CC BY
157
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 316.4 А В. Зайцев
ДИАЛОГИЧЕСКИЙ ДЕФИЦИТ В СФЕРЕ КОММУНИКАЦИИ И СВЯЗЕЙ С ОБЩЕСТВЕННОСТЬЮ ГОСУДАРСТВА И ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА в СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Раскрывается возникновение, развитие и эволюция во взглядах различных западноевропейских и североамериканских авторов диалогической модели связей с общественностью. При этом автор обращает внимание на необходимость рецепции диалогической интеракции современной российской политической наукой в сфере взаимодействия государства и гражданского общества современной России. В США и Западной Европе, начиная от Дж. Грюнига, симметричная модель связей с общественностью уже давно находится в центре внимания как теоретиков, так и практиков в сфере связей с общественностью. В России ситуация выглядит совсем по-иному. Диалогические модели и методы субъект-субъектного взаимодействия в политической сфере в целом и в политических PR-коммуникациях в частности используются крайне редко, неэффективно и осторожно, с большой долей подозрительности и недоверия к двусторонним технологиям связей с общественностью. Целый ряд российских специалистов по связям с общественностью упорно отрицают возможность применения диалоговой модели связей с общественностью как в целом к PR-коммуникациям, так и к политическим связям с общественностью. В результате проведенного анализа автор приходит к выводу о диалогическом дефиците в современной России, а также о необходимости теоретико-методологического обоснования и последующего внедрения в политическую практику коммуникации власти и общества двусторонней диалоговой модели взаимодействия между ними.
Ключевые слова: диалог, государство, гражданское общество, коммуникация, взаимодействие, связи с
общественностью, политическая наука, демократия, пропаганда, монолог.
A. V Zaitsev
The Dialogic Deficit in Communication and Public Relations of the State and Civil Society in Contemporary Russia
In the article the origin, development and evolution of public relations dialogic model in the point of view of various Western European and North American authors are revealed. The author draws attention to the need of reception of dialogic interaction of modern Russian political science in the field of cooperation between the state and civil society in contemporary Russia. In the USA and Western Europe, beginning from J. Grunigen symmetric model of public relations has been in the centre of attention of both theorists and practitioners in the field of public relations for a long time. In Russia the situation is quite different. The dialogic models and methods of subject-subject interaction in the political sphere in general and political PR-communications in particular are used rarely, inefficiently and carefully, with big suspicion and mistrust toward the two-way technologies of public relations. A number of Russian specialists in public relations desperately deny the possibility of using the dialogic model of public relations in the PR-communications and in political public relations. As a result of the conducted analysis, the author comes to the conclusion about the dialogic deficit in contemporary Russia, as well as the necessity of theoretical and methodological basis and subsequent implementation of communication power and society bilateral dialogue model of interaction between them in political practice.
Key words: dialogue, state, civil society, communication, interaction, public relations, political science, democracy, propaganda, monologue.
ЗАЙЦЕВ Александр Владимирович - к. филос. н., доцент кафедры философии и политологии Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова.
E-mail: [email protected].
ZAITSEV Aleksandr Vladimirovich - Candidate of Philosophic Sciences, Associate Professor of the Department of Philosophy and Political Sciences, Kostroma State University named after N. A. Nekrasov.
E-mail: [email protected]
Диалог в сфере политических отношений всегда занимал и продолжает занимать особое место в политической жизни мирового сообщества, являясь разумной альтернативой насилию, войне, терроризму, революциям, восстаниям, бунтам и другим проявлениям политического экстремизма, радикализма, нонтолерантности и нетерпимости. При этом под диалогом в политике понимается не разговор двух и более лиц по политической проблематике, а определенная конфигурация взаимодействия, переговорный процесс и партнерство, строящиеся на принципах дискурсивного равноправия между субъектами политической коммуникации, стремящихся к взаимопониманию и достижению взаимовыгодного результата, учитывающего широкий спектр существующих мнений и интересов.
Необходимыми условиями диалога в политике являются, во-первых, политический плюрализм, во-вторых, политическая толерантность, и, в-третьих, коммуникативная компетенция, умение слушать, понимать и идти навстречу друг к другу ради сохранения мира, стабильности и преодоления разногласий. «В настоящее время термины «диалог», «коммуникация», «толерантность» послужили основой переименования ряда процессов, которые прежде имели другие названия, например, «дискуссия», «обсуждение», «взаимодействие», «взаимоотношение противоположностей», «компромисс», «солидарность», «социальность», - так пишут В. Г. Федотова и
А. Ф. Яковлева. - Диалог, коммуникация - это, несомненно, и дискуссия, и обсуждение, и взаимодействие людей и идей» [1, с. 67]. Диалог в политике все более становится нормой цивилизованного сотрудничества и демократического взаимодействия сторон, отличающихся друг от друга по тем или иным параметрам, но признающих право на существование иных, альтернативных взглядов, мнений, убеждений, ценностей, идеологий и даже форм общественного, политического и государственного устройства.
