CC BY
44
В.И. Соенов, Е.А. Штанакова
Горно-Алтайский государственный университет, Горно-Алтайск
ДЕРЕВЯННАЯ ПОСУДА ИЗ ПОГРЕБЕНИЙ МОГИЛЬНИКА КУРАЙКА
Введение
Начало обработки дерева относится к древнекаменному веку, когда появились первые рубящие и режущие орудия [Мыльников, 2008а, с. 4]. С тех пор деревообработка являлась одним из самых главных видов ремесленного производства у населения Алтая. Несмотря на это, деревянные изделия не относятся к массовым археологическим находкам. Это в первую очередь связано с тем, что местные климатические условия и особенности грунта большинства участков не способствуют сохранению органических материалов долгое время.
Но все же благодаря раскопкам пазырыкских курганов с линзами мерзлоты и специфике расположения некоторых памятников этого периода к настоящему времени собраны представительные коллекции изделий из дерева этнографической сохранности. Исследование этих коллекций и связанных с ними проблем деревообработки в древности дало начало новому научному направлению, возникшему в Институте археологии и этнографии СО РАН в начале 90-х гг. XX в. [Основные достижения..., Электронный ресурс].
За прошедшие годы во время археологических и музейных изысканий новосибирскими учеными были исследованы особенности конструкций многих срубов погребальных сооружений, устройство и детали колод и погребальных лож, приемы и способы изготовления разнообразных деревянных предметов из пазырыкских погребений Горного Алтая и Восточного Казахстана. Анализ большого количества фактического материала позволил специалистам обозначить основные направления в деревообработке «пазырыкцев» и определить конкретные особенности обработки дерева носителями этой культуры [Мыльников, 1999; 20086; Самашев, Мыльников, 2004].
Совсем недавно исследователи ввели в научный оборот данные о традициях и технологии обработки дерева в послепазырыкское, т.е. «гунно-сарматское», время (II в. до н.э. -V в. н.э.), базирующиеся на изучении деревянных изделий из комплекса Яломан-П [Тишкин, Мыльников, 2008, с. 93-102]. Настоящей публикацией хотелось бы поддержать исследования коллег в этом направлении и ввести в оборот результаты изучения деревянной посуды из погребений могильника «гунно-сарматского» времени Курайка.
Археологический памятник Курайка был обнаружен в 1994 г. В.И. Соеновым на правом берегу пересыхающего русла Курайки, в 2 км к северо-востоку от с. Курай Кош-Агачского района Республики Алтай [Соенов, 1995, с. 145-147; 2003, с. 18]. Исследования на нем начаты в том же году экспедицией Горно-Алтайского государственного университета. В ходе раскопок было вскрыто 19 погребений «гунно-сарматского» времени в деревянных колодах или рамах с продольным или поперечным дощатым перекрытием, находившихся в могильных ямах под прямоугольными в плане каменными оградками [Соенов, Эбель, 1998, с. 113-135]. В 2001 и 2003 гг. И.Ю. Слюсаренко и Е.С. Богдановым на памятнике произведены вторичные раскопки ранее исследованных объектов с целью отбора древесины для дендрохронологического анализа, а в 2005-
2007 гг. новосибирскими исследователями, при участии горно-алтайских археологов, раскопаны семь аварийных объектов [Слюсаренко, Богданов, Соенов, 2008, с. 43—45].
В процессе раскопок погребений могильника обнаружены многочисленные предметы: бронзовые гривна, пряжка и серьга; бусины из янтаря, сердолика, сапфирина, сардера, микрокварцита, стекла, костей, раковины; подвески из египетского фаянса; раковины каури; миниатюрный керамический сосуд; остатки железных изделий; костяные накладки лука; роговой наконечник заступа [Соенов, Эбель, 1998, с. 113-135; Соенов, Винокурова, 1998, с. 151-155; Богданов, Слюсаренко, 2007; Слюсаренко, Богданов, Соенов, 2008, с. 42-57]. В некоторых захоронениях сохранились остатки кожаной одежды, шелковых и шерстяных тканей [Соенов, Глебова, 2003, с. 88-90]. В ходе раскопок трех погребений могильника (курганы №48-49, 100) были обнаружены экземпляры деревянной посуды, которые подробно рассматриваются в данной работе: два небольших блюда и чашка.
