CC BY
121
[взаимосвязь литературы и языка]
Го Вэй
DOI: 10.24411/1811-1629-2019-12076
ДИАЛОГ С КИТАЙСКОЙ ФИЛОСОФИЕЙ: «ДАО ДЭ ЦЗИН» В РАССКАЗЕ ВИКТОРА ПЕЛЕВИНА
«ЗАПИСЬ О ПОИСКЕ ВЕТРА»
GUO WEI
DIALOGUE WITH CHINESE PHILOSOPHY: "TAO TE CHING" IN THE STORY "A RECORD ABOUT CHASING WIND" BY VICTOR PELEVIN
Го Вэй
Аспирант кафедры истории русской литературы филологического факультета
Санкт-Петербургский государственный университет Университетская наб. 7/9, Санкт-Петербург, 199034, Россия ► fantasy0224@163.com
Guo Wei
Saint Petersburg State University
7/9 Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russia
Научный руководитель: д-р филол. наук, проф. А. Д. Степанов
В статье выявляются источники рассказа «Запись о поиске ветра», раскрывается его образное содержание и семантика, возникающая в диалоге с китайской философией. Целью статьи является, прежде всего, лучшее понимание насыщенных инокультурными цитатами и реминисценциями произведений Пелевина, разъяснение общего смысла его творчества в одном из наиболее важных для данного автора контекстов.
Ключевые слова: Пелевин; «Запись о поиске ветра»; Лао-цзы; «Дао дэ цзин».
The article identifies the sources of the story "A Record about Chasing Wind", reveals its figurative content and semantics, which arises in dialogue with Chinese philosophy. The purpose of the article is, first of all, a better understanding of Pelevin's works saturated with foreign culture quotations and reminiscences, explaining the general meaning of his work in one of the most important contexts for this author.
Keywords: Pelevin; "Record about Chasing Wind"; Lao Tzu; "Tao Te Ching".
Известно, что в произведениях Виктора Пелевина скрыты многочисленные отсылки к различным аспектам китайской литературы и культуры. Есть у писателя и тексты, прямо посвященные китайской философии: таков, например, рассказ «Запись о поиске ветра», написанный в духе восточных философских повествований, которые обращаются к различным семиотическим кодам и симулякрам, замещающим реальность, но не утверждают всерьез достоверность этих кодов и образов. Для того чтобы лучше понимать творчество Пелевина, необходим в первую очередь реальный и интертекстуальный комментарий: произведения писателя должны быть прочитаны в соотнесении с классической китайской философией. В рассказе «Запись о поиске ветра» явно ощущается влияние восточной философии: это цитаты из «Дао дэ цзин», остающиеся не прокомментированными и, по-видимому, непонятными российскому читателю.
Как указывают исследователи, «Лао-цзы впервые в китайской философии ввел понятие „дао", означавшее у него „материальную субстанцию вещей" и „естественный закон объективного мира", а также создал учение о материи и ее законах» [6: 8]. Слово «дао» (кит. Ж) можно буквально перевести на русский язык как «путь». Поэтому название философского трактата «Дао дэ цзин» в многочисленных русских переводах представляет собой «Учение о Пути и Благой Силе» (С. Батонов), «Трактат о Пути и способах Продвижения» (Б. Виногродский), «Книга о Пути и Силе» (А. Кувшинов), «Завет Пути Силы» (М. Соловьева), «Книга Пути и Благодати» (В. Сухоруков), «Трактат о Пути и Доблести»
(Г. Ткаченко), «Канон Пути и Канон благой Силы» (Е. Торчинов) и т. д. Нетрудно сделать вывод, что ключевое слово «путь» в рассказе Пелевина «Запись о поиске ветра» имеет прямое отношение к главному концепту даосской доктрины — «дао».
