CC BY
151
Вестник Института экономики Российской академии наук
6/2021
ФИНАНСЫ
С. А. АНДРЮШИН
доктор экономических наук, профессор, главный научный сотрудник ФГБУН Институт экономики РАН
Р.А. ГРИГОРЬЕВ
доктор философии в области экономики (Великобритания), заместитель директора НИИ проблем социально-экономического развития Казанского инновационного университета им. В.Г. Тимирясова (ИЭУП)
С.А. НИКИТИНА
научный сотрудник ФГБУН Институт экономики РАН
А.П. СВИРИДОВ
младший научный сотрудник ФГБУН Институт экономики РАН
ДЕНЕЖНО-КРЕДИТНАЯ ПОЛИТИКА БАНКА РОССИИ В УСЛОВИЯХ ЭКОСИСТЕМНОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ БАНКОВСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ВВЕДЕНИЯ ЦИФРОВОГО РУБЛЯ1
В статье дана экспертная оценка проекта «Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2022 год и период 2023 и 2024 годов» (по версии 30.09.2021); определена базовая основа и новизна данного проекта; рассмотрены основные положения некоторых документов Банка России, которые должны быть включены в настоящий проект; проанализированы кредитная активность банковского сектора, эффективность кредитного и депозитного каналов трансмиссионного механизма, а также динамика разрыва между депозитами и кредитами в российских банках; высказаны замечания к проекту с позиций развития в России банковских экосистем и введения цифрового рубля. Ключевые слова: Банк России, банковский сектор, денежно-кредитная политика, ценовая стабильность, финансовая стабильность, финансовые технологии, фискальная политика, цифровой рубль.
1БЬ: Е50, 52, 58.
ЭО1: 10.52180/2073-6487_2021_6_146_165.
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ и БРФФИ в рамках научного проекта № 20-510-00009 Бел_а.
Меры денежно-кредитной политики (ДКП) Банка России, реализованные в 2020-2021 гг., были для российской экономики довольно успешными. Во II квартале 2021 г. российская экономика практически восстановилась, достигнув уровня, на котором она находилась перед началом пандемии COVID-19, и, по предварительным оценкам регулятора, уже возвращается на траекторию сбалансированного роста и нейтральной ДКП2. При этом движущей силой восстановительного роста в этот период стал внутренний спрос, который, согласно базовому сценарию Банка России, позволит повысить темпы прироста ВВП в 2021 г. до 4,0-4,5%.
Процессу возвращения российской экономики к сбалансированному экономическому росту и нейтральной ДКП способствовала также и политика Минфина России, реализующая стратегию нормализации бюджетной политики, связанную с постепенным возвратом к формированию предельного объема расходов в соответствии с требованиями бюджетного правила. Поэтому отклонение фактических расходов бюджета от параметров, определенных бюджетным правилом, начиная с 2021 г. продолжит неуклонно снижаться. В 2022 г. это отклонение планируется устранить полностью, сведя тем самым воздействие предельных расходов правительства как проинфляционного фактора на выпуск и инфляцию в российской экономике практически к нулю.
В период пандемии в России стали активно формироваться собственные экосистемы (на базе финтех-компаний и крупных банков), определяющие новые правила организации и ведения бизнеса в реальной экономике. Этот процесс преимущественно идет на базе системно значимых коммерческих банков (Сбербанка, ВТБ и Тинькофф Банка), вбирающих в себя различные направления экономической деятельности и создающих платформенные бизнес-модели на основе собственной пользовательской аудитории и цифровых каналов взаимодействия с клиентами. Причем развитие этих кросс-секторальных экосистем укладывается в общемировой тренд [1, р. 27; 2; 3; 4] и является частью острой конкуренции как банков между собой, так и банков с крупными технологическими компаниями (ITC), пытающимися выйти на рынок банковских услуг [5; 6].
2 Нейтральная ДКП не в состоянии оказывать ни сдерживающего, ни стимулирующего влияния на спрос и экономику. Это значит, что экономика всегда будет пребывать в состоянии долгосрочного равновесия, при котором инфляция и инфляционные ожидания находятся вблизи цели, безработица сохраняется на своем «естественном» уровне, а выпуск - на уровне, близком к потенциалу. Но при этом о текущей направленности ДКП Банк России всегда рассуждает, исходя из краткосрочной нейтральной ставки.
Начиная с октября 2020 г. Банк России стал активно готовить концепцию цифрового рубля, а в апреле-июне 2021 г. она была обсуждена с представителями бизнеса и науки на различных площадках экспертного сообщества3. В ходе обсуждения была выбрана децентрализованная двухуровневая розничная модель Э, разработана платформа цифрового рубля, начало тестирования которой запланировано регулятором на I квартал 2022 г. Далее, на конец 2022 г. Банком России намечена подготовка дорожной карты целевой платформы цифрового рубля и возможная корректировка компонентов трансмиссионного механизма ДКП и политики финансовой стабильности.
Ниже нами будет дана экспертная оценка проекта «Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2022 год и период 2023 и 2024 годов»; рассмотрены базовая основа проекта и его новизна; выделены основные положения ряда документов Банка России; проанализированы кредитная активность банковского сектора, эффективность кредитного и депозитного каналов трансмиссионного механизма, динамика разрыва между депозитами и кредитами в российских банках; а также высказаны некоторые замечания к проекту с позиций развития в России банковских экосистем и введения в обращение цифрового рубля.
Базовая основа Проекта
Проект Банка России «Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2022 год и период 2023 и 2024 годов» [12] (далее - Проект) показал, что Банк России по-прежнему (начиная с ноября 2014 г.) сохраняет приверженность выбранному режиму таргетирования инфляции (ТИ). При данном режиме основной целью ДКП Банка России является ценовая стабильность, связанная с поддержанием годовой инфляции вблизи 4%. Для оперативной оценки текущей ценовой динамики Банк России использует, как правило, данные о месячном приросте цен, очищенные от сезонности.
