CC BY
50
УДК 913 (Заб)
ББК Э 372-11
В.И. Косых
г. Чита
Деятельность Забайкальского епархиального комитета по оказанию помощи беженцам духовного звания и ведомства в 1919-1920 гг.
Проблема благотворительности и милосердия Русской православной церкви по отношению к обездоленным и нуждающимся является одной из самых заслуживающих внимание российских и зарубежных исследователей. Забайкальская епархия в годы гражданской войны сыграла свою заметную роль в оказании посильной помощи беженцам духовного звания и ведомства западных, центральных и сибирских епархий России.
Ключевые слова: духовенство, епархия, беженцы, комитет, помощь.
V.I. Kosyh
Chita
Zabaikalien diocesan council activity in assisting to the clergy fugitives in 1919-1920
The charity and mercy of the Russian Orthodox Church to the destitute and indigent is one of the worthiest aspects for Russian and foreign researchers. During the civil war the Zabaikalien diocese supported as much as it could clergy fugitives from the Russian western, central and Siberian dioceses.
Keywords: clergy, diocese, fugitives, council, support.
С весны 1919 г., стремясь спастись от наступающих советских войск и красных партизан, в Восточную Сибирь двинулись беженцы, среди которых оказались и семьи духовенства из Пермской, Екатеринбургской, Оренбургской, Уфимской, Челябинской и Тобольской губерний. Судя по всему, к этому побуждали веские обстоятельства. Так, томская газета «Сибирская жизнь» в номерах за 18 и 19 мая 1919 г. поместила пространное интервью ее корреспонденту томского епископа Анатолия. По словам последнего, часть уездов Томской губернии находилась в руках красных, что вызывало среди многих клириков и прихожан вполне естественную панику. Отмечалось, например, что священники церквей Мариинского уезда буквально «бегут из своих приходов в город». По словам епископа, вернуть их к месту служения не имелось никакой возможности, прихожане
же не испытывали особого желания вступаться перед красными ни за причты, ни за церкви. Архиерей подчеркнул: «И в таких приходах жить священникам буквально не представляется возможности» [см.: 51].
К лету 1919 г. беженское духовенство постепенно добралось и до г. Читы, столицы Забайкальской области, где рассчитывало обрести относительный покой и желанную защиту от ужасов войны. Читинская газета «Восточный курьер» в августе 1919 г. сообщала, что в город прибыло «много священников-беженцев с Запада» [см.: 2].
Главное управление по делам исповеданий при колчаковском правительстве в г. Омске и Высшее временное церковное управление (в дальнейшем - ВВЦУ) старались хоть как-то помочь клирикам — беженцам и их семьям, находившим себе пристанище в городах восточной окраины России. 6 августа 1919 г. ВВЦУ направило епископу Забайкальскому и Нерчинско-му Мелетию циркуляр, в котором сообщалось
о массовом исходе под ударами войск «Совдепии» беженцев из числа духовенства российских епархий.
Поскольку последние уже появились в Забайкалье, ВВЦУ просило Мелетия побудить местное и черное духовенство «оказать возможное содействие к облегчению тяжелой участи страдающих собратьев своих». Подобная поддержка виделась в обеспечении беженцев жильем, оказании необходимой материальной помощи до трудоустройства их в приходах.
Епископ Мелетий в ответе ВВЦУ 8 августа 1919 г. подтвердил, что беженцы — клирики с семьями из центральнороссийских, уральских и сибирских епархий размещаются в г. Чите и ее окрестностях вблизи от железной дороги, что подтверждают благочинные 1, 2, 3, 4, 16, 17, 18 и 21 округов [см.: 17].
15 августа 1919 г. омское ВВЦУ сообщало забайкальскому архиерею, что «в виду громадного движения беженцев священно-церковно-служителей приуральских епархий в пределах Сибири» оно просит его принять на себя ряд новых обязательств. Епископу Мелетию предлагалось распорядиться об организации в Забайкальской епархии «комитетов по оказанию помощи беженцам» и срочно сообщить ВВЦУ о том, сколько причтовых мест можно предоставить. Особо оговаривалось, что клирики — беженцы «не могут быть назначаемы от железной дороги» [см.: 21]. Судя по всему, Чита и Забайкальская область в планах ВВЦУ значилась как крупная транзитная железнодорожная станция, которую семьи беженского духовенства при малейшей опасности могли бы покинуть.