Китайский исследователь Чжэн Тиу отмечает, что Пелевин читал Лао-цзы и Чжуан-цзы на русском языке [12: 17]. Рассказ «Запись о поиске ветра» воплощает определенные аспекты даосской философии. В начале рассказа говорится, что «человека, утвердившегося на Пути, перемены не пугают, ибо душа его глубока, и в ней всегда покой, какие бы волны ни бушевали в мире» [5: 368]. Эта фраза напоминает концепцию из 16 главы «Дао дэ цзин»: достижение предельного беспристрастия и сохранение покоя [2: 32]. В «Дао дэ цзин» «естественность» служит в качестве своего рода принципа, одна из установок которого — «меньше говорить» [Там же: 39]. Это же мы наблюдаем и в рассказе Пелевина. Во время путешествия под действием порошка пяти камней герой рассказа заплутался в горах и «узрел Великий Путь» [5: 372], который «есть сам в себе, не опирающийся ни на что и ни от чего не зависящий» [Там же]. По мнению Лао-цзы, дао всегда остается спокойно, оно не меняется из-за физических изменений в реальном мире. Дао произведено естественно: закон дао происходит от самого дао [2: 41]. «Таить драгоценность под грубой одеждой» является китайской идиомой (чэнъюй), которая взята из «Дао дэ цзин» [Там же: 86]. В рассказе Пелевина мы также нашли отклики на эти представления.
Лао-цзы считает, что природа Пути и высочайший уровень практики заключаются в том, чтобы достичь «предельного беспристрастия» и чистосердечно сохранять «покой», который является сущностью жизни. Все материальные вещи только соответствуют природе и сохраняют внутренний мир, чтобы получить бесконечную жизнеспособность. Понятие «все вещи» в данном случае подразумевает и человека. Пелевин по-своему трактует эту идею: его герой полагает, что «не следует слишком уж стремиться к покою; и покой, и волнение — суть проявления одного и того же» [5: 368].
В рассказе «Запись о поиске ветра» говорится, что Цзян Цзы-я любит повторять: «Три
слова вызывают десять тысяч бед» [Там же: 369]. С точки зрения Лао-цзы, это означает «говорить мало — естественно». Здесь имеется в виду «недеяние». Напротив, «многословие» представляет собой нечто «искусственное», нарушающее принципы (или законы) природы. «Недеяние» — это категория, обобщающая такие типы поведения, как «меньше говорить», а также отрицание и критика «искусственного». «Недеяние» включает в себя три составляющих: «свобода от страстей» [2: 17], «отказ от использования оружия», «деяние без борьбы» [Там же: 97].
«Свобода от страстей» — это не отрицание желания, а возведение естественности в принцип, позволяющий определить, согласуется ли желание с Путем Лао-цзы, а для этого нам нужно знать границы желания. Граница желания — это граница принципа естественности: следует «не ценить редких предметов» [Там же: 19], «не показывать того, что может вызвать зависть» [Там же], быть «вдумчивым и сдержанным в словах» [2: 33], «меньше говорить» [Там же: 39], «не действовать» [Там же: 73], «не иметь страстей» [Там же], — все эти принципы приводятся Лао-цзы в «Дао дэ цзин». Когда ученик беседует со своим учителем Цзян Цзы-я о Пути, Цзян Цзы-я показывает ему феникса из белого нефрита, вызвавшего у ученика большой интерес. Однако Цзян Цзы-я убирает фигурку феникса обратно за пояс, и это оказывается непонятно главному герою. Но с помощью трактата «Дао дэ цзин» можно понять мотивы поступка учителя. Вероятно, Цзян Цзы-я тем самым хотел объяснить, что именно драгоценный нефрит и является тем «редким предметом», который способен «вызвать зависть», и поэтому не следует желать им обладать. Цзян Цзы-я говорит далее: «Видеть Путь и обладать им — не одно и то же» [5: 370], а ученик полагает, что Путь «всегда рядом» [Там же: 369] и его можно «видеть во всем, что нас окружает» [Там же], однако в тот момент он еще не вполне понимал, что такое Путь.