Описание изделий
Блюдо-столик из кургана №48 (рис. 1; см. фото 17 на цв. вкл.). Деревянное блюдо овальной формы в плане, с четырьмя цель-новырезанными несъемными ножками находилось слева над головой погребенного человека [Соенов, Эбель, 1998, с. 115]. В нем сохранились позвонок животного (барана?) и два фрагмента шелковой ткани с орнаментом. Размеры изделия - 11,6x10x3,2 см. Высота ножек блюда - 0,6 см.
По определению доцента кафедры ботаники и фитофизиологии Горно-Алтайского государственного университета, к.б.н. А.Г. Ма-неева, блюдо изготовлено из лиственницы.
Цвет древесины темно-коричневый с легким красноватым оттенком. На внутренней поверхности блюда имеется белесый налет (фото 17.-в на цв. вкл.). По расположению годичных колец можно утверждать, что блюдо сделано из поперечной цельной заготовки, основой для которого стало ядро дерева.
На поверхности изделия отчетливо видны следы обработки инструментами. Судя по ним, над изделием совершалось несколько последовательных операций. Об использовании острозаточенного ножа для придания формы блюду после черновой обработки заготовки топором говорят небольшие следы от срезов древесины на его внешней части (фото 17.-г на цв. вкл.). Аналогичные следы от лезвия ножа имеются на всех четырех
ножках блюда (рис. 1.-в; фото 17,-д на цв. вкл.). Точнее, они были выстроганы при помощи ножа. Ножкам придана форма, близкая к усеченному конусу. Внутри блюда-столика имеются легкие ворсистости, оставленные от работы топором или теслом (фото 17.-е на цв. вкл.). Скорее всего, для выборки внутренней части блюда использовалось тесло, так как здесь было удобнее орудовать им. Тесло, в отличие от топора, имело более укороченную рукоять (25-40 см), а лезвие ориентировалось поперек оси рукояти, под небольшим углом вовнутрь к рукояти, что позволяло видеть область обработки [Мыльников, 1999, с. 19]. По всей видимости, использовалось тесло с полулунным лезвием, о чем говорит закругленная форма следов на блюде (рис. 1.-а). По данным наших промеров, орудие было узколезвийным. Ширина его рабочей части составляла не более 50 мм.
После удаления большей части древесины периферийные зоны внутренней стороны блюда дополнительно подрубались для придания более ровной формы. Угол, под которым наносились удары по поверхности, менялся от краев к центру объекта обработки. По краю он составлял порядка 30-35°, ближе к центру угол приближается к 40-45°. Судя по количеству следов от лезвия тесла, можно предположить, что при выборке внутренней части блюдца изделие испытало на себе порядка 20 ударов орудием.
Окончательной операцией по изготовлению блюда явилась его частичная шлифовка: изделие было отшлифовано лишь по внутреннему кругу поверхности, исключая центральную область (фото 17.-а на цв. вкл.). Возможно, шлифование дерева осуществлено посредством абразивного песка и куска кожи [Семенов, 1956, с. 204-230].
Блюдо-столик из кургана №49 (рис. 2; см. фото 18 на цв. вкл.). Деревянное блюдо овальной формы в плане обнаружено слева над головой погребенного человека [Соенов, Эбель, 1998, с. 115]. Оно содержало три позвонка животного (барана?). Блюдо не имеет ярко выраженных ножек, они были лишь обозначены (рис. 2.-в; фото 18.-в
Рис. 2. Курайка. Курган №49. Блюдо-столик
на цв. вкл.). Сохранность данного изделия хуже предыдущего: края имеют повреждения, а дно в центральной части искрошилось до образования небольшого сквозного отверстия. Размеры изделия - 11,3x8,5x2,6 см.
