CC BY
72
УДК 801.3 (323)
ДИАЛЕКТНЫЕ ОБОЗНАЧЕНИЯ МЕНТАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ И СОСТОЯНИЙ В РАССКАЗАХ Е.И. НОСОВА1
© 2009 А.Н. Евдокимов
кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка
e-mail: iskander2@mail. ru Курский государственный университет
В статье проводится анализ диалектных лексем, употребленных в рассказах Е.И. Носова для обозначения ментальных процессов и состояний, подробно описывается лексико-тематическая группа «коммуникативные процессы», рассматривается проблема соотношения литературной, диалектной и просторечной лексики при изображении ментальных процессов, анализируются разработанные Е.И. Носовым варианты решения данной проблемы, описываются характерные функции диалектной и просторечной лексики при изображении ментальных процессов.
Ключевые слова: ментальные процессы и состояния, коммуникативные
процессы, литературная, диалектная и просторечная лексика, язык художественного произведения
Подавляющее большинство слов, служащих для обозначения ментальных процессов и состояний в рассказах выдающегося современного писателя Е.И. Носова, представляют собой hapax legomena, то есть лексемы с единичным употреблением. Это можно объяснить тем, что для изображения ментальных процессов, происходящих в сознании персонажей, Е.И. Носов предпочитает использовать кодифицированную лексику и просторечие, так как главными особенностями, отличающими литературную лексику и просторечие от диалектной лексики, являются общепонятность и полное отсутствие какой-либо территориальной ограниченности. Кроме того, большинство диалектизмов, обозначающих тот или иной натур- или артефакт, автор может легко толковать перифрастически или непосредственно ввести в контекст литературный аналог диалектной лексемы; он может использовать в контексте особые определения или уточняющие конструкции, позволяющие сформулировать в сознании читателя значения данных диалектизмов. Для диалектных лексем, обозначающих абстрактные понятия или явления, все вышеперечисленные механизмы толкования значения «работают» не столь эффективно, что, в свою очередь, будет существенно затруднять восприятие текста читателем, особенно диалогов персонажей, в которых динамика действия и реакция на него являются главной художественной составляющей.
Понимание данных особенностей употребления диалектной лексики в тексте художественного произведения приводит писателя к предпочтительному использованию литературной и просторечной лексики для передачи ментальных процессов, происходящих в сознании персонажей: «Язык подлинно художественного произведения не может далеко отступать от основы общенародного языка, иначе он перестает быть общепонятным» [Виноградов 1959: 12]. Преимущественное
употребление литературной лексики позволяет автору избежать явления, получившего в лингвистике название языковой натурализм: «Желание “поиграть” экзотическим с точки зрения литературного языка словом без достаточной к тому художественной
необходимости приводит к языковому натурализму, который может представлять известный интерес для диалектолога, но не для читателя» [Оссовецкий 1971 : 382]. Вместе с тем не стоит утверждать, что текст художественного произведения, для которого литературная лексика является базовой, также становится полностью литературным, нейтральным, утрачивает свое экспрессивно-диалектное богатство. Вопрос о соотношении диалектной и кодифицированной лексики при изображении ментальных процессов является одним из ключевых при анализе языка художественного произведения: «Сложным представляется вопрос, как должны говорить и думать персонажи - носители народных говоров. Ведь если передавать их речь литературной лексикой, то это будет своего рода перевод с оригинала; с другой стороны, писатель не может речь персонажа строить на одних диалектизмах. Здесь необходим какой-то творческий подход к сочетанию литературного языка и говора, который бы избавил текст от недопустимой перегрузки диалектной лексикой, а с другой стороны, не лишил бы речь персонажа, представляющую собой один из основных компонентов художественного образа, индивидуальных черт» [Оссовецкий 1971 : 358].
Е.И. Носов нашел оригинальное решение данной проблемы в широком использовании в тексте художественного произведения просторечной лексики, не входящей, как и диалектная лексика, в систему литературного языка и обладающей таким же, если не большим, уровнем экспрессивно-эмоциональных возможностей. «Общепонятная» просторечная лексика в рассказах Е.И. Носова часто занимает позиции диалектных лексем, придавая тексту необходимую степень «нелитературности» и в то же время не мешая читателю воспринимать содержание контекста: 1) В следующее мгновение он уже встрепанным бесом выстукивал пятками, пришлепывая и пришаркивая длинными обтоптанными штанинами, бубня себе под нос какие-то слова, то ли просто так балабоня языком («Варька»); 2) Нечего мне с тобой попусту брехать («Потрава»); Когда вселялись, Пестрик, таская с подводы узлы и кастрюли, весело горланил: Мы наш, мы новый мир построим... («Дом за триумфальной аркой») и т.д. Наибольшие выразительные возможности данный метод получает не при замещении просторечием позиций диалектизмов, а при грамотном сочетании диалектной и просторечной лексики в одном контексте: А у воды толпились пацаны, краснолице галдели, меряли заберегу шестами, пускали скачущие «блинцы» («Аз-буки») и т.д.