Аксиологический статус диалога настолько высок, что он по праву находится в одном смысловом ряду с такими фундаментальными политическими ценностями, как демократия, свобода, равенство, право на свободу слова, выражение мнений и даже на саму жизнь. С точки зрения современных российских исследователей политического дискурса, демократия - это «не столько совокупность процедур и их применение, сколько диалогическое взаимодействие между различными политическими партиями, общественными движениями и даже отдельными людьми» [2, с. 6]. М. С. Каган даже призывает отказаться от «неопределенно-бессодержательного понятия постмодернизм» и переименовать современную эпоху в «эпоху многомерного диалога», всеохватываю-
щего универсального диалога, являющегося альтернативой грозящего обществу и человеку самоубийства. Перефразируя широко известное изречение Ж.-П. Сартра о том, что человек - это существо, «приговоренное к свободе», М. С. Каган утверждает, что «ныне человечество “приговорено к диалогу”» [3, с. 404, 402].
Диалог государства и гражданского общества, являясь одной из разновидностей политического диалога, в то же время нередко выступает как социальный (в широком смысле) или гражданский (общественный) диалог. В такой диалог вовлечены не только институциональные субъекты, акторы или агенты политики (государство, политические партии, политические лидеры, политтехнологи и т. д.), но и рядовые граждане, общественные объединения и некоммерческие организации «третьего сектора», напрямую не связанные со сферой политики, но играющие все более возрастающую роль в политической жизни общества. На смену конфронтации государства и гражданского общества, недоверия и настороженности по отношению к некоммерческим организациям (НКО) постепенно приходит и утверждается осознание необходимости сотрудничества и взаимодействия, расширения публичной
сферы, институционализации гражданского диалога и вовлечения широких слоев общества в социальный диалог и в публичную политику.
В политической науке и политической практике данные процессы нередко сопровождались критикой либеральной модели демократии, где центральным моментом долгое время оставались электоральные процедуры и формирование представительной системы осуществления и функционирования власти, обусловившие отчуждение широких слоев общества от реального участия в политике, снижение
активности избирателей, легитимности власти и
принимаемых ею решений. Выход был найден в соединении ценностей электоральной демократии с механизмами и процедурами демократии участия (партиципаторной) и делиберативной (дискурсивной или совещательной) демократии, существенно расширивших и институционализировавших многочисленные диалоговые процедуры и практики.
Механизмы и технологии связей с общественностью (PR) в сфере политического и государственного управления были дополнены GR-технологиями, где уже общественность (третий сектор) и бизнес (второй сектор) выступали инициаторами взаимодействия, коммуникации и диалога с государством, правительством и властью (первым сектором).
Прежде казавшиеся утопическими многие нормативные идеи делиберативной демократии и делиберативного диалогического дискурса, механизмов и технологий, симметричных и равноправных
РЯ- и вЯ-коммуникаций в режиме диалога, в конце ХХ-начале XXI вв. получили дальнейшее развитие в коммуникативных практиках «открытого правительства», «электронного государства» и «электронной демократии». Реляционные сетевые сообщества с диалоговыми горизонтальными связями и отношениями формируют новое сетевое гражданское общество, неподконтрольное и неподвластное, но в то же время не противостоящее государству, играющее все более заметную и существенную роль в реальном политическом процессе внутри государства и на международном уровне. Новые интерактивные медиа, функционирующие в режиме он-лайн в сфере интернет-
пространства, стали альтернативой унифицирован-
ной единой информационной политике авторитарных режимов, прежде строивших коммуникацию с обществом на доминировании государства, информационной монополии и монологе власти, пропаганде, тотальном контроле над информационной
повесткой дня, а также на манипулятивных
технологиях информирования граждан и формирования общественного мнения.
В результате инновационных процессов в области политической коммуникации гражданское общество и некоммерческие организации третьего сектора признаются государствами в качестве равноправных партнеров по диалогу. Формирование органов и институтов власти, их легитимность и легитимация принимаемых ими решений порождает новое, дискурсивное измерение политики, связанное с развитием диалоговых процедур и форм интеракции государственных институтов и институтов гражданского общества, что находит закрепление в соответствующих законах и других нормативноправовых актах.
