CC BY
31
УДК 94(430+47)"1943/44"
ББК 63.3(4Геи+2) «1943-1944» Б01:
К 56
Борис Ковалёв
ДЕПОРТАЦИЯ
МИРНОГО НАСЕЛЕНИЯ НА ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ СЕВЕРО-ЗАПАДА РОССИИ
(1943-1944 гг.)
- аннотация -
С начала осени 1943 г. население Северо-Запада России стало массово депортироваться оккупантами на запад, за линию «Пантера»: в Прибалтику и Германию. Угон граждан СССР нацисты рассматривали не как временную кампанию, а как одну из важных функций и неотъемлемое условие деятельности оккупационных властей. Угоняя население, гитлеровские оккупанты реквизировали весь хлеб, скот, фураж и другие сельскохозяйственные продукты. С собой разрешалось брать лишь то, что легко можно было нести. Массовая насильственная депортация мирных советских граждан была отнесена Международным военным трибуналом в Нюрнберге к разряду военных преступлений и преступлений против человечества.
-ключевые слова-
ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА; СЕВЕРО-ЗАПАД РОССИИ; НАЦИСТСКИЙ ОККУПАЦИОННЫЙ РЕЖИМ; ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ;ДЕПОРТАЦИЯ.
«СТРАХ». «Голод». «Унижение». «Торговля рабами». Это не слова из художественного произведения о жизни древнего Рима. Это выдержки из интервью новгородцев и псковичей, депортированных гитлеровцами и их союзниками в Прибалтику и Германию осенью 1943 года. Угон граждан СССР нацисты рассматривали не как временную кампанию, а как одну из важных функций и неотъемлемое условие деятельности оккупационных властей.
Подобное массовое перемещение людей для подневольной работы на фактическом положении невольников в Германии противоречил многим международным конвенциям, в частности 46-й и 52-й статьям Гаагской конвенции, а также общим принципам уголовного права всех цивилизованных стран и внутреннему уголовному праву государств, на территориях которых совершались все эти преступления. Недаром массовая насильственная депортация мирных советских граждан была отнесена Международным военным трибуналом в Нюрнберге к разряду военных преступлений и преступлений против человечества (Без срока давности... Ленинградская область 2020: 31).
Угоняя население, гитлеровские оккупанты реквизировали весь хлеб, скот, фураж и другие сельскохозяйственные продукты. С собой разрешалось брать лишь то, что легко можно было нести.
На Северо-Западе России тотальный характер насильственное перемещение местного населения на запад стало приобретать с осени 1943 года, накануне наступления Красной Армии. Но практика, изначально относительно добровольной, а потом насильственной мобилизации на работы в Германию, началась гораздо раньше.
По мере роста людских потерь Вермахта, и особенно после Сталинградской битвы 1942-1943 гг., мобилизация местного населения приобрела еще более широкие масштабы. Так, в Гдовском и Сланцев-ском районах Ленинградской области германские комендатуры издали приказы, согласно которым каждый сельский староста был обязан назначить определенное число физически здоровых мужчин и женщин для отправки в Рейх. Ответственность за явку людей на железнодорожную станцию возлагалась на русских коллаборационистов: сельских
старост и волостных старшин. За уклонение от поездки в Германию виновные арестовывались и подвергались различным штрафам, физическим наказаниям, отправлялись в концентрационные лагеря.
Из Красногвардейска, Пушкина, Слуцка и других оккупированных городов Ленинградской области гитлеровцы вывезли до 60 тысяч человек. Некоторым из них было объявлено, что они переселяются на свою «историческую родину», так как будто бы являются потомками немцев, переселившихся в окрестности Петербурга при Екатерине II. При этом им обещались особые льготы в «фатерлянде» (Служба регистрации архивных фондов... Л. 146).
