CC BY
106
УДК 811 =35
М. Ч. Кремшокалова
Дейктические средства в устных речевых жанрах кабардино-черкесского языка
В статье рассматривается дейксис как универсальное свойство языкового механизма. Автор обращает внимание на специфические маркеры участников коммуникации, времени и места, обусловленные когнитивным сознанием народа.
In article it is investigated deixis as a universal property of the language mechanism. The author pays attention to specific markers of participants the communication, time and place caused by cognitive consciousness of the people.
Ключевые слова: дейксис, устная речь, шифтер, участник коммуникации, время, место, пресуппозиция, модальность.
Key words: deixis, oral speech, shifter, party of communication, time, place, presupposition, modality.
Существование определенных дейктических средств, безусловно, является неким общим положением (универсалией), но функционирование известных лексических маркеров, а также других грамматических указателей, наверное, в языках мира не может быть одинаковым. В связи с таким предполагаемым тезисом в данной статье хочется продемонстрировать использование дейктических средств в кабардино-черкесском языке в аспекте общеизвестных, универсальных и специфических национальных, ментальных шифтеров.
Современная научная лингвистическая парадигма широко рассматривает проблемы дейксиса в языке и речи, при этом она опирается на ставшие уже классическими исследования К. Бругманна, Коллинза, Ч. Филмора, К. Бюлера, Ч. Пирса и других. В частности, Ч. Пирс отмечал, что указательность является универсальным свойством языковой системы в целом и «ни одна проблема не может быть поставлена без привлечения некоторого знака, выполняющего функцию указания» [9, с. 94]. Исследователи дейксиса в качестве ключевого понятия используют «указание», которое может быть трех типов: 1) прямое указание с помощью жестов или указательных слов, относящихся к чувственно воспринимаемым конкретным объектам; 2) указание с помощью вербальных средств в пределах дейктического поля или текста; 3) указание на абстрактное место (или символическое поле), которое находится в глубинных слоях памяти [17]. Конкретизируя объект, на который указывается, Ч. Филмор определяет дейксис как название, «данное тем аспектам языка, интерпретация которых зависит от ситуации высказывания: времени высказывания, времени до и
© Кремшокалова М.Ч., 2013
после времени высказывания, местоположения говорящего во время высказывания и личности говорящего и аудитории» [18, с. 35]. Таким образом, во многих исследованиях дейксис понимается как «указание на личности говорящего и адресата, место и время высказывания... Другими словами, дейксис - это указание на лицо, время и место речевой ситуации» [11, с. 8].
На основе перечисленных характеристик выделяются три типа дейксиса: 1) личный, предполагающий соотнесение участников обозначаемой ситуации с участниками акта речи, выражаемый указательными местоимениями (я, ты, он и др.) и формами лица глагола (говорю, знаешь и т.д.); 2) пространственный, характеризующий предмет по степени его близости к говорящему, выражаемый указательными местоимениями (этот, тот, те и т.д.); 3) временной, соотносящий время обозначаемой ситуации с моментом речи, выражаемый формами глагола (настоящего, прошедшего и будущего времени), а также обстоятельственными словами (вчера, тогда, сейчас и т.д.). Все эти типы единиц названы прагматическими переменными речевого акта (Е. В. Падучева) или эгоцентрическими дейктическими центрами (А.А. Кибрик), на который ориентируются участники коммуникативного акта. По мнению Н. А. Сребрянской, категория 1-го лица - это грамматикализация ссылки говорящего на самого себя, 2-ое лицо ссылка на одного и более адресатов, 3-е лицо - ссылка на лиц и объекты, которые не являются ни говорящим, ни адресатом в высказывании. Дейксис места связан с кодированием места по отношению к местоположению участников речевой ситуации. Дейксис времени - с кодированием временных точек относительно времени высказывания [11, с. 8].
Первый тип дейксиса некоторыми исследователями назван персональным (или ролевым) и воспринимается как основной указатель на участников коммуникативного общения. «Персональный дейксис является наиболее важным типом дейксиса, так как он устанавливает главную соотнесенность предметов, событий в коммуникативном акте, а также является основой различения субъективного (центр координации совпадает с говорящим) и объективного (центр координации не совпадает с говорящим) дейксиса» [12, с. 7]. Определяющим фактором персонального (личного) дейксиса является говорящий, который влияет своими пресуппозитивными модальностями на коммуникативную ситуацию, определяя весь ход речевых отношений. В пресуппозицию, наряду с дискурсом и контекстом, включают личную сферу говорящего, «все, что ему близко физически, морально, эмоционально или интеллектуально - некоторые люди, плоды труда человека, его неотъемлемые атрибуты и постоянно окружающие его предметы, природа, а также все, что находится в момент высказывания в его сознании» [3, с. 28].
