CC BY
203
между формой и содержанием языковых знаков и углубить понимание роли сходств и различий в процедуре сравнения разноструктурных языков.
Примечания
1. Ярцева В. Н. Контрастивная грамматика. М., 1981. С. 5.
2. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 25. Контрастивная лингвистика: Переводы / сост. В. П. Не-рознак; общ. ред. и вступ. ст. В. Г. Гака. М., 1989.
3. Актуальные проблемы лингвистического образования: теоретический и методологический аспекты: материалы III Междунар. науч.-практ. конф. Самара, 14-16 ноября 2005 г. Часть II / отв. ред. Л. В. Сухова. Самара, 2006. С. 3.
4. Из последних публикаций см.: Манакин В. Н. Сопоставительная лексикология. Киев, 2004; Селиверстова О. Н. Контрастивная синтаксическая семантика: Опыт описания / отв. ред. В. Н. Ярцева. 2-е изд., стереотип. М., 2004; Стернин И. А. Контрастивная лингвистика. Проблемы теории и методики исследования. М., 2007.
5. Виноградов В. А. Сопоставительный метод // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. 2-е изд. М., 1998. С. 481.
6. Ярцева В. Н. Указ. соч.
7. Гак В. Г. О контрастивной лингвистике // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 25. Контрастив-ная лингвистика: Переводы / сост. В. П. Нерознак; общ. ред. и вступ. ст. В. Г. Гака. М., 1989. С. 9.
8. Актуальные проблемы сопоставительного языкознания: материалы науч.-практ. конф. Уфа, 1998. С. 4.
9. Широкова А. В. Сопоставительная типология разноструктурных языков. М., 2006. С. 87.
10. Актуальные проблемы сопоставительного языкознания. С. 4.
11. Подробнее см.: Актуальные проблемы сопоставительного языкознания и межкультурные коммуникации: материалы межрегион. конф. Уфа, 1999.
12. Стернин И. А. Указ. соч. С. 157-207.
13. Виноградов В. А. Сопоставительный метод.
14. Кацнельсон С. Д. Общее и типологическое языкознание. Л., 1986. С. 281.
15. Актуальные проблемы сопоставительного языкознания. С. 21.
16. Греймас А.-Ж. Структурная семантика: Поиски метода / пер. с фр. Л. Зиминой. М., 2004. С. 25.
17. Топоров В. Н. Сравнительно-историческое языкознание // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. 2-е изд. М., 1998. С. 487.
18. Виноградов В. А. Типология // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / гл. ред.
B. Н. Ярцева. 2-е изд. М., 1998. С. 514.
19. Репина Т. А. Сравнительная типология романских языков (французский, итальянский, испанский, португальский, румынский). СПб., 1996. С. 7.
20. Якобсон Р. О. Типологические исследования и их вклад в сравнительно-историческое языкознание // Введение в языкознание: хрестоматия / сост. А. В. Блинов, И. И. Богатырева и др. М., 2001.
C. 335.
21. Будагов Р. А. Сходства и несходства между родственными языками. Романский лингвистический материал. М., 1985. С. 47.
22. Мечковская Н. Б. Общее языкознание: Структурная и социальная типология языков. 2-е изд. Минск, 2004. С. 130.
23. Широкова А. В. Указ. соч. С. 89.
24. Там же. С. 8.
25. Сравнительно-сопоставительная грамматика романских языков. Проблема структурной общности / Н. А. Катагощина, Е. М. Вольф, Л. И. Лухт, М. С. Гурычева. М., 1972. С. 3.
26. Будагов Р. А. Указ. соч. С. 135.
27. Репина Т. А. Указ. соч. С. 9.
28. Там же. С. 65.
29. Будагов Р. А. Указ. соч. С. 150.
30. Манакин В. Н. Указ. соч. С. 65.
УДК 81-112.2
А. Ю. Барабанов
ДЕРИВАЦИОННАЯ СИСТЕМА РУССКОГО ЯЗЫКА В СТАТИЧЕСКОМ И ДИНАМИЧЕСКОМ АСПЕКТАХ
В данной статье рассматриваются основные единицы и особенности устройства деривационной системы современного русского языка. Единицы деривационной системы рассматриваются в синтетическом аспекте. Предлагается модель взаимодействия словообразовательных гнезда, учитывающая силы парадигматического притяжения и отталкивания.