Порода сырьевого материала была определена доцентом кафедры ботаники и фитофизиологии ГАГУ, к.б.и. А.Г. Манеевым как лиственничная. Данное блюдо имеет коричневато-оранжевый цвет, т.е. более светлый, чем блюдо-столик из кургана №48. Возможно, это связано с тем, что оно изготовлено из заболонной части ствола. Частичный белесый налет содержится на внешней и внутренней поверхностях деревянного предмета (фото 18.-а на цв. вкл.). К внешней части днища прикипели два небольших клочка кожи.
На поверхности данного изделия отчетливо видны следы обработки инструментами. Так же, как и в случае с блюдом-столиком из кургана №48, первичная форма данного изделия была создана посредством тесла, а затем более мелкие детали обрабатывались при помощи строгания. Об этом свидетельствует тот факт, что на внешней части предмета прослеживаются следы от острозаточенного лезвия ножа (рис. 2.-в; фото 18.-в на цв. вкл.) и 6-8 длинных рубцов, принадлежащих лезвию топора или тесла (фото 18.-г на цв. вкл.). Как уже предполагалось выше, скорее всего, использовалось тесло, так как его удобнее использовать для таких работ, чем топор. Следы от лезвия ножа особенно четко наблюдаются в местах обозначения ножек, которые изображены в виде восьмиугольников неправильной формы (рис. 2.-в; фото 18.-в на цв. вкл.).
Во внутренней части блюда следы инструментов не прослеживаются. Их отсутствие связано с тем, что после выборки породы из центра будущего блюда получившаяся внутренняя поверхность, видимо, была подвергнута тщательной шлифовке. Последнее контрастирует с не очень качественной обработкой внешней поверхности блюда.
Чашка-пиала из кургана №100 (рис. 3; см. фото 19 на цв. вкл.) сохранилась частично. Фрагменты полусферической чашки с выделенным дном располагались в районе головы погребенного человека, с левой стороны [Соенов,
Эбель, 1998, с. 116]. Толщина стенок сохранившихся кусков составляет 3-4 мм. Судя по всему, это была чашка-пиала с выделенным низким плоским поддоном, плавно расширявшимися к краю стенками (рис. З.-в). Реконструируемые размеры изделия составили:
диаметр поддона - 5,6 см; Рис. 3. Курайка. Курган №100. Чашка-пиала:
диаметр верхней части - а - фрагмент стенки с частью дна;
11,5 см; высота - 5,3 см. б - фрагмент венчика; в - реконструкция чашки-пиалы
Определение породы древесины, из которой изготовлена чашка, специалистами не производилось. По нашему предположению, пиала сделана из березовой древесины или капа. Насколько можно судить по имеющимся следам обработки, для изготовления данного сосуда были применены режущие инструменты типа стамески и ножа (фото 19.-а на цв. вкл.). Внешняя часть чашки-пиалы еще и неплохо отшлифована. Внутренняя сторона изделия имеет плохую сохранность, поэтому сложно определить, какие операции и инструменты применялись для выборки внутренней части чашки. Исходя из хорошего качества обработки изделия, не исключено, что для выборки углубления применялась специальная радиусная стамеска полукруглой формы - ложкорез. Она обычно используется для равномерного вырезания плавных глубоких углублений, которая наблюдается и у пиалы*.
Хронология
Относительная хронология. Деревянная посуда известна в материалах археологических памятников Алтая раннего железного века - средневековья, а также в этнографических материалах [Руденко, 1953; 1960; Тощакова, 1976; Сорокин, 1977; Дьяконова, 1988; Могильников, 1983а-б; Суразаков, 1983, 1989; Кубарев В.Д., 1987, 1991, 1992; Тетерин, 1991; Худяков, 1992; Соенов, Эбель, 1998; Полосьмак, 2001; Кубарев Г.В., 2005; Кубарев В.Д., Шульга, 2007; Тишкин, Мыльников, 2008; и др.]. В более ранних памятниках эпохи бронзы деревянные сосуды не зафиксированы [Погожева, Рыкун, Степанова, Тур, 2006].
