CC BY
140
УДК 7.01
Л.В.Никитина
ДИАЛЕКТИКА ОБЪЕКТИВНОГО И СУБЪЕКТИВНОГО В ИСТОЛКОВАНИИ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ФОРМ - ДВА ПОДХОДА: Г.-Г.ГАДАМЕР И Э.БЕТТИ
В статье анализируется сущность полемики между Г.-Г.Гадамером и Э.Бетти по вопросу правомерного соотношения объективного и субъективного в интерпретации художественных форм.
Ключевые слова: художественная форма, интерпретатор, понимание, смысл, объективное, субъективное.
L.V.Nikitina THE DIALECTIC OF OBJECTIVE AND SUBJECTIVE IN THE INTERPRETATION OF ART FORMS - TWO APPROACHES: H. G. GADAMER AND E. BETTI
In this article the author analyses the essence of polemics between H. G. Gadamer and E. Betti on the problem of legitimate correlation of objective and subjective in the interpretation of art forms.
Keywords: art form, interpreter, understanding, sense, objective, subjective.
Вопрос о правомерном соотношении объективного и субъективного в той или иной интерпретации художественного произведения всегда вызывает немалые споры в среде критиков и почитателей художественного творчества. Особенно актуальным он становится в наши дни, когда многие известные произведения искусства переосмысливаются иногда самым неожиданным образом. Как отличить подлинное проникновение интерпретатора в еще неизведанные глубинные смысловые пласты произведения от неоправданного субъективистского произвола? Какова допустимая мера привнесения в художественный текст субъективности? Правы ли те, кто призывает к исключительно объективному прочтению художественного текста?
В этой связи представляется важным и своевременным обратиться к полемике по данному вопросу между представителем философской герменевтики Г.-Г.Гадамером и представителем методологической герменевтики Э.Бетти, чтобы в тонкостях их аргументации попытаться нащупать возможные ответы.
Художественные формы, под которыми в данной статье понимаются произведения традиционного классического искусства, относятся к «смыслосодержащим формам» (термин Э.Бетти) [1, с.13]. Именно смыслосодержащие формы и подлежат истолкованию и пониманию. Бетти определяет понятие формы весьма широко, а именно как «единую структурную взаимосвязь многих воспринимаемых элементов, причем эта взаимосвязь должна быть пригодна к тому, чтобы сохранять в себе отпечаток духа, который сотворил ее или воплощен в ней» [1, с.14-15]. Существенной функцией смыслосодержащей формы является функция презентации, которая осуществляется либо в непосредственном («актуальном») восприятии, либо в воспоминаниях в образах памяти.
Презентация смыслосодержащей формы, направленная на воспринимающих, требует от них адекватного понимания выраженного в ней смысла.
Тут, однако, возникает вопрос: а возможно ли понимание чужого духа? Если возможно, то в силу каких причин? Бетти отвечает на этот вопрос так: чужой дух имеет глубочайшее внутреннее родство с нашим духом, поскольку все мы принадлежим к одному человечеству. И чтобы понять Другого, надо привести в движение «соответствующий элемент собственного мира представлений и понятий», «ту же самую струну духовного инструмента, вызывающего мысли, отвечающие мыслям говорящего» [1, c.16].
Смыслосодержащие формы заключают в себе как сознательно выраженные мысли своего создателя, так и неосознанное смысловое содержание, которое также может быть выявлено интерпретатором. К неосознанному смысловому содержанию можно, согласно Бетти, отнести «позицию самой действующей личности и ее особый способ видеть вещи и судить о них» [1, с.18].
В объяснении самого процесса понимания Бетти разделяет точку зрения Гумбольта, который структуру понимания речи выстраивает по следующей схеме: мысль Другого - речь Другого как смыслосодержащая форма -восприятие речи Другого - конструирование смысла воспринятого изнутри с помощью собственных мыслительных категорий и обратный перевод хода мысли Другого, представленной в словах [1, c.21-22]. Бетти считает это наблюдение Гумбольта справедливым и для всего остального.
Бетти выстраивает собственную схему истолкования как трехчленный процесс: чужой дух -смыслосодержащая форма (объект, инаковость) - живой дух (субъект). Задача познающего субъекта - пройти путь творчества в обратном направлении, осуществить повторное мышление и распознать одушевляющую мысль чужого духа, «заново продумать ту позицию или отыскать тот взгляд [на вещи], что в них проявляется» [1, с.24]. Таким образом, согласно Бетти, задача интерпретатора в целом сводится к пониманию замысла автора и его жизненных ценностей и установок, и в этом он полностью солидарен с герменевтической установкой Шлейермахера (понять автора лучше, чем тот понимал себя сам). Именно такая позиция, по мнению Бетти, позволит интерпретатору добиться идеала объективности и уберечься от необоснованного субъективизма.
