CC BY
124
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ДЖОЗЕФА ГРЮ НА ЛОЗАННСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ 1922-1923 гг.
А.В. Вендин
В центре внимания автора статьи находится анализ позиции США на Лозаннской конференции и трудности, с которыми столкнулся дипломат Джозеф Грю, входивший в состав американской делегации. Исследуется деятельность Грю во время конференции, его личные подходы к решению отдельных проблем, обсуждавшихся в тот период. Рассмотрена эволюция взглядов и профессиональных качеств Грю, проявившихся на Лозаннской конференции, которая стала первым значительным опытом в его дипломатической карьере.
Ключевые слова: Лозаннская конференция, внешняя политика США, американо-турецкие отношения, Джозеф Грю.
Общеизвестно, что создание Версальско-Вашингтонской системы не ограничивалось подписанием договоров на двух титульных конференциях. По сути, эта система полностью так и не оформилась, продолжая постоянно видоизменяться. Обусловливалось это существованием непреодолимых противоречий, заложенных в основе системы. Следует согласиться с авторами, считающими одним из главных ее недостатков отсутствие в рамках системы двух крупнейших государств -США и России. Кроме того, державы-победительницы беспечно отнеслись к проблеме раздела Оттоманского наследия. Севрский договор 1920 г., еще при заключении которого между союзниками возникли серьезные разногласия, стал «англо-французским компромиссом» в пользу третьей стороны - Греции, но совсем не учитывал интересов Турции [1].
Очередной попыткой преодолеть противоречия этой части Версальско-Вашингтонской системы стало проведение конференции в Лозанне. Технически это был последний этап Парижской мирной конференции, но три года, прошедшие с момента ее завершения, изменили многое на Ближнем Востоке. Севрский договор, заключенный 10 августа 1920 г. между победителями и Турцией, «один из наиболее карательных мирных договоров и один из самых дерзких и нарочитых разделов военной добычи в истории» [2], более не соответствовал реалиям времени. Турция во главе с Мустафой Кемалем встала с колен, она грозила Балканам, единственной серьезной сдерживающей силой оставались британцы. Английское правительство стремилось сохранить хотя бы часть преиму-
ществ, завоеванных ранее. Готовить Лозаннскую конференцию выпало министру иностранных дел Великобритании лорду Керзону, который задумывал ее в формате «Англия и все остальные против Турции». Он, однако, понимал, что добиться взаимопонимания между союзниками будет непросто. Как метко подметил выдающийся английский дипломат Гарольд Никольсон, «от союза осталось одно название» [3]. Однако у каждого из участников конференции были свои интересы на Ближнем Востоке, что не преминуло сказаться на ходе переговоров.
Такие интересы обнаружились и у США, которые хотя и не значились среди полноправных участников конференции, тем не менее, прислали на форум делегацию своих наблюдателей, в числе которых оказался и Джозеф Кларк Грю. Выбор был очевиден: Грю был активным участником Версальской конференции, имел отличный послужной список. Конференция началась 20 ноября 1922 г., 4 февраля 1923 г. последовал срыв переговоров, которые возобновились 23 апреля и завершились подписанием соглашения 24 июля. Грю был одним из трех основных американских делегатов на конференции во время первой ее фазы и единственным -во время второй. Кроме того, ему было доверено провести отдельные переговоры с турецкой стороной, результатом которых стало американо-турецкое соглашение, подписанное 7 августа 1923 г.
Инструкции, полученные американской делегацией наблюдателей перед началом конференции, были противоречивыми. С одной стороны, от них требовалось не проявлять излишней активности в ходе конферен-
ции, т. к. усиление изоляционистских тенденций в Америке диктовало свои условия. Страна возвращалась к «нормальному» состоянию, в т. ч. и во внешней политике, что означало доминирование трех традиционных принципов: доктрины Монро в отношении Западного полушария; политики «открытых дверей» в отношении, прежде всего, Китая; и невмешательства, изоляционизма в отношении Европы [4].
С другой стороны, американские наблюдатели в Лозанне обязаны были жестко отстаивать насущные интересы своей страны. Эти интересы были обозначены в инструкции от 27 октября 1922 г.
Во-первых, в документе подчеркивалась важность для США вопроса о режиме капитуляций. Новое турецкое правительство было категорически против восстановления этого режима, который предоставлял серьезные привилегии иностранцам в Турции, по сути, нарушая суверенитет Турецкого государства. Однако союзники стремились к возрождению, в той или иной форме, этой практики. Грю получил четкую директиву поддержать в этом вопросе союзников и содействовать восстановлению гарантий, «необходимых для защиты американских граждан».