Считается, что небольшие керамические чашки-пиалы для сервировки напитков или пищи распространились на территории Евразии во 2-й половине I тыс. до н.э. (Пиала [Электронный ресурс]). Однако для пазырыкских памятников Алтая (У1-Ш вв. до н.э.) ни керамические, ни деревянные чашки типа пиалы не характерны. Возможно, для напитков «пазырыкцы» использовали разнотипные деревянные кружки, ковши, мисочки и т.д., которые довольно часто встречаются в материалах раскопанных погребений [Руденко, 1953, табл. XXI; Могильников, 1983а; рис. 5.-12; Кубарев В.Д., 1987, рис. 18.-1-4; 1991, рис. 14.-5; 1992, рис. 16.-1-2; Полосьмак, 2001, рис. 134; и др.]. Из серии пазырыкской деревянной посуды типологически наиболее близки к пиале полусферические или усеченно-конические миски. Они отличаются от классических пиал отсутствием поддона или выделенного дна. Деревянная и керамическая посуда с поддоном или выделенным дном бытует у населения Алтая с «гунно-сарматского» времени. Таким образом, чашку из погребения кургана №100 могильника Курайка можно считать наиболее ранней находкой чашки, типа пиалы, в Горном Алтае. В средневековых алтайских памятниках пиалы еще не обнаружены, но напоминающие их изображения зафиксированы на тюркских изваяниях [Кубарев В.Д., 1984, табл. XXXV.-205; ХГУТП.-244: и др.]. Хотя прототипами этих изображений, возможно, были металлические чашки, а не деревянные или керамические. В этнографическое время разнотипные чашки-пиалы входили в состав традиционной деревянной утвари алтайцев [Тощакова, 1976, с. 191-192].
Блюда-столики овальной формы с небольшими закругленными бортиками по краю, различающиеся наличием или отсутствием ножек, широко представлены на Алтае с середины I тыс. до н.э. до этнографического времени. Они были предназна-
* Две такие специальные стамески были обнаружены в 1995 г. в курганах «гунно-сарматского» времени могильника Верх-Уймон. Материалы исследований готовятся к публикации.
чены для мясной пищи. Наиболее ранние деревянные блюда найдены в памятниках пазырыкской культуры, раскопанных на Пазырыке, Туекте, Уландрыке, Ташанте, Юстыде, Кызыл-Джаре, Ак-Алахе, Ак-Кообе и др. (например, см.: [Руденко, 1953, табл. XIX.-2, рис. 34-35; 1960, табл. LV.-1, 2; Могильников, 19836; рис. 2.-1-3; Куба-рев В.Д., 1987, табл. VI.-6; XIV.-5; XXXII.-8; XL.-3; L.-3; LXXXVII.-1; 1991, табл. XII.-1; XXV.-1; LVII.-5; LXI.-2; 1992, XIX.-2; XXII.-4; XXIII.-3; XXXI.-26; Полосьмак, 2001, рис. 129; Кубарев В.Д., Шульга, 2007, рис. 51.-5; и др.]). В последующие периоды («гунно-сарматское» и тюркское время) деревянные блюда-столики продолжают широко использоваться в быту и погребальном обряде. Их остатки обнаружены археологами на могильниках Яломан-П, Уландрык-I, Юстыд-ХП, Ак-Кобы, Калбак-Таш и др. [Тишкин, Мыльников, 2008, рис. 2; Кубарев Г.В., 2005, с. 67; рис. 18.-7-9; табл. 5.-20; 36.-1, 2; и др.]. Изображение блюда зафиксировано на Алтае на одном из тюркских каменных изваяний [Кубарев В.Д., 1984, табл. XXXVI.-214]. В этнографическое время деревянные блюда входили в состав традиционной деревянной утвари алтайцев и занимали почетное место в быту [Тощакова, 1976, с. 192].
