CC BY
163
Антонян Юрий Миранович
доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки России,
проректор по научной работе Института гуманитарного образования Колышницына Евгения Николаевна
кандидат юридических наук,
заместитель председателя Московского городского суда
(тел. 84957734960)_
Детерминация криминогенной мотивации поведения осужденных, определяемая субъективным восприятием наказания
Аннотация:
Приводятся результаты изучения мнения осужденных к лишению свободы относительно совершенного ими преступления и примененного к ним наказания. Раскрываются факторы, детерминирующие криминогенную мотивацию поведения осужденных.
Annotation:
The results of studying the views of persons sentenced to imprisonment to commit their crimes and to impose punishment. Reveal the factors that determined the motivation of the crime convicted.
Ключевые слова: криминогенная мотивация, детерминация преступного поведения, уголовное наказание, исправление осужденных, лишение свободы.
Keywords: criminal motivation, determination of criminal conduct, criminal punishment, correction, imprisonment.
Общеизвестно, что условия мест лишения свободы не могут не влиять на осужденного и его поведение. Эти условия могут приводить к дальнейшей деформации доминирующих отношений преступника. Сама специфика отбывания наказания и организация процесса исправления подчас мало способствуют формированию мотивационной готовности осужденного к правопослушному поведению. Среда осужденных стимулирует психологическую защиту от возможного насилия и притеснения, а также связанную с уверенностью в несправедливости назначенного судом наказания. Это обусловливает взаимное криминальное заражение, формирует эмоциональные и смысловые барьеры к требованиям режима отбывания наказания и основным средствам исправления.
Однако человек не был бы человеком, если бы не стремился к осмысленному поведению в
любой ситуации. Такой ситуацией, влияющей на внутренние процессы формирования отношения человека к чему-либо, является процесс отбывания наказания в виде лишения свободы, когда он стремится в меру своих возможностей преодолеть его последствия или хотя бы только ограничить их.
Находясь в местах изоляции от общества, осужденный пытается дать оценку не столько содеянному, сколько ограничениям и потерям из-за отбывания наказания. Иными словами, основным моментом для любого лица, оказавшегося в изоляции, является осознание не столько причин этой изоляции, сколько ее последствий. В большинстве случаев этот процесс начинается с предварительного заключения. После задержания подозреваемый (обвиняемый) попадает как бы в оппозицию ко всем, и от всех ожидает нападения, т.е. значительного ухудшения своего положения (сурового наказания, часто в течение многих лет). Очень многое ему угрожает, ни от кого он не
_144
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2009 • №3(25)
ожидает действительного сочувствия и понимания, никто не выражает желания разделить его страдания и страхи. В связи с этим все его жизненные силы, от природы иногда не очень значительные, уходят на «круговую оборону», которая тем яростнее, чем более враждебной ощущается им государственная машина, хладнокровно переламывающая его жизнь и судьбу и отнюдь не склонная к снисхождению.
Лишенный свободы всегда должен быть готов к худшему. На данное обстоятельство мы обращаем особое внимание, поскольку преступник чаще всего - это принудительно отчужденная личность, бессознательно ощущающая немалую дистанцию между собой и людьми, социальными институтами, общественными ценностями. Их страдания могут быть усилены пониманием того, что отчуждение носит физический и принудительный характер, а не психологический, т.е. психологически они ощущают связь с тем, что для них дорого и значимо. Иными словами, будущие преступники из-за взятия под стражу предрасположены воспринимать следствие и суд, как нечто чуждое и даже враждебное. Дальнейшие события обычно убеждают их в своей правоте. Это тот самый момент, когда лицо может быть впервые в жизни начинает осмысливать не негативные обстоятельства, которые его привели в «казенный дом». Большинство из опрошенных нами осужденных, утверждали, что внутренне всячески протестовали против привлечения их к ответственности (73,2% опрошенных).
По нашему мнению, психологическое отношение осужденных к наказанию настолько важно для организации исправительного воздействия, что его следует рассматривать в качестве одного из основных критериев исправления. Однако как работники исправительных учреждений, так и судьи при решении вопроса об условно-досрочном освобождении очень редко учитывают данный критерий. Это приводит к ошибкам в оценке степени исправления осужденных и, как следствие, к рецидиву преступлений.
Согласно нашему исследованию большинство осужденных пытаются переложить вину за совершенное преступление на окружающих. Это в дальнейшем самым существенным образом влияет на их отношение к наказанию и мотивацию
поведения в период его отбывания.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ Таблица 1
Мнение осужденных о причинах, приведших их к совершению преступлений, %
Ответы осужденных Осужденные, Осужденные, В среднем
отбывающие отбывающие
наказания наказания
впервые неоднократно
Негативное влияние семьи 22,7 12,5 17,6
Негативное влияние друзей 17,2 19,7 18,4
Материальные затруднения 21,2 28,9 25,0
Независящие от меня
обстоятельства 21,1 18,4 19,7
В совершенном преступлении
виноват только я сам 12,7 5,9 9,3
Затрудняюсь с ответом 5,1 14,6 9,8
Из приведенных в таблице 1 данных следует, что только 9,3% опрошенных считают, что в совершенном преступлении виновны только они. Однако к своим действиям более критично относятся осужденные впервые (12,7%), что более чем в 2 раза превышает аналогичный показатель осужденных неоднократно. Основная часть опрошенных в своих «бедах», как правило, винят не себя. Это обстоятельство позволяет полагать, что, возможно, для большинства из них совершение преступления было делом времени. Своим отношением они как бы уже подготовили «почву» для отклонения от нормы, которую в принципе не отрицают. Иными словами, криминогенная мотивация была уже сформирована, отсутствовали только условия для ее реализации. Осужденные чаще рассматривают себя как объект чьего-либо воздействия, как жертву обстоятельств. Более того, отношение виновного к совершенному преступлению, даже если преступление совершено впервые, напрямую связано с материальными затруднениями. Особенно это характерно для лиц, ранее отбывавших наказание (28,9% против 21,2%). Помимо того, что среди них количество признающих свою вину в совершенном преступлении ниже, почти 15% от общего числа опрошенных либо не ответили, либо затруднились с ответом. Это дает основание утверждать, что указанная категория менее искренна при ответе на такие вопросы. Прослеживается определенная зависимость между количеством судимостей и качеством данных ответов. Отрицание ответственности, в свою очередь, как бы разрывает связь между субъектом и его действиями, снимает вопрос о
145
вине и последствиях деяния.
