CC BY
153
Примечания
1. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. М., 1988. С. 55.
2. Кон И. С. К проблеме национального характера // История и психология / под ред. Б. Ф. Порш-нева и Л. И. Анцыферовой М.: Наука, 1971. С. 124.
3. Зеленин Д. К. Кама и Вятка. Путеводитель и этнографическое описание Прикамскаго края. Юрьев, 1904 (далее ссылка на это издание дается в тексте в скобках с указанием страницы).
4. Д. К. Зеленин приводит следующие источники, на которые он опирался в своей работе: Риттих А. Ф. Материалы для этнографии России. Казанская губерния. Казань, 1870; Жаков К. Вотяки (этнографический очерк) // Научное обозрение. 1902. № 11. С. 93102; Янович В. М. Пермяки // Живая старина. 1903; Пинегин М. Казань в её прошлом и настоящем. СПб., 1890; Немирович-Данченко В. И. Кама и Урал. СПб., 1890; Блинов Н. Сарапул. Исторический очерк. Сарапул, 1888; Добротворский Н. А. Пугачев на Каме // Исторический Вестник. 1884. XII. С. 719-753; Дмитриев А. Очерки из истории губернских гор. Перми. Пермь, 1889; Дмитриев А. Пермская старина. Сборник исторических статей и материалов преимущественно о Пермском крае. Пермь, 1889-1897. Вып. 1^П; Пермский Сборник. М., 1859; Смышляев Д. Сборник статей о Пермской губ. Пермь, 1891; Куроптев М. И. Слободской уезд Вятской губернии в географическом и этнографическом отношениях. Вятка, 1881; Никонов Б. По реке Вятке. Картины и очерки // Ежемесячное Приложение к Ниве. М., 1900. С. Х-Х1; Песни северо-восточной России. Записаны А. Васнецовым в Вятской губ. М., 1894; Зеленин Д. Песни деревенской молодежи. Записаны в Вятской губ. Вятка, 1903; Сте-пановский И. К. Вологодская старина. Историко-ар-хеологический сборник. Вологда, 1890; Смирнов Н. И. Пермяки. Казань; Степановский И. К. Вотяки. Казань, 1890; Он же. Черемиса. Казань; Богаевский П. Мултанское моление вотяков в свете этнографических данных. М., 1896; Столетие Вятской губернии. Сборник материалов к истории Вятского края. Т. 1—11. Вятка, 1880-1881; Памятные книжки Пермской и Вятской губ. за разные годы.
5. Красных В. Этнопсихолингвистика и линвокуль-турология: курс лекций. М., 2002. С. 179-180.
УДК 811.161.178.2(470.342)
3. В. Сметанина
ДИАЛЕКТНАЯ ЛЕКСИКА ИЗ ТРУДОВ Д. К. ЗЕЛЕНИНА В «ОБЛАСТНОМ СЛОВАРЕ ВЯТСКИХ ГОВОРОВ»
В статье анализируется судьба отдельных лексем и обозначающих их реалий, зафиксированных в трудах Д. К. Зеленина, в соотношении с информацией в «Областном словаре вятских говоров».
The article examines the fate of individual lexemes and their meanings recorded in the works of D. K. Zelenin, in relation to the information in the "The regional dictionary of Vyatka dialects".
Ключевые слова: вятские говоры, диалектная лексикография, лексико-семантические группы.
Keywords: Viatka dialects, dialect lexicography, lexical-semantic groups.
Прошло более 110 лет с того времени, как молодой подающий надежды студент Юрьевского (ныне Тартуского) университета, уроженец Вятской земли Дмитрий Константинович Зеленин предпринял первую диалектологическую экспедицию в Яранский уезд родной губернии летом 1901 г. В 1902 г. последовала вторая экспедиция, в которой исследовались Вятский, Котель-ничский и Слободской уезды. Результаты этой работы представлены им в «Отчетах...» [1], статье «Особенности в говоре русских крестьян юго-восточной части Вятской губернии» [2].
Его труды на научном поприще продолжались более пятидесяти лет и не потеряли своей актуальности и сегодня. «Безусловно плодотворным и ценным для науки сегодняшнего дня является зеленинское широкое понимание этнографии как дисциплины историко-филологической, как науки о народе, изучающей не только быт, способ хозяйствования, семейный и общественный уклад, магические действия, ритуалы и верования, но и в значительной степени устную словесность, язык и происхождение этнических групп, что как будто относится уже к смежным дисциплинам -к фольклористике, лингвистике, истории» [3].