This article is dedicated to the derivational system of the Russian language, its main features and basic elements. The elements of the derivational system are considered in synthetic aspect. Besides that, the article proposes a model of interaction between the derivational families of words, based on paradigmatic attraction and repulsion powers.
Ключевые слова: деривационная система, словообразовательная пара, словообразовательное гнездо, эпидигматические отношения, парадигматическое притяжение, парадигматическое отталкивание.
Keywords: derivational system, word-formative pair, derivation al family of words, epidigmatic relations, paradigmatic attraction, paradigmatic repulsion.
Словообразование - раздел науки о языке, изучающий значимые части в структуре слова, их иерархию и взаимоотношения, а также способы, механизмы словопроизводства. Термин «словообразование» часто используется как в качестве названия научной дисциплины, так и для обозначения соответствующего уровня языковой системы. Однако более уместно закрепить за ним единственное значение - «множество словообразовательных процессов», а в качестве назва-
БАРАБАНОВ Артем Юрьевич - аспирант кафедры русского языка и общего языкознания Тульского государственного педагогического университета им. Л. Н. Толстого © Барабанов А. Ю., 2009
ния науки, изучающей словообразовательную систему, использовать термин «дериватология». Ср., например, аналогичное разграничение терминов: «лексика» («множество лексем») - «лексикология». Словообразовательная система языка также, в свою очередь, имеет параллельное название - «деривационная система». Думается, что использование последнего названия позволяет терминологически уточнить структуру данной сферы языкознания.
Деривационная система представляет собой одну из частных систем, или подсистем, общей языковой системы. Каждая система характеризуется тремя основными параметрами: выполняет присущую ей функцию; состоит из определенных элементов; включает в себя отношения, объединяющие элементы в единое целое. Все эти параметры мы можем обнаружить и применительно к деривационной системе.
Минимальными составляющими деривационной системы можно считать: 1) производные слова (дериваты), 2) производящие слова, 3) словообразовательные форманты (дериваторы) и их словообразовательные значения. Данные термины хорошо известны в науке, их применение и толкования вполне устоялись.
Под производным словом (дериватом) понимается слово, образованное с помощью определенного словообразовательного форманта от другого слова (слов). Производящим же, в свою очередь, называется слово, от которого с помощью словообразовательных формантов образуются дериваты. Термин «производящее слово», по предложению Д. Д. Беляева, целесообразно заменить менее громоздким термином «деривант», который делает более единообразным и ясным терминологический ряд: «дериватология - деривационная система - дериват - деривант - де-риватор».
Перечисленные выше элементы словообразовательной системы связаны определенными отношениями. Как известно, в лингвистике традиционно принято выделять два основных типа отношений: парадигматические (отношения сходства/различия между элементами) и синтагматические (отношения сочетаемости элементов).
На синтагматических отношениях следует остановиться подробнее. Первоначально они трактовались исключительно как линейные [1]. Однако данные, накопленные в языкознании [2], позволяют осознать ограниченность такого подхода и ввести понятие нелинейной синтагматики. Примером нелинейной синтагматики для фонетической системы является отношение между сегментными и суперсегментными единицами, прежде всего в акцентной характеристике слога; для лексической системы - отношение между семами в составе значения лексемы. В дериваци-
онной системе это отношение между грамматическим значением и синтаксической функцией слова в рамках дериватора при конверсии.
Д. Н. Шмелев [3], рассматривая лексическую систему языка, предложил выделить еще один, третий тип отношений - эпидигматические. Они отражают способность слова, благодаря словообразованию и процессам семантического развития, входить в разные лексико-семантические группы.
В словообразовательной системе представлены все три типа отношений: 1) эпидигматика -формально-семантическая выводимость дериватов из деривантов; 2) синтагматика - сочетаемость производящих баз и дериваторов, компонентов в составе дериватора; 3) парадигматика -формально-семантические сходства/различия элементов. На основе этих отношений из словообразовательных элементов формируются словообразовательные единицы разного уровня сложности. Но количество этих единиц, их состав и сущность до сих пор вызывают споры.
Базисной единицей деривационной системы следует считать словообразовательную пару. Она представляет собой дериват и деривант, связанные отношением формально-семантической выводимости, т. е. эпидигматическим отношением.
