CC BY
124
УДК 930.322
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЦАРЯ АЛЕКСЕЯ МИХАЙЛОВИЧА ПО ПРИВЛЕЧЕНИЮ ВСЕЛЕНСКИХ ПАТРИАРХОВ К ПРОЦЕССУ ПО НИЗЛОЖЕНИЮ ПАТРИАРХА НИКОНА
© 2009 Б.В. Кричевский
Санкт-Петербургская академия постдипломного педагогического образования
Поступила в редакцию 26.09.2008
В статье на основе широкого круга источников анализируются причины, побудившие царя Алексея Михайловича привлечь к суду над Никоном Вселенских патриархов, а также эффективность предпринятых им действий для достижения поставленных им целей.
Ключевые слова: деятельность, Вселенские патриархи, Собор, Никон, царь Алексей Михайлович, процесс низложения.
Хотя Никон в 1658 году публично отрекся от патриаршей кафедры, он вовсе не собирался отказываться от самого патриаршества. Поэтому для урегулирования церковного кризиса и избрания нового главы церкви царь Алексей Михайлович был вынужден начать процесс по окончательному низвержению Никона. В марте 1660 года по его указу был созван церковный Собор, который вынес следующий вердикт: "Никону патриаршес-каго престола и чести вкупе и священства, и ни-чим не обладати..."1. Но неожиданно государь отказался утверждать это постановление.
Мы не имеем каких-либо точных данных о причинах подобного решения. По-видимому, царь Алексей Михайлович счел, что данный обвинительный приговор патриарху недостаточно юридически обоснован. Но с другой стороны, думается, что главная причина произошедшей заминки лежала вовсе не в правовой плоскости. В византийском праве, на котором основывалось и церковное законодательство Руси, низложение патриарха было если не вполне обычным, то во всяком случае допустимым. Кроме того, русские правители, в том числе царь Алексей Михайлович, не отличались особой щепетильностью соблюдения юридических норм. Тем более, властными возможностями для быстрой расправы над Никоном государь, несомненно, обладал. Скорее всего, дело было в особенностях характера самого царя Алексея Михайловича. Возможно, его смущало отсутствие прецедента в отечественной практике, и, как человек набожный, он не хотел войти в историю как царь, незаконно низвергнувший патриарха. Но возможно также, он еще окончательно не освободился от влияния Никона и от ощущения, что поступает по отношению к нему несправедливо.
Кричевский Борис Вадимович, кандидат исторических наук, доцент кафедры философии. Тел. (812) 764-29-06
В силу этих обстоятельств государь решил привлечь к осуществлению данной задачи вселенских патриархов и уже одним этим превратил внутренний кризис русской церковной власти в проблему всего православного сообщества. В связи с тем, что, по убеждению государя, участие греческих глав церкви являлось гарантией окончательного решения данного вопроса, представляется интересным специально проанализировать его деятельность, направленную на достижение данной цели.
Впервые идея приглашения Вселенских патриархов на процесс над Никоном официально озвучивается в конце 1662 года. 21 декабря он издает постановление, в котором говорится, что, вследствие отречения Никона от патриаршества, церковь осталась без попечения: ".да Никону ж патриарху, после отшествия своего от престола, проклятию предающи Питирима митрополита Сарскаго и Подонскаго и иных, без соборнаго собрания и безо всякаго испытания, и иная подобная тем творящу, и того ради изволил он, великий государь, учинити собор и писати о том ко вселенским патриархом, чтоб они, или из них кто, для тех церковных вин и иных исправлени-их, изволили приити в царствующий град Мос-кву"2. В постановлении было также определена приблизительная дата будущего Собора, а именно март-май 1663 года.
Государь также поручает боярину Петру Михайловичу Салтыкову сделать опись имущества Никона3. Видимо, царь Алексей Михайлович теперь уже не сомневался, что оно уже никогда более не будет принадлежать этому патриарху. Никону вернуться на кафедру уже позволено не будет.