Вместе с клириками — беженцами из числа белого духовенства до Читы добрались и монашествующие. Учитывая это обстоятельство, омское ВВЦУ 22 августа 1919 г. просило епископа Мелетия сразу же устраивать монахов и монахинь в монастыри епархии, чтобы «эвакуированные монашествующие лица не проживали в миру». 30 августа соответствующее распоряжение Забайкальского епархиального совета с благословения архиерея разошлось по благочиниям, в которых располагались обители [см.: 23].
Понимая, что беженцам трудно будет ориентироваться в незнакомой Чите, ВВЦУ 24 августа 1919 г. просило епископа Мелетия о том, чтобы на вокзале станции Чита —II постоянно присутствовал бы уполномоченный от Забайкальской епархии, способный дать «необходимые указания» прибывающим «по вопросу о возможном размещении их» и оказании им любой помощи. Подобный вопрос должен был рассматриваться
11 сентября 1919 г. на заседании Забайкальского епархиального совета [см.: 19].
В свою очередь, 30 августа 1919 г. омское Главное управление по делам исповеданий потревожило забайкальского архиерея телеграммой, прося оказать всемерную помощь клирикам — беженцам и их семьям [см.: 17]. Сообщалось, что под давлением советских войск начинается эвакуация из г. Омска учреждений Управления, духовно-учебных заведений и духовенства.
Епископу Мелетию в очередной раз надлежало «озаботиться» и «принять немедленные меры» к подысканию свободных помещений в зданиях духовного ведомства в г.Чите, при монастырях, на квартирах служащих духовно — учебных заведений и «лиц духовного звания». Главное управление по делам исповеданий о числе эвакуированных из Омска намеревалось сообщить дополнительно. В г. Верхнеудинск планировалось направлять «преимущественно учреждения», в г. Читу — «отдельных лиц духовного звания» [см.: 18]. На заседании Забайкальского епархиального совета 11 сентября 1919 г. собрались представитель причтов г. Читы, руководители духовно — учебных заведений (семинарии, духовного мужского и епархиального женского училищ) и преподаватели. Собрание рассмотрело вопросы «об организации Комитета для устройства беженцев из Европейской России и Западной Сибири», избрание уполномоченного «для соглашения с учреждениями по делу о беженцах и эвакуированных», «по организации дела расквартирования эвакуированных семейств и духовенства» [см.: 20].
Собравшиеся учредили Забайкальский епархиальный комитет по оказанию помощи бежен-
цам духовного звания и ведомства во главе со священником Н. Подгорбунским, избрали уполномоченным от епархии для помощи «беженцам духовного звания» священника Инн. Иванова. Забайкальский епархиальный совет от имени собрания просил омское Главное управление по делам исповеданий прикомандировать в помощь уполномоченному двух помощников за счет средств управления [см.: 22 - 44].
Таким образом, 11 сентября 1919 г. Забайкальская епархия начала активное сотрудничество с Главным управлением и ВВЦУ в деле организации помощи беженцев — клириков и их семей [см.: 22 - 44].
Уполномоченный Главного управления священник Инн. Иванов призван был со своими помощниками постоянно дежурить на вокзале станции Чита-11, регистрировать прибывавших беженцев-клириков, вместе с представителями Министерства внутренних дел заниматься вопросами их размещения, трудоустройства в приходы. Кроме того, уполномоченным и помощникам надлежало оказывать содействие к удовлетворению нужд беженцев, связываться по этому поводу «с надлежащими начальствами», помогать беженцам в получении ими эвакуационных пособий по законам от 20 августа 1914 г. и 14 июля 1919 г., а также безвозвратных ссуд из средств Главного управления по делам исповеданий. Духовенство Забайкальской епархии призывалось к оказанию всемерного содействия уполномоченному в деле призрения коллег-беженцев из других епархий [см.: 16].
12 сентября 1919 г. Забайкальский епархиальный совет сообщал в ВВЦУ следующее: «Прибывшими священнослужителями заняты все свободные места» [см.: 22]. Иначе и не могло быть: в ряде мест Забайкалья напуганное партизанами духовенство иногда покидало церкви, делая вакантными причтовые места. Поскольку епархия имела «много пустующих приходов», то газета «Восточный курьер» в августе 1919 г. резюмировала: «Можно полагать, что все прибывшие священники будут распределены по местам» [см.: 2].
