CC BY
8
УДК 323.3 (470.323)
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПАРТИЙНЫХ И ГОСУДАРСТВЕННЫХ ОБЛАСТНЫХ РУКОВОДЯЩИХ СТРУКТУР ПО ПРЕДОТВРАЩЕНИЮ ГОЛОДА В 1946 Г. (НА МАТЕРИАЛАХ КУРСКОГО РЕГИОНА)
© 2021 Е. А. Абакумова1, О. Н. Аргунов2
1 канд. ист. наук, методист отдела регламентации образовательной деятельности e-mail: abakumova64@yandex.ru 2 канд. ист. наук, старший преподаватель кафедры истории России e-mail: argunovoleg-poet@mail.ru
Курский государственный университет
В настоящей статье рассмотрены ключевые действия партийно-государственного руководства Курской области по предотвращению основных последствий засухи 1946 г., главным из которых являлся голод. Нельзя не отметить заблаговременности и своевременности этих действий, что нивелирует устоявшееся историографическое клише о запоздалости помощи голодающим крестьянам. В условиях тяжелого экономического положения курских колхозников эта помощь не только сыграла ключевую роль в сглаживании последствий голодовки, но и отодвинула ее пик на более поздний срок (ближе к лету 1947 г.), тем самым уменьшив количество жертв.
Ключевые слова: голод, колхозы, Курская область, сельское хозяйство, продовольственная помощь.
ACTIVITIES OF PARTY AND STATE REGIONAL GOVERNING STRUCTURES FOR THE PREVENTION OF HUNGER IN 1946 (BASED ON MATERIALS FROM THE KURSK REGION)
© 2021 E. A. Abakumova1, O. N. Argunov2
1Candidate of Historical Sciences, Methodologist of the Department of Regulation of Educational Activities e-mail: abakumova64@yandex.ru 2Candidate of Historical Sciences, Senior Lecturer of the Department of Russian History e-mail: argunovoleg-poet@mail.ru
Kursk State University
This article examines the key actions of the party and state leadership of the Kursk region to prevent the main consequences of the drought of 1946, the main of which was famine. It is impossible not to note the timeliness and timeliness of these actions, which negates the well-established historiographical cliche about the tardiness of helping starving peasants. In the conditions of the difficult economic situation of the Kursk collective farmers, this assistance not only played a key role in smoothing the consequences of the hunger strike, but also pushed its peak to a later date (closer to the summer of 1947), thereby reducing the number of victims.
Keywords: famine, collective farms, Kursk region, agriculture, food aid.
Засуха 1946 г. стала одной из сильнейших природно-климатических катастроф, обрушившихся на Евразийский континент за весь ХХ век. Ее и без того страшные последствия были усугублены разрухой, которая царила в еще не успевшем оправиться от последствий Великой Отечественной войны народном хозяйстве Советского Союза. К числу наиболее пострадавших от этого стихийного бедствия регионов СССР можно отнести и Курскую область, лежавшую в середине 1946 г. в руинах.
Практически полностью уничтоженное за период оккупации колхозное хозяйство курского региона к лету 1946 г. еще не успело оправиться от последствий войны, пребывая в глубоком кризисе. Колхозы с трудом выполняли свои прямые функции: обеспечение продовольствием жителей региона и крупных промышленных центров [1, с. 12-16]. И если в промышленных центрах осуществлялись централизованные заготовки, то обеспечение продовольствием самих колхозников полностью ложилось на их же плечи, потому что невозможным являлось даже удовлетворение производственных нужд колхозов: из года в год не хватало семян, техники, удобрений, уже не говоря о продуктах и деньгах для материального обеспечениях заработанных колхозниками трудодней. Мало того, что в абсолютном большинстве сельскохозяйственных артелей обеспечение трудодней было минимальным (средняя выдача, например, в 1945 г. по колхозам Курской области составляла: зерном 310 гр. на трудодень, деньгами - 22 коп. [2, с. 353]), так еще и во многих колхозах на трудодни вообще ничего не выплачивалось, что в конечном итоге привело в полной незаинтересованности сельских жителей в результатах своего труда. Так, по данным Курского облисполкома, в колхозах отдельных районов не выходили на работы до трети трудоспособных, как это было в Октябрьском, Рыльском, Тербунском, Ясеновском и других районах области [7, л. 217; 16, л. 20-23]. Колхозники предпочитали трудиться на собственных приусадебных участках, которые не только служили основным источником продуктов питания, но и приносили дополнительный денежный доход от продажи выращенной продукции. Это привело к тому, что в некоторых районах сложилась ситуация, когда и без того мизерный урожай некому было убирать. За 15 дней уборки зерновых культур в Валуйском районе было скошено 5,4 тыс. га, но при этом заскирдовано только 658,0 га, а к молотьбе вообще не приступали. При этом работы проводились «небрежно», что приводило к потерям до 30,0 % урожая [7, л. 219].