Для осуществления своего замысла царь Алексей Михайлович с греком иеродиаконом Мелетием в начале 1663 г. отправляет грамоты ко
всем вселенским патриархам с приглашением их самих или их эмиссаров в Москву для одобрения соборных постановлений. Труднее всего было заручиться поддержкой константинопольского патриарха. Русская патриархия выделилась из его области, и он традиционно патронировал своего младшего собрата. Кроме того, Москва уже почти целое десятилетие целенаправленно добивалась подчинения находившейся в его ведении киевской митрополии. Поэтому грамота константинопольскому патриарху Дионисию была более пространна, чем к остальным восточным иерархам.
Оправдывая свои действия по отношению к малороссийской церкви, государь обвинял во всех возникших недоразумениях главным образом Никона. Именно Никон самовольно стал писаться патриархом малой и белой Руси и незаконно поставил своего епископа на Полоцкую епархию, отторгнув тем самым эту область от киевской митрополии. Теперь приезд патриарха в Москву может помочь урегулировать многие возникшие проблемы. Тем самым государь недвусмысленно намекнул, что низвергнуть Никона не только правомерно, но и небесполезно для поддержания целостности самого константинопольского патриархата.
В заключении грамоты царь Алексей Михайлович информирует Дионисия о намерении Никона списаться с восточными патриархами. В связи с этим государь просит не только сообщить о содержании никоновского послания, но и своего ответа (если он будет) на него: "...волим через святыню твою и о сем познати каковая писмена". С такой же просьбой царь Алексей Михайлович обратился к Никтарию Иерусалимскому, Паисию Александрийскому, Макарию Антиохийскому4.
Последний пассаж грамоты выглядит несколько наивно. Если бы патриархи посчитали возможным предать огласке попытки Никона с ними списаться, они сделали бы это и без подобного обращения, а если бы захотели оставить в тайне, то никакие просьбы со стороны русских властей на них бы не подействовали. Скорее всего, царь Алексей Михайлович просто хотел показать патриархам, что тайные интриги Никона ему известны. Также можно увидеть определенную неуверенность государя в возможности перехватить нежелательные послания, так как он, несомненно, предполагал, что у бывшего духовного наставника есть преданные люди.
Первая половина 1664 года принесла царю Алексею Михайловичу немалые разочарования. Из донесения Савелия Козловского и Андрея Александрова, а потом и самого Мелетия, выяснилось, что иерусалимский патриарх не может предпринять поездку в Москву5. В конце весны прибыл с не слишком утешительными извести-
ями и сам иеродиакон. Хотя патриархи письменно и подтвердили права государя на избрание нового главы Русской церкви, никто из них не согласился ехать в Москву. А потом вообще возникли подозрения в подлинности некоторых привезенных документов: по дороге в Москву Мелетия ограбили, и недоброжелатели обвинили его в подделке украденных грамот6.
12 июля 1664 года царь Алексей Михайлович посылает греков Василия Иванова и Кондрата Дмитриева к иерусалимскому патриарху Нектарию с повторным приглашением7. 18 сентября 1664 года он через Мелетия и приставленного к тому подьячего Порфирия Оловянникова, а также грека Стефана Юрьева направляет новые грамоты к константинопольскому, антиохийскому, иерусалимскому патриархам. Царь просит посланцев при встрече с константинопольским патриархом сказать, что без него или без его поверенного экзарха ".патриарха ставить отнюдь невозможно", а ".его убытки изволит своим государевым жалованьем наградить со вторицею...". Примерно то же самое он поручает сказать остальным иерархам8. Другими словами, просьба грекам вывести русскую церковь из затруднительного положения подкреплялась намеком на ожидающие их в Москве щедрые пожертвования.