Второй задачей Грю была «защита американских образовательных, филантропических и религиозных институтов». Их сеть была достаточно развита в Турции до начала Первой мировой, но серьезно пострадала в военный период и была практически уничтожена с приходом кемалистского режима. Новое турецкое правительство видело в этих институтах угрозу своей власти. Грю обязан был получить от турок гарантии восстановления данных учреждений.
В-третьих, американской делегации
предписывалось отстаивать принципы политики «открытых дверей» в Турции. Выдвижение традиционных постулатов, которые не раз применялись Вашингтоном во внешней политике, в данном случае имело перед собой конкретную цель: доступ в нефтяной район Мосул. «Мосульскому вопросу» предстояло стать одним из самых сложных на конференции.
В-четвертых, Грю получил инструкции обозначить позицию США в вопросе защиты нацменьшинств. Американское общественное мнение было возмущено геноцидом ар-
мянского населения, который проводили турки. Нельзя сказать, что данный вопрос серьезно волновал госдепартамент США, но не отреагировать на общественное возмущение он не мог. Делегации было предписано выдвинуть требование о прекращении подобных действий со стороны турок, что должно было успокоить общественность Америки. Но жесткость в этом вопросе могла привести к провалу переговоров по другим пунктам, поэтому госдепартамент призвал своих наблюдателей не настаивать.
Наконец, последняя важная задача Грю и его коллег состояла в том, чтобы обеспечить «свободу проливов». Взгляды американцев в данном вопросе почти полностью совпадали с взглядами англичан, поэтому суть действий делегатов США состояла в поддержке позиции Лондона [5].
От себя госсекретарь Хьюз добавлял напутствие: «Понимание того, что вы должны наблюдать и докладывать, а не ввязываться во что-либо без инструкций, полностью обезопасит ваше положение» [6].
В общих чертах главная цель американской делегации на конференции состояла в том, чтобы содействовать мирному урегулированию на Ближнем Востоке, установлению нормальных, основанных на системе договоренностей, международных отношений в данном регионе при максимально возможном соблюдении интересов Соединенных Штатов.
Но достигнуть этой цели было отнюдь не просто. Складывалась щекотливая ситуация, требовавшая деликатного подхода со стороны американских наблюдателей. Сложность состояла в том, что интересы США в отдельных аспектах совпадали с интересами союзников, в других - с интересами турок. К первым относились вопросы капитуляций, проливов, защиты нацменьшинств. Ко вторым -вопрос гарантий для американских учреждений в Турции, необходимость заключения соглашения с новым турецким правительством, отчасти - мосульский вопрос. Распутать этот непростой клубок было нелегко, поскольку Р. Чайльд и У. Бристоль, представлявшие США на Лозаннской конференции, не имели какого-либо серьезного дипломатического опыта. На их фоне Грю, ставший третьим членом американской делегации, конечно, выделялся своим профессионализмом. Однако главой делегации являлся Ри-
чард Чайльд. Учитывая запутанность ситуации, это было даже на руку Грю, который имел возможность на первых порах вести себя достаточно пассивно, присматриваясь к происходящему на конференции и оценивая расклад сил.
С первого же заседания симпатии Грю были отданы Керзону, которым он просто восхищался. Исмет-паша, глава турецкой делегации, вызывал прямо противоположные чувства, виной чему были и его внешний вид, и плохое знание французского, и непрофессионализм, проявлявшийся в его неумении вести переговоры. «Он совершал ошибку, протестуя по каждому пустяку; он бы скорее преуспел, если бы выбирал важные моменты и отстаивал их», - писал Грю [7]. Его манера выражаться так же коробила американского наблюдателя. Характеристика Исмет-паши, данная Грю, была однозначной: «сама бестактность» [7, р. 493]. Грю не знал. что Исмет-паша был выбран в качестве главы турецкой делегации именно за твердость, бескомпромиссность и непохожесть на европейцев. Лощеные дипломаты, воспитанные в европейском ключе, привыкли преклоняться перед Старым светом, были настроены прозападно и потому не могли жестко отстаивать интересы Турции на конференции [8]. Но к моменту завершения конференции Грю серьезно пересмотрел первоначальные оценки личности Исмет-паши.
И английская, и турецкая стороны сразу же попытались заручиться поддержкой американской делегации. Еще до начала работы конференции британцы сообщили делегации США о позиции Лондона по вопросам проливов, капитуляций, понимая, что по этим вопросам их мнения сходны [9]. В то же время они попытались сгладить противоречия, связанные с соблюдением принципа «открытых дверей» в Турции, отодвинув эту тему на второй план.