Банк России в рамках режима ТИ придерживается свободно плавающего обменного курса рубля, который, действуя как «встроенный стабилизатор», позволяет регулятору проводить самостоятельную ДКП, снижать ее зависимость от влияния внешних факторов, в частности, от притоков и/или оттоков частного спекулятивного капитала. В то же время Банк России может проводить операции с иностранной валютой
3 Например, обсуждения вопросов дизайна, моделей и платформ цифровых валют центральных банков дано в работах Андрюшина С. [7], Корищенко К. [8], Михайлиши-на А. [9], а также во время дискуссий, состоявшихся в рамках постоянно действующего семинара «Цифровые финансы» ИЭ РАН [10; 11].
на внутреннем рынке по поручению Минфина России с целью выполнения фискальных условий бюджетного правила, а также противодействия факторам, негативно влияющим на финансовую стабильность.
В условиях режима ТИ основным инструментом ДКП Банка России выступает ключевая ставка, которая воздействует на динамику процентных ставок в реальной экономике через ставки овернайт (КиОЫ1Л) межбанковского рынка. Решения по ключевой ставке Банк России принимает на основе устойчивых тенденций в экономике и динамики факторов длительного действия, учитываемых в макроэкономическом прогнозе регулятора4. В то же время влияние ключевой ставки на динамику процентных ставок на финансовом рынке и цен в реальной экономике в полной мере, по оценкам Банка России, происходит не сразу, а в течение примерно трех-шести кварталов.
Стремясь поддерживать ценовую стабильность, Банк России оказывает лишь косвенное влияние на динамику внутреннего спроса. Это значит, что мерами ДКП Банк России не может ни повысить производительность факторов производства, ни обеспечить организацию нового производства и внедрение новых технологий. Все, что может сделать Банк России, - это поддержать рост экономики (ВВП) вблизи потенциально возможного уровня, в рамках которого уже четко зафиксирована динамика таких факторов производства, как накопление капитала, рост производительности труда, изменение численности трудовых ресурсов и внедрение новых технологий.
Банк России в своей деятельности четко придерживается принципа разделения целей и инструментов между ДКП и политикой финансовой стабильности. При этом политика финансовой стабильности обеспечивается за счет сочетания мер, механизмов и инструментов двух относительно самостоятельных, но связанных между собой политик: политики микропруденциального регулирования, действующей в сфере надзора за деятельностью банков и финансовых организаций, а также мероприятий по их финансовому оздоровлению, и макропру-денциальной политики, которая поддерживает стабильность финансовой системы в целом и нацелена на предотвращение накопления избыточных рисков в отдельных ее сегментах.
Для решения задачи устойчивого развития производственного потенциала российской экономики в условиях преобладания в ней проинфляционных факторов, по мнению Банка России, необходимы иные меры. Эти меры не должны противоречить стратегическим
4 В 2021 г. Банк России впервые в своей практике выпустил материалы о модельном аппарате Банка России, начал публиковать прогнозную траекторию ключевой ставки, результаты опроса ведущих российских и зарубежных аналитиков о ключевых макроэкономических показателях.
целям ДКП и политике финансовой стабильности регулятора. С другой стороны, они обязательно должны быть связаны с целями модернизации российской экономики и развитием человеческого капитала (повышением его качества), а также с инновационной структурной политикой, неинфляционными способами финансирования бюджетного дефицита и необходимыми инфраструктурными преобразованиями. Именно эти меры, в случае их эффективной реализации, могут обеспечить увеличение потенциальных темпов экономического роста.
Новое в Проекте
В группу факторов среднесрочного характера Банком России были включены те, которые могут оказать непосредственное влияние на российскую экономику в долгосрочном периоде. Это - климатические изменения и демографические тренды. Учет этой новой группы факторов в анализе и прогнозировании экономического развития страны с позиций реализации целей ДКП и политики финансовой стабильности Банка России становится все более актуальным.
Серьезные экологические проблемы и сложная ситуация с климатом может заставить многие центральные банки дополнить арсенал своих монетарных и пруденциальных инструментов набором мер климатической политики, способных осуществить более мягкий переход к «зеленой» экономике. Поэтому не случайно Банк России в своем Проекте стал рассматривать вопрос возможного влияния климатической повестки на условия реализации ДКП, обозначив для себя круг вопросов для дальнейшего исследования этой проблематики.
Демографические изменения, по мнению Банка России, также могут оказать серьезное негативное влияние на реальную экономику в долгосрочной перспективе, в том числе с учетом влияния пандемии и сопровождающих ее локдаунов. В частности, снижение численности рабочей силы и старение населения, выход на пенсию в более старшем возрасте, негативная динамика миграционного прироста могут сильно повлиять на инфляцию, проинфляционные факторы, инфляционные ожидания, на потенциал роста российской экономики и работу всех каналов трансмиссионного механизма ДКП.
В Проекте появился новый макроэкономический сценарий «финансовый кризис». Он возник вместо «рискового сценария», представленного в рамках прошлых проектов Банка России. Сценарий «финансовый кризис» непосредственно связан со стремительным ростом в период пандемии глобального совокупного долга со слабыми показателями финансовой устойчивости должников: накоплением государственного долга, долга местных органов власти (муниципалитетов) и корпоративного долга нефинансовых организаций. И если эти тен-
денции сохранятся и в 2022 г., а наблюдаемые на финансовых рынках процессы будут связаны с «пузырями», то, по мнению Банка России, в I квартале 2023 г. в мировой экономике может начаться масштабный финансовый кризис, сопоставимый с кризисом 2008-2009 гг., с периодом сильной волатильности, макроэкономической неопределенности и длительным восстановлением [12, с. 40].
В настоящее время на российском финансовом рынке складываются четыре тенденции, которые могут привести к заметной корректировке функционирования каналов трансмиссионного механизма ДКП. К ним следует отнести:
- массовый приток частных инвесторов на рынок капитала (это проявляется в устойчивом увеличении количества открытых брокерских счетов и счетов в доверительном управлении при сопутствующем расширении вложений в ценные бумаги);
- рост рынка облигационных займов;
- запуск цифрового рубля;
- дальнейшее развитие Системы быстрых платежей (СБП).
Так, с ростом вложений населения в ценные бумаги, по мнению Банка России, будет постепенно увеличиваться роль двух каналов трансмиссионного механизма: канала благосостояния и балансового канала, функционирование которых может способствовать росту чувствительности процентных ставок на финансовом рынке, что, скорее всего, приведет к повышению эффективности трансмиссионного механизма ДКП.