Однако, несмотря на вполне объяснимый фактический саботаж общественных работ весной 1946 г. со стороны колхозного населения (который отчасти также был причиной последующего голода) партийно-государственное руководство Курской области уже в середине июня осознало необходимость выделения продовольственной помощи, которая бы позволила не только отчасти предотвратить голод, но и вернуть колхозников на колхозные поля. 20 июня 1948 г. руководители Курской области -первый секретарь обкома ВКП(б) П.И. Доронин (1938-1948 гг.) и председатель облисполкома В.В. Волчков (1940-1950 гг.), присутствуя на седьмой сессии Верховного Совета СССР, которая в эти дни проходила в Москве, смогли добиться личной аудиенции у И.В. Сталина. Они смогли рассказать о трудностях, возникших в регионе в связи с засухой, после чего И.В. Сталин распорядился подготовить проект постановления о помощи курским колхозникам. В работе над документом помимо П. И. Доронина и В.В. Волчкова принимали участие Г.М. Маленков (заместитель Председателя Совета министров СССР), Б.А. Двинский (министр заготовок) и И.А. Бенедиктов (министр земледелия). Как отмечал В.В. Волчков в своих воспоминаниях, разработанные решения не удовлетворяли насущных потребностей области в продовольствии: предлагалось выделить небольшую дополнительную помощь семенами и незначительно расширить торговлю хлебом в областном и районных центрах
(на этом особенно настаивал Б.А. Двинский, ссылавшийся на отсутствие резервов). Однако И.В. Сталину это не понравились: «...Подготовленное комиссией предложение о помощи областям, пострадавшим от засухи, - неудовлетворительное. Предлагается несколько увеличить продажу хлеба населению этих областей, но такую помощь может оказать и купец. Мы - социалистическое государство, резервы у нас есть. Партия постановила создать резервы, некоторые были против. Партия создала резервы, считают их нельзя расходовать. Мы - социалистическое государство, резервы у нас есть. Мы можем и должны оказать государственную помощь населению этих областей, пострадавших от засухи, тем более что куряне и орловцы хорошо вели себя в Великой Отечественной войне.» [21, с. 6-8].
Соответствующее Постановление Совета министров было принято 23 июня 1946 г. за № 1318 и имело заголовок «О мерах помощи колхозам, колхозникам и совхозам Курской области в связи с неблагоприятными видами на урожай». На основании данного документа Курской области для снабжения отпускалась беспроцентная зерновая ссуда в размере 4 040 000 пудов ржи. Бюро Курского обкома ВКП(б) и исполнительный комитет Курского областного Совета депутатов трудящихся уже 26 июня 1946 г. принимают совместное постановление, регламентировавшее выдачу этой продовольственной ссуды. Согласно данному постановлению продовольственная ссуда должна была выдаваться единовременно без всяких отсрочек, что в идеале должно было обеспечить скорейшую ее доставку до нуждающегося населения. Уже в самом документе зерновая беспроцентная ссуда именуется «сталинской помощью» [17, л. 220-227]. Размеры помощи для региона были весьма внушительными. В стенограмме совещания первых секретарей райкомов ВКП(б) Курской области, прошедшего 29 июня 1946 г. отражена следующая ремарка П.И. Доронина: «Я должен вам сказать по секрету, что в прошлом году мы выдали на трудодни до 4-х миллионов пудов, а в этом году мы имеем возможность выдать 4 040 000 пудов хлеба благодаря помощи товарища СТАЛИНА». То есть в 1945 г. на трудодни в курских колхозах было выдано меньше, чем советское правительство отпустило области в качестве продовольственной ссуды [19, л. 1-22; 3, с. 381-388].