В связи с реализацией данного плана в августе того же года была послана грамота от царя Алексея Михайловича уже турецкому султану Магомету. В ней он просил правителя не препятствовать приезду местных православных архиереев в Россию для церковных нужд9. С тем же посольством была отправлена еще одна особая грамота патриарху Дионисию. Она была посвящена митрополиту Газскому Паисию Лигариду. Государь просил патриарха, ввиду его нежелания прибыть в Москву, назначить Паисия своим представителем для будущего Собора10.
К этому времени определились два главных помощника царя Алексея Михайловича в деле по низложению Никона. Это были приехавшие в Москву греки: иеродиакон Мелетий, который осуществлял сношение с восточными иерархами, и митрополит Газский Паисий Лигарид, подготавливающий юридическое обоснование предполагаемого процесса. Как сообщает сам Паисий в своем сочинении о суде над Никоном, именно он предложил государю для решения возникшего церковного кризиса послать грамоты восточным патриархам11.
Надо сказать, что, предлагая царю Алексею Михайловичу эту новую стратегию, Паисий подвергал себя немалой опасности. Еще оставалось неясным, как воспримут греческие иерархи подобное предложение, но в любом случае скандала во всем православном мире избежать было
невозможно. При провале же данного плана, вся вина легла бы на Лигарида. Причем он уже до этого успел испортить отношения и с католической церковью, и вызвать подозрения у православных иерархов. Поэтому очевидно, что, предложив столь смелое и нестандартное решение по усмирению Никона, Паисий рисковал всем своим благополучием, а может, даже и свободой.
Оба этих грека - и Паисий, и Мелетий -были образованны, деятельны и способны в нужный момент самостоятельно принять решение. Все эти качества были крайне необходимы в возникшей ситуации. По наказам царя Алексея Михайловича своим подчиненным видно, что он был окружен в основном необразованными людьми, боявшимися проявить какую-либо инициативу и лишь послушно исполнявшими инструкции. Подобное же руководство в процессе низвержения Никона было невозможно. Иеродиакон Мелетий, путешествующий целыми месяцами по православному Востоку, сталкивался с совершенно непредвиденными обстоятельствами, которые требовали немедленных решений без дополнительных согласований. Также, похоже, никто, кроме митрополита Паисия Лигари-да, не мог быстро находить опровержение грозным обвинениям Никона в совершавшихся против него неканонических действиях.
И Мелетий, и Паисий имели не слишком безупречное прошлое, а митрополит Газский даже в Москве был замечен в нескольких финансовых махинациях. Но это не помешало им пользоваться доверием государя. Даже, наоборот, царь Алексей Михайлович выделял их среди других. Зная их проступки и таким образом ставя их от себя в немалую зависимость, он мог использовать этих людей с гораздо большей эффективностью.
Трудно сказать, сколько времени потребовалось государю, чтобы отказаться от своего плана, если бы он оказался неосуществимым. Но во второй половине 1665 года были получены обнадеживающие донесения от Мелетия, что тот все же сумел склонить александрийского и антиохийс-кого патриархов отправиться с ним в Москву12.
Возможно, до конца не веря в реальность приезда греческих иерархов, царь Алексей Михайлович в декабре 1665 года отправляет на нижнюю Волгу подьячих приказа тайных дел Ере-мея Полянского и Ивана Ветошкина и ссужает их немалой суммой денег, только бы они "...од-ноконечно доведатца подлинно, идут ли они [патриархи] к Москве."13. Государь также уведомляет астраханского воеводу Ивана Ржевского о возможном приезде патриархов14.
Когда царь Алексей Михайлович убедился, что цель, для достижения которой он потратил несколько лет усилий и немалые финансовые
средства, наконец близка к осуществлению и патриархи находятся на пути в Астрахань, он посылает астраханскому епископу Иосифу грамоту с наказом встретить гостей и проводить их в Москву. В ней также дается довольно любопытная инструкция: "И будет они учнут тебя спрашивать: для каких дел к Москве быть им велено, и ты б им говорил, что Астрахань от Москвы удалена, и для каких дел указано им быть, того ты не ведаешь, а чаешь де ты тово, что велено им быть для того; как бывшей Никон патриарх с патриаршества сшол, и для иных церковных великих дел"15.