Это приводит к тому, что количество раскаявшихся в содеянном не так велико. Результаты проведенного опроса (совсем не неожиданные для нас) приведены в таблице 2.
В ходе бесед с осужденными убеждаешься в том, что некоторые даже бравируют совершенным преступлением. Причем покаянных чувств не испытывают не только воры, расхитители и взяточники, но и убийцы, насильники и бандиты. В числе последних и те, которые совершали такие преступления неоднократно или с особой жестокостью и цинизмом, причиняя жертве неимоверные страдания и мучения, или против своих близких. Одна осужденная за убийство с целью ограбления на наш вопрос, раскаивается ли она в совершенном преступлении, простодушно пояснила, что, конечно, раскаивается, поскольку из-за этого ее надолго лишили свободы.
Таблица2
Ответы осужденных Осужденные, отбывающие наказания впервые Осужденные, отбывающие наказания неоднократно
Раскаиваюсь полностью 11,2 13,3
Раскаиваюсь частично 16,8 23,0
Не раскаиваюсь 29,7 39,4
Затрудняются или не ответили 43,3 24,3
Психологически это можно объяснить. Многие осужденные, рассказывая о совершенных ими преступлениях, уходят от нравственной оценки содеянного в силу психической травматичности для себя подобных оценок и сосредоточиваются на связях между различными факторами и наступившими общественно опасными последствиями. При этом они стараются как бы "растворить себя" среди этих факторов, преуменьшить свою роль и по возможности не ощущать себя источником указанных последствий. У преступника, не желающего ощутить себя источником негативных для себя же последствий, происходит отторжение своего Я от собственного же поведения. При этом во многих случаях они попадают в психологическую зависимость от собственных поступков, которые они не могут не совершить. Эта зависимость носит обессивно-компульсивный характер.
Примечательно, что многие осужденные между тем хорошо понимают, за что именно их наказали и абстрактно, безотносительно себя искренне
убеждены в том, что за такие действия обязательно надо наказывать. В принципе они не возражают против того, чтобы их наказали, это тоже было бы справедливо, но главный вопрос для них - как. В связи с этим подавляющее большинство утверждают: наказание слишком сурово; вполне можно было бы обойтись половиной назначенного срока; их уже давно можно было бы освободить и т.д.
В современной судебной практике сложилось так, что раскаявшимся считается осужденный, который признал это в ходе судебного заседания. Нам представляется, что это не совсем обоснованно. Раскаяние должно быть деятельным - искупление вины, выразившееся в осознании необходимости отбыть наказание и исправиться, возместить ущерб. Наказание преступника, писал Г.В.Гегель, предполагает реализацию требования, чтобы он понимал, что его наказывают справедливо, и если он понимает это, то, хотя он и может желать, чтобы его освободили от наказания как можно скорее, тем не менее, его всеобщая воля, поскольку он признает, что его наказывают справедливо, согласна с наказанием. В противном случае осужденный фактически вводит в заблуждение не только суд, но и самого себя.
В данном случае можно констатировать, что осужденный отрицает наказание не как таковое, а только в отношении себя. Соглашаясь с наличием наказания как реакции государства на преступление, осужденный не желает претерпевать те лишения, с которыми сопряжено примененное в отношении его наказание. Отсюда - то своеобразное понимание справедливости (соразмерности) примененного к преступникам наказания (табл. 3). Они полагают, что справедливым является то, которое является мягким, даже очень мягким.
Таблица 3
Оценка осужденными примененного к ним наказания,%
Ответы осужденных Осужденные, Осужденные,
отбывающие отбывающие
наказания наказания
впервые неоднократно
Наказание соразмерно совершенному 21,2 19,3
преступлению
Срок наказания выше справедливого 32,3 24,0
Наказание слишком сурово и несправедливо 29,7 39,4
Затрудняются или не ответили 16,8 17,3
_146
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2009 • №3(25)
Согласно таблице 3 только пятая часть осужденных считают примененное к ним наказание соразмерным. В то же время субъективная оценка осужденным примененного к нему наказания не может быть сколько-нибудь объективной. Это связано с тем, что они не имеют специальных юридических познаний для определения справедливости назначенного им наказания. Но главное заключается в том, что это наказание не абстрактно и применено не к кому-то другому, а именно к нему; он же оценивает его почти всегда сугубо субъективно.
