CC BY
58
УДК 82-1; 008
П.Е. Суворова ДЕСИММЕТРИЗАЦИЯ СТИХОВОЙ ФОРМЫ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ КУЛЬТУРНОГО КОДА (20-е гг. ХХ в.)
Симметрия - одно из важнейших качеств в искусстве. Известно, что не бывает симметрии без асимметрии. В стихотворном тексте симметрия и асимметрия диалектически взаимодействуют, но автор выделяет периоды в развитии стиховой культуры, когда в социокультурном пространстве доминируют идеи трансформации общественного сознания, и художественная культура отвечает на них перекодировкой своих текстов. В частности, рассматриваются стихотворные тексты, в которых манифестируется асимметрия как признак перекодировки классической гармонии.
Культурный код, симметрия, асимметрия, десимметризация, стиховая культура
P.E. Suvorova DESIMMETRIZATION OF VERSE FORMS AS THE MANIFESTATION OF THE CULTURAL CODE (in the 1920’s)
The symmetry is one of the most important qualities in art. It is known that there is no symmetry without asymmetry. In a poetic text the symmetry and asymmetry dialectically interact. However, the author identifies the periods in the development of poetic culture when the socio-cultural space is dominated by the idea of transforming public consciousness, and artistic culture responds to their decoding texts. In particular, we consider poetic texts in which the asymmetry is manifested as a sign of decoding the classical harmony.
Cultural code, symmetry, asymmetry, desimmetrization, poetic culture
Когда в социуме происходят активные трансформационные процессы, захватывающие экономическую, политическую, социальную сферы и решительно изменяющие условия жизни людей, то эти трансформации переходят и в сферу художественной культуры, которая существенно преображается под влиянием ряда факторов. Для решения ценностно-смысловых задач в новых социокультурных условиях художник сличает осознанные проявления системности, гармонизации и хаоса на формально-содержательном уровне, рефлексирует культурно-исторический код субъектов культуры, декодирует и раскодирует знаковые системы многомерного жизненного мира человека и культурные ценности.
Стихотворная речь несет на себе отпечаток важнейших авторских установок и, кроме того, определяется культурным кодом эпохи. Стиль стихотворной речи отдельного автора, как и стиль направления, к которому примыкает поэт, имеют общую систему закономерностей, которая может быть понята как проявление единства культурного кода.
Культурный код эпохи определяет то общее в стиховой культуре, что проявляется независимо от степени оригинальности того или иного автора. Проявление авторской индивидуальности в стихотворной речи возможно только в организации самой системности, рождающейся в результате соотнесения стиха и слова, отбор и комбинации которых определяются культурным кодом эпохи. Правила поэтики имеют статистический характер, поэтому установить с достаточной степенью объективности особенности стихотворного кода, либо культурного кода эпохи в целом, либо направления в поэзии, либо отдельного автора представляется весьма результативным.
Культурный код стихотворной речи - предельное обобщение совокупности различных стиховых форм, ориентацию на которые (классические или современные) выбирает автор. Стиховые и языковые единицы, объединяясь в тексте, связываются между собой, выражая специфику того или иного культурного кода. В результате такой взаимосвязи образуется системность организации стихотворной речи, основанная на повторяемости определенных позиций в тексте.
Обязательным условием порождения стихотворного кода является также повторяемость однотипного наполнения этих позиций, комбинирование и вариативность которых обеспечивается неповторимыми сочетаниями.
При исследовании кода стихотворной речи необходимо иметь представление о важнейших доминантах эпохи и прежде всего о принципах миропорождающего порядка, сформировавшихся или формирующихся в данную эпоху. При этом важно учитывать, что в каждую эпоху существуют свои правила, управляющие образованием и внутренней организацией поэтических систем и действующие на разных уровнях (на уровне структуры данного жанра, системы стихосложения, строфики, звукорифменной организации и т. д.).
Культурная доминанта проявляется на всех уровнях: идейно-тематическом, словесно-образном и, конечно, в принципах организации стиха.
Исследовательский интерес к преобладающим типам симметрии в разных видах искусства и явлениях культуры проявляется во многих работах [1-4].
Цивилизованная история начинается с осознания дискретности мира, с появлением способности отображать его в зеркально-симметричных формах, которые выступали свидетельством упорядоченности мира, победы над хаосом. Доминантой картины мира Нового времени была пространственная модель. К концу XIX века в картине мира начинается освоение временных моделей, а начало ХХ в. характеризуется синтетической направленностью. В искусстве всегда выражается то, что уже есть в менталитете [1].
