CC BY
166
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 13 (267). Филология. Искусствоведение. Вып. 65. С. 69-73.
Н. В. Мельник
ДЕРИВА ТОЛОГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ВТОРИЧНЫХ ТЕКСТОВ РАЗНЫХ ТИПОВ
Исследование выполнено при поддержке гранта Минобрнауки России 16.740.11.0422 «Обыденная семантика лексики русского языка: теоретическое и лексикографическое исследование»
В статье представлена дериватологическая интерпретация вторичных текстов разных типов и предпринята попытка их типизации в соответствии с тремя планами языкового знака: формальным, семантическим и функциональным.
Ключевые слова: деривация, текстодериватология, вторичный текст.
Данная статья идейно соответствует формирующейся в современной лингвистике концепции дериватологического описания русского языка. В рамках деривационной грамматики формируется как отдельная отрасль лингвистического знания деривационная текстология (текстодериватология). Ее предметом является текст, его особые отношения с другими текстами, с которыми он находится в отношениях первичности / вторичности, исходности / про-изводности, простоты / сложности1.
Существует множество типологий текстов и межтекстовых отношений, мы остановимся на некоторых из них, которые можно подвергнуть деривационной интерпретации.
Типология первичных текстов на основе типа речемыслительной деятельности (семно-го, семно-семемного и семемного) предложена И. Я. Чернухиной, которая выделяет тексты-отражения, тексты-воспоминания, тексты-репродукции и тексты-интерпретации2. В разных типах текстов по-разному представлена информация. При этом оказывается важным то, что послужило «импульсом речевого мышле-ния»3, что позволяет интерпретировать предложенную типологию в деривационном ключе.
Деривационной интерпретации может быть подвергнута типология одного из теоретиков французского структурализма Ж. Женетта, который писал, что обусловленность одного текста другим может быть описана с помощью пяти типов транстекстуальности, а именно: интертекстуальности (отношения взаимоприсут-ствия между двумя или несколькими текстами, которое может принимать формы цитации, плагиата или аллюзии), паратекстуальности (отношения собственно текста и окружения, в которое он помещается автором - подзаголовок, предисловие, послесловие, эпиграфы и
т. д.), метатекстуальности (отношения комментирования одного текста другим), гипертекстуальности (отношения, при которых один текст «отпочковывается» от другого), архитекстуальности (определяемости текста в кругу других текстов)4.
Типология вторичных текстов Л. М. Майда-новой, которая под вторичным текстом понимает тексты, созданные «на базе другого, первичного текста со сменой авторства» (при этом физическая личность может оставаться прежней)5, строится на различии интенций авторов вторичного текста, однако в основу ее положены разные деривационные преобразования первичного текста. На базе этого выделяются разные типы текстов, имеющих различную жанровую природу: воспроизведение первичного текста, циклизация первичных текстов, диалог с первичным текстом, завершение первичного текста, продолжение завершенного первичного текста5.
В. И. Карасик предлагает в основу типологии вторичных текстов положить четыре признака: объем (три вида трансформаций представлено в текстах разных жанров - резюме, аннотация (сокращение), пересказ (простая перифразировка), перифраз с дополнением в виде комментария (расширение); оценка (рецензии и пародии), сложность (адаптации и контр-адаптации), код (перевод на другой язык либо другую форму литературного языка)6.
Ю. В. Трубникова предлагает рассмотреть классификацию отношений между взаимодействующими текстами, на основе которой выделяются отношения интертекстуальности, про-изводности, вариантности, формоизменения7.
Обобщение представленных выше результатов позволяет нам прийти к выводу о том, что предложенные дериватологические описания
текстов и межтекстовых отношений, попытки их типологизации или классификации на основе принципа деривации касаются прежде всего корпуса текстов в их жанровом многообразии, но не типизируют внутрижанровое варьирование. Предложенная В. Г. Гаком типология языковых преобразований8, раскрывая их универсальный характер, во многих случаях предполагает описание, а не объяснение явлений.