Наглядным примером, по нашему мнению, является разница в показателях субъективной оценки осужденных отбывающих наказание впервые и неоднократно (особенно если их сравнивать с показателями раскаяния в совершенном преступлении). Количество осужденных, раскаявшихся полностью или частично, практически соответствует показателям затруднившихся в ответе или не ответивших: отбывающие наказание впервые 14,0% против 14,8%; отбывающие наказание неоднократно 18,1% против 19,7%. А вот количество считающих, что наказание соразмерно совершенному преступлению, у обеих категорий осужденных не превышает примерно пятую часть от общего количества опрошенных (21,2 и 19,3% соответственно). Такое расхождение, на наш взгляд, негативно сказывается на отношении осужденного, как к совершенному преступлению, так и к назначенному за него наказанию.
Другой показатель не менее значим. Это соотношение осужденных, в той или иной мере не согласных с назначенным наказанием и не раскаявшихся в совершенном преступлении. Несогласных с назначенным наказанием, по нашим данным, более половины в каждой исследуемой группе - 62,0 и 63,4% соответственно. В то же время нераскаявшихся осужденных немало и среди впервые отбывающих наказание в местах лишения свободы - 29,7%, хотя среди рецидивистов их еще больше - 39,4%1. Однако доля нераскаявшихся среди всех преступников окажется еще выше, если учесть тех, которые не знают, раскаиваются они или нет: среди впервые осужденных - их 73,0%, среди отбывающих наказание не в первый раз - 62,7%.
Высокий удельный вес нераскаявшихся среди тех и других объясняется многими причинами, о которых говорилось выше; к ним следует добавить недостаточные и непрофессиональные усилия представителей администрации.
Приведенные данные наглядно показывают, что с увеличением количества осуждений и отбывания наказания, увеличивается доля лиц, как несогласных с назначенным наказанием, так и не раскаявшихся в совершенном преступлении. В то же время осужденные, неоднократно отбывавшие наказание в виде лишения свободы, демонстрируют, как нам представилось во время бесед с ними, определенное нежелание быть искренними в ответах на поставленные вопросы.
Вследствие того, что осужденный, неоднократно побывавший в местах лишения свободы, пытается скрыть свое истинное отношение к назначенному ему наказанию, казалось бы, можно предположить, что он не стремится к прекращению противоправной деятельности в будущем. По этому поводу В.А. Елеонский писал: «Если среди осужденных на почве различных морально-психологических явлений возникают в столь больших масштабах неправильные представления о справедливости осуждения и наказания, то это свидетельствует о том, что объективные условия нашего общества не используются еще в полную меру при исправлении и перевоспитании осужденных» [1, с. 133]. Однако не все так просто: изучение личности рецидивиста показывает, что многие из них не хотят быть искренними по той причине, что боятся навредить себе.
Это же дает основание полагать, что криминогенная мотивация, имевшая место до осуждения, у многих продолжает существовать и в период отбывания наказания. Представляется, что такая мотивация, при определенных условиях, может носить устойчивый характер. В.А. Елеонский заметил: «В целом к концу срока пребывания осужденных в исправительно-трудовых учреждениях показатели, характеризующие их отношение к наказанию, ухудшаются» [1, с. 138]. Однако этот в целом справедливый вывод нуждается в объяснении. Дело в том, что чем больше человек живет в условиях изоляции от общества, тем больше он страдает и тем хуже относится к назначенному
1 По результатам исследования, проведенного В.А.Елеонским, из всех обследованных им осужденных 64% не признали справедливости назначенного судом наказания (см.: Елеонский В.А. Отношение осужденных к наказанию. Рязань, 1976. С.122); по данным А.С.Михлина, - 48% (см.: Михлин А.С. Роль социальных и демографических свойств личности осужденных. М., 1970. С. 40); Самовичева Е.Г.- 49,7%. См.: Самовичева Е.Г. Личность насильственного преступника и проблемы преступного насилия // Личность преступника и предупреждение преступлений. М., 1987. С. 72).
147
ему наказанию.
Однако наличие криминогенной мотивации как таковой не является, конечно, преступной.
В то же время, когда вина слишком очевидна и ответственность за содеянное отрицать невозможно, осужденные пытаются хоть как-то «обелить» себя, оправдать или хотя бы немного снизить свою вину отрицанием причиненного потерпевшим вреда.
Так, В.Г. Деев, изучавший формирование мотивационной сферы осужденных, отмечает, что «для осужденных вопрос о преступном поведении тесно связан с наличием вреда или ущерба, причиненного его действиями. Причем этот вред может ими толковаться самым различным способом: хулиганство как озорство, драка как выяснение отношений между своими, угон автомобиля соседа как неудачная шутка и т.д.». В связи с этим при опросе 74 % осужденных ответили, что нельзя человека осуждать за плохой поступок, если в его основе лежали хорошие намерения. Вероятнее всего осужденные эту возможность «примеряют на себя», на свой реальный случай. И ответы типа «осуждать можно, но сажать не надо» этот вывод подтверждают [2, с. 27]. Неслучайно, среди осужденных бытует мнение о том, что вопрос разрешился бы сам собой, если бы не вмешались правоохранительные органы и «дали делу ход».
Так, согласно нашему исследованию основная масса опрошенных осужденных, не вдаваясь в правовые тонкости, не считают совершенное ими преступление настолько опасным, насколько это было квалифицировано судом (табл. 4).
