CC BY
106
УДК 070 ББК 76.01
Шалимова Е.В.
ДИАЛОГОВЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПУБЛИЦИСТИКИ ПЕРВЫХ
ПОСЛЕРЕВОЛЮЦИОННЫХ ЛЕТ
Shalimova E.V.
DIALOGUE POTENTIAL OF NATIVE JORNALISM IN THE FIRST POSTREVOLUTIONARY YEARS
Ключевые слова: диалог, публицистический текст, адресант, адресат, М. Горький, И.А. Бунин, В.Г. Короленко.
Keywords: dialogue, journalistic text, sender, addressee, Maxim Gorky, Ivan Bunin, Vladimir Korolenko.
Аннотация
Статья представляет собой попытку анализа публицистических текстов первых послереволюционных лет с точки зрения их диалогичности. Материалом для исследования послужила публицистика М. Горького, И. А. Бунина и В. Г. Короленко 19171920 годов. Автор статьи выявляет зависимость диалогового потенциала текста от его жанрового оформления.
Abstract
The article deals with the attempt to analyze journalistic texts of the first postrevolutionary years in terms of their dialogue. The material of the research was the journalism of Maxim Gorky, Ivan Bunin, Vladimir Korolenko of 1917-1920. The author of the article reveals the dependence of dialogue potential of the text.
Диалог, традиционно понимаемый как процесс общения между двумя и более лицами, вызывает интерес у исследователей различных областей знаний. Социологи, психологи, философы, филологи считают необходимым изучение диалога для оптимизации процессов, происходящих в современном обществе, установления ситуации общения. В процессе общения происходит взаимодействие его участников, разрабатывается сложный механизм их взаимоинформирования, взаимопонимания, сотрудничества и организуется «совместный поиск истины, совместный поиск решения и рождение у аудитории самостоятельной точки зрения» [11, с. 46]. Эти действия особенно актуальны в современном обществе, получившем определение «информационного», где во главу угла ставятся знания и информация соответственно. Одним из двигателей и распространителей информации в социуме являются диалоговые отношения. Они позволяют каждому субъекту таких отношений обогащаться новыми знаниями, по мере необходимости корректировать личную позицию и, что особенно важно, рефлексировать, а также проявлять самостоятельную активность.
Удобное пространство для установления диалоговых отношений между адресантом и адресатом представляют собой публицистические тексты, нацеленные на донесение до читателя общезначимой информации и одновременное воздействие на него. Публицистические тексты не просто информируют читателя, а формируют в нем достойного со-беседника, со-мыслителя или оппонента. Подобное влияние на адресата не призвано разобщить аудиторию, наоборот, ставит своей целью разбудить ее, заставить мыслить. Диалог в таких условиях представляет собой одну из максимально плодотворных форм коммуникации.
Специфика межличностной коммуникации и коммуникативные отношения между субъектами общения вызывают интерес у литературоведов, лингвистов (популярным
становится новое направление - коммуникативная лингвистика) теоретиков журналистики. Стоит отметить, что идея диалога сопровождает все творчество такого выдающегося отечественного мыслителя ХХ века, как М. М. Бахтин. На его литературоведческие работы ссылается большинство современных исследователей диалога. По мнению Бахтина, диалог и диалоговые отношения - «почти универсальное явление, пронизывающее всю человеческую речь и все отношения и проявления человеческой жизни, вообще все, что имеет смысл и значение» [1, с. 51].
В последнее время особенно часто встречаются исследования проблем, связанных с взаимодействием адресанта и адресата в рамках публицистики, возможностями установления диалога по средствам текста, с выявлением авторских интенций, особенностями восприятия текста. Например, Л. Р. Дускаева в своей работе «Диалогическая природа газетных жанров» рассматривает проблему диалогизации как одного из фундаментальных признаков публицистических текстов и выстраивает диалогическую концепцию жанропорождения [6]. Особый интерес к изучению коммуникативного аспекта публицистического текста проявляют теоретики Воронежского госуниверситета. Так Е. С. Щелкунова исследует «встроенность» публицистического текста в процесс массовой коммуникации [20]. М. Ю. Горохов анализирует специфику взаимосвязи создателя публицистического текста с реальностью, его произведением и читателями [3]. Л. В. Кудинова концентрирует свое внимание на условиях эффективного диалога между автором публицистического текста и аудиторией [15]. Л. Е. Кройчик [13, с. 9-13] и К. В. Тулупова [16, с. 36-42] в своих исследованиях последних лет рассматривают дискурсивный аспект публицистического текста. Названные теоретики журналистики и публицистики в качестве материала для своих исследований используют, как правило, газетные тексты последних десятилетий. Вниманием ученых обделены публицистические тексты первой половины ХХ века, хотя, на наш взгляд, коммуникативные особенности и диалогичность публицистики этого периода заслуживают тщательной проработки.
