CC BY
13УДК 008(1-6)
Е. А. Ермолин
Диалогическое самопознание культуры: внутренний ракурс
Самопознание культуры происходит диалогически, в рефлексивном процессе, внутренним ракурсом которого являются диалогические коммуникации, связанные, в первую очередь, с внутрикультурными напряжениями, противоречиями и конфликтами. Этот рефлексивный процесс в масштабе русской культуры предстает процессом поисково-конфликтного взаимодействия разных по природе своей противоположностей.
Ключевые слова: диалогичность культуры, рефлексивная культура, модели культурной эволюции. E. A. Ermolin
Dialogical Self-Knowledge of Culture: an Internal Perspective
Self-knowledge of culture occurs in a dialogical way, in a reflexive process, the internal perspective of which is the dialogic communication, primarily associated with intra-cultural tensions, contradictions and conflicts. This reflexive process on the scale of Russian culture appears as a process of search-and-conflict interaction of different by nature opposites.
Keywords: dialogic culture, reflexive culture, models of cultural evolution.
Культурная, смыслотворческая деятельность неизбежно диалогична, это ее сущностное свойство. На него указывают, его фиксируют представители самых разных направлений и школ.
Положение о диалогичности культуры особенно значимо для персоналистской теории культуры. Осмысление культуры с персоналистских позиций позволяет раскрыть конкретный смысл культуро-творческого диалога. В России импульс для развития такого понимания культуры дали культурологические идеи мыслителя-диалогиста М. М. Бахтина. По его определению, со ссылкой в данном случае на художественное видение Достоевского, «само бытие человека (и внешнее и внутреннее) есть глубочайшее общение. Быть - значит общаться. Абсолютная смерть (небытие) есть неуслышанность, непризнанность, невспомянутость (Ипполит). Быть - значит быть для другого и через него - для себя. У человека нет внутренней суверенной территории, он весь и всегда на границе, смотря внутрь себя, он смотрит в глаза другому или глазами другого» [2, с. 312].
Это соображение, характеризующее бытие личности, нетрудно транспонировать в сферу общекультурного становления, исходя из бахтинского определения культуры как «мирового симпосиума» [2, с. 318].
Слаборефлексивные культуры примитивны. Рефлексивные культуры перспективны. По определению философа Ф. Т. Михайлова, культура представляет собой «смыслонесущее» обращение, ориентированное на отклик [7]. Без реализованного рефлекса сообщительности культура осталась бы личным достоянием. Между тем, она формируется
и развивается прежде всего как интерсубъектная сущность в рефлексивном пространстве креативных межличностных контактов, опосредованных памятью культуры (культур) и эрудицией участников коммуникации. При этом разноуровневый диапазон диалогических коммуникаций включает также контакты в режимах синхронии и диахронии с группами, внутрикультурными со-обществами и обществом в целом, предшествующей культурой в ее различных следах, иными культурами в их различных выражениях. В итоге формируется и развивается некий смысловой универсум, перманентно актуализированный рефлексивно и материализованный в артефактах: культура как данность, объединяющая людей, ощущающих свою с ней связь и свою к ней принадлежность, и запечатленная оригинальным узором на карте бытия. Значимость культурных феноменов того и другого порядка может быть осмыслена в контексте идей В. С. Библера [3] о непрекращающемся диалоге артефактов с прошлым и будущим, о вхождении культурных реалий в новые и новые культурные ансамбли и контексты.
Диалогичность в культуре имеет внутренний и внешний ракурсы. В этой статье будет рассмотрен внутрикультурный ракурс диалогизма.
Внутренний ракурс формируют диалогические коммуникации, субъектами которых выступают причастные культуре. Эти коммуникации бывают вполне комплиментарными, но в высокоразвитой рефлексивной культуре они связаны, в первую очередь, с внутрикультурными напряжениями, противоречиями и конфликтами. В этом ракурсе культура в своем становлении преимущественно дисгармо-
© Ермолин Е. А., 2017
нична; гармонические совпадения и соответствия не имеют креативного потенциала, мало способствуют развитию и обогащению культуры. История культуры предстает историей культурных борений, иной раз это даже выглядит как мучительно изживающий себя антагонизм. Именно эти борения не просто во многом образуют содержание культурной динамики, но и становятся подчас ее самопроизвольным механизмом. Нормой общественной, культурной жизни является конфликт, а не равновесие. В связи с этим следует сослаться на известное суждение Льюиса Козера, отмечавшего, что «конфликт не всегда дисфункционален для отношений, внутри которых он происходит; часто конфликт необходим для достижения связей внутри системы» [10, р. 48]. Конфликт служит становлению и сохранению идентичности общества и определению границ той или иной культуры.