Тяжелые условия работы и жизни в Германии скрывались от населения оккупированных областей. Объявления немецких вербовочных комиссий всячески рекламировали работу в Германии. Это были красочные иллюстрированные буклеты, такие, например, как «Галя Заславская едет на работу в Германию». На его последней странице был помещен практически рекламный слоган: «Я живу в немецкой семье и очень довольна!». В кинотеатрах шли документальные фильмы о счастливой жизни восточных рабочих, в газетах публиковались письма о том, что в Германии русским живется гораздо лучше, чем
в России: они помогают немецким хозяйкам, живут в исключительно комфортабельных условиях, хорошо одеваются и питаются. Молодым людям обещалось, что они смогут получить любую интересующую их профессию на германских предприятиях и даже в будущем поступить в университет.
Но правда об условиях жизни восточных рабочих достаточно быстро дошла до их земляков. Поэтому ни о какой добровольности речь теперь, конечно, не шла.
Осенью 1943 г. стало понятно, что под Новгородом и Ленинградом готовится крупномасштабное наступ-
Из Красногвардейска, Пушкина, Слуцка и других оккупированных городов Ленинградской области гитлеровцы вывезли до 60 тысяч человек. Некоторым из них было объявлено, что они переселяются на свою «историческую родину», так как будто бы являются потомками немцев, переселившихся в окрестности Петербурга при Екатерине II.
ление Красной Армии. В этих условиях, стремясь затормозить рост партизанского движения, изолировать его от народа, обезопасить свои коммуникации, гитлеровское командование приняло решение выселить всех жителей с территории от линии фронта до позиций «Пантера», которые являлись северным участком «Восточного вала» и проходили по западной границе Ленинградской области.
Далеко не всем из них удалось возвратиться домой. Те же, кто смог вернуться, дали показания в ЧГК о тех событиях. Так Федор Тимофеев, колхозник из деревни Жили Батецкого района Новгородской области, рассказал следующее: «Я, а ровно и моя семья в количестве 8 человек, под силой оружия и угроз расстрела была угнана из своей деревни в немецкое рабство.
Случилось это так. 17-19 декабря 1943 года в нашу деревню Жили пришел карательный немецкий отряд с автоматами и пулеметами, в каждый дом по несколько человек. Приказали собираться на эвакуацию и 20 декабря 1943 года подали подводы и увезли всех жителей нашей деревни в количестве 73 человек, в том числе и меня, Тимофеева, с семьей, на станцию Батецкая, где погрузили в товарные вагоны вместе со скотом и повезли. Привезли нас в Латвию, где мы проходили карантин грязные, голодные и холодные» (ГАНО. Ф. Р-1793. Оп. 1. Д. 7. Л. 107).
Далее проходили своего рода смотрины, как на невольничьем рынке. Скорее всего, здесь речь идет не о немецких, а местных, латышских зажиточных хозяевах: «Приходили немецкие богачи, отбирали себе семьи и увозили к себе на работу. Я, например, жил у богатого помещика в Латвии, работал за кусок хлеба, жил в бане. 35 человек граждан нашей деревни отобрали и угнали в Германию. В городе Руиена1 грузили их в вагоны, и дальнейшая судьба их мне неизвестна.
Наша Красная Армия освободила Латвию, где я жил, и теперь вернулся обратно на родину. Дома нет, вся деревня сожжена» (ГАНО. Ф. Р-1793. Оп. 1. Д. 7. Л. 107).
Тяжелее всего приходилось семьям с маленькими детьми, особенно если там не было мужчин, которые были бы в состоянии выполнять тяжелую физическую работу.
Руйиена (латыш. Rujiena) — г. на севере Латвии.
14 февраля 1945 г. была опрошена Пелагея Ивановна Карпова, 1901 года рождения, уроженка деревни Глухово Батецкого района Новгородской области. Она вернулась домой из Литвы, где в полной мере испытала на себе, что такое «Работа в цивилизованной Европе». «14 января 1944 года меня вместе с детишками и старухой-матерью фашистские изверги насильственно выгнали из дома и отправили на станцию Батецкая.
16 января 1944 года нас погрузили в товарный неотапливаемый вагон, набитый до отказа. В нечеловеческих условиях были отправлены в неизвестном для нас направлении.
Трое долгих суток мы находились в пути, лишенные самых элементарных человеческих условий, т.е. горячей пищи, света, не говоря уже о тепле» (ГАНО. Ф. Р-1793. Оп. 1. Д. 7. Л. 100).