Пространственный дейксис как компонент коммуникативной ситуации определяет ближнее или дальнее по отношению к говорящему или слушающему, а также может характеризовать удаленность обоих комму-
никантов по отношению к явлениям и предметам. Как отмечает А. К. Устин, «для такой процедуры существуют специальные операциональные шифтеры: этот, вот этот, здесь, сюда, отсюда, эти, вот тот, туда, те, там, оттуда» [14, с. 190]. Основные средства пространственного дейксиса, представленные указательными местоимениями, в исследованиях Х. Дисселя называются демонстративами и объединяют широкий класс слов с субстантивным, адъективным, адвербиальным и идентифицирующим значениями.
Очень близки дейктические средства с пространственным значением и значением времени. Во многих случаях индексальные слова одновременно могут указывать на временную и пространственную близость или удаленность, предшествование явления другому во времени или пространстве. Чаще всего шифтерами времени в языках мира выступают глагол или наречие времени, а также указательные местоимения, способные выражать хронологическую последовательность событий относительно момента речи.
Многие дейктические средства привязаны к коммуникативному акту и речевой ситуации «через ситуативную референцию: они показывают обстоятельства речевой деятельности» [2, с. 23]. В этом случае принято говорить о привязанности дейктических элементов к пропозиции высказывания, в частности, к модальности, которая является характерной чертой устных речевых жанров.
В устной речи - в отличие от письменных речей, в которых «приглушены» эмоции, экспрессия, а также все экстралингвистические факторы -возможность передачи пресуппозиций говорящего намного вероятнее, даже если она в каком-то смысле формальна или этикетна. Фатические жанры (приветствие, прощание, извинение и под.) как готовые текстовые комплексы находятся в «арсенале» говорящего и, возможно, не несут в себе ярко выраженного модального значения. Но если рассматривать жанры благопожелания, проклятий, то можно с определенной долей уверенности предположить, что совокупность иллокутивных модальностей в таких текстах будет максимальной. В этих жанрах использование дейктических средств также отличается большей эгоцентричностью. Собственно, эгоцентризм - один из важнейших признаков дейксиса, наряду с ситуативно-стью, субъективностью, мгновенностью и эфемерностью значения [6, с. 13]. Данное свойство указателей передается не только обозначением говорящего лица, но и определением степени близости и дальности участников коммуникации, а также вносятся элементы оценочности, модальности и другие модусы.
Во многом дейктический эгоцентризм предопределен значительной ролью адресата речи в коммуникативном акте. Но вместе с тем лицо говорящего не всегда представлено единственным числом, во многих случаях встречаем выражение мнения от лица группы или коллектива. В отношении текстов научной дискуссии Л. Ю. Иванов использует термины эксклюзивный и инклюзивный дейксис. «Эксклюзивный дейксис 1-го лица
(говорящего) ярче всего проявляется в том, что Ю. С. Степанов называет «Я»-предложениями. Субъект этих предложений отождествляется говорящим с самим собой» [5, с. 45]. Инклюзивный дейксис выражается формами косвенных падежей личного местоимения, 1-м лицом множественного числа глагола, а также падежными формами притяжательного местоимения наш. В исследуемых текстах кабардино-черкесского языка наиболее распространенным является именно инклюзивный дейксис, так как «Я-предложения» не очень характерны для текстов благопожеланий, представляющих конструкции «Дай Бог, чтобы у вас было...» или «Пусть Бог сделает так.». Собственно, этими особыми построениями отличаются благопожелания кабардино-черкесского языка от русских, построенных по модели «Я хочу...», «Я желаю .».
