CC BY
45
К 70-ЛЕТИЮ ИРКУТСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА
© Какоурова Н. А., 2005
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СУДА И ПРОКУРАТУРЫ ПРИАНГАРЬЯ
в 30-е гг. ХХ века
Развитие суда и прокуратуры было логически связано с общеполитическими целями, стоявшими перед советским государством. Законодательство обеспечивало защиту советской власти. В 30-е гг. правоохранительные органы принимали самое активное участие в массовых политических репрессиях. Однако нельзя не принимать во внимание роль суда и прокуратура в борьбе с преступностью и их участие в гражданских или трудовых правоотношениях. Прокуратура, учрежденная большевиками, в 20-е гг. оценивалась А.Ф. Кони, как дореформенная губернская прокуратура, упразднение которой он считал ошибкой. Положение о прокурорском надзоре 1922 г. значительно расширяло деятельность работников прокуратуры. «Этим объясняется введение правила о давно желательном судси-диарном обвинении, и даже постановление о праве прокурора поддерживать, во всех стадиях процесса, гражданский иск потерпевшего и то, что прокурорам предоставляется возбуждение преследования против должностных лиц местных и центральных учреждений»1.
Несмотря на идею создания демократического правосудия, большевики относили суд и прокуратуру к карательно-репрессивным органам. «Для решения карательных задач стали все более привлекать и приспосабливать юстицию. Органы суда и прокуратуры использовались властью для устрашения и подавления неугодных и инакомыслящих»2. В научных исследованиях определение суда и прокуратуры как карательных и репрессивных не всегда рассматривается негативным явлением. Л. П. Рассказов понятие «карать» объясняет, как подвергать наказанию. Автор представляет деятельность суда и прокуратуры в предназначении карать врагов, классово-чуждых элементов и преступников. Тем не менее, Л. П. Рассказов констатирует, что «с конца 20-х гг. до начала Великой Отечественной войны карательные органы проводили репрессивную политику... они действовали не столько в соответствии с существующими законодательными актами, сколько, зачастую, вопреки им»3.
Усиление классовой борьбы было вызвано рядом причин, что не замедлило сказаться на деятельности суда и прокуратуры. Повысилась активность зажиточного крестьянства в ответ на процесс колхозного строительства сельского хозяйства. В некоторых районах Сибири кулаки созывали свои совещания, и им удавалось подчинить своему влиянию значительные слои сельского населения. Большую активность кулаки развернули в перевыборной кампании Советов. Становилось напряженным положение с хлебозаготовкой: на 1января 1929 г. по Сибири было заготовлено 64 % зерновых, предусматри-
ваемых плановым заданием. Краевой прокурор Сибири объяснил ответственным работникам прокуратуры задачи их предстоящей деятельности в связи с политическим положением в деревне. Прокуратуре предстояло организовать батрачество и бедноту вокруг советских и партийных органов, создать прочность союза бедноты и батрачества с середняками. В связи с решениями ноябрьского Пленума ЦК ВКП (б) на прокуратуру возлагалась обязанность добиться исполнения всех законов, которые ограничивают рост кулацкого хозяйства. Прокуратура должна была препятствовать эксплуатации кулаками деревни и батрачества, пресекать все попытки кулачества, противодействовать социалистическому переустройству деревни, быстро, четко и жестко реагировать на все политические выступления, не допуская вместе с тем искусственного раздувания дел о кулацком терроре, в хлебозаготовительной кампании - привлекать к ответственности спекулянтов и скупщиков хлеба4. Отмеченное выше наглядно иллюстрируют следующие данные:
Побои Угро- зы Незак. собра- ния Антисов. листов- ки Анти- сов. агита- ция
Окт. 2 3 - - 90
Дек. 5 7 12 - 201
Февр. 4 8 2 20 230
Апр. 16 18 22 25 330
Май - 4 - 8 112
Новых антисоветских группировок за этот период не возникло, ранее было зафиксировано семь. Сведения по проведению посевной кампании стали собираться по судебным округам.
В 1930 г. картина уголовных преступлений по Иркутскому округу выглядела следующим образом: агитация за убой скота - 2, агитация против колхозов, спекуляция сельхозинвентарем -33, хищение и убой скота - 1047, организация кооператива, продажа имущества перед вступлением в колхоз - 180, злостное уклонение от агроминимума - 210, должностные преступления 111. Всего было возбуждено 701 уголовное дело.
