою социально-экономическую, культурную и, возможно, общественно-политическую нишу в региональном социуме; место и роль в развитии региональных рынков труда;
> изучение взаимоотношений этих групп и остального населения региона; насколько диа-спорные и земляческие группы ориентированы на общение внутри своих сообществ и на взаимодействие с другими группами в рамках региональных социумов;
> изучение взаимоотношений между представителями диаспорных групп и землячеств; того, каков характер этого взаимодействия, направлено ли оно на конкуренцию и соперничество или кооперацию и в каких ситуациях;
> выявление наиболее влиятельных диаспорных и земляческих организаций в регионе и их роли в формулировании идентификационных стратегий; социально-политического статуса через представительство в региональных институтах власти и гражданского общества и взаимодействие с органами власти и другими институтами гражданского общества;
> выявление групповых идентификационных стратегий через конкретные действия а) по взаимодействию с органами власти и институтами гражданского общества; б) в нахождении и использовании своих социально-экономических и культурных ниш;
> определение стратегий и механизмов взаимодействия диаспорных и земляческих сообществ с региональными и муниципальными властями; а также политики региональных властей по взаимодействию с сообществами и управлением этнокультурным разнообразием;
У изучение восприятия и принятия полиэтнич-ности в том числе диаспор и землячеств региона разными группами населения, аналитическую оценку этнокультурного разнообразия и межэтнического взаимодействия с учетом взаимоотношений с диаспорными и земляческими группами;
У анализ условий и контекстов конструирования различных идентичностей мигрантов (культурной, языковой, этнической, национальной,
гражданской и др.); выявление связи формирования идентичностей со стажем миграции, окружением мигрантов и пр.; У выявление наиболее активной области контактов представителей разных этнических, в том числе диаспорных и земляческих сообществ; как это влияет на формирование общероссийской идентичности в социально-территориальных общностях.
Рецензент: Кубякин Евгений Олегович, доктор социологических наук, доцент, профессор кафедры психологии и педагогики Краснодарского Университета МВД РФ, г. Краснодар, Россия. Е-mail: tspopz@yandex.ru
Литература
1. Дробижева Л.М. Процессы гражданской интеграции в полиэтническом российском обществе // Общественные науки и современность. 2008. № 2. С. 68-77.
2. Горшков М.К. Российское общество как оно есть: (опыт социологической диагностики). М.: Новый хронограф. 2011. 260 с.
3. Российская идентичность на Северном Кавказе / З. Жаде, Е. Куква, С. Ляушева, А. Шадже; под общ. ред. А.Ю. Шадже. М.: Социально-гуманитарные знания; Майкоп : ООО «Качество», 2010. 248 с.
4. Делокаров К.Х., Шадже А.Ю., Куква Е.С., Чефранов С.Г. Российская идентичность на северном кавказе: возможность укрепления в контексте современной науки / в книге: Национальная идентичность в северокавказском обществе: поиски путей укрепления. Астафьева О.Н., Дамениа О.Н., Делокаров К.Х., Жаде З.А., Куква Е.С., Чефранов С.Г., Шадже А.Ю. Коллективная монография. Под общей редакцией А.Ю. Шадже, Е.С. Куквы. Майкоп, 2015. С. 112-126.
5. Трансформация миграционных процессов на постсоветском пространстве / под ред. Л.Л. Рыбаковского. М., 2008. 488 с.
6. Хунагов Р. Д., Шадже А. Ю., Куква Е. С. Инновационное управление регионом в контексте укрепления российской идентичности // Социологические исследования. 2015. № 3. С. 127-132.
7. Квашнин Ю.Н. (2010) Современные этнополитические процессы в Ямало-Ненецком автономном округе // Современные этнополитические процессы в Ямало-Ненецком автономном округе. № 4/3 (68/3). С. 101-108.
8. Атаев А. В. Кавказские диаспоры и общины. Стратегический ресурс [Текст] // Москва. 2015. № 10. С. 161-176.