Банк России считает, что при введении в обращение цифрового рубля, по мере его распространения, влияние этой цифровой валюты, эмитируемой Банком России, на ДКП будет небольшим и растянутым во времени. Скорее всего, на первых порах введение цифрового рубля может привести к некоторому росту стоимости фондирования для банков, снизив эффективность трансмиссионного механизма ДКП. Однако в долгосрочной перспективе эффективность передачи сигнала ДКП в экономику за счет использования в обращении цифрового рубля может, по оценкам Банка России, повыситься в результате роста доступности и большего охвата финансовыми услугами значительных групп населения и бизнеса.
Дополнения к Проекту
Проект целесообразно дополнить следующими консультативными докладами: «Основные направления развития технологий БИРТЕСН и ЯЕСТЕСН на период 2021-2023 годов» [13], «Экосистемы: подходы к регулированию» [14], «Регулирование рисков участия банков в экосистемах и вложений в иммобилизованные активы» [15], «Совмещение видов деятельности на финансовом рынке» [16], «Основные направле-
ния развития финансового рынка Российской Федерации на 2022 год и период 2023 и 2024 годов» [17], «Концепция цифрового рубля» [18]. Это может привести к пересмотру целевых компонентов ДКП и инструментария политики финансовой стабильности, сбалансированного и устойчивого экономического роста, роста производительности труда и капитала, в том числе в результате применения более эффективных форм организации труда и внедрения новых цифровых технологий.
Так, например, доклад «Регулирование рисков участия банков в экосистемах и вложений в иммобилизованные активы», посвященный особенностям развития российского рынка экосистем, констатирует, что, используя в банковском регулировании гибкий подход, можно уравнять требования для банков с разными стратегиями накопления иммобилизованных активов и снизить риск регуляторного арбитража, а также сократить нежелательные последствия экспансии банков в другие сферы бизнеса, обеспечить поддержание справедливой конкуренции и финансовой стабильности в целом.
Авторы настоящей статьи с этим утверждением не согласны. Международный опыт свидетельствует, что крупные банки, объединяющие бизнесы из разных и часто не связанных между собой отраслей и территорий, порой провоцируют рост и без того высокой доли иммобилизованных активов, не имеющих требований по возвратности, и ограниченно ликвидных активов банков. Но такое вхождение банков в смежные сферы экономики может привести к реализации рисков для кредиторов и вкладчиков, в том числе к росту кросс-секторальных рисков в результате резкого снижения собственного капитала банка и чистой прибыли в банковских экосистемах [19].
Регулирование банковских экосистем должно, по мнению авторов, осуществляться так же, как и регулирование бизнес-групп, базовым элементом которых является крупный банк. В частности, для японских бизнес-групп (keiretsu) в начале XXI в. был введен лимит на инвестиции в акции компаний - не более объема собственного капитала [20; 21], удерживающий их от чрезмерных инвестиций в компании своей группы. Схожая ситуация имела место и в Южной Корее, когда бизнес-группы (chaebol) также были ограничены в своих вложениях в компании группы. В противном случае чрезмерные заимствования, огромные инвестиции и избыточные мощности со стороны фирм группы могут стать причиной финансового кризиса, как это было, например, в 1997 г. в Южной Корее [22, p. 4; 23, p. 272].
Другой доклад Банка России «Концепция цифрового рубля» содержит описание целевой модели цифрового рубля, анализ влияния цифрового рубля на ДКП и финансовую стабильность, а также описание процедур регулирования цифрового рубля и этапы реализации прототипа платформы цифрового рубля в среднесрочной перспективе.
И хотя при доступе к платформе цифрового рубля со стороны Банка России планируется осуществлять очень строгую двустороннюю аутентификацию прямых участников и пользователей платформы с использованием системы криптографической защиты информации, анонсируемой ФСБ России, это не избавляет платежную систему страны от серьезных рисков информационной безопасности, в частности:
- от возможности доступа к одному кошельку пользователей через программные интерфейсы различных кредитных организаций, обладающих разным уровнем системы кибербезопасности;
- от мошеннических операций, развитие которых обусловлено отсутствием непосредственного контроля за офлайн-платежами;
- от появления новых видов вредоносных программных продуктов, генерируемых современными технологиями, и распространением в сети хакерских атак.
Таким образом, Банк России, выступая оператором платформы цифрового рубля и одновременно его эмитентом, вынужден будет внести существенную коррекцию в целевые компоненты ДКП, так как введение в оборот цифрового рубля приведет как к росту процентных ставок на межбанковском рынке и по кредитам в реальной экономике, так и к более стремительной концентрации депозитов и кредитов банковского сектора страны в системно значимых банках. Об этом свидетельствует проведенный нами анализ динамики кредитной активности российских банков, кредитного и депозитного каналов трансмиссионного механизма ДКП Банка России за 2019-2021 гг.
Рост расходов коммерческих банков по обслуживанию эмитированных долгосрочных инструментов и привлеченных депозитов может привести к росту процентных ставок по межбанковским кредитам и кредитам в реальной экономике. Удорожание банковского фондирования вынудит некоторых заемщиков искать источники кредитования в небанковском финансовом секторе за счет продажи ему своих облигаций. Но данный сектор может оказаться не в состоянии увеличить объемы запрашиваемого фондирования, необходимого этим заемщикам. И основная причина в том, что небанковские поставщики фондирования в условиях цифровой трансформации бизнес-процессов, в большей степени будут сосредоточены на своих платежах (новых платежных инструментах), чем на приобретении долговых обязательств банков и/или корпоративных заемщиков.
Кредитная активность банков
Кредитная активность российских банков, согласно нашим расчетам (см. табл. 1), на протяжении последних семи лет была отрицательной. Исключением стал только один 2020 г., когда кредитная
активность составила плюс 6,2 п. п. Кредитная активность в этом году была достигнута за счет реализации антикризисных мер правительства РФ и мягкой ДКП Банка России, что позволило российским банкам провести реструктуризацию корпоративных кредитов и оказать финансовую поддержку населению и предприятиям МСБ на сумму в 7,6 трлн руб. При этом значительная доля этих мер (до 70%) приходилась на государственные корпорации, которые обслуживаются в ведущих системно значимых коммерческих банках (топ-55) страны [24]. В 2021 г., после сворачивания в экономике антикризисных мер и перехода Банка России к жесткой ДКП, кредитная активность российских банков вновь стала отрицательной (за 8 месяцев она составила минус 3,5 п. п.). Это свидетельствует о том, что российские банки вновь перестали наращивать физические объемы кредитования в российской экономике.