Движение дел по преступлениям, связанным с лесозаготовкой: оправдано - 1, общественное порицание - 5, условное осуждение - 0, принудительные работы - 27, лишение свободы -72, другие меры наказания - 11, ссылка - 24, штраф - 19. Всего осуждено - 115 человек 6.
Продовольственный кризис начала 30-х гг. повлиял на деятельность органов юстиции. Суд и прокуратура вступили в борьбу с саботажем «кулацко-зажиточной части населения, с бездействием и расхлябанностью должностных лиц». За 1931 г. по краю было осуждено 37 600 чело-
век, за 9 месяцев 1932 г. - 50 000 человек. К расстрелу было приговорено 148 чел., лишению свободы - 9453 чел., принудительным работам -19457 чел., высылке - 419 чел., ссылке - 1167 чел., оштрафованы - 3690 чел., условно лишены свободы - 1109 чел., приговорены к другим мерам наказания - 1296 чел. На заседании бюро крайкома ВКП (б) говорилось об усилении карательной политики и росте мер репрессий. В 1932 г. в местах лишения свободы побывали 39 456 чел., находились в местах лишения свободы, ссылке и отбывали принудительные работы 42 500 чел., в спец. переселении - 95 000 чел, приговорены к смертной казни 63 чел. За контрреволюционные преступления был осужден 141 чел., из них: кулаки - 47,5 %, нетрудовой элемент - 10 %, зажиточные - 5 %, прочие - 37 %.
Суд и прокуратура стали вести отчеты по преступлениям, совершаемым в сфере сельского хозяйства. С 1 июля до 15 сентября 1932 г. в сельской местности Восточно-Сибирского Края привлекли к уголовной ответственности 1316 человек. За хищение, разбазаривание колхозного и совхозного хлеба, инвентаря, имущества, скота за это время осудили 829 чел., за срыв уборочной кампании, поломку тракторов, комбайнов - 85 чел., за не подготовку ссыпных площадей - 14 чел., за преступления с «зернопо-ставкой» - 45 чел., за невыполнение заданий по зернопоставке, саботаж, уклонение получения заданий, спекуляция хлебом - 293 чел., за контрреволюционные преступления, угрозы, избиение колхозников-активистов - 22 чел. Всего кулацко-зажиточных было осуждено 470 чел.: за хищение социалистической собственности - 232 чел., саботаж зернопоставки - 190 чел. Ворами и расхитителями судом признано 21 должностное лицо. За преступления другого характера, «очковтирательство», срыв уборочной - 106 должностных лиц, из них председатели колхозов - 26, завхозы, бригадиры, счетоводы - 28, механизаторы и агрономы - 11, директора совхозов и их помощники - 8, председатели сельсоветов - 17, работники заготовительных контор - 16 7.
В информационной сводке № 40 ВосточноСибирского крайкома ВКП (б) от 4 октября 1933 г. были отмечены положительные методы работы суда и прокуратуры, правильно усвоены указания краевых органов по стимулированию зернопоставок и уборочной кампании. Особенно подчеркивалась массовость мероприятий, привлечение внимания народа путем проведения показательных процессов. В пример ставили практику Нижне-Ингашского района, где прокурор связал свою работу с политотделом МТС и редакцией местной газеты и организовал 46 контрольных постов по охране урожая. Он также систематически широко освещал в прессе специальные письма совместно с председателем районного исполкома, вскрывая классовую подоплеку преступлений. В Ирбейском районе работники суда и прокуратуры развернули разъяснительную работу, провели ряд показательных процессов, провели собрания с единоличниками и колхозниками.
В информационной сводке № 15 от 25 марта 1933 г. говорилось о разбазаривании ле-
созаготовительных фондов. Восточно-Сибирский крайком ВКП (б) настаивал на проведении прокуратурой проверок по расходованию лесных фондов, отмечалась безучастность Куйтунской и Ка-рымской прокуратуры. В Жилкинском районе судебно-следственная бригада привлекала в уголовной ответственности хозяйства середняков. Общее же количество осужденных в крае, по мнению крайкома, было недостаточным. По 37 районам в I квартале 1933 г. было осуждено 137 человек, из них 25 кулаков, 69 зажиточных крестьян, 32 - середняки 8.