Таблица 4
Оценка осужденными тяжести
совершенного ими преступления, %
Ответы осужденных Осужденные, отбывающие наказания впервые Осужденные, отбывающие наказания неоднократно
Считаю его особо тяжким 7,2 13,3
Считаю его тяжким 12,9 16,9
Считаю его средней тяжести 17,4 7,1
Считаю его небольшой тяжести 16,7 10,8
Считаю совершенное мною деяние административным проступком 12,7 9,2
Не считаю совершенное мною деяние даже проступком 21,3 27,4
Затрудняются или не ответили 11,8 15,3
Из приведенной таблицы видно, что
осужденные независимо от того, впервые они отбывают наказание или неоднократно, склонны весьма некритично относиться к тяжести совершенного ими преступления. При оценке этих данных мы сопоставляли их с фактической квалификацией преступлений, за которые осужденные отбывали наказание. В результате получилась следующая картина. Только 12,7% осужденных впервые и 18,3% осужденных неоднократно оценили тяжесть совершенного ими преступления в соответствии с уголовно-правовой квалификацией. В то же время количество лиц, занизивших в своих ответах тяжесть совершенного ими преступления, в среднем по всем категориям осужденных более 70% (без учета лиц, которые либо не ответили, либо затруднились с ответом).
Интересно отметить, что в данном случае осужденные склонны рассматривать в качестве преступных только деяния с материальным составом, то есть причиняющие конкретный реальный ущерб (39,7% от общего числа опрошенных). Наличие же в законе формальных составов преступлений, предусматривающих ответственность за действия независимо от наступивших последствий, в большинстве случаев ими игнорируется (27,2% от общего числа опрошенных).
По субъективной оценке осужденных, их действия какого-либо ощутимого вреда потерпевшим не причинили. Прежде всего, это отмечается у корыстных преступников, отбывающих наказание в виде лишения свободы неоднократно (51,9%). Подавляющее большинство (79,1%) лиц, совершивших кражи у граждан (независимо от квалификации), утверждали, что потерпевшие достаточно обеспеченные люди. К сожалению, нам не представилось возможность проверить реальное материальное положение потерпевших от этих преступлений. Тем не менее, налицо попытка осужденных охарактеризовать свои действия, как попытку восстановить некую "справедливость". Мотивация здесь формируется (по крайней мере, так ее объясняют осужденные), в связи с материальным неравенством.
Действительный вред (с их точки зрения) был причинен им самим (попали в колонию) или его семье (отсутствие кормильца). Так, на вопрос: «Как Вы оцениваете причиненный преступлением вред?» один осужденный ответил: «Своим преступлением причинил вред только самому себе - у меня рухнули все планы на дальнейшую
_148
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2009 • №3(25)
жизнь». Этот человек был осужден на 10 лет за изнасилование. Ни о каком покаянии здесь речь не может идти.
В то же время более критичными в этом отношении являются осужденные за другие насильственные преступления. Это и понятно. Несмотря на то, что они пытаются, как мы уже указывали, минимизировать причиненный ими потерпевшей стороне вред, тем не менее, отрицать сам факт убийства не решаются даже лица, неоднократно совершавшие преступления. В целом преступники, отбывающие наказание за насильственные преступления, в трех случаях из пяти, указывали на незначительность совершенного ими преступления1.
В отличие от насильственных, корыстные преступники менее объективны в оценке совершенного ими преступления. Поэтому можно сделать вывод, что устойчивость корыстной мотивации при совершении таких преступлений увеличивается в соответствии с количеством судимостей, равно как и желание обелить себя, невзирая на то, что их виновность не вызывает сомнений.
Анализ показателей, характеризующих ранее совершенные осужденными преступления, убедительно свидетельствует о преобладании корыстной мотивации (42,7% от общего количества лиц, отбывающих наказание неоднократно и обследованных нами). Это в полной мере согласуется с показателями корыстной преступности в целом по стране - 6570%.
Рассмотрение мнения осужденных о совершенном ими преступлении позволило нам определить еще один показатель, который, выступая в качестве фактора, участвующего в формировании криминогенной мотивации лица, называется осужденными в той или иной степени как основной. Это оценка жертвы преступления.
Если невозможно подвергнуть сомнению факт нанесения реального ущерба, преступники прибегают к отрицанию положительной оценки жертвы преступления.
Основное место здесь занимает мнение о провоцирующих действиях жертвы. По данным нашего исследования, на это обстоятельство указали 23,5% осужденных за насильственные преступления и 17,4% за корыстные (в основном осужденные за мошенничество). Показательно, что провоцирующие действия жертвы отмечает
каждый третии из опрошенных нами осужденных за изнасилование.
Безусловно, мы не склонны отрицать наличие в отдельных случаях провоцирующего поведения жертвы преступления. В то же время существующее в отечественной виктимологии деление поведения потерпевшего в предпреступной ситуации на позитивное, нейтральное и негативное, по нашему мнению, иногда даже оправдывает действия преступника. По этому поводу Д.В. Ривман заметил, что подобное деление «не отражает в полной мере объективной значимости роли жертвы в механизме преступления, а скорее указывает на правовую и моральную оценку его действий» [3, с. 12].
Среди ситуаций, в которых жертва наиболее ярко играет провоцирующую роль, С.С. Остроумов и Л.В. Франк называли совершение нападения на причинителя вреда, а также обращение к преступнику в неприемлемой форме (различного рода оскорбления и унижения) [4, с. 77]. Такого же мнения придерживается и B.C. Минская, опросившая осужденных, совершивших тяжкие насильственные преступления против личности, и установившая, что 48,8 % из них расценивали отрицательное поведение потерпевших как главную причину, побудившую их совершить насильственное посягательство, а 25,3% обследованных считали, что самих пострадавших следует привлечь к уголовной ответственности [5].
