CC BY
601
В ПОМОЩЬ ИЗУЧАЮЩИМ ОТЕЧЕСТВЕННУЮ ИСТОРИЮ
С.И. Голотик, В.В. Минаев
ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПОТЕРИ СССР В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ:
ИСТОРИЯ ПОДСЧЕТОВ
Историография Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг. представляет собой полотно, зияющее «белыми пятнами» и «черныши дыфами». И это понятно: редкая страница истории Советского государства сталкивалась со столькими трудностями при исследовании, подвергалась такой жесткой цензуре и деформирующему воздействию политической конъюнктуры.
Вместе с тем по различным аспектам истории Великой Отечественной войны и в СССР, и Российской Федерации бышо издано больше, чем по любому другому хронологическому периоду отечественной истории. Исследования создавалась применительно к каждой союзной и автономной республике СССР, к каждой области, почти к каждому городу, вытускались даже книги, посвященные военным годам отдельных промышленный предприятий. Доперестроечная, советская литература о войне, взятая в целом, представляет собой огромный пласт, который не может и не должен быггь предан забвению. Но, разумеется, и на недостатки ее, весьма серьезные, нельзя закрывать глаза.
Осталось много пробелов, «забытых» и пропущенных страниц в летописи 1 418 дней войны. Нельзя сказать, что факты неудач и поражений скрывались, поскольку скрыть их было сложно. Но масштабы и причины поражений практически не анализировались. Нельзя также сказать, что замалчивались трудности. Напротив, ими гордились, но не самими трудностями, а их преодолением, но опять же без разбора глубинных, истинных причин этих трудностей. За 45 послевоенных советских лет усилия историков, создавших в основных чертах картину фронтовых операций и жизни народа, породили вместе с тем немало фальсификаций, искажений и пробелов.
Кардинальные перемены в общественно-политической жизни страны на рубеже 1980 - 1990-х гг. сказались на освещении отечественной истории вообще и, прежде всего, истории войны. Развернулась острая критика предшествующей историографии и ее основных оценочных постулатов. Начав со вскрытия ошибок Сталина, критики перешли к разносу всего и вся, что касалось войны: ее характера как войны Отечественной, действий Вооруженных сил СССР. «Мы победили вопреки тогдашнему режиму», - резюмировал генерал Д.А. Волкогонов. Однако, думается, он слишком поддался
«ветру перемен». Военный не может не понимать, что в «войне моторов» -тем более такого масштаба, как Великая Отечественная, - нельзя победить, не создав высокоразвитой оборонной промышленности, не оснастив армию передовой техникой, не наладив прочной связи между фронтом и тылом, не поддерживая патриотический подъем населения, готовность к самопожертвованию. «Тогдашний режим» вряд ли можно считать стоящим в стороне от задач, от решения которык зависела и судьба режима Сталина, и судьба СССР как государства, и судьба живших в нем народов, больших и малых.
В середине 1990-х гг. политическое руководство России осознало значение фактора Победы 1945 г. в народном сознании. Юбилеи, а их за истекшие десять лет их было два - 50-ти и 60-летие Победы в 1995 и 2005 гг., -неизменно активизировали работу научного исторического сообщества. Состоялись научные конференции, появились новые обобщающие труды. Например, военно-исторические очерки в 4-х книгах «Великая Отечественная война. 1941 - 1945» (М., 1998-1999), ставшие итогом совместной деятельности четырех институтов - всеобщей, военной, российской истории, славяноведения РАН. Вышли обширные публикации документов, которые в своем большинстве прежде не были известны. Например, 25-томная публикация «Русский архив: Великая Отечественная» (М., 1993-2002), содержащая документы Ставки Верховного главнокомандования, приказы наркома обороны СССР и другие материалы. Сюда же надо добавить десятки монографий, сборников статей и публикаций в периодической печати.