Вятский период научной деятельности Д. К. Зеленина подробно освещён и проанализирован в статье Е. П. Лупповой в сборнике «Проблемы славянской этнографии» (к 100-летию со дня рожде-
* Статья выполнена при финансовой поддержке РГНФ и Правительства Кировской области, в рамках проведения научного исследования «Историческая глубина традиций этнокультурного ландшафта Кировской области (по местам экспедиций Д. К. Зеленина)», № 13-14-43602.
© Сметанина 3. В., 2013
ния члена-корреспондента АН СССР Д. К. Зеленина) [4], высокую оценку диалектологическим работам дали Н. И. Толстой и С. М. Толстая в этом же сборнике в статье «Д. К. Зеленин-диалектолог» [5].
Цель данной статьи - представить часть лексического материала, собранного Д. К. Зелениным, в соотношении со структурой словарных статей «Областного словаря вятских говоров» (далее -ОСВГ) с целью проследить судьбу отдельных лексем и обозначаемых им реалий в говорах.
Разнообразный лексический материал, собранный Д. К. Зелениным, вошел в «Областной словарь вятских говоров», который является сводным словарем, включающим в себя неоднородную разных временных срезов лексику, зафиксированную на протяжении Х1Х-ХХ1 вв. различными собирателями. При отборе и иллюстрировании словарного материала во всех выпусках ОСВГ использовались различные источники. Считаем важным представить их, поскольку все они позволят извлечь разнообразную информацию для рассуждения о жизни «зеленинской» лексики в пространстве диалекта. Эти источники следующие:
1. Картотека «ОСВГ», собираемая в течение нескольких десятилетий силами преподавателей и студентов Вятского государственного гуманитарного университета (ранее педагогического института и педагогического университета). Материалы собирались во время диалектологических экспедиций студентов во главе с преподавателями во все районы области (в 50-80-х гг.); в период диалектологической практики по Программе ЛАРНГ (в последующие десятилетия до настоящего времени).
2. Фонетический фонд лаборатории по изучению вятских говоров и фольклора, содержащий более 550 часов записей диалектной речи жителей Кировской области. Часть записей опубликована в Приложении № 8 к Бюллетеню Фонетического Фонда русского языка (Е. Н. Мошкина. «Вятские говоры»: звучащая хрестоматия. Вятка; Бохум, 1999).
3. Печатные и рукописные авторские словари и словники конца Х1Х-ХХ в., среди которых «Материалы для объяснительного областного словаря вятского говора» Н. М. Васнецова (1907 г.), труды В. К. Магницкого; труды Д. К. Зеленина, Л. И. Горевой («Материалы для словаря Вожгаль-ского района Кировской области»); краеведов 5090-х гг. XX в. Г. А. Котельникова, В. И. Нечаева, В. Г. Пленкова, Б. М. Золотарёва и др.
4. «Словарь русских народных говоров» (СРНГ), который служил как источник для уточнения и проверки собранного материала. Кроме того, авторы словаря ставили своей целью, давая ссылку на СРНГ, показать, какие вятские слова лексикографируются впервые.
5. «Вятские губернские ведомости» за 1848 г., в которых печатался словарь вятских слов. Он
составлен по инициативе Российского географического общества при содействии штатных смотрителей училищ Вятской губернии.
6. «Хрестоматия вятских говоров» В. Г. Дол-гушева.
7. Художественные произведения вятских писателей и публицистов В. Н. Крупина, Л. М. Лубнина, Ю. К. Петухова, В. А. Ситни-кова, А. А. Филева, М. Чебышевой, Г. Горева, Л. С. Фалалеевой, Л. П. Потаповой и др. Цитаты из произведений включаются в иллюстративную часть словарных статей.
Источники приводятся в такой последовательности: сначала в алфавитном порядке указываются авторы словарей и словников (фамилии даются без сокращений: напр., Васнецов, Зеленин, Котельников, Пленков и др.), за ними -другие источники, напр.: «Вятские губернские ведомости» (Вят. губ. вед.), «Словарь русских народных говоров» (СРНГ).
Таким образом, полная информация в словарной статье о том, кем и в какое время фиксировалось то или иное слово, ареал его употребления, использование его вятскими писателями, позволяет проследить либо процесс устаревания, забывания лексемы, либо, напротив, развитие многозначности, расширение ареала, активное употребление её диалектоносителями.