Таблица 1
Динамика кредитной активности банковского сектора РФ, 2019-2021 гг.,
млрд руб.
Показатели 01.01.2019 г. 01.01.2020 г. 01.01.2021 г. 01.09.2021 г.
Кредиты организациям нефинансового сектора 37 398,3 38 137,4 43 483,9 46 413,5
Кредиты домашним хозяйствам 14 734,2 17 294,3 19 581,2 22 134,2
Кредиты организациям нефинансового сектора и домашним хозяйствам 52 132,5 55 431,7 63 065,1 68 547,7
Прирост кредитования, ДКрП 6 449,9 3 299,2 7 633,4 5 482,6
ВВП в текущих ценах, ВВП т. ц. 103 861,7 109 241,5 106 967,5 116 172,9*
(ДКрП / ВВП т. ц.) х100, % 6,2 3,0 7,1 4,7
Дефлятор ВВП, Дпр., % 10 3,1 0,9 8,2*
Кредитная активность банков (ДКрП / ВВП т. ц. - Дпр.), п. п. -3,8 -0,1 6,2 -3,5
*Данные по ВВП и дефлятору ВВП в годовом выражении рассчитаны по данным Рос-стата на 1 июля 2021 г.
Источники: рассчитано авторами по: Рейтинги банков // Banki.ru. Режим доступа: https://www.banki.ru/banks/ratings/?source=submenu_banksratings (дата обращения: 07.10.2021); Национальные счета // ФСГС России URL: https://rosstat.gov.ru/accounts (дата обращения: 07.10.2021).
5 Сбербанк, ВТБ, Газпромбанк, РСХБ и Банк «ФК Открытие».
Кредитный канал
Кредитный канал трансмиссионного механизма ДКП Банка России в 2020-2021 гг. работал крайне неэффективно. Так, за 8 месяцев 2021 г. на кредиты, выданные топ-5 банками организациям нефинансового сектора, приходилось 67,1%, а домашним хозяйствам - 68,2% всех кредитов банковского сектора. На все остальные 363 кредитные организации приходилось 32,9 и 31,8% выданных кредитов, соответственно. При этом лидерами кредитования являлись Сбербанк и ВТБ. На их долю приходилось соответственно 32,8 и 16,9% всех кредитов, выданных организациям нефинансового сектора, и 42,7 и 17,1% - потребительских кредитов, выданных домашним хозяйствам (см. табл. 2).
Таблица 2
Динамика банковского кредитования в РФ, 2019-2021 гг.
Банки 01.01.2019 01.01.2020 01.01.2021 01.09.2021
Кредиты организациям нефинансового секто ра
Банковский сектор РФ -всего, трлн руб. 37,4 38,1 43,5 46,4
Топ-5 (госбанки), трлн руб. 24,8 25,9 29,8 31,1
Сбербанк, трлн руб. 12,2 12,3 14,4 15,2
ВТБ, трлн руб. 6,8 7,2 7,8 7,8
Тинькофф, трлн руб. 0,03 0,02 0,03 0,04
Доля Топ-5, % 66,3 67,9 68,6 67,1
Доля Сбербанк, % 32,7 32,2 33,2 32,8
Доля ВТБ, % 18,2 18,8 17,8 16,9
Доля Тинькофф, % 0,12 0,07 0,10 0,13
Потребительские кредиты домашним хозяйствам
Банковский сектор РФ -всего, трлн руб. 14,7 17,3 19,6 22,1
Топ-5 (госбанки), трлн руб. 9,7 11,4 13,3 15,1
Сбербанк, трлн руб. 6,1 7,2 8,4 9,5
ВТБ, трлн руб. 2,6 2,9 3,2 3,8
Тинькофф, трлн руб. 0,21 0,36 0,40 0,50
Доля Топ-5, % 65,8 66,1 67,9 68,2
Доля Сбербанк, % 41,5 41,6 43,0 42,7
Доля ВТБ, % 17,3 16,7 16,4 17,1
Доля Тинькофф, % 2,19 3,16 3,03 3,34
Источник: рассчитано авторами по: Рейтинги банков // Banki.ru. https://www.banki.ru/ banks/ratings/?source=submenu_banksratings (дата обращения: 07.10.2021).
Депозитный канал
В 2020-2021 гг. депозитный канал трансмиссионного механизма ДКП работал также неэффективно. Так, за 8 месяцев 2021 г. на депозиты, привлеченные российскими банками топ-5 от организаций нефинансового сектора, приходилось 64,6%, а от домашних хозяйств -71,2% всех депозитов, привлеченных банковским сектором. На все остальные 363 кредитные организации приходилось 35,4 и 28,8% соответственно. При этом лидерами на депозитном рынке являлись также Сбербанк и ВТБ - на их долю приходилось соответственно 25,2 и 21,9% депозитов организаций нефинансового сектора и 45,4, и 14,7% - вкладов домашних хозяйств (см. табл. 3).
Таблица 3
Динамика привлеченных в банковский сектор РФ депозитов (вкладов),
2019-2021 гг.