В современной России ситуация выглядит несколько иначе. С одной стороны, государственная власть признает необходимость развития и укрепления гражданского общества и расширения общественного диалога. С другой стороны, эти процессы осуществляются под жестким контролем со стороны самой власти и, вследствие этого, формализуются, поддаются обюрокрачиванию, лишаются живого творческого начала со стороны. Гражданское общество в России фактически все более оказывается встроенным в единую вертикаль государственной власти. Соответственно этому горизонтальные, то есть партнерские, диалоговые связи, разрушаются или симулируются. На смену так и не укоренившемуся в политической культуре современной России диалогу государства и гражданского общества возвращается характерный для российской социокультурной и политической традиции слегка диалогизированный с помощью
современных информационно-коммуникативных технологий монолог власти и общества.
Рецепция традиционной авторитарно-тоталитарной модели интеракции, где государство доминирует, а слабое гражданское общество действует в анклаве жестко очерченных властью полномочий, убивает гражданскую инициативу, порождает общественную апатию, разочарование, сводит на нет усилия по модернизации экономической, социальной и политической сфер жизни российского общества. При этом нередко вместо налаживания диалога с несистемной и внепарламентской оппозицией в политическом дискурсе власти доминирует желание скомпрометировать оппозиционных стейкхолдеров в глазах общества и даже подвести их действия под ту или иную статью Уголовного Кодекса РФ, продемонстрировав тем самым якобы несостоятельность ее (оппозиции) обвинений и критики российского государства и его лидеров. Вместо институционализации реальных дискурсивных механизмов и дискуссионных площадок для честного и открытого публичного диалога государства и гражданского общества власть создает его многочисленные симулякры в виде псевдодиалого-вых, ангажированных и созданных самим же государством фиктивных институтов и организаций общества. Получившие наименование ГОНГО (вОМвО, как аббревиатура от понятия «государством организованные негосударственные организации») эти псевдообщественные организации в действительности выступают в роли клиентелы государства, отстаивая не интересы гражданского общества, а обслуживая власть и отрабатывая полученные от нее преференции («Идущие вместе», «Наши», Фонд содействия развитию гражданского общества, Объединенный народный фронт и др.).
Не подкрепленные креативным потенциалом гражданского общества, призванного творчески
взаимодействовать с государством в критическом диалоге, данные интенции обрекают Россию на деградацию и все большее отставание от наиболее развитых демократических стран, усиление
центробежных и сепаратистских тенденций, возникновение и эскалацию внутриполитических конфликтов, рост недовольства, агрессивности и политического экстремизма.
На обозначенную в наименовании нашей статьи проблему совершенно справедливо обращает
внимание М. Р. Радовель, который подчеркивает, что характерная черта современной России - это «глубокий дефицит диалогичности». Государство как ведущий социальный фактор «сегодня явно не справляется с налаживанием диалоговой культуры и функцией интеграции общества». А это значит, что в сложившихся «условиях требуется максимальная
мобилизация субъектности той части общества, которая находится за пределами власти» [4, с. 1636].
Отсутствие полноценного диалога власти и общества, эффективных механизмов обратной власти от гражданского общества к государству и назад лишают власть респонзивности, делают ее
инертной, костной, глухой, неспособной к своевременному реагированию на трансформацию общественного мнения и политических настроений в обществе. Финалом данного тренда может стать очередной социокультурный и политический раскол общества и новая геополитическая катастрофа, логическим следствием которой станет распад России и утрата ею политической самостоятельности. Чтобы не допустить того или иного варианта подобного негативного сценария развития политической ситуации в современной России, требуется
серьезная реконфигурация взаимодействия
государства и гражданского общества на основе институционализации двустороннего и симметричного диалога между ними.
Тем более, что «о необходимости гражданского диалога как средства единения общества говорят и представители высшего политического руководства, и конструктивная оппозиция». С этой точкой зрения солидарны и ведущие российские политологи, которые «практически единодушны во мнении, что развертывание диалога власти с обществом есть единственная альтернатива негативному сценарию развития страны» [5, с. 5]. Диалог государства
и гражданского общества, недооцененный и
незаслуженно отвергнутый российской политической наукой, обладает большим эвристическим потенциалом.
С. П. Поцелуев, практически первый из российских политологов детально исследовавший политический диалог в его соотношении с коммуникативными теориями демократии, пришел к неутешительному выводу о практически полном отсутствии в российской политической науке серьезных исследований как политического, так и гражданского или общественного диалога: «В России парадоксальным образом к проблеме концептуализации политического диалога ближе всего подходят не столько политологи, сколько их коллеги из смежных отраслей знания: философы, лингвисты, социологи, медиаведы» [5, с. 6]. Сюда же можно добавить психологов, специалистов в области коммуникативистики и связей с общественностью, культурологов, антропологов, историков и специалистов из других областей обществознания. Политическая наука парадоксальным образом проходит мимо специального изучения этого социо-коммуникативного конструкта.