Турки также демонстрировали лояльность. В день открытия конференции они сообщили Чайльду и Грю, что готовы гарантировать защиту американским учреждениям, обеспечить участие американцев в разработке мосульской нефти и заключить торговое соглашение [10].
Несмотря на такие жесты со стороны английской и турецкой делегаций, американцы не спешили принимать чью-либо сторону.
В одном из первых выступлений на конференции, 25 ноября, Чайльд заговорил о необходимости установления принципа «открытых дверей» в Турции. Его заявление шло наперекор повестке дня, всерьез обсуждать на тот момент его никто не собирался, поэтому оно было достаточно тепло воспринято делегатами. Но европейская пресса истолковала его по-своему, обвинив США в попытке наложить руки на мосульскую нефть, более того, сорвать переговоры [9, р. 904906]. Об этом свидетельствует и сам Грю: «После собрания ко мне подошел журналист из газеты и рассказал, что заявление произвело весьма неприятное впечатление на весь мир» [7, р. 500]. Это стало первым звонком для американской делегации. Враждебность европейцев виделась наблюдателям Вашингтона и в нежелании обсуждать вопрос о нацменьшинствах. Делегации союзников, по мнению Грю, стремились оставить обсуждение этого вопроса исключительно американской и турецкой делегации, чтобы таким образом столкнуть их. Союзники «тихо ненавидят нас, и сделают все, ... чтобы поссорить нас с турками. Есть только один выход - заставить англичан и французов бояться нас, именно к этому мы и стремимся» [11].
Таким образом, в начале конференции отношения американцев и союзников были весьма настороженными, что автоматически сближало их с турками. Тем не менее, 29 ноября Чайльд заявил, что никаких индивидуальных переговоров с турецкой стороной не будет, т. к. это может отрицательно повлиять на ход конференции.
Заседания начала декабря немного сблизили американскую делегацию и делегации союзников. Причиной тому был список обсуждавшихся вопросов: американцы под-
держали англичан и французов по вопросам защиты нацменьшинств и свободы проливов. За поддержку во время обсуждения проблемы проливов американская делегация получила отдельную благодарность от английской, французской и, что примечательно, турецкой стороны [12].
Однако англичане рассчитывали на большую твердость позиции американцев в вопросе защиты нацменьшинств. Этот аспект должен был стать еще одним средством воздействия на турецкую делегацию. Но, как было замечено ранее, американские наблю-
датели получили инструкции не давить на турок в этом вопросе, а лишь выступить с декларацией, что и было сделано. Такой шаг был на руку туркам.
К этому моменту американцы уже начали пересматривать свое отношение к турецкой стороне, проявив тем самым большую дальновидность, чем европейские делегации. Если перед началом конференции турки виделись представителям Вашингтона «детьми», которым надо по нескольку раз втолковывать, что они не правы, и при этом говорить с позиции силы, то теперь их взгляды претерпели эволюцию. Сначала Бристоль, а за ним и Грю, осознали, что Турция изменилась всерьез и надолго. Необходимо было искать возможность добиться расположения новой турецкой власти, для этого требовалось поддержать турок на конференции. Это сулило выгоду для американского капитала в будущем. Грю отмечал, что нельзя «жертвовать доброй волей турок по отношению к нам или создавать у них впечатление, что мы заодно с союзниками» [7, р. 517]. Ведь США предстояло вести с Турцией переговоры о заключении соглашения.
Грю готов был сотрудничать с турками в вопросе об отмене капитуляций. Делегация запросила у госдепартамента разрешения поддержать турецкую сторону, тем более что позиция союзников не была незыблемой. Тем самым предлагалось завоевать расположение турецкой делегации, в качестве приманки использовать американские инвестиции и, возможно, даже выторговать некий переходный режим юрисдикции [13]. Однако госдепартамент отклонил это предложение. Более того, было предписано твердо поддерживать позицию союзников. В результате Чайльд выступил с жесткими заявлениями по вопросу капитуляций, а затем и по вопросу нацменьшинств. Но если для Чайльда это стало облегчением, поскольку он с самого начала неохотно шел на конфронтацию с союзниками, то Грю видел в этом опрометчивый шаг. Бристоль же вообще отказался подписать заявление Чайльда по вопросу капитуляций, поскольку не был согласен с политикой непременной поддержки союзников. Вопреки директивам он даже подговаривал турок отвергнуть предложение союзников по вопросу проливов. Об этом стало известно Чайльду. В рядах делегации назрел раскол. Бристоль
готов был покинуть конференцию; Чайльд, будучи в гневе, был не против. Грю оказался между двух огней, и ему пришлось улаживать ситуацию. Он переговорил с обоими членами делегации, в результате сумев избежать скандала и сохранить делегацию единой.