Идея конфликтного взаимодействия оппозиций в культуре теоретически обоснована Клодом Леви-Стросом как инструмент анализа мифа, являющегося основой всякой ментальной системы (а также Виктором Тернером с его противоположением структуры и коммунитас). Медиативная диалектика диалога между горячей и холодной культурами легко ложится в русло историко-культурного дискурса.
По Ричарду Шермерхорну, «конфликт необходим для достижения нового порядка интеграции»
[11, р. 85].
Принято считать, что культурная динамика в России возникает как результат борьбы противоположностей, как антитетический процесс. При этом речь сегодня не идет о формационном подходе, исходя из которого культура определяется на основе признаков, пусть и не совсем ей чуждых, но все же не составляющих ее ядерную сущность. Формаци-онное априори чрезмерно схематизирует реальные культурные процессы, гипертрофируя их зависимость от «экономического базиса» и экономико-социальные размежевания. Попытка дать классовую прописку тому или иному явлению культуры также выглядит анахронизмом. В целом изжила себя доктрина, представлявшая культуру общества как радикально бикультурное явление, искусственно членившая ее на культуру господствующего класса и культуру угнетенного класса (хотя отнюдь не снят вопрос о взаимодействии в культуре мейн-стрима и андеграунда (маргиналий), о борьбе за культурное доминирование). Внутрикультурная диалогическая динамика не сводится к явлениям и последствиям классовой борьбы, а включает много других аспектов. Рефлексивный процесс в масштабе национальной культуры предстает как процесс поисково-конфликтного взаимодействия самых разных по природе своей противоположностей, антиномий.
К этим выводам нередко приходят ученые, осмысливающие общую логику русской культуры. Так, Ю. М. Лотман и Б. А. Успенский, анализируя роль дуальных моделей в динамике русской культуры, пришли к выводу, что специфической чертой русской культуры была ее принципиальная полярность; две системы ценностей в ней противопоставлялись одна другой, что порождало перманентный внутрикультурный конфликт и вызывало спазматический ритм смены культурных эпох, каждая из которых отталкивала предшествующую [9, с. 219-297]. Они обосновывали бинарную модель русской культурной эволюции, предполагавшую маятниковый ход истории - из крайности в крайность, без компромиссов: «Тернарная система стремится приспособить идеал к реальности, бинарная - осуществить на практике неосуществимый идеал» [6, с. 258].
В том же исследовательском ключе А. С. Ахиезер указывал на инверсионный характер русской культуры; с его точки зрения, культура строится по логике дуальных оппозиций, напряженность в составе которых преодолевается в России путем принятия одного из полюсов оппозиции и отказа от другого [1].
В. Паперный развил идею о конфликтном диалоге двух культур («культура 1» и «культура 2») и их ритмической взаимообратимости на примере культуры советского периода, 1920-1930-х гг. [8]. Иными словами, и здесь утверждается дуальная модель конфликтно-диалогической динамики.
И. В. Кондаков четко обобщил и наиболее полно использовал в конкретных анализах идею о конфликтности культурного процесса в России, опираясь на суждения Г. П. Федотова и специфически их интерпретируя, на классификацию культур Ю. М. Лотмана [5] и идеи А. С. Ахиезера. Г. П. Федотов говорил о русской коллективной душе как «единстве противоположностей», как бицен-тричности, схемой которой будет эллипсис. По И. В. Кондакову, между этими двумя центрами души с неизбежностью «развертывается постоянная борьба-сотрудничество, сочетающая притяжение и отталкивание смысловых полюсов», и эта «драма идей» являет собой мощный источник «возмущения» кулыу-ры, а вместе с тем и источник ее потенциальной динамичности, «взрывоопасности». Такая поляризо-ванность «выражалась различно: то это оседлость и кочевничество, то - христианство и язычество, то -земство и опричнина, то - церковь и секуляризация (омирщение жизни), то - западничество и славянофильство, то - революция и реакция, то - федерация и империя, то - коммунизм и антикоммунизм, то -"демократы" и "патриоты"...». Этот дуализм порождал «перманентную нестабильность» и запрограммированную в культуре вариативность, а также ката-строфизм как следствие попыток вырваться из плена
282
Е. А. Ермолин
противоречий «скачком» [4, с. 60, 30-31, 644-645, 660-664]. Такую культуру И. В. Кондаков следом за Ю. М. Лотманом называет бинарной. Воспроизводя общетеоретические построения А. С. Ахиезера, И. В. Кондаков утверждает, что в России господствовал «особый социокультурный механизм» - инверсия, - который был направлен на сохранение бинарной структуры: в кризисной ситуации происходил простой выбор одной из противоположностей без попытки произвести их медиативное «сканирование» [4, с. 110-116].