«Отказ от использования оружия» указывает на конкретный способ следовать принципам природы. В анализируемом нами рассказе говорится, что построения ума можно уподобить лестницам, но по этим лестницам невозможно
ни подняться на замок истины, ни даже приблизиться к истине. С этой точки зрения, лестница — «орудие», которое мы хотим использовать. У Пелевина в «Записи о поиске ветра» сказано: «чем длиннее будут наши лестницы, тем выше станут стены» [5: 372]. Когда мы опускаем лестницу и больше не собираемся брать замок штурмом, замок истины исчезнет. «Отказ от использования оружия» поможет узнать правду.
«Деяние без борьбы» является понятием истории китайской этической мысли. Это понятие в разных философских школах имеет разные значения. Даосизм рассматривает «деяние без борьбы» как естественный принцип небес. Понятие «деяние без борьбы» означает, что следование принципу природы должно быть подобно воде, «похожей на дао» [2: 24], так как «вода приносит пользу всем существам и не борется. Она находится там, где люди не желали бы быть» [Там же]. Герой рассказа «Запись о поиске ветра» потерпел поражение в попытке разъяснения истины и обнаружил, что «лучше вообще не открывать рта» [5: 373]. Он больше не пытается объяснять что-либо, использовать что-либо и даже больше ни за что не борется, но именно благодаря этому к герою пришло просветление: «Смысл древних текстов открылся мне так ясно, словно я сам был их составителем» [Там же], «таинственные места из комментариев к ним стали прозрачны» [Там же]. Читать древние книги без комментариев непросто, так как считается, что комментарии древних к древним текстам наводят лестницы и мосты для нашего понимания. Изучая древних философов, мы можем постичь смысл их текстов, прочувствовать древнюю общественную жизнь и расширить свои знания во многих областях. Когда главный герой полностью освобожден от всего, для него становится все ясно, он даже не обратил бы внимания [Там же], если бы над ним «разверзлись небеса или начался потоп» [Там же], — ему это больше не важно.
После путешествия под воздействием порошка пяти камней Цзян Цзы-я спросил ученика, сумел бы тот «сделать только что постигнутое темой литературного произведения» [5: 375], и ученик «без раздумий ответил утвердительно» [Там же], потому что «был уверен, что постиг истину
целиком и сразу» [Там же]. Ученик не только соглашается создать литературное произведение, но и полон уверенности в том, что он сможет это сделать. Он открыто говорит, что ему «предстоит создать книгу невиданную, не похожую ни на что из написанного» [Там же]. Однако когда ученик начал творить, он столкнулся с трудностями и потерпел неудачу. Если следовать тому, что нужно быть «вдумчивым и сдержанным в словах» [2: 33], «меньше говорить» [Там же: 39], «не действовать» [Там же: 73], «не иметь страстей» [Там же], то это означает, что, по мнению Лао-цзы, создать свою книгу невозможно. В главе «Лао-цзы, Хань Фэй ле чжуань» («Жизнеописание Лао-цзы и Хань Фэя») из труда Сыма Цянь «Исторические записки» («Шицзи)» говорится, что Лао-цзы «долгое время жил в Чжоу, [но] увидев, что Чжоу приходит в упадок, решил уехать. Когда [он] достиг заставы, линъинь Си (Линъинь Си — ошибка перевода; правильный перевод: «начальник заставы Инь Си». — Го Вэй) сказал: „Вы собираетесь удалиться от мира. Напишите для меня [хоть] что-нибудь!" Тогда Лао-цзы написал книгу в двух частях, более пяти тысяч слов которой говорили о смысле дао [и] дэ. После этого он ушел, и никто не знает о его дальнейшей судьбе» [9: 38]. Инь Си растрогал Лао-цзы, а затем, используя свой жизненный опыт и свои знания об успехах и неудачах правящей династии, о безопасности и благосостоянии людей, Лао-цзы написал свой знаменитый трактат «Дао дэ цзин». Эту историю передает в своем рассказе и Пелевин: «...сам Лао-цзы не имел желания браться за кисть, и его труд есть древнейшая из известных нам взяток, ибо написан он был с единственной целью — заставить начальника заставы открыть дорогу на Запад» [5: 380]. Лао-цзы даже не хочет писать что-либо, хотя, как человек, который только что наслаждался дао, он может написать целый философский трактат. Может, но это противоречит тому «недеянию», которое всегда защищал Лао-цзы.