Но на этом страдания ее семьи не закончились. Самое страшное было впереди. «По истечении трех суток прибыли в Литву, на станцию Куршон1. Там немецкие фашисты устроили торги, т.е. продажу нас, как рабов. Так как я имела 4 детей до 13-летнего возраста и старушку-мать, то меня покупатели-господа браковали и на работу никуда не брали и на четвертый только день с семьей направили к одному хозяину-литовцу» (ГАНО. Ф. Р-1793. Оп. 1. Д. 7. Л. 100).
Здесь за кусок хлеба и крышу над головой их всех ждала тяжелая работа. «Там уж, не говоря о зарплате и непосильном труде, мне лично за кусок хлеба приходилось работать: стирать белье, мыть полы, пилить дрова и т.д., а дети пасли хозяйский скот. Бытовые условия за все время моей работы были самые ужасные. Тесная, грязная, темная, сырая с земляным полом комната никак не могла служить как жилье, а скорее являлась рассадником всяких заболеваний» (ГАНО. Ф. Р-1793. Оп. 1. Д. 7. Л. 100).
Это было не жизнью, а выживанием. Угнанная в рабство женщина боялась не столько за себя, сколько за своих детей. Вместе с ней страдали и ее односельчане.
Куршаны, Куршенай (лит. Киг§епа1) — г. на севере Литвы, в Шяуляйском районе.
«Ежечасно и ежеминутно я боялась, что хозяин выгонит меня на улицу, а поэтому как бы мне ни трудно было, я все распоряжения хозяина выполняла беспрекословно, безропотно и безоговорочно. Совместно со мною такую же горькую участь разделяли мои соседи: Васильева Антонина Николаевна, 1900 г. рождения, из д. Глу-хово, Семенова Мария Павловна, 1915 г. рождения, из д. Глухово, Александров Алексей Андреевич, 1900 г. рождения, из д. Глухово и другие жители нашего сельсовета в количестве 338 человек.
Бытовые условия за все время моей работы были самые ужасные. Тесная, грязная, темная, сырая с земляным полом комната никак не могла служить как жилье, а скорее являлась рассадником всяких заболеваний.
И только благодаря подвигу нашей доблестной и героической Красной армии-освободительницы мы, наконец, были освобождены в августе месяце 1944 г.» (ГАНО. Ф. Р-1793. Оп. 1. Д. 7. Л. 100 об.).
Согласно акту комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков об угоне в немецкое рабство населения Большетеребецкого сельсовета Батецкого района от 17 февраля 1945 г., с «10 ноября 1943 года по 17 февраля 1944 года немецко-фашистскими извергами под силою оружия насильственным путем было угнано в немецкое рабство 417 человек» (ГАНО. Ф. Р-1793. Оп. 1. Д. 7. Л. 81).
Для зимы 1943-1944 гг. характерно следующее: на практике гитлеровцы стали полностью игнорировать пропагандистское сопровождение своих акций. Выселение осуществлялось исключительно насильственно-репрессивными методами. Исключение, естественно, составляли статьи в коллаборационистских газетах. В них «переезд» на запад объяснялся исключительно стремлением местных жителей спастись от репрессий со стороны советской власти. Так в материале «О своей земле не забываем. Из жизни эвакуированных» утверждалось следующее: «Несколько месяцев назад они еще спокойно жили в большом селе на берегу Чудского озера. Каждый из них успел обзавестись своим домом, пашней и скотом. О колхозной неволе вспоминалось неохотно, как о миновавшей тяжелой болезни.
Но война имеет свои законы, подчас тяжелые и суровые. Развитие операций на фронте коснулось мирного населения и вопрос об эвакуации встал на очередь дня.
Долго думали поселяне, как быть. Трудно было смириться с мыслью об уходе с насиженного места, но еще ужаснее была мысль о страшной колхозной нищете.
Но пришел назначенный день, и все как один, они порешили: лучше уехать на запад, чем снова стать рабами большевиков.