Нет оснований сомневаться в культурной продуктивности русских противоборств (как и в том, что они отзываются невероятными тяготами жизни и регулярным ощущением исторического тупика, порочного круга). С другой стороны, едва ли, заметим, функциональный конфликт является тотальной универсалией для русской культуры. Далеко не всегда диалог в русской культуре имеет открыто конфликтный характер. Противоречия и напряжения не всегда радикализируются до степени открытого противоборства. Это обстоятельство недостаточно учитывается современными исследователями.
Так, отнюдь не логике конфронтации подчинен в основном диалог с отечественной традицией многих деятелей русской культуры, крупнейших представителей русской духовности (Сергий Радонежский и его поколение культурных деятелей, Ломоносов, Державин, Пушкин, Серафим Саровский, Достоевский, многие участники культурного возрождения в начале ХХ в. и т. п.). Логика противоборства в культуре начала ХХ в. сочетается с попытками извлечь здравое зерно в отечественной традиции. Элементы противоборства в культурной деятельности и в культурном самосознании нередко сочетаются с фиксацией культурной преемственности.
В конфликтную схему не вполне вмещаются не только ярчайшие представители русской культуры, но и ее центральные христианские мифы и сакральные легенды. Так, многие дуальные пары, выделенные И. В. Кондаковым, не столь уж значимы в истории культуры, чтобы в принципе определить ее динамику (к тому же полярности у исследователя столь разнокачественны, что почти теряют логическую обоснованность). В описании, данном И. В. Кондаковым, верно фиксируются, но неточно объясняются факты истории культуры. То, что инструментально и механически описывается как «борьба», правильнее воспринять как чаяние духовной гармонизации, освящения, обожения жизни - чаяние иногда и безрассудное, почти всегда максималистски бескомпромиссное.
Логика борьбы и противоречий сочетается с логикой единства, мира на духовной глубине, с жаждой гармонии, всепримирения, утверждения цело-купного идеала. Возникает диалектическое сопряжение, многозначительность и разноуровневость
которого, как нам представляется, не могут быть утрачены. Русская культура знала как опыт цельности, так и опыт разрывов и катастроф, устремленности к иному, это обстоятельство дает пищу для серьезных размышлений о путях отечественной культуры и парадоксальной жизни русской души.
В принципе и в любой диалогической культурной динамике принципиально важны связность, целостность, единая логика историко-культурного процесса. В рамках культуры почти всегда есть довольно крепкая надконфликтная база общих представлений, ценностей и стремлений, которая дает право уверенно говорить о ее сущностном, духовном единстве. Процессы социальной и духовной дифференциации на разных уровнях в культуре сочетаются с воспроизводством этой общей, очень глубоко укорененной базы. Культурная реальность в своем эмпирическом изобилии восходит к специфическому строю общественного и личного духовного мира и опыта, обладающему определенным единством. Историко-культурная традиция есть дело личности, она создается активной памятью и личной верностью.
Библиографический список
1. Ахиезер, А. С. Труды [Текст] / А. С. Ахиезер. -М. : Новый хронограф, 2006. - 480 с.
2. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества [Текст] / М. М. Бахтин. - М. : Искусство, 1979. - 424 с.
3. Библер, В. С. От наукоучения - к логике культуры [Текст] / В. С. Библер. - М. : Политиздат, 1990. -413 с.
4. Кондаков, И. В. Введение в историю русской культуры [Текст] / И. В. Кондаков. - М. : Аспект-Пресс, 1997. - 686 с.
5. Кондаков, И. В. Ю. М. Лотман как культуролог (в эпицентре «большой структуры») [Текст] / И. В. Кондаков // Юрий Михайлович Лотман / под ред. В. К. Кантора. - М. : РОССПЭН, 2009. - С. 221-239.
6. Лотман, Ю. М. Культура и взрыв [Текст] / Ю. М. Лотман. - М. : Гнозис ; Издательская группа «Прогресс», 1992. - 272 с.
7. Михайлов, Ф. Т. Самоопределение культуры: Философский поиск [Текст] / Ф. Т. Михайлов. - М. : Индрик, 2003. - 272 с.