Все эти издания принесли немало нового документального материала и тем существенно расширили границы информационного пространства для изучения истории Великой Отечественной войны. Плюрализм, установившийся в отечественной исторической науке, позволяет высказывать различные точки зрения, но он же и требует серьезной научной аргументации. И здесь уместно напомнить выщержку из записной книжки писателя Федора Абрамова: «У Солженицыша рядовой человек только жертва существующего режима. А на самом деле он и опора его. И именно в этом вся сложность» (Известия. 1990. 4 февраля).
Достоверность этого жизненного наблюдения убедительно подтверждают архивные документы.
В 1995 - 1999 гг. государственными архивами России было исполнено более 4,2 млн социально-правовых запросов российских и зарубежных, в том числе государств СНГ и стран Балтии, организаций и граждан. Среди них -около миллиона запросов о подтверждении участия в Великой Отечественной войне, в том числе в составе партизанских отрядов и подпольных организаций, в работе на трудовом фронте, в строительстве оборонительных сооружений. Наибольшее количество запросов было связано с подтверждением фактов угона на принудительные работы в Германию и другие страны Европы, нахождения граждан в тюрьмах, гетто, концлагерях. Поток подобных запросов резко возрос после опубликования Указа Президента России от 24 января 1995 г. «О восстановлении законных прав российских граждан - быв-
ших советских военнопленных и гражданских лиц, репатриированных в период Великой Отечественной войны и в послевоенный период».
По неполным данным, архивами России было выдано около 800 тыс. архивных справок по таким запросам. Кроме того, в читальных залах государственных архивов с фильтрационно-проверочными и трофейными делами ознакомилось более 8 тыс. человек, главным образом те, на кого они были заведены, а также их родственники (Козлов В.П. Документы архивного фонда Российской Федерации по истории Великой Отечественной войны // Новая и новейшая история. 2000. № 5. С. 6-8).
С 1993 по 1998 гг. более 1 000 архивных справок по запросам военных комиссариатов, органов социальной защиты и самих участников событий тех лет выдал Центр документации новейшей истории (ЦДНИ), собирающий подобные материалы. Так, в декабре 1992 г. Управление ФСБ по Оренбургской области передало в ЦДНИ рассекреченные фильтрационнопроверочные дела на оренбуржцев и реэмигрантов из Китая, на тех, кто родился и призывался в действующую армию из Оренбургской области, а также на гражданских лиц, вывезенных в Германию с оккупированных территорий. На начало 1999 г. в ЦДНИ было собрано 11 тыс. фильтрационных дел, 14 тыс. немецких трофейных карточек, алфавитная картотека на 556 концлагерей и 15 тыс. военнопленных-оренбуржцев.
Сотрудники ЦДНИ Г.М. Десятков и Е.И. Шувалов на основе изучения фильтрационных дел подготовили и издали книгу «Сквозь муки ада» (Оренбург, 1997) об оренбуржцах, прошедших через немецкий плен. Книга разделена на две части. Одна посвящена солдатам, которые решили, что лучше умереть, чем смириться с пленом. Другая рассказывает о тех, кто стремился выжить любой ценой. Авторы по этическим соображениям изменили подлинные фамилии и имена (Журавлева Л.Б. Как используются фильтрационные дела на Оренбуржье // Отечественные архивы. 1999. № 1. С. 120).
Однако обнародование ранее секретных документов не поколебало стереотипы знаний большинства граждан России по истории 1941 - 1945 гг.
С 1991 г. Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) начал проводить ежемесячные опросы населения России. Объем выборки составлял обычно 1 600 человек взрослого населения. В январе 2005 г. правопреемник ВЦИОМ - Аналитический центр Юрия Левады -обратился к сюжетам Великой Отечественной войны. На вопрос, почему миллионы бойцов и командиров Красной армии оказались во вражеском плену, совершенно равное число опрошенных (по 58 %, сумма ответов больше 100 %, так как респондент мог назвать несколько вариантов ответа) соглашалось с тем, что это было связано с «внезапностью нападения Германии на СССР» и с «просчетами командования Красной армии». Ответ «из-за трусости и предательства» дали 8 %, «из-за надежд населения на то, что Гитлер принесет людям освобождение от Советской власти», - только 5 %. На вопрос, почему в первые месяцы войны Красная армия терпела сокрушительные поражения 41 % опрошенных ответили в духе традиционных объяснений: «Красная армия была ошеломлена внезапностью нападения».