На основе того же типа отношений строятся более сложные образования: словообразовательная цепочка и словообразовательное гнездо. Наиболее распространенный подход к этим единицам выглядит следующим образом: «Словообразовательное гнездо - это комплексная единица словообразовательной системы, представляющая собой упорядоченную совокупность всех однокоренных дериватов, связанных отношениями непосредственной или опосредованной про-изводности с одним непроизводным словом, которое называется вершиной данного гнезда»; словообразовательная цепочка «представляет собой ряд из трех и более однокоренных слов, входящих в одно словообразовательное гнездо и находящихся в отношениях последовательной производности» [4]. Такой подход является аналитическим: словообразовательное гнездо расчленяется на словообразовательные цепочки, которые, в свою очередь, расчленяются на составляющие их компоненты.
В противоположность этому можно выдвинуть другой, синтетический подход. Он состоит в том, что понятия словообразовательной цепочки и словообразовательного гнезда последовательно выводятся из введенной выше базисной единицы, а именно словообразовательной пары.
Совокупность словообразовательных пар, связанных последовательной производностью, образует словообразовательную цепочку:
корить ^ у-корить ^ укор-изн(а) ^ укоризн-енн(ый)^ укоризненн-о.
В свою очередь, совокупность словообразовательных цепочек, восходящих к одному слову (вершине), образует словообразовательное гнездо. В качестве примера можно привести фрагмент словообразовательного гнезда с вершиной «чары» [5]:
^ очаровать-ся ^ очаров-ыва-ться ^ о-чаровать ^ очарова-ни)-е ^ чар-ова-ть ^ за-чаровать ^ зачаров-ыва-ть ^ зачаровывать-ся чары ^ чар-о-дей ^ чародей-к-а
^ чародей-ств(о) ^ чародейств-енн-ый ^ чародейств-ова-ть
Таким образом, соотношение единиц, сформированных на основе эпидигматических отношений, принимает вид следующей иерархической схемы:
Словообразовательное гнездо
_т_
Словообразовательная цепочка
_т_
Словообразовательная пара
Второй класс единиц деривационной системы - это единицы, сформированные на основе парадигматических отношений. Центральным членом данного класса является словообразовательный тип, относительно определения которого существуют разногласия.
Е. В. Клобуков [6] признает словообразовательный тип основной единицей классификации словообразовательных пар и характеризует его следующими отличительными признаками: «а) производностью от слов одной части речи; б) одинаковым видом словообразования; в) общим способом словообразования; г) тождественным словообразовательным значением; д) одним и тем же средством выражения словообразовательного значения - дериватором».
Некоторые исследователи, однако, склонны рассматривать словообразовательный тип как формальную схему: «Словообразовательный тип - это схема (формула) строения производных слов, характеризуемых общностью трех элементов: 1) части речи производящей основы, 2) семантического соотношения между производными и производящими, 3) формального соотношения между производными и производящими» [7].
«Словообразовательный тип может быть определен как структурно-семантическая схема построения производных слов, характеризующихся общностью лексико-грамматического характера производящих слов, содержащих одно и то
же словообразовательное средство, или формант, и имеющих одинаковое словообразовательное значение» [8].
В рамках развиваемого синтетического подхода более приемлема характеристика словообразовательного типа как класса слов, т. е. как одной из единиц деривационной системы. Это совокупность базовых единиц (словообразовательных пар), объединяемая посредством парадигматических отношений между их компонентами. Формальная схема такой структуры иметь не может.
Суммируя все вышесказанное, можно дать общее определение словообразовательного типа как единицы, выделяющейся на основе следующих отличительных признаков: часть речи дериватов, способ словообразования, часть речи де-ривантов, общее словообразовательное значение, конкретный дериватор.
В пределах словообразовательного типа выделяются более мелкие единицы: словообразовательная модель и словообразовательный подтип.
Словообразовательную модель принято выделять, учитывая «прежде всего внешние, формальные, материально выраженные признаки производных слов» [9]. Более четко высказывается Е. А. Земская [10]: «Термин модель целесообразно использовать для обозначения морфоно-логических разновидностей внутри одного и того же словообразовательного типа». Е. В. Клобуков [11] также выделяет словообразовательные модели «с учетом дополнительных формальных (морфонологических) признаков».