Конечно, царь Алексей Михайлович самолично хотел посвятить греческих иерархов в столь деликатное дело, как низвержение Никона, так как здесь любая неточность или даже необдуманное слово могли их заставить засомневаться в разумности предпринимаемой ими поездки. Но все же, какими бы дипломатическими соображениями ни руководствовались московские власти, они так или иначе, по сути дела, дезориентировали греческих гостей, и те отправились в дальнее путешествие, не до конца осознавая отведенную им роль.
Это было явное отступление государя от своих изначальных принципов. Сложность ситуации, невозможность ее разрешить в течение долгого времени заставила царя Алексея Михайловича подойти к данной проблеме с более прагматической позиции. Государь отказался от идеи собрать полный вселенский Собор, в котором приняли бы участие все действующие патриархи, и уже ставил задачу прибытия некоторых из них и обеспечения лояльности отказавшихся от приглашения других глав церквей. Ведь если бы те осудили предполагаемое низложение Никона, это свело бы на нет все предпринятые усилия.
Незадолго до этих событий, 12 ноября 1665 года, грек Стефан привез в Москву грамоту от константинопольского патриарха Дионисия. В ней патриарх удовлетворял просьбу государя назначить Паисия Лигарида своим экзархом и делегировать ему право голоса на соборе16. Это был крупный успех Москвы, так как Дионисий наконец-то перестал оказывать поддержку Никону и передал свои полномочия промосковски настроенному иерарху.
Но в середине января 1666 года царь Алексей Михайлович посылает константинопольскому патриарху келария Чудовского монастыря Савву с грамотой, в которой просит еще раз обозначить свое отношение к делу Никона, а также прислать своего экзарха17. В наказе Савве царь Алексей Михайлович так и пишет: "промышлять экзархом"18. Видимо, постоянные взаимодоносы участвующих в процессе низложения Никона заставили царя Алексея Михайловича сомневать-
ся в благонадежности даже самых близких своих слуг. Наверное, опасаясь новых осложнений, государь отправляет приглашение на Собор еще бывшему патриарху Парфению на тот случай, если того снова возведут на престол19. Эти грамоты ярко демонстрируют стремление царя Алексея Михайловича во что бы то ни стало все же попытаться собрать полный Собор, пусть даже из не слишком легитимных греческих иерархов.
Посольство келария Саввы привезло от константинопольского патриарха не слишком обнадеживающие сообщения. Хотя грамоты, доставленные Мелетием, были действительно подлинными, но оказалось, что патриарх никогда не назначал Паисия Лигарида своим экзархом20.
Н.Ф. Каптерев, рассматривая данный сюжет, акцентирует свое внимание на положении, в которое попал Лигарид после данного известия. Неожиданно из экзарха константинопольского патриарха и судьи патриарха Никона Паисий сам попадал в подсудимые по обвинению в ла-тинстве21. Но надо еще сказать, что крах его карьеры снова серьезно помешал планам царя Алексея Михайловича. Патриарх Дионисий окончательно отмежевался от будущего Собора, а иерарх, который нашел юридическое обоснование осуждению Никона, оказался иноверцем. Надо было или начинать переговоры заново, или же замять возникший скандал. Первое уже оказалось невозможным из-за недостатка времени, второе же решение заставляло царя Алексея Михайловича ради достижения поставленной цели снова поступиться своими принципами.