Данный тезис подтверждает анализ первичных материалов - ведомостей распределения продовольственной помощи, которые отложились в некоторых фондах Государственного архива Курской области. Например, в колхозе имени Куйбышева Новоспасского сельсовета Золотухинского района в 1945 г. на трудодни выдали свыше 2,5 тыс. пудов зерна, а продссуды получили 890,0 пудов. В то же время в колхозе «Завет Ильича» Седмиховского сельсовета на трудодни в 1945 г. выдали только 231,0 пуд зерна, а продовольственной ссуды в 1946 г. - 940,0 пудов (в колхозе было 96 хозяйств и 380 жителей при 115 трудоспособных). Аналогичная картина была и в сельхозартели «Ударник» Матвеевского сельсовета того же района, где в 1945 г. выдали 402,0 пуда 21,0 фунт зерна, а в 1946 г. продссуды получили 1 200,0 пудов (в колхозе 114 хозяйств, 424 жителя при 124 трудоспособных) [15, л. 36-37 об, 49-51, 78-79]. И таких колхозов было абсолютное большинство в Золотухинском районе.
Расчет на возвращение колхозников на работы через материальное стимулирование оказался верным. Распределение продовольственной помощи имело практически мгновенный и весьма серьезный эффект: резко увеличилось число колхозников, которые стали выходить на общественные работы, что позволило увеличить темпы выполнения основных сельскохозяйственных работ, а также перевыполнить плановые задания. Так, по заготовкам сена план был перевыполнен более чем в два раза, к середине сентября 1946 г. практически был завершен озимый сев, уборка зерновых и многие другие виды работ [20, л. 3-4]. Однако, по нашему мнению, куда важнее была политическая роль выделения продовольственной помощи
курским крестьянам. Она показывала, что даже в самых тяжелых условиях партия и правительство заботились о собственных гражданах, оказавшихся в тяжелых жизненных условиях.
О серьезной политической составляющей выдачи продовольственной ссуды говорит тот факт, что любые отклонения от условий выдачи зерна строго пресекались областными партийно-государственными органами власти. Так, буквально в первые дни выдачи хлеба были выявлены серьезные нарушения со стороны руководства Свободинского района (председатель райисполкома Ф.И. Журухин, секретарь райкома ВКП(б) Н.П. Литвинов). В районе ссуда выдавалась исключительно по выработанным трудодням. Это привело к тому, что менее бедствующие колхозники получили хлеба больше, чем действительно нуждающиеся хозяйства. К примеру, жене бывшего полицейского Д.Я. Смахтиной, работавшей в колхозе «Красный Октябрь», семья которой состояла только из нее и ребенка, имевшей огород в 0,5 га, была намечена ссуда в повышенном размере. В то же время колхознице Е.З. Бочаровой, имевшей семью в 8 человек, сын которой погиб на фронте в годы войны, правление колхоза определило ссуду в размере 13,0 пудов, а райисполком сократил ее до 10,0 пудов. Помимо этого, райуполномоченный по заготовкам дал указания, что при выдаче ссуды необходимо производить удержания зерна, которое колхозники должны были сдавать по обязательным госпоставкам [8, л. 48-48 об.]. За свои незаконные действия районные руководители получили выговоры.
Подобные случаи имели место и в других районах области (Ивнянском, Сажновском, Михайловском и др. [12, л. 50]), однако последствия для районных руководителей были куда более серьезными. Так, в конце декабря 1946 г. с поста председателя Рыльского райисполкома был снят П. С. Титаренко, который допустил сдачу зерна из продссуды в счет государственных хлебопоставок [11, л. 176-177].
Махинации с зерном из продовольственной ссуды имели место и на низовом уровне распределения. Так, Постановлением Совета министров СССР от 23 июня 1946 г. было установлено, что продовольственная ссуда не может выдаваться менее чем в 5,0 пудов на хозяйство. Основываясь на этом документе, председатель колхоза имени Димитрова Ильковского сельсовета Беловского района И.Ф. Козлитин подал в райисполком список колхозников на выдачу продовольственной ссуды от 5,0 пудов на хозяйство. После утверждения райисполкомом списка И.Ф. Козлитиным 13 августа 1946 г. было проведено еще одно собрание, на котором постановили к полученной ссуде добавить 18,0 пудов колхозного хлеба и распределить ссуду по одному пуду на каждого человека. Таким образом, 14 хозяйств из 26 получили ссуды менее 5,0 пудов. Нам остаются неизвестны мотивы председателя колхоза имени Димитрова: это было сделано ради того, чтобы помочь как можно большему числу селян или же чтобы присвоить себе часть зерна, но за данные действия И.Ф. Козлитин был привлечен к ответственности [14, л. 82-82 об.].