Январь выдался крайне нелегким. Чайльд пытался добиться согласия между Керзоном и Исмет-пашой, пугая последнего тем, что в случае провала конференции Турцию ждет «долгая изоляция и отсутствие инвестиций» [11, р. 75]. Однако, по свидетельству Грю, Чайльд сам соглашался, что «между Керзоном и Исметом не больше общего, чем между укротителем тигров и садовником, выращивающим азалии» [7, р. 536]. Грю в этот момент занимался вопросом подписания торгового соглашения между Турцией и США. Инициативу проявили турки, надеясь тем самым расколоть коалицию Соединенных Штатов и союзников. Грю с готовностью отозвался на предложение, но отметил, что турецкая сторона должна сначала уладить разногласия с союзниками. Грю считал, что не следует торопиться с подписанием торгового соглашения, рискуя законными интересами Соединенных Штатов и конфликтом с союзниками [11, р. 521-522, 534-535].
Однако союзники не оценили подобных действий американской делегации. 23 января Керзон заявил, что британское правительство признает правомочность притязаний «Тэр-киш Петролеум» на Мосул [14]. Среди акционеров этой компании был сам Керзон. Готовясь к конференции, он попытался чужими руками заблаговременно заполучить Мосул, чтобы увереннее чувствовать себя на переговорах. Орудием в руках Англии стал подмандатный Ирак: утверждалось, что Мосул - историческая территория Ирака.
Не ожидавший подобного выступления Керзона Чайльд в наскоро состряпанном заявлении выразил протест Соединенных Штатов. Действия английской делегации шли вразрез с принципом «открытых дверей».
Ситуация на конференции в целом обострилась до предела. Стороны отказывались от дальнейших уступок, турки твердо стояли на своем в вопросе о капитуляциях. Но для американцев оставалось неясным, блефуют ли турки или же они готовы пойти на срыв переговоров. Грю силился найти ответ на этот вопрос. 15 января он писал: «Мы все
еще верим, что большая часть его действий -блеф, что он ждет последнего момента, прежде чем уступить» [7, р. 536]. Но первые февральские дни показали, что он ошибался. Англичане представили турецкой стороне вариант договора в ультимативной форме, дав на его рассмотрение пять дней. Керзон заявил, что в любом случае уедет из Лозанны 4 февраля. Турки ответили контрпредложением. Решающая встреча состоялась в апартаментах Керзона, которые турецкая делегация покинула, так и не подписав договор.
Чайльд предложил Керзону еще раз переговорить с Исмет-пашой. Англичанин сомневался в продуктивности разговора, но обещал задержать поезд на полчаса на случай, если у американцев что-нибудь получится. Чайльд, Грю и Бристоль предприняли последнюю попытку убедить Исмет-пашу, но безрезультатно. Англичане до последнего ждали появления турецких представителей на вокзале, но те так и не появились [3, р. 550-555]. Оказалось, что неуступчивость турок не имела ничего общего с блефом.
Вернувшись в Берн, Грю попытался оценить, почему конференция в Лозанне была сорвана. Главной причиной он видел слабость коалиции союзников, в чем винил Францию. Также он считал виновником провала и подход Керзона, который воспринимал Исмет-пашу как «одного из своих туземцев в Индии. в то время как, фактически, он был ни кем иным, как равным ему» [7, р. 554].
Грю стал лучше понимать мотивы неевропейской дипломатии, но все еще недостаточно хорошо. Он видел причину неуступчивости Исмет-паши в его глупости, недалекости, в его военной выучке. Он все еще недооценивал силу турецкого национализма, стремившегося, чтобы к Турции относились как к равному партнеру.
Результаты, которых добилась американская делегация на первом этапе Лозаннской конференции, трудно назвать выдающимися. С одной стороны, Соединенные Штаты получили определенные гарантии относительно американских учреждений в Турции. Тем не менее, никаких гарантий не было дано по вопросу о защите нацменьшинств, в частности, армян. Делегацией был озвучен принцип «открытых дверей» применительно к Турции, но англичане не приняли это в расчет. В вопросе капитуляций никаких
подвижек вперед так и не произошло. Виной неудач были и жесткие инструкции, требовавшие защиты интересов США в рамках тесного сотрудничества с союзниками. Кроме того, разногласия внутри делегации также не позволяли продуктивно работать в ходе конференции. На фоне своих коллег Грю проявил себя настоящим профессионалом, наиболее адекватно представляя интересы США, обеспечивая единство делегации. Он единственный, кто не нажил себе на конференции врагов. Его действиями остались довольны и турки, и союзники. Это и обусловило выбор в его пользу, когда конференция возобновила свою работу 9 апреля.