Одновременно с собственными переговорами с греческими иерархами царь Алексей Михайлович совершенно естественно стремится не допустить их возможных контактов с Никоном. Гетман И. Брюховецкий, по просьбе государя, схватил Федора Морисова, который был послан Никоном с грамотами к восточным патриархам22. Были также пресечены и следующие попытки Никона в марте 1666 года списаться с восточными патриархами23. С.В. Лобачев правильно замечает, что если бы послания дошли до адресатов, то они, скорее всего, еще больше насторожили греческих иерархов, которые и без того не были расположены ехать в Москву24. А возможно, патриархи и вовсе осудили бы проведение предстоящего Собора. С другой стороны, С.М. Соловьев небезосновательно обращает внимание на то, какое дополнительное раздражение должны были вызвать у государя тексты перехваченных писем Никона25.
Узнав о прибытии патриархов в Астрахань (23 июля), государь посылает навстречу представителей высшей церковной иерархии: новгородского митрополита Питирима, крутицкого митрополита Павла, архиепископа Рязанского Ил-
лариона, архимандрита Чудовского монастыря Иоакима. В напутствующей им грамоте царь Алексей Михайлович восторженно пишет о приближении к Москве гостей, которые, по его мнению, мужественно проделали ".путь глубины страстей и в бусурманския стремнины и звери-ныя их лютости."26. Греческие иерархи так долго отказывались от этого путешествия и называли так много причин тому препятствующих, что уже само их появление в пределах русского государства царь Алексей Михайлович оценивал как немалый подвиг. Видимо, вследствие этого, а не только из дипломатических соображений, 4 августа государь посылает грамоту греческим патриархам, в которой пространно и поэтично пишет об их несравненном мужестве, проявленном во время путешествия27.
В датированной тем же числом записке Ме-летию государь сообщает, что для встречи патриархов с деньгами на путевые расходы отправлен подьячий Порфирий Оловянников "... чтоб им в дороге никакой скудости не было.."28. Сохранился также обширный список подарков, которые государь намеревался преподнести греческим гостям29. Здесь надо заметить, что с первых дней прибытия патриархов на русскую землю царь Алексей Михайлович уделял немалое внимание организации их дальнейшего путешествия. Для проведения различных приемов в больших и малых городах, которые попадались по пути следования греческих иерархов, он последовательно посылал своих доверенных лиц: 14 сентября - стольника Петра Хитрово, 13 октября - полковника Артемона Матвеева, 15 октября - стольника Петра Прозоровского, 28 октября - дворянина Ивана Хитрово и архимандрита Филарета30. Очевидно, таким образом государь стремился по возможности избежать недоразумений, которые могли испортить впечатление гостей о стране, в которую они прибыли.
4 августа вместе с сообщением об отъезде на юг Порфирия Оловянникова царь Алексей Михайлович пишет Мелетию благодарственное письмо, где признает его чуть ли не единственным человеком, благодаря которому патриархи все-таки согласились на прибытие в Москву: ".ты будучи в путном шествии. всякую нужду и утеснение терпел, и мы, великий государь, за то твое радение и многое терпение милостиво похваляем и в предь своим государевым жалованием как ты будешь на Москве пожалуем"31. Еще более лестную грамоту от государя Мелетий получил в сентябре. В ней говорится: ".за толь многотрудный и тяжко подятый и исполненный тобою подвиг нашу государстную милость узриш..."32. Действительно, когда греческие иерархи уже приближались к столице и появилась уверенность, что они
до нее доедут, достижения Мелетия должны были приобрести для царя Алексея Михайловича еще большую ценность.
В процессе движения иерархов к Москве у государя возникло еще несколько опасений. В инструкции тому же Мелетию от 5 сентября он пишет, что узнал о посланной грамоте Никона греческим гостям. Вследствие этого задача Мелетия была проследить, ". чтоб того человека до вселенских патриархов не допустить"33. Для выполнения данного поручения государь дает распоряжение стольнику Петру Хитрово подкупить племянника патриарха Макария Павла, ". чтоб он великому государю послужил и радение свое показал, проведывал бы накрепко, чтоб к патриархом ни от ково ни с какими письмами никто не подъезжал."34.