8. Паперный, В. Культура Два [Текст] / Владимир Паперный. - М. : Новое литературное обозрение, 2007 (Серия «Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»). - 2-е изд., испр. доп. - 408 с.
9. Успенский, Б. А. Избранные труды. Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры [Текст] / Б. А. Успенский. - М. : Гнозис, 1994. - 432 с.
10. Coser, Lewis. The Function of Social Conflict [Текст] / Lewis Coser. - New York : The Free Press; London : Collier Macmillan Limited, 1964. - 545 p.
11. Schermerhorn, R. A. Comparative Ethnic Relations: A Framework for Theory [Текст] / R. A. Schermerhorn. - New York : Random House, 1970. - 327 p.
Bibliograficheskij spisok
1. Ahiezer, A. S. Trudy [Tekst] / A. S. Ahiezer. - M. : Novyj hronograf, 2006. - 480 s.
2. Bahtin, M. M. Jestetika slovesnogo tvorchestva [Tekst] / M. M. Bahtin. - M. : Iskusstvo, 1979. - 424 s.
3. Bibler, V. S. Ot naukouchenija - k logike kul'tury [Tekst] / V. S. Bibler. - M. : Politizdat, 1990. - 413 s.
4. Kondakov, I. V. Vvedenie v istoriju russkoj kul'tury [Tekst] / I. V. Kondakov. - M. : Aspekt-Press, 1997. -686 s.
5. Kondakov, I. V. Ju. M. Lotman kak kul'turolog (v jepicentre «bol'shoj struktury») [Tekst] / I. V Kondakov // Jurij Mihajlovich Lotman / pod red. V K. Kantora. - M. : ROSSPJeN, 2009. - S. 221-239.
6. Lotman, Ju. M. Kul'tura i vzryv [Tekst] / Ju. M. Lotman. - M. : Gnozis ; Izdatel'skaja gruppa «Progress», 1992. - 272 s.
7. Mihajlov, F. T. Samoopredelenie kul'tury: Filosof-skij poisk [Tekst] / F. T. Mihajlov. - M. : Indrik, 2003. -272 s.
8. Papernyj, V Kul'tura Dva [Tekst] / Vladimir Paper-nyj. - M. : Novoe literaturnoe obozrenie, 2007 (Serija «Biblioteka zhurnala «Neprikosnovennyj zapas»). - 2-e izd., ispr. dop. - 408 s.
9. Uspenskij, B. A. Izbrannye trudy. T. 1. Semiotika istorii. Semiotika kul'tury [Tekst] / B. A. Uspenskij. - M. : Gnozis, 1994. - 432 s.
10. Coser, Lewis. The Function of Social Conflict [Tekst] / Lewis Coser. - New York : The Free Press; London : Collier Macmillan Limited, 1964. - 545 p.
11. Schermerhorn, R. A. Comparative Ethnic Relations: A Framework for Theory [Tekst] / R. A. Schermer-horn. - New York : Random House, 1970. - 327 p.
Reference List
1. Akhiezer A. S. Works. - M. : Novy khronograph, 2006. - 480 p.
2. Bakhtin M. M. Aesthetics of verbal creativity. -M. : Iskusstvo, 1979. - 424 p.
3. Bibler V S. From science study - to logic of culture. - M. : Politizdat, 1990. - 413 p.
4. Kondakovl. V. Introduction to the Russian culture history. - M. : Aspekt-Press, 1997. - 686 p.
5. Kondakov I. V. Yu.M. Lotman as a culturologist (in epicenter of «big structure») // Yury Mikhaylovich Lot-man / under the editorship of V K. Kantor. - M. : ROSSPEN, 2009. - P. 221-239.
6. Lotman Yu.M. Culture and explosion. - M. : Gnozis; Publishing Group «Progress», 1992. - 272 p.
7. Mikhailov F. T. Self-determination of culture: Philosophical search. - M. : Indrik, 2003. - 272 p.
8. Paperny V. Culture Two. - M. : Novoe literaturnoe obozrenie, 2007 (Series «Library of the magazine «Neprikosnovenny Zapas»). - 2nd edition., corrected and added - 408 p.
9. Uspensky B. A. Selected works. V 1. History semiotics. Semiotics of culture. - M. : Gnozis, 1994. - 432 p.
10. Coser Lewis. The Function of Social Conflict. -New York : The Free Press; London : Collier Macmillan Limited, 1964. - 545 p.
11. Schermerhorn R. A. Comparative Ethnic Relations: A Framework for Theory. - New York : Random House, 1970. - 327 p.
284
E. A. EpMOßUH