Действительно, создание деривационной типологии вторичных текстов позволяет рассмотреть целый круг объектов, при этом понятие вторичного текста принимает самое широкое толкование: текст, созданный на основе другого текста, начиная с заглавия и заканчивая разного рода переводами и переложениями текста. В этом же ряду, но уже без выполнения условия тождества (с сохранением отношений детерминации), находятся различные опредме-ченные реакции на текст (комментарий, критическая статья и т. д.).
Кроме того, применение принципа деривации позволяет рассмотреть разные планы объекта (формальный, содержательный, функциональный) и разные уровни (лексический, лексико-деривационный, синтаксический). При этом не исключается возможность исследования межуровневых взаимодействий, тем самым возрастает объяснительный потенциал деривационной модели, которую можно спроецировать как на тексты разных жанров, так и на внутрижанровое варьирование. Последнее обстоятельство придает своеобразие предпринятому дериватологическому описанию вторичных текстов.
Такое широкое толкование деривации позволяет построить деривационную ось системности текстов, на шкале которой располагаются производные тексты с разной степенью дериваци-онности по линиям: форма, содержание, функция, что является показателем универсальности деривационной интерпретации текстовых преобразований, с одной стороны, и подчеркивает семиотическую природу вторичных текстов по отношению к первичным - с другой.
Наличием данных трех планов обусловливается необходимость построения трех классификаций по различным основаниям.
Классификация по линии формы подводит к необходимости выделения графического и звукового облика текстов, в основе которых лежат две сферы (устная и письменная) существования языка. Тогда переходы от исходного к производному тексту могут носить интра- и
транссферный характер. Переход от звуковой формы к графической наблюдается в диктантах, чтении вслух, устном пересказе, протоколе, стенографии.
При этом намечаются линии типизации текстов внутри каждой сферы. Так, в области графики, представляющей собой содержательное и формальное единство, возможно межъязыковое (перевод) и межсемиотическое (стенография, азбука Морзе, азбука Брайля) перекодирование.
Кроме того, преобразования текстов подвергаются количественной характеристике, связанной с уменьшением (тезисы, конспект (и его разновидность - цитатное конспектирование), аннотация, реферат, резюме, план, ключевые слова, заглавие как предельное свертывание содержания текста) или увеличением (комментарий, циклизация) объема текстов, что является еще одним аспектом формальной типологии текстов, образующим более тесное единство с их содержательной стороной.
При этом необходимо отметить, что возможно упрощение по формальной линии при относительном содержательном тождестве.
Классификация по линии содержания выстраивается по наличию / отсутствию новых содержательных компонентов. Диктант в данной классификации в идеале характеризуется нулевым новым означаемым, далее следует письмо по памяти. Тезисы, аннотация, реферат, конспект, пересказ допускают упрощение факультативной информации, а комментарий, интерпретацию, пародию на форму, стилизацию можно рассматривать как усложнение / упрощение исходного текста по содержательной линии.
В данном направлении можно говорить о трансформациях, связанных с генерализацией и конкретизацией значения языковых единиц, что находит отражение при создании вторичных текстов.
Классификация по линии функции связана с родо-жанровыми трансформациями текстов (киносценарий, пародия, циклизация, адаптация, доклад, текст в тексте, цитирование, реминисценции, аллюзии и т. д.). Так, например, реминисценция или аллюзия только тогда признаются таковыми, когда выступают маркированными по функциональной линии: выполняют функцию отсылки, напоминания, упоминания и т. д.
Цитата, по определению В. П. Москвина, «дословное воспроизведение какого-либо тек-
ста, сопровождаемое ссылкой на источник»9, но при тождестве формы и содержания во вторичном тексте происходит функциональное осложнение, меняется не значение, а значимость. Причем характер межтекстового и внутритекстового взаимодействия может быть различным, в связи с чем можно говорить о гармонии двух текстов и конфликте со значимым фоном10. Этот же принцип, но уже на макроуровне, реализуется, например, при составлении хрестоматий.
Соотнесение разных текстов, их объединение под одним заголовком (например, «Повести Белкина» А. С. Пушкина), размещение статей на газетной полосе под одной рубрикой, тексты на сайте, разного рода гипертексты также осложнены функционально. Здесь нет формальных или содержательных внутритекстовых трансформаций, но меняется, например, интенция автора (или исследователя, ведь некоторые циклы стихотворений известны не как авторские объединения, они созданы в результате не текстопорождения, а текстово-сприятия).