Банки 01.01.2019 01.01.2020 01.01.2021 01.09.2021
Депозиты организаций нес эинансового сектора
Банковский сектор РФ - всего, трлн руб. 26,9 27,0 32,2 42,2
Топ-5 (госбанки), трлн руб. 16,2 16,0 18,9 27,3
Сбербанк, трлн руб. 7,0 6,4 7,6 10,6
ВТБ, трлн руб. 4,9 4,8 5,5 9,3
Тинькофф, трлн руб. 0,06 0,08 0,11 0,13
Доля Топ-5, % 60,3 59,2 58,7 64,6
Доля Сбербанка, % 25,8 23,6 23,5 25,2
Доля ВТБ, % 18,2 17,8 17,2 21,9
Доля Тинькофф, % 0,38 0,52 0,56 0,48
Вклады домашних хозяйств
Банковский сектор РФ - всего, трлн руб. 27,1 29,1 30,9 32,1
Топ-5 (госбанки), трлн руб. 18,1 20,1 21,9 22,8
Сбербанк, трлн руб. 12,2 12,8 14,0 14,6
ВТБ, трлн руб. 3,6 4,2 4,4 4,7
Тинькофф, трлн руб. 0,21 0,31 0,42 0,53
Доля Топ-5, % 66,8 69,3 70,9 71,2
Доля Сбербанк, % 45,0 43,9 45,3 45,4
Доля ВТБ, % 13,3 14,4 14,4 14,7
Доля Тинькофф, % 1,18 1,54 1,90 2,34
Источник: рассчитано авторами по: Рейтинги банков // Banki.ru https://www.banki.ru/ banks/ratings/?source=submenu_banksratings (дата обращения: 07.10.2021).
Разрыв между депозитами и кредитами в российских банках
Динамика разницы между привлеченными депозитами и выданными кредитами во всех кредитных организациях показывает, что основными поставщиками денежных средств в банковский сектор в 2020-2021 гг. являлись региональные банки. Они привлекли на свои счета средств на 1,9 трлн руб. (на 01.01.2020 г.) и 2,3 трлн руб. (на 01.01.2021 г.) больше, чем сумма выданных ими кредитов. Но ситуация резко поменялась в 2021 г. За 8 месяцев 2021 г. банки топ-5 привлекли больше депозитов, чем выдали кредитов: для банков топ-5 - это 3,9 трлн руб., а для всех остальных 363 банков - в два раза меньше, 1,9 трлн руб. Особенно преуспел ВТБ - он привлек на свои счета больше депозитов, чем выдал кредитов, примерно на 2,4 трлн руб., а это больше разницы между депозитами и кредитами, приходящейся на все региональные банки страны вместе взятые (см. табл. 4).
Таблица 4
Динамика разницы между депозитами и кредитами, 2018-2021 гг.
01.01.2018 01.01.2019 01.01.2020 01.01.2021 01.09.2021
Банковский сектор РФ всего, трлн руб. 3,7 1,9 0,6 0,0 5,8
Топ-5 (госбанки), трлн руб. 0,9 -0,2 -1,2 -2,3 3,9
Сбербанк, трлн руб. 1,3 0,8 -0,4 -1,2 0,5
ВТБ, трлн руб. -0,1 -0,9 -1,0 -1,0 2,4
Тинькофф, трлн руб. 0,02 0,03 0,01 0,09 0,13
Источник: рассчитано авторами по: Рейтинги банков. Banki.ru. https://www.banki.ru/ banks/ratings/?source=submenu_banksratings (дата обращения: 07.10.2021).
Замечания к Проекту
Авторы статьи считают, что ужесточение Банком России ДКП во второй половине 2021 г. (с целью снижения спроса, чтобы вернуть экономику на траекторию сбалансированного роста, а инфляцию - к цели) не позволит регулятору в среднесрочной перспективе заякорить инфляционные ожидания, так как поведение российского населения и бизнеса очень чувствительно к действию краткосрочных проинфляционных факторов. Это означает, что Банк России в условиях роста инфляционных ожиданий не сможет в 2023 г. обеспечить достижение ключевой ставкой нейтрального диапазона в 5-6% годовых. И причин этому несколько.
Во-первых, текущее быстрое восстановление мировой экономики будет сопровождаться существенным ростом инфляции. Так, значения годовой инфляции (по данным на сентябрь 2021 г.) в большинстве развитых стран (в Великобритании - 3,2%, Германии - 4,1%, США - 5,3%) и в странах с формирующимися рынками (Индии - 4,4%, ЮАР - 4,9%, Мексике - 6,0%, Бразилии - 10,3%, Турции - 19,6%) близки к своим максимальным уровням с 2006 г., но этот рост цен будет продолжаться и дальше. Говоря иначе, устойчивый рост внутреннего спроса будет и дальше опережать возможности реальной экономики по самому широкому кругу предлагаемых товаров и видов деятельности. Это будет способствовать тому, что российский бизнес станет активно переносить в цены возросшие издержки, в том числе связанные с ростом на мировых товарных рынках. Поэтому годовая инфляция в РФ будет неуклонно расти. Так, например, на 25 октября 2021 г. она против целевого индикатора (4%) увеличилась почти в два раза -до 7,97% (после 6,46% в июле, 6,68% в августе, и 7,4% в сентябре).
Во-вторых, в конце 2022 г. развитые страны планируют перейти к ужесточению своей ДКП, а значит к повышению своих ключевых процентных ставок (и прежде всего в США и странах ЕС). Это может стать дополнительным фактором роста волатильности цен и курсов валют на мировых финансовых рынках. В результате для российской экономики вырастут риск-премии, усилится отток частного капитала, снизится обменный курс рубля, повысятся цены и инфляционные ожидания, страна столкнется с проблемами в обслуживании государственной и корпоративной задолженности (в первую очередь со стороны государственных корпораций).
В-третьих, меры по декарбонизации российской экономики с целью ее ускоренного перехода к стратегии устойчивого развития и учета ЕБС-рисков в издержках российского бизнеса приведут к росту цен как на сырьевые товары [25], относительно которых используются фискальные меры (в силу необходимости учета в ценах налога на выбросы вредных веществ), так и к повышению цен на альтернативные «зеленые» товары и ресурсы (в силу повышения спроса). Это будет еще одним дополнительным фактором дальнейшего роста инфляции и инфляционных ожиданий населения и бизнеса в российской экономике6.
В-четвертых, демографические факторы, связанные со снижением численности рабочей силы7 и старением населения, выходом на пенсию в более старшем возрасте, негативной динамикой миграционного прироста и влиянием избыточной смертности из-за СОУГО-19 и других
6 См. исследование по рискам для ДКП, связанным с климатической повесткой [26].
7 В 2020 г. численность занятых в РФ снизилась на 1,3 млн человек - с 71,9 до 70,6 млн человек.