Забайкальский епархиальный Комитет по оказанию помощи беженцам духовного звания и ведомства составили представители причтов читинских церквей, настоятельница Читинского Покровского женского монастыря, исполняющий обязанности ректора местной духовной семинарии. Уже 12 сентября Комитет в полном составе обсуждал неотложные меры по организации помощи беженцам-клирикам, членам их семей [см.: 24].
Комитет установил деловой контакт с Комиссией по расквартированию в Чите беженцев
(создана была при областном Забайкальском управлении). 24 сентября Комитет заготовил 30 подписных листов по сбору пожертвований в пользу клириков-беженцев. Подписные листы получили председатель Комитета священник Н. Подгорбунский, другие читинские клирики, игуменья Читинского Покровского монастыря, представители духовно-учебных заведений, авторитетные прихожане.
Кроме того, 30 сенттября 1919 г. епископ Мелетий разрешил Комитету благотворительный тарелочный сбор в пользу беженцев в г. Чите. Судя по архивным документам, подобные мероприятия проводились членами Комитета по городу, велась до конца года. Благочинным семи округов епархии предлагалось организовать окружные комитеты «по вспомоществованию» беженскому духовенству и их семьям. Руководителям округов полагалось сообщать об организации также тарелочных сборов и о направлении собранных средств в епархиальный комитет.
Можно полагать, что в последнем случае дело продвигалось не особо скоро, поскольку в Чите не все прихожане спешили принять участие в тарелочных сборах в пользу беженцев. Вероятно, причиной тому была дороговизна на все и вся в областном центре и постоянные сборы на гражданских беженцев, которые давно освоили Читу. В ряде случаев епархиальному Комитету из-за отсутствия пожертвований приходилось продлевать время тарелочных сборов [см.: 25].
Беженское духовенство, среди которого оказалось немало по-настоящему образованных людей, оказало определенную помощь духовноучебным заведениям г. Читы. Так, в конце августа 1919 г. эвакуированные из г. Омска священники Ф. Козельский и Б. Дмитриевский устроились преподавателями латинского языка и русской литературы в духовную семинарию [см.: 3 - 6].
Ранее, в конце июля 1919 г., получил назначение на должность ректора Тобольской духовной семинарии бывший ректор Читинский протоиерей А. Замятин. Выехав на место, он в конце августа с половины дороги решил возвратиться в Читу: «Тобольск заняли красные» [см.: 4]. На вакантное место ректора Читинской духовной семинарии претендовали магистр богословия, учитель 1-й Екатеринбургской женской гимназии, протоиерей-беженец А. Михайлов [см.: 5]. Забайкальский епархиальный совет однако предложил своего, и.о. ректора Читинской духовной семинарии стал член совета В.А. Архангельский [см.: 24].
Сибирское ВВЦУ понимало, что Забайкальской епархии в одиночку затруднительно при-
нимать, обустраивать и содержать клириков-беженцев. Именно поэтому, 7 октября 1919 г., его председатель омский архиепископ Сильвестр направил уведомление забайкальскому епископу Мелетию, в котором интересовался, как разместилось в Забайкальской области беженское духовенство.
Забайкальскому епархиальному совету надлежало определить точное число беженцев, имевших право на казенное жалованье в размерах 1917 г. При этом ВВЦУ рекомендовало епархиальному совету не тратить средства Забайкальской епархии, пообещав перевести в г. Читу кредит для беженцев [см.: 13].
24 октября 1919 г. Забайкальский епархиальный Комитет по помощи беженцам-клирикам вновь рассматривал рабочие вопросы. Поскольку в Чите оказался эвакуированный регент певческой капеллы Богородской церкви г. Перми П.Е. Степанов, возглавивший церковный хор Старого собора Читы, ему предложили организовать духовные концерты, сбор от которых шел бы на организацию помощи беженцам [см.: 50].
Рассматривались вопросы о материальном пособии эвакуированным через активизацию сбора пожертвований по подчинным местам в городских и сельских приходах Забайкальской епархии, обсуждалась проблема трудоустройства клириков-беженцев, прикрепление беженцев-прихожан к приходам и др. [см.: 26].
Последнее заседание Комитета пришлось на 20 мая 1920 г. — время, весьма трудное для атамана Г.М. Семенова. Комитету в этот раз пришлось решать иные проблемы клириков-беженцев и их семей: последние вновь и не по своей воле перебирались, как им казалось, в более спокойные места — в Китай или на Дальний Восток [см.: 27].
