CC BY
439
ДЕТЕРМИНИЗМ И ИНДЕТЕРМИНИЗМ В ПОНИМАНИИ СВОБОДЫ ВОЛИ (ПО РАБОТЕ Н. О. ЛОССКОГО «СВОБОДА ВОЛИ»)
Дзема Алексей Игоревич
канд. филос. наук,
доцент кафедры общих гуманитарных и естественнонаучных дисциплин Новороссийского филиала Московского гуманитарно-экономического
института, г. Новороссийск E-mail: dzema@front. ru
DETERMINISM AND INDETERMINISM IN UNDERSTANDING OF FREE WILL (ON N. O. LOSSKY'S WORK «FREE WILL»)
Alexey Dzema
сandidate ofphilosophical science, associate professor of General Humanitarian and
Natural-Science Department, Novorossiysk Branch of Moscow humanitarian and
economic institute, Novorossiysk
АННОТАЦИЯ
Статья посвящена анализу исследования свободы воли русским философом Н.О. Лосским. В работе применены компаративный и диалектический методы. Согласно Лосскому, детерминизм и индетерминизм не дают удовлетворительной трактовки человеческой свободы, так как категории необходимости и случайности не позволяют составить адекватное понятие о свободе воли. Собственную концепцию свободы воли Лосский вырабатывает на основе идеи нормативной сущности человека и принципа осмысленной индетерминированности решений.
ABSTRACT
The article is devoted to the analysis of research of free will by Russian philosopher N.O. Lossky. In the paper comparative and dialectic methods are applied. According to Lossky, the determinism and indeterminism don't give satisfactory interpretation of human freedom as categories of necessity and accident don't allow to make an adequate concept of free will. Lossky develops his own conception of free will on basis of the idea of imperative essence of person and the principle of intelligent indetermination of decisions.
Ключевые слова: свобода воли; детерминизм; индетерминизм; идеал.
Keywords: free will; determinism; indeterminism; ideal.
Слово «свобода» имеет множество значений, каждое из которых распространяется на определенную сферу жизни личности. Решение проблемы свободы немыслимо без понимания специфики этих значений и без раскрытия внутренней взаимосвязи видов свободы. Чаще всего, говоря о свободе, мы имеем в виду два основных ее значения. Это свобода воли (хотения), то есть возможность без стеснения внутренне определять свои желания, устремления, и свобода действия, то есть отсутствие препятствий для осуществления желаемого действия.
Разумеется, наличие понятия той или иной свободы еще не свидетельствует о ее реальности. Поэтому вполне закономерен вопрос: какие из употребляемых значений слова «свобода» выражают действительное свойство личности, а какие возникли в результате неверных представлений о человеке, его деятельности и внутреннем мире?
Понятием наиболее сложным для теоретического объяснения является свобода воли. В философской литературе этой теме посвящена масса произведений. Мы остановимся на одном из них, принадлежащем русскому философу Серебряного века Николаю Онуфриевичу Лосскому (1870—1965). Книга Лосского «Свобода воли» была опубликована в 1927 году, когда он уже находился в эмиграции, и получила признание со стороны научной общественности. Знаменитый русский философ Н.А. Бердяев, для которого свобода была главным предметом размышлений, называет эту работу «очень ценной и заслуживающей самого широкого распространения, одной из лучших книг» по данной теме [4, с. 750].
Н.О. Лосский выделяет два крайних подхода к пониманию свободы воли: детерминизм и индетерминизм. Детерминизм утверждает, что все явления с необходимостью вытекают из предшествующих процессов и состояний. Все происходящее имеет достаточную причину. Тем самым, детерминизм отрицает свободу воли и считает предопределенными в каждый момент все действия
человека и события, его окружающие. Лосский различает три типа детерминизма: материалистический, психологический и
супранатуралистический. Первый ярко выражен в учении английского философа-материалиста Томаса Гоббса. Он учил, что всякое изменение это механическое движение, вызванное давлением или толчком, а душевный процесс только пассивно воспроизводит процесс материальный. Воля влечется к удовольствию и избегает страдания. Страдание или удовольствие обусловлены строением тела и воздействием на него окружающей среды. «Таким образом, — резюмирует мысль Гоббса Лосский, — ... первоначальная причина всякого действия находится вне деятеля, и уже потому необходимо признать, что действие находится вне власти деятеля» [3, с. 498]. И хотя Гоббс оставляет человеку свободу действия в смысле отсутствия препятствий для реализации движения, эта свобода не относится к духовной стороне человеческого бытия, так как может быть свойственна в зависимости от ситуации любому телу (свободное падение, беспрепятственное течение реки и т. д.).
Психологический детерминизм Лосский разбирает на примере учения Т. Липпса. Здесь признается относительная независимость психической жизни от материальных процессов. Однако психические явления также подчинены принципу причинности. Внутренний мир человека, характер его реакции и действий обусловлены его психической системой, которую Кант в «Критике практического разума» справедливо назвал «духовным автоматом» (automaton spirituale). В итоге, как замечает Лосский, внутренний детерминизм получает характер детерминизма внешнего: мое «я» — продукт более ранних условий, предопределивших мою жизнь. Причина моего появления и развития лежит вне меня, «так как в противном случае я должен бы был существовать прежде, чем я родился» [3, с. 503].