Принципы сбора и представления диалектного лексического материала были заложены Д. К. Зелениным уже в студенческие годы: он был сторонником единого этнолингвистического подхода к диалектной лексике, поскольку она отражает материальную и духовную культуру народа. В современной диалектной лексикографии отсутствие этого подхода компенсируется выпусками специальных этнолингвистических словарей [6].
Студент Д. К. Зеленин включает в отдельные словарные статьи подробные сведения этнографического характера, цитаты из фольклорных жанров, указание на краеведческую литературу, делая отсылки к другим своим статьям. Приведём примеры:
Бисерь. Очень удачно предположение А. Жилина (Изв. Каз. Общ. Ист. Etc., т. VI), что это слово получилось из висель (см. iв.; от висеть: ковш - нечто висящее); очевидно, по ложной аналогии с бисер.
Колотый спас. Так называют икону Преображения в Верховском (Орл. у.), по преданию, некогда расколотую черемисами. Главные празднества: 23-25 декабря, 6 августа и в первое воскресенье после Покрова. В декабре, между прочим, привозят под свято мясо (см. ниже молёбная скотина). Литература: В. Г. Вед. 1874. № 1 (ст. «Одна из замечательных вятских древностей» и брошюра П. Макарова). См. выше: гиблое.
Подтачивать. О комарах: кусать. Срв. известную поговорку: комар носа не подточит. В песне (Васн. П. Р. 83):
...Мушки, блошки не кусают, не едят.
В словарных материалах Зеленина содержится указание на происхождение слов, так, например, к слову арак в значении «вино, водка» он пишет: «Черемисское слово, но употребляется русскими». В настоящее время слово вышло из активного употребления. Относительно слова перепечи — «пресные шанежки с рубленым мясом вместо творога», Д. К. Зеленин замечает: «кушанье это заимствовано русскими у вотяков, у которых носит теперь то же название».
В статье «Дополнительные и критические замечания о вятской лексике», помещённой в «Отчете...» [7], Зеленин объясняет методы сбора материала, отдавая предпочтение прямым вопросам, «как зовут у них в деревне тот или иной предмет, а то и вообще: говорят ли у них так-то и так-то?». По его признанию, без этого метода «не мог бы познакомиться и с пятой долей... и ограничился бы обрывками лексики». Важным также считал метод анкетирования, сбор материала с помощью местных краеведов.
Зеленинский лексический материал был выписан и помещён в картотеку ОСВГ в свое время из различных его трудов, прежде всего из «Отчета.» [8], в котором словарь включен отдельной важной частью. Но таково свойство истинно научных кропотливых исследований: они неисчерпаемы, и внимательное чтение многих его трудов позволяет извлечь важную лингвистическую информацию. Обратимся к короткой записке в Вятскую ученую архивную комиссию, в которой Д. К. Зеленин изложил мысли о важности обращения к диалектным словарям при чтении исторических текстов и составлении исторических словарей. Отметив одну из грубых ошибок (замену в рукописи слова «оторища» на «урочища»), допущенных вятским историком А. С. Верещагиным при издании «Жалованной правой грамоты 1693 г.», Зеленин пишет: «Между тем едва ли не каждый нолинский мужичок знает, что "отарами" ("отар нарубить") зовутся колья с необрубленными сучками, а в дальнейшем также и мелкий лес, пригодный на такие колья; "отари-щем", значит, будет такое место, где был такой мелкий лесок» [9]. К сожалению, слово «отари-ще» в свое время не было извлечено из «Докладной заметки.» и поэтому отсутствует в ОСВГ. Собранные воедино сведения о слове отара показывают, что развитие значения этого слова шло по линии метонимии: в Уржумском, Малмыжском, Вятскополянском районах оно употребляется во множественном числе в значении «пристройка из жердей, загон для скота» (Загони корову в отары; Летом скот находится в отарах даже но-
чью), в единственном числе - хлев и дом со всеми пристройками.