Следует отметить, что руководству Забай-кальскойепархии приходилось иногда заниматься организацией похорон клириков-беженцев, оказавшихся в Забайкалье без родных и знакомых. Так, 29 сентября 1919 г. скончался диакон Уфимской епархии Н. Виноградов, погребение которого епархиальный совет поручил благочинному 1-го округа г. Читы [см.: 14].
Вместе с рядовыми клириками в Забайкалье прибыли некоторые архиереи в сопровождении своих епархиальных советов, руководителей и преподавателей духовно-учебных заведений. Так, в сентябре 1919 г. Чита встречала архиепископа Оренбургского и Турготского Мефодия, в 1898-1912 гг. возглавлявшего Забайкальскую епархию. С ним и его свитой прибыли архивы временного Оренбургского епархиального совета и наличные суммы епархии [см.: 45].
Сотрудники Забайкальского епархиального Комитета по оказанию помощи беженцам духовного звания и ведомства помогали иноепархиальным клирикам сорганизоваться, отыскать осевших в других российских городах. Читинская газета «Забайкальская новь» в одном из октябрьских номеров за 1919 г. поместила объявление, адресованное клирикам Екатеринбургской епархии, разместившимся в Чите. Сообщалось, что справочное бюро для екатеринбургского духовенства открылось в г. Красноярске по архиерейской улице в доме протоиерея А. Игнатьева. Именно туда беженцам предлагалось обращаться за справками, направлять сведения о себе [см.: 48].
Беженское духовенство в Чите активно сотрудничало с местным прокадетским союзом возрождения России, участвовало в его заседаниях. Так, 24 сентября 1919 г. с докладом о положении духовенства в занятых советскими войсками г. Самара и Оренбургской губернии выступил священник-беженец П. Красногорский. Доклад своими сообщениями дополнили беженцы из Пермской губернии, которые указали, что деревня «чрезвычайно недружелюбно относится к советской власти», что «религиозность сильно возросла в народе, несмотря на большевистскую пропаганду, может быть, даже вождествие ей» [см.: 47].
Иногда перед читинцами и беженцами выступал архиепископ Оренбургский и Тургатский Мефодий. 14 сентября 1919 г., сразу по прибытию в Читу, он провел службу в архиерейской Крестовой церкви [см.: 7]. 31 декабря в церкви Читинского женского Покровского монастыря архиепископ произнес «слово по поводу современных событий». Он познакомил аудиторию с положением оренбургского духовенства в условиях установления советской власти и выразил надежду, что наступающий 1920 год «не повторит безумия и ужаса старого и на Руси произойдет отрезвление и умиротворение» [см.: 49].
8 февраля 1920 г. в той же церкви архиепископ Мефодий отслужил молебен «об умиротворении Родины». Он признался в сочувствии беженцам и с возмущением отметил «равнодушие, с которым к ним относится общество» [см.: 50]. Вероятно, архиерей ожидал много большего расположения по отношению к клирикам-беженцам от руководства Забайкальской епархии, Комитета по оказанию помощи беженцам духовного звания и ведомства, хотя последние, в меру своих сил и возможностей, старались помочь обездоленным.
Трудно предположить, что подобная благотворительность Забайкальской епархии удалась бы в полной мере. Усиление военных действий
в Забайкалье в 1920 г. привело к дальнейшему падению производства, охватившему все отрасли народного хозяйства [см.: 1]. Кроме того, во время правления атамана Г.М. Семенова рубль в Забайкальской области обесценился в 35 тыс. раз [см.: 51]. Вряд ли забайкальцы, хлебнувшие тягот и лишений гражданской войны, постоянно вспоминали об оказании помощи клирикам-беженцам из российских, уральских и сибирских епархии.
Коснемся проблем трудоустройства последних в Забайкальской епархии. Первым счастливчиком оказался священник-беженец В. Яницкий, получивший место псаломщика при вокзальной Иоанно-Предтеченской церкви г. Читы. Правда, 18 января 1919 г. главный священник колчаковской армии и флота переправил священника в 15-й Сибирский стрелковый полк [см.: 41].
