CC BY
52
УДК 336.7
деятельность международных компаний в условиях институциональных изменений
Т. С. МИНАЕВА,
аспирантка кафедры стратегического и антикризисного менеджмента Е-mail: mts888@mail.ru Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации
В статье проанализировано изменение роли международных компаний в современных условиях, описаны актуальные факторы финансовой устойчивости ТНК. Рассмотрены влияние финансового кризиса на институциональные системы, в том числе изменения в банковской сфере, основные тенденции, влияющие на изменения в финансовой среде, необходимость антикризисного управления и регулирования на различных уровнях.
Ключевые слова: международная компания, ТНК, финансовая устойчивость, институциональная система, модель, динамика, сбережения, экономика, валюта, банковская сфера, антикризисное управление, регулирование.
Деятельность международных компаний в условиях институциональных изменений
Развитие международных компаний происходило в течение ряда столетий по мере формирования системы мировой экономики. К концу Х1Х -началу ХХ в. всемирное развитие кооперации и разделения труда привело к созданию интернациональных бизнес-структур, сначала в форме картелей и синдикатов по добыче и переработке полезных ископаемых, в военной индустрии, и т. д. Затем под влиянием усиления конкуренции, широкого распространения технологий слияний и поглощений крупные корпорации развивались в направлениях поддержки инновационных технологий: в космической сфере, производстве и распределении энергоресурсов, электронике. По мере роста доли
финансового сектора в структуре мировой и национальных экономик в конце ХХ - начале XXI в. в числе крупнейших международных экономических агентов появились представители финансовых посредников (банки, финансовые, инвестиционные, страховые компании, пенсионные, паевые фонды). К их числу относятся крупнейшие финансовые транснациональные компании, их рейтинг составляется периодическими изданиями The Banquer, Bankers Almanac, Euromoney [21].
Международные компании значительно влияют на развитие мировой экономики в связи с активной деятельностью транснациональных корпораций (ТНК), а также входящих в их число так называемых очень крупных корпораций [19]. Трудно переоценить их роль для поддержания на должном уровне в наднациональном контексте многих составляющих безопасности: экологической, энергетической, продовольственной, военной и т. д. Транснациональный капитал образует самодостаточную основу в развитии тенденций изменений современного мира, базовых организационных составляющих глобальной экономики. Надо иметь в виду, что сверхкрупные корпорации как основные игроки мирового хозяйства одновременно присутствуют в институциональных системах нескольких уровней и измерений. Среди них - геоэкономические, правовые, а также исторически сложившиеся национальные и другие составляющие. Их влияние становится крайне важным фактором в стратегиях принятия управленческих решений по продвижению бизнеса. Таким образом, под институциональной системой
подразумевается совокупность отношений, сформированных правилами, которые ограничивают поведение экономических агентов и упорядочивают взаимодействие между ними, а также механизмы принуждения. Такие правила, в свою очередь, регламентируют формальные и неформальные контакты на наднациональном и национальном уровнях, собственные сбалансированные цели и задачи фирм, что в конечном итоге дает организациям возможность реализации их конкурентных преимуществ. Для прогнозирования деловой активности транснационального капитала и его устойчивого развития необходима четкая ориентация в элементах институциональной среды, равновесие ее внешней и внутренней составляющих. В их число входит совокупность основополагающих социальных, политических, юридических и экономических норм, определяющих рамки человеческого поведения, правила общественной жизни. В этих же рамках функционирует политическая сфера, основной закон государства и конституционные отрасли права, подзаконные акты и т. п. [3]. Большую роль играют степень совместимости, фактическое соотношение деловой этики, социальной ответственности компании с ментальностью работников, культурными, религиозными и этническими традициями в регионе ведения бизнеса. Имеются в виду образцы поведения, т. е., по определению А. А. Аузана [3], единые представления о том, как себя необходимо вести в различных условиях и ситуациях.
Практическая деятельность успешных ТНК на том или ином рынке, как правило, связана с детальным анализом конкретной среды, что, в первую очередь, означает знакомство с важнейшими формальными и неформальными институтами, правилами и санкциями, существующими в рамках отдельных экономик. Необходимо четко различать особенности понятийно-терминологического аппарата, регламентирующего деловую активность ТНК в национальных законодательных актах как для антимонопольного, фискального регулирования, так и в нормах, поддерживающих партнерство государственных, негосударственных экономических агентов и хозяйствующих субъектов. В целом можно согласиться с определением, что ТНК владеет активами и непосредственно имеет бизнес-деятельность во многих странах. Это компания, которая должна запланировать, организовать, скоординировать и проконтролировать свои операции в различных странах из центра, в соответствии с общими целя-
ми и стратегиями необходимо вести мониторинг деятельности различных подразделений, вне зависимости от того, где они находятся, что зависит от наличия адекватных названным требованиям:
1) соответствующей коммуникационной системы;
2) внутренней организационной структуры фирмы [25].
Как известно, в современных условиях хозяйственные правила внешней среды для ТНК имеют значение при выборе способов выхода на иностранный рынок с помощью создания внутрифирменных партнерств, например альянсов или стратегических союзов, экспортных поставок и субконтрактов, коммерческой концессии (франчайзинга), прямых иностранных инвестиций (ПИИ).
