CC BY
92■
ОРИГИНАЛЬНАЯ СТАТЬЯ
DOI: 10.34022/2658-3712-2023-51-2-16-26 УДК 314.8; 314.7 ^ Л1; Л3
ДЕПОПУЛЯЦИЯ В РОССИИ: ИТОГИ ЗА 1992-2022 ГГ., КОМПОНЕНТЫ, КОМПЕНСАЦИЯ МИГРАЦИЕЙ НА РЕГИОНАЛЬНОМ УРОВНЕ
Л.Л. Рыбаковский а, О.Л. Рыбаковский ь
а ь Институт демографических исследований ФНИСЦ РАН, Москва, Россия, ь Институт социально-экономических проблем народонаселения им. Н.И. Римашевской
ФНИСЦ РАН, Москва Россия
АННОТАЦИЯ
Объект исследования - население России в разрезе регионов. Предмет исследования - общие итоги воспроизводства населения РФ за период 1992-2022 гг., его компоненты, а также роль миграционного прироста в смягчении либо усугублении депопуляции в регионах России. Цель работы - обосновать и раскрыть в динамике компоненты депопуляции для России в целом за 31 постсоветский год, а также выявить типичные группы российских регионов по характеру соотношения итогового естественного и миграционного прироста/убыли. Актуальность исследования обусловлена тем, что для устойчивого социально-экономического развития неравномерно и в целом слабозаселённой России необходима восходящая демографическая динамика; и такой негативный современный процесс как депопуляция - основное препятствие на этом пути. Метод исследования - поперечный анализ демографических данных с использованием классических статистических приемов, таких как группировка, табличный и графический методы, метод средних и т.п. Научная новизна состоит в выявлении роли различных компонент в формировании динамики населения России в целом за 31 постсоветский год, из всех регионов выделены территории, однородные по характеру соотношения между собой естественного и миграционного прироста/убыли в целом за данный период. Результаты исследования: определен вклад рождаемости, смертности населения, а также возрастных структурных волн в формирование устойчивой естественный убыли в РФ. Установлена роль миграции населения в компенсации либо усугублении последствий депопуляции в регионах России за рассматриваемый период. Один из выводов проведенной работы: значительный недостаток современной миграционной, да и демографической ситуации в России заключается в том, что отдельные регионы получают миграционным путем население из других, среди которых преимущественно геополитически значимые для России окраинные территории Дальнего Востока и сухопутной Арктической зоны, и нет обоснования тому, чтобы данную ситуацию разрастания основных миграционных реципиентов России поддерживать за счет стремительно вымирающих вследствие депопуляции территорий.
Ключевые слова: депопуляция; компенсация миграций; регионы России; компоненты воспроизводства населения; рождаемость и смертность населения; естественный прирост/убыль; миграционный прирост/убыль.
Для цитирования: Рыбаковский Л.Л., Рыбаковский О.Л. Депопуляция в России: итоги за 1992-2022 гг., компоненты и компенсация миграцией на региональном уровне. Социально-трудовые исследования. 2023;51(2):16-26. DOI: 10.34022/2658-3712-2023-51-2-16-26.
ORIGINAL PAPER
DEPOPULATION IN RUSSIA: RESULTS FOR 1992-2022, COMPONENTS AND COMPENSATION BY MIGRATION AT THE REGIONAL LEVEL
L.L. Rybakovskiy a, O.L. Rybakovskii b
a b Institute for Demographic Research of FCTAS RAS, Moscow, Russia, b Institute of Socio-Economic Problems of Population, FCTAS RAS, Moscow Russia
ABSTRACT
The object of the study is the population of Russia and its regions. The subject of the study is the general results of the reproduction of the population of the Russian Federation for the period from the beginning of 1992 to the end of 2022, its components, as well as the role of migration growth in mitigating or aggravating depopulation in the regions of Russia. The purpose of the paper is to substantiate and reveal in dynamics the components of depopulation for Russia as a whole - for 31 post-Soviet years, as well as to identify typical groups of Russian regions by the nature of the ratio of the final natural and migration growth/loss. The relevance of the study is due to the fact that for sustainable socio-economic development in unevenly and generally sparsely populated Russia, upward demographic dynamics are necessary, and such a negative modern process as depopulation is the main obstacle on this path. The research method is a cross-sectional analysis of demographic data using classical statistical
© Рыбаковский Л.Л., Рыбаковский О.Л., 2023
techniques, such as grouping, tabular and graphic methods, the method of averages, etc. The scientific novelty of the study: the role of various components in the formation of the dynamics of the population of Russia as a whole for 31 post-Soviet years is revealed; of all regions, territories have been identified that are homogeneous in nature in the ratio of natural and migration growth/loss as a whole for a given period. The results of the study: the contribution of fertility, mortality of the population, as well as age-related structural waves to the formation of the sustainable natural decline in the Russian Federation has been determined. The role of population migration in compensating or aggravating the consequences of depopulation in the regions of Russia during the period under review has been established. One of the conclusions of the study: the most significant drawback of the current migration, and demographic situation in Russia is that some regions receive migration growth from others, among which the marginal territories of the Far East and the land Arctic zone, which are mainly geopolitically significant for Russia; and there is no justification for supporting the situation of the growth of the main migration recipients of Russia at the expense of rapidly dying territories due to depopulation.
Keywords: depopulation; compensation of migrations; regions of Russia; components of population reproduction; birth and mortality of the population; natural increase/decline; migration growth/loss.
For citation: Rybakovskiy L.L., Rybakovskii O.L. Depopulation in Russia: Results for 1992-2022, components and compensation by migration at the regional level. Social and labor research. 2023;51(2):16-26. DOI: 10.34022/2658-3712-2023-51-2-16-26.
