ДЕСТРУКТИВНЫЙ И ПОКАЯННЫЙ ДИСКУРСЫ ВЛАСТИ Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Раздел I

Научные статьи и исследования

УДК 27-75

Полетаева Татьяна Александровна, к.ф.н., заведующая учебно-методическим отделом, доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Белгородской Православной Духовной

семинарии (с миссионерской направленностью),

Россия, Белгород, bpds_umo@mail.ru

доцент кафедры новых технологий в гуманитарном образовании

ИДО ПСТГУ, Россия, Москва, polet_ta@mail.ru

Деструктивный и покаянный дискурсы власти

Аннотация. В контексте рассмотрения понятий деструктивность, грех, власть, дискурс, покаяние анализируется термин "дискурс власти". Делается обзор дискурсов власти, изученных лингвистами. На примерах художественной, документальной и исторической литературы предлагается описание деструктивного дискурса власти и покаянного дискурса власти.

Ключевые слова: деструктивность, грех, власть, дискурс, покаяние, дискурс власти, покаянный дискурс власти, деструктивный дискурс власти.

Poletaeva Tatiana A., PhD,

head of educational and methodical department, assistant professor of the department of social and humanitarian disciplines of the Belgorod Theological seminary

(with missionary orientation), Russia, Belgorod, bpds_umo@mail.ru

Раздел I

Научные статьи и исследования

assistant professor of the department of new technologies in Humanitarian

education, Institution of Distance Learning, Orthodox St.Tikhon Theological University,

Russia, Moscow, polet_ta@mail.ru

Destructive and penitential discourses of authority

Abstract. In the context of consideration of concepts of destructiveness, a sin, authority, a discourse and repentance the term of 'discourse of authority' is analyzed. It is given a review of discourses of authority studied by linguists. On the examples of fiction, documentary and historical literature it is offered a description of a destructive discourse of authority and a penitential discourse of authority.

Key words: destructiveness, a sin, authority, a discourse, repentance, a discourse of authority, a penitential discourse of authority, a destructive discourse of authority.

Прежде рассмотрения вопроса, обозначенного в заглавии статьи, обратимся к определению понятий "деструктивность", "грех", "покаяние", "власть", "дискурс" и "дискурс власти". Деструктивность (от латинского destruction - разрушение, нарушение нормальной структуры чего-либо) - это отрицательное отношение и - соответствующее этому отношению - поведение человека, которое направлено либо на внешние объекты, либо на самого себя. Если это отношение направлено вовне, то в качестве объектов его является коммуникация между людьми, через которую человек наносит урон, вред другим человеческим личностям на эмоциональном и физическом уровне. Согласно теории социолога Р.Мертона причиной такого поведения является аномия (от французского ano-mie - беззаконие), т.е. такое поведение личности, которое "проявляется как кризис между интересами и потребностями человека и невозможностью их реализовать никакими другими способами, кроме отклоняющихся от нравственных и правовых норм" [4, c. 98]. Таким образом, нравственно-психологическое состояние деструктивной личности характеризуется порчей системы моральных ценностей и нравственных идеалов, что в духовном смысле носит в православной традиции название греха.

Поэтому разговор о деструктивности личности фактически переходит в плоскость разговора о грехе. Как пишет священник и философ Павел Флоренский, "самое слово "грех" приравнивают к слову "о-грех", так что "грешить" значит "ошибиться", "не попадать в цель" [17, с.162]. Целью же здесь, поясняет о. Павел далее, является та норма бытия, которая дана Истиной и преднамечена Правдою, поэтому грех есть уход от этой цели, он есть извращение, распутство, блуждание (блуд), он свидетельствует о разладе, распаде и развале духовной жизни. Для человека в состоянии греха характерны раздвоенность мысли и двойственность. Грех о.Павел также называет силой "охранения себя как себя, которая делает личность "само-истуканом", когда "Я" делает из себя единственную точку реальности" [17, с. 160-161]. В этом состоянии душа человека испытывает "развинченность, рас-шатанность, раз-вал, рас-пад, раз-дробленность" [17, с. 164]. Выходом же из состояния греха является покаяние.