Ехали не спеша. На место прибыли еще засветло. Крестьян встретили русские добровольцы. Прибывших людей разместили в домах и накормили вкусным горячим супом. Утром на следующий день состоялась посадка в поезд, направляющийся в Литву» («За Родину».).
Активно разоблачали нацистскую пропаганду партизанские листовки. «Продажные пустолайки из грязных газетенок, выходящих в советских районах, гавкают до хрипоты о роскошной жизни в Германии. Как же на самом деле живут советские люди, угнанные в Германию?
Об этом говорят живые свидетели, вырвавшиеся оттуда. Слушайте, о чем рассказывает ваша землячка-колхозница, изведавшая все муки фашистского ада» (Письма из неволи. 2001: 146).
Из показаний самих русских крестьян следует: «Гнали под конвоем. Приехали, сказали, что собирайтесь скорей. Гнали под оружием, били прикладами, не считаясь даже ни с больными, ни со стариками. Давали несколько лошадей на деревню, крестьяне не могли погрузить все свои вещи, все почти оставляли и уезжали без вещей и без хлеба. Когда погрузились, поехали сразу на станцию, на станции погрузили и отправили в Латвию. В Латвии обращались очень плохо, а также и литовцы издевались над людьми» (ГАНО. Ф. Р-1793. Оп. 1. Д. 7. Л. 81).
Продажные пустолайки из грязных газетенок, выходящих в советских районах, гавкают до хрипоты о роскошной жизни в Германии. Как же на самом деле живут советские люди, угнанные в Германию?
Эти показания, в отличие от статьи в коллаборационистской газете, максимально персонифицированы: «Угон в немецкое рабство мирных советских граждан подтверждают в своих показаниях следующие граждане: Павлова Агрипина Ивановна, Кустова Нина Васильевна из деревни Большой Горобец» (ГАНО. Ф. Р-1793. Оп. 1. Д. 7. Л. 81).
В подготовленных в 1945-1946 гг. для ЧГК отчетах о насильственной депортации могут меняться названия деревень и районов. Могут быть различными места, куда угоняли население русских деревень: Латвия, Литва, Германия. Общее — это насилие и репрессии, направленные против мирного населения. Рассказ «Угон в немецкое рабство» Екатерины Романовой о трагедии ее земляков из Менюшского сельсовета Шимского района был записан 1 января 1946 г.: «Я лично была поймана из Менюшского сельсовета немецкими оккупантами вместе с другими односельчанами. Под охраной немецких солдат мы были направлены в село Медведь, а затем и дальше в Германию, но мне удалось убежать, а моя мать и младшая сестренка угнаны в Германию.
Я была очевидцем и тому, как тех, кто не подчинялся и не хотел идти, избивали палками и прикладами. Руки завязывали назад веревками и проволокой и насильно гнали в Германию. Жутко было смотреть, как плакали женщины, дети и старики. В результате насильственного угона из тысячи пятисот жителей дер. Менюши осталось только 236 человек» (ГАНИНО. Ф. 177. Оп. 4. Д. 10. Л. 52).
В русских деревнях немецкими солдатами и их союзниками сжигались дома, за отказ покинуть родные места мог последовать расстрел. Священник Иван Иванов так описывал эти события: «Когда наша доблестная Красная Армия погнала фашистского зверя с нашей родной земли в его логово, он в припадке своего бессилия своё зло стал вымещать на беззащитном русском населении, опустошать наши сёла и города вместе с их населением, которое пряталось от его насиль-
Я была очевидцем и тому, как тех, кто не подчинялся и не хотел идти, избивали палками и прикладами. Руки завязывали назад веревками и проволокой и насильно гнали в Германию. Жутко было смотреть, как плакали женщины, дети и старики.
ственной эвакуации и становилось жертвами массовых расстрелов» (Архив Управления ФСБ РФ по Псковской области. Л. 2).
Условия содержания людей в лагерях были ужасающими. Отсутствие нормальных помещений, питания, медицинских услуг делали свое дело. Сами немцы признавали, что отсутствие транспорта, многокилометровые пешие переходы вели к многочисленным жертвам.