ВВЕДЕНИЕ И МЕТОДИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Депопуляция - устойчивая естественная убыль той или иной административно-территориальной единицы - присуща целому ряду развитых государств, прежде всего, Европы [1; 2], а также Азии [3; 4; 5]. Наиболее сильное влияние депопуляции испытывают государства - активные участники Второй мировой войны, как оборонявшиеся, так и инициаторы. Среди пострадавших, помимо России, идут КНР, Польша [6], Республика Беларусь [7], Украина [8], Сербия [9] и др. Среди инициаторов и их сателлитов выделяются Германия [2], Италия [10], и Япония [5].
Депопуляция складывается, как правило, из высокой смертности и низкой рождаемости, которые, в свою очередь имеют по две компоненты, - высокую интенсивность смертности, низкую интенсивность рождаемости и/или негативную возрастную структуру населения. Негативность возрастной структуры для смертности означает в упрощенном представлении высокую долю населения пожилых возрастов, в которых интенсивность смертности наиболее высока. Что касается негативного влияния возрастной структуры для рождаемости, то оно выражается в низкой доле женщин наиболее активного репродуктивного возраста (20-39 лет).
Интенсивность смертности характеризуется рядом ее возрастных коэффициентов либо ее обобщающей характеристикой - показателем ожидаемой продолжительности жизни при рождении (далее - ОПЖ). В свою очередь интенсивность рождаемости характеризуется рядом ее возрастных коэффициентов или их обобщающим показателем - суммарным коэффициентом рождаемости (далее - СКР).
Позитивный процесс роста ожидаемой продолжительности жизни при рождении, шедший в России с 2004 г. по 2019 г., имеет одно негативное структурное последствие. При росте ОПЖ увеличивается и доля лиц пожилого возраста, поэтому между общим уровнем рождаемости и высокой продолжительностью жизни имеется некое противоречие. Поскольку чем выше ОПЖ, тем больше доля лиц пожилого возраста и выше общий уровень смертности, и, напротив, доля женщин в активном репродуктивном возрасте при прочих равных условиях сокращается, а общий уровень рождаемости снижается. Получается замкнутый круг. Один негатив усиливает второй, а тот, в свою очередь, усиливает первый.
В России и большинстве ее регионов проблемы возрастной структуры населения в определенные периоды времени усугубляются так называемыми демографическими структурными волнами, порожденными двумя мировыми войнами и усиленными развалом СССР и переходным периодом к капитализму в России [11; 12]. Они ощутимо штормят возрастную структуру населения страны и тесно связанные с ней общие показатели рождаемости и (в меньшей степени) смертности.
Объект и предмет данного исследования - население 84-х регионов России, общие итоги его воспроизводства за период 1992-2022 гг., а также роль миграционного прироста в смягчении либо усугублении депопуляции. Цель работы - обосновать и раскрыть в динамике компоненты депопуляции для России в целом - за 31 постсоветский год, а также выявить типичные группы российских регионов по характеру соотношения итогового естественного и миграционного прироста/убыли. Все расчеты в исследовании сделаны по данным официальной российской статистики - Росстата.
Рис. 1 / Fig. 1. Естественный прирост населения России, всё население, тыс. человек / Natural population growth of Russia, total population, thousand people. ЕП - текущие данные, ЕПпрогн - средний вариант прогноза Росстата от 26.12.2019.
Источник/Source: рассчитано на основе данных Росстата. URL: https://rosstat.gov.ru / calculation based on Rosstat data. URL: https://rosstat.gov.ru/
Рис. 2/ Fig. 2. Численность женщин в возрасте 20-39 лет, РФ, всё население, млн человек. После 2021 г. - средний вариант прогноза Росстата от 26.12.2019 / Number of women aged 20-39 years, Russia, total population, million people.
Источник/Source: рассчитано на основе данных Росстата. URL: https://rosstat.gov.ru / calculation based on Rosstat data. URL: https://rosstat.gov.ru/
ДЕПОПУЛЯЦИЯ В РОССИИ В ЦЕЛОМ И ЕЕ КОМПОНЕНТЫ
Вследствие депопуляции РФ в 1992-2022 гг. лишилась 16,3 млн человек. Наибольшие потери населения были зафиксированы в первый десятилетний, переходный от социализма к капитализму период катаклизмов, совпавший со «вторым эхом» Великой Отечественной войны и этапом «антитайминга» рождений [13], последовавшим после успешной демографической политики 1980-х гг. (рис. 1).
Во второй половине 2000-х гг. в России начала действовать демографическая политика, направленная на стимулирование рождаемости и улучшение здоровья населения страны. Ее реализация, безусловно, дала положительные результаты, одним из которых был кратковременный выход из депопуляции в 2012-2016 гг. Сразу после первого этапа депопуляции и пятилетия незначительного естественного прироста в РФ наступил второй этап депопуляции [14; 15], который в 2020-2022 гг. усугубила пандемия COVID-191.
1 Понятие пандемии: исторический и теоретический аспекты // COVID-19: Вызовы, последствия, противодействие: [монография]. А.В. Торкунов, С.В. Рязанцев, В.К. Левашов [и др.]; Под ред. А.В. Торкуно-ва, С.В. Рязанцева, В.К. Левашова. Москва, Издательство Аспект Пресс, 2021. 248 c. DOI:10.19181/monogr.978-5-7567-1139-4.2021 EDN: XOJJPA
Так уж случилось, что кратковременный выход России из депопуляции в 2012-2016 гг. совпал с ростом структурной демографической волны, также числа женщин наиболее активного репродуктивного возраста (20-39 лет). Волнообразно изменяющаяся численность такой категории женщин, на которых за последние 30 лет приходится от 80% до 93% всех деторождений в стране [11], практически совпадает с динамикой числа родившихся (рис. 2).