Нам представляется, что приведенные выводы недостаточно критичны и сделаны они на основе тех суждений, которые высказаны самими преступниками, т.е. совершенно необъективными лицами и более чем пристрастными. Поэтому только на основании их высказываний ученые (они тем более!) не должны делать выводы, которые могут быть некритически восприняты. Отрицание своей вины преступниками может свидетельствовать о закреплении в их психике мотивов, приводящих к преступлению, а, следовательно, к повторению уголовно наказуемых действий.
Криминогенная мотивация поведения осужденных, закрепленная в местах лишения свободы, находит свое выражение и после освобождения. Даже в условиях свободы, бывшие осужденные часто продолжают мыслить теми же стереотипами, которые существуют в
С.Расторопов, исследовавший причинение вреда здоровью в местах лишения свободы, приходит к выводу, что «это может быть обусловлено, тем, что в среде осужденных существует своя система ценностей, которая и является определяющей в оценке их противоправного поведения» (См.: Расторопов С. Об умышленных тяжких телесных повреждениях, совершаемых осужденными в ИТК // Человек: преступление и наказание. 1995. № 2. С. 35). ^^
149
местах лишения свободы, в частности, отрицать свою вину даже в тех случаях, когда она совершенно очевидна.
Для осужденного действия потерпевшего являются провоцирующими. «Наказывая» обидчика, реагируя, таким образом, на его «противоправные» действия, осужденный с позиции неформальных норм поведения поступает правильно. Своими действиями он восстанавливает справедливость, понимаемую им и его окружением весьма своеобразно.
Однако действия в качестве реакции на провокацию потерпевшего, могут носить не только насильственный, но и корыстный характер. Однако и в этом случае они не всегда получают адекватную оценку не только с позиций закона, но и со стороны населения. Преступник пытается акцентировать внимание на личности жертвы, представляя свое деяние как вид справедливого возмездия или наказания: жертва превращается в злодея, а преступник в благородного мстителя, «восстановителя» социальной справедливости. Так, среди опрошенных нами осужденных, неоднократно отбывавших наказание, 45,4% считают, что не нужно быть справедливым с несправедливым человеком, а 57,3% полагают, что нечестных людей нужно обманывать. Следует отметить, что среди осужденных, ранее не отбывавших наказание в виде лишения свободы, эти показатели заметно ниже - 29,3 и 27,4%.
Широкому использованию такого способа самооправдания способствует его глубокая укорененность в обыденной морали в народной культуре, утверждающей, что обман обманщика не грех, а доблесть. Но снисходительное отношение к жуликам и мошенникам в той или иной мере свойственно, видимо, любой национальной культуре (вспомним героев Дж. Лондона или О'Генри), но у российских народов это проявляется, пожалуй, наиболее ярко. Своеобразную социальную солидарность с преступниками в этом отношении проявляют как простые граждане, так и сотрудники правоохранительных органов. В обыденной морали оценка тяжести преступления во многом зависит от личности потерпевшего. Общеизвестно, что даже в криминальной среде жестко, а иногда и даже жестоко, преследуются лица, совершившие преступления против детей. Когда же преступники сводят счеты друг с другом в многочисленных «разборках», подрывают в машине очередного «вора в законе», мы с удовлетворением говорим: туда им и дорога, воздух станет чище. Однако это опасная позиция. "И дело даже не в том, что она является по сути
аморальной. Во-первых, она отрицает универсальность права и неделимость понятия прав человека. Во-вторых, надежды на очищение воздуха иллюзорны. В процессе такой социальной селекции, если ему не препятствовать, взращивается порода еще более опасных и жестоких преступников. Такое отношение к противоборству между представителями криминала привело к тому, что целые социальные группы населения и регионы воспринимают подобную мораль как единственно правильную, соглашаясь, что лишь таким способом можно разрешать любые конфликтные ситуации. В данном случае можно было бы посмотреть на проблему формирования криминогенной мотивации гораздо шире, в рамках всего общества, однако это выходит за рамки нашего исследования.
Ясно только одно, такое отношение общества позволяет криминально настроенной части населения реализовывать свои преступные намерения. Проведенное нами анкетирование осужденных привело к следующим результатам. На вопрос: «Какие изменения, по вашему мнению, произошли в преступности за последние годы?» 27,9% осужденных ответили, что она стала более организованной; 16,9% -увеличивается доля безнаказанно совершаемых тяжких преступлений; 14,4% - усиливается вооруженность преступников; 1 3,2% - в преступность активно вовлекаются молодые люди; 10,6% - в последнее время стало больше преступлений, совершаемых в нетрезвом состоянии; 9,3% - растет число преступников-профессионалов. При этом лишь 7,4% опрошенных не видят серьезных изменений в преступности.
Приведенные данные показывают фактический уровень криминализации населения. Это подтверждается и результатами других исследований. Так, отдельные авторы пытаются обосновать криминализацию населения с позиции повышенной агрессивности. Проведенный В. Меркурьевым и И. Уваровым социологический опрос осужденных, привел к следующим результатам: 13,9% осужденных отметили, что преступники стали более жестокими, 15,9% -более агрессивными, 14,8% - увеличилось число безнаказанно совершаемых преступлений, а 12,5% ? преступники стали злее [6, с. 33].