Абсолютная хронология. Могильник Курайка, по элементам погребального обряда и облику найденного инвентаря, предварительно был отнесен к III—V вв. н.э. [Соенов, Эбель, 1998, с. 116-117]. Даты для образцов дерева с колод, полученные по 14С в Радиоуглеродной лаборатории Аризонского университета (University of Arizona NSF-AMS facility г. Тусон, США) такие: курган №49 - 2088±36 ВР; курган №101 -1893±32 ВР; они оказались более ранними, чем указанная выше археологическая дата [Слюсаренко, Богданов, Соенов, 2008, с. 47]. По дендрообразцам из погребений курганов №5, 8, 49, 101 специалистами подготовлена усредненная 144-летняя древесно-кольцевая хронология [Panyushkina et al., 2007, p. 693-702]. Дополнительные исследования дендрохронологических и радиоуглеродных дат с использованием так называемой процедуры «wiggle-matching» («подгонка по зубцам») дали верхнюю хронологическую границу курайских материалов в районе 240 г. н.э. [Слюсаренко, Богданов, Соенов, 2008, с. 47]. Естественно, данная дата является более ранней, чем реальный период совершения погребений, из-за отсутствия внешней части бревен, следовательно, и внешних колец на дендрообразцах. Часть дерева, хранящая информацию о времени ее порубки, была удалена в результате обработки поверхности при изготовлении колод, а также утрачена позже из-за деградации древесины и разрушения колод в погребениях. Таким образом, она не могла быть использована при радиоуглеродной и дендрохронологической датировке. Соответственно, реальный период функционирования могильника будет позже 240 г. н.э. Учитывая примерный временной промежуток функционирования могильника в качестве кладбища, мы можем предположить время изготовления вышеописанных экземпляров деревянной посуды и совершения погребений в таких рамках: от середины III до IV вв. н.э.
Особенности изделий и их предназначение
Курайские блюда-столики были предназначены для погребального обряда. Скорее всего, они специально изготовлены непосредственно перед помещением в могилу. Это предположение основано на некоторых моментах, на которых мы остановимся подробнее.
Во-первых, блюда-столики имеют слишком маленькие размеры (11,6x10x3,2 и 11,3x8,5x2,6 см), которые делают невозможным их использование в быту. Это свиде-
тельство того, что перед нами не реальные вещи, а их вотивные копии, изготовленные специально для погребения. Данные изделия, видимо, являются имитацией больших блюд-столиков с ножками, использовавшихся в повседневной жизни. Употребление уменьшенных копий разных вещей для погребального обряда - явление, имевшее место еще у пазырыкского населения Алтая во 2-й половине I тыс. до н.э. Однако «па-зырыкцы» клали в могилы настоящую деревянную посуду, использовавшуюся до этого в быту, а не миниатюрные модели-заменители. Об этом свидетельствуют следы применения и ремонта на обнаруженных при раскопках изделиях, а также наличие на них таких утилитарных признаков, как, например, отверстия для хранения и транспортировки в подвешенном состоянии [Кубарев В.Д., 1987, с. 51; 1991, с. 67; 1992, с. 51; Полось-мак, 2001, с. 191]. Следовательно, обычай помещения в могилу миниатюрных копий деревянной посуды распространяется у населения Алтая в «гунно-сарматское» время. Такая специфика сопроводительной утвари становится характерной в этот период и для погребений таштыкской и шурмакской (кокэльской) культур соседних Тывы и Хакасии [Кызласов, 1960; 1979; Вайнштейн, 1970; Дьяконова, 1970а-б; Вадецкая, 1999; и др.].
Во-вторых, предметы имеют слишком грубую обработку. На первый взгляд, при изготовлении изделий применялись все технические средства и технологические приемы деревообработки: теслом или топором заготовке придавалась первичная форма; строгальными инструментами осуществлялась окончательная доводка формы; абразивными приспособлениями исполнялось шлифование поверхности изделия. Но обращает на себя внимание небрежность применения некоторых технологических приемов и незавершенность части операций.
В-третьих, блюда-столики не имеют следов применения. Обычно при использовании деревянных блюд для разделки мяса на их поверхности остаются порезы лезвием ножа. Такие следы применения хорошо прослеживаются на пазырыкских изделиях [Кубарев В.Д., 1987, с. 51; 1991, с. 67; 1992, с. 51; Полосьмак, 2001, с. 191]. На внутренней поверхности блюда из яломанского погребения «гунно-сарматского» времени также зафиксировано небольшое количество порезов лезвием ножа [Тишкин, Мыльников, 2008, с. 94].