Это, в свою очередь, порождает и усиливает волнообразность объемов текущих и последующих деторождений. Рост численности женщин наиболее активного репродуктивного возраста ведет к росту числа деторождений, и наоборот. К сожалению, проводимые и в СССР в 1980-е годы, и в РФ с 2007 г. компании по реализации мер демографической политики, направленные, прежде всего, на стимулирование рождаемости, начинались как раз в периоды улучшения возрастной структурной волны [16], что лишь усиливало вол-нообразность возрастной структуры населения (рис. 3).
Помимо того, обе демографические компании породили и так называемый «антитайминг» рождений, когда после существенного роста теку-
ш
Рис. 3/ Fig. 3. Темпы роста численности женщин в возрасте 20-39 лет (TP F) и числа деторождений (TP N), РФ/РСФСР, относительно предыдущего года, в разах / Growth rate of the number of women aged 20-39 years (TP F) and the number of births (TP N), RF / RSFSR, year-on- year, in times.
Источник/Source: рассчитано на основе данных Росстата. URL: https://rosstat.gov.ru / calculation based on Rosstat data. URL: https://rosstat.gov.ru/
Рис. 4/ Fig. 4. Суммарный коэффициент рождаемости населения РФ/РСФСР, детей на одну женщину/ Total fertility rate of the population of Russia/RSFSR, children per woman.
Источник/Source: рассчитано на основе данных Росстата. URL: https://rosstat.gov.ru / calculation based on Rosstat data. URL: https://rosstat.gov.ru/
щих уровней суммарного коэффициента рождаемости, вызванного отчасти сужением календаря рождений, наступает период «относительной пустоты». Женщин, готовых рожать второго либо последующего ребенка, становится объективно меньше вследствие того, что свои репродуктивные планы ими уже выполнены. И текущий объем деторождений в значительной степени начинает поддерживаться лишь входящими в активный репродуктивный возраст молодыми женщинами, еще не реализовавшими свои репродуктивные установки (рис. 4).
В результате всех этих и других, прежде всего, политических обстоятельств различия между числом родившихся в «пики» и «ямы» демографических структурных волн были весьма существенны. Так, число родившихся в 1968 г. составляло 1,82 млн человек, в 1987 г. - 2,50, в 1999 г. - 1,21, в 20142015 гг. - 1,94, в 2022 г. - около 1,3 млн человек. Различия между «пиком» и «дном» волнообразно изменяющихся значений числа родившихся в отдельные годы достигали 0,7 млн человек.
Не меньший, а временами даже больший вклад в депопуляцию в России вносила смертность (рис. 5).
Эпоха переходного периода 1990-х, особенно 1993-1995 гг. и стыка ХХ-ХХ1 вв. (1999-2006 гг.), ежегодно забирала у России по 2,1-2,3 млн жизней. Это в 1,2-1,3 раза, или на 0,3-0,5 млн человек больше, чем в лучшие по общему уровню смертности годы постсоветской России (1992 и 2019 гг.), когда умирало по 1,8 млн человек в год.
Пандемийный 2021 г. побил антирекорд предшествующих лет - минус более чем 2,4 млн человек. Весной 2022 г. ситуация со сверхсмертностью от пандемии в России начала исправляться (рис. 6).
В переходный период 1990-х сверхсмертность касалась практически всего населения, но значительнее всего - мужчин трудоспособного возраста. Во время пандемии основной удар на себя приняло население старших возрастов. Если прирост смертности в 2021 г. относительно 2019 г. в возрастах 45-49, 50-54, 55-59 и 60-64 лет составил 25,0%, 23,5%, 28,9% и 33,0%, соответственно, то в возрас-
Рис. 5/ Fig. 5. Число умерших в РФ, млн человек, всё население, оба пола / Number of deaths in Russia, million people, total population, both sexes.
Источник/Source: рассчитано на основе данных Росстата. URL: https://rosstat.gov.ru / calculation based on Rosstat data. URL: https://rosstat.gov.ru/
Рис. 6/ Fig. 6. Число умерших в РФ по месяцу, тыс. человек, всё население, оба пола / Number of deaths in Russia by month, thousand people, total population, both sexes.
Источник/Source: рассчитано на основе данных Росстата. URL: https://rosstat.gov.ru / calculation based on Rosstat data. URL: https://rosstat.gov.ru/
тах 65-69, 70-74, 75-79 и 80-84 лет этот прирост был более существенным: 42,6%, 50,4%, 37,1% и 41,8%, соответственно. Лишь в возрасте «85 плюс» прирост был не столь значителен (29,0%). Видимо, людям, пережившим войну 1941-1945 гг. и последующие эпохи, коронавирус был уже не так страшен. В целом ожидаемая продолжительность жизни при рождении в 2021 г. относительно 2019 г. снизилась на 3,28 года (с 73,34 до 70,06), а в возрасте «55 плюс» это снижение составило 3,03 года (с 23,75 до 20,72).
Восстановительный рост ожидаемой продолжительности жизни при рождении в постсоветской России шел в 1995-1998 гг. после резкого падения в 1993-1995 гг. (минимум в 1994 г. - 63,9 лет). Затем после кризиса 1998 г. ОПЖ пошла вниз, достигнув минимума 64,9 лет в 2003 г., а начиная с 2004 г. вновь пошла вверх. После достижения уровня 1992 г. (в 2007-2008 гг.) в России наступил новый этап снижения интенсивности смертности, подкрепленный мерами новый демографической политики. Максимальный уровень ОПЖ в России был достигнут в 2019 г. и приостановить этот рост смогла лишь пандемия коронавируса со^-19 в 2020-2021 гг.
После 2007 г. старела и возрастная структура населения России. Так в 1992 г. доля мужчин в возрасте 60 лет и старше составляла 11,4% всего мужского населения, женщин - 20,8% всего женского населения. В 2022 г. аналогичная пропорция составила 18,0% и 27,5%, соответственно. В целом количество россиян в возрасте 60 + в 1992 г. равнялось 16,4% общей численности населения страны, в 2022 г. - 23,1%.