Мы попытались определить степень агрессивности осужденных посредством сбора информации об их представлениях о наиболее важных человеческих качествах (табл. 5). Оказалось, что меньше всего ценятся такие
_150
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2009 • №3(25)
лишения свободы. Отметим, что среди лиц, содержащихся в следственных изоляторах, их количество по понятным причинам значительно выше (89,2% опрошенных).
Одним из факторов формирования криминогенной мотивации осужденного выступает негативное отношение к правомерной деятельности правоохранительных органов. О ней преступники получают информацию из различных источников.
Таблица6
Виды источников получения осужденными информации о деятельности правоохранительных органов, %
качества, как уважение мнения других (2,9% среди осужденных впервые и 1,4% среди рецидивистов), доброта (соответственно - 4,3 и 0,3), откровенность (2,5 и 0,1). Надо полагать, что рецидивисты в процессе своей жизни все больше убеждаются во вредности для них социально поощряемых человеческих качеств. Они не надеются даже на интеллект, их больше привлекает физическая сила.
Каждый из приведенных показателей может свидетельствовать об определенном превосходстве преступника над жертвой. Лицо, проявляющее агрессивность, независимо от того, является ли это защитной реакцией, либо обусловливается какими-то другими факторами, часто находится в более выгодном положении, чем его жертва.
Таблица 5
Мнение осужденных о наиболее важных человеческих качествах, %
Варианты ответов Осужденные, отбывающие Осужденные, отбывающие
наказания впервые наказания неоднократно
Интеллект 7,1 1,3
Физическая сила 12,9 19,2
Сила воли 10,1 9,3
Здравый смысл 8,9 3,1
Уважение мнения других 2,9 1,4
Чувство справедливости 9,9 9,3
Чувство ответственности за свои
слова и действия 18,4 25,6
Порядочность 4,4 0,3
Умение приспосабливаться к любым обстоятельствам 10,3 14,8
Умение устанавливать нужные связи 8,3 15,3
Доброта 4,3 0,3
Откровенность 2,5 0,1
Только агрессивный и физически сильный осужденный может противостоять окружающим. Длительное пребывание в такой среде способствует формированию устойчивой агрессивно-насильственной мотивации. Она придает силы не только пережить негативные процессы, происходящие в исправительном учреждении, но и «накопить» злобу против тех, кто «виноват» в злоключениях осужденного, в том числе против потерпевших и свидетелей. Именно в отношении этих категорий людей преступник испытывает максимальную агрессивность, особенно в первые месяцы пребывания в местах
Варианты ответов осужденных Осужденные, отбывающие наказания впервые
Из личного опыта 6,9
Из средств массовой информации 29,4
Из опыта близких родственников 13,5
Из опыта знакомых, друзей 18,5
Из научно-популярной литературы 12,3
Такой информацией не обладали 5,6
Не ответили 13,8
Проведенное нами исследование показало, что формирование такого отношения начинается у большинства преступников задолго до того, как они оказались в поле зрения правоохранительных органов. Причем формирование такого отношения было обусловлено информацией, полученной из различных источников (табл.6).
Данные, приведенные в этой таблице, позволяют констатировать, что значительное количество осужденных (29,4%) в качестве источника сведений о деятельности правоохранительных органов называют средства массовой информации. Находясь в местах лишения свободы, осужденные, конечно, продолжают получать информацию из этих же источников, а информация эта по большей части является негативной. По этой причине они все больше укрепляются в своем негативном отношении к деятельности правоохранительных органов.
Другой показатель источника получения информации о деятельности правоохранительных органов, на который следует обратить внимание, ? опыт знакомых и друзей (18,5%). При ответе на вопрос о том, что побудило их совершить
151
преступление, 17,2% впервые отбывающих наказание осужденных указали на влияние друзей. Из приведенных данных следует, что почти пятая часть осужденных совершили противоправные действия под влиянием своих друзей, которые составляют значительную часть их социального окружения. После отбывания наказания осужденный возвращается в ту же самую социальную среду, в которой он проживал до осуждения и которая очень часто была причиной совершенного им преступления. Осужденный, имеющий устойчивое негативное отношение к деятельности правоохранительных органов и общесоциальным ценностям, в процессе привлечения его к уголовной ответственности, осуждению и отбыванию наказания, к информации, полученной извне, добавляет еще и личный опыт. Радикальное решение данной проблемы возможно только в случае, если главное внимание сосредоточить на нравственном оздоровлении микросреды, но эта задача представляется утопической. Понятно, что негативное отношение к правоохранительным органам, в чем очень сильно виноваты они сами, имеет весьма существенное криминогенное значение.
Но сейчас можно констатировать, что под воздействием внешних факторов у осужденного формируется негативное отношение, как ко всей правоохранительной системе, так и к деятельности отдельных правоохранительных структур. Причем это явление приобретает характер устойчивой криминогенной направленности. Процесс формирования такой устойчивости включает в себя несколько этапов:
1. Представление о деятельности правоохранительных органов, полученное из различных источников. Причем эти источники, как правило, формируют негативное представление об указанных структурах. Такое представление фактически формирует у потенциального преступника определенную криминогенную установку.
2. Личный опыт, если лицо совершило преступление. У такого человека опыт объективно начинает складываться во время следствия и суда, он поневоле отрицателен или по большей части такой, поскольку индивид обвиняется в преступлении.