В-четвертых, блюда изготовлены из древесины лиственницы. Эта порода дерева обладает превосходной плотностью и достаточно хорошей гибкостью. Но тем не менее она не является основной породой для изготовления посуды, поскольку не так легко обрабатывается, по сравнению с другими хвойными породами, произрастающими на Алтае (например, кедр, сосна, ель). Вообще лиственницу в хозяйстве чаще применяют для несущих элементов изделий, каркасов, прочного инвентаря и т.д. [Энциклопедия домашнего мастера, 1997, с. 11; Кузнецов, 2001, с. 9]. К тому же применение хвойных пород для изготовления посуды осложняется необходимостью осуществления дополнительных операций перед употреблением - пропарки или долгого вымачивания, дабы избежать горьковатого привкуса пищи, побывавшей на такой посуде [Бондарное дело, 2001, с. 10-11]. Следовательно, выбор сырьевого материала для изготовления блюд-столиков был ограничен какими-то мировоззренческими особенностями, связанными с погребальным обрядом. Вопрос об отсутствии другой древесины в Горном Алтае лишен смысла.
В-пятых, при выборе заготовки для изготовления исследуемых изделий явно было неважно, какие слои дерева будут использованы (основой для блюда из кургана
№48 стало ядро, а блюда из кургана №49 - заболонная часть ствола). Между тем следует обратить внимание на то, что для реальных деревянных изделий практически всегда имеет значение, из каких слоев сделана заготовка. Согласно классификации слоев дерева в поперечном сечении, фактически все породы деревьев имеют шесть слоев: 1) кора; 2) луб; 3) камбий; 4) заболонь; 5) ядро; 6) сердцевина [Семенов, 1956, с. 216]. Каждый слой обладает особыми качествами, отличающими ее от других. Как правило, первый и второй, а также большая часть третьего слоя удалялись во время подготовки материала к обработке. Предпочтительнее было использование пятого слоя - ядра. Дело в том, что ядро дерева (более темное по цвету), находящееся за заболонью, много плотнее и обладает большей прочностью и смолистостью. Заболонь была менее предпочтительна, чем ядро, но тем не менее зачастую использовалась в производстве. Этот слой является периферийной частью древесины, светлой и легко пропускающей влагу, соответственно требовавший более длительной сушки [Семенов, 1956, с. 216; Кузнецов, 2001, с. 9-10].
Об особенностях изготовления чашки-пиалы и ее предназначении трудно судить из-за неполной сохранности предмета. Возможно, она была изготовлена, как и блюда-столики, для погребального обряда. Но поскольку нет прямых доказательств этого факта, нельзя исключить и то, что чашка-пиала могла использоваться в быту, прежде чем была помещена в могилу.
Заключение
Экземпляры деревянной посуды, обнаруженные нами в погребениях могильника Курайка, относятся к двум категориям изделий и датируются серединой III - IV в. н.э. Предметы имеют определенные особенности в изготовлении, что обусловлено различными факторами, а в первую очередь - традициями населения и уровнем развития деревообработки. Эти обстоятельства, а также конкретное предназначение посуды, на наш взгляд, повлияли на специфику выбора сырьевого материала, технологию и технику изготовления исследуемых предметов.
Изучение представленных экземпляров блюд-столиков позволило сделать вывод о том, что это вотивные копии, изготовленные специально для погребения. Произведенный анализ деревянной утвари указывает на то, что обычай изготовления миниатюрных моделей для погребального обряда (по образцу и подобию действительных предметов утвари) появляется на Алтае в «гунно-сарматское» время. В этот же период распространяются чашки типа пиалы, которые постепенно вытесняют кружкообразные деревянные сосуды.