Наше исследование, в свою очередь, посвящено выявлению диалогового потенциала публицистических текстов и особенностям его реализации в отечественной публицистике первых послереволюционных лет. Исследователи текстов данного периода в основном сосредоточены на их поэтике, жанрово-тематическом своеобразии или месте в творческой биографии автора [8], коммуникативный аспект при этом остается почти незадействованным.
Для анализа мы выбрали три ярких примера публицистики 1917-1920 годов: «Несвоевременные мысли. Заметки о революции и культуре» М. Горького, «Окаянные дни»
И. А. Бунина и «Письма к Луначарскому» В. Г. Короленко. Концентрируясь вокруг коренного переворота 1917 года в России и представляя собой разные жанровые формы публицистики, обозначенные тексты содержат богатый материал для изучения их коммуникативных и диалоговых возможностей. Литературоведы относят все три произведения к разряду так называемой «возвращенной» литературы. Это объясняется несовпадением года их создания с годом публикации - «возвращенные тексты» обычно находят своего читателя спустя некоторое время после их написания. Среди наших текстов только «Несвоевременные мысли» создавались и публиковались в течение 19171918 годов на страницах газеты «Новая жизнь», редактируемой самим М. Горьким, хотя отдельным изданием они вышли в свет тоже спустя несколько десятилетий, а именно - в 1990 году. «Письма к Луначарскому» и «Окаянные дни» некоторое время находились «в забвении» и сначала стали доступны парижской публике в 1922 и 1925 годах соответственно, русский же читатель увидел их только в девяностые годы двадцатого столетия.
Проявление интереса к данным текстам со стороны литературоведов понятно -Бунин, Горький и Короленко известны в первую очередь как писатели, а затем уже как
публицисты или журналисты. Однако для нас особо ценным является именно публицистическое наследие данных авторов периода Октябрьской революции 1917 года. Актуальность подобной публицистики объясняется наличием в текстах таких востребованных сегодня качеств, как ярко выраженная диалогичность, персонификация, личностная окраска текстов. К перечисленным приемам публицисты, как правило, прибегают в условиях сложной и противоречивой обстановки. В момент кардинальных перемен в обществе назревают вопросы и опасения по поводу дальнейшего существования. События революции как раз и создали ту зыбкую и неустойчивую обстановку, в которой нужны были тексты, выполняющие роль маяка. Разобраться в коренном перевороте, как правило, пытаются самые ответственные и неравнодушные. Зачастую на глубокий анализ происходящего, критику и прогнозирование решаются представители интеллигенции.
После создания «Несвоевременных мыслей», «Окаянных дней» и «Писем» прошло почти столетие. Казалось бы, тексты уже столь далекие от нас, с трудом могут претендовать на звание актуальной и востребованной публицистики. Однако современные теоретики отмечают вновь усиливающуюся «антропоцентричность» публицистических текстов, их персонификацию. В сегодняшней публицистике снова отчетливо звучит голос автора, смело прорисовывается авторская позиция. Публицисты все меньше стремятся к «очищению» материалов от собственного присутствия, они охотно подчеркивают свою индивидуальную точку зрения относительно актуальных событий в масштабах страны и мира в целом, «автор перестает быть обезличенным ретранслятором передаваемой информации - он все явственнее становится ее интерпретатором. Точка зрения конкретного лица интересна сегодня сама по себе» [14, с. 127]. Таким образом, теоретики и практики заостряют наше внимание на вновь растущей субъективации публицистических текстов. На фоне перечисленных тенденций отечественная публицистика первых послереволюционных лет актуализируется и становится интересной для изучения, являясь примером смелой демонстрации авторских размышлений, оценок, неравнодушия к происходящему в стране.