Несмотря на множество научных изысканий в сфере взаимодействия государства и гражданского
общества, российская политическая наука оставила без должного внимания проблему их диалогического взаимодействия. Даже несмотря на то, что
практически в каждой такой научной статье
(монографии, диссертации и проч.) сплошь и рядом упоминается необходимость выстраивания (равноправного, конструктивного, полноценного,
подлинного, двустороннего, симметричного, взаимовыгодного, обоюдного и т. д.) диалога, сам концепт «диалог государства и гражданского общества», превратившийся в расхожий бессодержательный
штамп с массой сопутствующих ему красочных определений, до сих пор, вопреки здравому смыслу и логике, остается неизученным и неисследованным. Эта теоретическая лакуна, вызванная спецификой политического процесса в современной России, без сомнения, оказывает и обратное воздействие на политическую жизнь общества: отсутствие
теоретических разработок в политической комму-никативистике делает интеракцию государства и гражданского общества еще более монологичной, односторонней, антидемократичной.
В чем причина такой парадоксальной ситуации? Почему ученые-политологи как один, признавая теоретическую и практическую актуальность диалогической коммуникации государства и гражданского общества, оставляют этот вопрос без глубокой проработки в стороне от магистральной линии развития политической науки? На наш взгляд, причин здесь может быть несколько.
Во-первых, это самоочевидность и даже превращение утверждения о необходимости дискурсивного взаимодействия государства и гражданского общества в коммуникативном режиме диалога в шаблон, трафарет, штамп. «Распространенность, обычность диалога столь на первый взгляд интуитивно достоверна и очевидна, что это порой ведет к взгляду на диалог как на нечто не достойное особого исследования», - пишет по этому поводу философ-логик К. Д. Скрипник [6, с. 4]. Раз все солидарны с мнением о необходимости диалога, то в чем, спрашивается, проблема? Нужно ли доказывать или как-то обосновывать то, что всем на первый взгляд понятно и так?
Во-вторых, диалог изначально являлся
формой речевого взаимодействия между людьми. Следовательно, диалог в целом - это предмет исследования лингвистики, которая занимается исследованием языковых явлений, в том числе общественно-политической лексики. Диалог в политике - это разновидность политического дискурса, следовательно, его исследование и изучение должно быть отнесено к социолингвистике или такой ее новой разновидности, как политическая лингвистика.
В-третьих, диалог является не только объектом
изучения лингвистики, но и привлекает к себе внимание литературоведов, философов, педагогов, психологов, религиоведов, культурологов, социологов, специалистов в сфере коммуникативистики, связей с общественностью и других областей социо-гуманитарного знания. Диалог в политике - это частный случай применения диалога в коммуникативистике, культуре, педагогике, философии, науке и т. д. Поэтому специального исследования диалога государства и гражданского общества не требуется.
В-четвертых, внимание современных исследователей как бы «по инерции» все еще направлено на агитационно-пропагандистскую и манипулятивную разновидности политического дискурса, характерные для идеологического противоборства эпохи «холодной войны» и противостояния двух супердержав в лице США и СССР. Данные коммуникативные технологии, активно применявшиеся в середине ХХ в., вплоть до настоящего времени окончательно не исчерпали своего милитаристского потенциала и продолжают использоваться в современных политических коммуникациях, тем более, что реальной альтернативы им российская политическая наука до сих пор так и не выработала. Прежние формы и жанры политической коммуникации востребованы и самой властью, все еще предпочитающей не диалог, а монолог, не взаимодействие, а воздействие, не аргументацию, а манипуляцию, не делиберацию, а приказ, команду или распоряжение.
В-пятых, политика в ряде случаев остается наиболее конкурентной сферой деятельности, где преобладает стремление не к кооперации, согласию, компромиссу, консенсусу и к диалогу, а к победе любой ценой. При этом интенция к обладанию властью рассматривается не столько как конкуренция, состязание, соперничество, сколько как непримиримая борьба, вражда или даже как война. В такой парадигме понимания политики и политической власти диалог вытесняется за пределы политического процесса и рассматривается как проявление политического романтизма, не имеющего никакого отношения к «реальной политике» и подлинным политическим интересам.