Представление «Закон дао — от самого дао» является одним из важнейших положений даосизма по Лао-цзы. Хотя это положение не ставит под сомнение волю и верховенство неба, но в корне отвергает теизм и подвергает пересмотру волюнтаризм и положения теологии о природе Вселенной.
Критика волюнтаризма заключается в том, что исследовать изначальную природу Вселенной следует через естественную природу всего сущего. Перед лицом постоянно меняющейся Вселенной Лао-цзы исследует законы священной и великой силы природы и глубоко вникает в тайны дао. Таким образом, у Лао-цзы возникает утверждение: «Невозможно выразить дао в словах».
В рассказе «Запись о поиске ветра» автор также говорит: «Бесполезно пытаться достичь его [Великого Пути] через размышления или рассуждения» [5: 372]. Понятие «не выразить словами» встречается в произведениях Пелевина довольно часто. Например, в его романе «Чапаев и Пустота» доминирует не выразимый словами мистицизм. Мистицизм обращен к интуиции: когда истина не постижима разумом, ее можно постичь только путем таинственного чувствования. Исследуя истину с помощью разума, герой рассказа обнаружил, что, как ни старался, к истине приблизиться не мог. Перед героем стоит замок, но виден он только тогда, когда есть люди, готовые атаковать его, и чем сильнее их желание, тем выше замок. Поэтому автор говорит: «Бесполезно пытаться достичь его через размышления или рассуждения».
Выше уже упоминалось, что Цзян Цзы-я показал герою феникса из белого нефрита, хранившегося в чехле на его поясе. Это может быть отсылкой к 70-й главе «Дао дэ цзин»: «Совершенномудрый подобен тому, кто одевается в грубые ткани, а при себе держит яшму» [2: 86]. «Дао скрыто [от нас]» [Там же: 57], образ человека, постигшего дао, также скрыт. Совершенномудрый — человек, постигший дао, никому не известен, потому что не известно само дао. Совершенномудрому не подражают, потому что люди не знают, что совершенномудрый постиг дао. Чтобы скрыть нефрит, совершенно-мудрый использовал внешнюю грубую ткань, так же и само дао скрыто в действии всех вещей на небе и земле. Поскольку совершенномудрый сам распознает дао Вселенной и вводит дао в свою жизнь, невежество совершенномудрого — это лишь поверхностное явление, на самом же деле он знает все.
Лао-цзы часто называет затворником человека, который скрывает драгоценности под грубой одеждой. Философская школа Лао-
цзы и Чжуан-цзы (или даже вся даосская школа) имеет тесную связь с традицией затворничества. Известный китайский философ Фэн Юлань (кит. ЩА^; 1895-1990) утверждал, что предвестниками даосизма были именно древние «отшельники» и «затворники» [11: 271]. Нань Хуайцзинь (кит. ^ (1918-2012), современный китайский духовный учитель, также отмечал, что даосская наука возникла из «отшельнической» мысли древней культуры [4: 178]. В «Лао-цзы, Хань Фэй ле чжу-ань» («Жизнеописание Лао-цзы и Хань Фэя») говорится: «Лао-цзы совершенствовал Дао [и] дэ, его учение призывает жить в уединении [и] не стремиться к славе» [9: 38]. Отмечается, что основной целью Лао-цзы было изучение нравственности, но не для того, чтобы прославиться и извлечь выгоду, а ради самоценных размышлений об обществе и культуре. «Мудрец-отшельник по имени Лао-цзы несомненно существовал» [Там же: 39]. Как и другие затворники, он отошел от сложной политической борьбы и держался на некотором расстоянии от политических веяний. Благодаря этому он имел остраненное понимание социальной борьбы и был способен проводить глубокий критический анализ. Кроме того, у Лао-цзы была возможность общаться с людьми из низших классов, он хорошо понимал страдания людей и сопереживал им. Затворники носили грубую одежду, жили в бедности, вдали от политического центра власти, но они имели высокие моральные идеалы и сильное чувство социальной ответственности. Дух затворников высок и независим. Лао-цзы оставался в стороне от общественной жизни, но не разочаровался в людях, что помогало ему осмыслять жизненные проблемы, придавая своей философии остросоциальные характеристики очень высокой теоретической глубины.