В настоящее время среди нефинансовых транснациональных корпораций наибольший удельный вес занимают ТНК, которые осуществляют свою деятельность в сферах автоиндустрии, производства электрического и электронного оборудования, энергетики, телекоммуникаций и т. д. Их материнские предприятия сконцентрированы в основном в США, Японии, Германии, Франции, Великобритании, странах БРИК. Ежегодные исследования 100 наибольших ТНК, подготовленные ЮНКТАД, свидетельствуют о том, что в 2010 г. добавленная стоимость в рамках мирового производства ТНК составляла приблизительно 16 трлн долл. США -около четверти глобального ВВП. На заграничные филиалы ТНК приходилось свыше 10 % мирового ВВП и треть внешнего оборота стран-экспортеров [6]. Такие показатели подтверждают стабильность общих тенденций, характерных для ТНК, связанных с устойчивым ростом производства, превышением объемов зарубежных продаж и численности работающих за рубежом, в сравнении со странами базирования. Безусловно, для ТНК циклическая нестабильность на международных финансовых рынках была и остается главным фактором наращивания ликвидных средств и их использования на выплату дивидендов или на снижение уровня задолженности. В этой связи последние оценки инвестиционной активности ТНК свидетельствуют о замедлении темпов динамики капиталовложений по сравнению со скоростью наращивания активов в части финансовых ресурсов (около 5 трлн долл. США, включая нераспределенную прибыль зарубежных филиалов, в том числе около 2 % - в денежном выражении) [26]. Соотношения основных индикаторов развития и инвестирования в государственных ТНК
еще более отличаются от аналогичных данных всех ТНК. Хотя их число составляет менее 1 % всех ТНК, среди 100 наибольших транснациональных корпораций мира оказалось 19 государственных, а их зарубежные инвестиции в 2010 г. оценивались в 11 % глобального ВВП [6]. Диверсификация в направлениях деловой активности, в том числе в секторе услуг, отличает деятельность больших государственных ТНК, как в странах с переходной экономикой, где базируется больше половины этих компаний (56 %), так и в развитых странах. Последующие негативные прогнозы расширения инвестиционной деятельности государственных ТНК помимо бизнес-факторов связывают с отсутствием баланса присущих им «правил игры» с угрозами национальной безопасности государств-реципиентов. Аналитические исследования допускают, что размещение инвестиций ТНК в условиях снижения уровня неопределенности в развитии глобальной финансовой системы может составлять 500 млрд долл., т. е. приблизительно одну треть ПИИ по состоянию на 2011 г. [26].
Следует отметить, что стандартные международные подходы в рейтингах деятельности ТНК включают в себя индексы транснационализации, географического распределения, а также объемы зарубежных активов, оборот, чистую прибыль и т. д. [13]. Можно с определенной долей уверенности предположить, что такие рейтинговые позиции с достаточной степенью вероятности коррелируют с основными статистическими данными по динамике ПИИ (табл. 1, 2), которые представляют по сути наиболее распространенные формы деятельности ТНК на международных рынках.
Входящие прямые инвестици
Данная информация иллюстрирует спад стоимостных характеристик входящих ПИИ в 20082009 гг. и последующее восстановление ситуации в 2010-2011 гг., причем США быстрее стран Еврозоны вернули свои объемы как входящих, так и исходящих инвестиций. В то же время в странах Содружества независимых государств (СНГ), в частности в Российской Федерации, где оценка ПИИ составляет около 2/3 от движения таких капиталов в целом в странах Содружества, восстановление докризисных позиций происходило не так быстро, как в Европе и США. По всей вероятности, сложившаяся тенденция сохранится как минимум в краткосрочной перспективе. В таком контексте можно отметить, что, начиная с 2009 г., ПИИ из России превосходят входящие прямые инвестиции, что свидетельствует об экспансии российских предприятий на зарубежные рынки и об определенном снижении инвестиционной привлекательности Российской Федерации. Причинами могут быть макро- и микрориски для бизнеса, прежде всего в институциональной среде, а также на фоне геоэкономических тенденций, предполагающих повышение конкурентных для ПИИ позиций таких развивающихся стран, как Китай, Индия и др. [15].
Для любой ТНК важной характеристикой является финансовая устойчивость, отражающая результаты качественного риск-менеджмента, в том числе в операциях по выполнению финансовых обязательств (перед бюджетом, клиентами, банками, персоналом, контрагентами). В отличие от изложенных преимущественно внешних обстоятельств, имеющих стратегическое значение для экспортной деятельности, оценка угроз, влияющих
Таблица 1
в 2006-2011 гг., млн долл. [32]
Регион, страна 2006 2007 2008 2009 2010 2011
Все страны мира 1 463 351 1 975 537 1 790 706 1 197 824 1 309 001 1 524 422
Еврозона 639 814 899 191 569 026 398 835 356 588 425 266
США 237 136 215 952 306 366 143 604 197 905 226 937
СНГ 43 491 76 509 106 280 63 439 68 966 84 539
Россия 29 701 55 073 75 002 36 500 43 288 52 878
Таблица 2
Исходящие прямые инвестиции в 2006-2011 гг. млн долл. [32]
Регион, страна 2006 2007 2008 2009 2010 2011
Все страны мира 1 415 094 2 198 025 1 969 336 1 175 108 1 451 365 1 694 396
Еврозона 797 397 1 279 540 1 024 605 458 103 568 144 651 387
США 224 200 393 518 308 296 266 955 304 399 396 656
СНГ 23 344 50 057 58 420 47 474 61 390 72 694
Россия 23 151 45 916 55 594 43 665 52 523 67 283
на стабильность бизнеса, имеет смысл проводить в более подробных измерениях.
Факторы, которые оказывают влияние на финансовую устойчивость ТНК, можно разделить на внешние и внутренние.
К числу внешних факторов можно отнести:
- однозначность политической ситуации;
- характер общеэкономических условий деятельности предприятия;
- действенность законодательной базы и уровень ее развития;
- степень правовой и нормативной обеспеченности банковской деятельности;
- конкурентные позиции;
- состояние денежного оборота;
- степень развитости внешней финансовой инфраструктуры;
- институциональная среда функционирования организации, включая культурную поведенческую составляющую.
В результате исследований Г. Хофстед предложил критерии оценки менеджеров и персонала по пяти основным характеристикам национальной культуры:
- индивидуализм и коллективизм в личностных проявлениях;
- дистанцирование от власти;
- неприятие неопределенности;
- представление о количественных и качественных показателях жизни;
- баланс личной жизни и работы в долговременной и кратковременной ориентациях [23]. Существуют также иные системы для оценки
культурных различий. Так, реализация исследовательской программы GLOBE (Global Leadership Organizational Behavior Effectivness - Эффективность глобального лидерства и организационного поведения) началась в 1993 г. для долгосрочного изучения поведения лидеров компаний в разных странах. Используя данные от 18 тыс. менеджеров среднего звена из 62 стран, командой GLOBE было определено девять основных характеристик, присущих национальным культурам [15]. Первые три совпадают с аналогичной первой тройкой в списке Г. Хофстеда. Затем приводятся дополнительно шесть признаков:
- уверенность в себе;
- ориентация на будущее;
- дифференциация по гендерному признаку;
- приоритеты, направленные на повышение эффективности, производительности;
- коллективная организация деятельности (высокоадаптивная партнерская культура менеджмента с руководителями-лидерами при разработке и реализации перспективных программ развития);
- наличие гуманитарных ценностей. Внутренние факторы (индикаторы) финансовой
устойчивости можно разделить на три группы.