В действительности, политика предполагает как конкуренцию, так и согласие, которые могут протекать в формате различных типов общественного диалога, которые, как это уже было сказано в начале нашей статьи, являются разумной альтернативой насилию, кровопролитию и гражданским междоусобицам. Реальный, а не симулятивный диалог способен трансформировать любой, даже самый острый социально-политический конфликт, из которого все стороны могут получить какую-то выгоду и удовлетворение. К примеру, власть - стабилизацию
и успокоение общества, оппозиция - какие-то дополнительные гарантии для своей легальной деятельности в виде расширения доступа к каналам распространения массовой информации, участия в делиберативных процедурах или в отправлении, пусть и формальном, политической власти. Так, на смену диалогу конфликтного типа (митингам, акциям протеста, полемике, дебатам, дискуссиям и др.) придет диалог кооперативного типа (переговоры, консультации, слушания, экспертизы, гражданский контроль и так далее).
Процесс общественного диалога предполагает наличие инструментов и механизмов для того, чтобы правительственные учреждения и органы власти могли быть более полно информированы о мнениях рядовых граждан. Общественный диалог - это одна из разновидностей диалога, направленная на предотвращение общественного раскола и углубление взаимопонимания, улучшение взаимодействия и построения конструктивного сотрудничества между различными стратами
общества. Такой диалог представляет собой непрерывный, постоянно развивающийся и
совершенствующийся коммуникативный процесс, в который вовлечены как представители всех уровней власти, так и рядовые граждане, как работодатели, так и наемные работники. Многосторонний и всеобъемлющий характер общественного диалога
заключается в объективной необходимости формирования в обществе и в государстве атмосферы доверия, открытости, готовности к включению в институционализированную систему обмена информацией. В отличие от России, за рубежом
существует достаточно развитая практика изучения диалога в целом, включая общественный (публичный) диалог по актуальным социально-политическим проблемам.
По мнению американского исследователя
В. Айзекса, целью диалога является не столько решение проблем, сколько «растворение их» [7, р. 19]. Диалог определяется В. Айзексом в русле герменевтики как процесс коммуникации, целенаправленно обращенный на поиск, изучение и формирование понимания. Диалог создает пространство и способ для изучения и исследования сущности вопроса на основе анализа коллективных и индивидуальных идей, убеждений и чувств. В диалоге идет речь не об изменении убеждения людей или их поведения, а об информировании и обучении. Диалог предоставляет возможности для его участников слушать и быть услышанными; говорить с другими и при этом разговаривать уважительно; развивать или углублять взаимопонимание; узнавать о других мнениях, говорить о собственной точке зрения; строить отношения в
позитивном плане. Диалог создает пространство и способ для изучения и исследования сущности вопроса на основе анализа коллективных и индивидуальных идей, убеждений и чувств.
Для Л. К. Хос главной составляющей диалога является сокращение степени конфликтности, поскольку диалог - это «практика посредничества в конкурирующих и противоречивых дискурсах» [8, р. 229]. Л. Эллинор и Ж. Жерар описывают диалог как основополагающий процесс коммуникации, который способствует созданию условий высокого доверия и открытости [9]. Процессу диалога не препятствует наличие разногласий. Диалог, с точки зрения этих авторов, используется для понимания характера существующей проблемы [9].
По мнению С. Лондона, цель диалога состоит не в том, чтобы решить или устранить проблему, а в том, «чтобы изучить наиболее перспективные направления для действий». Диалог акцентирует внимание на общих интересах, а не на разногласиях [10]. С. Диц и Дж. Симпсон полагают, что диалог, начиная со второй половины ХХ в., стал основной чертой общества и надежды человечества на то, что оно когда-нибудь окажется в состоянии противостоять глобальным вызовам современности. Ими на основе идей Ю. Хабермаса и Г.-Х. Гадамера разработана политически отзывчивая коммуникативная теория (PRCT) конструкционистского
диалога, которая признает особую важность
политической ситуативности и понимания «другого» [11, p. 5]. Для С. Диц и Дж. Симпсон диалог органически связан с общением по социально значимым общественным проблемам между заинтересованными сторонами. Для них такой диалог синонимичен общественной дискуссии.
Весьма развита за рубежом, особенно в Северной Америке (Канаде и США) и в Европе, диалогическая теория связей с общественностью. По неформально сложившейся традиции историки и теоретики российской пиарологии возникновение диалогической модели связей с общественностью связывают исключительно с именами двух американских
исследователей в сфере PR-технологий: Дж. Грюнига и Т. Ханта [12]. Но в своем стремлении разработать и обосновать диалогический подход в сфере этической коммуникации и связей с общественностью, Дж. Грюниг не одинок. Наряду с ним, а также после него, то есть в настоящее время, над этой же проблемой работали и продолжают работать и другие зарубежные мыслители.