Презентация личного дейксиса в устно-речевых жанрах кабардиночеркесского языка имеет особые параметры, которые обусловлены строем самого языка. Дело в том, что среди личных местоимений в языке формы выражения имеют 1-е и 2-е лицо единственного и множественного числа сэ (я), уэ (ты), дэ (мы), фэ (вы). Как и в ряде других иберийско-кавказских языков, для выражения 3-го лица единственного и множественного числа в кабардино-черкесском языке используются указательные местоимения. Авторы «Грамматики кабардино-черкесского литературного языка» утверждают, что местоимения 3-го лица не сохранились, но об их существовании в языке свидетельствуют лично-притяжательные префиксы е-, я- : е-щ1э (он знает), я-дэ (они согласны). Возможно, как мы можем предположить, утрата формы 3-го лица связана с неактуальностью их функционирования в языке, поскольку в аспекте указательности они не выполняли важной функции. Другой причиной, на наш взгляд, является то обстоятельство, что личные местоимения редко используются как самостоятельные лексические единицы, а в большинстве случаев синтезируются в словоформе предиката.
Вполне справедливо Х. Г. Тхагапсоев отмечает, что «в кабардиночеркесском языке носители дейктических функций выступают в особой, а именно - в слитной форме, что создает возможность выразить в одной лексической единице сложную речевую ситуацию с исчерпывающим указанием на участников речевого акта, на предмет речи и ее пространственновременное положение (локализацию) и даже выразить при этом оценочное отношение к поводу и содержанию речевого акта» [13, с. 40]. В качестве иллюстрации данного высказывания автор рассматривает слово «укърезгъ-эджащ», которое переводится на русский язык целым предложением: «Я направил к тебе человека, чтобы он позвал тебя ко мне». Во многом, как нам кажется, подобное явление предопределено наличием элементов полисинтетизма в кабардино-черкесском языке, но это и результат когнитивного слияния дейктических (шифтерных) единиц, репрезентирующих актуальные компоненты речевого явления. В текстах благопожеланий представлены следующие аффиксы прямого объекта: -у-, -фы- (ф),
- сы- (с), -ды- (д): Жьыщхьэ махуэ ухъу (Счастливой тебе старости); Тхьэм узыншэу куэдрэ утщхьэщигъэт (Дай бог, чтобы здоровый ты долго жил с нами); Насыпыф1э Тхьэм фызэдищ1 (Дай бог вам совместного счастья); Гуф1эгъуэ куэд Тхьэм дигъэлъагъу (Дай бог нам видеть много радости); Тхьэм (Алыхьым) фригъэф1ак1уэ (Дай бог, чтобы вы процветали); Щ1ы къатиблэк1э ук1уэц1ырыху (фык1уэц1ырыху) (Чтобы ты провалился ( вы провалились) на семь уровней земли) и др.
Относительно префикса у- (ухъу) в подобного рода высказываниях отмечается некоторая фразеологическая связанность, отсутствие противопоставления личных префиксов 2-го и 3-го лица единственного числа и употребление лишь в некоторых устойчивых сочетаниях. В благопожела-нии Бей-тхъэж ухъу (фыхъу, дыхъу) (Чтобы богато, припеваючи ты жил (вы (мы) жили) данный глагол может иметь вариантные формы 1-го и 2-го лица множественного числа, что допускает возможность ставить иногда под сомнение его связность или ограниченность.
Грамматика кабардино-черкесского литературного языка определяет форму с префиксом у-, образуемую от аориста или чистой основы глагола, как желательное наклонение с выражением желания или проклятия [4, с. 141]. В диссертационной работе З. Р. Хежевой отмечается, что в адыгских языках встречаются глагольные формы с особой повелительножелательной семантикой, в кабардино-черкесском языке имеющие префикс у(ы) - в качестве морфологического показателя. Автор отмечает, что, как правило, подобные формы по своей семантической направленности выражают проклятие или, наоборот, благопожелание [15].
В глагольной форме многих пожеланий имеются также аффиксы косвенного объекта: я-, а-, п-, ф-, т-, с- и др. Например, Тхьэм (Алыхьым) яху-зэф1игъэк1 (Дай бог, чтобы они это могли); Тхьэм (Алыхьым) къытхуигъэфащэ (Дай бог, чтобы у нас такое было);. Присутствуют они также и в текстах проклятий: Тхьэм (Алыхьым) къыфтригъэкъутэ (Чтобы бог (это) обрушил над вами);
Если экспликация предмета желания в русских текстах стоит в постпозиции по отношению к глаголу, то в кабардино-черкесских они находятся в препозиции. Такая актуализация предиката в кабардино-черкесском языке, на наш взгляд, может быть мотивирована большей нагруженностью глагола в предложении. В нем находят отражение не только значение действия, но и различные шифтеры субъекта, объекта, а также иногда и направления действия. Во многих случаях объектно-субъектные и направительные значение передаются аффиксами, присоединяемыми к глагольной форме. Например, в глагольной форме къыухьэжьэж представлен префикс направления (сюда) - къы-, префикс прямого объекта -у- и возвратный суффикс -ж.