1. Относящиеся к организационной деятельности:
- состояние менеджмента;
- способность к инновациям;
- внутренняя структура управления;
- состояние внутреннего контроля.
2. Технологические факторы:
- уровень технической оснащенности средствами автоматизации и вычислительной техники;
- ориентация на развитие современных технологий и новых продуктов.
3. Экономические индикаторы:
- достаточность капитала;
- качество активов;
- качество ресурсов;
- ликвидность;
- рентабельность;
- подверженность рискам.
К экономическим индикаторам следует также отнести такие, которые характеризуют территориальные отличия:
- экономические особенности региона, в том числе связанные со специализацией по видам деятельности и развитием местных финансовых систем;
- региональная законодательная инфраструктура. Кризис 2007-2008 гг. серьезным образом повлиял на многие институциональные системы, изменил коренным образом ситуацию на финансовых рынках, определил новые тенденции развития экономики, обозначив новые точки экономического роста. Способы преодоления самых острых последствий экономического сбоя вызвали серьезные дискуссии в мировом сообществе о дальнейшей судьбе глобального развития, о новых тенденциях и принципиально иной экономической парадигме. Мнения экспертов [9, 14, 17, 18] разделились. Некоторые из них предполагали, что после восстановления экономики последует вторая волна кризиса. Другие считали, что, наоборот, экономика восстановится и продолжится развитие по сценарию, существовавшему ранее. Однако, к сожалению, жизнь под-
твердила не самые оптимистичные из прогнозных сценариев, поскольку кризис, продолжившись в 2009 г., оказался крайне необычным по своей силе и системному воздействию практически на все составляющие общественной жизни. В результате многие национальные экономики еще продолжительное время будут находиться в неустойчивом посткризисном состоянии, и в ближайшее время, по всей вероятности, сформируются новые элементы устройства взаимоотношений, правил поведения экономических агентов, т. е. по-настоящему «новая экономика» [2].
Тактическую результативность устойчивости в деятельности международных компаний можно связывать с параметрами роста либо спада в условиях отдельных фаз циклического, конъюнктурного развития. В этой связи упомянутые особенности финансово-экономического кризиса, начавшегося в октябре 2007 г. в США, распространившегося в мировой экономике на микро-, макро- и региональных уровнях, стали трактоваться как «периодически возникающий мировой сбой в экономике, в американском лексиконе - рецессия и депрессия [20]. Поэтому возникла необходимость генерирования новых стратегических управленческих решений в государственном и корпоративном регулировании, а затем в их рамках четко программировать и мониторить результаты работы. В таком контексте необходимо отметить, что деятельность международных компаний, имея целый ряд позитивного в социально-экономических процессах, потребовала определенных корректив. Назрела необходимость усилить направленность менеджмента для поиска новых возможностей ускорения роста не только экономических благ в формах капитала, товара, услуг и т. д., но и всеобщей трудовой миграции в целях роста продуктивности производства.
Глобализация сопровождается достижением новых качественных изменений в обществе, происходящих на фоне расширения информатизации мирового пространства. Однако она имеет и негативные стороны, связанные с системными сбоями в экономике, а также в климате, экологии и т. д. Результатами мирового кризиса 1929-1933 гг. стали новые подходы в формировании проциклических наднациональных и национальных антикризисных политик с учетом конъюнктурных реалий. Прежде всего речь шла о соблюдении общеэкономического равновесия «совокупный спрос (Aggregate Demand (AD) - совокупное предложение (Aggregate Supply
(AS)» [20, с. 241-243]. К сожалению, использование выработанных и реализованных управленческих технологий на базе кейнсианских, либеральных, монетаристских методов в конце ХХ в. не позволило предотвратить негативных последствий как многих последующих финансовых кризисов в национальных масштабах, так и общемирового - в начале XXI в. Причинами стали существенные перемены в рыночной модели развития общества.
В качестве иллюстрации приведем данные, характеризующие изменения динамик отношения сбережений к текущим доходам домашних хозяйств. По статистическим данным OECD Factbook 2012, в 1970-1990 гг., такие показатели составляли в США 6,7-10,05 %, в Корее - 8,6-22,5 %, в Канаде -7,8-16,0 % [24]. Для европейских стран (Италии, Франции, Германии) этот показатель составлял 9,0-21,6 %. Традиционно различия уровней индикаторов сбережений в разных странах объяснялись институциональными, демографическими и социально-экономическими причинами. Такие обстоятельства, прежде всего, имели место в связи с особенностями в национальных системах потребительского кредитования, менталитета населения в части трудоустройства, характером ожиданий наличия стабильного заработка и рисков «жизни взаймы». Кроме того, на соотношение сбережений и доходов населения влияли различия в возможностях гарантированных пенсионных накоплений. Динамика сбережений, начиная с 2000 г., имеет определенные особенности (см. рисунок).