До октября 1919 г. епископ Забайкальский и Нерчинский Мелетий определил в причты ряд представителей беженского духовенства. Так, псаломщиком к церкви с. Дулан был назначен заштатный псаломщик Енисейской епархии И. Максианович. Место псаломщика к Читинской Михаило-Архангельской церкви занял диакон церкви Ижевского завода Вятской епархии С. Ажихин. На такое же место к Верхнеудинскому Одигитриевскому собору назначался священник П. Алфеев из Уфимской епархии, в церковь при Верхнеудинской тюрьме устроились беженцы из Курганской епархии — священник И. Савин, псаломщик П. Ребрин. На место второго священника к Читинскому кафедральному собору направлялся протоиерей из Пермской епархии П. Конюхов. К Покровской церкви г. Троицкославска назначался диакон И. Попов из Курганской епархии, настоятелем Баргузинского собора временно оформился священник С. Сахаров из Тобольской епархии. Также временно к церкви с. Ташелан приписывался священник из Пермской губернии И. Шипунов, к церкви с. Суво — священник из Оренбургской епархии Е. Шабанов и др.
Кроме них, ранее, в июле 1919 г., получил временно место в причте церкви с. Новотро-ицк священник из Пермской епархии А. Евдокимов. В декабре 1919 г. благочинный 5-го округа священник И. Фалилеев сообщил епархиальному совету от трех священниках-беженцах (двух — из Пермской епархии, одного — из Екатеринбургской). Священники М. Топорков и Н. Пономарев епископом Мелетием были прикомандированы в 5-й и 6-й Забайкальские казачьи полки, священник М. Панин — псаломщиком в 5-й казачий полк. Тот же благочинный занимался трудоустройством священника А. Лукина, ра-
нее служившего в 8-м Уральском полку г. Екатеринбурга.
25 декабря 1919 г. благочинный 25 округа железнодорожных церквей протоиерей Аф. Стуков сообщал в епархиальный совет о проживании здесь сразу девяти беженцев — протоиерея и восьми священников из Пермской, Оренбургской, Тобольской, Омской и Уфимской епархий [см.: 8 - 40].
Духовенству, не по своей воле ставшему беженцем, пришлось испытать многое. Уходя с эшелонами таких же бедолаг на восток, клирики-беженцы намеревались отсидеться, как им думалось, в более спокойных регионах, свободных от советской власти. Уместно обращаться к некоторым примерам. Так, священник П. Алфеев из родной Уфимской епархии бежал, «при наступлении большевиков» в середине сентября 1918 г. Ему повезло занять место и.о. псаломщика в одном из приходов Омской епархии. В июне 1919 г. епископ Тобольский Ири-нарх перевел Алфеева в свою епархию, к церкви г. Курган. Опасаясь за свою жизнь, священник отсюда двинулся в Забайкальскую епархию, где и получил место псаломщика при Одигитриев-ском соборе г. Верхнеудинска [см.: 9].
В 1919 г., как сообщал священник из Пермской губернии И. Шипунов, «большевики разграбили все мое имущество», почему он 1-го июня 1919 г. бежал на восток. По его словам, он пытался устроиться на священническое место в Омске, Новониколаевске и Иркутске, однако «прибывшими раньше... беженцами, все свободные места были заняты». До сентября 1919 г. И. Шипунов оставался «без места», ухитряясь все же кормить жену и троих детей. Только в Забайкальской епархии он занял место священника церкви с. Ташелан [см.: 10].
Некоторые священно- и церковнослужители из числа беженцев просто патологически боялись прихода советских войск или партизан, и потому любой город, их приютивший, не казался им безопасным. Так, в июне 1918 г. в Читу прибыл священник из Пермской губернии М. Коровин, 22 августа занявший таковое же место при Читинском кафедральном соборе.
Через несколько месяцев атаманский режим в Забайкалье зашатался, и священник Коровин записался в число эвакуированных в Приморье, куда, не поставив в известность епархиальное начальство, отбыл в августе 1920 г. [см.: 11]. Отметим, что подобное настроение в определенной степени нагнетала сибирская пресса, постоянно сообщавшая о расправах над духовенством со стороны сибирских партизан.
Отметим, что уполномоченный Забайкальского епархиального Комитета по оказанию по-
мощи беженцам духовного звания и ведомства священник Инн. Иванов старался помочь нуждающимся. Именно к нему обращались за помощью иноепархиальные беженцы. Так, в ноябре 1919 г. священник из Пермской губернии А. Федотюк сообщал, что получает в качестве канцеляриста 750 р. в месяц (при прожиточном уровне в 1065 р.), на каковые пыталась просуществовать семья в пять человек. Священник просил помочь ему выдачей единовременного пособия или определить на место писаря (эту работу он мог выполнять во «внеурочное время»).13 ноября 1919 г. священнику было выделено Комитетом 250 р. в качестве единовременного безвозмездного пособия [см.: 32].