В конце 1990-начале 2000 гг., целый ряд мыслителей и ученых-обществоведов фиксируют так называемый «диалогический поворот» в связях с общественностью (Dialogical Turn of Public Relation). Особенно много для исследования диалогической
модели связей с общественностью сделали Р. Пирсон [13], Р. Липер, К. Боцан, М. Кент и М. Тейлор [14], Р. Буркарт [15]. К великому сожалению, большинство из этих имен, разве что за исключением Дж. Грюнига, в России остаются практически неизвестными, а сам РЯ-диалог не востребованным в сфере социальных и, особенно, политических коммуникаций.
Более того, ряд современных исследователей РЯ-технологий упрекают Дж. Грюнига в утопизме и полагают, как, к примеру, И. А. Шелеп, что двусторонняя симметричная модель РЯ-диалога в современной России неприменима [16]. Для Н. Ф Пономарева попытки перехода от РЯ-пропаганды к РЯ-диалогу
- это какая-то несбыточная романтика, «благие намерения», совершенно не отвечающие «суровой реальности» и коммуникативным практикам российских функционеров в области связей с общественностью [17]. Диалогическая модель связей с общественностью, по мнению этого теоретика РЯ, «не отвечает ни целям пиара как управленческой деятельности организации, ни интересам публики» [17, с. 29]. В политической сфере, как утверждает Н. Ф. Пономарев, «бессмысленно» искать диалог, там симметричная диалогическая модель попросту «неосуществима» [17, с. 37]. Стоит ли пояснять, что диалог в политических РЯ-коммуникациях отсутствует не в силу его якобы утопичности, а прежде всего потому, что целый ряд теоретиков и практиков связей с общественностью методологически ориентированы исключительно на пропаганду и монолог, что априорио делает любую попытку установления двусторонних субъект-субъектных коммуникаций заведомо неосуществимой.
К этому следует добавить, что в российской пиарологии и коммуникативистике вплоть до настоящего времени остается неразработанной типология диалога. Диалог не является чем-то единым, он имеет различные виды и подвиды, может варьироваться в широком диапазоне, начиная от диалога-унисона и вплоть до эристических (полемики, спора, информационной войны) типов коммуникации, от персуазивного (убеждающего) и до переговорного и делиберативного (совещательного) типов диалога. Разработка различных видов и форм диалога ведется в рамках зарубежной неориторики и теории аргументации. В частности, канадский философ-логик Д. Уолтон и его коллега
Э. Краббе предложили типологию диалога, которая может использоваться для дифференцированного отбора тех или иных видов РЯ-диалога в сфере осуществления связей с общественностью.
Диалогические методы субъект-субъектного взаимодействия в российских РЯ-коммуникациях
Таблица
Типология диалога
Тип диалога Исходная ситуация Предназначение диалога Цель участников Дополнительные преимущества
Персуазивный диалог (диалог-убеждение) Конфликт мнений Решение конфликта вербальными средствами Убеждение партнера и публики Выявление и уточнение существующих точек зрения; укрепление уверенности, воздействие на публику; укрепление авторитета
Переговоры Конфликт интересов, необходимость взаимодействия и урегулирования ситуации мирными средствами Достижение соглашения, которое устроит все стороны Получить желаемое Выявление существующих точек зрения; укрепление авторитета
Исследовательский диалог Общее неведение Увеличение знаний; достижения согласия Нахождение или опровержение доказательств Укрепление авторитета; получение опыта; привлечь материальные средства
Обсуждение (делиберативный диалог) Необходимость действий Принять решение Повлиять на результат Достижение соглашения; выявить и развить точки зрения; укрепить авторитет; выпустить эмоции
Поиск информации Личная неосведомленность Распространение знаний и выявление точек зрения Приобретение, передача, демонстрация или сокрытие знания Достижение соглашения; выявление и развитие точек зрения; укрепление авторитета; высвобождение эмоций
Эристический диалог (полемика, спор) Конфликт и противодействие (антагонизм) Достижение (предварительного) соглашения Победа над другой стороной; завоевание внимания и симпатии аудитории. Достижение соглашения; выявление и развитие точек зрения; укрепление авторитета; высвобождение эмоций; получение опыта; получение удовлетворения
используются все еще крайне редко, неэффективно и осторожно, с большой долей подозрительности и недоверия к двусторонним технологиям связей с общественностью. Очень многие отечественные теоретики и практики связей с общественностью скептически относятся к рецепции диалогической модели коммуникации в сфере взаимодействия органов власти и институтов гражданского общества в современной России. В то же время социальная практика и рост гражданской активности населения свидетельствуют о том, что традиционные социокультурные модели монологической коммуникации государства и гражданского общества требуют модернизации, развития механизмов обратной связи и институционализации новых механизмов коммуникации власти и общества и технологий связи с общественностью в формате симметричного диалога.