40 % предпочли иное объяснение: «руководство Красной армии было обескровлено сталинскими чистками конца 30-х гг.». 37 % согласились с тем, что СССР не успел подготовиться к войне; а 32 % - с тем, что Красная армия была значительно хуже обучена и вооружена, чем вермахт, несмотря на все заявления руководства о том, что «мы будем бить врага на его территории».
Вариативность ответов свидетельствует о том, что в массовом сознании наших граждан еще живучи взгляды, привитые в средней школе, и оценки, заученные в высшем учебном заведении. Одна из причин этого, вероятно, состоит в падении интереса, по сравнению с советскими и «перестроечными» временами, к научной и даже к научно-популярной исторической литературе, в том, что самостоятельное прочтение современной российской и переводной научной и научно-популярной литературы не стало потребностью для жителей постсоветской России. (Гудков Л. «Память» о войне и массовая идентичность россиян // 60-летие окончания Второй мировой и Великой Отечественной: победители и побежденные в контексте политики, мифологии и памяти. М., 2005. С. 112).
Следует обратить внимание на еще одно очень важное обстоятельство. Ныне здравствуют поколения людей, для которых перенесенные жертвы и страдания, благородные порывы наполняют смыслом прожитую жизнь, болят и саднят. Для них объективность - слишком жестокое испытание. А посему многие вопросы тех лет даже сегодня остаются без достоверных и исчерпывающих ответов. Как эмоционально выфазился в свое время актер и кинорежиссер Евгений Матвеев: «Дайте нам умереть, а потом делайте, что хотите».
Один из таких вопросов: сколько советских людей погибло за четыре года войны?
По окончанию войны, задолго до каких-либо историко-демографических исследований, И.В. Сталин назвал цифру: 5,3 млн человек военных потерь. Он включил в нее пропавших без вести (очевидно, в большинстве случаев - пленных). В марте 1946 г. в интервью корреспонденту газеты «Правда» (Правда. 1946. 14 марта) людские потери были оценены генералиссимусом в 7 млн. Увеличение произошло за счет гражданских лиц, умерших на оккупированной территории или угнанных в Германию.
При жизни Сталина для советской пропаганды и исторической науки цифра потерь, названная им, являлась аксиомой. Ее не обосновывали и не подвергали сомнению, она исправно воспроизводилась в научной, научнопопулярной, учебной и справочной литературе вплоть до 1961 г.
Между тем на Западе эта цифра была восприняты скептически. Уже в конце 1940-х гг. появились первые, противоречащие советским данным, расчеты демографического баланса СССР за военные годы. Поучаствовали в этом и наши соотечественники, проживающие в эмиграции. Показательный пример - исчисления Н.С. Тимашева, опубликованные в нью-йоркском литературно-политическом «Новом журнале» в 1948 г. (Тимашев Н.С. Население послевоенной России // Новый журнал. 1948. № XIX).
Проследим ход его рассуждений и методику подсчетов.