В некоторых колхозах председатели пытались выдать некоторым хозяйствам продссуды больше положенных 15,0 пудов зерна. Чаще всего это были хозяйства самих председателей или их ближайших родственников. Наример, председатель сельскохозяйственной артели «XVП-й Партсъезд» Золотухинского района Г.К. Лыков пытался выдать себе и семье колхозника А.В. Татаренкова по 17,0 пудов зерна. То же пытались сделать и в колхозе «Красное знамя» Революционного сельсовета того же района: продссуду в размере 16,0 пудов предполагалось выдать колхозникам К.П. Плужникову и П.С. Алехину [15, л. 5 об.-6.]. Однако данные неправомерные действия были раскрыты в Золотухинском райисполкоме, а виновные получили заслуженное наказание.
Стоит отметить, что продовольственная ссуда распределялась неравномерно внутри районов. Так, в Суджанском районе (председатель райисполкома А.И. Яблочков, секретарь райкома А.Д. Федосюткин), где неурожай постиг все колхозы, продовольственную ссуду получили 8 376 хозяйств колхозников, а 4 329 хозяйств остались без помощи, что создавало крайне напряженную обстановку. При этом из числа хозяйств, получивших ссуду, 5 142 двора получили лишь по 5,0 пудов. А с учетом того, что из 86 колхозов района выдали на трудодни хоть какие-то продукты только 10, положение действительно было катастрофическим [6, л. 322-322 об.]. После того как районным руководством была запрошена дополнительная ссуда, совместным постановлением бюро Курского обкома ВКП(б) и облисполкома от 14 сентября 1946 г. помощь была предоставлена в размере почти 26,0 тыс. пудов зерна [18, л. 45].
18 октября 1946 г. было принято совместное постановление Курского обкома ВКП(б) и исполкома областного Совета депутатов трудящихся за № 166/2-100 «О распределении по районам остатка продовольственной ссуды, предназначенной для выдачи колхозникам». Согласно данному постановлению помощь оказывалась колхозникам 2 633-х колхозов 42-х районов области, то есть 53 % от всех колхозов региона. Распределение этого транша помощи началось во второй декаде ноября (хотя постановлением предполагалось раздать ее в течение трех дней после его принятия). В первую очередь помощь выделялась семьям, где было много маленьких детей, и семьям, которые имели на патронате сирот [10, л. 43-43 об.]. Однако и при распределении этой помощи не обошлось без эксцессов. Так, директорами Кореневского и Хотмыжского пунктов «Заготзерно», через которые осуществлялось распределение продовольственных ссуд, было самовольно удержано зерно в размере 861,0 и 634,0 пудов соответственно. Удержание произошло по причине того, что товарищи Сентищев (Кореневский заготпункт) и Малушко (Хотмыжский заготпункт) отпускали летнюю продовольственную ссуду сверх установленной нормы. За эти действия оба были сняты со своих должностей и привлечены к уголовной ответственности [13, л. 7-8].
Таким образом, мы видим, что деятельность областных партийно-государственных структур по предотвращению голода на селе заключалась в контроле над правильным распределением правительственной продовольственной ссуды, а также в выделении дополнительной помощи за счет областных резервов, которая распределялась в зависимости от нуждаемости того или иного района или же определенной категории населения сельской местности. Распределение помощи началось еще в июле 1946 г., что в корне противоречит тезису В.Ф. Зимы, автору единственной на настоящей момент монографии по истории голода 1946-1947 гг., о несвоевременности и запоздалости продовольственной помощи сельскому населению, а также его же утверждению о стремлении высшего руководства страны с помощью создания искусственных условий года получить еще больший контроль над населением [22, с. 193, 344-345].
Иной характер действий регионального партийно-государственного руководства был в отношении населения, снабжавшегося по карточкам. 27 сентября 1946 г. совместным Постановлением ЦК ВКП(б) и Совета министров СССР в целях экономного расходования хлебных запасов государства было принято решение «сократить контингент снабжаемого населения, проживающего в сельской местности, снять с пайкового снабжения хлебом в городах и рабочих поселках часть неработающих взрослых иждивенцев и несколько уменьшить остальным иждивенцам норму выдачи хлеба по карточкам» [5, л. 88].