Избирательный цикл 2011-2012 гг., уже вошедший в политическую историю нашей страны, вывел на первый план в публичном политическом дискурсе современной России концепт диалога, диалога
государства и гражданского общества, власти и оппозиции. О необходимости диалога заговорили и власть, и общество, его потребовали как системная, так и несистемная оппозиция, о нем вспомнили парламент, церковь, бизнес, правозащитники, эксперты и политологи, диалога жаждал и средний класс, и сами представители высшего эшелона публичной политической власти. Однако реальный процесс диалогизации и перехода от слов к делу в сфере политической коммуникации государства и гражданского общества остается на крайне низком уровне: власть не пошла на диалог с креативным меньшинством российского социума. Отсюда неутешительный вывод: хронический дефицит
диалога в интеракции государства и гражданского общества.
Одной из причин такого положения, как было показано выше, стала и недостаточная изученность диалоговой интеракции власти и социума российской политической наукой, ведущая к острому дефициту диалогичности в публичной политике современной
России. И, как следствие этого социокоммуникатив-ного тренда, к потенциальной возможности возникновения конфликтогенных ситуаций, схожих с события на Украине конца 2013-начала 2014 гг.
Л и т е р а т у р а
1. Федотова В. Г, Яковлева А. Ф. Наука и модернизация // Философия и культура. - 2012. - № 9 (57). - C. 61-72.
2. Баранов А. Н., Казакевич Е. Г. Парламентские дебаты: традиции и новации // Новое в жизни, науке, технике. Сер. «Наука убеждать - риторика». № 10. - М., 1991. - 64 с.
3. Каган М. С. Философия культуры. - СПб.,1996. - 415 с.
4. Радовель М. Р. Диалоговая культура постсоветского российского социума в зеркале современной коммуникативистики // Всероссийский социологический конгресс. Секция 26. Социология коммуникации. [Электронный ресурс]. - URL: http://all-russia-sc.ru/netcat_files/File/Part26. pdf. С. 1636- 1637. (Дата обращения 28.01.2014).
5. Поцелуев С. П. Диалог и парадиалог как формы дискурсивного взаимодействия в политической практике коммуникативного общества. Автореферат дис. ... доктора политических наук. - Ростов-на-Дону, 2010. - 51 с.
6. Скрипник К. Д. Философия. Логика. Диалог. -Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 1996. - 146 с.
7. Isaacs W. Dialogue and the Art of Thinking Together: A Pioneering Approach to Communicating in Business and in Life.
- Bantam Doubleday Dell Publishing Group. 1999. - 428 р.
8. Hawes L. C. The dialogics of conversation: Power, control, and vulnerability // Communication Theory, 199, № 9. -Р. 229-264.
9. Ellinor, L., Gerard, G. Dialogue: Rediscover the Transforming Power of Conversation . - London: Wiley, 1988.
10. London S. The Power of Dialogue. [Электронный ресурс]. URL: http://www.scottlondon.com/articles/ondialogue. html. (Дата обращения 28.01.2014).
11. Deetz S., Simpson G. Critical Organizational Dialogue: Open Formation and the Demand of «Otherness». [Электронный ресурс]. URL: http://www.colorado.edu/Communication/ comm4600880/Deetz Simpson2003.pdf. (Дата обращения
28.01.2014).
12. Зайцев А. В. Диалогическая модель связей с общественностью Дж. Грюнига и современность // Вестник КГУ им. Н. А. Некрасова. - 2013. - Т. 18. - № 3. - С. 349-352.
13. Зайцев А. В. Политический PR и диалогическая
модель связей с общественностью Р. Пирсона // Гуманитарные научные исследования. Научно-практический журнал. ISSN 2225-3157- № 7 (23) Июль 2013 [Электронный ресурс]. URL: http://human.snauka.ru/2013/07/3582. (Дата
обращения 28.01.2014).
14. Зайцев А. В. Диалогическая модель связи с
общественностью: М. Кент и М. Тейлор // Современные научные исследования и инновации - № 7 (27) Июль 2013. [Электронный ресурс]. URL: http://web.snauka.ru/
issues/2013/07/25725. (Дата обращения 28.01.2014).
15. Зайцев А. В. Р. Буркарт: PR-диалог и консенсус-
ориентированные связи с общественностью // Общество: политика, экономика, право. - 2013, № 4. [Электронный ресурс]. URL: http://dom-hors.ru/issue/pep/2013-4/zaitsev.pdf
(Дата обращения 28.01.2014).
16. Шелеп И. А. Утопия Джеймса Грюнига: к вопросу об эволюции PR-моделей в ХХ веке // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевскоо. Серия: Социальные науки. - 2010. - № 2. - С. 70-76.