Знаменитый лермонтовский «Парус» нашел отклик в творчестве многих поэтов, но не многим удалось, используя принцип зеркального оформления внешней структуры текста, «перевоссоздать» лермонтовский мир, обнаружить идентичность или тождество в каждом явлении, уловить отношения между понятиями и поставить на их место аналогичные, но другие, заимствованные из другого ряда идей, рожденных новой эпохой. В стихотворении О. Мандельштама «Я вижу каменное небо» (1912 г.) мир лермонтовского «Паруса» (1832 г.) предстал в отраженном и перевернутом виде, зеркально симметричном по отношению к тексту Лермонтова. Классическая симметрия в зеркале ХХ века предстает в своеобразном виде. Главное же ее качество - симметричность - остается узнаваемым, несмотря ни на что.
Источником эмоционального отклика О. Мандельштама стал романтический мир классической русской поэзии. Его лирический герой оказался на пересечении оси ординат мировой культуры, а не на пространственно-географических, как собственно в классической русской поэзии. Классическая модель «мир во мне» сменяется новой «я в мире» и вписывается в пространственную модель мировой культуры.
О. Мандельштамом лермонтовская идея покоя в буре переосмыслена как движение в неподвижности.
Каждый из текстов имеет внутреннюю симметрию. Симметрия текста Мандельштама строится на иных позициях, чем лермонтовская. Усложненность ее проявляется еще в том, что эта симметрия не самостоятельна, а имеет еще одну ось, пролегающую между текстами О. Мандельштама и М. Лермонтова. Текст Мандельштама своеобразно отражает лермонтовскую пространственную симметрию под ним, над ним, закрепленную строфической и синтаксической симметрией [5].
XX век - это эпоха, «узаконившая» различного рода «отклонения» от тех элементов, которые всегда воспринимались как чисто стиховые - графика, метр, рифма. Это эпоха, которая определила своеобразные взаимоотношения между графикой и рифмой, графикой и метром, метром и рифмой. Авторы этой эпохи искали интонации своей стихотворной речи, меняя соотношения специфических стихотворных признаков.
Поэты, вступавшие в литературу в 20-е годы, в своих поисках были особенно активны. Нащупывание собственных интонаций, формирование индивидуального стиля стихотворной речи в иных случаях сводилось либо к нарушениям классических канонов (что не связано с формированием нового культурного кода), либо к установлению своеобразных отношений между словом, синтаксисом и стиховыми формантами (что, безусловно, свидетельствует о смене стиховых доминант и формировании новой стиховой культуры и её кода).
Нарушение симметрии - одна из главных примет в организации стихотворных текстов начала XX века. Многие поэты в эти годы пробуют возможности такой организации стихотворных строк, которая позволила бы реализовать общую тенденцию 20-х годов: освободить стих от сложившихся канонов, найти новые принципы в соотношении метра, рифмы, строфы.
Одним из наглядных свидетельств перестройки стиха стала строфика. В. Маяковский в 1929-1930 гг. использует только астрофические формы. На 76 текстов этого периода 6 текстов имеют строфику из 4-, 5-, 7-, 12-стиший, 2 текста - полистрофичны, а остальные 66 - астрофичны. Л. Мартынов и Н. Заболоцкий также увлечены астрофическими и полиметрическими стихами. Именно в этот период зарождается блестящая рифменная техника, которая, вступая во взаимодействие с графикой и строфикой, создает стиховое единство, определяемое новыми ритмами и новой рифмой. Динамика формирования новых взаимоотношений внутри стиховых культур является следствием изменений отношений между миром и человеком. Трансформации слова и ритма, ключевого слова и рифмы, «метрической» длины слова и метра, рифмы и строфики, способов членимости стихотворной строки и звуковой организации текста могут осознаваться как новые культурные коды, определяющие всю систему взаимоотношений естественного языка и стихотворной речи.
В 20-е годы ХХ века в поэзию пришли авторы не только с новыми рифмами, но и с новыми способами сегментации стихотворного текста. Асимметричность построения, ярко выраженная установка на нетождественность соотносимых сегментов определили своеобразие стихотворных текстов этого периода. Например, Л. Мартынов разрушает привычную организацию стихотворной речи, «выводя» ее за пределы системности, создавая причудливый характер чередования звуковых комплексов, нарушая мерность стихотворной речи на разных уровнях. При этом избыточность созвучий не укрепляет, а разрушает строфу и зеркальную симметрию стиха. Н. Заболоцкий достигает того же, но снижением количества рифмующих элементов, вводя нерифмованные строки, строфы, «куски». И в том, и в другом случае оба поэта находятся под влиянием общих тенденций времени, направленных на изменение функций метра и рифмы. И тот и другой авторы направляют свои усилия на нарушение симметренности как принципа организации стихотворного текста. Смысловая и синтаксическая симметрия текста сопрягается со стиховой асимметрией.
