Научная статья на тему 'Деятельность церкви в пенитенциарной системе Иркутской области в конце XIX - начале XX века'

Деятельность церкви в пенитенциарной системе Иркутской области в конце XIX - начале XX века Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
147
48
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ПЕНИТЕНЦИАРНАЯ СИСТЕМА / ТЮРЬМЫ / ЦЕРКОВЬ / ГОСУДАРСТВЕННО-КОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ / PENAL SYSTEM / PRISONS / CHURCH / RELATIONSHIPS BETWEEN STATE AND CONFESSIONS

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Колосок Светлана Валерьевна

В статье анализируется развитие уголовно-исполнительного законодательства Российской Империи в конце XIX начале XX вв. Изучению подвергаются нормы, регулирующие правила осуществления деятельности церкви в учреждениях исправительной системы.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Activity of church in Penal system of Irkutsk region at the end of the XIXth beginning of the XXth century

Development of correctional legislation in Russian empire at the end of the XIXth beginning of the XXth century is the burning issue of the article. The research also deals with the norm that controls activity of church in penal institutions.

Текст научной работы на тему «Деятельность церкви в пенитенциарной системе Иркутской области в конце XIX - начале XX века»

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЦЕРКВИ В ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ СИСТЕМЕ ИРКУТСКОЙ ГУБЕРНИИ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX вв.

© Колосок С. В., 2007

С. В. Колосок — кандидат исторических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Юридического института ИГУ

Определив в качестве основной цели мест заключения исправление арестантов, государство было поставлено перед необходимостью выбора адекватных средств, форм и методов воздействия. На формирование правопослушной личности был направлен целый комплекс мер воздействия, решающую роль в реализации которых играла церковь. Закон от 15 июня 1887 г. относит состоящих при тюрьмах священников, диаконов, псаломщиков к аппарату управления местами лишения свободы. Полномочия священника и содержание его работы в местах заключения получили детальное освещение в «Уставах о содержащихся под стражею» 1890 г. и 1906 г., а также в «Общей тюремной инструкции» 1915 г. По вышеназванным уставам церковнослужители тюремных церквей входили в состав управления отдельных мест заключения и должны были находиться (за исключением отправления богослужения и треб) в подчинении губернатора, губернского тюремного инспектора и начальника места заключения. Свидетельством высокого рейтинга церкви в процессе воспитания и исправления заключенных говорит тот факт, что по должностному окладу священник приравнивался к смотрителю (начальнику) тюрьмы.

Особая роль в религиозно-нравственном воспитании отводилась священнику, который обязан был постоянно общаться с заключенными, отправлять для них вечерни, утрени, исповедовать их «с увещеванием о раскаянии и добровольном перед судом признании в преступлениях». Священник сообщал в срочных записках высшему начальству кто из числа содержащихся по уголовным делам, где и когда был на исповеди. Тем самым фактически ежедневно нарушалась тайна исповеди. На священника также возлагались обязанности проведения занятий в тюремных школах по Закону Божьему и по «отечествоведению», а также осуществление контроля правильной постановки преподавания в школе. Ежегодно к 1 февраля все тюремные священники представляли подробный отчет о своей деятельности по духовно-нравственному воспитанию и просвещению заключенных.

Иркутский губернский тюремный комитет разработал программу организации работы церковнослужителей. Программа включала меры по исправлению нравственности арестантов, состоящие в посещении заключенными православного исповедания тюремных церквей или особо устроенных для молит-вословия часовен, в обучении арестантов грамоте, в занятии грамотных заключенных чтением назидательных и полезных книг и в преподавании заключенным изустных поучений местными священниками. Таким образом, в местах заключения формировался аппарат идеологического воздействия на личность заключенного. Этот аппарат возглавлял священник, который выступал в качестве заведующего школой и библиотекой; в качестве учителя обычно использовался псаломщик; функции библиотекаря возлагались на диакона.

Формы воздействия церкви на арестантов можно условно разделить на два вида — школьная и внешкольная работа. Школьная работа включала изучение Закона Божьего, «отечествоведения», а также церковное пение, чтение, письмо и счет. Внешкольную работу составляли богослужение, церков-

ные проповеди, духовно-нравственное чтение, библиотечная работа. На церковь возлагалась также функция организации библиотечного дела в тюрьмах и обучения заключенных. Православная церковь составила перечень литературы, рекомендованный для библиотек, составлявший 122 наименования книг, в том числе по «Закону Божьему» — 22 книги, по словесности — 31 книга, по истории — 19, по естествознанию — 10, по сельскому хозяйству — 16, по гигиене и медицине — 5. Этот перечень дает основания предполагать, что администрация и церковнослужители, реализуя карательную политику правительства, стремились исключить доступ осужденных к публицистической и художественной литературе, которая приводила к серьезным размышлениям о социально-политическом и экономическом развитии государства. Инструкцией подтверждался запрет на выдачу периодических изданий для чтения арестантам не ранее одного года после выхода их в свет. Кроме того, Общей тюремной инструкцией в качестве исправительно-дисциплинарной меры предусматривалось лишение права чтения, кроме книг духовного содержания, на срок не свыше одного месяца. Духовно-нравственная и просветительная работа должна была отвечать определенным требованиям «Общей тюремной инструкции» 1915 г., проводимые мероприятия не должны были отвлекать арестантов от работы, возбуждать чувственность, касаться событий текущей политической и общественной жизни.