Пристального внимания также заслуживает контекст из рассказа «Шуба», в котором четко реализовалась одна из характерных особенностей носовского стиля. Часто писатель практически полностью нивелирует образ рассказчика и передает восприятие окружающего мира глазами героев произведения. В этом случае Е.И. Носов разворачивает перед читателем весь ход мыслей персонажа, передаваемый уникальным слиянием речи героя и авторской речи в единое гармоничное целое: .Потолкаться в магазинах, посмотреть на ситцы, а коли есть деньги, развернуть их колковатую, нетронутую, радостно-пеструю свежесть - ромашками да незабудками, -повыбирать и поволноваться, прикидывая в уме, как это подойдет подросшей девке, а то и себе. Себе-то ведь тоже хочется! А платки какие! За шелковый и взяться страшно: к рукам липнет. Руки-то шершавые, а материя - что твой дым: дунул, и полетела! И обутка всякая, и гребенки. Конфет да пряников - аж в глазах рябит...».
Такое взаимопроникновение приводит к тому, что диалектная составляющая придает контексту живость, особый колорит, художественную достоверность, а авторская речь (литературная составляющая) приобретает ограничительную функцию, устанавливая оптимальное соотношение диалектной и литературной лексики, полностью устраняя возможные проблемы, связанные с восприятием текста. С
помощью данного приема Е.И. Носов уходит от привычной трехчастной модели герой - автор - читатель и создает новую модель восприятия мира герой + автор -читатель, напрямую (без видимого участия автора) соединяя читателя с сознанием персонажа, что приводит к более глубокому эмоциональному воздействию контекста на читателя. В подобных контекстах отмечается особый характер авторской речи: «...в этом случае и авторская речь особая, на ней лежит отпечаток мышления и языка персонажа. Если “воспринимающий персонаж” диалектен, то деление речевой ткани произведения на речь автора и речь персонажей приобретает особый смысл, противопоставление этих контекстов становится менее контрастирующим. В таком произведении автор как бы ставит в начале “диалектный ключ”, речь автора и персонажей сближается, и тогда диалектная лексика свободно и естественно вторгается во все контексты произведения, в том числе и в те, в которых реализуется лирическое начало» [Оссовецкий 1971 : 370].
Мы сосредоточимся на анализе тех диалектных лексем, обозначающих ментифакты, которые закрепились в языке писателя и не были вытеснены литературными или просторечными аналогами. Эти слова были объединены нами в лексико-тематическую группу с общим названием «коммуникативные процессы» и распределены по подгруппам согласно основным аспектам коммуникации: 1) речь, представленная лексемами балакать, забубенный, лотошить; 2) привлечение
внимания, реализованное с помощью лексем слухать, послухать; 3) запрет / разрешение, выражаемое лексемами неча и нехай.
Лексема балакать зафиксирована в словарях русского языка в общем значении ‘говорить, болтать’ [БАС2 : 1 : 304; МАС : 1 : 57]. Именно в этом значении слово используется Е.И. Носовым в тексте художественных произведений: - С кем это ты балакаешь? («Аз-буки») и т.д. Заметим, что в русских говорах значение лексемы балакать конкретизировано в большей степени по сравнению со словарями русского литературного языка. В СРНГ слово балакать зафиксировано в двух противоположных значениях: 1) ‘говорить хорошо, толково, правильно (о грамотных людях)’ и
2) ‘говорить непонятно, неразборчиво’ [СРНГ : 2 : 70]. О доминировании в языке писателя литературного значения лексемы балакать свидетельствует, во-первых, употребление в контексте из рассказа «Памятная медаль» наречия ничево в значении ‘хорошо’, совершенно излишнего, если бы речь шла о диалектном значении лексемы балакать, уже содержащем в себе сему ‘хорошо’, и, во-вторых, контекст из рассказа «Течет речка», в котором значения лексемы балакать, зафиксированные в СРНГ, попросту неприменимы: Я с ним тут побалакаю.
В отличие от лексемы балакать, нейтральной в художественном языке Е.И. Носова и имеющей вариантную эмоционально-экспрессивную окраску в русских говорах, слово лотошить в значении ‘болтать без толку, молоть языком, заниматься болтовней’ [СРНГ : 17 : 158] как в русских говорах, так и в носовском контексте обладает ярко выраженной отрицательной коннотацией: - Погоди, не лотоши, -поморщился Денис Иванович и спросил Аполошку, повертев перед его закопченным носом найденной на наковальне железякой: - Ты ковал? («В чистом поле за проселком»).