По среднему варианту прогноза Росстата от 26.12.2019 г. каждый четвертый россиянин к 2030 г. будет старше 60 лет, число мужчин 60 + составит 20% всей численности мужского населения, а женщин аналогичного возраста - 30% всей численности женщин. В возрасте 65 лет и старше к 2030 г. по данному прогнозу будут находиться менее 13% мужчин, или примерно один из восьми. В начале 1992 г. это был бы каждый 16-й, в 2003 г. - каждый 11-й, в 2020 г. - каждый 9-й.
Положительная тенденция в уменьшении темпов смертности населения России в начале XXI в. проявляется также в сокращении разрыва между ожидаемой продолжительностью жизни мужчин и женщин. Ведь, когда в 1990-е годы в России рез-
ко возрастала смертность, то резко увеличивался и разрыв между ОПЖ мужчин и женщин, что подтверждает доводы ученых о том, что от кризисных явлений переходного периода в большей степени страдали мужчины. Следствием сокращения разрыва в ожидаемой продолжительности жизни мужчин и женщин в постсоветский период стало то, что если в 1992 г. в России было 67,4% женщин старше 60 лет среди всех лиц 60 +, то в 2022 г. -лишь 63,7%.
РЕГИОНЫ РОССИИ: ДЕПОПУЛЯЦИЯ И МИГРАЦИОННЫЙ ПРИРОСТ
Депопуляция в России в основном связана с 68-ю субъектами РФ, где совокупные потери населения за 1992-2022 гг. составили 19,1 млн человек. И лишь естественный прирост в размере 2,8 млн человек в остальных семнадцати субъектах сократил итоговые потери населения России до 16,3 млн человек.
В начале 2023 г. в вышеуказанных 68 регионах проживало 132,4 млн человек, или 90,4% населения страны. По сравнению с 1992 г. численность населения данных территорий (139,4 млн человек) в результате депопуляции, т. е. естественным путем сократилась почти на 14% (на более чем 1/7 часть). И если бы не постоянная миграция населения, выявляемая и фиксируемая в России, как текущим учетом, так и переписями населения, то к началу 2023 г. в данных 68-ми регионах проживало бы всего 120,3 млн человек.
В начале 2023 г. Росстат опубликовал (выставил на сайт) оценку численности населения регионов России на 1 января 2023 г. с учетом предварительных итогов третьей постсоветской переписи населения 2021 г. По нашему мнению, данная перепись по своим результатам мало чем отличается от двух предыдущих в плане соответствия переписных данных текущему учету. Если первая постсоветская перепись 2002 г. добавила к текущему учету 1,8 млн человек, вторая (2010 г.) - чуть более 1 млн человек, то третья -1,4 млн человек, что в итоге составило около 4,3 млн. человек. Не трудно посчитать, что при такой работе Росстата с 1992 г. текущий учет, прежде всего, иммиграции в Россию не досчитывал по 140 тыс. человек в год.
Тем не менее, миграционный прирост населения регионов России из-за рубежа в подавляющем числе случаев благоприятно влиял на демографическую ситуацию в них. Суммарно за 31 год постсоветского периода лишь в двух субъектах РФ (Еврейской автономной области и Чукотском автономном округе) суммарный миграционный
прирост из-за рубежа был незначительно отрицательным.
Зарубежная миграция смягчала последствия депопуляции в России не только количественно. Переселялись преимущественно молодые семьи с детьми, снижая общие коэффициенты смертности и отчасти способствуя росту общих коэффициентов рождаемости.
Однако помимо зарубежной миграции, не меньшую, а, пожалуй, большую роль в смягчении либо усугублении последствий депопуляции в регионах играла внутренняя для России межрегиональная миграция. Из 68-ми депопуляционных регионов лишь малое их количество получало компенсацию убыли населения с помощью миграции из-за рубежа и других регионов страны. Другая, более многочисленная группа территорий либо незначительно компенсировала депопуляцию миграцией, либо усугубляла демографическую ситуацию миграционной убылью. Что касается регионов, имевших положительный естественный прирост, то они также либо теряли население в результате миграции, либо усиливали его прирост за счет нее.
Рассмотрим группы регионов, имеющих различные итоги воспроизводственного и миграционного развития населения за 31 постсоветский год, определив роль миграции населения в опосредованном влиянии на последствия депопуляции и общий прирост. К сожалению, переписные поправки не дают возможности корректно выделить вклад зарубежной и межрегиональной миграции в итоговой миграции регионов за указанный период [17], вследствие чего будем оперировать лишь суммарными, внешними для регионов величинами миграционного прироста.
Вначале идут регионы-лидеры по миграционному приросту, «основные и локальные миграционные реципиенты» страны [18]. Для них миграция населения - не только путь для преодоления депопуляции, но и локомотив значительного общего прироста (табл. 1).
Итоговый миграционный прирост в этих регионах в разы превышал естественную убыль. О том, в какой пропорции он распределялся по данным текущего учета на межрегиональный и зарубежный миграционный прирост, мы писали ранее [19]. Для примера, Москва за 1992-2021 гг. по данным текущего учета 85% своего итогового миграционного прироста получала за счет других регионов страны, и лишь 15% - за счет зарубежной миграции.
Республика Адыгея находится в этой таблице не случайно, так как вместе с Краснодарским
■
Таблица 1 / Table 1
Отдельные показатели демографического баланса регионов России суммарно за 1992-2022 гг. / Selected indicators of the demographic balance of the Russian regions in total for 1992-2022
Регионы / Regions Естественный прирост, тыс. человек / Natural increase, thousand people Миграционный прирост*, тыс. человек / Migration growth*, thousand people Компенсация естественной убыли миграционным приростом, в разах / Compensation of natural decline by migration growth, in times
г. Москва -836 4865 5,8
Республика Татарстан -142 451 3,2
Ставропольский край -180 548 3,0
Краснодарский край -535 1590 3,0
Московская область -1249 3125 2,5
Республика Адыгея -45 101 2,3
Калининградская область -130 265 2,0
г. Санкт-Петербург -674 1286 1,9
Ленинградская область -462 811 1,8
Республика Башкортостан -160 252 1,6
Белгородская область -247 357 1,4
Новосибирская область -271 316 1,2
Калужская область -230 226 1,0
* Внешний для регионов миграционный прирост - сумма межгосударственного и межрегионального миграционного прироста, с учетом итогов переписей населения РФ 2002, 2010 и 2021 гг.