Если словообразовательная модель - это формальная разновидность словообразовательного типа, то словообразовательный подтип - его семантическая разновидность. Общее словообразовательное значение словообразовательного типа реализуется в частных значениях, на основе которых и выделяются словообразовательные подтипы.
Являясь центральной единицей системы, словообразовательный тип входит в состав более крупных единиц: словообразовательного разряда и словообразовательной категории. Принципы их формирования совпадают с критериями выделения словообразовательных моделей и подтипов, но имеют противоположную ориентацию.
Словообразовательный разряд образуют словообразовательные типы, объединенные следующими признаками: часть речи дериватов, способ словообразования, часть речи деривантов, конкретный дериватор. Словообразовательные значения игнорируются. Таким образом, это объединение по формальному принципу.
Словообразовательная категория, напротив, характеризуется общностью словообразовательного значения безотносительно к конкретным
дериваторам. Таким образом, это объединение по семантическому принципу: «Разные словообразовательные типы с одним и тем же словообразовательным значением образуют классы (словообразовательные категории) различных по форме, но тождественных по словообразовательной семантике дериватов» [12].
Еще более крупной единицей, включающей в себя как словообразовательные разряды, так и категории, является словообразовательный подкласс. К его отличительным признакам относятся: часть речи дериватов, способ словообразования, часть речи деривантов.
Наконец, максимально крупной единицей следует считать словообразовательный класс. В. Н. Немченко дает ему следующее определение: «В качестве крупнейшего, наиболее общего подразделения словообразовательной системы языка обычно выделяются производные слова, характеризующиеся определенными лексико-грам-матическими свойствами, т. е. относящиеся к одной и той же части речи. Объединения производных слов по данному, лексико-грамматичес-кому признаку называются словообразовательными классами» [13].
Думается, что такое выделение классов (на основе части речи) в большей степени является морфологическим, поэтому, возможно, лучше в качестве еще одного признака классификации добавить способ словообразования, что у В. Н. Немченко уже соответствует разряду: «Единица словообразовательной системы языка, объединяющая производные слова одного и того же способа словообразования в рамках определенного словообразовательного класса, может быть условно названа термином словообразовательный разряд» [14].
Иерархию словообразовательных единиц, основанных на парадигматических отношениях, можно представить в виде следующей схемы (внизу).
Словообразовательное гнездо представляет собой максимально крупную словообразовательную единицу, построенную на базе эпидигмати-ческих отношений. Одной из особенностей словообразовательных гнезд является то, что они способны взаимодействовать друг с другом: «Определенная степень контаминации между гнездами, сходными по форме и значению, является скорее правилом, чем исключением» [15]. Именно такое взаимодействие лежит в основе динамики деривационной системы языка.
Ж. Ж. Варбот [16], выделяя два условия взаимодействия словообразовательных гнезд: формальное сближение и семантическое сближение, - предлагает следующие типы их взаимодействия:
1) начальный этап - формальное и семантическое сближение отдельных лексем разных словообразовательных гнезд;
2) усвоение одной из сблизившихся формально лексем семантики другой;
3) сближение одной из формально схожих лексем с семантикой другого гнезда;
4) совмещение в производном слове структурной модели одного гнезда с семантикой другого;
5) преобразование формы одной из парони-мичных основ в направлении отождествления с основой другого гнезда.
Однако установлено, что при формальном и семантическом сближении между языковыми единицами (в том числе и словообразовательными гнездами) действуют и силы парадигматического отталкивания. Это проявляется в противоречиях «между формой и семантикой языковых знаков» [17]:
Внутрилексемные противоречия:
- полиформия (семантическое тождество -формальное варьирование);
- полисемия (формальное тождество - семантическое варьирование);
- энантиосемия (формальное тождество -семантическая противоположность).
Словообразовательный класс
1
Словообразовательный подкласс
1 Г
Словообразовательный разряд Словообразовательная категория
1 Г
Словообразовательная пара ► Словообразовательный тип
1 1
Словообразовательная модель Словообразовательный подтип
Межлексемные противоречия:
- омонимия (формальное тождество - семантическое различие);
- паронимия (формальная и семантическая близость).
Данные противоречия разрешаются путем семантических сдвигов в лексическом составе гнезд и их формального выражения: «1) деривационных процессов; 2) мутаций в фонемном составе морфем» [18].