1 ноября того же года запросил помощи диакон-беженец из г. Миасс Оренбургской губернии И. Рыков. С июня его семья из семи человек проживала в г. Верхнеудинске без каких-либо средств существования. Это подтвердил письменно местный протоиерей, Н. Пляскин и диакону 23 ноября 1919 г. было выделено единовременно 500 р. [см.: 33].
Незавидное материальное положение наблюдалось в семье протоиерея Н. Чечулина из Пермской губернии. Ему и родным пришлось дважды бежать от красных из родного села Ачит. Одного его сына, колчаковского офицера, расстреляли красные, второй сын, бывший студент университета, также служил у белых, первая дочь — там же сестрой милосердия. Кроме того, «в бегах» числились еще два сына протоиерея: священник и почтово- телеграфный чиновник. Еще две дочери (одна из них - гимназистка) были при родителях.
Дабы поддержать нуждавшегося Н. Чечулина, епископ Мелетий 16 сентября 1919 г. разрешил ему совершать требоисправления и служить в воскресные и праздничные дни в железнодорожной церкви на станции Горхон. За требоисправления протоиерею полагалось от 2 до 5 р., за службы — по 20 р. Поскольку этого было явно недостаточно, 23 ноября 1919 г. уполномоченный Комитета выдал протоиерею 500 р. единовременно [см.: 34].
В аналогичном положении оказался добравшийся до Читы протоиерей из Пермской епархии А. Знаменский. Поначалу его семья (жена и четверо детей) добралась до Омска, откуда выехала на восток в вагоне знакомого железнодорожного чиновника. Жена и дети проследовали до Хабаровска, протоиерей остался в Чите, где намеревался устроиться преподавателем в одну из гимназий. С мечтами о трудоустройстве пришлось расстаться, протоиерей остался без денег, что и подтвердил письменно священник А. Филимонов. Это и позволило Знаменскому
получить единовременное пособие в 500 р. от Комитета [см.: 35].
В декабре 1919 г. Комитет занимался прошением священника-беженца из Пермской губернии Б. Чечулина, сына вышеупомянутого протоиерея Н. Чечулина. Священник сообщал, что в 1918 г. ему довелось побывать в советской тюрьме, где его приговорили к смертной казни откуда он бежал. В июне 1919 г. Б. Чечулин без каких-либо сборов вместе с женой и дочерью бежал от наступавших советских войск из с. Поташино. С трудом его семья добралась до Тюмени, откуда и проследовала в Забайкалье.
Священник сообщал, что его деньги «до копейки буквально израсходованы», найти работу он не может. Из-за отсутствия теплой одежды Б. Чечулин дважды сильно простужался, дров не было, и комнату, где проживала семья, приходилось отапливать собранными в лесу валежником и сучьями. В свои 27 лет священник, по его словам, «страдал нервным расстройством», что было неудивительно при такой жизни.
Комитет , получив подтверждение благочинного железнодорожных церквей Забайкальской епархии протоиерея Аф. Стукова, 4 -го декабря 1919 г. выдал нуждающемуся 500 р. [см.: 36].
В декабре 1919 г. свое прошение направил в Комитет протоиерей П. Киселев из г. Шадрин-ска Пермской губернии. Он сообщал, что еще 17 июля его семья была эвакуирована и только 24 сентября, через 60 дней дороги, добралась до Верхнеудинска. Поскольку эвакуация больше напоминала обычное бегство, семья ничего не успела взять из вещей. Сам протоиерей ходил в шубе, которую ему подарил кто-то из беженцев, остальные члены семьи довольствовались тем, что на них осталось. В г. Верхнеудинске ему работу найти не удалось, поскольку все вакансии заняли ранее прибывшие беженцы.
Жила семья протоиерея П. Киселева помощью эвакуированных земляков-шадринцев, а также продажей «разных своих вещей». Коль скоро «и продавать стало нечего», протоиерей запросил помощи, которая и поступила в декабре 1919 г. в виде 500 р. единовременного пособия от Комитета [см.: 37].