Кроме субъектно-объектных маркеров лиц-участников коммуникативного акта, в кабардино-черкесском актуализируется совместность совершения действия или исполнения желания, представленная аффиксом -зэ- . Мы
их можем назвать совместным (или кооперативным) дейксисом, поскольку объект и субъект речи в данном случае находятся в равноправных, сбалансированных отношениях. В благопожеланиях Алыхьым фызэдигъэпсоу, фызэдигъэунэ (Чтобы Бог сделал так, чтобы вы совместно жили и процветали), Зэгуры1уэ-зэдэ1уэжу Тхьэм фигъэпсоу (Пусть бог сделает так, чтобы вы жили, друг друга понимая и слыша).
Широкое функционирование в языке имеют и указательные местоимения, которые в роли дейктических средств в основном противопоставляются по признаку «близкий - далекий». Согласно «Грамматике кабардино-черкесского литературного языка», местоимение а указывает на известный, определенный предмет, который может быть видимым, находящимся вблизи. Местоимение мы указывает на видимый предмет, находящийся в непосредственной близости, а местоимение мо указывает на отдаленный или находящийся несколько дальше от говорящего предмет [4, с. 111 - 112].
Многие исследователи отмечают большое значение пространственного дейксиса как «симбиоза языка и сознания» [16, с. 236]. В этом аспекте научный интерес представляет исследование С. Х. Шихалиевой, в котором отмечается национально-культурная специфика пространственного дейк-сиса в дагестанских языках. Многоступенчатость дейктической системы в дагестанских языках автор объясняет проживанием испокон веков в области сильно пересеченной местности, характеризующейся резкими перепадами высот. В связи с этим в языковой системе отражены такие параметры, как степень удаленности объектов от говорящего на разных уровнях (нахождение предмета или лица рядом с говорящим и слушающим, выше или ниже их, на одном уровне с ними). Кроме того, учитываются такие параметры ситуации, как видимость/невидимость объекта, его важность/неважность для говорящего. Все эти аспекты передаются в дагестанских языках с помощью указательных местоимений.
Природно-ландшафтная ориентация человека считается одним из древних и важнейших инстинктов человека, поэтому она находит широкое отражение в языковом сознании носителей языка. Кабардинцы исторически жили в равнинной части у побережий рек (самые крупные из которых Терек, Малка, Баксан) и Черного моря. Поэтому пространственная дистрибуция привязана к местам между реками. Чем больше рек пересек гость, тем более он почетен, к нему применяют самые изысканные правила гостеприимства, относятся с почитанием. Дифференциация культурновоспитательных аспектов также привязана к территории проживания, а конкретнее к реке, вблизи которого человек проживал. Такая соотнесенность выражена в устойчивом сочетании, произносимом в качестве объяснения поведения человека, что «он (она) пил (а) воду с такой-то реки».
В приветственных формулах специфическими указателями выступают природные явления, например, гендерно маркированные мужские приветствия в ситуации ветреной погоды: Акъужь махуэ апщий (Да принесет сча-
стье южный ветер (дующий со стороны гор)), Борэн махуэ апщий (Да принесет счастье эта буря). Во многом обращение к природным явлениям апеллирует к конкретным условиям коммуникативного акта, а также адресует речь не только к присутствующим лицам, но и высшим силам, к которым так или иначе обращены все конструкции с оптативным значением. Адресованность речей Богам как к невидимым участникам коммуникации отличает тексты благопожеланий и проклятий кабардино-черкесского языка. Тем самым используется синергетическая и магическая мощь языка, соединенная с указательной.