Благодаря Зеленину будет составлена более точная словарная статья в последующих выпусках ОСВГ к слову «шабала» и даст материал для учёных, которые занимаются этимологией. В «Расходной книге И. Репина 1676-1677 гг.» есть запись: «Берёзовского стана у Исака Дружинина купил три шабалы на воеводцкой двор, дано две деньги» [10]. Зеленин пишет: «А. Верещагин приводит для объяснения цитату из статьи С. В. Максимова о том, как делают деревянные ложки: ша-балой называют при этом осиновую плаху, которую потом колют на "баклуши" для ложек («Труды». 1905. № 5-6. С. 49). Но для чего же были нужны такие шабалы для ложек на "воеводцкой двор"? Кто здесь делал ложки, когда корыта, ушаты, "окончины", уполовники и все подобные вещи покупались за деньги? Да и для ложечных шабал была бы дорога по тому времени цена: две деньги за три шабалы. Из говоров мы знаем, что шаба-лою называют, между прочим, особый вид пова-рёнки (шумовки, уполовника), с отверстиями в лодочке или же плетёной (вроде камышевки)» [11]. Какие материалы к данной лексеме содержит картотека ОСВГ? Во-первых, слово шабала фиксируется только в Шабалинском (!) и граничащем с ним Свечинском районах в значениях «деревянная чашка» (Целую шабалу квасу выпила), «чашка для валяния хлебов перед выпечкой». В других районах Кировской области были иные приспособления для придания формы тесту: в так называемых кайских говорах (Афанасьевский и Верхнекамский районы) распространена валюшка (ва-лентайка, валятушка) - «плоское приспособление из дерева, по форме напоминающее теннисную ракетку», в группе котельничско-вятских говоров (Слободской, Куменский, Кирово-Чепецкий и другие районы) для этой цели использовались кореники (корешатики, кореноватки, корновай-ки, коренушки) - чашки, сплетённые из корней дерева, чаруши - в Зуевском районе. В значении же «половник» употребляется слово шабалка в Вятскополянском, Зуевском, Кумёнском, Малмыж-ском, Уржумском районах.
Во-вторых, слово шабала употребляется в переносном значении для характеристики «пустоголового человека». В «Вятских губернских ведомостях» (1877. № 49) отмечается значение «человек, говорящий вздор». Поскольку Шаба-линский район Кировской области граничит с Костромским, можно учесть материалы статьи С. В. Максимова и предположить, что первоначально словом шабала называли деревянную плаху, из которой и изготовлялась та или иная кухонная утварь (ложки, половники, чашки), а позднее стали называть и сами изделия. У Даля в толковании указывается «всякая щепенная по-
суда». Представляется не случайным и название поселка Шабалино в Шабалинском районе, где по-прежнему есть производство изделий из дерева (в селе Шохорда). По материалам словаря В. И. Даля и материалам картотеки ОСВГ, ша-бала - это и «сошной отвал, полица». В картотеке ОСВГ большое количество карточек это значение передают словом шабалка. Приделанная к русской сохе, которая только прочерчивала землю, но не переворачивала её (на подсеках это и не было нужно, так губился бы плодородный слой), полица (шабалка) откидывала пропаханный пласт земли в сторону. Слова ли это одного происхождения, сказать трудно. Нельзя отрицать сходство операций при изготовлении посуды и полицы из деревянной плахи, не случайно у Даля употреблено слово «щепенная». Очевидно, некое сходство функций лежит в основе номинации действий при точении косы - шабалить (Ты коси, а шабалить-то я буду. Пижанский район). Слово шабала в значении «отвал у сохи» есть в словаре удмуртского языка. Но Д. К. Зеленин в работе «Русская соха...» опровергает гипотезу о «заимствовании от финнов каких-либо земледельческих орудий». Он утверждает, что «у эстов нет своего, туземного названия для сохи, а одно русское Sahk, другое - шведское (Ader)» [12]. Фас-мер же предполагает заимствование слова шабала из чувашского языка [13]. В современных словарях чувашского языка в Интернете не удалось найти указанного слова.
Из материалов, собранных Д. К. Зелениным в Вятской губернии, наиболее всего сохранились в активном употреблении диалектоносителями лексемы, обозначающие реалии природы и предметы домашнего быта.
В тематической группе «Природа» можно выделить наименования растений: гигельник, дедюлька - «растения борщевик из сем зонтичных Geraclium sibiricum L», ёлушки - «весенние ягоды на ёлках», елоха и елшина - «ольха», кашка - «мужские соцветия сосны или ели», пест -«растение хвощ полевой и его побеги из сем. хвощевых Equisetum arvense L.», жаровиха -«клюква», земляна, земляница - «земляника», короветник - «белый гриб», галанка - «брюква», нива - «обобщенное название всех овощей»; погодных явлений: калега - «слякоть, мокрый снег, непогода», заволока - «дождевая туча», ёлица -«метель»; особенностей ландшафта: елох - «топкое низменное место; болотистый покос», зауморины - «угористые места в полях, где весеннею водою и ливнями сносит удобрение», ложбень - «ложбина», глуботина - «глубина» . Устаревшим является лишь значение слова материк как «фарватер реки».