Период революционных событий и последующих брожений в обществе затрудняли свободное выражение собственной позиции, однако Бунин, Горький, Короленко и другие публицисты этого времени ставили свой гражданский долг и потребность в оглашении насущных проблем, их анализе и поиске совместных решений превыше всего. Авторы стремились высказаться, контактируя с подразумеваемым читателем через текст. Осуществление такого взаимодействия с адресатом представляет собой «онтологическую сущность диалоговости публицистического текста» [11, с. 46]. Стоит учитывать, что публицисты придерживались разных позиций относительно революции и находились в неравных условиях в процессе работы над собственными текстами. Соответственно, мы имеем различающиеся по направленности, жанру, наполнению публицистические тексты. Это три модификации авторских посланий, цель каждого из них - донесение определенных сведений до адресата и стимулирование его мыслительной и деятельностной активности. Под посланием здесь мы понимаем не конкретный жанр -разновидность письма, а текст, содержащий законченный смысл и представляющий собой обращение к реципиенту, конкретному либо условному. Согласно точке зрения Л. Е. Кройчика, «публицистический текст - всегда Послание» [11, с. 45].
Горький, Короленко и Бунин оформляют свои суждения относительно революционных событий 1917 года в оптимальные для них жанровые формы -комментария, писем и дневника соответственно1. Каждый из выбранных жанров выявляет
«Окаянные дни» и «Письма к Луначарскому» в подробном обоснования их жанровой принадлежности в рамках данной статьи, на наш взгляд, не нуждаются. Так текст Бунина оформлен как подневные записи с указанием даты и кратким описанием к нему, что полностью соответствует традициям ведения дневника. Письма Короленко, адресованные Луначарскому, в свою очередь, являются посланиями, ориентированными на конкретного адресата, вопросов по поводу их жанра также не возникает. Жанр
отношение автора к действительности и содержит некий потенциал для осуществления диалога с адресатом.
Так жанр комментария, оформленный на газетной полосе в виде авторской колонки под названием «Несвоевременные мысли», отчасти включает в себя эссеистические элементы и позволяет оперативно реагировать на события изменяющейся действительности, пытаться анализировать их, дополнительно прогнозируя дальнейшее развитие, при этом не сторониться субъективности изложения. Эссеистические вкрапления помогают тщательно «взвешивать» («эссе» - от латинского «взвешивание») события, наделяя их индивидуальной авторской позицией: «Надо же понять, пора понять, что самый страшный враг свободы и права - внутри нас; это наша глупость, наша жестокость и весь тот хаос темных, анархических чувств, который воспитан в душе нашей бесстыдным гнетом монархии, ее циничной жестокостью. Способны ли мы понять это? Если не способны, если не можем отказаться от грубейших насилий над человеком - у нас нет свободы. Это просто слово, которое мы не в силах насытить должным содержанием. Я говорю - наши коренные враги глупость и жестокость. Можем ли мы, пытаемся ли мы бороться с ними?» [4, с. 83]. Авторские рассуждения и вопросы будто приглашают читателя к осуществлению совместных умозаключений, к со-размышлению. Установление дистанционного контакта с адресатом по средствам текста и приглашение к со-размышлению - одна из важнейших черт публицистики. Таких позиций придерживаются многие современные теоретики - Л. Е. Кройчик считает, что «конечная цель публициста - не передача сообщения, а его активное восприятие аудиторией. Побуждение к со-размышлению» [13, с. 9], М. И. Шостак в свою очередь отмечает: «”Вектор воздействия” журналиста-коммуникатора во многом зависит от того, сумел ли автор создать “эффект соразмышления”» [19, с. 228].