Главными спасителями своих сограждан в этих условиях становились представители Советского сопротивления: партизаны и подпольщики. Так, в районе поселка Идрица (сейчас Псковская область) проживало большое количество беженцев из Ленинградской области. В мае 1943 года немцы провели перепись населения и отобрали 500 человек для отправки на работу в Германию. Партизаны приняли активные меры для спасения этих людей. Ими было распространено свыше 200 листовок, а советские агитаторы дали квалифицированные советы, где можно найти безопасное укрытие от немецких властей.
Результаты этих действий были на лицо для всех: отправка железнодорожного эшелона с русскими гражданами в Германию была сорвана, а более 100 семей переехало на новое местожительство, в указанные партизанами места (Кулик 2006: 173).
Информация об угоне советских граждан в немецкий тыл также собиралась советскими органами государственной безопасности. Она датируется еще 1943 годом. Так из донесения, составленного по материалам личных бесед с вывезенными в советский тыл партизанами, а также радиограмм командиров и комиссаров отрядов следовало: «Продолжаются облавы на население тех деревень, из которых не ушли в лес к партизанам.
Например, в Солецком районе в деревне Заборовье немцы приехали на машинах, оцепили деревню, забрали всю молодежь, а остальному населению предложили до 9/Х1-43 г. отправиться в эвакуацию.
Основная масса населения Уторгошского, Струго-Красненского районов ушла в лес. Остаются в деревнях там, где нет угрозы нападения немцев, где деревни заняты партизанами. В случае ухода партизан и подхода немцев население уходит в лес, прячется там. В Уторгош-
ском и Солецком районах немцы объявили населению приказ немедленно сдать по 30 пудов зерна с га и 75-80 кг мяса с коровы» (ГАНИНО. Ф. 260. Оп. 1. Д. 195. Л. 77-78, 83).
У сельских жителей имелось больше шансов укрыться от депортации. В качестве их союзников выступали не только партизаны, но и леса и болота. Враг боялся и того, и другого. Гораздо тяжелее приходилось горожанам. Сергей Лавренцов во время оккупации проживал в Пскове. Для того, чтобы не умереть от голода, он был вынужден работать в паровозном депо чернорабочим. С конца февраля 1944 г., когда было объявлено о выселении всего населения Пскова, он со своими товарищами начал скрываться. Приходилось прятаться от угона в рабство в Германию в подвалах, на чердаках, а одно время в могильном склепе на Димитриевском кладбище.
Из его заявления в специальную комиссию по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков в г. Пскове следует: «Массовое выселение из Пскова началось 25 февраля 1944 г. Людей направлял на запад, причем можно было взять только то, что каждый мог унести с собой. В пустые квартиры входили немцы и забирали все, что им нравилось. Впоследствии были созданы специальные команды немцев, которые вырывали имущество у граждан города, укрытое в ямах и вывозили из города буквально все, вплоть до тряпок.
1 мая 1944 г. немцы ходили по улицам и домам в сопровождении собак-ищеек. Я был схвачен жандармами, когда мы втроем вышли на улицу в поисках хлеба. Нас всех привели в тюрьму и посадили в одиночки» (ГАПО. Ф. Р-903. Оп. 3. Д. 1. Л. 84).
Сергею Лавренцову чудом удалось вырваться на свободу. Он бежал из лагеря, расположенного на территории Эстонии.
За годы гитлеровской оккупации только на новгородской земле было полностью уничтожено 52 населенных пункта в Батецком,
Людей направлял на запад, причем можно было взять только то, что каждый мог унести с собой. В пустые квартиры входили немцы и забирали все, что им нравилось.
140 деревень в Белебелковском, 40 в Волотовском, 62 в Демянском, 64 в Лычковском, 45 в Молвотицком, 96 в Новгородском, 20 в Поддор-ском, 41 в Солецком, около 300 в Старорусском, 11 в Уторгошском, 89 в Чудовском районах (Ковалев, Ненова 2020: 202).