Покаяние (от др.-греч. p,8xdvota - изменение образа мыслей) - согласно святоотеческому определению есть перемена ума. Как свидетельствует опыт Церкви, покаяние происходит тогда, когда человек, полностью "восчувствовав" свои грехи, оставляет их, сожалея и раскаиваясь о них, и "удостаивается прощения благодатию Христовою через разрешение священнослужителя Церкви" [6, с. 38].При покаянии происходит не только отказ человека от добровольной греховности, он избегает гордости и становится смиренным. Смирение же привлекает благодать, "которая исцеляет немощь, изглаживает невольные грехи и дает возможность жить в чистоте и святости" [9, с. 104]. С покаянием связана способность человека просить прощения. Отсутствие этой способности свидетельствует о ложном, чисто внешнем покаянии, т.е. фактически об отсутствии покаяния и соответственно о состоянии ума, противоположном смирению - т.е. о том, что человек остается гордым, с высоким самомнением, он продолжает ощущать себя единственной точкой реальности, состояние чего, как было указано выше, о. Павел Флоренский именует грехом.

Власть в одном из авторитетных современных отечественных словарей в общем смысле трактуется как "способность и возможность оказывать определяющее воздействие на деятельность, поведение людей с помощью каких-либо средств - воли, авторитета, права, насилия" [10, с. 197]. Философ В.С. Соловьев говорит о власти как о "господстве одного над другим или другими" [15], поясняя, что такое господство возможно при абсолютном превосходстве одного лица над другими (и это власть Божия) и относительном превосходстве, которое возникает либо на основании естественной необходимости (например, власть родителей

над малолетними детьми), либо на основании "относительного преимущества, вытекающего из узаконения случайного факта" [Там же]. К власти последнего типа (для упрощения назовем ее "властью относительного превосходства") принадлежит политическая власть, которую, обращаясь к реалиям современного общества, можно разделить на государственную, региональную, местную, корпоративную, административную (т.е. в рамках отдельной организации). К власти относительного превосходства принадлежит также власть духовная и экономическая. Фуко отмечает особое свойство власти - в любой социальной структуре, в любой иерархии она вводит "напряжение, конфликт, устанавливая разрыв или порождая сопротивление" [11,с. 4].

Термин "дискурс" имеет много определений в современной лингвистике, в частности, И.В. Силантьев дискурсом называет "устойчивую, социально и культурно определенную традицию человеческого общения" [12, с. 78]. Ю.С. Степанов дает более конкретное определение дискурса как особого использования какого-либо национального языка для выражения особой ментальности, а также идеологии, причем это "особое использование влечет активизацию некоторых черт языка и, в конечном счете, особую грамматику и особые правила лексики" [16,с. 38].

Что же касается понятия "дискурс власти", то здесь среди многочисленных исследований лингвистов, посвященных этой проблематике, будет интересно упомянуть наблюдение В. Согомоняна, отмечающего, что дискурс власти связан с практикой руководства и манипуляции чувствами, поведением, мышлением людей при помощи особых типов языковых действий: язык власти "обретает удвоенный эффект в плане воздействия, манипулятивности и является "лакмусовой бумагой некоторых политических качеств той или иной власти" [14, с. 37].

Согласно Фуко, дискурс сам по себе является средством и источником власти [18]. Дискурс власти, как любой дискурс, осуществляется в речи, письме, имеет вербальную и невербальную составляющую. Ролан Барт считает "дискурсом власти любой дискурс, рождающий чувство совершенного проступка и, следовательно, чувство виновности во всех, на кого этот дискурс направлен" [1].

Итак, в целом, по мнению лингвистов, у власти особый дискурс, обусловленный асимметричными отношениями между людьми.

В. Согомонян перечисляет детально изученные лингвистами советский политический дискурс, дискурс нацистской власти, дискурс демократической власти, дискурс власти в США, дискурс власти в условиях сетевой культуры, дискурс