заболеваний8, способны стать, с одной стороны, еще одним фактором роста инфляции и инфляционных ожиданий, а с другой - фактором низких темпов роста российской экономики, накопления основного капитала, производительности труда и внедрения новых технологий.
В результате действия всех перечисленных выше факторов Банк России вынужден будет в 2022 г. вновь обратиться к мягкой ДКП, а правительство - к дополнительным бюджетным расходам в экономике. В дальнейшем (примерно в середине 2022 г.) неутешительная оценка роста инфляционных рисков в экономике заставит Банк России вновь вернуть ДКП в рамки консервативного подхода. Инфляционные ожидания населения и бизнеса на протяжении всего прогнозного периода продолжат оставаться чувствительными к действию краткосрочных проинфляционных факторов, а это будет сдерживать использование средств ФНБ свыше 7% ВВП в проекты российской экономики.
Выводы
По оценкам авторов данной статьи, российская экономика на протяжении всего периода 2022-2024 гг., скорее всего, будет функционировать преимущественно в рамках параметров двух сценариев - «Глобальная инфляция» и отчасти сценария «Финансовый кризис». Именно эти сценарии связаны с повышенной инфляцией (выше цели), ростом структурного дефицита ликвидности, со снижением инвестиций в основной капитал, оттоком частного капитала, с падением реальных располагаемых доходов населения и высокой волатильностью обменного курса рубля. В этих условиях государству, населению и бизнесу потребуется больше времени, чтобы «подстроиться» под требования новой структуры декарбонизированной экономики, а Банку России -скорректировать целевые параметры ДКП и политики финансовой стабильности, отражающие переход российской экономики к новому равновесию на базе развития новых финансовых технологий, сетевых платформ и введения цифрового рубля.
Введение в оборот цифрового рубля, скорее всего, приведет к снижению объемов банковского кредитования и уровня ликвидности в российских банках. Это будет способствовать росту процентных ставок на межбанковском рынке и рынке кредитования в реальной экономике и вынудит некоторые банки искать дешевые источники фондирования в других сегментах финансового сектора (небанковском). Поэтому
8 По данным д.э.н. Г.А. Явлинского, с мая 2020 г. по май 2021 г. дополнительная смертность в России выросла на 509 тыс. человек, или на 28,3%. При этом убыль населения в 2020 г. составила 596 тыс. человек, и это самое большое снижение численности населения в мире [27].
дефицит ликвидности в российских банках будет покрываться за счет приобретения небанковскими организациями долгосрочных обязательств банков, которые для эмитентов будут обходиться дороже, чем процент по привлекаемым ими депозитам. Но повышенный спрос на облигации со стороны других сегментов финансового сектора может снизить доходность банковских облигаций, что частично компенсирует рост общих затрат банков по привлечению фондирования на других сегментах финансового рынка.
«Политические решения» Правительства РФ в условиях реализации сценариев «глобальной инфляции» и «финансового кризиса» очень сильно ограничат монетарную самостоятельность и независимость Банка России. Более того, рост фискальных затрат в условиях волатильности совокупного спроса, купирования проинфляционных рисков и падения реальных доходов населения и бизнеса, по мнению авторов, не позволит осуществить запланированный возврат расходов федерального бюджета в 2023 г. в нейтральную область. Это значит, что Банк России не сможет выявить и объективно оценить действительно насущные структурные проблемы (внутренние и внешние), которые учитываются в макроэкономическом прогнозе с целью определения направленности ДКП в среднесрочной перспективе.
В Проекте Банк России отмечает, что ДКП воздействует на отклонения темпа роста экономики от потенциального, но сам расчет экономического потенциала Банк России нигде не дает. Так, например, в условиях пандемии коронавируса и купирования его последствий Банк России в первой половине 2020 г. принял ряд антикризисных мер, которые, по его мнению, привели к превышению потенциального ВВП. Отсюда, при оценке баланса инфляционных рисков на прогнозном горизонте, Банк России посчитал, что главная беда российской экономики - это проинфляционные риски. Поэтому для того чтобы их ограничить и стабилизировать инфляцию вблизи цели на прогнозном горизонте, необходимо повысить ключевую ставку относительно нейтрального уровня (тоже ненаблюдаемой величины) и начать проводить более жесткую ДКП (в марте-октябре 2021 г. Банк России повысил ключевую ставку на 3,25 п. п. - с 4,25 до 7,50% годовых).
Активную роль в формировании экосистем в России сейчас играют крупные системно значимые банки, которые в условиях появления цифровых платформ существенно меняют свои бизнес-модели и расширяют спектр предлагаемых потребителям услуг и сервисов, в том числе в дистанционном формате. Выходя в смежные сферы в реальном секторе экономики, эти крупные банки провоцируют рост и без того высокой доли иммобилизованных активов, не имеющих требований по возвратности, и ограниченно ликвидных активов банков. Но такое вхождение банков в смежные сферы экономики может привести
к реализации рисков для кредиторов и вкладчиков, а также к росту финансовой нестабильности в целом. В Проекте не дается никаких вариантов регулирования этих рисков (ни запретительных, ни связанных с адекватным покрытием этих рисков капиталом банка).
ЛИТЕРАТУРА
1. Evans D.S., & Schmalensee R. Matchmakers: The new economics of multisided platforms: Harvard Business Review Press, 2016.
2. Kenney M, & Zysman J. The rise of the platform economy. Issues in science and technology, 2016, 32(3), 61.
3. Moazed A, Johnson N.L. Modern monopolies: what it takes to dominate the 21st century economy: St. Martin's Press, 2016.
4. Moss D.L. Update on Digital Technology: The Failure of Merger Enforcement and Need for Reform (March 3, 2021). Retrieved 28.09.2021, from https://ssrn.com/ abstract=3860360.
5. Bilotta N., & Romano S. Tech Giants in Banking: The Implications of a New Market Power: JSTOR, 2019.
6. Cusumano M.A., Gawer A, Yoffie D.B. The business of platforms: Strategy in the age of digital competition, innovation, and power: Harper Business New York, 2019.
7. Андрюшин С.А. Цифровая валюта центрального банка как третья форма денег государства // Актуальные проблемы экономики и права. 2021. 15(1). С. 5-27.