Появление партийно-правительственных постановлений об улучшении материальнобытового положения советских работников повлияло на проведение мероприятий, вовлекших суд и прокуратуру в борьбу за своевременную выплату заработной платы. В марте 1932 г. НКЮ РСФСР дал директивные указания привлекать к уголовной ответственности руководителей хозяйственных органов, задерживающих заработную плату. Предписывалось в 3-дневный срок закончить расследование имеющихся в производстве дел о невыплате заработной платы, в течение 3 дней рассмотреть эти дела в суде. Не позднее 5 апреля 1932 г. НКЮ РСФСР должен был отчитаться перед СНК СССР о проведенной работе, сообщить к каким мерам уголовной репрессии привлечены виновные, в какие сроки расследованы дела, какие меры принимались прокуратурой, кроме репрессивных, для ликвидации задолженности. В мероприятиях по улучшению материально-бытового положения не оставался без внимания и вопрос о продовольствии. Систематически, не реже 1 раза в квартал, подытоживались судебная и следственная практика по делам о хищении и спекуляции хлебом и другими товарами и продуктами. Циркуляр № 30 от 23 августа 1932 г. обязывал суд и прокуратуру и местные органы власти искоренять спекуляцию, применять к спекулянтам и перекупщикам заключение в концентрационные лагеря сроком на 5-10 лет без права применения амнистии. НКЮ РСФСР обращал внимание суда и прокуратуры на политическую важность вопроса, прокуроры и председатели судов предупреждались о личной ответственности. Совместно с ОГПУ разрабатывались практические мероприятия. Основная часть дел о перекупщиках и спекулянтах проходила через органы ГПУ, в связи с чем прокуратуре предписывалось установить строжайшее наблюдение за всеми делами этой категории, обращая особое внимание на кулаков, торговцев, деклассированных элементов. Дела обязательно рассматривались с выездом на место совершения преступления с опубликованием процесса и приговора в печати. Однако не допускался арест колхозников, занимающихся скупкой-продажей хлеба, а их дела рассматривались в сельских обществах и колхозных судах 9.
В секретном приложении № 7 к протоколу 54 Пленума Верховного Суда СССР за 1935 г. отмечался спад преступности. Сократилось и общее число осужденных, но сокращение называлось недостаточным. Говорилось, что судебные органы значительно улучшили некоторые показатели, в целом же, они еще недостаточно
усвоили требования партии и правительства. Директивы, данные в 1933 г. о сокращении массовой судимости, не выполнялись. Ужесточение внутрипартийного режима ставило вопрос не уклоняться от карательной политики, направленной против классовых врагов, агентуры, особо опасных преступлений (бандитизм, грабежи, контрреволюционные преступления). Судьи и следователи обвинялись в неумении выявлять замаскировавшихся преступников и в массовой, необоснованной судимости трудящихся, особенно по должностным преступлениям некорыстного характера, в привлечении к осуждению «второстепенных» лиц. Суды должны были повысить ответственность за выносимые приговоры, а прокуратура должна была обращать внимание на необоснованное привлечение к уголовной ответственности, слабую работу органов расследования 10. Директивы правительства корректировали деятельность суда. В апреле 1936 г. Усть-Кутский суд, под председательством судьи Чудинова и народных заседателей Касаткиной О. И. и Пшеникова Б. освободили от уголовного наказания 49 человек, осужденных от 1 года до 3 лет, 76 осужденным было отказано за неудовлетворительное поведение и тем, кто отбыл наказание менее 1 года. В декабре 1936 г. краевая прокуратура обследовала состояние жалоб в отделе по наблюдению за местами лишения свободы и установила волокиту и бюрократическое отношение к разрешению жалоб трудящихся со стороны помощника прокурора Бунина, из 208 жалоб, поступивших в августе-сентябре, в октябре рассмотрено 126, установлена недостача 98 дел. Проверка обнаружила несвоевременное выполнение местами заключения предложений и определений судов об освобождении заключенных в связи с отменой приговора или мер пресечения судами. На учете крайпрокуратуры числилось 53 человека, об освобождении которых при наличии постановлений суда не было сведений 11.