Источник/Source: рассчитано на основе данных Росстата. URL: https://rosstat.gov.ru / calculation based on Rosstat data. URL: https://rosstat.gov.ru/
краем она является «единым миграционным пространством» [20, с. 187-194], и, так же как и край, имеет положительный миграционный прирост «курортно-климатической ориентации».
По Республике Крым и г. Севастополю информация в Росстате имеется с 2015 г. Итоговый за 8 лет миграционный прирост, равный 94 и 169 тыс. человек, компенсировал их естественную убыль (74 и 12 тыс. человек) в 1,3 и 14,1 раза, соответственно.
За лидерами по миграционному приросту идут регионы, которые частично, но в ощутимом объеме компенсировали естественную убыль миграционным приростом. Среди них также есть локальные миграционные реципиенты страны, но, помимо них присутствуют крупные промышленно развитые регионы Урала и юга европейской части России, регионы окружения основных миграционных реципиентов, прежде всего, Москвы (табл. 2).
Как видно из таблицы более чем наполовину естественную убыль компенсировали миграционным приростом лишь пять локальных миграционных реципиентов России да промышленно развитая Волгоградская область. Во всех остальных территориях 2 компенсация составляла от 1/6 до 1/3 (табл. 2).
Еще менее значительной компенсация была в приграничных к Украине Курской и Брянской областях, западных Псковской и Смоленской областях, Пензенской области из Приволжского федерального округа да в Свердловской области на Урале. При значительных размерах естественной убыли за 31 год (299, 306, 258, 300, 309 и 569 тыс.
человек, соответственно) итоговым миграционным приростом эта убыль компенсировалась лишь на 13%, 1%, 3%, 7%, 2% и 9%, соответственно. В остальных депопуляционных регионах России суммарная итоговая миграционная убыль населения за 31 постсоветский год включала в себя в качестве основной компоненты - межрегиональную миграционную убыль, значительно перекрывавшую зарубежный миграционный прирост. Минимальная естественная убыль была зафиксирована в трех территориях Дальневосточного федерального округа (образца 2019 г.) - Забайкальском и Камчатском краях, Магаданской области - по 9, 6 и 9 тыс. человек, соответственно. Миграционная убыль из данных регионов (306, 181 и 222 тыс. человек, соответственно) многократно превышала естественную убыль.
В других регионах данной группы за рассматриваемый период миграционная убыль составляла соизмеримую с естественной убылью часть (долю) от общей убыли населения. Максимальная доля - от 43% до 90% - была зафиксирована в регионах Европейского Крайнего Севера, Дальнего Востока, Сибири, Севера Приволжья, а также Курганской и Оренбургской областях (табл. 3).
В оставшихся регионах данной группы в постсоветский период миграционная убыль составляла менее 2/5 от общей убыли населения. Так, в Чувашской Республике, Алтайском, Пермском и Красноярском краях, где естественная убыль за 31 год составила 106, 332, 330 и 210 тыс. человек, соответственно, доля миграционной убыли была близка к 1/3. В Костромской области, Республике Марий Эл, Астраханской обла-
* Внешний для регионов миграционный прирост - сумма межгосударственного и межрегионального миграционного прироста, с учетом итогов переписей населения РФ 2002, 2010 и 2021 гг.
Источник/Source: рассчитано на основе данных Росстата. URL: https://rosstat.gov.ru / calculated on the basis of Rosstat data. URL: https://rosstat.gov.ru/
Таблица 3/ Table 3
Отдельные показатели демографического баланса регионов России суммарно за 1992-2022 гг. / Selected indicators of the demographic balance of the regions of Russia Total for 1992-2022
Таблица 2/ Table 2
Отдельные показатели демографического баланса регионов России суммарно за 1992-2022 гг. / Selected indicators of the demographic balance of the regions of Russia Total for 1992-2022
Регионы / Regions Естественный прирост, тыс. человек / Natural increase, thousand people Миграционный прирост*, тыс. человек / Migration growth*, thousand people Компенсация естественной убыли миграционным приростом, в процентах / Compensation of natural decline by migration growth, %
Самарская область -496 385 78
Ростовская область -691 485 70
Воронежская область -575 392 68
Липецкая область -254 147 58
Томская область -59 33 55
Волгоградская область -399 212 53
Саратовская область -465 161 35
Тульская область -550 190 35
Челябинская область -400 103 26
Рязанская область -339 83 24
Владимирская область -395 72 18
Ярославская область -333 58 18
Нижегородская область -824 143 17
Новгородская область -204 31 15
Регионы / Regions Естественный прирост, тыс. человек / Natural increase, thousand people Миграционный прирост*, тыс. человек / Migration growth*, thousand people Доля миграционной убыли в общей убыли, в процентах / The share of migration loss in the total loss, %
Мурманская область -54 -459 90
Республика Коми -53 -443 89
Сахалинская область -48 -206 81
Еврейская автономная область -16 -57 78
Амурская область -72 -220 75
Иркутская область -145 -305 68
Архангельская область -178 -371 68
Хабаровский край -130 -211 62
Курганская область -153 -192 56
Приморский край -224 -270 55
Омская область -154 -180 54
Республика Карелия -128 -134 51
Удмуртская Республика -90 -89 50
Оренбургская область -176 -151 46
Кировская область -290 -217 43
* Внешний для регионов миграционный прирост - сумма межгосударственного и межрегионального миграционного прироста, с учетом итогов переписей населения РФ 2002, 2010 и 2021 гг.