Определенные изменения в процессе формирования тюремных библиотек наметились в дни Первой революции 1905—1907 гг. в России. Это нашло некоторое отражение в отечественной историографии, где учеба и чтение книг и журналов в тюрьме рассматривались как средство для дальнейшей борьбы. В этом ключе излагают свои исследования В. Ульянинский и П. Фабричный, издан сборник статей и воспоминаний «Учеба и культработа в тюрьме и на каторге»1.

Несомненный интерес представляют документы фонда Иркутского Губернского жандармского управления, где имеется переписка об отправке посылок для политических ссыльных. Исходя из этой переписки, можно составить своеобразную хронику поступления книг, газет и журналов2:

7 января 1905 г. для политического арестанта Иркутского тюремного замка пре-

провождена книга «Политическая история Французской революции»;

8 января 1905 г. Иркутское губернское жандармское управление препроводило в Иркутскую тюрьму книги «Германия и ее политическая жизнь», «Крестьянское царство», «О свободе воли», «Бранд-драмати-ческая поэма», «Нужды деревни»; газеты и журналы «Русское слово» — 12 экз., «Новое обозрение» — 9 экз., «Искра» — 1 экз., «Русь» — 2 экз., «Русские ведомости» —

1 экз., иностранные газеты — 3 экз., «Бакинские известия» — 8 экз.;

4 сентября 1905 г. Иркутское губернское жандармское управление препроводило политическим арестантам книги «Долой социал-демократов», «Продажный актив», «Рост социализма в соединенных штатах»;

2 ноября 1905 г. прокурор Иркутского окружного суда препроводил в Иркутское губернское жандармское управление для политических арестантов М. Лурье, С. Ильмашского, А. Погосова, А. Гинзбурга 13 номеров газеты «Наша жизнь», 2 экз. журнала «Хозяин», 3 пакета с газетами «Русское слово», 1 номер газеты «Новости».

В 1906 г., когда революционные события в Иркутской губернии пошли на спад, тюремное ведомство вновь исключило доступ заключенных к светской литературе и периодическим изданиям.

Было бы неверно не замечать эволюции в использовании средств, форм и методов деятельности церкви. Так, Иркутская Бо-рисо-Глебская тюремная церковь, освященная 11 июля 1803 г., до 9 апреля 1892 г. была приходской. За время ее существования у церкви скопился капитал в размере 5989 рублей 23 копеек, который использовался для духовно-нравственного воздействия на заключенных.

Священники посещали заключенных на остановках во время пешего этапа и перевозках на баржах, а также в отдаленных от тюрем местах, где проводились промысловые или строительные работы. В частности, для удовлетворения духовно-нравственных нужд каторжан на строительстве Кругобайкальского участка Забайкальской железной дороги ежемесячно командировался православный священник, который совершал богослужения в походной церкви. На этом же участке железной дороги была сформирована особая библиотека3.

Состав прихожан тюремных храмов был весьма разнообразен. Помимо заключенных на богослужениях присутствовали нижние чины тюремной стражи и местные жители. Привлечение надзирателей к церковным службам, нравственным беседам и иным воспитательным мероприятиям было продиктовано тем, что в связи с опасностью работы и низкой оплатой труда среди охранников было много случайных людей, склонных к злоупотреблению служебным положением, к пьянству и другим порокам. Длительные контакты с заключенными еще больше снижали нравственный уровень надзирателей. Надзиратели должны были личным примером содействовать перевоспитанию арестантов, что было практически невозможно при указанных выше обстоятельствах. Именно поэтому священники уделяли тюремной охране особое внимание.

В Российской империи, где православие являлось государственной идеологией, основное внимание в религиозно-нравственной и просветительной работе с заключенными уделялось внедрению в сознание арестантов христианских догм. Однако, учитывая тот факт, что большая часть подданных были инородцами, то и состав заключенных также отличался многоконфес-сиональностью. Правительство терпимо относилось к тому, что в местах заключения религиозно-нравственную работу вели и представители других конфессий. Особые условия Тюремная инспекция Иркутской губернии создавала для совершения духовных треб и ведения религиозно-нравственных собеседований с арестантами-мусуль-манами. В дни мусульманских торжеств, в частности, в село Александровское приглашался Иркутский мулла Баймуратов. Из инструктивного письма смотрителю Александровской каторжной тюрьмы следует, что по согласованию с начальником тюрьмы для проведения богослужения приглашались священники других конфессий — ксендз и пастор4.