В странах европейской зоны в среднем наблюдались колебания уровня сбережений в диапазоне 5,5-8,1 % с общей тенденцией снижения в течение 12 лет. В то же время Франция и Германия демонстрировали более стабильную динамику этого показателя в пределах 11,0-13,0 % и 9,4-11,7 % соответственно. Наблюдается также резкое снижение индикатора сбережений в Польше с 10,5 до 6,4 % (с «провалом» в кризисном 2008 г. до - 0,3 %). Одновременно в целом ряде европейских стран наблюдаются отрицательные значения анализируемого индикатора: в Дании, Эстонии, Греции, Ирландии данный показатель в течение анализируемых лет колебался от - 0,2 до -12,0 %, что свидетельствует о разных степенях развития потребительского общества и потенциальной устойчивости национальных экономик внутри Еврозоны. Можно провести аналогию с мировым кризисом 1930-х гг. в США, когда уровень накопления достигал отрицательной величины, при этом у
-2
Динамика уровня сбережений домашних хозяйств к собственным доходам в 1999-2011 гг., % [24]:
1 - Япония; 2 - Канада; 3 - США; 4 - Польша; 5 - Еврозона; 6 - Германия; 7 - Франция; 8 - Россия
1
населения не было свободных средств. Характерно также, что и в Великобритании отрицательные значения этого показателя в диапазоне от - 1,5 до - 3,1 % наблюдались в 2004-2008 гг. В то же время приведенные данные (см. рисунок) свидетельствуют о достаточно высоком уровне сбережений домохо-зяйств в Российской Федерации и относительно низком, но более стабильном в Японии, США и Канаде. Уместно еще раз ретроспективно упомянуть годы экономического подъема в США, когда жители максимально повышали долю накоплений и данный показатель стабилизировался в послевоенный период, когда снижались риски неопределенных ситуаций, а также повышались инвестиционные шансы. В 2005-2006 гг. норма сбережения опустилась до уровня границ развития потребительского общества, соответствующего предыдущему мировому кризису. В результате многие выводы после кризиса 2007-2008 гг. были связаны с предостережениями неадекватного мегапотребления, в том числе с точки зрения распоряжения финансовыми ресурсами со стороны корпораций и их менеджеров [28]. Одним из самых важных предостережений также была обозначена необходимость поиска механизмов, компенсирующих первые признаки появления периодических экономических сбоев в глобальном масштабе и последующего наднационального регулирования диспропорций во всех их проявлениях.
Итак, можно констатировать, что с начала XXI в. характерным является постепенное снижение динамики сбережений населения. Среди основных
причин, прежде всего, следует отметить появление в больших объемах льготного страхования, дешевых кредитов, позволивших существенно повысить покупательную способность населения. Относительно новым явлением стало превышение предложения над спросом на финансовых рынках. Эти обстоятельства сопровождались противоречивыми последствиями ускорения движения международных потоков капиталов, сырья и материальных ценностей, рабочей силы, что, в частности, способствовало созданию условия для дисбаланса растущих предложений с отстающими возможностями потребления на рынках товаров и услуг.
В это же время наблюдались признаки активизации макрорегулирования со стороны корпораций, прежде всего по отношению к поддержанию совокупного спроса с помощью эффективного взаимодействия с потребительской кредитной системой, новых форм маркетинговой и рекламной деятельности. Кроме того, в США получило широкое развитие приобретение населением ценных бумаг, эмитированных корпорациями. Также изменилась роль технологий влияния на массовое сознание через информационные источники (телевидение, Интернет, мобильная связь) в целях стимулирования у потребителей ожиданий улучшения качеств новых товаров и услуг по сравнению с ранее приобретенными. При этом во многих случаях появляется нацеленность на более восприимчивую к изменениям окружающего мира молодежную аудиторию. Таким образом, корпорации оказали существенное
влияние на переориентацию населения к текущему потреблению.
Рассматривая современное состояние и дальнейшие перспективы развития международных компаний, следует иметь в виду, что, по мнению известных экономистов, глобальный кризис должен привести к появлению новых моделей регулирования. Такую точку зрения разделяют многие современные исследователи (Д. Тобин, М. Э. Дмитриев, С. М. Дробышевский, П. В. Трунин, С. Джонсон и др.). Основные предпосылки формирования «новой экономики» изложены российскими учеными А. Агеевым и Е. Логиновым. Они отмечают, что в системах наднационального, государственного и корпоративного управления рычаги воздействия на производственную деятельность предприятий отодвигаются на второй план. Главным становится регулирование глобальных финансовых рынков в рамках макроэкономических циклов. Имеется в виду, что мировые рынки складываются не сами, а целенаправленно формируются в рамках следующего управленческого цикла: формулирование будущей экономической схемы «отдаивания» рецепиента -вложение иностранных инвестиций - формирование производственных комплексов - структурирование в другом месте центров прибыли - искусственное формирование спроса на продукцию путем манипуляций с ценой на энергоносители, вытекающими отсюда транспортными и иными затратами - снятие «финансовых сливок» путем неэквивалентного обмена производимого «дешевого» товарно-материального продукта на зарубежные «дорогие» инновации -передача потерявшего гиперприбыльность бизнеса частным или государственным корпорациям менее развитых стран [2].
Курсы валют теперь не являются отображением макроэкономической ситуации. В большей степени установленный курс является техническим и спекулятивным. Изменения обменных курсов, приводящие к их отклонению от уровней, оправданных фундаментальными экономическими факторами, могут быть обусловлены двумя основными причинами:
- значительными межстрановыми различиями в эволюции удельных издержек труда в условиях режима, при котором номинальные обменные курсы являются недостаточно гибкими;
- чрезмерным притоком краткосрочных капиталов, который приводит к повышению слишком гибкого номинального обменного курса.
В ситуации, когда удельные издержки труда разнятся между странами из-за различий в показателях роста заработной платы по отношению к росту производительности труда, корректировки обменных курсов необходимы для предотвращения нарастания торговых дисбалансов, обусловленных изменениями в относительной конкурентоспособности стран. Не все дисбалансы на уровне счетов текущих операций объясняются деформированными обменными курсами. Тем не менее отклонения реального обменного курса от фундаментальных показателей, особенно на протяжении длительных периодов, оказывают серьезное воздействие на международную конкурентоспособность производителей, в особенности производителей промышленной продукции любой страны, и тем самым на структуру международной торговли и торговых балансов.
С другой стороны, отклонения обменных курсов от уровней, которые оправданы экономическими фундаментальными факторами, могут быть обусловлены воздействием потоков частных краткосрочных капиталов, привлекаемых в ту или иную страну соответствующими различиями в уровнях процентных ставок. В таких случаях обменный курс валюты страны с более высокими процентными ставками, отражающими более высокие темпы инфляции или жесткий курс денежно-кредитной политики, повышается, хотя макроэкономические условия, в принципе, требуют его снижения [7].
Более того, в последнее время все чаще встает вопрос о создании новой мировой резервной валюты. Вопрос о сохранении американского доллара в качестве основной резервной валюты ставится под сомнение в связи с рядом факторов:
1) государственный долг США составляет 16,40 трлн долл. [33];
2) увеличение лимита государственного долга - не решение проблемы, а лишь ее вуалирование;
3) многие государства предлагают идею создания другой резервной валюты, в том числе Китай, страны Латинской Америки.