3. Пенитенциарный опыт, складывающийся из отношений с другими преступниками и представителями администрации исправительных учреждений, из всех существующих там порядков, из всех условий отбывания наказания.
4. Постпенитенциарный опыт в основном
определяемый трудностями ресоциализации. Такой опыт имеет меньшую степень отрицательного воздействия на личность, однако с учетом того, что многие бывшие осужденные оказываются в той же самой социальной среде, которая привела их на скамью подсудимых, конечный результат вновь может быть отрицательным.
Так, согласно данным опроса судей и сотрудников правоохранительных органов, ведущих борьбу с преступностью, предложенная нами схема поэтапного формирования криминогенной мотивации у лиц, отбывающих наказание, нашла поддержку и понимание. Более того, опрошенные сотрудники обратили внимание на ее универсальность. Все четыре этапа осужденный может проходить каждый раз, совершая повторное преступление.
Проиллюстрируем трансформацию такого отношения у самих осужденных на примере ассоциации, вызываемой у них словом "закон" (табл. 7).
Таблица 7
Мнение осужденных о том,
какие ассоциации у них вызывает слово «закон»1, %
Варианты ответов Осужденные, отбывающие наказания впервые Осужденные, отбывающие наказания неоднократно В среднем
1 2 3 4
Инструмент в чьих-то руках 31,1 45,2 38,2
Вынужденное ограничение 11,1 5,9 8,5
Запрет властей 42,7 37,5 40,1
Гражданский долг 1,1 — 0,5
Добровольное обязательство граждан — — —
Общее благо 0,1 — 0,1
Справедливость — — —
Правило, соответствующее интересам большинства граждан 1,3 3,1 2,2
Затрудняюсь ответить 12,6 8,3 10,4
Указанные данные могут свидетельствовать о том, что чем больше человек оказывается в местах лишения свободы, тем устойчивее у него негативное отношение к легальному закону. Так, слово «закон» у 40,1% осужденных ассоциируется с запретом властей. Такого мнения чаще придерживаются осужденные,
_152
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2009 • №3(25)
отбывающие наказание впервые (42,7%), против 37,5% лиц, отбывающих наказание неоднократно. По мере того, как пенитенциарный опыт увеличивается, изменяется и мнение о законе. Причем обе категории осужденных не считают, что закон может ассоциироваться со справедливостью или добровольным обязательством граждан. Испытав действия закона на личном опыте, осужденные, особенно отбывающие наказание неоднократно, более склонны ассоциировать его с инструментом в чьих-то руках (45,2%, против 31,1%). Весьма знаменательно, что ни один (!) опрошенный не оценил закон в категориях добровольного обязательства граждан и (что особенно важно) справедливости. О том, что закон соответствует интересам большинства людей, решило только 2,2% преступников.
«Правонарушитель, как правило, старается акцентировать внимание не на своих действиях (или личности), а на действиях (или личности) осуждающих его людей: те, кто меня осуждает, сами плохие и несправедливые люди (судья -взяточник, милиционеры - садисты). Когда правонарушитель видит явную (или мнимую) аморальность других людей, ему легче преуменьшить неблаговидность собственного поведения» [7, с. 321].
Недаром в исправительных колониях наибольшей популярностью пользуются газетные статьи и телепередачи о преступлениях и аморальных поступках сотрудников правоохранительных органов и представителей власти [8]. «Если чиновники берут многомиллионные взятки, строят роскошные дачи и при этом остаются безнаказанными, то почему в тюрьме оказался я? Ведь моя вина по сравнению с их виной ничтожна. Значит, общество поступило со мной явно несправедливо и тем самым освободило меня от всех моральных обязательств перед ним». Правильно было замечено, что «...осужденным вина общества перед ними нужна не меньше, чем обществу раскаяние преступников» [9, с. 27].
Такая информация трансформируется в негативное отношение к конкретным сотрудникам правоохранительных органов, с которыми «соприкасается» осужденный. И здесь, безусловно, очень важна качественная подготовка сотрудников не только уголовно-
исполнительной системы, но и других правоохранительных структур. По мнению Е.Г. Самовичева, нельзя забывать о том, что «...осужденный оценивает примененное к нему наказание по действиям конкретных должностных лиц. Именно они и являются для него олицетворением закона» [10, с. 53].
На наш взгляд, в данном случае существует прямая зависимость между деятельностью сотрудников исправительных учреждений и субъективным восприятием такой деятельности осужденными. Последние склонны винить в тех ограничениях, которыми сопровождается отбывание наказания в местах лишения свободы, сотрудников. Однако сотрудники в силу имеющихся у них возможностей пытаются максимально нейтрализовать тот негативный эффект, который может быть связан с процессом изоляции осужденных. Они должны понимать, что наличие криминогенной мотивации у большей части лиц, отбывающих наказание, выступает в качестве своеобразного механизма психологической защиты.
Конечно, одних защитных механизмов, какими бы сильными они ни были, недостаточно для того, чтобы полностью нейтрализовать воздействие усвоенных субъектом ценностей и неодобрительную реакцию на его поступки со стороны других лиц. Ho такое широкое использование личностью защитных механизмов показывает ее неспособность к трезвой самооценке, объективному анализу своего характера и поведения. Самооценка (важнейший компонент самосознания личности) не только является показателем ее критичности, но и существенно влияет на регуляцию поведения. Исследования, в частности наши, показывают, что самооценка преступников отличается меньшей критичностью по сравнению с законопослушными гражданами, характеризуется неадекватностью. У них причем преобладает завышенная самооценка, глубинным смыслом которой является самооправдание и защита.