По договоренности с Губернским тюремным инспектором во время Пасхи заключенные евреи снабжались деньгами, подарками, пасхальной посудой, кошерной пищей. Сбором пожертвований на эти цели и покупкой всего необходимого занимались специально избранные общиной люди5. Деятельность еврейской религиозной общины регламентировалась Уставом об управ-

лении духовных дел иностранных вероисповеданий.

Одной из проблем пенитенциарных учреждений являлось наличие в тюрьмах детей, не совершивших преступлений. Чтобы не допустить гибели несовершеннолетних детей преступников, их помещали к родителям в те же тюрьмы. Церковь, теоретики и практики пенитенциарной системы неоднократно поднимали эту проблему и требовали вывода детей из тюрем на время содержания их родителей, и создания специального приюта6. В целом, в империи и в пределах Иркутской губернии, эта проблема не была решена. Исключение составлял Иркутский приют арестантских детей.

Особое внимание церковь уделяла несовершеннолетним преступникам.

31 июля 1898 г. был учрежден Иркутский исправительно-воспитательный приют для несовершеннолетних. В уставе приюта подчеркивалось, что он «учреждается с целью дать принимаемым в него несовершеннолетним религиозно-нравственное воспитание, общее начальное, ремесленное и сельскохозяйственное образование, развить в них навык и любовь к порядку и труду и тем приготовить их к честной, трудовой жизни на свободе»7. При приюте наряду с врачом, учителями, воспитателями, мастерами, экономкой и прислугой состоял и священник. Все воспитанники приюта обязаны были присутствовать на богослужении, а их школьное обучение согласовывалось с программами начальных народных училищ. Деятельности приюта в Иркутской губернии действительно придавалось большое значение. Об этом свидетельствует такой факт, что почетными попечителями приюта были генерал-губернатор Восточной Сибири, егермейстер двора его императорского величества, тайный советник Леонид Михайлович Князев и архиепископ Иркутский и Верхоленский высокопреосвященный Серафим.

Деятельность священников не ограничивалась религиозно-нравственным воспитанием и просвещением арестантов. Церковнослужители заботились и о семьях заключенных, поскольку по прибытии в Сибирь большинство из них оказывались без средств к существованию. Священники поддерживали семьи и морально, и, по возможности, материально — из средств тюремного

комитета. Однако огромная численность заключенных в губернии не позволяла оказывать внимание всем семьям, священники заботились о них, как правило, по просьбе заключенных. Недалеко от Александровского централа было выстроено два барака, где проживали с детьми жены преступников, добровольно следовавшие в Сибирь за своими мужьями. Семейные жили в большой нужде, поскольку были лишены возможности работать. Церковнослужители выступали неоднократно с инициативой перед тюремным комитетом оказать помощь наиболее нуждающимся. Впоследствии по решению комитета тюрьмы «нуждающиеся» подкармливались за счет процентов с экономического капитала ссыльнокаторжных. Александровскому централу принадлежала и школа-приют, где обучались дети служащих тюрьмы, местных жителей и дети ссыльнокаторжных8.

Оценивая в целом деятельность церкви в пенитенциарной системе Иркутской губернии в конце XIX — начале XX вв., следует

отметить ее многогранность. С одной стороны, церковь приняла на себя заботу о религиозном, нравственном воспитании и просвещении арестантов, с другой стороны — существенной особенностью ее деятельности было стремление ограничить сознание личности узкими рамками религиозного мышления. В

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Ульянинский В. Учеба на каторге: 1907—1917 гг. // Каторга и ссылка. 1929. № 5; Фабричный П. Грамота и книга на каторге // Каторга и ссылка. 1922. № 3; Учеба и культработа в тюрьме и на каторге : сб. статей и воспоминаний. М., 1932.

2 ГАИО. Ф. 50. ОП. 2. Д. 173. Л. 13.

3 Арестантские работы в Иркутской губернии в 1911 году // Тюремный вестник. 1912. № 3. С. 6.

4 ГАИО. Ф. 34. ОП. 1. Д. 35586. Л. 1, 11.

5 Кальмина Л. В., Курас Л. В. Еврейская община в Западном Забайкалье (60-е годы XIX века — февраль 1917 года). Улан-Удэ, 1999. С. 10.

6 Тюремный вестник. 1894. № 4. С. 232.

7 Отчет по приюту за 1912 год. Иркутск, 1914. С. 5.

8 ГАИО. Ф. 226. ОП.1. Д. 7. Л. 81, 83.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.