Заметим, что словарная статья к слову гигель-ник у Д. К. Зеленина содержит не одно диалек-
тное название растения борщевик из сем. зонтичных Geraclium sibiricum L., а целых три с указанием ареала: гигельник (Юрьево, Камешни-ца), борш (борщ) в Пасегове, пиканы в Люк (Са-рап. у.)
Некоторые наименования растений в вятских говорах характеризуются многовариантностью употреблений, к примеру ряд слов, называющих белый гриб: коровенник, короватик, короватник, коровик, короветник, коровельник, коровник, коровняк, коровяк, коровятик, коровятник. Приведём пример словарной статьи из ОСВГ с перечисленными существующими вариантами лексемы, указанием ареала (районы здесь представлены без сокращений, слово распространено повсеместно), источников, иллюстрацией из художественного произведения вятского писателя:
ПЕСТ2, ПЕСТИК, ПЕСТЫШ и ПЕСТОВНИК, м., чаще во мн. Растение хвощ полевой и его побеги из сем. хвощевых Equisetum агуете L. Настой из пестов хорош при болезнях почек. Березники, Юрьянский. На поле весной много пестов. Насобирают, промоют, порубят и варят селянку. Верхошижемский. Из пестов пекут пироги. Оричевский. Пошли по песты, они у нас на оржаном поле растут. Кикнурский. И куколь ели, и песты ели, мы робёнки дак боллё песты любили, всё их таскали. Арбажский. «На рынке торговали всем: старыми кухонными столами и пайками хлеба, дровами и самосадом, молодым хвощом, который зовут у нас пестами, и только что снятым нательным бельем, железным хламом и водкой» (Ситников «Русская печь»; Зеленин, Золотарев, Нечаев; СРНГ).
Крестьянский быт характеризует многочисленная группа слов, куда входят лексемы, обозначающие различную утварь, наименования одежды и обуви, пищи и т. д., напр.: кошуля - «шуба из овчины, крытая сукном», верхница - «мужская белая холщовая рубаха», клинчатник - «сарафан с клиньями», моршенёк - «праздничный головной убор молодой замужней женщины», мусник -«хлебное изделие, испечённое из двух видов муки, при этом жидкое пресное (или дрожжевое) тесто из второй муки служит в качестве наливки на основной дрожжевой (или пресный) сочень», дежень -«блюдо из толокна, густо замешенного на кислом или вареном молоке, политого пресным молоком», завариха - «каша из любой муки, завариваемой в кипящей воде», кулага - «кушанье, приготовленное из солода и муки, сладко-кислого вкуса», горшовник - «тряпка для прихватывания чугунов и горшков», лоток, сеяльница - «доска, над которой просеивают муку», зобня - «корзина, сплетенная из ивовых прутьев или бересты», лопатка - «брусок для заточки кос», пестерь - «приспособление (короб, кузов, коробка, чаще с крышкой) для переноски поклажи на спине».
Распространённое бытование слова в диалекте подтверждается наличием вариантов и развитием значений. Так, например, слово пестерь в вятских говорах приобрело множество вариантов (пестер, пестель, пещер, пещерь, пещор, пещур, пещурь, пестель, пестёрка, пещорка, пестерюха) и переносных метафорических значений, характеризующих толстого, неповоротливого, неуклюжего, грубого, невежливого, упрямого человека. С этим словом связан забавный анекдот: «Ехал однажды вятский мужичок на подводе, обронил котомку, да не заметил сначала. А сзади ехал другой мужик, не вятский. Подобрал он эту котомку, посмотрел, что в ней лежит, и едет себе, как ни в чем не бывало. Вятский мужик хватился наконец своей котомки, поворотил лошадь назад, увидел едущего навстречу ему ездока и спрашивает его: "Не нашел ли ты пестерь?" - "Котомку нашел, а пестеря не видел", - отвечает тот. - "Да что у тебя в пестере-то было?" - "Копанец, два лупан-ца, две растрясеньки, да две загибеньки". Вятский мужик сказал: "Ну, это не моё!" и поехал восвояси» [14].