В октябре 1946 г. около 285,0 тыс. чел. (в том числе иждивенцы и дети) получали хлеб по карточкам, в ноябре их численность сократилась до 282,0 тыс. чел. [9, л. 164], а в декабре - до 281,0 тыс. чел. [12, л. 88]. Мы видим, что областное руководство старалось серьезно не снижать численность снабжаемого населения. Более того, по Курской области количество населения, снабжаемого по карточкам, в период с ноября 1946 по январь 1947 г. постоянно увеличивалось. Так, в ноябре 1946 г. численность контингента на распределение продуктов по карточкам составила 358,3 тыс. чел., в декабре - 359,8 тыс. чел., а в январе 1947 г. - 362,7 тыс. чел. [4, л. 213, 221, 229]
Однако практика реализации была несколько иной. В ряде районов (Крупецком, Касторенском, Щигровском, Золотухинском, Пристенском, Глушковском) не утверждались персональные списки на получение хлебных карточек, а устанавливался определенный лимит по предприятиям, что в итоге вело к вынужденному дроблению одной карточки на несколько человек. Например, на Глушковской суконной фабрике 21 карточка выдавалась на 45 рабочих [13, л. 49-52].
Анализируя вышеуказанные факты, можно прийти к выводу, что, даже несмотря на серьезные ограничения в собственных действиях, партийно-государственное руководство Курской области стремилось оказать максимальную помощь населению региона за счет как правительственных средств, так и внутриобластных резервов. Исторические источники свидетельствуют, что попытки предотвратить голод стали главной общественно-политической задачей руководителей области в этот период, с которой они отчасти справились. Как такового голода избежать не удалось. Причинами тому служили разнообразные факторы, преимущественно объективного характера. Однако нельзя не отметить своевременности и заблаговременности этих действий руководства области по предотвращению последствий засухи 1946 г. Оказание продовольственной помощи сдвинуло пик голода ближе к урожаю 1947 г., что позволило региону в некоторой степени избежать массовой смертности от голода и сопутствующих ему болезней. И хотя данный тезис полностью подтверждается выявленными нами архивными материалами, численная оценка прямых и косвенных потерь населения Курской области от засухи и голода 1946-1947 гг. еще только предстоит.
1. Аргунов О.Н. В преддверии голода: сельское население Курской области в 1943-1945 гг. // Истоки и уроки Великой Победы: сб. науч. ст. участников Всерос. науч.-практич. конф. с междунар. участием, посвящ. 75-летию победы в Великой Отечественной войне. г. Курск, 22 мая 2020 г. / ред. кол.: В.В. Коровин (гл. ред.) [и др.]. Курск, 2020. С. 12-16.
2. Аргунов О.Н. Партийно-государственная политика восстановления и развития сельского хозяйства Курской области за период с февраля 1943 по 1957 г.: дис. ... канд. ист. наук. Курск, 2018. 355 с.
3. Аргунов О.Н. Распределение продовольственной помощи в колхозах Курской области в 1946 г. (по документальным источникам курских архивов) // Актуальные проблемы региональной истории: взаимоотношения центра и регионов в исторической динамике: материалы I Всерос. с междунар. участием науч. конф., посвящ. 100-летию со дня рождения Александра Александровича Александрова (1919-2010) и 85-летию со дня рождения Анатолия Ивановича Суханова (1934-1989); Ижевск, 7-8 ноября 2019 г. / отв. ред. и сост. В.В. Пузанов, Д.В. Репников. Ижевск, 2019. С. 381-388.
4. Государственный архив Курской области (далее ГАКО). Ф. Р-3322. Оп. 10.
Д. 81.
5. ГАКО. Ф. Р-3322. Оп. 10. Д. 85.
6. ГАКО. Ф. Р-3322. Оп. 10. Д. 89.
7. ГАКО. Ф. Р-3322. Оп. 30. Д. 37.
8. ГАКО. Ф. Р-3322. Оп. 30. Д. 42.
9. ГАКО. Ф. Р-3322. Оп. 30. Д. 58.
10. ГАКО. Ф. Р-3322. Оп. 30. Д. 64.
11. ГАКО. Ф. Р-3322. Оп. 30. Д. 72.
12. ГАКО. Ф. Р-3322. Оп. 30. Д. 77.
13. ГАКО. Ф. Р-3322. Оп. 30. Д. 112.
14. ГАКО. Ф. Р-3913. Оп. 3. Д. 48.
15. ГАКО. Ф. Р-4272. Оп. 3. Д. 30.
16. Государственный архив общественно-политической истории Курской области (далее ГАОПИКО). Ф. П-1. Оп. 2. Д. 26.
17. ГАОПИКО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 29.
18. ГАОПИКО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 46.
19. ГАОПИКО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 59.
20. ГАОПИКО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 72.
21. Волчков В.В. Восстановление хозяйства области, разрушенного войной. Помощь ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР // Курский край. Научно-исторический журнал. Курск, 2004. № 10-11. С. 6-9.
22. Зима В.Ф. Голод в СССР 1946-1947 годов: происхождение и последствия. Саратов, 2020. 400 с.