Грю был доволен тем, что на этот раз будет работать один, хотя кардинальных изменений в директивах госдепартамента для него так и не произошло. По-прежнему важным оставался вопрос капитуляций. Заключение торгового соглашения с Турцией откладывалось до разрешения остальных вопросов [15]. Однако обстоятельства, в которых предстояло работать Грю, изменились очень серьезно.
10 апреля Турция объявила о предоставлении т. н. Честерской концессии турецкоамериканской компании. Казалось бы, это хорошие вести для США. Но, по сути, получалось, что американцы, ратовавшие за установление принципа «открытых дверей» в Турции, выступавшие против создания сфер влияния, сами же и обзавелись такой сферой влияния. Это напрямую сталкивало США с Англией и Францией. «В начале второй фазы конференции коридоры гудели, обсуждая Честерскую концессию, все вокруг считали, что одной из наших главных задач в Лозанне была защита этого завоевания», - отмечал по этому поводу Грю [7, р. 573]. По иронии судьбы, деятельность компании Честера не приносила сколько-нибудь значимой выгоды американцам, поскольку подобную концессию она получила еще в 1909 г., но толково распорядиться ей так и не смогла.
Одновременно госдепартамент не исключал возможности договориться с британской «Тэркиш Петролеум» об участии в этой компании американского капитала, что сулило большие выгоды, да еще и крепкие взаимоотношения с Англией. В этом направлении велась активная работа [16]. Поэтому Грю было рекомендовано заявлять о непри-
частности правительства США к деятельности компании Честера и вообще не обращаться к вопросу концессий, любой ценой исключив упоминание о них в договоре. Именно это Грю впоследствии и делал, отрицая факт участия правительства США в переговорах о предоставлении Честерской концессии. Данный вопрос должны были решить отдельные переговоры. Однако нужно признать, что на самом деле госдепартамент весьма пристально и деятельно следил за развитием ситуации, связанной с компанией Честера [17].
Таким образом, в ходе второй фазы конференции перед Грю стояла задача добиться гарантий защиты американских граждан вместо режима капитуляций и исключить вопрос о концессиях из предмета будущего договора. Для первого требовалась поддержка союзников, для второго - турок. Теперь уже Грю не мог играть роль честного посредника, как во время первой фазы, - слишком серьезно были задействованы интересы США. Но и принимать одну из сторон он не мог. Оставалось только торговаться и с теми, и с другими. Грю использовал тактику индивидуальных переговоров с каждой из сторон. Первоначально, когда обсуждался вопрос капитуляций и их замены гарантиями турецкого правительства, Грю активно сотрудничал с союзниками. Но при этом, чтобы не вызвать возмущения турок, он контактировал с ними на предмет заключения договора о дружбе и сотрудничестве.
Следует отметить, что союзники, главным образом англичане, не горели желанием увидеть представителей США среди участников второй фазы конференции. Поэтому одной из главных проблем в работе Грю стала необходимость наладить отношения с британскими коллегами. Полного взаимопонимания достигнуть так и не удалось. Грю не допустили к частным совещаниям, которые союзники проводили между собой по проблемам, обсуждаемым на конференции. Мотивировано это было тем, что американцы не являются официальными участниками форума. Но в лице делегата от Италии, Джулио Монтаньи, Грю нашел себе неожиданного помощника. И Италию, и США никто не принимал всерьез в Лозанне, что сблизило их делегации еще во время первой фазы. В лице итальянца Грю получил «своего человека» в
стане союзников. При этом он наладил хороший контакт и с Исмет-пашой, благодаря своим обещаниям. Таким образом, он имел возможность влиять на ситуацию в обоих лагерях. При этом, несмотря на свое влияние, Грю не мог добиться важнейшей из поставленных пред ним задач: обеспечить гарантии американским гражданам в Турции. Турки не шли ни на какие уступки, а союзники не желали принимать содействие Грю в вопросе изменения режима капитуляций. Ни те, ни другие не хотели допускать к решению этого вопроса американских юридических советников. Нерешенность этой проблемы не позволяла Грю перейти к реальным разговорам о заключении соглашения с Турцией.