Источник/Source: рассчитано на основе данных Росстата. URL: https://rosstat.gov.ru / calculated on the basis of Rosstat data. URL: https://rosstat.gov.ru/
сти и Республике Хакасия, где за рассматриваемый период естественная убыль составила 169, 69, 44 и 38 тыс. человек, соответственно, доля миграционной убыли была равна 26%, 19%, 17% и 14%, соответственно. В Ивановской, Кемеровской, Ульяновской областях и Республике Мордовия (где естественная убыль за 31 год была, соответственно, 331, 476, 227 и 171 тыс. человек) доля миграционной убыли составила 1/10. В Вологодской области при естественной убыли 211 тыс. человек, миграционная убыль была мини-
мальная (14 тыс. человек), и доля миграционной убыли за 31 год составила лишь 6%. В Орловской области при естественной убыли 198 тыс. человек, миграционная убыль была близка к нулю (2 тыс. человек).
В довершении рассмотрим регионы, в которых депопуляции в целом за 31-летний период не было. В двух частях Тюменской области: Ханты-Мансийском автономном округе - Югра и несубъекте РФ «Тюменской области без автономий» в рассматриваемый период были положи-
тельными и естественный прирост (321 и 6 тыс. человек, соответственно), и итоговый миграционный прирост (137 и 200 тыс. человек, соответственно).
Аналогичная ситуация зафиксирована в четырех республиках Северного Кавказа: Дагестане, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкессии, где естественный прирост населения составил 931, 191, 87 и 24 тыс. человек, соответственно, а итоговый миграционный прирост (с учётом его коррекции поправками трёх переписей населения), соответственно - 341, 134, 21 и 16 тыс. человек. В двух других республиках Северного Кавказа - Чеченской и Северной Осетии -Алании, положительным был лишь естественный прирост: 700 и 24 тыс. человек, соответственно. Итоговая миграционная убыль, равная 199 и 49 тыс. человек, соответственно, снижала общий прирост в двух республиках до плюс 501 и минус 25 тыс. человек, соответственно. По всем шести республикам Северного Кавказа суммарный естественный прирост составил 1957 тыс. человек. Миграционный прирост шести республик, несмотря на то, что в постсоветский период они являлись миграционными донорами страны по социально-экономическим параметрам, а также ощутимому потоку вынужденных переселенцев и беженцев из отдельных республик в другие регионы России и за рубеж в период двух Чеченских войн, тем не менее, составил 264 тыс. человек.
Еще одним регионом России, где был положительный прирост в целом за 31-летний период, являлась Республика Калмыкия, где естественный прирост составил 23 тыс. человек. Однако из-за перекрывшей его в несколько раз миграционной убыли республика ежегодно в среднем теряла по две тысячи человек в форме общей убыли.
Оставшиеся шесть регионов, где в сумме за 31 год был положительный естественный прирост, находятся в азиатской части России. Это третья составная часть Тюменской области - Ямало-Ненецкий автономный округ, Чукотский автономный округ, а также четыре республики: Алтай, Тыва, Бурятия и Саха - Якутия. Их естественный прирост составил 135, 5, 28, 92, 43 и 175 тыс. человек, соответственно, а итоговая миграционная убыль - 100, 100, 14, 58, 119 и 279 тыс. человек, соответственно. Лишь три из них (Республики Алтай, Тыва и Ямало-Ненецкий автономный округ) в итоге имели положительный общий прирост. Три других региона, ныне входящих в Дальневосточный федеральный округ, потеряли
в сумме за 31 год в форме общий убыли 280 тыс. человек. Только население одного Чукотского автономного округа сократилось вследствие этого в три раза.
ВЫВОДЫ
К сожалению, с 2017 г. депопуляция в Россию вернулась надолго. 68 субъектов РФ (в которых на начало 2023 г. проживало свыше 90% населения страны) являются депопуляционными, потеряв за 1992-2022 гг. в совокупности 19,1 млн человек. И лишь естественный прирост в 2,8 млн человек в остальных 17-ти субъектах РФ частично сократил итоговые потери России до 16,3 млн человек. Миграция населения в одних регионах улучшала демографическую ситуацию, в других, напротив, усугубляла.
Из 68 депопуляционных регионов России можно выделить три группы. В первой естественная убыль многократно компенсировалась миграционным приростом, во второй - компенсация была лишь частичной, в третьей - вместо компенсации имела место миграционная убыль, усугублявшая демографическую ситуацию. Поскольку миграционный рост из-за рубежа в целом за постсоветский период был положительным для подавляющего большинства регионов страны, то итоговая миграционная убыль в части из них шла за счет межрегиональной миграции из менее благополучных в социально-экономическом плане (как правило, окраин) в сторону основных и локальных миграционных реципиентов России, ее мегаполисов и промышленно развитых регионов.
По нашему мнению, один из самых значительных недостатков современной миграционной, да и демографической ситуации в России заключается в том, что одни регионы прирастают населением в результате миграции из других, преимущественно геополитически значимых для России окраинных территорий Дальнего Востока и сухопутной Арктической зоны. И нет никакого политического обоснования тому, чтобы данную ситуацию разрастания основных миграционных реципиентов за счет стремительно вымирающих вследствие депопуляции территорий, выгодную лишь в коммерческом плане, поддерживать либо даже не сдерживать.
Предварительные итоги третьей переписи населения РФ 2021 г. лишь усугубляют миграционную ситуацию внутри страны. Регионы - миграционные реципиенты (по текущим данным) получают переписным путем в форме корректи-
ровок дополнительный миграционный прирост, а регионы - миграционные доноры по переписным данным усугубляют свою миграционную ситуацию, увеличивая миграционную убыль по преимуществу межрегионального происхождения.