8. Корищенко К.Н. Вопросы эмиссии и обращения цифрового рубля //Актуальные проблемы экономики и права. 2021. 15(2). С. 280-293.
9. Михайлишин А.Ю. Предпосылки появления и мировой опыт внедрения цифровых валют центральных банков // Актуальные проблемы экономики и права. 2021. 15(2). С. 294-307.
10. Андрюшин С.А. Обзор заседания постоянно действующего семинара Института экономики РАН «Цифровые финансы» // Актуальные проблемы экономики
и права. 2021. 15(1). С. 163-170.
11. Свиридов А.П. Предпосылки появления и особенности внедрения цифровых валют центральных банков: мировой опыт (обзор постоянно действующего семинара «Цифровые финансы» от 04.03.2021) // Актуальные проблемы экономики и права. 2021. 15(2). С. 308-317.
12. Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2022 год и период 2023 и 2024 годов (Проект от 30.09.2021 г.). М.: Банк России, 2021.
13. Основные направления развития технологий SUPTECH и REGTECH на период 2021-2023 годов. М.: Банк России, 2021. https://cbr.ru/Content/Document/File/120709/ SupTech_RegTech_2021-2023.pdf (дата обращения 26.10.2021).
14. Экосистемы: подходы к регулированию. Доклад для общественных консультаций. М.: Банк России, 2021. Апрель. https://cbr.ru/Content/Document/ File/119960/Consultation_Paper_02042021.pdf (дата обращения 26.10.2021).
15. Регулирование рисков участия банков в экосистемах и вложений
в иммобилизованные активы. Доклад для общественных консультаций. М.: Банк России, 2021. Июнь. https://cbr.ru/Content/Document/File/123688/Consultation_ Paper_23062021.pdf (дата обращения 26.10.2021).
16. Совмещение видов деятельности на финансовом рынке. Доклад для общественных консультаций. М.: Банк России, 2021. Август. https://cbr.ru/ Content/Document/File/124956/Consultation_Paper_24082021.pdf (дата обращения 26.10.2021).
17. Основные направления развития финансового рынка Российской Федерации на 2022 год и период 2023 и 2024 годов. М.: Банк России, 2021. https://cbr.ru/Content/ Document/File/124677/presentation_20210728.pdf (дата обращения 26.10.2021).
18. Концепция цифрового рубля. М.: Банк России, 2021. Апрель. https://cbr.ru/ Content/Document/File/120075/concept_08042021.pdf (дата обращения 26.10.2021).
19. World FinTech Report 2020: FinTech Collaboration Is Even More Essential Now for Banks to Achieve Customer Centricity. Retrieved 08.10.2021, from https://www. businesswire.com/news/home/20200420005963/en/World-FinTech-Report-2020-FinTech-Collaboration-Is-Even-More-Essential-Now-for-Banks-to-Achieve-Customer-Centricity (дата обращения: 01.10.2021).
20. Act on Limitation on Shareholding by Banks and Other Financial Institutions. Act No. 131 of November 28, 2001. Retrieved 28.09.2021. http://www. japaneselawtranslation.go.jp/law/detail/?re=02&vm=02&ky=%E6%A0%AA%E5%BC% 8F&page=117&id=3080&lvm=02.
21. Banking Act and related Laws and Regulations. From https://www.zenginkyo.or.jp/ en/banks/banking-act/.
22. Akarsu M. Z. Chaebol system. Uluslararasi Afro-Avrasya Ara§tirmalari Dergisi. 2021. 6(12). Р. 1-13.
23. Park S. R., & Yuhn K. H. Has the Korean chaebol model succeeded? Journal of Economic Studies. 2012. 39(2). Р. 260-274.
24. Андрюшин С.А., Букина И.С., Свиридов А.П. Денежно-кредитная политика Банка России в условиях дефляционных рисков // Вестник Института экономики Российской академии наук. 2020. № 5. С. 117.
25. Liu & Mauzerall Global Gas Price Surge Threatens to Dent the Economic Recovery, 2020, from https://www.bloomberg.com/news/articles/2021-09-04/global-gas-price-surge-threatens-to-dent-the-economic-recovery (дата обращения: 08.10.2021).
26. Batten S., Sowerbutts R., & Tanaka M. Climate change: Macroeconomic impact and implications for monetary policy. Ecological, Societal, and Technological Risks and the Financial Sector. 2020. Р. 13-38.
27. Явлинский Г.А. С чем Россия пришла к выборам? https://www.yavlinsky.ru/article/ s-chem-rossiya-prishla-k-vyboram (дата обращения: 07.10.2021).
REFERENCES
1. Evans D.S., Schmalensee R. Matchmakers: The new economics of multisided platforms: Harvard Business Review Press, 2016.
2. Kenney M., & Zysman J. The rise of the platform economy. Issues in science and technology, 2016, 32(3), 61.
3. Moazed A, Johnson N.L. Modern monopolies: what it takes to dominate the 21st century economy: St. Martin's Press, 2016.
4. Moss D.L. Update on Digital Technology: The Failure of Merger Enforcement and Need for Reform (March 3, 2021). Retrieved 28.09.2021, from https://ssrn.com/ abstract=3860360.
5. Bilotta N., Romano S. Tech Giants in Banking: The Implications of a New Market Power: JSTOR, 2019.
6. Cusumano M.A., Gawer A, Yoffie D.B. The business of platforms: Strategy in the age of digital competition, innovation, and power: Harper Business New York, 2019.
7. Andryushin S.A. Digital currency of the central bank as the third form of state money // Actual problems of economics and law. 2021.15 (1). S. 5-27. (In Russ.).
8. Korischenko K.N. Issues of issue and circulation of the digital ruble. // Actual problems of economics and law. 2021.15 (2). S. 280-293. (In Russ.).
9. Mikhailishin A.Yu. Preconditions for the emergence and world experience of introducing digital currencies of central banks // Actual problems of economics and law. 2021.15 (2). S. 294-307. (In Russ.).
10. Andryushin S.A. Review of the meeting of the permanent seminar of the Institute of Economics of the Russian Academy of Sciences "Digital finance" // Actual problems of economics and law. 2021.15 (1). S. 163-170. (In Russ.).