По всей видимости, силы отталкивания могут проявлять себя и внутри словообразовательных гнезд. Например, слова чудный и чудной являются элементами словообразовательного гнезда с вершиной чудо. Они схожи по форме, так как оба образованы от основы чуд- с помощью дери-ватора (суффикса) -н-, и по денотативному значению, но различаются коннотацией: у слова чудной коннотативный компонент окрашен отрицательно, а у слова чудный - положительно.
В современном русском языке это дериваты от разных значений дериванта. Значение слова чудной - «странный, необычайный, вызывающий удивление» [19] - непосредственно связано со вторым значением лексемы чудо: «2) нечто небывалое, необычное, то, что вызывает удивление» [20]. Значение слова чудный восходит к третьему значению: «3) о том, кто (или что) вызывает общее удивление, восхищение своими качествами» [21].
Это различие в оттенках семантики подкреплено также акцентологически. Интересно, что форма прилагательного с ударением на окончании представляет собой довольно позднее явление [22]. Впервые ее приводит В. И. Даль для русских диалектов: «В значении "странный", "смешной", "дикобразный" говорят чудной» [23]. В литературном языке то же значение выражалось прилагательным чудный.
Описанный акцентный сдвиг соответствует закономерностям, выявленным А. А. Зализняком [24]. Отталкиваясь от основного принципа, «согласно которому качественные прилагательные имеют в полных формах ударение на основе» [25], он выделяет три семантических правила: «1) названия физических и психологических недостатков обычно имеют флексионное ударение в полных формах; 2) цветообозначения имеют наос-новное ударение в полных формах; 3) при наличии антонима с наосновным ударением прилагательное может иметь флексионное ударение» [26]. История лексемы чудной объясняется, судя по всему, первым правилом.
Таким образом, можно сделать вывод, что современное соотношение слов чудный и чудной является результатом исторического процесса развития их семантики, связанного с внутрилек-семными противоречиями (возникновением энан-
тиосемии). Такое соотношение явно стало результатом семантического отталкивания, завершившегося расщеплением исходно единого деривата.
Можно предположить, что в некоторых случаях силы отталкивания начинают проявлять себя все более и более интенсивно. Тогда слово, которое изначально являлось компонентом словообразовательного гнезда, обособляется, образует собственную систему дериватов, т. е. формирует новое словообразовательное гнездо.
Примером может послужить эволюция прас-лавянского корня *keud-, противоположные значения которого («позитивно необычное явление»: «негативно необычное явление») изначально также зародились в коннотативной сфере, а затем в ходе монофтонгизации дифтоногов (в позднюю праславянскую эпоху) закрепились за вариантами корневого слога:
{keu}d ^ {kiu}d / {kau}d ^ cud (положительная коннотация) : kud (отрицательная коннотация) [27].
Корень kud- вступил во «взаимодействие с гнездом *kovati - прежде всего с парадигмой *kuzlo, *kuzliti, *киг1агь», имеющей общую семантику колдовства.
Позднее (IX-X вв.) противопоставление двух корней оказалось связано с оппозицией «христианство : язычество». В дальнейшем (в древнерусский период) эти корни сформировали собственные словообразовательные гнезда [28] (словообразовательные гнезда приведены не полностью):
kud-:
^кудесничать ^ кудесничество ^ кудесник ^ кудесница кудесить ^ накудесить
cud-:
^ чудный ^ чудно чудо ^ чудеса
^ чудной ^ пречудной
Учет действия сил формально-семантического отталкивания, безусловно, позволит создать более точную картину взаимодействия словообразовательных гнезд.
Примечания
1. Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике. М., 1990.
2. Лайонз Д. Введение в теоретическую лингвистику. М., 1978.
3. Шмелев Д. Н. Современный русский язык. Лексика. М., 1973.
4. Клобуков Е. В. Морфемика. Словообразование // Современный русский язык / под ред. П. А. Ле-канта. М., 2001. С. 180-238.
5. Тихонов А. Н. Словообразовательный словарь русского языка. М., 1985. Т. I—II.
6. Клобуков Е. В. Указ. соч.
Н. Д. Федяева. Высказывания со словами норма, нормальный как источник информации.
7. Земская Е. А. Современный русский язык. Словообразование. М., 1973.
8. Немченко В. Н. Современный русский язык. Словообразование. М., 1984.
9. Там же.
10. Земская Е. А. Указ. соч.