политического постмодерна, дискурс российской власти [14, с. 34]. Е.Г. Борисова выделяет основные типы дискурса современной российской власти (политического дискурса): либеральный (западный), коммунистический, патриотический (национально-клерикальный), дискурс православных антиглобалистов и дискурс собственно власти, а также дает характеристики обозначенных дискурсов. Так, для либерального дискурса, по мнению Е.Г. Борисовой, характерны ориентация на современно образованного человека, большое количество заимствований из политологии и экономики, сложный синтаксис, высококнижный стиль, наличие выводов, нередко ирония. Особенностями патриотическо-клерикального дискурса являются книжный язык, редкие западные заимствования, преобладание философских и церковных греческих терминов, экспрессивный (страстный) характер; особенности дискурса православных антиглобалистов - изобилие "церковнославянизмов", церковной терминологии, цитаты из Библии, житийной литературы, эмоциональность, темпераментность. В коммунистическом дискурсе Е.Г. Борисова выделяет страстность, совмещаемую с научностью, термины марксизма, а также штампы советской эпохи. Для дискурса власти самой по себе в настоящее время свойственен официально-деловой стиль, сохранение штампов советской эпохи, за исключением идеологических (советских) стереотипов [2, с. 28-30].

В нашем небольшом исследовании мы постараемся описать дискурс двух типов власти относительного превосходства - дискурс деструктивной власти, т.е. власти, безнаказанно творящей зло, и дискурс власти, способной к покаянию, опираясь на примеры исторической, документальной и художественной литературы.

Большое количество примеров дискурса деструктивной власти можно найти в документальном автобиографическом романе Е.Гинзбург "Крутой маршрут", рассказывающем об ужасах сталинских репрессий. Кандидат исторических наук, член ВКП(б) с 1932 года, с 1934 г. заведующая кафедрой ленинизма Татарского коммунистического университета, Евгения Гинзбург была репрессирована в 1937 году и, будучи приговорена по 58 статье к заключению, провела 10 лет в советских тюрьмах и колымских лагерях, 8 лет в ссылке. В своем романе Е.Гинзбург описывает многочисленные случаи страшного саморазрушения человеческой личности, оказавшейся у власти, которая в силу сложившихся обстоятельств безнаказанно творит зло. Вот как автор обрисовывает дискурс деструктивной власти на примере одной из начальниц лагеря, которая имела должность "начальника колонны". В описываемой ситуации автор романа осмелилась вежливо обратиться к этой начальнице колонны со своей просьбой, назвав ее "товарищ". И что

же произошло? Бывший комсомольский работник из Одессы, осужденная также по политической "пятьдесят восьмой" статье, но, тем не менее, сумевшая занять большую должность, начальница колонны Тамара, имевшая "красивое правильное лицо, окрашенное в розовый цвет [покраснела от гнева и в течение пяти минут] кричала фальцетом, постукивая кулаком по столу" [5, с. 307] на автора романа, еле стоящую на ногах от истощения и цинги. По свидетельству одесситок, знавших эту женщину "по воле", пишет Е. Гинзбург, до ареста Тамара "была очень хорошей дивчиной, активной комсомолкой, приветливой и доброжелательной к людям" [Там же]. Знавшие Тамару ранее подчиненные ей женщины теперь не смели походить к ней как старые знакомые - начальница колонны находилась постоянно на грани раздражения, была всегда готова "скандалить и оскорблять людей, находящихся под ее властью" [Там же]. Автор документального романа своим наивным обращением "товарищ" вызвала в Тамаре воспоминания о том прошлом, которое мешало теперь ее карьере [5, с. 307-309]. Е. Гинзбург пишет, что такое состояние сознательного беспамятства объяснялось презрением к людям и в то же время скрытым страхом перед ними. Вокруг начальницы колонны существовали многочисленные угодники и подхалимы, которых она "снисходительно презирала. Тех же, кто молчанием и взглядами показывал, что понимает механизм ее деятельности, она остро ненавидела и преследовала" [5, с.308]. Е.Гинзбург свидетельствует, что в своей нелегкой жизненной практике в лагерях ГУЛАГа она "нередко встречала образцы такого полного смещения личности в условиях лагерной борьбы за существование. Прежнее оказывалось у некоторых вытесненным окончательно. На его месте возникал другой человек, и этот человек был страшен. Это были как бы деревянные куклы-марионетки, без душевной жизни, и главное, без памяти" [Там же].