Политика органов власти определяла практическую деятельность суда и прокуратуры, требования о повышении бдительности, нетерпимости к оппозиционерам и вообще инакомыслящим стали прямым руководством к действию. Официально объявленный спад кампании массовых репрессий в 1938 г. не ликвидировал судебный и внесудебный террор. Были намечены практические формы и методы коренного улучшения работы прокуратуры. Иркутская прокуратура наметила решительную борьбу с врагами советского народа, с общей преступностью, в то же время говорилось об устранении необоснованного привлечения граждан к уголовной ответственности. Прокуратура обязывалась не реже 1 раза в месяц проверять все находящиеся в производстве следователей уголовные дела и составлять акты с указанием по каждому делу, участвовать в подготовительных заседаниях суда. В случае вынесения приговора с лишением свободы, прокуратура должна была обеспечить государственное и общественное обвинение.
В феврале 1938 г. Иркутская городская прокуратура просмотрела дела, находящиеся в производстве следователей г. Иркутска, всего было
269 дел. Оказалось, что все следователи работали без плана. Ни один следователь не знал, какие следственные действия необходимо произвести. По 50 делам (19 %) не проводились вообще никакие действия. При этом находились без движения:
По результатам проверки предложено: прекратить - 23 дела, приостановить - 15, передать милиции, НКВД - 9, соединить с другими делами
- 4.
В городскую прокуратуру ежедневно поступало от 80 до 100 жалоб. При обследовании 2-го судебного участка г. Иркутска установлено, что ежемесячно поступает по 50 дел, у судьи Киш-курко находилось 600 дел, 100 жалоб были не рассмотрены с декабря и ноября 1937 г., поступило жалоб: декабрь - 183, ноябрь - 421, май -355, рассмотрено: декабрь - 240, ноябрь - 405, май - 332, в том числе на волокиту учреждений: декабрь - 4, ноябрь - 9, май - 36, осталось не рассмотренными: декабрь - 245, ноябрь - 105, май - 137 12.
В 1939 г. Иркутский областной суд обследовал представитель НКЮ РСФСР Игнатов. Проверкой, проведенной в 1938 и 1939 гг., установлено:
по уголовным делам
по гражданским делам
В 1939 г. по сравнению с 1938 г. количество гражданских дел, поступивших во вторую инстанцию, увеличилось на 1109 дел (29,2 %).По уголовным делам первой инстанции в 1938г. не включались дела, рассмотренные в том же году по преступлениям, совершенным в лагерях, чем и объясняется увеличение уголовных дел в 1939 г. Распределение дел между 13 членами областного суда давало возможность перестроить работу суда в соответствии с поставленными задачами: среднемесячное количество на 1 судью по уголовным делам - 4 дела в первой инстанции и 31 дело - во второй, по гражданским делам 5 - в первой инстанции и 111 - во второй.
Председатель Иркутского областного суда Негров рассмотрел в 1939 г. 2 дела по первой инстанции, и те были отправлены им на дополнительное расследование; по второй инстанции им не было рассмотрено ни одного дела. Прове-
до 1 мес. 2 мес. 3 мес. 6 мес. до 1 года все- го
Федоров 2 1 1 3 3 10
Мартюков 1 4 2 - 1 8
Кошечкин 1 2 - 1 - 4
Шупленов 1 6 7 2 - 16
Шатковская 4 3 - 1 - 8
Другова - - - 1 - 1
Шевченко 2 - 1 1 - 4
в 1-й инст. поступило окончено во 2-й инст. поступило окончено
1938 г. 202 177 3169 3169
1939 г. 463 370 2705 2705
в 1-й инст. поступило окончено во 2-й инст. поступило окончено
1938 г. 234 99 3801 3801
1939 г. 239 237 4910 4910
ряющий НКЮ РСФСР отметил неудовлетворительную работу председателя облсуда, невыполнение возложенных на него обязанностей. В суде не велись планы рассмотрения дел по первой инстанции, не проводились оперативные совещания с членами суда, не обобщалась практика работы судебных коллегий, однако председатель суда находил время для работы в правовой школе, где он преподавал колхозное право.