Вопрос перехода к другой резервной валюте не актуален в ближайшие несколько лет, это напрямую зависит от развития или стагнации американской экономики.
В течение последних 20 лет банковская сфера претерпела коренные изменения, что явилось одной из основных причин кризиса. Произошло изменение структуры активов и пассивов в коммерческих банках. Вместо традиционного долгосрочного
кредитования, при котором банки рассчитывают на надежность своей депозитной базы в качестве источника их долгосрочного финансирования, появилась новая схема, при которой банки финансируются рынками капиталов, в большинстве случаев на краткосрочной основе, под волатильный процент, меняющийся от рыночных условий.
Активы баланса тоже претерпели изменения, доля традиционных кредитов постепенно уменьшалась, кредиты стали объединяться в пакеты финансовых средств для продажи на финансовом рынке третьим сторонам, при этом сами банки оставляли себе лишь очень незначительную часть таких средств. Этот процесс известен как процесс секьюритизации, который в 2008 г. называли одной из основных причин кризиса. В ведущих банках мира в настоящее время существует большой инвестиционный банковский блок, который оказывает консультации по инвестиционным продуктам, составляет портфели структурированных инвестиционных продуктов, а также предоставляет брокерские услуги. В то же время из-за небольшой разницы между привлеченными и предоставляемыми денежными средствами банки применяют трейдинг, а их торговые портфели превратились в существенную часть их совокупных активов. В докладе ШСТЛБ 2011 г. [7] кризис 2007-2008 гг. характеризуется не как кризис «доверия вкладчиков», а как «кризис доверия кредиторов», потому что во многих странах вкладчики были надежно защищены системой страхования вкладов.
Формирование новой глобальной финансовой архитектуры является важнейшей причиной рождения новой экономической парадигмы. В финансовой сфере происходит окончательное признание отсутствия реального обеспечения за важнейшими валютами, в то же время эксперты отмечают замену прямого долларового доминирования в экономиках разных стран на скрытое доминирование американских ключевых активов (американские бренды, американские ТНК, интеллектуальные продукты, информационное доминирование, военное присутствие, военные поставки) [2].
Глобализация происходит на всех рынках, в том числе и на рынке международных валют-но-финансовых отношений. Объем операций на мировом валютном рынке вырос с 1,4 трлн долл. в 2001 г. до 2,3 трлн долл. в 2009 г., превышающий мировой объем торговли товарами и услугами. Новая тенденция, связанная с институциональным
аспектом валютной глобализации, заключается в стремлении стран адаптировать существующие институты межгосударственного валютно-финан-сового регулирования к изменяющимся условиям мировой экономики. Это, возможно, проявится в неизбежном реформировании Международного валютного фонда и других мировых финансовых организаций. Таким образом, развитие институтов международной валютной системы во всем их многообразии обусловлено повышением степени интернационализации экономических и финансовых отношений в мировой экономике [10].
Переходя к важнейшим характеристикам реального сектора экономики, необходимо отметить удорожание энергетических ресурсов (газа, нефти, угля, электроэнергии, ядерной энергии). Одновременно происходит постепенный отказ от использования атомной энергетики, быстро развиваются проекты по производству альтернативных видов топлива.
Одним из восьми глобальных трендов следующего десятилетия, по оценкам консалтинговой компании Bain & Company, намечается резкий рост инвестиций в новую инфраструктуру или обновление устаревших инфраструктурных проектов. При этом прогнозируются вложения в глобальный валовой внутренний продукт (ВНП) не менее 1 трлн долл. [29]. Дорогостоящие инфраструктурные проекты получают активное развитие в силу доступности к кредитным ресурсам. По этой же причине глобальные проекты по разработке месторождений, строительству крупных сооружений и дорог, созданию новых предприятий развиваются в гораздо больших масштабах, чем в XX в.
Эксперты предсказывают увеличение затрат на милитаризацию. Эскалация военной и террористической напряженности, угрозы массовых беспорядков, демонстраций, увеличение числа природных катаклизмов порождают спрос на специальную и военную технику. Таким образом делается вывод, что расходы на милитаризацию как минимум на 1 трлн долл. увеличат глобальный ВНП в период с 2010 по 2020 г. [29], т. е. не менее чем в сфере инфраструктурных проектов.
Огромную роль приобретают информационные технологии, которые в конце ХХ в. включили в состав важнейших составляющих общественного развития. А в ХХ1 в. информация, пожалуй, будет иметь одинаковое значение с человеческим капиталом в процессе эффективного использования
материальных и финансовых ресурсов. Технологии, позволяющие производить передачу данных моментально, развитие Интернета, а также различных модификаций названных процессов существенно меняют жизнь людей, а также компаний. В литературе появляется новый термин «цифровая экономика» (Digital Economy). По мнению Бостонской консалтинговой группы, к 2016 г. в мире Интернетом будут пользоваться 3 млрд чел., а объем виртуальной экономики в странах G-20 будет оцениваться в 4,3 млрд долл., или 4,1 % от их ВВП [27]. Среди стран G-20 интернет-экономика будет оцениваться в 4,1 % от ВВП, или 2,3 млрд долл., больше чем ВВП Италии или Бразилии. В некоторых ведущих экономиках данный показатель достигает 8 % от ВВП, увеличивая экономический рост и создавая рабочие места [27]. В связи с таким прогнозом нужно иметь в виду, что еще в XX в. Интернет был одним из предметов роскоши. Очень мало, кто мог себе позволить иметь доступ к виртуальным ресурсам, к тому же количество использованной информации было ограничено установленными лимитами. В настоящее время пользователи сети Интернет есть и в больших городах, и в малых населенных пунктах, а его скорость настолько возросла, что в реальном режиме стало возможным общаться по телефону через интернет-технологии, просматривать видео, проводить презентации и пр., совершать покупки.
Феноменом начала ХХ в. стало развитие социальных сетей. Через них возросло влияние на массу людей. Таким образом, преследуются цели визуального манипулирования личностью, формирования поведения человека как экономического субъекта, с помощью интернет-технологий.
Интернет стал площадкой как для развлечения, так и для культурного и интеллектуального развития. Общение людей из разных точек мира стало проще, стали создаваться мировые интернет-сообщества для развития инновационных идей в разных сферах экономики и общественной жизни.