Научную новизну статьи составило выявление роли рождаемости, смертности и миграции населения в формировании динамики населения России в целом - за 1992-2022 гг., выделение из
всех регионов страны территорий, однородных по характеру соотношения между собой естественного и миграционного прироста/убыли за данный период.
Приведенные в статье выводы могут представлять интерес для научных работников, федеральных и региональных органов государственной власти, чья деятельность связана с демографической и социальной сферой.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Newsham N., Rowe Fr. Understanding trajectories of population decline across rural and urban Europe: A sequence analysis. Research Gate.2022. DOI:10.1002/psp.2630.
2. Birg H. Die demographische Zeitenwende : der Bevölkerungsrückgang in Deutschland und Europa. Beck'sche Reihe, 1426. 4th ed. München: Beck; 2005. URL: https://pub.uni-bielefeld.de/record/2519392 (Дата обращения 14.02.2023).
3. Yi Wu. How China's Population Decline Will Impact Doing Business in the Country. China Briefing. February 17, 2023. URL: https:// www.china-briefing.com/news/chinas-demographic-shift-how-population-decline-will-impact-doing-business-in-the-country/ (Дата обращения 14.03.2023).
4. Stangarone Tr. South Korea's Demographic Trends Continue to Decline. The Diplomat. August,09, 2022. URL:https://thediplomat. com/2022/08/south-koreas-demographic-trends-continue-to-decline/ (Дата обращения 14.01.2023).
5. Matanle P. Ageing and depopulation in Japan: understanding the consequences for East and Southeast Asia in the 21st century. Discussion Paper. White Rose East Asia Centre and Foreign and Commonwealth Office Briefing Papers . White Rose East Asia Centre, Sheffield. 2014.
6. Wojewodzka-Wiewiorska, Agn. Depopulation in rural areas in Poland - socio-economic local prospects. Research for rural development. 2019; (2): 126-132. DOI: 10.22616/rrd.25.2019.059
7. Злотников А.Г. Детерминанты где популяционных процессов в Беларуси. Беларусь. Наука и инновации. 2019;(11(201)):69-73.
8. Coleman D. The Depopulation of Ukraine - a recurrent disaster revisited. Finnish Yearbook of Population Research 55 (2021-2022): 115-136.
9. Zivanovi' c V.; Joksimovi'c M. & etc. Depopulated and Abandoned Areas in Serbia in the 21st Century — From a Local to a National Problem. Sustainability. 2022, 14, 10765. DOI: 10.3390/su141710765
10. Reynaud C., Miccoli S. Depopulation and the Aging Population: The Relationship in Italian Municipalities. Sustainability. 2018, 10(4), 1004. DOI: 10.3390/su10041004
11. Рыбаковский О.Л., Таюнова О.А. Рождаемость населения России и демографические волны. Народонаселение. 2017;(4):56-66. EDN: YSLFLE
12. Рыбаковский О.Л. Структурные волны населения России и ее регионов: вопросы оценки и сравнения. Народонаселение. 2022;(1):65-79. DOI: 10.19181/population.2022.25.1.6 EDN: EFEGNF
13. Архангельский В.Н., Фадеева Т.А. Резервы повышения рождаемости в России: к методике оценки. Уровень жизни населения регионов России. 2022;(2(18)):162-176. DOI: 10.19181/lsprr.2022.18.2.2. EDN: DBHLLO
14. Рыбаковский Л.Л., Кожевникова Н.И. Депопуляция в России, ее этапы и их особенности. Народонаселение. 2018;(2):4-17. EDN: XWETJJ
15. Рыбаковский О.Л., Фадеева Т.А. Депопуляция в регионах России к началу 2020 года. Народонаселение. 2020(3(23)):119-129. DOI: 10.19181/population.2020.23.3.11 EDN: PPKYBP
16. Рыбаковский О.Л. Структурные демографические волны регионов России: предварительный анализ/ О. Л. Рыбаковский, Т. А. Фадеева. Уровень жизни населения регионов России. 2022;(4(18)):425-438. DOI: 10.19181/lsprr.2022.18.4.1. EDN: XQZEPQ
17. Рыбаковский О.Л., Таюнова О.А. Демографическая динамика регионов России и ее компоненты в 1959-2017 гг. Народонаселение. 2019;(1):4-20. DOI: https://doi.org/10.19181/1561-7785-2019-00001 EDN: MPTHVQ
18. Рыбаковский О.Л. Миграции населения между регионами: проблемы методологии и методики анализа: [монография]. Москва: Экон-Информ, 2008. 287 с. EDN: QOPJBJ.
19. Рыбаковский О.Л. Возрастная структура населения регионов России в начале XXI века: компоненты формирования. Народонаселение. 2023;(1):4-15. DOI: 10.19181/population.2023.26.1.1; EDN: JIZLYM
20. Рыбаковский О.Л. Закономерности и особенности межрегиональных миграционных связей населения России за 50 лет: [монография]. Москва, ФНИСЦ РАН, 2022. 471 с. DOI: 10.19181/monogr.978-5-89697-383-6.2021 EDN: CCHKVJ
REFERENCES
1. Newsham N., Rowe Fr. Understanding trajectories of population decline across rural and urban Europe: A sequence analysis. Research Gate.2022. DOI:10.1002/psp.2630.
2. Birg H.: The demographic turning point: The population decline in Germany and Europe. Beck'sche Reihe, 1426. 4th ed. Munich: Beck; 2005. (In German). URL: https://pub.uni-bielefeld.de/record/2519392 (accessed on 14.02.2023).
3. Yi Wu. How China's Population Decline Will Impact Doing Business in the Country. China Briefing. February 17, 2023. URL: https:// www.china-briefing.com/news/chinas-demographic-shift-how-population-decline-will-impact-doing-business-in-the-country/ (accessed on 14.03.2023).