17. Пономарев Н. Ф. «Грюнигианская парадигма»: благие намерения и суровая реальность // Ars Administrandi (Искусство управления). - 2013. - № 3. - С. 24-39.
18. Walton D., Krabbe E. Commitment in Dialogue. Albany: State University of New York Press. 1995.
R e f е r e n c e s
1. Fedotova V. G., Jakovleva A. F. Nauka i modernizacija // Filosofija i kul'tura. - 2012. - № 9 (57). - S. 61-72.
2. Baranov A. N., Kazakevich E. G. Parlamentskie debaty: tradicii i novacii // Novoe v zhizni, nauke, tehnike. Ser. «Nauka ubezhdat' - ritorika». № 10. - M., 1991. - 64 s.
3. Kagan M. S. Filosofija kul'tury. - SPb.,1996. - 415 s.
4. Radovel' M. R. Dialogovaja kul'tura postsovetskogo rossijskogo sociuma v zerkale sovremennoj kommunikativistiki // Vserossijskij sociologicheskij kongress. Sekcija 26. Sociologija kommunikacii. [Jelektronnyj resurs]. - URL: http://all-russia-sc. ru/netcat_files/File/Part26.pdf. S. 1636- 1637 (Data obrashhenija
28.01.2014).
5. Poceluev S. P. Dialog i paradialog kak formy diskursivnogo vzaimodejstvija v politicheskoj praktike kommunikativnogo obshhestva. Avtoreferat dis. ... doktora politicheskih nauk. -Rostov-na-Donu, 2010. - 51 s.
6. Skripnik K.D. Filosofija. Logika. Dialog. - Rostov-na-Donu: Izd-vo Rost. Un-ta, 1996. - 146 s.
7. Isaacs W. Dialogue and the Art of Thinking Together: A Pioneering Approach to Communicating in Business and in Life. -Bantam Doubleday Dell Publishing Group. 1999 . - 428 p .
8. Hawes L. C. The dialogics of conversation: Power, control, and vulnerability // Communication Theory, 199 , № 9. -P . 229-264 .
9. Ellinor, L., Gerard, G. Dialogue: Rediscover the Transforming Power of Conversation. - London: Wiley, 1988 .
10. London S. The Power of Dialogue. [Electronic resource]. URL: http://www.scottlondon.com/articles/ondialogue.html. (Data obrashhenija 28.01.2014).
11. Deetz S., Simpson G. Critical Organizational Dialogue:
Open Formation and the Demand of «Otherness». [Electronic resource]. URL: http://www.colorado.edu/Communication/
comm4600880/Deetz Simpson2003.pdf. (Data obrashhenija
28.01.2014).
12. Zajcev A. V. Dialogicheskaja model' svjazej s obshhestvennost'ju Dzh. Grjuniga i sovremennost' // Vestnik KGU im. N. A. Nekrasova. - 2013, - T. 18. - № 3. - S. 349-352.
13. Zajcev A. V. Politicheskij PR i dialogicheskaja model' svjazej s obshhestvennost'ju R.Pirsona // Gumanitamye nauchnye issledovanija. Nauchno-prakticheskij zhurnal. ISSN 2225-3157
- № 7 (23) Ijul' 2013 [Jelektronnyj resurs]. URL: http://human. snauka.ru/2013/07/3582. (Data obrashhenija 28.01.2014).
14. Zajcev A. V. Dialogicheskaja model' svjazi s obshhestvennost'ju: M. Kent i M. Tejlor // Sovremennye nauchnye issledovanija i innovacii - № 7 (27) Ijul' 2013. [Jelektronnyj resurs]. URL: http://web.snauka.ru/issues/2013/07/25725. (Data obrashhenija 28.01.2014).
15. Zajcev A. V. R. Burkart: PR-dialog i konsensus-orientirovannye svjazi s obshhestvennost'ju// Obshhestvo: politika,
jekonomika, pravo. - 2013, № 4. [Jelektronnyj resurs]. URL: http:// dom-hors.ru/issue/pep/2013-4/zaitsev.pdf (Data obrashhenija
28.01.2014).
16. Shelep I. A. Utopija Dzhejmsa Grjuniga: k voprosu ob jevoljucii PR-modelej v XX veke // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N. I. Lobachevskoo. Serija: Social'nye nauki. -2010. - № 2. - S. 70-76.
17. Ponomarev N. F. «Grjunigianskaja paradigma»: blagie namerenija i surovaja real'nost' // Ars Administrandi (Iskusstvo upravlenija). 2013. - № 3. - S. 24-39.
18. Walton D., Krabbe E. Commitment in Dialogue. Albany: State University of New York Press. 1995.