Наименование блюда кулага («кушанье, приготовленное из солода и муки») имеет широкий ареал. Насколько ценили это блюдо на Вятке, можно понять по анекдотическому эпизоду в книге Семёна Веснина «Вани-вятчане». Новому воеводе, назначенному на Вятку, решили подарить корчагу кулаги, но вышла неудача: у того, кто нёс блюдо, развязался лапоть, даритель упал, корчага разбилась, содержимое растеклось. Получился большой скандал, закончившийся поркой дарителей.
Большое внимание уделял в своих записях Д. К. Зеленин наименованиям праздников и обрядов, блюд, которые готовились на свадьбы, поминки и другие ритуальные действия. Но именно эта группа слов и словосочетаний имеет узкий ареал и не подтверждается современными фиксациями: канун - «нехмельное пиво, которое приносят в Ильин день в церковь для освящения», братчаники - «их двое или трое; они собирают на мольбу хлеб, варят из собранного пиво, а остатки прикладывают в церковную казну», караваец - «род свадебного пирога своеобразной формы, приготовляется так: скут сочень, наложат на него мяса с луком или с крупой и загибают - собирают переборочками кверху, а вверху кладут маленький сочешок», подавай -«пиво, которым в день свадьбы угощают публику, собравшуюся у церковной ограды или в одной из церковных сторожек», куричья братчина - «особый обед по обещанию».
Этимологию большого вариантного ряда одного из терминов свадебного обряда пропивки, пропивышки, пропив, пропой, пропиванье -«смотрины, сговор» мы находим в монографии
Д. К. Зеленина «Восточнославянская этнография» [15]. Ученый предполагает, что пропой является однокоренным с «петь» (а не с «пить»), современное же толкование связывает термин не с пением, а с питьём вина. Иллюстрации к термину в ОСВГ подтверждают это, поскольку в них нет сведений о том, чтобы во время сговора пели: Как свальбы заводят, ходят сватаюцца. Сватья ходила, сватала. Нахвалит невесту, жениха. Пропивки сделают, невесту пропьют. Потом ходит жених к невесте с гостинчам. Наберёт преников, орехов, конфетов. Колды долго дело затенёцца, дак сколь раз придёт [16]. Сваль-ба была, венчелися, пиво варили. Свата к невесте пошлют, сосватают. Жених приедёт, невесту ему кажут. У татар ведь не показывали. Потом пропивки сделают, в поезду-ту к венчу поедут [17]. Мотив пития присутствует и в наименованиях второго, третьего дня свадьбы, по-слесвадебных празднеств: перепивки, перепои, перепойки, перегощение.
Исчезли из активного употребления те наименования, с которыми связаны некие обрядовые, традиционные действия. Так, например, к терминологическому сочетанию заречный лук -дикий лук, растущий на луговом берегу рек Вятки и Моломы, Зеленин пишет следующее: «За луком ходят особенно на другой день после Троицы, толпами, превращая работу в гулянье: с песнями и веселыми похождениями молодежи. Из луку, прибавляя к нему овсяной крупы, пекут пироги. В Вятке и особенно в Котельниче зареш-ной лук продают во второй половине июня в громадном множестве».
Как показывают материалы ОСВГ, экспедиции в районы области, традиции старинных свадебных обрядов исчезли давно, но лексика еще помнится многими информантами. Из традиционной народной культуры прошлого века сохраняются те праздники и обряды, которые связаны с православием, например, Паска, Рожество, Звиженье, Радольница. Д. К. Зеленин записывает выражение «пригородных вятских крестьян» девичий праздник из короткой информации в «Приложении к газете «Вятские губернские ведомости» № 73 за 1902 г.: «В девятое воскресенье (от Пятидесятницы), когда вокруг города ходит крестный ход, - ныне бывшее 6 июня, -состоялся "девичий праздник", по выражению пригородных вятских крестьян, в который, по обычаю, происходит ярмарка невест. Девицы, чтобы показать себя и свои наряды, одеваются в самые лучшие одежды и ходят по городу». Традиция этого крестного хода возникла давно. В «Повести о стране Вятской» (ок. 1703-1706 гг.) сказано следующее: «По совету священнослужителей, просивших начальствующих городом установить общий праздник ради всенародного
почитания сего образа, те повелели глашатаям в течение многих дней объявлять на торгу всем людям, чтобы все христиане постились первую неделю Петрова поста, начиная от праздника Всех Святых, и в пятый день, то есть в девятую пятницу по Святой Пасхе, совершали в городе Хлыно-ве празднование святителю Николаю чудотворцу и с чудотворным его Великорецким образом, с постом и молитвой обходили вокруг всего города Хлынова, прославляя происходящие от него чудеса. Чтобы всему христианскому народу тот чудотворный образ был видим, и все люди знали, что этот праздник установлен в память явления сего чудотворного образа».