Для компаний виртуальная среда заняла одно из главных мест в общении с клиентами. В то же время Интернет стал наиболее приемлемым информационным каналом, способом получения обратной связи от клиента достаточно экономным инструментом широкой рекламы.
В настоящее время уже нет сомнений, что в XXI в. мир будет становиться все более и более взаимосвязанным и глобальным. Улучшаются качество, скорости и возможности передвижения.
Человек больше не хочет находиться постоянно в одной стране, многих людей охватывает желание к перемещению, улучшению жилищных условий, что существенно влияет на рынок труда в направлении развития его многообразия и территориального охвата. При этом существует несколько противоположных точек зрения на дальнейшую глобализацию. Компания «Эрнст энд Янг» в одном из своих аналитических отчетов отмечает, что при наступлении второй волны кризиса протекционистские меры будут усилены. Практически 90 % респондентов ожидают увидеть увеличение протекционистских мер, в случае если мировая экономика вступит во вторую волну рецессии, что в свою очередь замедлит глобализацию [8].
В посткризисное время велось особенно много разговоров о невидимой руке государства, о необходимом уровне вмешательства государства. Но можно предположить, что ХХ1 в. - это время расцвета корпораций, растущего влияния корпоративной этики и политики на многие мировые тенденции. Известные критерии конкурентоспособности стран в условиях глобализации определяются как параметры национальной экономики (или ее отдельных территориальных подсистем), которые характеризуют потенциал осуществления процессов воспроизводства, опираясь одновременно на наличие уникальных естественных факторов, лидерство в передовых технологиях, качественное общественное управление и т. п. Причем значение каждого фактора растет по мере ухудшения других. Использование потенциала партнерств в деятельности крупных корпораций, как правило, повышает эффективность мер, стимулирующих бизнес к инвестированию в разнообразных формах, например институты особых экономических зон, инвестиционные венчурные фонды с участием государства, инфраструктуры бизнес-инкубаторов, промышленных парков, центров трансферта технологий и др.
В развитых странах результатом активной деятельности по указанным направлениям являются формирование единого инновационного поля страны, соответствующей структуры экономики. Это важно также в связи с наступлением бума инновационного развития в сфере медицины, биологии, аэрокосмической сферы, информационных и коммуникационных технологий, концентрации в развитых странах особо важных технологий нового поколения, в том числе инновационных техноло-
гических, основанных на новых технических (и физических) принципах [2]. В настоящее время восстановление экономик развитых и развивающихся стран происходит разными темпами. В то время как развивающиеся страны уже достигли предкризисного темпа роста, в развитых странах экономические показатели остаются на уровне ниже потенциально возможных [7]. Например, причиной ухудшения ситуации в Еврозоне является как неэффективная кредитно-денежная политика, так и фискальная политика, а также отсутствие гибкости на рынке труда. В рамках временного пространства, пройденного развивающимися и странами с трансформационной экономикой, когда сформированы важнейшие институты и инструменты регулирования рынка, главной задачей является совершенствование системы правил и порядков, свойственных для сложившихся рыночных систем.
В 2000 г. развивающиеся страны производили 37 % мирового ВВП (по паритету покупательной способности). В 2008 г. их доля в создании мирового продукта возросла до 45 %. В течение этого же периода только страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай) увеличили свою долю в производстве мирового валового продукта с 16 до 22 %. При этом почти 60 % всего роста мирового ВВП в 2000-2008 гг. было обеспечено развивающимися странами, тогда как 30 % - только странами БРИК [1]. Однако в 2009 г. большая часть развивающихся стран, кроме Китая, Индии, Индонезии, Аргентины, Венесуэлы, Египта и некоторых стран Персидского залива, вступили в период экономического спада.
По мнению ряда российских исследователей [1], конкурентным преимуществом стран БРИК стала активизация деятельности крупнейших компаний за рубежом в целях создания конкурентоспособных производственных группировок, доминирующих на внутренних, национальных рынках, а также выходом на внешние рынки, в основном за счет ПИИ. При этом существенную поддержку в их политике оказывала государственная поддержка. В частности, российская экономика укрепляла свои позиции с помощью увеличения объема торговли энергоносителями и путем активизации ПИИ. В период с 2006 по 2008 г. компании ЮАР и Китая стали крупнейшими инвесторами стран африканского континента. Используя самые эффективные корпоративные стратегии, крупнейшие международные компании стран БРИК активно распространяют свой бизнес на внутренних рынках развитых стран. Китайские
и индийские товаропроизводители продвигаются посредством слияний и поглощений, партнерства с ведущими компаниями глобальной экономики [1].
Современная экономическая ситуация характеризуется большим количеством рисков. Из отчета компании Price Water House Coopers (PWC), в котором говорилось о глобальных рисках 2012 г. для банковской системы, риск крушения мировой экономики отмечается первым номером, хотя в 2010 г. эта позиция была только на четвертом месте, а на первом, после глобального финансового кризиса, был риск политического вмешательства [22]. Основные причины для современных макроэкономических угроз - это кризис еврозоны и нарастающий долг бюджетов многих стран, что связано со вторым, по версии PWC, риском - кредитным. На третьем и четвертом по значимости местах отмечаются риски ликвидности и недоступности капитала, а риск политического вмешательства в 2012 г. по сравнению с 2010 г. перемещается на пятое место. Эти обстоятельства еще раз возвращают нас к мысли о том, что важнейшим из уроков мирового экономического кризиса надо рассматривать радикальные изменения в механизмах и структурах управления процессом глобализации. В новой модели регулирования экономики необходимо учитывать последствия принципиально нового явления -финансиализации (financialization), ведущего к стиранию непреодолимых раньше барьеров между товарным и фондовым рынками, между торговлей товарами и ценными бумагами
Анализируя вновь возникающие феномены, когда, например, цена на нефть отрывается от своей производственной основы и становится инструментом размещения финансовых ресурсов, известные российские исследователи приходят к выводу, что в этих условиях участники рынка (спекулянты) могут существенно влиять на цены и создавать спекулятивные пузыри, нанося огромный ущерб нормальной торговой деятельности и рыночной эффективности [16]. На это авторы обращают внимание, имея в виду данные доклада ЮНКТАД, в котором содержится специальная глава [30].