4. Stangarone Tr. South Korea's Demographic Trends Continue to Decline. The Diplomat. August,09, 2022. URL: https://thediplomat. com/2022/08/south-koreas-demographic-trends-continue-to-decline/ (accessed on 14.01.2023).
5. Matanle P. Ageing and depopulation in Japan: understanding the consequences for East and Southeast Asia in the 21st century. Discussion Paper. White Rose East Asia Centre and Foreign and Commonwealth Office Briefing Papers. White Rose East Asia Centre, Sheffield. 2014.
6. Wojewodzka-Wiewiorska Agn. Depopulation in rural areas in Poland - socio-economic local prospects. Research for Rural Development. 2019; (2):126-132. (In Polish). DOI: 10.22616/rrd.25.2019.059
7. Zlotnikov A.G. Determinants of population processes in Belarus. Belarus. Science and Innovation. 2019;(11(201)):69-73. (In Russ.).
8. Coleman, D. The Depopulation of Ukraine - a recurrent disaster revisited. Finnish Yearbook of Population Research. 55;(2021-2022):5-136
9. Zhivanovich V.; Joksimovich M. [et al]. Depopulated and Abandoned Areas in Serbia in the 21st Century — From a Local to a National Problem. Sustainability. 2022; 14, 10765. DOI: 10.3390/su141710765
10. Reynaud C., Miccoli S. Depopulation and the Aging Population: The Relationship in Italian Municipalities. Sustainability. 2018;10(4):1004. DOI: 10.3390/su10041004
11. Rybakovskii O.L., Tayunova O.A. Fertility in Russia and demographic waves. Narodonaselenie=Population. 2017;(4):56-66. (In Russ.). EDN: YSLFLE
12. Rybakovskii O.L. Structural waves of the population of Russia and its regions: Issues of assessment and comparison. Population. 2022;(1):65-79. (In Russ.). EDN: EFEGNF
13. Arkhangelskiy V.N., Fadeeva T.A. Reserves of increasing the birth rate in Russia: to the methodology of assessment. Uroven' zhizni naseleeniya regionov Rossii =The Standard of Living of the Population of the Regions of Russia. 2022;(2(18)):162-176. (In Russ.). EDN: DBHLLO
14. Rybakovskiy L.L., Kozhevnikova N.I. Depopulation in Russia, its stages and their features. Narodonaselenie=Population. 2018;(2):17. (In Russ.). EDN: XWETJJ
15. Rybakovsky O.L., Fadeeva T.A. Depopulation in the regions of Russia by the beginning of 2020. Narodonaselenie=Population. 2020;(3(23)):119-129. (In Russ.). EDN: PPKYBP
16. Rybakovskii O.L., Fadeeva T.A. Structural Demographic Waves of Russian Regions: Preliminary Analysis. Uroven' zhizni naseleeniya regionov Rossii = The Standard of Living of the Population of the Regions of Russia. 2022;(4(18)):425-438. (In Russ.). EDN: XOZEPO
17. Rybakovskii O.L., Tayunova O.A. Demographic dynamics of Russian regions and its components in 1959-2017. Narodonaselenie=Population. 2019;(1):4-20. (In Russ.). EDN: MPTHVO
18. Rybakovskii O.L. Migration between Regions: Issues of Methodology and Analysis Techniques: [monograph]. Moscow, Econ-Inform, 2008. 287 p. (In Russ.). EDN: OOPJBJ
19. Rybakovskii O.L. The age structure of the population of the regions of Russia at the beginning of the XXI century: Components of the formation. Narodonaselenie=Population. 2023;(1):4-15. (In Russ.). EDN: JIZLYM
20. Rybakovskii O.L. Patterns and features of interregional migration relations of the population of Russia for 50 years: [monograph]. -Moscow, FCTAS RAS; 2022. 471 p. (In Russ.). EDN: CCHKVJ
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ / ABOUT THE AUTHORS
Леонид Леонидович Рыбаковский - доктор экономических наук, профессор, главный научный сотрудник Института демографических исследований ФНИСЦ РАН, Москва, Россия
Leonid L. Rybakovskiy - Dr. Sci. (Econ.), Professor, Chief Researcher, Institute for Demographic Research,
FCTAS RAS, Moscow, Russia
http://orcid.org/0000-0002-9702-2534
1284781@mail.ru
Олег Леонидович Рыбаковский - доктор экономических наук, заведующий лабораторией Института
социально-экономических проблем народонаселения им. Н.И. Римашевской ФНИСЦ РАН, Москва Россия
Oleg L. Rybakovskii - Dr. Sci. (Econ.), Head of Laboratory, Institute of Socio-Economic Studies of Population
named after N.I. Rimashevskaya, FCTAS RAS, Moscow Russia
http://orcid.org/0000-0002-8937-3166
1246185@mail.ru
Конфликт интересов: авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов. Conflicts of Interest Statement: The authors have no conflicts of interest to declare.
ЗАЯВЛЕННЫЙ ВКЛАД АВТОРОВ Рыбаковский Л.Л. - научное руководство исследованием, определение цели исследования, формулировка выводов исследования.
Рыбаковский О.Л. - подготовка концепции исследования, конкретизация методов анализа, содержательный анализ, интерпретация результатов.
AUTHORS' DECLARED CONTRIBUTIONS Rybakovskiy L.L. - academic advising, determined the purpose of the study, conclusions.
Rybakovskii O.L. - prepared the research concept, analysis methods specification, substantive analysis, interpretation of the results.
Статья поступила в редакцию 15.03.2023; после рецензирования 27.03.2023, принята к публикации 28.03.2023. Авторы прочитали и одобрили окончательный вариант рукописи.
The article was submitted on 15.03.2023; revised on 27.03.2023 and accepted for publication on 28.03.2023. The authors read and approved the final version of the manuscript.