К сожалению, многие крестные ходы и церковные празднования с местными традициями, сопровождающими их, например, описание ко-тельничского праздника «Все святые» в труде Д. К. Зеленина «Кама и Вятка. Путеводитель и этнографическое описание Прикамского края» [18], были запрещены.
Сам Д. К. Зеленин, фиксируя лексику, характеризующую человека, в статье «Дополнительные и критические замечания о вятской лексике» в «Отчёте.» [19], отмечает синонимическое богатство лексики вятских говоров, приведя список из 46 слов и фразеологических сочетаний, передающих значение «ударить». Число этих глаголов значительно возросло, ряд из них находится в разряде просторечных [ср.: 20]. Таким образом, анализ лексического материала в разных словарях, разделённых целой эпохой, позволяет проследить тенденции в развитии диалектного языка и пронаблюдать изменения в этнографии края.
Примечания
1. Зеленин Д. К. Отчет о поездке в Яранский у. (Вятской губернии) для изучения народного говора. Юрьев, 1902; Зеленин Д. К. Отчет о диалектологической поездке в Вятскую губернию // Сб. ОРЯС Рос. АН. Т. 76. № 2. С. 1-179.
2. Зеленин Д. К. Особенности в говоре русских крестьян юго-восточной части Вятской губернии // Живая старина. 1901. Вып. 1. С. 81-96.
3. Толстой Н. И. Труды Д. К. Зеленина по духовной культуре // Д. К. Зеленин. Избранные труды.
Статьи по духовной культуре 1901-1913. М.: Изд-во «Индрик», 1994. С. 10.
4. Луппова Е. П. Изучение Д. К. Зелениным Вятского края // Проблемы славянской этнографии (к 100-летию со дня рождения члена-корреспондента АН СССР Д. К. Зеленина). Л.: Наука, 1979. С. 83-103.
5. Толстой Н. И, Толстая С. М. Д. К. Зеленин-диалектолог // Проблемы славянской этнографии (к 100-летию со дня рождения члена-корреспондента АН СССР Д. К. Зеленина). Л.: «Наука», 1979. С. 70-83.
6. См. напр.: Черных А. В. Русский народный календарь в Прикамье. Пермь, 2009.
7. Зеленин Д. К. Отчет о диалектологической поездке в Вятскую губернию.
8. Там же.
9. Зеленин Д. К. Докладная записка о подготовке материалов для толкового словаря непонятных слов, встречающихся в древних актах Вятской губернии, и об источниках для этой работы // Труды Вятской учёной архивной комиссии. 1912. Вып. 3. С. 74, 78.
10. Расходная книга И. Репина 1676-1677 гг. // Труды Вятской ученой архивной комиссии. 1905. № 56. С. 49.
11. Зеленин Д. К. Докладная записка о подготовке материалов ...
12. Зеленин Д. К. Русская соха, история и её виды. Очерки из истории русской земледельческой культуры (с приложением 23 чертежей сохи). Памятная книжка Вятской губернии и календарь на 1908 г. Издание губернского статистического комитета. Вятка, 1908. С. 110.
13. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1983. Т. 4. С. 391.
14. Энциклопедия земли Вятской. Т. 8. Киров, 1998. С. 257.
15. Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М., 1991. С. 334.
16. Долгушев В. Г. Хрестоматия вятских говоров. Лексика. Тексты. Контрольные задания для студентов: пособие для практических занятий по курсу «Русская диалектология». Киров, 2009. С. 183.
17. Там же. С. 189.
18. Зеленин Дм. Кама и Вятка. Путеводитель и этнографическое описание Прикамского края с 7 иллюстрациями. Юрьев, 1904. С. 152-154.
19. Зеленин Д. К. Отчет о диалектологической поездке в Вятскую губернию.
20. Сметанина З. В. Лексико-семантическая группа глаголов со значением «ударить, побить; наказать физически» в вятских говорах // Лексический атлас русских народных говоров: материалы и исследования. СПб.: Наука, 2010. С. 272-278.