Изучение типов деревянной посуды населения Алтая позволяет сделать вывод о том, что с середины I тыс. до н.э. до этнографического времени наблюдается преемственность в изготовлении блюд-столиков. Это является важным свидетельством в пользу сохранения бытовой, традиционной культуры на протяжении весьма длительного времени [Тощакова, 1976, с. 197; Савинов, 2005, с. 189].
Таким образом, несмотря на кажущуюся простоту, а также неполную сохранность и свою вотивность (в отдельных моментах даже незавершенность обработки), изучаемые изделия демонстрируют то, что в «гунно-сарматское» время обработка дерева была многоступенчатой и разнообразной в технологическом плане. Все это дает возможность реконструировать определенные традиции в технологии обработки дерева и их эволюцию.
Библиографический список
Богданов Е.С., Слюсаренко И.Ю. Амулеты из египетского фаянса с территории Горного Алтая // Археология, этнография и антропология Евразии. 2007. №4 (32). С. 77-80.
Бондарное дело в мастерских и на дому. Ростов-на-Дону: Проф-Пресс, 2001. 192 с.
Вадецкая Э.Б. Таштыкская эпоха в древней истории Сибири. СПб.: Петербургское востоковедение, 1999. 440 с.
Вайнштейн С.И. Раскопки могильника Кокэль в 1962 году (погребения казылганской и сыын-чю-рекской культур) // Труды ТКАЭЭ 1962-1966. JL: Наука, 1970. Т. 3. С. 7-79.
Дьяконова В.П. Большие курганы-кладбища на могильнике Кокэль (по результатам раскопок за 1963, 1965 гг.) // Труды ТКАЭЭ 1962-1966. Л.: Наука, 1970а. Т. 3. С. 80-209.
Дьяконова В.П. Археологические раскопки на могильнике Кокэль в 1966 г. // Труды ТКАЭЭ 1962-1966. Л.: Наука, 19706. Т. 3. С. 210-238.
Дьяконова В.П. Посуда народов Сибири в собрании МАЭ // Материальная и духовная культура народов Сибири. Л.: Наука, 1988. Т. 11. С. 50-69.
Кубарев В.Д. Древнетюркские изваяния Алтая. Новосибирск: Наука, 1984. 230 с.
Кубарев В.Д. Курганы Уландрыка. Новосибирск: Наука, 1987. 201 с.
Кубарев В.Д. Курганы Юстыда. Новосибирск: Наука, 1991. 190 с.
Кубарев В.Д. Курганы Сайлюгема. Новосибирск: Наука, 1992. 219 с.
Кубарев В.Д., Шульга П.П. Пазырыкская культура (курганы Чуй и Урсула). Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2007. 282 с.
Кубарев Г.В. Культура древних тюрок Алтая (по материалам погребальных памятников). Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2005. 400 с.
Кузнецов В.В. Столярные работы. Челябинск: Урал LTD, 2001. 131 с.
Кызласов Л.Р Таштыкская эпоха в истории Хакасско-Минусинской котловины. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1960. 198 с.
Кызласов Л.Р Древняя Тува (от палеолита до IX в.). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979. 207 с.
Могильников В А. Курганы Кызыл-Джар-I, VIII - памятник пазырыкской культуры Алтая // Вопросы археологии и этнографии Горного Алтая. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1983а. С. 3-39.
Могильников В.А. Курган Кызыл-Джар II-V и некоторые вопросы состава населения Алтая во второй половине I тыс. до н.э. // Вопросы археологии и этнографии Горного Алтая. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 19836. С. 40-71.
Мыльников В.П. Древняя деревообработка. Методика изучения погребальных конструкций. Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2008а. 106 с.
Мыльников В.П. Деревообработка в эпоху палеометалла. Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 20086. 364 с.
Мыльников В.П. Обработка дерева носителями пазырыкской культуры. Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 1999. 232 с.
Основные достижения. Сектор археологии бронзового и железного века [Электронный ресурс]. (URL: http://map.biorf.ru/pages.php7icHRAS_etnogr_arkh_brVek).
Пиала // Википедия. [Электронный ресурс] (URL: http://www.ru.wikipedia.org/wiki).