Всесоюзная перепись населения СССР 1939 г. определила его численность в 170,5 млн. Прирост в 1937 - 1940 гг. достигал, по его предположению, почти два процента за каждый год. Следовательно, население СССР к середине 1941 г. должно было достигнуть 178,7 млн. Но в 1939 - 1940 гг. к СССР были присоединены Западная Украина и Белоруссия (по терминологии автора «восточная часть Польши»), три балтийских государства (Литва, Латвия и Эстония), карельские земли Финляндии, а Румыния вернула Бессарабию и Северную Буковину. Поэтому за выгчетом карельского населения, ушедшего в Финляндию, поляков, бежавших на запад, и немцев, репатриированных в Германию, эти территориальные приобретения дали прирост населения в 20,5 млн. Учитывая, что рождаемость на присоединеннык территориях была не более одного процента в год, то есть ниже, чем в СССР, а также принимая во внимание краткость временного отрезка между их вхождением в СССР и началом Великой Отечественной войны, автор определил прирост населения для этих территорий к середине 1941 г. в 300 тыс. Последовательно сложив вышеприведенныге цифры, он получил 200,7 млн, проживавших в СССР накануне 22 июня 1941 г.
Далее Тимашев разделил 200 млн на три возрастные группы, опять же опираясь на данные Всесоюзной переписи 1939 г.: взрослые (старше 18 лет) -117,2 млн, подростки (от 8 до 18 лет) - 44,5 млн, дети (моложе 8 лет) - 38,8 млн. При этом он учел два немаловажный обстоятельства. Первое: в 1939 - 1940 гг. из детского возраста перешли в группу подростков два очень слабых годовых потока, родившихся в 1931 - 1932 гг., во время голода, который охватил значительные пространства СССР и негативно сказался на численности подростковой группы. Второе: в бывших польских землях и балтийских государствах лиц старше 20 лет оказалось больше, нежели в СССР.
Эти три возрастные группы Тимашев дополнил числом советских заключенных. Сделал он это следующим образом. Ко времени выборов депутатов Верховного Совета СССР в декабре 1937 г., население СССР достигало 167 млн, из них избиратели составили 56,36 % от общей цифры, а население старше 18 лет, по данным Всесоюзной переписи 1939 г., достигло 58,3 %. Полученная разница в 2 %, или 3,3 млн, по его мнению, и составила население ГУЛАГа.
Далее Тимашев перешел к послевоенным цифрам. Численность избирателей, включенных в списки для голосования по выборам депутатов Верховного Совета СССР весной 1946 г., составила 101,7 млн. Прибавив к этой цифре 4 млн вычисленных им заключенных ГУЛАГа, он получил 106 млн. взрослого населения в СССР на начало 1946 г. Рассчитывая подростковую группу, он взял за основу 31,3 млн учащихся начальной и средней школы в 1947/48 учебном году, сопоставил с данными 1939 г. (31,4 млн школьников в границах СССР до 17 сентября 1939 г.) и получил цифру в 39 млн. Рассчитывая детскую группу, он исходил из того, что к началу войны рождаемость в СССР составляла приблизительно 38 на тысячу, во второй четверти 1942 г. она сократилась на 37,5 %, а за 1943 - 1945 гг. - наполовину.
Вычитая из каждой годовой группы процент, полагающийся по нормальной таблице смертности для СССР, он получил на начало 1946 г. - 36 млн детей. Таким образом, по его статистическим выкладкам, в СССР в начале 1946 г. проживало 106 млн взрослых, 39 млн подростков и 36 млн детей, а всего - 181 млн. Вывод Тимашева таков: численность населения СССР в 1946 г. была на 19 млн меньше, чем в 1941 г.
Примерно к таким же результатам приходили и западные исследователи. В 1946 г. под эгидой Лиги Наций вышла книга Ф. Лоримера, озаглавленная «Население СССР». К чести американского ученого, он прямо предупредил читателей, что его исчисления основаны на нескольких произвольных гипотезах, а посему просил не считать даваемые им цифры веским предсказанием. По одной из его гипотез, в ходе войны население СССР уменьшилось на 20 млн. В эту цифру он включил 5 млн мужчин, убитых на полях сражений, умерших от ран и в плену, а также 15 млн человек, которые СССР потерял вследствие сверхсмертности гражданского населения и дефицита рождений.