Приходилось вышеуказанному Комитету иногда заниматься решением проблем и детей беженского духовенства. Так, по его просьбе в число воспитанниц-пансионерок Забайкальского епархиального училища принята была дочь священника Пермского женского монастыря
Н. Топоркова — Александра. Почти полгода (данные на октябрь 1919 г.) она ничего не знала о своих родителях, которые якобы погибли во время крушения железнодорожного состава.
Могла помочь Александре ее сестра, работавшая писарем Пермского окружного суда, хотя и от нее не появлялось никаких сведений.
Девочку поддержал член вышеуказанного суда Стахиев, внесший в совет епархиального женского училища 405 р., собранных среди эвакуированных пермяков. Поскольку за содержание в училище на 1919-1920 учебный год планировалось платить 1200 р., совет ходатайствовал перед уполномоченным Комитета о денежной помощи дочери священника. 23 ноября 1919 г. А. Топоркова единовременно получила пособие в 600 р., что позволило ей продолжить учебу.
Отметим, что Комитет помогал беженцам-клирикам трудоустроиться не только в приходах, но и в учреждениях епархии. Так, в августе 1919 г. на должность писца первого разряда в Забайкальский епархиальный совет был принят священник из Пермской епархии П. Уреев-ский, в сентябре в канцелярию совета приняли священника из той же епархии Л. Пономарева, курьерами — диакона из Тобольска И. Попова и А.К. Флоровскую, дочь священника из Тобольской епархии [см.: 28]. Имели место случаи, когда из Забайкальского епархиального совета добровольно уволились родственники его членов, дабы их место мог занять нуждавшийся в средствах клирик-беженец. Так, 13 сентября 1919 г. поступила дочь председателя совета, уступив должность писца первого класса священнику-беженцу из Пермской епархии [см.: 29].
Беженцам-клирикам и членам их семей, помимо Забайкальской епархии, помогали и отдельные лица. Так, в 1919 г. начальник железнодорожной станции Заиграево Т.Ф. Лебедев позаботился о трудоустройстве священника И. Дягилева. Последний к тому же получил жалованье от прихожан, бесплатное жилье и дрова.
Читинка А.И. Калашникова в сентябре 1919 г. пожертвовала на нужды клириков-беженцев 500 р., А.И. Медведева — 600 р. [см.: 28].
Что касается средств, направляемых на единовременную безвозмездную помощь беженцев из числа духовенства и членов их семей, то они приходили из Главного управления по делам вероисповеданий в Омске на счета Читинского губернского казначейства. Обычно такие ассигновки составляли сумму в 3 тыс. р. [см.: 31]. Уполномоченный Комитета отчитывался в правильности расходования полученных средств перед Забайкальским областным контролем [см.: 39].
2 мая 1920 г. атаман Г. Семенов разрешил и организовал эвакуацию семей военнослужащих и не желающих жить при большевиках. Вместе с прочими эмигрировала и часть духовенства. Среди них оказались и те, кто в свое
время добрался до Читы, уходя от Советской власти [см.: 51]. Что касается тех, кто жил в Чите до этого времени, то на заседании 2 июля 1921 г. собрания (съезда) духовенства и мирян Забайкальской епархии отмечалось, что все они нашли «гостеприимный приют в Чите», ни один из беженцев-клириков не оказался в сельском приходе [см.: 46].
Отметим, что на 1920 и 1921 гг. пришлась новая волна беженцев из числа клириков различных епархий. Вероятно, они полагали, что с уходом из Советской России в Дальневосточную Республику они обретут желанный покой, крышу над головой, службу в приходе. Однако епархиальный Комитет по оказанию помощи беженцам духовного звания и ведомства власти ДВР упразднили. Правда, Забайкальский епархиальный совет все же принимал новых клириков-беженцев из Грозненской, Самарской, Пермской, Тобольской, Екатеринбургской, Оренбургской, Омской и Иркутской епархий [см.: 12].
Подводя итоги деятельности Забайкальского епархиального комитета по оказанию помощи беженцам духовного звания и ведомства в 1919 и 1920 гг., можно отметить выполнение им в определенной степени своей задачи. В короткий срок клирики-беженцы устроились на проживание в Чите, получили места в приходах соответственно сану (за редким исключением), определились на работу в учреждениях епархии, включая и духовно-учебные заведения. Комитет сумел
организовать сбор пожертвований в пользу своих коллег из других епархий и членов их семей, искал способы их действительной материальной поддержки.