Из Великих Лук (город находился в непосредственной близости от линии фронта), вывоз производился большими партиями восемь раз. Первая группа количеством до 600 человек, в основном молодежи, была вывезена в апреле 1942 г., в мае того же года последовала новая группа в 340 человек, в начале июня — третья, наиболее массовая, — около 3000 человек, в июле из города было отправлено еще несколько товарных вагонов, а в сентябре — 80 семей числом 560 человек. Всего массовым порядком, не считая увоза мелкими группами и одиночками, из города было вывезено около 8,5 тыс. человек (Великие Луки. 2012: 317).
Из Великолукского района было вывезено в Германию 14500 человек, Невельского — 9785, Порховского — 10500, Псковского — 8104, из города Пскова — свыше 11 тыс. и т.д. Всего же из районов Псковщины захватчиками было угнано в неволю более 106 тыс. человек, в том числе почти 13,5 тыс. детей (Без срока давности. Псковская область 2020: 46).
Ответственность за эти преступления несут не только сами немцы, но и их союзники.
Трагедия мирного русского населения на этом не закончилась. Есть случаи, когда вернувшись на родные пепелища, некоторые семьи были вынуждены вновь отправиться в Прибалтику. Вчитываясь в воспоминания Тамары Михайловны Степановой, которые она дала автору этой статьи, начинаешь задавать себе вопросы: «Как же так? Ведь она — представитель народа-победителя, дочь погибшего на фронте русского солдата. Вот в современной Прибалтике политики которое десятилетие твердят о «советской оккупации», а что же говорит она? Кому тогда в Латвии жилось легче и лучше?».
Вернувшись на родину, они увидели, что от их Дубков осталось одно название: сплошь пепелища, посреди которых торчали печные трубы. Деревня сожжена, холодно, есть нечего и главного кормильца нет — отца. Одна из родственниц, когда-то уехавшая в Латвию на за-
работки, прислала маме Тамары письмо: «Паня, забирай ребят и приезжай сюда: работа будет и жилье будет». И они уехали в латышский город Сигулда.
«В школу мы ходили за 5 километров, — рассказывает Тамара Михайловна. — Едут богатые важные латыши, везут своих сытых деток в школу и никого больше не возьмут. Бедные едут — те гораздо добрее. Если своих троих везут, то кого-то одного или двух из наших ребят подсадят. Причем не только подвезут, ещё и хлебца нам дадут. В школе-то кормили бесплатно, а вот дома нечего было поесть — только голые щи варили из крапивы и лебеды. Поэтому и ходили побираться по людям» (Ковалев 2019).
Все мысли были только об одном — поесть бы. «Из школы идём, разделимся по пять человек и — по разным хуторам. Кто хлеба даст, кто одну картошину, а кто и за стол усадит — хоть чем-то, а накормит. Горькое у нас было детство. В десятилетнем возрасте стала работать у латышей. Пасла домашний скот: четырех коров, нетель и стадо овец» (Ковалев 2019).
Подобные события имели место уже после восстановления советской власти в Прибалтике. Поэтому семья Степановой там не задержалась — как не плохо жилось тогда в колхозах в России, но все же лучше, чем так.
Сопротивление вербовке и угону в немецкий тыл для использования в качестве рабочей силы в Третьем рейхе было в России гораздо более активным, чем на других оккупированных территориях. Вопрос о том, что больше содействовало этому — политическая зрелость, вера в советские идеалы или же осознание той горькой истины, что немцы пришли в качестве колониальных господ, обращавшихся с русскими, согласно одному образному выражению, «как с белыми неграми», — остается дискуссионным. Но можно сказать, что все эти факторы в большей или меньшей степени сыграли свою роль.
В Ленинградской области партизанское движение особенно значительно пополнилось за счет местного населения в 1943 году. Это явилось результатом не только успешного зимнего наступления Красной Армии, усиления гнета немецко-фашистских захватчиков над на-
селением оккупированных районов, но и массового угона людей на рабский труд в Прибалтику и Германию.
-список источников и литературы —
1. Архив Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации (УФСБ РФ) по Псковской области. — Д. 96. — Т. 1.