В опубликованной в 1953 г. статье «Людские потери во Второй мировой войне» немецкий исследователь Г. Арнтц пришел к заключению, что «20 млн человек - это наиболее приближающаяся к истине цифра общих потерь Советского Союза во Второй мировой войне». Сборник, включающий эту статью, был переведен и в 1957 г. издан в СССР Издательством иностранной литературы под заглавием «Итоги Второй мировой войны». Таким образом, спустя четыфе года после смерти Сталина советская цензура (не приходится сомневаться, что на это было получено одобрение ЦК КПСС) пропустила в открытую печать цифру 20 млн, тем самым косвенно признав ее верной и сделав ее достоянием по крайней мере специалистов -историков, международников и т.д.
И лишь в 1961 г. первый секретарь ЦК КПСС и председатель Совета министров СССР Н.С. Хрущев на пике борьбы с «культом личности Сталина» в письме шведскому премьер-министру Т. Эрландеру признал, что война с фашизмом «унесла два десятка миллионов жизней советских людей» (Международная жизнь. 1961. № 12. С. 8). Таким образом, по сравнению со Сталиным Хрущев «увеличил» советские людские потери почти в 3 раза. Однако источники происхождения этой цифры (то есть кто и в силу каких обстоятельств преподнес Хрущову эту цифру, кем и на основании каких материалов она была подсчитана) до сих пор остаются не известны.
В 1965 г., по случаю 20-летия Победы в Великой Отечественной войне, новоизбранный руководитель КПСС Л.И. Брежнев сказал о «более 20 миллионах» человеческих жизней, потерянных советским народом в 1941 - 1945 гг. В изданном тогда же 6-м, заключительном, томе фундаментальной «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза» было заявлено, что из 20 млн погибших почти половину «составляют военные и мирные жители, убитые и замученные гитлеровцами на оккупированной советской территории». По сути, спустя 20 лет после окончания войны Министерство обороны СССР признавало гибель 10 млн советских военнослужащих (История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941 - 1945. Т. 6. М., 1965. С. 30).
Спустя четыре десятилетия руководитель Центра военной истории России Института российской истории РАН профессор Г.А. Куманев, в подстрочном комментарии поведал правду о подсчетах, которые проводили военные историки в начале 60-х гг. при подготовке «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза»: «Наши потери в войне были тогда определены в 26 млн. Но «высокими инстанциями» оказалась принятой цифра «свыше 20 млн». (Куманев Г.А. Подвиг и подлог: Страницы Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг. 2-е изд., доп. и испр. М., 2004. С. 365).
В результате «20 миллионов» не только прижились на десятилетия в исторической литературе, но и стали частью национального самосознания.
Во второй половине 1980-х гг. в обстановке нарастающей «гласности» вопрос о прямых военных потерях СССР был поднят наряду со многими другими острыми вопросами советской истории. К тому же стало очевидным, что методом прямого подсчета числа жертв войны учесть все смерти невозможно. И дело не только в недостатке информации, содержащейся в источниках. Ведь люди гибли не только на полях сражений, под бомбежками и артиллерийскими обстрелами, в ходе карательных акций гитлеровцев (это - прямые военные потери), но смерть настигала советских граждан в результате общего ухудшения условий жизни: голода, холода, болезней и репрессий (это - косвенные потери). Наконец, произошло неизбежное снижение рождаемости, а это уже потери демографические. Итак, «демографическая цена» Великой Отечественной войны состоит из трех слагаемых: прямые, косвенные и демографические потери.
В 1990 г. последний Генеральный секретарь ЦК КПСС и президент СССР М.С. Горбачев обнародовал новую цифру потерь, полученную в результате исследований ученых-демографов, - «почти 27 миллионов человек» (ГорбачевМ.С. Уроки войны и победы // Известия. 1990. 9 мая).
В обстановке слома идеологических запретов начала 1990-х гг. как из рога изобилия посыпались статьи и книги на эту трагическую, ранее замалчивавшуюся тему.