В познавательном процессе смыслосодержащих форм, согласно Бетти, всегда присутствует антиномия истолкования. «С одной стороны, от интерпретатора требуется объективность, ведь повторное конструирование смысла смыслосодержащих форм должно как можно точнее соответствовать их содержанию: поэтому данное требование - это требование добросовестного подчинения [интерпретатора смыслу]. С другой же стороны, это требование объективности может быть выполнено только благодаря субъективности интерпретатора» [1, c. 26].
Бетти признает субъективную заинтересованность интерпретатора в истолковании объекта, поскольку его побуждают к пониманию «самые разнообразные интересы жизненной актуальности» [1, с.23]. Восприняв чужое, интерпретатору необходимо воспроизвести воспринятое как свое внутреннее, осознавая, тем не менее - и это главное требование Бетти! - независимую объективность и чужеродность его инобытия.
Мера объективного и субъективного в истолковании смыслосодержащих форм является предметом спора между Г.-Г.Гадамером и Э.Бетти. Если Гадамер в своем учении об «опосредовании прошлого и настоящего» выступает против преувеличения интерпретаторами объективистской составляющей в результатах своих исследований, то Бетти обвиняет Гадамера в натиске субъективности и стремлении не познавать чужой объективированный дух в его автономности, а лишь согласовывать и примирять оба взаимодействующих духа.
Наибольшее возражение вызывает у Бетти декларированный Гадамером тезис о предрассудках как необходимой сути условия понимания.
Предрассудки у сознания интерпретатора, согласно Гадамеру, - это его наполненность знаниями о предмете исследования до непосредственного столкновения с ним. Сам же предмет выступает как инаковость по отношению к предрассудкам. К предрассудкам понимания относит Гадамер и изначально присущее интерпретатору «предвосхищение завершенности», то есть определенное ожидание смысла, которое зачастую может приводить к заблуждениям [1, с.113]. Но именно оно является первоначально направляющим: «„.всяким усилием понимания с самого начала правит своего рода ожидание смысла» [2, с.262]. Гадамер утверждает, что именно предрассудки исторического сознания интерпретатора вступают во взаимодействие с феноменом Иного (смыслосодержащей формой). Предрассудки интерпретатора при стол-кновении со смыслосодержащей формой «ставятся под вопрос». Согласно Гадамеру, «„собственный предрассудок оттого только и вступает по-настоящему в игру, что стоит под вопросом. Лишь ставя себя под вопрос в этой игре, он до такой степени ввязывается в игру с «иным», что и это «иное» может ставить себя под вопрос» [2, с.81]. В результате такого вопрошания отбрасываются ложные предрассудки и появляются проблески искомого смысла. Возникшая ситуация заставляет интерпретатора ставить новые вопросы и получать новые ответы. Так шаг за шагом, в столкновении предрассудков с Иным, расширяется зона искомого смысла и, достигнув своей полноты, обеспечивает понимание. Согласно Гадамеру, «„.задача всегда состоит в том, чтобы строя концентрические круги, расширять единство смысла, который мы понимаем. Взаимосогласие отдельного и целого - всякий раз критерий правильности понимания» [2, с.72].
Понимание, по убеждению Гадамера, в первую очередь должно быть обращено не на личность автора текста, не на его мысли и мнения, а на тот самый предмет, по поводу которого размышлял автор: «„.первое из условий герменевтики - это предметное понимание, ситуация, возникающая тогда, когда я и другой имеем дело с одной и той же вещью» [2, с.79]. Но связь интерпретатора с предметным содержанием, с «сутью дела» не может быть беспроблемной. Проблемой является полярность близости и чуждости. Близость выражается в том, что отфильтрованный временем смысл исследуемого предмета становится более ясным для современного понимания. Интерпретатор должен суметь «распознать в объекте иное своего собственного» [2, с.82]. Чуждость -двоякая: в том, что интерпретатор принадлежит уже к другому историческому времени, и в том, что произведение искусства никогда «не исчерпывается нами» [2, с.262]. Только в этом пространстве между чуждостью и близостью, согласно Гадамеру, «и есть подлинное место герменевтики» [2, с.79].
Гадамер утверждает, что художественное произведение всегда больше замысла автора. Оно является «выражением правды, вовсе не обязательно совпадающей с тем, что конкретно имел в виду интеллектуал, создатель произведения» [2, с.256]. Произведение неминуемо отражает как объективные смыслы своего исторического времени, так и вечные смыслы самого человеческого бытия, благодаря чему приобретает способность принадлежать «вневременному настоящему» [2, с.257]. Оппонируя мыслям Шлейермахера о том, что владение наиболее полными сведениями об авторе и его работах способствует пониманию как сознательной, так и бессознательной сторон его творчества и даже усиливает в потенциале возможности интерпретатора превзойти авторское понимание собственных произведений, Гадамер пишет: «Можно, конечно, поинтересоваться, что сверх сказанного в одном из своих произведений хочет сказать художник и что он говорит в других своих произведениях. Но язык искусства предполагает прирост смысла (курсив мой - Л.Н.), происходящий в самом произведении. На этом покоится его неисчерпаемость, отличающая его от всякого пересказа содержания. Отсюда следует, что в деле понимания художественного произведения мы не вправе довольствоваться тем испытанным герменевтическим правилом, что заданная тем или иным текстом истолковательная задача кончается на mens auctoris» («замысел автора» - Л.Н.) [2, с.263-264]. Прирост смысла обеспечивает всякий раз интерпретатор художественного произведения, улавливая в его неисчерпаемых смысловых пластах посредством собственной субъективности наиболее актуальные для сегодняшней ситуации смыслы.