Анализируя образ Цзян Цзы-я, мы пришли к выводу, что это герой, постигший дао. Кроме того, Цзян Цзы-я, живущий в Желтых горах, также может рассматриваться и как затворник. В этой связи нельзя не задуматься о личности самого автора рассказа. На обороте обложки книги «Чапаев и Пустота» написано: «Виктор Пелевин — самый известный и самый загадочный писатель своего поколения». И эта характе-
ристика, данная Пелевину, справедлива, потому что писатель избегает общения с прессой и нечасто дает интервью. Поэтесса Татьяна Щербина вспоминает, как Пелевин однажды сказал: «Я вообще такое принял решение, буду общаться только с издателями и критиками, может быть, но только строго по делу, больше ни с кем» [7: 110]. Среди современных русских писателей есть немало тех, кто создает вокруг своего имени культурный миф. Кроме Пелевина, это Саша Соколов, В. Сорокин, З. Прилепин и т. д. Связанные с ними литературные новости у всех на слуху. Пелевин же стал автором многих литературных бестселлеров, но он старательно избегает публики и внимания к своей персоне. В последние 15 лет он почти не давал интервью СМИ, не проводил встреч с читателями. Он стал одним из самых известных и при этом наиболее таинственным писателем своего поколения [8: 543]. Но на самом деле писатель всего лишь хотел обратил внимание читающей публики на свои произведения. Пелевину нравится писать, но он не любит «быть писателем», подменяя творчество событиями личной жизни [3]. Это его принципиальная позиция [10]. Некоторые молодые читатели, лишенные желаемого общения с любимым писателем, даже считают, что, возможно, в действительности Пелевина не существует, а его имя является коллективным псевдонимом нескольких человек [1]. Хотя это предположение слишком конспирологично, оно хорошо иллюстрирует загадочность и сдержанность характера Пелевина. По мнению кинорежиссера Максима Пежемского, «всегда в любой стране нужен такой таинственный человек в культуре, затворник какой-нибудь», как Виктор Пелевин [7: 113].
Рассказ «Запись о поиске ветра» повествует о том, что один мудрец, живущий на святой горе, угощает своего ученика порошком пяти камней, после чего у ученика возникает чудесный поток сознания. Он пытается написать литературный труд о постижении Пути и в результате приходит к мысли о том, что любое добавление очередного символа (образ, слово) будет все дальше отодвигать его от истины. Все это напоминает даосскую философию. После анализа рассказа кажется, что
мы перечитали «Дао дэ цзин»: Пелевин чудесным образом преобразовал даосскую философию в русский рассказ.
ЛИТЕРАТУРА
1. Вяльцев А. Заратустры и Мессершмидты // Независимая газета. 31.07.1993.
2. Дао дэ цзин / Пер. и примеч. Ян Хин-Шуна. СПб., 2016.
3. На провокационные вопросы не отвечаем: Фрагменты виртуальной конференции с популярным писателем Виктором Пелевиным, опубликованные в ZHUR-NAL.RU // Литературная газета. 13.05.1997.
4. Нань Хуайцзинь. Нань Хуайцзинь сюаньцзи [Избранные произведения Наня Хуайцзиня]. Т. 4. Шанхай, 2005. (на китайском языке; й'М. Й'М^Ж. ±Щ, 2005).
5. Пелевин В. О. ДПП (НН). М., 2015.
6. Позднеева Л. Д. Атеисты, материалисты, диалектики Древнего Китая: Ян Чжу, Лецзы, Чжуанцзы. VI-IV вв. до н. э. М., 1967.