Вышеописанный пример дискурса деструктивной власти в таком гипертрофированном виде проявляется в экстремальных обстоятельствах (каковы были обстоятельства в сталинских лагерях ГУЛАГа), но, несомненно, что в более сглаженных формах и вариациях он встречался и встречается в обычной жизни в человеческом обществе. Его основной механизм остается одинаков, и его основные составляющие связаны с характеристиками деструктивной властолюбивой личности, т.е. личности, по сути демонической, разрушающей вокруг себя личный мир подчиненных для самоутверждения и карьеры. Высокое самомнение такой личности, презрительное отношение к подчиненным, в том числе к угождающим ей, сознательная потеря памяти в отношении людей, с

которыми эта личность была в обычных человеческих отношениях до того, как получила власть, - все эти и другие особенности деструктивной власти ярко проявляются в ее дискурсе, которому характерны экспрессивный (раздражительный) характер, грубая разговорная лексика, простой синтаксис, глумление и насмешки над подчиненными, занимающими более низкую ступень иерархической лестницы, угрозы в адрес подчиненных, когда-то бывших верными соратниками, а сейчас либо осмеливающихся указывать власти на ошибки, либо напоминать ей о своих добрых отношениях с ней, отсутствие чувства сострадания к подчиненным, лживые высказывания и высказывания, обесценивающие труд подчиненных, который, тем не менее, после глумления над ним, остается востребованным и т.д., и т.п.

Профессор Тён Ван Дейк, изучающий проблемы социальной и политической обусловленности языковых явлений, пишет, что "несмотря на то, что дискурс можно трактовать как просто "слова" (а значит, он не может покалечить нас, как это могут сделать камни или палки), тексты и речь играют ключевую роль" в дискриминационной практике элиты, злоупотребляющей своей властью [3].

Естественно, что в состоянии полной безнаказанности человек у власти, делающий из себя "единственную точку реальности", никогда не сможет покаяться и попросить прощения лично у оскорбленного им подчиненного-напротив, он будет только совершенствоваться во зле, пока внешние обстоятельства не остановят его. Вопрос о покаянии искусственно остановленного зла остается открытым, по всей видимости если произойдет что-то подобное, то нужно думать, что это будет ложное покаяние, т.е. вряд ли можно ожидать здесь того истинного покаяния, о котором святые отцы Церкви говорят как об изменении ума.

Противоположностью описанного дискурса деструктивной власти является покаянный дискурс власти. Примеры такого дискурса найти трудно, и в основном они находятся в литературе, так или иначе связанной с христианством, с Православной Церковью. Так, например, афонский старец советует власть предержащим: "Если вы каким-нибудь образом огорчили слугу, то употребите такое средство, чтобы он забыл сделанное ему огорчение" [13, с. 8]. Но нас будет интересовать не предание старцев, и не традиционная православная богослужебная литература, в которой говорится о покаянии (например, знаменитый "Покаянный канон прп. Андрея Критского", читаемый всем священством и мирянами во время первой недели Великого Поста), и не дискурс настоятелей православных храмов и архипастырей, приносящих перед всей церковной паствой (т.е. фактически

безлично) слова покаяния в Прощенное Воскресение перед началом Великого Поста. Нам будет интересно описание покаянного дискурса власти, адресованного к отдельной личности.

Так, например, литературно зафиксированный покаянный дискурс власти мы находим в воспоминаниях об императоре Николае I.

В 1849 году, после того, как выяснилось, что во время обнаружения политического кружка Петрашевского П.С.Львов, штабс-капитан Лейб-Егерского полка, был по ошибке арестован и посажен в крепость, его после первого допроса как пострадавшего невинно отпустили, а на майском параде в Царицыно, который вскоре состоялся, император Николай I остановил парад и подозвал шедшего впереди своей роты П.С. Львова к себе, а затем в полной тишине в присутствии войск и огромного количества народа произнес громко: "Штабс-капитан Львов! Вы ошибочно были заподозрены в государственном преступлении. Перед всем войском и перед народом прошу у вас прощения". Когда же Великий князь Михаил Павлович сказал Львову, что Государь хотел бы также вознаградить его за прискорбную ошибку, то Львов, пораженный удивлением и восторгом, ответил, "что в словах Государя самую высшую награду он уже получил и более ничего не желает" [7, с. 267-268].