11. Клобуков Е. В. Указ. соч.
12. Там же.
13. Немченко В. Н. Указ. соч.
14. Там же.
15. Варбот Ж. Ж. К типологии взаимодействия этимологических гнезд // БшШа etymologica. РгаЬа, 2003. С. 57-62.
16. Там же.
17. Беляев Д. Д. Фонологические кризисы как источник языковой эволюции (на материале истории праславянского языка). М., 1999.
18. Беляев Д. Д. Праславянская лексическая реконструкция в фонологическом контексте // История и культура славян в зеркале языка: славянская лексикография / под ред. Г. А. Богатовой и М. И. Чернышевой. М., 2005. С. 14-16.
19. МАС (Малый академический словарь) - Словарь русского языка / гл. ред. А. П. Евгеньева. М., 1984. Т. 1-1У.
20. Там же.
21. Там же.
22. Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М., 1994. Т. 1-11.
23. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1978. Т. 1-1У.
24. Зализняк А. А. О некоторых связях между значением и ударением у русских прилагательных // Зализняк А. А. «Русское именное словоизменение» с приложением избранных работ по современному русскому языку и общему языкознанию. М., 2002. С. 527-544.
25. Там же.
26. Там же.
27. Беляев Д. Д. Фонологические кризисы...
28. Тихонов А. Н. Указ. соч.
УДК 81'276.1
Н. Д. Федяева
ВЫСКАЗЫВАНИЯ СО СЛОВАМИ
НОРМА, НОРМАЛЬНЫЙ КАК ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ О НОРМАТИВНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ НОСИТЕЛЕЙ РУССКОГО ЯЗЫКА
В статье исследуются высказывания, содержащие слова «норма», «нормальный». Обращение к семантическим и синтаксическим связям этих слов позволяет уточнить представления носителей русского языка о норме. Среди особенностей нормы, выявленных в результате анализа высказываний, можно назвать повсеместность, относительность, градуируемость, предсказуемость, позитивный характер и некоторые другие.
ФЕДЯЕВА Наталья Дмитриевна - кандидат филологических наук, доцент по кафедре русского языка Омского государственного педагогического университета © Федяева Н. Д., 2009
In this article statements with the words "standard", "normal" are considered. The analysis of semantic and syntactic connections of these words helps to specify some standard notions of the native speakers of Russian. These peculiarities are the ubiquity, the relativity, the measurability, the predictability, the positive type (nature), etc.
Ключевые слова: норма, семантико-синтаксичес-кие связи, контекст, значение.
Keywords: standard, semantic and syntactic connections, context, meaning.
Представления о типичных свойствах объектов окружающей действительности в совокупности составляют нормативный фрагмент картины мира. Для обозначения нормы русский язык располагает целым комплексом средств, среди которых - специализированные лексемы норма, нормальный. В статье дано описание тех семан-тико-синтаксических связей лексем норма, нормальный, которые позволяют прояснить, уточнить некоторые особенности нормативных представлений носителей русского языка. Эмпирическую базу исследования составили высказывания со словами норма, нормальный, обнаруженные в русских непереводных художественных произведениях XIX-XX вв. (основной источник материала - «Национальный корпус русского языка»; www.ruscorpora.ru).
Обратимся к употреблениям существительного норма.
Типизируя семантику согласованных определений, стоящих в препозиции к определяемому слову норма, получаем следующие группы:
1) характеристика по сфере жизни, в которой применяется норма: орфографическая, нравственная, моральная, поведенческая, культурная, санитарная, этическая;
2) характеристика по субъекту, для которого/которым норма установлена: а) «индивидуальная, коллективная»: ваша, своя, наша, курсантская; б) «всеобщая»: общая;
3) характеристика нормы по периоду ее действия: а) «временная»: дневная, блокадная, сегодняшняя, походная; б) «постоянная»: обычная, ежедневная;
4) характеристика нормы по отношению к мере: предельная, средняя, допустимая;
5) характеристика нормы по способу исчисления: процентная;
6) характеристика нормы по приемлемости: подходящая.
Таким образом, нормы представляются как характерные для различных сфер жизни человека, способные изменяться, количественно растяжимые, по-разному формализуемые, оцениваемые. Подробнее остановимся на субъектной характеристике (группа 2). Определения типа мой, ваш и прочие позволяют выявить специфику роли