Перевод в идеале не должен выступать как отмеченный по данной линии, так как характеризуется прежде всего функциональной эквивалентностью.
Подобно созданию макроозначающего, происходит и создание макроозначаемого текста, это также непрерывный деривационно-мотивационный процесс.
Но, «признавая неразрывную связь формальной и содержательной структуры слова, необходимо обратить внимание на следующее. Нет никаких доказательств того, что фонетические и семасиологические соответствия являются соответствиями одного и того же плана: соответствия на одном из этих уровней не обязательно означают и равноценное соответствие на другом уровне. Таким образом, языковое преобразование представляет собой многомерный, многоплановый, многослойный процесс, происходящий одновременно в различных языковых плоскостях - как по горизонтали, так и по вертикали, но на разных основаниях, в различных измерениях»11. Что-то подобное мы видим и на текстовом уровне.
Рассматривая степень деривационности вторичных текстов, мы, учитывая три плана языкового знака, разместили их на шкале де-ривационности по трем направлениям - форма (Ф), содержание (С), функция ф. Подобное разграничение носит условный характер и яв-
ляется принадлежностью области гносеологии, ведь реальная картина соотношения текстов, связанных деривационными отношениями, вероятнее всего, выглядит так: исходный текст (Ф-1, С-1, £1) - вторичный текст (Ф-2, С-2, Г-2), при этом соотношения между тремя указанными текстовыми планами не являются пропорциональными.
Например, к нулевой отметке оси по линии содержания приближаются вторичные тексты с доминированием воспроизводства в чистом виде в идеале с нулевым новым означаемым (диктант, списывание, чтение наизусть и т. д.). Но все же и здесь есть момент деривационно-сти, доказательством тому, при условии стирания временных граней, является факт наличия разных редакций летописей, появившихся в результате репродуктивной роли переписчиков. Возникновение разночтений здесь не случайно, оно обусловлено активным отношением писцов к своей деятельности.
Но уже по линии формы представленные выше виды вторичных текстов располагаются по-разному, ведь деривационной трактовке подвергаются и трансформации текстов, возникающие между устной (звуковая форма) и письменной (графическая форма) сферами существования языка. Учитывая это обстоятельство, лишь списывание можно приблизить к нулевой отметке, а диктант и чтение представляют собой переходы между двумя разными кодами. Данную ось по линиям формы / содержания пополняют протоколы, записи (конспекты) лекций, в том числе (с привлечением межсемиотического пространства) - стенография.
Таким образом, с учетом изменения степени формального и / или семантического расстояния, производные тексты занимают свое место на шкале деривационности, которая имеет отрицательные (предполагающие дедеривацию - упрощение) и положительные (предполагающие собственно деривацию - осложнение) показатели. Изменения преимущественно по линии формы (например, при уменьшении объема текста) приводят к его дедеривации на формальном уровне (сюда же относится техника быстрого чтения), в то время как объединение, например, рассказов в киносценарный текст приводит к его осложнению (в том числе и по функциональной линии).
Изменение формы (означающего) достигает своего предела при межъязыковом и межсеми-отическом переводах, при этом необходимым условием остается общность означаемых дан-
ных текстов, хотя не исключаются преобразования и в этой сфере.
Но изменения, связанные с различиями двух языковых или семиотических систем, не релевантны при деривационном подходе, изучающем форму развертывания текста в едином языко-речевом пространстве, поэтому внутриязыковой перевод (например, изложение) и межъязыковой перевод (собственно перевод) занимают тождественные позиции на шкале деривационности.
К данной интерпретации подводит возможность такого подхода в лингвистических исследованиях, когда недискретность, континуальность языкового пространства приводит к снятию так называемого «языкового барьера», к выделению транслингвального пространства. Именно в нем становятся нерелевантными во многих (существенных для дериватологического описания) отношениях различия между двумя разными видами вторичных текстов - изложениями и переводами, а объединяющим моментом является деривационный механизм их создания и двойная детерминация (со стороны исходного текста и со стороны внутритекстовой деривации производного текста).