7. Полотовский С. А., Козак Р. В. Пелевин и поколение пустоты. М., 2012.
8. Русские писатели ХХ века: Биографический словарь / Сост. П. А. Николаев. М., 2000.
9. Сыма Цянь. Исторические записки (Ши цзи). Т. 7 / пер. с кит., предисл. Р. В. Вяткина. М., 1996.
10. Тойшин Д. Интервью со звездой // Сайт творчества Виктора Пелевина. URL: http://pelevin.nov.ru/interview/o-toish/1.html
11. Фэн Юлань. Чжунго чжэсюеши синьбянь (Шан) [Новая история китайской философии (1-я часть)]. Пекин, 1998. (на китайском языке; +МШФ&ШШШ. ЛЖ, 1998).
12. Чжэн Тиу. Цзоуцзинь Пэйлевэнь дэ мигун [В лабиринт Пелевина] // Элосы вэньи [Русская литература и искусство]. 2004. № 2. С. 17-22. (на китайском языке; ASft
2004 (2). С. 17-22).
REFERENCES
1. Vial'tsev A. (1993) Zaratustry i Messershmidty [Zarathustra and Messerschmidta]. Nezavisimaia gazeta [Independent newspaper], 31.07.1993. (in Russian)
2. Yang Xingshun, trans. and annotate. (2016) Dao de tszin [Tao Te Ching]. St. Petersburg. (in Russian)
3. Na provokatsionnye voprosy ne otvechaem: Fragmenty virtual'noi konferentsii s popu-liarnym pisatelem Viktorom Pelevinym, opublikovannye v ZHUR-NAL.RU [We do not answer provocative questions: Fragments of a virtual conference with the popular writer Victor Pelevin, published in ZHUR-NAL.RU]. Literaturnaia gazeta [Literary newspaper], 13.05.1997. (in Russian)
4. Nan Huai-Chin (2005) Nan Huaijin quanji [Nan Huai-Chin collected works]. vol. 4. Шанхай. (ЙМ. ЙМ^Ж. 2005). (in Chinese)
5. Pelevin V. O. (2015) DPP (NN) [DTP(NN)]. Moscow. (in Russian)
6. Pozdneeva L. D. (1967) Ateisty, materialisty, dialektiki Drevnego Kitaia: Ian Chzhu, Letszy, Chzhuantszy. VI-IV vv. do n. e. [Atheists, materialists, dialectics of ancient China: Yang Zhu, Lie Zi, Zhuang Zi. VI-IV centuries B.C.]. Moscow. (in Russian)
7. Polotovskii S. A., Kozak R. V (2012) Pelevin i pokolenie pustoty [Pelevin and the generation of void]. Moscow. (in Russian)
8. Nikolaev P. A., comp. (2000) Russkiepisateli ХХ veka: Biograficheskii slovar' [Russian writers of the twentieth century: Biographical dictionary]. Moscow. (in Russian)
9. Sima Qian (1996) Istoricheskie zapiski (Shi tszi) [Records of the Grand Historian], vol. 7. (trans. from Chinese, foreword R. V. Viatkina). Moscow. (in Russian)
10. Toishin D. InterViu so zvezdoi [Interview with a star]. Sait tvorchestva Viktora Pelevina [Victor Pelevin's creativity website]. Available at: http://pelevin.nov.ru/interview/o-toish/Lhtml (in Russian)
11. Feng Youlan (1998) Zhongguo zhexueshi xinbian (shang) [New history of Chinese philosophy]. vol. 1. Beijing. (Вдй. +яе«*»ш. **, 1998). (in Chinese)
12. Zheng Tiwu. (2004) Zoujin Peiliewen de migong [Walk into the labyrinth of Pelevin]. Russkaia literatura i iskusstvo [Russian literature and art]. no. 2, pp. 17-22. ^йМЯхй^ t. *l*xt, 2004 (2). С. 17-22). (in Chinese)