2. Без срока давности: преступления нацистов и их пособников против мирного населения на оккупированной территории РСФСР в годы Великой Отечественной войны. Ленинградская область: сборник архивных документов в / ответственный редактор серии Е. П. Малышева, Е. М. Цунаева; ответственный редактор А. В. Савченко; составители: А. Т. Абдукарова, Е. Н. Алексеева, А. М. Баранов [и др.]. — Москва: Фонд «Связь Эпох», 2020. — 504 с. — ISBN 978-5-6043945-9-5. — Текст: непосредственный.
3. Без срока давности: преступления нацистов и их пособников против мирного населения на оккупированной территории РСФСР в годы Великой Отечественной войны. Псковская область: сборник архивных документов / ответственный редактор серии Е. П. Малышева, Е. М. Цунаева; ответственные составители: В. Г. Кузьмин; И. И. Андреева, О. А. Бобровская [и др.]. — Москва: Фонд «Связь Эпох»: Кучково поле Музеон, 2020. — 624 с. — ISBN 978-5-907174-42-9. — Текст: непосредственный.
4. Великие Луки в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.: сборник документов / [ответственный редактор Д. А. Белюков]. — Великие Луки: [б. и.], 2012. — 343, [1] с. — Текст: непосредственный.
5. Государственный архив Новгородской области (ГАНО). — Ф. Р-1793. Новгородская областная комиссия по учету ущерба и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков на территории Новгородской области, Новгород, 13.09.1944-1946 г. — Оп. 1. — Д. 7.
6. Государственный архив новейшей истории Новгородской области (ГАНИНО). — Ф. 177. Шимский районный комитет Коммунистической партии РСФСР, п. Шимск Новгородской области (1922, 1935-1962, 1973-1991 гг.). — Оп. 4. — Д. 10.
7. ГАНИНО. — Ф. 260. Новгородский областной комитет Коммунистической партии РСФСР, г. Новгород Новгородской области (19441991). — Оп. 1 (1938-1944). — Д. 195.
8. Государственный архив Псковской области (ГАПО). — Ф. Р-903.
Комиссия по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков в г. Пскове. — Оп. 3. — Д. 1.
9. «За Родину», 23 февраля 1944 г. — Текст: непосредственный.
10. Ковалев, Б. Н. Раны болят не только у солдат / Б. Н. Ковалев. — Текст: непосредственный // Новгородские ведомости, 23 октября 2019 г.
11. Ковалев, Б. Н., Ненова, К. А. Уничтожение новгородских деревень во время депортации населения за линию «Пантера» / Б. Н. Ковалев, К. А. Ненова. — Текст: непосредственный // «Белорусский Исторический Обзор». Москва — Минск. — 2020. — № 3(1). — С. 195-204.
12. Кулик, С. В. Антифашистское движение сопротивления в России. 1941-1944: (проблемы политического и идеологического противоборства) / С. В. Кулик. — Санкт-Петербург: Издательский дом «М1РЪ», 2006. — ISBN 5-98846-008-9. — Текст: непосредственный.
13. Письма из неволи. — Текст: непосредственный // Псковские хроники: История края в документах и исследованиях. Вып. 1 — Псков: Издательский дом «Стерх», 2001. — 231 с.
14. Служба регистрации архивных фондов Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации (УФСБ РФ) по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Материалы к литерному делу № 118.