С данной точки зрения, в свернутом виде деривация представлена и в случае машинного перевода текстов, где при переходе от исходного к переводному тексту отсутствует опосредующее субъективное звено, что является спецификой искусственного создания текста, и в случае перекодирования сообщения в систему азбуки Морзе12, являющегося чисто техническим приемом. В теории перевода подобный принцип реализован в предложенной Я. И. Рецкером тео-
13
рии закономерных соответствий13.
Не исключено сохранение означающего при изменении означаемого текстов, например, при создании пародии на форму. Данные вторичные тексты, стремясь приблизиться к нулевой отметке по линии формы (внешней или внутренней - в зависимости от таланта пародиста), удаляются от нее по линии содержания, особенно в функциональном проявлении.
По линии функциональности располагаются тексты, являющиеся маркированными в первую очередь по их родо-жанровой принадлежности, например, текст рекламы и его представление без изменения формы и содержания, но с иной значимостью в художественном тексте14, цитирование15, реминисценции16, в которых может нарушаться абсолютное тождество формы и
содержания при условии обязательного функционального осложнения (ср. первичные / вторичные жанры М. М. Бахтина17). Например, при цитировании может меняться внешняя (графическая) форма текстовых фрагментов (шрифт, цвет, размер) с целью подчеркнуть их значимость в структуре вторичного текста, по-иному расставить логическое ударение.
При установлении эквивалентности двух текстов (сфера функционирования) становится важной категория внутренней формы текста. До сих пор остается нерешенным вопрос, что такое внутренняя форма - форма или уже содержание.
Интересной в связи с этим представляется концепция внутренней формы Г. О. Винокура, разработанная им применительно к поэтическому языку: «формой здесь служит содержание. Одно содержание, выражающееся в звуковой форме, служит формой другого содержания, не имеющего особого звукового выражения. Вот почему такую форму часто называют внутренней формой»18.
Понимая, вслед за А. А. Потебней, под внутренней формой «тот способ, каким выражается
19
содержание»19, мы должны заметить, что при отнесении ее к вторичным текстам, появляется дополнительный смысл, а именно: добавляется генетический оттенок (речь идет о синхронном функционировании генетического), тогда утрата текстом внутренней формы будет одновременно являться деактуализацией вторичности, что является релевантным для воспринимающего (читателя, исследователя) - сфера гносеологии (в работах, посвященных вторичным текстам, приводятся многочисленные примеры таких случаев, когда, при утрате связи с прототекстом, производные тексты начинают восприниматься как самостоятельные (например, «Дон Кихот» Сервантеса был задуман как пародия на рыцарский роман, но в настоящее время воспринимается как первичный текст)20.
В онтологическом плане внутренняя форма текста - его структурно-семантическая организация, тип соотношения макроозначаемого и макроозначающего. Необходим поиск лингвистических критериев установления эквивалентности текстов на уровне внутренней формы текста, что будет основой их функциональной эквивалентности.
Все виды текстовых преобразований имеют свою специфику, связанную с родо-жанровой принадлежностью, с особенностями стиля, дискурсом репродуцирования и т. д., но дери-
вационный принцип их образования (онтология) позволяет объединить вторичные тексты на оси деривационной системности (гносеология) и выявить лингвистические критерии их эквивалентности (функционирование).
Возможность построения текстовых парадигм, выявление универсальных деривационных отношений между текстами являются продолжением непрерывного деривационно-мотивационного процесса на новом уровне, что является основой создания многоуровневой и многоплановой концепции деривации.