Бесплодное обсуждение вопроса замены капитуляций новыми гарантиями было неожиданно прервано. 10 мая Монтанья сообщил Грю, что Греция готовит ультиматум Турции. Она отказывалась признать ответственность за разорения, причиненные Турции во время войны, и выплатить репарации. Конфликт грозил перерасти возобновлением боевых действий. Непредвиденный кризис, по мнению Грю, был самым серьезным вопросом второй фазы конференции [7, р. 573].
Следует отметить, что в этот момент новая война не несла выгоды никому, учитывая правительственные кризисы в Британии и Франции. В данный период силы всех, в т. ч. Грю, были брошены на разрешение спора между Грецией и Турцией. Он объявил союзникам, что окажет давление на греческую делегацию. В его планах было пригрозить Греции отказом в спасительных кредитах в случае возобновления войны. Однако Монтанья не считал, что это хотя бы в малой степени беспокоило греков.
Кризис все-таки удалось преодолеть благодаря совместным усилиям: Франции, которая выдвинула компромиссное предложение; Исмет-паши, который согласился его принять, несмотря на недовольство турецкого правительства; и Грю, который сделал все, чтобы склонить Исмет-пашу к согласию. Турция отказались от репараций, но получила Карагач и окрестности.
Когда этот вопрос был решен, конференция вернулась в свое русло. Но союзники уже не были настроены настаивать в вопросе гарантий иностранным гражданам в Турции и уступили. Между каждой из союзных дер-
жав и Турцией создавался смешанный суд в составе трех членов, причем каждая сторона должна была назначить по одному члену суда, а председатель назначался по соглашению сторон. Грю этого было недостаточно, он пытался внести новые предложения, но тщетно. Вопрос был решен без учета его пожеланий.
Оставалась одна важная проблема - проблема концессий в нефтяном районе Мосул. Между американцами и союзниками в этом вопросе согласия не было. Грю приходилось искать опору в лице турок, для этого нужно было «привязать» их к себе. Поэтому в день завершения переговоров о капитуляциях он заявил Исмет-паше, что американская сторона готова перейти к обсуждению американотурецкого соглашения. Хотя на самом деле полномочия на такой шаг он получил еще за неделю до этого.
Грю сделал это вовремя: 5 июня Исмет-паша сообщил американцу, что союзники давят на него, требуя признать концессии, дарованные до войны. Повторялась история первой фазы, когда, несмотря на американские протесты, союзники требовали признать правомочность привилегий «Тэркиш Петролеум». Грю всеми силами старался настроить Исмет-пашу наиболее воинственно, говоря о том, что сейчас не время отступать, что это вопрос суверенитета Турции. К тому же он пригрозил возможным ухудшением отношений между Соединенными Штатами и Турцией.
Одновременно он потребовал разъяснений от союзников. Они уклонились от прямого ответа. Но 11 июня Монтанья сообщил Грю, что руководитель английской делегации Румбольд продолжает давить на турок. Грю попросил Монтанью передать, что сотрудничеству между американцами и союзниками может придти конец, если последние будут продолжать в том же духе [11, р. 8687]. Угроза не возымела эффекта. Союзники передали туркам черновой вариант соглашения, в него была включена статья, в соответствии с которой концессии союзников должны были быть узаконены. Однако пока большая часть разговоров велась неофициально, во время частных встреч, на которые Грю допущен не был. Поэтому он не мог твердо обвинить союзников в чем-либо. Госдепартамент дал Грю разрешение сделать
заявление о позиции США по этому вопросу, но он решил выждать. Дело в том, что в это время мнение Вашингтона в неофициальной форме до правительств стран-союзников донесли послы США. Это мнение заставило союзников обдумать альтернативные варианты, на разработку которых Грю и давал им время. Спустя десять дней молчания, он сделал заявление, в котором была изложена позиция Соединенных Штатов. Соединенные Штаты выступали против любых договоров, ратифицирующих права на концессии, не имевшие полной юридической силы к началу войны в 1914 г. Естественно, речь шла о концессии «Тэркиш Петролеум», основанием которой служило письмо бывшего визиря Саида Халима английскому послу, не имевшее никакой юридической силы [9, р. 10221027]. Также Грю заявил союзникам, что он будет вынужден поддержать Исмет-пашу.