- references -
1. Archives of Pskov Region Directorate of the Federal Security Service of the Russian Federation (UFSB RF). [Arxiv Upravleniya Federal noj sluzhby bezopasnosti Rossijskoj Federacii (UFSB RF) po Pskovskoj oblasti], fol. 96, vol. 1. (In Russian)
2. Belyukov, D.A. (2012), Velikiye Luki during the Great Patriotic War [Velikie Luki v gody Velikoj Otechestvennoj vojny 1941-1945 gg.]: Collection of Documents, Velikiye Luki, 343 p. (In Russian)
3. For Motherland ["Za Rodinu"], February 23, 1944. (In Russian)
4. Kovalev, B.N. (2019), "Not Only Soldiers Suffer from Wounds" [Rany bolyat ne tol ko u soldat], Vedomosti of Novgorod, October 23. (In Russian)
5. Kovalev, B.N., Nenova K. A. (2020) Destruction of Novgorod Villages during the Deportation of the Population outside the Panther-Wotan Line [Unichtozhenie novgorodskix dereven vo vremya deportacii naseleniya za liniyu "Pantera"], Belarusian Historical Review, Moscow — Minsk, No. 3(1), p. 195-204. (In Russian)
6. Kulik, S.V. (2006) Resistance Movement during the Great Patriotic War in Russia. 1941-1944 (Political and Ideological Confrontation) [Antifashistskoe dvizhenie soprotivleniya v Rossii. 1941-1944: (problemy politicheskogo i ideologicheskogo protivoborstva)], Saint Petersburg. (In Russian)
7. Kuzmin, V.G. (ed.) [et al.] (2020), Non-Limitations Period: The Nazi's and Nazi collaborators' Guilt against Non-Combatants on the Occupied Territory of the Russian Soviet Federative Socialist Republic during the Great Patriotic War. Pskov Region [Bez sroka davnosti: prestupleniya nacistov i ix posobnikov protiv mirnogo naseleniya na okkupirovannoj territorii RSFSR v gody Velikoj Otechestvennoj vojny. Pskovskaya oblast]: Collection of Documents, Moscow, Link of the Ages Foundation, 624 p. (In Russian)
8. "Letters from Captivity" [Pis ma iz nevoli], in Pskov Chronicles: Regional History in Documents and Studies, Pskov, Sterkh Publishing House, 2001, 231 p. (In Russian)
9. Savchenko, A.V. (ed.) [et al.] (2020), Non-Limitations Period: The Nazi's and Nazi collaborators' Guilt against Non-Combatants on the Occupied Territory of the Russian Soviet Federative Socialist Republic during the Great Patriotic War. Leningrad Region [Bez sroka davnosti: prestupleniya nacistov i ix posobnikov protiv mirnogo naseleniya na okkupirovannoj territorii RSFSR v gody Velikoj Otechestvennoj vojny. Leningradskaya oblast]: Collection of Documents, Moscow, Link of the Ages Foundation, 504 p. (In Russian)
10. Service of Archival Collections Registration of Saint Petersburg and Leningrad Region Directorate of the Federal Security Service of the Russian Federation (UFSB RF) [Sluzhba registracii arxivny x fondov Upravleniya FSB RF po Sankt-Peterburgu i Leningradskoj oblasti], fol. 118, case materials. (In Russian)
11. State Archive of Contemporary History of Novgorod Region (GANINO) [Gosudarstvennyj arxiv novejshej istorii Novgorodskoj oblasti (GANINO)], coll. 177: Shimsk District Committee of the Communist Party of the Russian Soviet Federative Socialist Republic, Shimsk, Novgorod Region (1922, 1935-1962, 1973-1991 rr.), aids 4, fol. 10. (In Russian)
12. State Archive of Contemporary History of Novgorod Region (GANINO) [Gosudarstvennyj arxiv novejshej istorii Novgorodskoj oblasti (GANINO)], coll. 260: Novgorod Regional Committee of the Communist Party of the Russian Soviet Federative Socialist Republic, Novgorod (1944-1991), aids 1, fol. 195. (In Russian)
13. State Archive of Novgorod Region (GANO) [Gosudarstvennyj arxiv Novgorodskoj oblasti (GANO)], coll. R-1793: Novgorod Commission to
Investigate the Crimes of the German Fascist Occupiers and their Accomplices and to Determine Resulting Casualties on the Territory of Novgorod Region, Novgorod, 13.09.1944-1946, aids 1, fol. 7. (In Russian)
14. State Archive of Pskov Region (GAPO) [Gosudarstvennyj arxiv Pskovskoj oblasti (GAPO)], coll. R-903: Pskov Commission to Investigate the Crimes of the German Fascist Occupiers and their Accomplices and to Determine Resulting Casualties on the Territory of Pskov Region, aids 3, fol. 1. (In Russian)
КОВАЛЁВ БОРИС НИКОЛАЕВИЧ — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН, профессор Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого, профессор Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого (bnkov@mail.ru). Россия.