Примечания
1 См.: Чувакин, А. А. Гнездо родственных текстов : интерпретационный уровень // Текст : варианты интерпретации. Бийск : НИЦ БиГПУ, 1999. С. 6-7; Чувакин, А. А. Заметки об объекте современной филологии // Человек - коммуникация - текст. Вып. 3. Барнаул : Изд-во Алтай. ун-та, 1999. С. 3-10; Чувакин, А. А. Деривационные отношения как тип межтекстовых отношений (к предмету текстодериватологии) // Актуальные проблемы дериватологии, мотиволо-гии, лексикографии. Томск : Изд-во Том. ун-та, 1998. С. 23-24; Чувакин, А. А. К проблематике деривационной текстологии / А. А. Чувакин, Ю. Ю. Бровкина, Н. А. Волкова, Т. Н. Никонова // Человек - коммуникация - текст. Вып. 4. Барнаул : Изд-во Алтай. ун-та, 2000. С. 5-28.
2 См.: Чернухина, И. Я. Виды речемыслительной деятельности и типология текстов (на материале лирических стихотворений) // Человек - текст - культура. Екатеринбург : Ин-т развития регионал. образования, 1994. С. 6080; Чернухина, И. Я. Три аспекта речемыслительной деятельности (на материале лирики А. Твардовского) // Речевое мышление и текст. Воронеж : Воронеж. гос. ун-т, 1993. С. 16-25.
3 Чернухина, И. Я. Три аспекта ... С. 16.
4 Изложено по: Дедова, О. В. Теория гипертекста и гипертекстовые практики в Рунете. М. : МАКС Пресс, 2008. С. 71-72.
5 Майданова, Л. М. Речевая интенция и типология вторичных текстов // Человек - текст -культура. Екатеринбург : Ин-т развития регио-нал. образования, 1994. С. 81.
6 См.: Карасик, В. И. Типы вторичных текстов // Языковая личность : проблемы обозначения и понимания. Волгоград : Перемена, 1997. С. 69-70.
7 См.: Трубникова, Ю. В. Лексико-деривационные основания моделирования текста. Барнаул : Изд-во Алтай. ун-та, 2008. 180 с.
8 См.: Гак, В. Г. Языковые преобразования. М. : Языки рус. культуры, 1998. 768 с.
9 Москвин, В. П. Лингвистическая стилизация и пародия // Рус. речь. 2004. № 2. С. 45-57.
10 См.: Щирова, И. А. Текст и интерпретация : взгляды, концепции, школы / И. А. Щирова, З. Я. Тураева. СПб. : Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2005.С. 65.
11 Маковский, М. М. Удивительный мир слов и значений : иллюзии и парадоксы в лексике и семантике. М. : Высш. шк., 1989. С. 20.
12 См.: Реформатский, А. А. О перекодировании и трансформации коммуникативных систем // Исследования по структурной типологии. М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1963. 280 с.
13 См.: Рецкер, Я. И. Теория перевода и переводческая практика : очерки лингвистической теории перевода. М. : Междунар. отношения, 1974. 216 с.
14 См.: Гавенко, А. С. Вторичный текст как факт художественной коммуникации // Человек -коммуникация - текст. Вып. 4. Барнаул : Изд-во Алтай. ун-та, 2000. С. 227-239.
15 См.: Арутюнова, Н. Д. Диалогическая цитация (к проблеме чужой речи) // Вопр. языкознания. 1986. № 1. С. 50-64; Земская, Е. А. Цитация и виды ее трансформации в заголовках современных газет // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. М. : Наука, 1996. С. 157-158.
16 См.: Макаревич, Е. В. Прецедентные текстовые реминисценции как одна из языковых форм выражения национальных социокультурных стереотипов речевого общения // Человек - коммуникация - текст. Вып. 2; ч. 2. Барнаул : Изд-во Алтай. ун-та, 1998. С. 20-22; Супрун, А. Е. Текстовые реминисценции как языковое явление // Вопр. языкознания. 1995. № 6. С. 17-29.
17 См.: Бахтин, М. М. Проблема речевых жанров // Бахтин, М. М. Литературно-критические статьи. М. : Художеств. лит., 1986. С. 428-472.
18 Винокур, Г. О. Филологические исследования. М. : Наука, 1990. С. 142.
19 Потебня, А. А. Эстетика и поэтика. М. : Искусство, 1976.С. 175.
20 См.: Лушникова, Г. И. Когнитивные и лингвостилистические особенности англоязычной литературной пародии. Кемерово : Кузбассвуз-издат, 2008. С. 34.