В чем же Бетти видит слабость предложенного Гадамером герменевтического метода? Бетти утверждает, что этот метод не гарантирует правильности понимания, потому что он направлен только на поиски согласия и взаимопонимания между текстом (смыслосодержащей формой) и интерпретатором. Гадамеровский интерпретатор уже заранее имеет свои смыслоожидания и стремится увидеть в Ином свое сегодняшнее, вместо того, чтобы, отбросив предрассудки, полностью погрузиться в Иное и уже там искать адекватный смысл. По мнению Бетти, ориентированный таким образом интерпретатор неизбежно будет стремиться «захватить монополию на истину» [1, с.97].
Никто не может освободиться от предрассудков своего времени, от своей историчности - полемизирует с Бетти Гадамер. Нельзя принимать желаемое за действительное. Надо отказаться от погони за призраком
недостижимой объективности [1, с.112-113].
Анализируя аргументацию герменевтических позиций двух полемизирующих философов, неизбежно приходишь к выводу о том, что «захватить монополию на истину» попытается как раз интерпретатор, разделяющий позиции Бетти. Именно он придет к убеждению, что его понимание художественного произведения является единственно объективным и правильным. Такая позиция - это позиция догматизма, не допускающего никаких иных толкований. Но художественное произведение неисчерпаемо по своему содержанию и требует от воспринимающих множественности интерпретаций. Безусловно, для каждого интерпретатора найденное в процессе взаимодействия собственной субъективности с художественной формой понимание станет истинным и убедительным. Однако это не исключит возможности существования других, столь же истинных и убедительных интерпретаций. Мера же объективного и субъективного в истолковании всегда будет зависеть как от добросовестности и искреннего желания интерпретатора докопаться до самой сути содержащегося в произведении, так и от меры его таланта. Степень познания интерпретатором герменевтических контекстов художественного произведения будет в немалой степени обусловливаться также «широтой и многомерностью контекстуального пространства его личности - жизненным опытом; содержимым сознательной и бессознательной памяти, в том числе и профессиональной; уровнем ментальной эмоционально-образной активности» [3].
При этом интерпретаторам, для того чтобы не впадать в субъективистский произвол, необходимо помнить об определенных границах уместности форм субъективного восприятия художественных произведений. Мерилом верных границ уместности восприятия является кантовский постулат об общезначимости. Кантовскую мысль полностью разделяет и Гадамер: «Справедливые слова Канта о том, что к суждению вкуса примысливается общезначимость, хотя вынесение такого суждения не обусловлено никакими доводами рассудка, сохраняют силу для всякой интерпретации художественных произведений, как практической, у воссоздающего их художника или читателя, так и аналитической, у научного интерпретатора» [2, с.257].
В заключение надо отметить, что в дискуссии с Гадамером Бетти не настаивает на исключительности своего понимания герменевтических возможностей, заявляя, что «наши различные пути к герменевтике можно рассматривать как две орбиты в безбрежном и необозримом космосе наук о духе» [1, с.111]. А Гадамер, размышляя в одной из своих статей о философских проблемах, приходит к выводу о том, что условием их подлинности выступает их неразрешимость. Философская проблема, по убеждению Гадамера, «неизбежно оказывается настолько многозначительного и основополагающего свойства, что встает каждый раз заново, ибо никакое мыслимое «решение» ее не в состоянии разделаться с ней окончательно» [2, с.32].
Литература
1. Бетти Эмилио. Герменевтика как общая методология наук о духе / Эмилио Бетти. - М.: «Канон +» РООИ «Реабилитация», 2011. - 144 с.
2. Гадамер, Г.-Г. Актуальность прекрасного / Г.-Г. Гадамер. - М.: Искусство, 1991. - 367 с. - (История эстетики в памятниках и документах).
3.Никитина, Л.В. Герменевтические контексты фортепианного исполнительского творчества / Л.В. Никитина // Вестник МГУКИ. - 2010. - № 3.- С. 240-244.
1. ВеШ Jemilio. Germenevtika как obshhaja metodologija паик о duhe / Jemilio ВеШ. - М.: «Капоп +» ROOI <^еаЫЙасца», 2011. - 144 s.
2. Gadamer, G.-G. Aktual'nost' prekrasnogo / G.-G. Gadamer. - М.: Iskusstvo, 1991. - 367 s. - (^ОГ^ jestetiki V pamjatnikah i dokumentah).
3.№кШпа, L.V. Germenevticheskie konteksty fortepiannogo ispolnitel'skogo tvorchestva / L.V. №кШпа // Vestnik MGUKI. - 2010. - № 3.- S. 240-244.