Пространственная ориентация в разных культурах опирается на «антропоморфный код, своеобразное «очеловечивание» вселенского пространства через его связь с частями человеческого тела» [10, с. 29]. Так, в кабардино-черкесском языке лексемы со значением места могут включать названия частей человеческого тела, особенно в тех случаях, когда обозначается близкое, зримое пространство. Например, И нэ1э тетын (Быть под присмотром), а буквальный перевод: Стоять под глазами и рукой; пространство перед человеком - пащхьэ (букв. нос-голова). Как отмечает Р. С. Кимов, «кабардинская лексема пэ (нос) от обозначения части тела человека переходит в пространственный домен, а затем и во временной, и является яркой иллюстрацией такой продуктивной метафоры, как «сома-тизм- пространство - время» и несет в себе специфику знания (познания) отдельного народа» [7, с. 124].
В структурной организации устных речей особое место занимают глаголы лица (1-го и 2-го) и индексальные наречия (здесь, сейчас, сегодня, тут и другие), без которых невозможно представить ни одно высказывание. В некоторых контекстах они могут терять свою семантику и использоваться в качестве междометного слова. Во многих случаях в качестве дейктиче-ского элемента могут встречаться «немаркированные» лексические единицы дейксиса (ветер, гора, река и др.). По верному, на наш взгляд, утверждению «у дейктического элемента семантика не входит в окончательный смысл предложения при построении смысла целого из смысла частей. Смысл дейктического слова - служить лишь способом указания референта и, сыграв эту свою роль, сходить со сцены высказывания» [2, с. 35].
Таким образом, дейксис как один из древнейших и наиболее фундаментальных механизмов человеческого языка имеет широкое применение в устной разговорной речи. При этом языковое (вербальное и грамматика-лизированное) выражение имеет особенности, связанные с когнитивным и культурным опытом народа.
Список литературы
1. Азиева С. О. Выражение темпорального дейксиса в системе указателей в английском и аварском языках // Филологические науки. - 2007. - №3. - С. 112 - 117.
2. Алферов А. В. Интеракциональный дейксис. - Пятигорск, 2001.
3. Апресян Ю. Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Семиотика и информатика. - М., 1986. - Вып. 28. - С. 5 - 34.
4. Грамматика кабардино-черкесского литературного языка. Ч. 1. Фонетика и морфология. - М.: Наука, 1970.
5. Иванов Л. Ю. Текст научной дискуссии: дейксис и оценка. - М., 2003.
6. Кацнельсон С.Д. Общее и типологическое языкознание. - Л., 1986.
7. Кимов Р.С. Пространство и время через призму соматической лексики // Вопросы когнитивной лингвистики. - 2008. - № 2. - С. 122 - 126.
8. Падучева Е. В. Семантические исследования. Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. - М., 1996.
9. Пирс Ч. С. Логические основания теории знаков. - СПб.: Алтея, 2000.
10. Сазонова Т. Ю., Бороздина И. С. Содержание пространственных концептов как отражение культурного сознания // Вопросы когнитивной лингвистики. - 2010. -№2 (023). - С. 27 - 33.
11. Сребрянская Н. А. Дейксис в единицах языка. - Воронеж: Воронежский го-суд. педаг. ун-т, 2003.
12. Стернин И. А. К проблеме дейктических функций слова: дис. ...канд. филол. наук: 10.02.01. - М., 1973.
13. Тхагапсоев Х.Г. Цивилизационная идентичность кавказского этнического сообщества: информационно-коммуникативная концепция // Этнос. Проблемы социально-культурной самоорганизации. - Нальчик, 2006. - С. 29 - 46.
14. Устин А. К. Большой органон антропоразума. - СПб., 2012.
15. Хежева З. Р. Наклонение как средство выражения модальности в кабардиночеркесском языке: дис. ... канд. филол. наук. - Нальчик, 2011.
16. Шихалиева С. X. Когнитивный анализ слов пространственного дейксиса в дагестанских языках // Международный конгресс по когнитивной лингвистике: сб. материалов. - Тамбов: ТГУ им. Г. Р. Державина, 2008. - С. 234 - 236.
17. Buhler K. Deixis Ad Phantasma and the Anaphoric Use of Deitic Words // Speech, Place and Action. Studies in Deixis and Related Topics. - Chichester; N.Y., 1982. - P. 20 -31.
18. Fillmore Ch. Towards a Discriptive Framework for Spatial Deixis // Speech, Place and Action. Studies in Deixis and Related Topics. - Chichester; N.Y., 1982. - P. 31 - 59.