Безусловно, возможности регулирования новых финансовых инструментов связаны с объективной оценкой возрастающей роли финансового сектора экономики и относящихся к нему крупных корпораций. Еще в 2008 г. Т. Филиппон отметил, что, начиная свои исследования в 2006 г. в целях прогнозирования последствий эволюции американской
финансовой индустрии, он привел динамику роста удельного веса этого сектора в валовом внутреннем продукте США. Основной вывод - увеличение доли финансового сектора с 1,5 до 6 % в период 1880-1930 гг. было связано с необходимостью финансирования экономического роста и технического прогресса. После спада значение этого показателя в 1947 г. составило 2,5 % от ВВП, а затем возрастает до 4 % в конце 1970-х гг. и до 8,3 % в 2006 г. Период до 2001 г. американский исследователь квалифицирует как время финансирования существенных технических революций, например, связанных с 1Т-технологиями.
Однако с 2002 по 2006 г. совершенно очевидным становится массовое появление «пузырей», связанных с финансовыми спекулятивными сделками, прежде всего в сфере недвижимости. Вывод таков - будущее финансовой индустрии зависит от потребностей реального сектора экономики, прежде всего в инновационной сфере, однако даже при этих обстоятельствах потребности в финансировании высокотехнологичных разработок вряд ли превысят 7 % ВВП. Рассмотрев удельный вес финансового сектора в ВВП Еврозоны, можно прийти к выводу, что потенциальные риски будущих кризисов можно увидеть при анализе статистических данных. Наибольшие значения удельного веса финансового сектора в ВВП наблюдаются в Люксембурге (в 2000-2009 гг. от 23,4 до 26,5 %), в Ирландии (2008-2009 гг. - свыше 10 %). Совершенно очевидно, что системы государственного и наднационального управления различаются в зависимости от доли финансового сектора в структуре каждой национальной экономики. Валовая добавленная стоимость финансовых корпораций оценивается для 27 стран ЕС от 4,4 до 5,1 % ВВП в средневзвешенном выражении в 2000-2011 гг. [31].
Безусловно, антикризисные стратегии в будущем будут зависеть от национальных политик государств. Об этом пишет В. В. Геращенко в предисловии к изданию на русском языке [4]. Чтобы не дать рухнуть слишком огромным для краха банкам, государство вынуждено было еще и еще вливать в них деньги. Рецепт современного кризиса - позволить банкам стать крупными, ослабить контроль за их деятельностью, подыграть в разработке слишком хитроумных финансовых инструментов (где просчитать финансовые риски становится невозможно «на глазок»). Для предотвращения кризисных тенденций нужен запрет на
создание определенных финансовых инструментов и на слияние в одной корпорации всех банковских продуктов. Необходимы наднациональные нормы в условиях глобализации, чтобы крупные банки, оставаясь показателями здоровой экономики, не достигали такой мощи, чтобы сливаться с политическими институтами.
Российские ученые предполагают, что наибольший интерес для оценки устойчивости банковской системы представляет сценарий затяжного кризиса [5]. Их рекомендации учитывают анализ внешней и внутренней среды [12]. Так, для банковской системы Российской Федерации в рамках макроэкономических прогнозов была рассчитана финансовая маржа с учетом возможного уровня невозврата кредитов небанковского сектора, который оценивался, исходя из отраслевой структуры кредитного портфеля банков в текущий момент. То есть, исследовались состояние и динамика изменения внешних по отношению к банку условий и факторов, в текущем или в будущем отрезке времени, влияющих на продаваемые продукты, оказываемые услуги, на его клиентов, информационные системы, организацию работы, персонал. Исходили из предположения, что отрасли тяжелой индустрии, предприятия естественных монополий отреагируют на ухудшение макроэкономической ситуации снижением инвестиций, однако сохранят платежеспособность как заемщики.
Однако такие действия приведут к дополнительному ухудшению финансового положения отраслей инвестиционного цикла, включая услуги на рынке недвижимости и значительную часть финансового сектора. Именно в этих отраслях можно ожидать наибольших показателей невозврата кредитов коммерческим банкам. Отрасли, ориентированные на потребительский спрос, скорее всего, будут испытывать значительное ухудшение своего положения в первые посткризисные годы вследствие резкого замедления доходов домохозяйств.
Подобным образом проводился и внутренний анализ - исследование динамики развития непосредственно банка. Полученная маржа была скорректирована на переоценку тех активов и обязательств, которые не участвовали в расчете маржи (корсчета, денежные средства и расчетные счета в валюте). К полученному значению добавили непроцентные доходы, вычли административные, налоговые и прочие непроцентные расходы и в результате получили крайне неблагоприятные прогнозные значения финансового результата для банковской системы,
значительно превышающие потери российских кредитных организаций в 1998 г.
Исследователи считают, что в банковском секторе наиболее важным представляется решение следующих вопросов:
- рекапитализация и консолидация;
- фондирование ресурсов и возобновление кредитного обслуживания;
- расчистка балансов с созданием специализированного государственного органа и обособлением проблемных активов внутри каждого банка.
В итоге необходимо предотвратить появление нового «пузыря» и избежать наращивания кредитования экономики любой ценой. В этом вопросе ключевую роль должны сыграть денежно-кредитная политика, регуляторная деятельность и пруденциальный надзор [5].
Адекватным реагированием на прогнозы последствий недостаточной гибкости и несвоевременности корректировки стратегии российских банков стали результаты иных научных разработок, где предлагается рассмотреть ряд управленческих инноваций, а также три основных аспекта, связанных с разработкой и реализацией антикризисной стратегии.
1. Представление о сущности антикризисной стратегии на микроуровне. Это перспективный план, предусматривающий единую для финансово-кредитного института (включая международные транснациональные компании) систему мер (в том числе в области управления банковскими рисками, организации внутреннего контроля, корпоративного управления и управления трудовыми ресурсами), которые позволяют коммерческому банку работать эффективно, смягчая потенциальные угрозы или нивелируя последствия кризиса, используя уроки кризиса для своего развития и достижения конкурентных преимуществ. Для создания антикризисной стратегии и корректировки общей стратегии развития финансово-кредитного института крайне важны система риск-менеджмента и система внутреннего контроля, причем не только на микроуровне. Есть потребность в адекватной институциональной среде на макроуровне, включая банковский надзор и регулирование.