Можно полагать, что не все получилось у Комитета: не удался, например сбор пожертвований. Судя по всему, забайкальцы, измотанные социально-экономическими неурядицами 1918-1920 гг., довольно вяло откликались на нужды беженцев. Кроме того, единовременные пособия от Комитета лишь на короткий срок могли приглушить запросы нуждающихся в средствах беженцев. К тому же тогдашняя инфляция и дороговизна в Забайкалье моментально «съедали» полученные клириками-беженцами пособия от Комитета.
К сожалению, на те суммы, которые Комитет выдавал единовременно нуждающимся беженцам, прожить хотя бы несколько продолжительное время было невозможно. Только в течение 1919 г. цены на продовольствие в Чите стремительно прыгнули вверх. Так, на муку пшеничную — с 58 р. 30 коп. до 225 р. За пуд, крупу гречневую — с 26 до 115 р. за пуд, мясо говяжье — с 74 до 600 р. за пуд, соль — с
16 до 294 р. за пуд, чай кирпичный — с 12 до 35 р. за фунт, картофель — с 12 до 19 р. за пуд и др. [см.: 42].
Как бы то ни было, Забайкальский епархиальный совет старался оказывать нуждающимся клирикам-беженцам и членам их семей хотя бы какую-то помощь.
Библиографический список
1. Василевский В.И. Забайкальская белая государственность. Чита, 2000. С. 57 - 60.
2. Восточный курьер (Чита), 1919. 6 авг.
3. Там же. 21 авг.
4. Там же. 31 авг.
5. Там же. 9 сент.
6. Там же. 10 сент.
7. Там же. 17 сент.
8. ГАЧО (Государственный архив Читинской области). Ф. 422, оп. 2, д. 2, 7, 9, 10, 12., 14, 15 - 15 об., 17 - 17 об.
9. Там же. Л. 7 - 7 об.
10. Там же. Л. 17 - 17 об.
11. Там же. Л. 2 - 2 об., 5, 8 об., 10, 11.
12. Там же. Д. 26, л. 135, 146, 166, 168, 203, 214, 221, 278, 284, 315, 319, 344, 367, 382, 383.
13. Там же. Д. 128, л. 19 - 19 об.
14. Там же. Л. 27
15. Там же. Л. 34.
16. Там же. Л. 42 - 42 об.
17. Там же. Л. 44-44 об., 45 об.
18. Там же. Л. 48.
19. Там же. Л. 49.
20. Там же. Л. 59.
21. Там же. Л. 60 - 60 об.
22. Там же. Л. 61.
23. Там же. Л. 63 об, 64 -64 об.
24. Там же. Д. 130. Л. 1.
25. Там же. Л. 1 об. - 4 об.
26. Там же. Л. В об. - 4.
27. Там же. Л. 4 об. - 5.
28. Там же. Д. 162; л. 1 - 1 об., 26, 29, 96 - 96
29. Там же. Л. 95 - 95 об.
30. Там же. Д. 223, л. 1.
31. Там же. Д. 288, л. 2, 14, 22, 25 - 25 об.
32. Там же. Л. 6 - 6 об.
33. Там же. Л. 7, 8, 9.
34. Там же. Л. 10 - 11 об.
35. Там же. Л. 12 - 13.
36. Там же. Л. 15 - 16.
37. Там же. Л. 17 - 18.
38. Там же. Л. 21 - 21 об.
39. Там же. Л. 24.
40. Там же. Д. 348, л. 1 - 1 об., 2, 7, 9, 10, 12, 14, 15 - 15 об., 17 - 17 об., 18 - 18 об.
41. Там же. Л. 45.
42. Там же. Д. 381, л. 1 - 4 об.
43. Там же. Д. 385, л. 2.
44. Там же. Д. 387, л. 2.
45.Там же. Д. 399, л. 2 - 2 об., в об., 4 - 4 об.
46.Там же. Д. 558, л. 41.
47. Забайкальская новь (Чита). — 1919,
2 6 сент.
48. Там же. 25 окт.
49. Там же. 1920. 17 янв.
50. Там же. 10 февр.
51. Лобанов В.Г. Старая Чита. Чита, 2001. С.237 - 238.
52. Сибирская жизнь (Томск). — 1919. 18 мая.
53. Там же. 19 мая.