Горький своими регулярными выступлениями на страницах «Новой жизни» давал читателю все новую и новую пищу для ума, при этом вырабатывая у него привычку к интеллектуальному со-трудничеству; обилие вопросов, поставленных перед читателем, подтверждают это: «Неужели память о подлом прошлом нашем, память о том, как нас сотнями и тысячами расстреливали на улицах, привила и нам спокойное отношение палачей к насильственной смерти человека? Я не нахожу достаточно резких слов порицания людям, которые пытаются доказать что-то пулей, штыком, ударом кулака по лицу. Не против ли этих доводов протестовали мы, не этими ли приемами воздействия на нашу волю нас держали в постыдном рабстве?» [4, с. 83]. Со-трудничество заключается в обоюдном желании выработать общее верное решение сложившихся проблем, в оказании помощи адресату при понимании важности произошедшего. Это совместная интеллектуальная работа. Автор способствует движению мысли своего читателя, его формированию и развитию. Таким образом, горьковская колонка в «Новой жизни» регулярно попадала в поле зрения своего адресата, вновь и вновь приглашая его к разговору. Этот кропотливый и трудоемкий процесс коммуникативного воздействия со стороны Горького походит на длительную терапию с систематичным приемом дозированного лекарства; в результате правильно выбранной терапии, как правило,
«Несвоевременных мыслей. Заметок о революции и культуре» является спорным. Литературоведы относят данный текст к разным жанрам, обозначая его то статьей, то эссе. Сам Горький в заглавие вынес следующую формулировку - «Заметки о революции и культуре». Однако современному пониманию жанра заметки «Несвоевременные мысли» не соответствуют. Заметка принадлежит группе новостных или информационных жанров, главное для этой группы - оперативное информирование, беспристрастная подача фактов без авторского присутствия, стремление к предельной объективности. «Несвоевременные мысли» построены абсолютно иначе. В дальнейшем мы будем определять горьковский текст как комментарий. «Несвоевременные мысли», на наш взгляд, в полной мере соответствуют параметрам именно этого жанра. Комментарий обычно пишется по поводу сложных и противоречивых ситуаций, требующих компетентного объяснения. Развитие таких ситуаций, как правило, в момент написания комментария сложно предугадать, поэтому читатель ищет для себя «специалиста времени». В нашем случае таким специалистом был Горький - выдающийся писатель своего времени с активной гражданской позицией, вещающий со страниц газеты.
наступает заметное улучшение самочувствия, и в нашем случае речь идет о самочувствии читательской аудитории, ее самоопределении и формировании общего, системного миропонимания.
Жанр письма предполагает обращение к конкретному адресату и изложение в письменной форме определенной информации, мыслей автора относительно каких-либо проблем или событий. Шесть писем Короленко моделируют ситуацию диалогового взаимодействия двух субъектов общения.
Важно учитывать те условия, в которых родились данные письма: Короленко встретился с наркомом просвещения Луначарским в Полтаве в 1920 году и по просьбе последнего изложил свои соображения относительно происходящего в стране в виде нескольких письменных посланий, нарком оставил их без ответа... Запланированный, но не до конца осуществленный диалог с адресатом представляет собой интересный материал для рассмотрения, ведь если письма остались без ответа, то, возможно, они были столь грамотно составлены, что получатель не рискнул вступать в полемику. Версия о том, что письма просто не дошли до Луначарского, исследователями отвергается [17].
В процессе изучения шести писем мы сталкиваемся с двумя уровнями их адресованности. Первый, наиболее поверхностный уровень выглядит как запланированное письменное общение двух авторитетных в масштабе страны субъектов. В ходе данного общения мог развернуться обстоятельный разговор либо жаркая полемика. Переписка Короленко с Луначарским была бы интересна обществу и продемонстрировала бы диалог с властью, который так важен при управлении страной и при налаживании политических рычагов. Однако несостоявшийся диалог с адресатом вовсе не умаляет ценности данных публицистических писем и, напротив, повышает, на наш взгляд, авторитетность и значимость данных текстов. Сомнений в их качестве не возникает, ведь Короленко не зря называли совестью нации. В момент создания писем он был уже опытным журналистом, прекрасно владеющим словом, умеющим точно выражать свои мысли и смело отстаивать общечеловеческие ценности. О своей открытости, честности и принципиальности публицист заявляет в самом начале первого письма к наркому: «Высказывать откровенно свои взгляды о важнейших мотивах общественной жизни давно стало для меня, как и для многих искренних писателей, насущнейшей потребностью» [9, с. 198-199]. Акцент на искренности, поставленный автором, задает особую высокую планку последующего общения. Мы понимаем, что разговор будет предельно объективным и безжалостным. Одной фразы оказывается достаточно для настраивания определенной тональности всей переписки. И это крайне важный момент в процессе осуществления коммуникативного контакта. Короленко тщательно выстраивает тексты своих писем, ощущая на себе тот груз ответственности, надежд и доверия, который возлагало на него население страны.