2. Осознание необходимости антикризисной стратегии на мезоуровне, которая должна выражаться в совершенствовании институциональной
среды функционирования банков, в том числе законодательных основ антикризисного управления кредитными организациями. 3. Обоснование необходимости координации и объединения усилий заинтересованных федеральных органов, надзорного органа и банковского сообщества на макроуровне в целях развития интеллектуального потенциала антикризисного управления и формирования инструментария по разработке антикризисной стратегии на всех уровнях [11]. Говоря о роли экономической (финансовой) науки для выработки антикризисных действий, важно формировать институциональные подходы с учетом асимметричности информации, которой располагают участники рынка со стороны спроса и предложения. Речь идет о более прагматических функциях в управленческих процессах экономической психологии, поведенческой экономики. Таким образом, следует сосредоточиться на изучении функционального единства финансовой и денежной систем и реальной экономики.
Список литературы
1. Авдокушин Е. Ф., Жариков М. В. Страны БРИКС в современной мировой экономике. М.: Магистр, 2013. 479 с.
2. Агеев А., Логинов Е. Реструктуризация глобального управления - ключ к борьбе с мировыми финансово-экономическими кризисами. URL: http:// www. inesnet. ru/magazine/mag_archive/free/2011_10/ ES2011-10-ageev-loginov. pdf.
3. Аузан А. А. Институциональная экономика: Новая институциональная экономическая теория. М.: ИНФРА-М, 2005. С. 26.
4. Джонсон С., Квак Д. 13 банков, которые правят миром. В плену Уолл-стрит и в ожидании следующего финансового краха / пер. с англ. В. Егорова. М.: Карьера Пресс, 2013. 384 с.
5. Дмитриев М. Э., Дробышевский С. М., Нар-кевич С. С., Трунин П. В. Российская банковская система в условиях кризиса. М.: Дело, РАНХиГС, 2012.С. 100.
6. Доклад о мировых инвестициях, 2011 год. Способы организации международного производства, не связанные с участием в капитале, и развитие. ООН. Нью-Йорк, Женева, 2011. 52 с.
7. Доклад о торговле и развитии, 2011 год // Конференция ООН по торговле и развитию. Нью-Йорк, Женева, 2011. С. 31-32.
8. Исследование «Эрнст энд Янг» в области бизнес-рисков. URL: http://bus. znate. ru/docs/index-20859.html.
9. Колодко Г. Глобализация, трансформация, кризис - что дальше? М.: Магистр, 2011. 176 с.
10. Красавина Л. Н. Тенденции развития международных валютных отношений в условиях глобализации мировой экономики // Деньги и кредит. 2011. № 11.
11. Морозова Т. Ю. Институциональная среда антикризисного управления: уроки глобального кризиса // Эффективное антикризисное управление. 2011. № 2.
12. Никонова И. А., Шамгунов Р. Н. Стратегия и стоимость коммерческого банка. М.: Альпина Бизнес Букс, 2007. 304 с.
13. Пахомов А. А. Экспорт прямых инвестиций из России: очерки теории и практики. М: ИЭП им. Е. Гайдара, 2012. 368 с.
14. Рейнххарт К., Рогофф К. На этот раз все будет иначе. Механизмы финансовых кризисов восемь столетий одни и те же / пер. с англ. Д. Стороженко. М.: Карьера Пресс, 2012. 528 с.
15. Робинз Стивен П., КоултерМ. Менеджмент. 8-е изд. / пер. с англ. М.: Вильямс, 2007. C. 186.
16. Российская экономика. Тенденции и перспективы. М.: Проспект, ИЭПП, 2010. С. 52.
17. Теоретические предпосылки исследования причин и последствий глобального финансового кризиса и его влияния на деятельность хозяйствующих субъектов и трансформацию мировой финансовой архитектуры посткризисных условий развития: монография / В. И. Авдийский В. И.[и др.] М.: МосГУ, 2012. 108 с.
18. Филатов Е. А. Сжатие дутой экономики: неизбежность глобального финансового кризиса 2010-2012 годов. Иркутск: БГУЭП, 2008. 307 с.
19. Черников Г. П., Черникова Д. Л. Очень крупные транснациональные корпорации и современный мир. М.: Экономика, 2008. 399 с.
20. Экономическая теория: учеб. пособие / колл.
авт., под ред. В. М. Соколинского. 6-е изд., перераб. и доп. М.: КНОРУС, 2013. С. 434.
21. Bankers Accuity. URL: http://www. bankersaccuity. com/resources/bank-rankings.
22. Banking Banana Skins 2012. The System is in the peril. URL: http://download. pwc. com/ie/ pubs/2012_banking_banana_skins. pdf.
23. Hofstede G. Culture's Consequences, Comparing Values, Behaviors, Institutions, and Organizations Across Nations. Thousand Oaks CA: Sage Publications, 2001.
24. Household net saving rates. URL: http://www. oecd-ilibrary. org/economics/oecd-factbook-2013/ household-net-saving-rates_factbook-2013 -table61 -en.
25. Transnational Corporations and International Production Concepts, Theories and Effects. Grazzaia Ietto-Gillies Edward Elgar, 2005.
26. World Investment Report 2012. Towards a New Generation of Investment Policies. United Nation. NewYork, Geneva 2012. 239 p.
27. The Connected World. The Digital Manifesto. How Companies and Countries Can Win in the Digital Economy. URL: http://www. bcg. com/expertise_ impact/PublicationDetails. aspx?id=tcm:12-96526.
28. The Financial crisis. Inquiry report. Final report of the national commission on the causes of the financial and economic crisis in the United States // Financial crisis inquiry commission / Authorized edition. New York: PublicAffairs, 2011. January.
29. The great eight. The trillion dollar growth-trends to 2020. URL: http://www. bain. com/Images/ BAIN_BRIEF_8MacroTrends. pdf.
30. United Nations conference on trade and development Geneva. Trade and development report, 2009. Chapter II. The Financialization of Comodity Markets. UN. New York and Geneva, 2009.
31. URL: http://epp. eurostat. ec. europa. eu/portal/ page/portal/statistics/search_database>.
32. URL: http://www. unctad. org/en/ PublicationsLibrary/wir2012_embargoed_en. pdf.
33. URL: http://www. usdebtclock. org.