Еще один, ставший легендарным случай, когда сам император просил прощения у подчиненного, следующий: "Во время летних маневров гвардейского корпуса Император Николай послал флигель-адьютанта князя Радзивилла передать начальнику 21 кавалерийской дивизии генералу Пенхержевскому приказание: обскакав артиллерийскую батарею, сделать кавалерийскую атаку". Князь Радзивилл по неясным причинам не передал точно указание императора и Пенхержевский не исполнил маневр должным образом, после чего Николай публично сделал начальнику дивизии выговор. Генерал Пенхержевский отвечал императору, что он исполнил порученное приказание, когда же император поинтересовался, кто передал ему такое приказание, генерал, не желая подводить князя Радзивилла, сказал, что забыл, по причине чего получил очередную порцию порицания от императора. Вечером того же дня князь Радзивилл явился с повинной к императору и, защищая генерала, признался в своей вине. Князь Радзивилл получил от Государя похвалу за откровенность, а на следующий день император приказал ему собрать у его ставки генералов. В назначенный час он вышел к собравшимся и сказал следующие слова: "Я вас собрал, господа, чтобы честно исполнить долг справедливости. Меня величают великим человеком и ставят на какой-то пьедестал. Но сам я сознаю, что часто впадаю в провин-

ности и не всегда сдерживаю свою горячность <.. .> Под первым впечатлением я иногда бываю несправедлив, таким был я вчера с одним из уважаемых мною офицеров" [7, с.268]. Затем император попросил Пенхержевского подойти и, обращаясь к нему, продолжил: "Я вчера тебя оскорбил публично и при всех приношу сегодня извинение. Прощаешь ли меня?" Тронутый генерал наклонил голову, чтобы скрыть слезу "Обними меня! - вскричал Государь и крепко прижал его к груди. Затем, обращаясь к Радзивиллу, продолжил: "Благодарю тебя за доставленный мне случай покаяться в грехах и отдать должное моему уважаемому начальнику дивизии" [7, с. 268-269].

Обратим внимание, что данные случаи описываются в виде легендарных историй, которые стали издаваться еще в XIX веке в серии под названием "Исторические рассказы и анекдоты. Из жизни русских государей и замечательных людей XVIII-XIX столетий". Этим самым указывается, что подобные случаи покаянного дискурса власти воспринимались в Российской империи как исключения, нечто из ряда вон выходящее, но достойное исторической памяти.

Среди современных источников, прямо посвященных покаянному дискурсу власти, любопытно упомянуть результаты исследований в сфере менеджмента, размещенные на HP-Portal. Анонимный автор публикации, размещенной на этом портале в августе 2014 г., приводит несколько историй, как современные менеджеры ради сохранения доверия в своей команде при совершении ошибок, в том числе нравственного характера, по отношению к своим подчиненным, не стесняются извиняться перед сотрудниками. Некий Макс Джексон, президент сети коммуникационных агентств Sudler & Hennessey, считает, что "промолчать после допущенного серьезного промаха - значит снизить уровень доверия в коллективе" [8]. В сфере современного бизнеса, согласно результатам исследований одной британской компании 2013 г., руководители, не могущие взять на себя ответственность за свои ошибки, снижают уровень доверия подчиненных к самим себе, и, таким образом, вовлеченность персонала в общее дело: в результате персонал начинает относиться "к работе более формально, показывает худшую производительность" [8], что ведет в конечном счете к снижению финансовой прибыли. Интересно и приведенное в этой статье наблюдение одного из представителей современного русского бизнеса - генерального директора по исследованиям и разработкам в России компании Intel Валерия Черепенникова по поводу того, что российским бизнесменам-управленцам, которые выросли при авторитарном режиме (имеется в виду в советскую эпоху), очень трудно извиняться перед ниже- деструктивный и покаянный дискурсы власти

стоящими, по сравнению с их более молодыми коллегами-управленцами. Об этой особенности управленцев-менеджеров с советским воспитанием говорит также Алексей Коровин, руководитель блока "Розничный бизнес" Альфа-банка: "В России начальники не любят признавать своих промахов, это считается признаком недальновидности. Иной раз, когда руководитель признается в своей ошибке, он тут же рассказывает, частью какой невероятной победы она оказалась" [8].

Несмотря на скудные сведения о покаянном дискурсе власти, приведенные в данной статье, мы можем сделать следующие выводы. Для христианской единоличной власти, способной к покаянному дискурсу, в случае совершения оскорбления своего подчиненного характерен публично совершаемый акт покаяния, торжественная лексика, высокий слог, искреннее раскаяние и признание в своем грехе, открытая, искренняя демонстрация покаянных чувств. Для управляющих современного бизнеса, которые работают в командах, характерно практическое обоснование покаянного дискурса власти перед подчиненным тем, что он способствует укреплению связей сотрудничества и соответственно успешной работе в команде, росту производительности труда и финансовой прибыли предприятия.