Второй уровень адресованности писем в момент их создания был в зачаточном состоянии - это связано с обещанием Луначарского не только ответить на письма, но и опубликовать их в центральной прессе [10]. Публикация обеспечила бы фазу плавного перехода писем с уровня межличностной переписки к ее публичному прочтению. Этот переход все же состоялся: сначала «Письма» вышли в 1922 году в Париже и лишь в 1988 году стали доступны российской публике благодаря журналу «Новый мир». Однако при написании «Писем к Луначарскому» Короленко руководствовался обещаниями наркома, поэтому, скорее всего, одновременно держал в сознании образ двух получателей текстов -самого
А. В. Луначарского, а также массового читателя газеты, в которой предполагалась публикация. Таким образом, письма, подразумевающие, как правило, наличие конкретного адресата, вполне могут достигнуть широкой аудитории благодаря специальным распределительным каналам, в качестве которых в данном случае выступили печатные СМИ. Сегодня же на себя такую роль отчасти берет Интернет.
Наконец дневник - одна их самых закрытых, интимных форм организации мыслей автора. На первый взгляд, здесь сложно отделить адресанта от адресата и обозначить в монологическом тексте приметы диалога. Но если учитывать положение о том, что «реальность языка - это не изолированное единичное монологическое высказывание, а взаимодействие по крайней мере двух высказываний, т.е. диалог» [2, с. 114-115], то можно говорить о диалоговой природе человеческого мышления. Как утверждает современный лингвист В. З. Демьянков, «диалог - не только внешняя оболочка человеческого способа рассуждения, но и сама суть, само организующее начало этого рассуждения» [5, с. 14]. В контексте такого понимания высказываний жанр дневника требует более пристального и внимательного рассмотрения.
Бунин, отрицающий революционные меры преобразования действительности и предпочитающий оградиться от происходящего в 1917 году в России (в «Окаянных днях» он даже летоисчисление ведет по старому стилю, подчеркивая этим свою оппозиционность), вполне логично выбирает для себя такую жанровую форму. Он фиксирует калейдоскопично сменяющие друг друга события и собственные мысли, не рассчитывая сначала на публикацию данного материала. При поверхностном рассмотрении дневник не понимается как диалогический текст, так как это записи, сделанные автором для себя, то есть посыл от адресанта замыкается на себе же, подобно умело запущенному бумерангу. Создается впечатление, что адресант является одновременно и адресатом собственного текста, и якобы отсутствует движение текста от сознания автора к сознанию реципиента. Но, согласно точному замечанию Г. В. Колшанского, «любой текст, в том числе и монологический, надо рассматривать как двусторонний, то есть текст, обращенный к определенному адресату, даже если в качестве адресата и выступает сам говорящий субъект» [7, с. 172]. Аналогичную позицию в защиту наличия потенциального адресата высказывает
М. Г. Чулюкина, справедливо утверждая, что «первым адресатом дневника является сам автор», однако «всякий автор любого дневника предполагает или рассчитывает на читателя» [18, с. 70]. Таким образом, «дневник по своему характеру изначально диалогичен»
[18, с. 70] и представляет собой сложный механизм условного психологического разделения автора на пишущего и воспринимающего. Такая вынужденная двуликость адресанта помогает созданию стройной логики текста, усилению его экспрессивности и, следовательно, действенности. Не стоит забывать, что в период с 1925 по 1927 годы Бунин позволил напечатать «Окаянные дни» в газете «Возрождение» в Париже. Этот факт подтверждает предположение о подразумевании адресата в процессе создания монологичного текста, ведь дневник все же стал доступен широкой аудитории. Таким образом, сложилась ситуация двухуровневой адресованности, схожая с «Письмами» Короленко. «Окаянные дни» тоже сначала имели конкретного адресата - самого Бунина, а затем с помощью печатных СМИ распространились в обществе. Такие условия усилили диалоговый потенциал данных текстов.
Итак, отталкиваясь от специфики работы публицистов первых послереволюционных лет в различных жанровых формах, можно сделать некоторые выводы о диалоговом потенциале текста того периода, а также о предположительном (в процессе создания текста) и реальном (в момент ознакомления реципиента с текстом) адресате:
- в ходе написания публицистического текста любой жанровой формы автор ориентируется на некоего читателя. В случае определенной адресной направленности текста (письма, например) и заведомо известной личности получателя текст, с одной стороны, является узко адресованным, но, с другой стороны, способным с помощью специальных каналов распространения стать общедоступным, усилив таким образом степень воздействия.