11. Sviridov A.P. Prerequisites for the emergence and features of the implementation of digital currencies of central banks: world experience (review of the permanent seminar "Digital Finance" dated 03/04/2021) // Actual problems of economics and law. 2021.15 (2). S. 308-317. (In Russ.).
12. The main directions of the unified state monetary policy for 2022 and the period of 2023 and 2024 (Draft dated 30.09.2021). Moscow: Bank of Russia, 2021 .(In Russ.).
13. Main directions of development of SUPTECH and REGTECH technologies for the period 2021-2023. Moscow: Bank of Russia, 2021.https: //cbr.ru/Content/Document/ File/120709/SupTech_RegTech_2021-2023.pdf. (Date of treatment 10/26/2021).
(In Russ.).
14. Ecosystems: Approaches to Regulation. Public consultation report. Moscow: Bank of Russia, 2021. April. https://cbr.ru/Content/Document/File/119960/Consultation_ Paper_02042021.pdf. (Date of treatment 10/26/2021). (In Russ.).
15. Regulation of the risks of banks' participation in ecosystems and investments in immobilized assets. Public consultation report. Moscow: Bank of Russia, 2021. June. https://cbr.ru/Content/Document/File/123688/Consultation_Paper_23062021.pdf. (Date of treatment 10/26/2021). (In Russ.).
16. Combination of activities in the financial market. Public consultation report. Moscow: Bank of Russia, 2021. August. https://cbr.ru/Content/Document/File/124956/ Consultation_Paper_24082021.pdf. (Date of treatment 10/26/2021). (In Russ.).
17. The main directions of development of the financial market of the Russian Federation for 2022 and the period of 2023 and 2024. Moscow: Bank of Russia, 2021. https://cbr. ru/Content/Document/File/124677/presentation_20210728.pdf. (Date of treatment 10/26/2021). (In Russ.).
18. The concept of the digital ruble. Moscow: Bank of Russia, 2021. April. https://cbr.ru/ Content/Document/File/120075/concept_08042021.pdf. (Date of treatment 10/26/2021). Andryushin S.A. Digital currency of the central bank as the third form of state money // Actual problems of economics and law. 2021.15 (1). S. 5-27. (In Russ.).
19. World FinTech Report 2020: FinTech Collaboration Is Even More Essential Now for Banks to Achieve Customer Centricity. Retrieved 08.10.2021, from https://www. businesswire.com/news/home/20200420005963/en/World-FinTech-Report-2020-FinTech-Collaboration-Is-Even-More-Essential-Now-for-Banks-to-Achieve-Customer-Centricity (дата обращения: 01.10.2021).
20. Act on Limitation on Shareholding by Banks and Other Financial Institutions. Act No. 131 of November 28, 2001. Retrieved 28.09.2021. http://www. japaneselawtranslation.go.jp/law/detail/?re=02&vm=02&ky=%E6%A0%AA%E5%BC% 8F&page=117&id=3080&lvm=02.
21. Banking Act and related Laws and Regulations. From https://www.zenginkyo.or.jp/ en/banks/banking-act.
22. Akarsu M.Z. Chaebol system. Uluslararasi Afro-Avrasya Ara§tirmalari Dergisi. 2021. 6(12). Р. 1-13.
23. Park S. R., & Yuhn K. H. Has the Korean chaebol model succeeded? Journal of Economic Studies. 2012. 39(2). Р. 260-274.
24. Andryushin S.A., Bukina I.S., Sviridov A.P. Monetary policy of the Bank of Russia in the context of deflationary risks // Bulletin of the Institute of Economics
of the Russian Academy of Sciences. 2020. No. 5. P. 117. (In Russ.).
25. Liu & Mauzerall Global Gas Price Surge Threatens to Dent the Economic Recovery, 2020. https://www.bloomberg.com/news/articles/2021-09-04/global-gas-price-surge-threatens-to-dent-the-economic-recovery (дата обращения: 08.10.2021).
26. Batten S., Sowerbutts R., & Tanaka M. Climate change: Macroeconomic impact and implications for monetary policy. Ecological, Societal, and Technological Risks and the Financial Sector. 2020. Р. 13-38.
27. Yavlinsky G.A. With what has Russia come to the elections? https://www.yavlinsky.ru/ article/s-chem-rossiya-prishla-k-vyboram (date of treatment: 10/07/2021).
(In Russ.).
ABOUT THE AUTHORS
Andryushin Sergey Anatolyevich - Doctor of Economic Sciences, Professor, Main Scientific Associate of the Federal State Budgetary Institution of Science - the Institute of Economics of the Russian Academy of Sciences (the RAS), Moscow, Russia [email protected]
Grigoryev Ruslan Arkadievich - PhD in Economics (UK), Deputy Director at Scientific-Research Institute of Kazan Innovative University named after V. G. Timiryasov (IEML), Kazan, Russia
Nikitina Svetlana Alexeevna - Scientific Associate of the Federal State Budgetary Institution of Science - the Institute of Economics of the Russian Academy of Sciences (the RAS), Moscow, Russia [email protected]
Sviridov Anton Pavlovich - Junior Scientific Associate of the Federal State Budgetary Institution of Science - the Institute of Economics of the Russian Academy of Sciences (the RAS), Moscow, Russia
RUSSIAN CENTRAL BANK MONETARY POLICY UNDER CONDITIONS OF BANKS ECOSYSTEM TRANSFORMATION AND INTRODUCTION OF DIGITAL RUBLE The article provides an expert assessment of the project "Monetary Policy Guidelines for 2022-2024" (as of 30.09.2021); The basic framework and novelty of the project have been defined; the main provisions of some documents of the Central Bank of Russia, requiring mandatory inclusion in this project were considered; the credit activity of the banking sector, the effectiveness of the credit and deposit channels of the transmission mechanism, as well as the dynamics of the gap between deposits and loans in Russian banks were analyzed; the comments on project from the point of view of the development of banking ecosystems in Russia and the introduction of digital ruble were made.
Keywords: Bank of Russia, banking sector, monetary policy, price stability, financial stability, financial technologies, fiscal policy, digital ruble. JEL: E50, 52, 58.