Чувствуя поддержку со стороны Соединенных Штатов, Исмет-паша продолжил борьбу с удвоенной энергии. Прошло еще десять дней. 6 июля Монтанья сообщил Грю, что Румбольд готов уступить. Но до победы было еще далеко. Бесконечная череда частных встреч не приносила видимого продвижения вперед. Однако позиция союзникам становилась все более шаткой, о чем Грю постоянно упоминал при встрече с Исмет-пашой. Не забыл он рассказать и о том, что в стане союзников у турок есть человек, сочувствующий их позиции - речь шла о Монтанье.
Решающий разговор состоялся 17 июля и продолжался семь часов. Грю записал свои впечатления о нем: «Исмета обрабатывали так, что допрос третьей степени в полицейском участке Гарлема казался ужином в клубе. Под глазами у него были темные круги, его волосы стояли дыбом, он выглядел полностью измотанным, но все равно мужественно стоял на своем, несмотря на все нападки» [7, р. 584]. В результате статья о ратификации концессии «Тэркиш Петролеум» была изъята из чернового варианта итогового соглашения конференции. Победа Исмет-паши и Грю было полной. 24 июля было подписано Лозаннское соглашение.
Перед Грю стояла последняя задача - заключение американо-турецкого договора. Этот договор не только был хорошим рычагом давления на турок во время конференции, он действительно был необходим аме-
риканцам. Но теперь он был не столь нужен турецкой стороне, которая уже получила, что хотела. Исмет спешил поскорее покончить с этим вопросом, заключив договор, дублирующий соглашение с союзниками. Это не устраивало Соединенные Штаты. Они хотели гарантий защиты американских граждан взамен капитуляций, допуска американцев в смешанные суды, гарантий защиты нацменьшинств. Исмет-паша не видел причин идти на такие уступки, 21 июля заявив, что это его окончательная позиция. К этому моменту Грю уже четко осознавал, что Исмет-паша не блефует. Госдепартаменту пришлось одобрить предложение Грю пойти на уступки. В результате 6 августа было подписано соглашение, так и не удовлетворившее вышеуказанные требования США [18]. Как следствие, оно не было ратифицировано сенатом.
К концу переговоров отношение Грю к Исмет-паше серьезно изменилось, он сравнивал его с Наполеоном, называл «величайшим дипломатом в истории» [11, р. 94]. Следует не только признать, что в Лозанне Ис-мет одержал победу, но и согласиться с теми исследователями, которые считают, что главными завоеваниями Турции на конференции стали ее суверенитет и мир после десятилетия непрерывных войн [8, с. 6-7].
Каковы итоги работы Грю в Лозенне? В достижении ряда задач он не преуспел, о чем уже было сказано. Но, находясь в положении наблюдателя, он смог добиться многого. В отличие от предыдущей конференции в Генуе, где США представлял один наблюдатель, который по большей части молчал, в Лозанне присутствовали трое американских наблюдателей, которые «на сей раз уже не молчали» [4, с. 171]. Это было продиктовано тем, что, с точки зрения госдепартамента, конференция в Лозанне затрагивала интересы США непосредственным образом [19].
В интересах США Грю удалось не допустить превращения Мосула в сферу влияния союзников, был положительно решен вопрос о проливах, были получены гарантии безопасности для американских учреждений в Турции. Несмотря на то, что заключенное американо-турецкое соглашение не было ратифицировано сенатом, оно легло в основу отношений с «новой» Турцией. Конференция принесла Грю пользу с профессиональной
точки зрения: расширились и укрепились его связи в дипломатической среде, он получил неоценимый опыт работы в качестве полномочного представителя своей страны на крупном международном форуме, наладил контакты с турецкой стороной, что помогло ему в последующей работе в Турции. Кроме того, достижения Грю сыграли свою роль при его назначении на пост заместителя госсекретаря. Учитывая трудность положения Грю, формально являвшегося лишь наблюдателем на конференции, что было продиктовано ситуацией в американской внешней политике, следует признать его успех. В условиях, когда требовалось добиться цели, не беря на себя лишних обязательств и не делая громких заявлений, он проявил себя блестяще.
1. Системная история международных отношений: в 4 т. / под ред. А.Д. Богатурова. М., 2006. Т. 1. С. 77.
2. Gordon L. American Relations with Turkey, 1830-1930. An Economic Interpretation. Philadelphia, 1932. P. 269.
3. Nicolson, H. Curzon: the Last Phase, 19191925. N. Y., 1939. P. 283-284.
4. Лан В.И. США: от Первой до Второй мировой войны. М., 1976. С. 134.
5. Secretary of State to the Ambassador in France (Herrick). October 27, 1922 // Papers Relating to the Foreign Relations of the United States (Далее: FRUS). 1923. Washington, 1923. V. 2. P. 886-888.