- адресант публицистического текста побуждает адресата к определенной активности, формулируя для него приглашения к совместным действиям, а именно со-размышлению, со-чувствию, со-трудничеству, со-переживанию [12].
- за счет обозначенных приглашений выстраивается диалоговость повествования.
- диалоговый потенциал закладывается при условии глубокового обдумывания и планирования публицистического текста, важными факторами при этом являются четкое целеполагание и умелое оформление автором собственных намерений.
Библиографический список
1. Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 6.: Проблемы поэтики Достоевского. Работы 1960-х-1970-х гг. - М.: Рус. словари, Языки славянской культуры, 2002.
2. Волошинов В. Н. Марксизм и философия языка. - Л.: Прибой, 1930.
3. Горохов М. Ю. Автор как субъект высказывания [Электронный ресурс]: Дис. ... канд. филол. наук : 10.01.10. - М.: РГБ, 2006.
4. Горький М. Несвоевременные мысли. Заметки о революции и культуре. - М.: Сов. писатель, 1990.
5. Демьянков В. З. Тайна диалога: (Введение) // Диалог: Теоретические проблемы и методы исследования. - М.: ИНИОН РАН, 1992.
6. Дускаева Л. Р. Диалогическая природа газетных жанров [Электронный ресурс]: Дис. ... канд. филол. наук : 10.01.10. - М.: РГБ, 2004.
7. Колшанский Г. В. Коммуникативная функция и структура языка. - М., 1984.
8. Комаров С. А. Русская документальная проза 1917-1920 годов («Несвоевременные мысли» А. М. Горького, «Окаянные дни» И. А. Бунина, «Письма к Луначарскому»
B. Г. Короленко) [Электронный ресурс]: Дис. ... канд. филол. наук : 10.01.02. - М.: РГБ, 2006.
9. Короленко В. Г. Письма к Луначарскому // Новый мир. - 1988. - № 10.
10. См. Короленко В. Г. Шесть писем к Луначарскому // Современные записки, 1922, кн. 9. С. 3; Симанчук И. Владимир Короленко: «Инстинкт вы заменили приказом» // Журналист. - 2007. - № 8. - С. 88.
11. Кройчик Л. Е. Диалоговые ресурсы публицистических жанров // Жанровые метаморфозы в российской журналистике // Тезисы IV Всероссийской научнопрактической конференции г. Самара 18-19 марта 2010г. - Самара: Порто-принт, 2010.
12. См. Кройчик Л. Е. Креативные ресурсы публицистических жанров // Жанры СМИ: история, теория, практика // Тезисы V Всероссийской научно-практической конференции г. Самара 17-18 марта 2011г. - Самара: Порто-принт, 2011. - С. 44.
13. Кройчик Л. Е. Публицистический текст как дискурс // Акценты. - Воронеж, 2003. № 3-4.
14. Кройчик Л. Е. Система журналистских жанров // Основы творческой деятельности журналиста: Учебник для студ. вузов по спец. «Журналистика» / Ред.-сост.
C. Г. Корконосенко. - СПб.: Знание, СПбИВЭСЭП, 2000.
15. Кудинова Л. В. Автор-текст-аудитория: проблемы диалога в публицистике [Электронный ресурс]: Дис. ... канд. филол. наук : 10.01.10. - М.: РГБ, 2009.
16. Тулупова К. В. Интертекстуальность как особое свойство публицистического дискурса // Журналист. Социальные коммуникации. - № 2. - 2011.
17. См. Храбровицкий А. В. Комментарии // Новый мир. - 1988. - № 10. - С. 218.
18. Чулюкина М. Г. Дневник как жанр публицистики // Журналист. Социальные коммуникации. - № 2. - 2011.
19. Шостак М. И. Журналист-коммуникатор. К проблеме воздействия выступлений // Современная пресса: теория и опыт исследования. - М., 2007.
20. Щелкунова Е. С. Публицистический текст в системе массовой коммуникации: специфика и функционирование [Электронный ресурс]: Дис. ... канд. филол. наук: 10.01.10. -М.: РГБ, 2005.