Подобную самооценку О.В. Старков правильно объясняет так называемым эффектом решетки, то есть фактом отбывания наказания в местах лишения свободы. В.М. Коган пишет: «по мнению большинства работников исправительно-трудовых учреждений, опрошенных нами в качестве экспертов, то, что в жизни человека до
1 Мы не случайно в качестве индикатора выбрали слово «закон». Дело в том, что осужденные очень часто употребляют этот термин для определения неформальных норм поведения, существующих в их среде, - «тюремный закон». Это дает возможность увидеть, какие ассоциации вызывает данное слово у осужденных в общепринятом значении. В то же время задавать такой вопрос работникам правоохранительных органов мы посчитали некорректным.
153
его осуждения было «хорошо» или «средне», из мест лишения свободы оценивается лучше, чем было в действительности» [11, с. 39]. Естественно, это определяется фактом лишения свободы.
Таким образом, формирование криминогенной мотивации осужденных находится в прямой зависимости от противоречивости такого вида наказания, как лишение свободы.
Процесс формирования криминогенной мотивации носит многоступенчатый и специфический характер. Он непосредственно взаимосвязан с отрицанием лицом примененного к нему наказания. Такое отрицание, согласно нашему исследованию, можно представить в следующем виде:
1. Отрицание ответственности за совершенное преступление, которое формируется под воздействием следующих факторов:
а) попытка переложить вину за содеянное на окружающих (осужденный воспринимает себя не как преступника, а как жертву обстоятельств);
б) отрицание наказания как такового (осужденный не желает претерпевать те лишения, с которыми сопряжено наказание);
в) «несправедливость» вынесенного в отношении его приговора (может относиться к виду или сроку наказания).
2. Отрицание причиненного потерпевшей стороне вреда, что может быть обусловлено такими факторами, как:
а) непризнание своих действий в качестве преступных (попытка представить преступление в виде шутки, озорства или разрешения межличностного конфликта);
б) попытка минимизировать причиненный потерпевшей стороне вред (у потерпевшего достаток выше, чем у преступника);
в) представление о незначительности для потерпевшей стороны вреда (потерпевшему причинили только вред здоровью, но не убили его).
3. Негативная оценка жертвы преступления, что может быть обусловлено:
а) представлением о провоцирующих действиях жертвы преступления;
б) негативной характеристикой жертвы (или ее поведения), при которой действия преступника воспринимаются как «справедливые»;
в) превосходством преступника над жертвой независимо от любых обстоятельств.
4. Отрицание правомерности деятельности правоохранительных органов, которое может быть обусловлено:
а) полным отрицанием положительной деятельности всей правоохранительной системы государства (для осужденного не важно, какие это правоохранительные органы);
б) отрицанием только тех правоохранительных органов, которые ведут борьбу с преступностью (в зависимости от знания об их деятельности как таковой, без учета личного опыта);
в) отрицание только тех правоохранительных органов, которые осужденный непосредственно обвиняет в своих «бедах» (следственные, судебные органы, а также исполняющие уголовные наказания -личный опыт);
г) отрицанием деятельности отдельных представителей правоохранительных органов.
5. Особенности субъективного восприятия процесса исполнения наказания, которые могут быть обусловлены:
а) восприятием своих «лишений», связанных с наказанием, как большего «зла», нежели ущерб, причиненный преступлением другим лицам;
б) неправильной оценкой деятельности субъектов исправительного воздействия, которые воспринимаются как враждебные;
в) формированием механизма психологической защиты против субъективно оцениваемых в качестве негативных действий субъектов исправительного воздействия.
Перечисленные основания внутреннего формирования криминогенной мотивации могут рассматриваться в зависимости от наличия криминального опыта осужденного. Именно этот опыт либо усиливает механизм действия этих факторов, либо ослабляет его.
Литература:
1. Елеонский В. А. Отношение осужденных к наказанию. Рязань, 1976.
2. Деев В. Г. Изучение психологических особенностей осужденных, содержащихся в ИТУ. Рязань, 1975.
3. Ривман Д. В. Виктимологические факторы и профилактика преступлений. Л., 1975 ; Он же. Виктимологический аспект аналитической работы в органах внутренних дел. Л., 1977.
4. Остроумов С. С, Франк JI. B. О виктимологии и виктимности // Сов. гос-во и право. 1976. № 4.
5. Минская B.C. Криминологическое и уголовно-правовое значение поведения потерпевших // Вопросы борьбы с
_154
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2009 • №3(25)
преступностью. 1972. Вып. 16; Минская B. C., Чечель Г. И. Виктимологические факторы и механизм преступного поведения. Иркутск, 1988.
6. Меркурьев В., Уваров И. Мнения осужденных о современной преступности (по материалам социологического опроса) // Человек: преступление и наказание. 1996. № 1.
7. Гилинский Я. И. Криминология: Курс лекций. СПб., 2002.
8. Шоткинов С. «Криминализированность»
средств массовой информации // Законность. 2004. № 11.
9. Хохряков Г. Ф. Формирование правосознания у осужденных: Учеб. пос. М, 1985.
10. Самовичев Е. Г. Убийство: психологический аспект преступления и наказания. М., 1988.
11. Коган В. М. Содержание труда и обусловленность преступного поведения // Уголовное право в борьбе с преступностью. М., 1981.
155
►