6. Secretary of State to the Ambassador in Italy (Child). November 15. 1922 // FRUS. P. 899.
7. Grew J. Turbulent Era: A Diplomatic Record of Forty Years 1904-1945. Boston, 1952. V. 1. P. 492.
8. Поцхверия Б.М. Турция между двумя мировыми войнами (очерки внешней политики). М., 1992. С. 64.
9. American Participation in the Lausanne Conference on Near Eastern Affairs // FRUS. P. 879891.
10. The Special Mission at Lausanne to the Secretary of State. November 22. 1922 // FRUS. P. 900-902.
11. Heinrichs W. American Ambassador: Joseph C. Grew and the Development of the United States Diplomatic Tradition. Boston, 1966. P. 69.
12. The Special Mission at Lausanne to the Secretary of State. December 8. 1922 // FRUS. P. 917918.
13. The Special Mission at Lausanne to the Secretary of State. December 16. 1922 // FRUS. P. 924-927.
14. The Special Mission at Lausanne to the Secretary of State. January 24. 1923 // FRUS. P. 957958.
15. The Secretary of State to the Ambassador in Switzerland (Grew). April 19. 1923 // FRUS. P. 981-986.
16. Decision by the Department of State to Support the Turkish Petroleum Company’s Concession in Iraq (Mesopotamia) Providing for American Participation and the Open Door // FRUS. P. 240264.
17. Negotiations by Ottoman-American Development Company (Chester Project) and Other American Interests for Concessions in Turkey // FRUS. 1922. Washington, 1922. V. 2. P. 966983.
18. Negotiation and Signing of a General Treaty and an Extradition Treaty between the United States and Turkey // FRUS. 1923. V. 2. P. 1040-1150.
19. Secretary of State to the Ambassador in Italy (Child). November 15. 1922 // FRUS. 1922. V. 2. P. 899.
Поступила в редакцию 15.05.2008 г.
Vendin A.V. Joseph Grew at Lausanne Conference of 1922-1923. The focus of the article is the delicacy of the US position at Lausanne Conference and the difficulties faced by Joseph Grew. Special attention is paid to Grew’s actions, personal approaches and assessments during the forum. A close watch is kept on the development of his views and professional qualities at Lausanne Conference, which became the first major diplomatic experience of his career.
Key words: Lausanne Conference, US foreign police, the American-Turkish relations, Joseph Grew.
РУССКИЕ И ПЕЧЕНЕГИ: ОТ КОНФЛИКТА К КОНФЕДЕРАЦИИ
М.В. Киселева
В статье рассмотрена проблема взаимоотношений русских княжеств и печенегов на протяжении 1Х-Х11 вв. Автором представлена динамика изменений внешнеполитических интересов каждой из сторон, выделены основные этапы этого взаимодействия и охарактеризованы достигнутые результаты.
Ключевые слова: печенеги, русские княжества, история Древней Руси, международные отношения, конфликт, конфедерация.
Давнее соседство кочевых народов с Русским государством стало причиной постоянного внимания отечественных исследователей к теме русско-печенежского взаимодействия. Первую оценку этим отношениям дал еще в XVIII в. В.Н. Татищев, представив их исключительно как вереницу грабительских набегов номадов на славянские поселения [1]. Новые критерии для изучения данного явления в 60-е гг. XIX в. были предложены С.М. Соловьевым и В.О. Ключевским, выделивших его в отдельный этап «борьбы леса со степью» [2, 3].
В другом аспекте эта проблема была рассмотрена П.В. Голубовским, отметившим чередование периодов войны и мира на всем протяжении русско-печенежских контактов [4]. Чуть раньше вопрос о правовом статусе проживавших в Поросье кочевников был поставлен И. Самчевским [5]. И, наконец, в 90-е гг. XX в. А.Н. Сахаров обратил внима-
ние на взаимосвязь между балканскими походами Святослава и враждебным поведением степняков [6].
Как мы видим, в исторической литературе воспринимали печенегов лишь в качестве одного из внешних факторов развития Русского государства. Вместе с тем имеющийся в научном обороте письменный материал вполне позволяет поставить вопрос об эволюции русско-печенежских отношений X-XII вв. с точки зрения столкновения интересов двух весьма влиятельных в Восточной Европе политических объединений.
Наиболее полным источником сведений по истории взаимоотношений Руси с союзом печенежских племен являются, безусловно, русские летописи. Устойчивый свод известий о контактах этих номадов с киевскими князьями сложился уже в старейшем из известных памятников литературы Древней Руси - «Повести Временных Лет» (20-е гг.