Погожева А.П., Рыкун М.П., Степанова Н.Ф., Тур С.С. Эпоха энеолита и бронзы Горного Алтая. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2006. Ч. I. 234 с.
Полосьмак Н.В. Всадники Укока. Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 2001. 336 с.
Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1953. 404 с.
Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960. 359 с.
Савинов Д.Г. Древнетюркские племена в зеркале археологии. I. Формирование прототюркского культурного субстрата [Электронный ресурс] // Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи древней Евразии. СПб.: СПбГУ, 2005. 346 с. (URL: http://www.kronk.narod.ru/library/klashtomy-savinov-2005.htm).
Самашев З.С., Мыльников В.П. Деревообработка у древних скотоводов Казахского Алтая: (Материалы комплексного анализа деревянных предметов из кургана №11 могильника Берел. Алматы: Берел, 2004. 312 с.
Семенов СА. Обработка дерева на древнем Алтае // СА. 1956. Т. 26. С. 204-230.
Слюсаренко И.Ю., Богданов Е.С., Соенов В.И. Новые материалы гунно-сарматской эпохи из Горного Алтая (могильник Курайка) // Изучение историко-культурного наследия народов Южной Сибири. Горно-Алтайск: АКИН, 2008. Вып. 7. С. 42-57.
Соенов В.И. Археологические памятники Горного Алтая гунно-сарматской эпохи (описание, систематика, анализ). Горно-Алтайск: ГАГУ, 2003. 160 с.
Соенов В.И. Могильник Курайка // Проблемы охраны, изучения и использования культурного наследия Алтая. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1995. С. 145-147.
Соенов В.И., Винокурова Г.А. Бусы из могильников гунно-сарматского времени Курайка и Верх-Уймон // Итоги и перспективы геологического изучения Горного Алтая. Горно-Алтайск: Горно-Алт. кн. изд-во, 2000. С. 151-155.
Соенов В.И., Глебова Н.И. Фрагменты шелковых тканей из могильника Курайка // Археология и этнография Алтая. Горно-Алтайск: Ин-т алтаистики, 2003. Вып. 1. С. 88-90.
Соенов В.И., Эбель А.В. Исследования на могильнике Курайка // Древности Алтая. Известия лаборатории археологии. Горно-Алтайск: ГАГУ, 1998. №3. С. 113-135.
Сорокин С.С. Погребения эпохи великого переселения народов в районе Пазырыка // АСГЭ. Л., 1977. Вып. 18. С. 57-67.
Суразаков А.С. Курганы эпохи раннего железа в могильнике Кызык-Телань-I. (К вопросу о выделении кара-кобинской культуры) // Археологические исследования в Горном Алтае в 1980-1982 годах. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1983. С. 42-52.
Суразаков А.С. Горный Алтай и его северные предгорья в эпоху раннего железа // Проблемы хронологии и культурного разграничения. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1989. 216 с.
Тетерин Ю.В. Могильник Дялян - новый памятник предтюркского времени Горного Алтая // Проблемы хронологии и периодизации археологических памятников Южной Сибири. Барнаул: БГПИ, 1991. С. 155-157.
Тишкин А.А., Мыльников В.П. Деревянные изделия из кургана №31 памятника Яломан-П на Алтае // Археология, этнография и антропология Евразии. 2008. №1 (33). С. 93-102.
Тощакова Е.М. Кожаная и деревянная посуда и техника ее изготовления у южных алтайцев // Материальная культура народов Сибири и Севера. Л.: Наука, 1976. С. 182-197.
Худяков Ю.С. Мумифицированное захоронение из могильника Усть-Эдиган // Материалы к изучению прошлого Горного Алтая. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1992. С. 118-135.
Энциклопедия домашнего мастера. Челябинск: Урал LTD, 1997. 128 с.
Panyushkina I., Sljusarenko I., Bikov N., Bogdanov E. Floating larch tree-ring chronologies from archaeological timbers in the Russian Altai between about 800 BC and AD 800 // Radiocarbon. 2007. Vol. 49, Nr 2. P. 693-702.