Лексема забубенный, употребленная автором в рассказе «В чистом поле за проселком», по своему звуковому составу полностью совпадает с просторечной лексемой: Делал он это на старинный манер христославия: открывал дверь, стаскивал у порога шапку и, кашлянув для верности голоса, тотчас начинал забубенной скороговоркой: - С праздничком вас, люди добрые, мир и согласие вашему дому, быть пирогу едому, яичку крутому, сальцу-смальцу, чарочке в пальцы. Однако значения этих лексем различны. Если в просторечии слово забубенный имеет значение
‘бесшабашный, разгульный’ [МАС : 1: 497; СО 1997 : 198; ТСНЛРЯ : 2003: 229], то в носовском контексте эта лексема употреблена в курском диалектном значении ‘говорящий быстро и невнятно’ [СРНГ : 9 : 279]. В данной ситуации лексема из состава материнской речи оказывается доминантной по сравнению с более распространенным в территориальном отношении просторечным вариантом. Главенствующее положение материнской лексемы полностью нивелирует возможность просторечного значения закрепиться в сознании носителей курских говоров, именно поэтому лексема забубенный в значении ‘бесшабашный, разгульный’ практически не употребляется на территории функционирования курских говоров.
С целью привлечения внимания собеседника и установления непосредственного контакта по монологической модели говорящий - слушающий носовские персонажи используют лексему послухать / слухать, которая реализуется в их речи в сочетании ты послухай, а при необходимости усилить воздействие на собеседника употребляется отрицание предыдущего высказывания собеседника: - Чепуху мелешь, дед. - Нет, ты послухай. Вот энти два глухих удара - это он по заготовке молотком тюкает, по растленному... по мягкому... потому и глухо ... Ты послухай... («В чистом поле за проселком») и т.д. Самой резкой формой привлечения внимания является оборот ты слухай сюда, используемый с целью перебить речь собеседника и полностью захватить его внимание: - А ведь правда, горит, - обеспокоился я... - Ты слухай сюда. С рыбой будешь, понял? Берешь полстакана абнакавенной муки.... («Кузиногорец»).
Для передачи запрета или разрешения Е.И. Носов использует междиалектные лексемы неча в значении ‘нечего (что-либо делать); нет чего-либо: основания, смысла, содержания и т.п.’ [СРНГ : 21 : 205] и известное в курских говорах слово нехай в значении ‘пусть’ [СРНГ : 21 : 201]: 1)Дескать, Герасим хворый, неча докучать («Памятная медаль») и т.д.; 2) Нехай побудет у нас («Подпасок») и др. Отметим, что в русских говорах лексема неча входит в состав фразеооборота от неча делать, отраженного в художественном языке Е.И. Носова в усеченном виде: От неча зимой сделал («Алюминиевое солнце»). Использование усеченного фразеооборота позволяет писателю избежать лексического повтора глагола делать, входящего в состав оборота, и смыслового глагола сделать: от неча <делать> зимой сделал.
Необходимо отметить, что среди имен ментифактов, составляющих 6% от всей диалектной лексики, использованной Е.И. Носовым в рассказах, провести дальнейшее разграничение лексико-тематических групп на ядерные и периферийные весьма затруднительно. Разница в объеме этих групп, и в частотности употребления лексем, входящих в них, незначительна. Самая объемная, рассмотренная нами в статье лексикотематическая группа «коммуникативные процессы» составляет 2,1 % от всей диалектной лексики. И все же не вызывает сомнения тот факт, что модели и механизмы использования диалектной лексики для отображения ментальных процессов и состояний в тексте художественного произведения, предложенные Е.И. Носовым, заслуживают дальнейшего глубокого изучения.
Список источников
Носов Е.И. В чистом поле...: повести и рассказы. - М. : Худож. лит., 1990. - 574 с. Носов Е.И. Избранные произведения: в 2 т. - М. : Худож. лит., 1989.
Носов Е.И. Вечерние стога: Рассказы. Повесть. - М. : Современник, 2000. - 494 с.
Носов Е.И. Усвятские шлемоносцы: повести и рассказы. - М. : Правда, 1989. - 480 с.
Список использованных словарей с необходимыми сокращениями
БАС2 - Словарь современного русского литературного языка: в 20-ти т. / АН СССР. Ин-т рус. яз.; гл. ред. К. С. Горбачевич. - 2 изд., перераб. и доп. - М.: Русский язык, 1991-1993.
МАС - Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А. П. Евгеньевой. - М.: Русский язык, 1981-1984.
СО - Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. - 4 изд., доп. - М.: Азбуковник, 1997.
СРНГ - Словарь русских народных говоров. - М.-Л.(СПб): Наука, 1965-2002. Вып. 1 -37.
ТСНЛРЯ - Квеселевич Д.И. Толковый словарь нелитературной лексики русского языка. - М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ», 2003.
Библиографический список
Виноградов В.В. О языке художественной литературы. - М. : Гослитиздат, 1959. - 654 с.
Оссовецкий И.А. Диалектная лексика в произведениях советской художественной литературы 50-60-х гг. // Вопросы языка современной русской литературы. - М. : Наука, 1971. - С. 301-385.
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ (проект 08-04-72403а/ц)