Особую разновидность представляет собой супранатуралистический детерминизм, имеющий религиозные корни. Его последователем был немецкий протестантский богослов Мартин Лютер. По Лютеру, Всеведение и
Всемогущество Божье несовместимы со свободой человеческой воли. Если Бог обладает абсолютным знанием, все предвидит и всем управляет, то даже самые ничтожные мысли, желания, поступки человека изначально составляют часть Божественного плана, проявление Божественной, а не человеческой воли. Правда, сразу же возникает вопрос: как мог Всемогущий и Всеблагой Господь допустить в своем творении несовершенство и зло, существование которых бесспорно для каждого из нас? Лютер отказывается давать на него ответ. Он уповает, что истины религии, логически непостижимые для естественного света разума, то есть ограниченного человеческого познания, станут очевидными для нас посредством света благодати и света славы Господней [3, с. 506].
По оценке русского философа, детерминистические учения обедняют мир. В них сохраняется только отрицательная относительная свобода, которая при более близком рассмотрении оказывается опять же зависимостью, необходимостью. «Детерминисты находят в составе мира только бытие и необходимость» (508), но ведь существует также идеальное, должное. Именно осознание долга дает личности возможность творчески преодолеть свою природу. В этой связи Лосский цитирует Канта, утверждая вслед за ним господство идеала над действительностью в духовном мире человека: «Ты должен, значит, ты можешь» [3, с. 508].
Позицию, противоположную детерминизму, занимает индетерминизм. В своей крайней форме это учение отрицает наличие каких бы то ни было оснований для свободы воли; волевое решение есть безразличный выбор и абсолютная случайность [3, с. 513]. Лосский подчеркивает: принимая это учение, мы также должны принять и выводы, следующие из него. Случайность выбора означает, что мои решения ничем не связаны с моей личностью, никак не подготовлены ее предшествующим опытом, целями и мотивами. Так как связь между действием и личностью разорвана, теряет смысл и воспитание, и угроза и пр.; акт решения предстает как «нечто чуждое, что в нас протекает» [3, с. 514].
Приведенные выводы явно не согласуются с наблюдением за поведением других людей, а также непосредственным наблюдением за собственными волевыми актами. Более того, в них обнаруживается сходство с детерминизмом. Детерминизм и индетерминизм, абсолютизируя необходимость и случайность, приходят к одному и тому же результату, продиктованному диалектическим единством категорий случайности и необходимости. Согласно детерминизму, внешняя необходимость вторгается в мою внутреннюю жизнь помимо моей воли, никак не сообразуясь с ее самоопределением, которое здесь отрицается. В этом смысле необходимость выступает как абсолютная случайность. С другой стороны, если случайность целиком определяет мою жизнь, является причиной всего, что со мной происходит, то она есть не что иное, как внешняя слепая необходимость.
Анализ случайности и необходимость мы встречаем у Канта, когда он рассматривает третье противоречие трансцендентальных идей, то есть антиномию причинности по законам природы и свободы. Свобода у Канта по содержанию совпадает со случайностью, так как имеется в виду спонтанность, безусловность, отсутствие причины. С одной стороны, говорит Кант, следует допустить в мире помимо необходимости еще и свободу, то есть абсолютную спонтанность, как того требует закон достаточного основания. Иначе при познании причин мы бы столкнулись с непознаваемой бесконечностью. С другой стороны, об этой спонтанной причине ничего не может быть известно, так как действие свободы предполагает переход из потенциального состояния в актуальное, и, следовательно, действие причины. Но если это не естественная причина, то она непознаваема [2, с. 254—258].
Между тем, антиномия Канта, воспроизводящая спор детерминистов и индетерминистов, не имеет прямого отношения к свободе воли. Как доказал Гегель, необходимость является диалектической парой для случайности, но не для свободы [1, с. 322]. Указанные категории не позволяют составить адекватное понятие о свободе воли. Необходимость в рамках новоевропейской механистической картины мира, установившей свое господство с XVII века,
воспринимается как внешнее соотношение причины и следствия. Она оказывается слепой (внутренне нецелесообразной, бессмысленной) необходимостью, и, в конечном счете, случайностью. Ведь определение, данное извне, со стороны иного, так или иначе, акцидентально.
По убеждению Лосского, преодолеть крайности рассмотренных позиций и одновременно сохранить их относительную правоту позволяет учение о свободе как «осмысленной индетерминированности решений» [3, с. 560]. По сути, Лосский призывает вернуться к античному и средневековому понятию целевой причины, вытесненному механистическим мировоззрением. Чтобы поведение было осмысленным, оно «должно исходить из ценностных оснований». «Однако, — продолжает русский философ, — основание, имеемое деятелем ввиду, не производит решения; действующая причина есть сверхкачественное я, стоящее выше всех мотивов, поводов, оснований, правил и т. п., оно остается всегда источником и господином решения» [3, с. 560—561]. В свете ценностей, по Лосскому, мы осознаем смысл своего бытия, высшую цель нашего существования. Свобода воли есть, прежде всего, способность управлять своими проявлениями. Но способность управлять сопряжена со способностью направлять свою жизнь к идеалам. Идеал не способен самостоятельно воплотиться, подчинив себе волю человека. В свою очередь, не только идеал нуждается для осуществления в человеке; сам человек для осмысленного бытия нуждается в идеале.
Список литературы:
1. Гегель Г. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М.: «Мысль», 1975. — 452 с.
2. Кант И. Критика чистого разума. Симферополь: «Реноме», 1998. — 528 с.
3. Лосский Н.О. Свобода воли // Лосский Н.О. Избранное. М.: Изд-во «Правда», 1991. — 622 с.
4. Путь. Орган русской религиозной мысли. Книга 1. I—VI. М.: Информ-Прогресс, 1992. — 752 с.