Деятельность областного суда по применению наказаний выглядела следующим образом: рассмотрено - 271 дело, осуждено - 377 человек, из них за государственные преступления было осуждено 105, дополнительные меры наказания - 90. Из всех осужденных 207 человек были осуждены за преступления, совершенные в местах лишения свободы. 86 человек были осуждены к небольшим срокам лишения свободы: 27 чел. - к 2 годам, 24 чел. - 1,5 годам, 34 чел. -1 году, 1 чел. - к 6 месяцам. Проверкой были выявлены случаи неосновательного привлечения к уголовной ответственности, за самостоятельную отлучку судили как за побег. По государственным преступлениям карательная политика областного суда выдерживалась в соответствии с указаниями правительства, но по отдельным делам допускалось применение мягких мер наказания или неосновательное привлечение. Самой серьезной проблемой являлась волокита. Из всех рассмотренных дел 103 дела находились в производстве суда более 1 месяца, т.е. с нарушением процессуальных сроков.
По делам, направленным в Верховный Суд РСФСР по жалобам и протестам:
1) оставлено приговоров в силе - 15 (%);
2) изменено без переквалификации- 21 (%);
3) изменено с переквалификацией - 6 (%);
4) отменено на стадии судебного следствия - 2 (%);
5) отменено на предварительном следствии
- 1 (%);
6)отменено и переквалифицировано - 3 (%).
Были выявлены процессуальные нарушения: не разъясняются права обвиняемых, не предупреждаются свидетели об ответственности, отсутствуют даты вручения обвинительного заключения. Нарушаются сроки рассмотрения дел (всего поступило 2726 дела):
до 5 дней - 645 (24 %);
до 10 дней - 539 (19 %);
до 20 дней - 618 (22,6 %);
месяц - 514 дел (19 %);
более месяца - 405 дел (15 %).
В соответствии с действующим законодательством дела должны были рассматриваться в день поступления в суд. Обнаружены случаи, когда судебная коллегия выезжала в места лишения свободы через 3-5 дней, хотя по нормам действующего законодательства, должна была выехать в этот же день и обеспечить отсылку копий определений в место заключения.
В 1939 г. Иркутский областной суд рассмотрел 146 дел по первой инстанции. Обжаловано 73 решения, оставлено в силе 29 (39,7 %), изменено 1 решение (1,35 %), отменено 41 решение (56,1 %), отменено и прекращено - 2 (2,65 %). Оставленные в силе 39,7 % решений
говорят о низком качестве работы суда. По делам второй инстанции рассмотрено 4910: по жалобам - 4910, по протестам - 128. В 1938 г., как упоминалось ранее, рассмотрено на 29,2 % меньше в связи с изменениями, произошедшими в законодательстве и по выводам, сделанным проверяющим, из-за низкого качества работы суда.
За период проверки по областному суду отменено 31,5 % приговоров, 19,7 % - приговоры изменены 14.
Областному суду рекомендовано в плановом порядке созывать оперативные совещания членов суда, обсуждая предусмотренные ранее вопросы, изучать карательную политику по растратам и хищениям. Также было указано следить за своевременным освобождением арестованных при изменении меры пресечения, эта ответственность возлагалась на заведующих коллегиями.
Деятельность суда и прокуратуры заключалась в борьбе с преступностью и утверждением гражданских прав человека, немаловажным фактором применения закона была политика партии и правительства. Формы и методы деятельности правоохранительных органов предопределялись политической ситуацией, что накладывало отпечаток на категорию рассматриваемых уголовных и гражданских дел. Судьи и прокуроры вовлекались в политическую борьбу, все сложности общественно-политической жизни были тесно связаны с их работой, например, посевная кампания, предвыборная, борьба с кулачеством. Кроме профессиональной деятельности, им приходилось немало времени уделять политико-правовому воспитанию населения, выступать с лекциями, докладами. Суд и прокуратура обеспечивали правовую защиту советской власти. Особенности Сибири тоже влияли на трудовые функции, судьи в уездах выполняли обязанности нотариусов, давали юридические консультации. Количество рассматриваемых дел зависело от принимаемых законов, которые были необходимы на тот или иной момент.
□ □ □ □ □
1 Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. М., 1967.С. 121.
2 Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф.Р-1744. Оп. 1. Ед. хр. 10. Л. 153.
3 Рассказов Л. П. Карательные органы в процессе формирования и формирование административнокомандной системы в советском государстве (19171941 гг.). Уфа: [б. и.] 1994. С. 466.
4 Государственный архив новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО). Ф. 16. Оп. 1. Ед.хр. 1051. Л. 2, 3, 14.