С момента, как патриархи пересекли границу России, царь Алексей Михайлович всячески стремился ограничить их доступ ко всей возможной информации. Она должна была исходить только от власти и то в весьма усеченном виде. Так, лишь 19 октября в селе Судоге, недалеко от Владимира, Артемон Матвеев по поручению государя впервые сказал патриархам о проступках Никона и проинформировал их о предстоящем судебном разбирательстве35.
В инструкции тому же Артемону Матвееву царь Алексей Михайлович дает довольно щекотливое задание: ".разведывать в разговорах у патриарших приказных людей и у иных, у кого моч-но: ныне они, патриархи, патриаршества свои во Александрии и во Антиохии держать-ли, и нет-ли ково на их место иных патриархов.". Н.Ф. Каптерев обнаружил, что еще летом Москвой были получены известия о смене греческой иерархической элиты. Вместо константинопольского патриарха Дионисия был поставлен Пар-фений, который, в свою очередь, стремился сместить александрийского патриарха36. Вследствие этого становится понятно беспокойство царя Алексея Михайловича, так как данное обстоятельство еще больше ставило под вопрос законность будущего Собора.
22 октября государь посылает Артемону Матвееву еще одну грамоту. В ней он пишет, что с патриархами ".дорогою к Москве итить тише, чтоб над подхожей стан в село Ивановское при-тить им святейшим патриархом ноября 1-е число.". Этот же наказ он повторяет 26 октября37. Неожиданное стремление задержать столь желанный приезд греческих иерархов можно было объяснить лишь одним обстоятельством: неготовностью к их встрече. Видимо, вследствие большого количества внезапно возникающих проблем во время путешествия патриархов, власти не успели до конца продумать соответствующую церемонию их встречи в Москве. Действи-
тельно, в инструкции Мелетию от 24 октября государь поручает ему спросить гостей, как именно те предпочитают въехать в столицу и где они хотят, чтобы им устроили чествование, ".за городом всем властем с иконами или на три статьи: первая встреча за городом, другая на Лобном месте, третья у соборной церкви".
В той же грамоте царь Алексей Михайлович обеспокоено пишет, что узнал от Хитрово о желании патриархов подготовить им судебную палату. Хотя Артемон Матвеев уже сказал грекам о предстоящем суде над Никоном, но разного рода сомнения не оставляли государя. Из дальнейших вопросов, которые он поручал задать патриархам, Мелетию обнаруживается, что царь Алексей Михайлович главным образом опасался за судьбу Паисия Лигарида: не намерены ли патриархи придать анафеме его ближайшего по-мощника38. Свойственная государю мнительность вынуждала его просчитывать любые, даже, на первый взгляд, невероятные, возможности.
Патриархи выбрали третий из предложенных сценариев своего въезда в столицу. Это мы узнаем из распоряжений государя, касающихся их встречи в Москве, а потом и описаний самой встречи 2 ноября 1666 года. У Покровских ворот иерархов приветствовал митрополит Сарский и Подонский Павел, на лобном месте - митрополит Казанский и Свияжский Лаврентий, а около Успенского собора - митрополит Новгородский и Великолуцкий Питирим39. Причем встречающие должны были произносить в честь греческих иерархов длинные приветственные речи40. В данных документах привлекает внимание тщательность разработки всего предстоящего ритуала. Государь явно старался произвести впечатление на патриархов и потому стремился свести к минимуму возможные организационные накладки.