Нет никаких статистических данных, которые могли бы показать истинную картину, какой дискурс власти относительного превосходства - деструктивный или покаянный - более всего распространен в современном российском обществе. Можно предполагать, что в малых коллективах (в производстве, бизнесе, образовании), где важна работа команды, покаянный дискурс власти встречается с большей вероятностью. Также, очевидно, что мы будем наблюдать покаянный дискурс власти в российских коллективах, возглавляемых руководителями, рожденными, скорее всего, начиная с 90-х гг. XX в.

Деструктивный же дискурс власти в современном российском обществе можно ожидать в организациях, возглавляемых руководителями, которые получили советское воспитание и склонны к авторитарному управлению. И все же, несмотря на отсутствие покаянного дискурса власти и, казалось бы, беспредельное торжество зла в той или иной структуре (в открытой или скрытой форме), подчиненные, испытывающие несправедливое отношение к себе или наблюдающие такое отношение к своим сотрудникам со стороны власти, находящейся в состоянии аномии, т.е. фактически греха, не должны предаваться унынию или отвечать злом на зло, а руководствоваться словами апостола Павла: "Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу [Божию]. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь" (Рим.12:19).

Библиография

1. Барт Р. Нулевая степень письма. - М.: Академический проект, 2008. - 432 с.

2. Борисова Е.Г. Особенности антиглобалистского дискурса в России // Известия УрГПУ. Лингвистика. Вып. 17. Екатеринбург, 2005 - 228 с. - С.26-35.

3. Ван Дейк Дискурс и власть: Репрезентация доминирования в языке и коммуникации [Электронный ресурс]: сайт. - URL: https://postnauka.ru/longreads/21573 (дата обращения: 15.03.2020).

4. Воронцова М.В., Бюндюгова Т.В., Макаров В.Е. Теория деструктивно-сти: учебное пособие для студентов, обучающихся по направлению подготовки 040400.62 Социальная работа (бакалавр). -Таганрог: издатель А.Н. Ступин, 2014. - 360 с.

5. Гинзбург Е. Крутой маршрут. Хроника времен культа личности. - М.: АСТ, 2016. - 878 с.

6. Душеполезные поучения преподобных Оптинских старцев. Издание Введенской Оптиной пустыни, 2000, тт. 1-2., т. 2.

7. Исторические рассказы и анекдоты. Из жизни русских государей и замечательных людей XVIII-XIX столетий / Ред.-сост. Судникова И.В. - М.: Русский издательский центр, 2012. - 464 с.

8. Как научить начальника извиняться [Электронный ресурс]: сайт. - URL: https://hr-portal.ru/article/kak-nauchit-nachalnika-izvinyatsya (дата обращения: 16.03.2020).

9. Кандалинцев В. Г. Учение Оптинских старцев. - М.: ООО ИПЦ Маска, 2010. - 346 с.

10. Новый энциклопедический словарь. - М.: Большая Российская энциклопедия, 2002. - 1455с.

11. Сидоров-Моисеев И. И. Проблема власти в классической психиатрии: постструктуралистский подход // Vox. Философский журнал. Декабрь 2011. Вып. 11. - С. 1-14.

12. Силантьев И.В. Дискурс и жанр // Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2010.Т.9, выпуск 6: Журналистика. - С. 78- 83.

13. Советы Старца христианам, живущим в миру // С.А. Нилус "Святыня под спудом". - Греция: Издание Монастыря Параклита. Оропос Аттикис, 2012. - 16 с.

14. Согомонян В. Что такое дискурс власти? // XXI Век, № 1 (21), 2012 .С. 37-51.

Раздел I

Научные статьи и исследования

15. Соловьев В.С. Власть, понятие // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза, И.А.Ефрона. - СПб., 1890-1907. http://www.vehi.net/brokgauz/.

16. Степанов Ю.С. Альтернативный мир. Дискурс. Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца XX века - М.: РГГУ, 1995. - 432 с.

17. Флоренский П., свящ. Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи. - М.:АСТ, 2003.- 640 с.

18. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. - М.: Касталь, 1996. - 448 с.