На смену упорядоченной сегментации по горизонтали и вертикали авторы выдвигают конструкции, части которых несоизмеримы по величине. Синтаксическая членимость, не подкрепленная рифмой, интонационно удлиняет фразу, стирая границы стихотворных рядов. Величины сегментов частей текста имеют различную длину. Такая ритмическая организация стихотворных текстов поставила его части в отношения асимметрии.
Появление нерифмованных строк, на фоне которых рифма - сигнал иной мерности (исчезновение рифмы, нефиксированный способ рифмовки) также становится признаком десимметризации. Стиховой ряд всегда создает впечатление организованной речи, разрушение стихового ряда всегда направлено на создание новой организованности, «других» правил, которые позволяют дать представление об индивидуальных особенностях организации стихотворной речи.
Л. Мартынов и Н. Заболоцкий в раннем своем творчестве сформировали определенные модели стиховых построений, в которых заданные структурой классического стиха параметры постоянно нарушаются.
Поскольку в русской стиховой модели существовали две возможности рифменной организации -строфическая и астрофическая, то авторы пробуют возможности одной и другой. Строфические конструкции у Мартынова составляют абсолютное большинство по сравнению с астрофическими (71,9 %), у Заболоцкого - аналогично (85,6 %). Но, как правило, именно строфические композиции допускают большую неопределенность в сочетании рифмопар. Классическая поэзия стремилась в астрофических композициях к соблюдению некоторых требований рифмовки. Обычно рифма опоясывала два или (очень редко) три рифмующихся ряда; недопустимы были смешения трех и более рифмопар; исключалась смена клаузул, если она не была предусмотрена формальным заданием и т.п. Строфические же конструкции всегда позволяли предугадывать место расположения рифм с высокой степенью вероятности. Ни Н. Заболоцкий, ни Л. Мартынов не используют тех особенностей строфы, которые заложены в самой ее структуре. Н. Заболоцкий сменяет способы рифмовки: вводит в строфу стиховые ряды, не имеющие рифменных перекличек ни с одной строкой (холостые строки); наряду с рифмованными строфами включает целиком нерифмованные; переносит рифмо-пару в следующую строфу; допускает резкую смену анакруз и клаузул. Л. Мартынов также использует хо-288
лостые строки в системе сложившихся закономерностей звуковых повторов; так далеко отставляет второй член рифмопары, что практически разрывает, разрушает возможность вертикального соотнесения рифмующихся слов; насыщает тексты звуковыми повторами, не имеющими фиксированного положения.
Поэты, начало творчества которых приходится на новаторские процессы 20-х годов ХХ столетия во всех областях жизни, манифестируют установки на асимметрию, хотя, по сути, симметрия - одно из основных свойств художественного целого - проявляет себя в другом качестве и никуда не исчезает. Например, по свойству ударности слоги могут быть симметричны, но асимметрия проявится по составу звуков. И наоборот. Подводя итог, следует сказать, что установка стиха в начале ХХ века на десимметризацию может означать только одно - возможен пересмотр сочетаемости и взаимосвязи ритмических элементов, нарушение очевидной графической, рифменной, метрической симметрии с целью демонстрации явлений асимметрии, но основное качество стихотворного текста - симметрия - проявит себя на других уровнях ритмической организации текста. Новый интонационный строй русской поэзии формировался в соответствии с вызовами времени, когда зеркальная симметрия перестала отражать установки на свободу ритмической организации текстов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Александров Н.Н. Эволюция симметрии в искусстве [Электронный ресурс]: «Академия Трини-
таризма», М., Эл № 77-6567, публ.16294, 15.01.2011. Режим доступа к журн.:
http://www.trinitas .ru/rus/doc/0016/001c/00161763.htm
2. Волошинов А.В. Математика и искусство / А.В. Волошинов. М.: Просвещение, 1992. 335 с.
3. Корбут А.Ю. Принцип симметрии в классификации элементов текста и его объединяющая сила / А.Ю. Корбут, Г.Г. Москальчук // Вестник ОГУ. 2005. № 2. С. 64-70.
4. Портер Л.Г. «Симметрия - владычица стихов»: Очерк начал общей теории поэтических структур / Л.Г. Портер. М.: Языки славянской культуры, 2003. 256 с.
5. Суворова П.Е. Членимость и взаимозависимость частей стихотворного текста в системе культурных кодов / П.Е. Суворова // Культурный код в стихотворном тексте: монография. Тольятти: Изд-во ПВГУС, 2010. С. 97-124.
Суворова Палема Егоровна - Palema E. Suvorova -
профессор Поволжского Professor
государственного университета сервиса, г. Тольятти Volga Region State University of Services, Tolyatti
Статья поступила в редакцию 11.11.11, принята к опубликованию 01.12.11