Таким образом, решение о том, что только присутствие вселенских патриархов на суде над Никоном может разрешить кризис церковной власти, государь последовательно осуществлял в течение многих лет, добиваясь приезда в Москву всех глав православных церквей. Это говорит не только о нерешительности государя в его конфликте с Никоном, но и о его желании действовать, по возможности, по закону в соответствии с новыми тенденциями развития русского государства. Для достижения поставленной задачи царь Алексей Михайлович использовал все имеющиеся в его арсенале средства: межгосударственную переписку, организацию посольств, денежные вложения. Однако этого оказалось явно недостаточно для скорого и успешного решения дела. Кроме явного нежелания вселенских патриархов участвовать в возникшем скандале, русской дипломатии, несомненно, не
хватало ни своих резидентов в других странах, ни собственных профессионалов, которые могли бы достойно проводить сложные переговоры. Поэтому государь зачастую вынужден был полагаться случайных или даже сомнительных людей. В итоге, несмотря на все усилия, царю Алексею Михайловичу не удалось в полной мере достичь своих целей - созвать в Москве большой вселенский Собор и тем самым окончательно легитимировать низвержение Никона.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1 Гиббенет Н.А. Историческое исследование дела патриарха Никона. - Ч. 1. - СПб., 1882. - С. 220
2 Гиббенет Н.А. Ук. соч. Ч. 1. - С. 243.
3 Там же. - С. 246.
4 Там же. Ч. 2. - СПб., 1884. - С. 561-576.
5 Там же. - С. 650-653, 655-657.
6 Там же. - С. 705-706.
7 Там же. - С. 712-718.
8 Там же. - С. 723-732.
9 Там же. - С. 718-719.
10 Там же. - С. 719-721.
11 Изложение поместного собора, бывшего в Москве против патриарха Никона, составленное газским митрополитом Паисием Лигаридом. Архив. - СПб.: Институт истории РАН. Ф. 261. Бумаги В.Н. Бенешевича. - Л. 35.
12 Гиббенет Н.А. Ук. соч. Ч. 2. С. 830-831, 834-836.
13 Там же. - С. 836-839.
14 Там же. - С. 839-840.
15 Там же. - С. 902.
16 Там же. - С. 821-826.
17 Там же. - С. 880-882.
18 Там же. - С. 885-886.
19 Там же. - С. 884-885.
20 Там же. - С. 892-894.
21 Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. - Т. 2. - Сергиев Посад, 1912. - С. 320-321.
22 Гиббенет Н.А. Ук. соч. Ч. 2. С. 854-859.
23 Там же. С. 879.
24 Лобачев С.В. Патриарх Никон. - СПб., 2003. - С. 222.
25 Соловьев С.М. Сочинения. Кн. 6. - М., 1991. - С. 245.
26 Гиббенет Н.А. Ук. соч. Ч. 2. С. 915.
27 Там же. - С. 924-927.
28 Там же. - С. 927-928.
29 Там же. - С. 939-941.
30 Там же. - С. 948, 963, 981-984, 992-993.
31 Там же. - С. 923-924.
32 Там же. - С. 948-949.
33 Там же. - С. 932.
34 Там же. - С. 938.
35 Лобачев С.В. Ук. соч. С. 222-223.
36 Каптерев Н.Ф. Ук. соч. Т. 2. С. 328-329.
37 Гиббенет Н.А. Ук. соч. Ч. 2. С. 987, 991.
38 Там же. - С. 988-989.
39 Там же. - С. 994-998.
40 Дело о патриархе Никоне. - СПб., 1897. - № 49-51.
ACTIVITIES OF TSAR ALEKSEY MIKHAILOVICH ON THE INVOLVEMENT OF ECUMENICAL PATRIARCHS IN THE PROCESS OF DEPOSITION OF PATRIARCH NIKON
© 2009 B.V. Krichevsky
St. Petersburg Academy of Postgraduate Pedagogical Education
The paper based on the wide range of sources, presents the analysis of reasons that impelled Tsar Aleksey Mikhailovich to involve Ecumenical Patriarchs in the Nikon's legal case. The effectiveness of his actions in order to achieve his aims is also revealed.
Key words: activities, Ecumenical Patriarchs, Council, Nikon, Tsar Aleksey Mikhailovich, process of deposition.
Boris Krichevsky, Candidate of History, Associate Professor at the Philosophy Department. Tel. +7(812) 764-29-06