В 1991 г. вышла книга Б.В. Соколова «Цена победы. Великая Отечественная: неизвестное об известном». В ней прямые военные потери СССР исчислялись примерно в 30 млн, в том числе 14,7 млн военнослужащих, а «действительные и потенциальные потери» - в 46 млн, включая 16 млн не родившихся детей. Автор уверял читателей, что «получить иные результаты просто невозможно». (Соколов Б.В. Цена победы. Великая Отечественная: неизвестное об известном. М., 1991. С. 11, 14-15, 22).
Однако спустя несколько лет тот же Б.В. Соколов в статье «Цена войны: людские потери СССР и Германии, 1939 - 1945 гг.» опроверг сам себя, заявив, что «наши оценки и методика расчетов претерпели большие изменения по сравнению с использованными в «Цене победы»». И за этим следует загадочная фраза о введенных в оборот новых материалах. Однако о содержании этих материалов, об их анализе он предпочел умолчать (Соколов Б.В. Правда о Великой Отечественной войне: Сборник статей. СПб., 1998. С. 197).
Посредством «претерпевших большие изменения» расчетов цифру потерь Б.В. Соколов получил следующим образом. Из численности советского населения на конец июня 1941 г., определенного им в 209,3 млн, он вышел 166 млн, проживавших, по его мнению, в СССР на 1 января 1946 г. и получил 43,3 млн погибших. Затем из полученного числа вышел безвозвратные потери вооруженных сил (26,4 млн) и получил безвозвратные потери мирного населения - 16,9 млн (Соколов Б.В. Цена войны: людские потери СССР и Германии, 1939 - 1945 гг. // Соколов Б.В. Правда о Великой Отечественной войне. С. 212, 221, 225).
Здесь необходимо прояснить природу появления цифры потерь советских вооруженных сил в 26,4 млн. В статье Б.В. Соколова «Людские потери России и СССР в войнах, вооруженных конфликтах и иных демографических катастрофах ХХ в.», опубликованной в 1997 г. в журнале «Грани» (№ 183) сказано: «.. .Считается, что в ходе каждой войны между числом убитых и раненых существует определенная зависимость, близкая к прямо про-порционалыной, а их соотношение между собой на протяжении данной войны обычно принимается за постоянную величину. Можно назвать близкое к действительности число убитых красноармейцев за всю войну, если определить тот месяц 1942 г., когда потери Красной Армии погибшими учшывались наиболее полно и когда она почти не имела потерь пленными. По ряду соображений в качестве такого месяца мы выбрали ноябрь 1942 г. и распространили полученное для него соотношение числа погибших и раненык на весь период войны. В результате мы пришли к цифре в 22,4 млн убтых в бою и умерших от ран, болезней, несчастных случаев и расстрелянных по приговору трибуналов советских военнослужащих». И к полученным таким способом 22,4 млн он прибавил 4 млн бойцов и командиров Красной армии, погибших в неприятельском плену. Так и получилось 26,4 млн безвозвратный потерь, понесенных вооруженными силами (Соколов Б.В. Людские потери России и СССР в войнах, вооруженных конфликтах и инык демографических катастрофах ХХ в. // Соколов Б.В. Правда о Великой Отечественной войне. С. 289).
Помимо Б.В. Соколова аналогичные расчеты провели Л.Е. Поляков, А.Я. Кваша, В.И. Козлов и другие. Методическая слабость подобного рода расчетов очевидна: исследователи исходили из разницы численности советского населения в 1941 г., которая известна очень приблизительно, и численностью послевоенного населения СССР, которую точно определить практически невозможно. Именно эту разницу они и сочли общими людскими потерями.
В 1993 г. вышло в свет статистическое исследование под броским названием «Гриф секретности снят: потери Вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах» (М., 1993), подготовленное коллективом авторов, который возглавлял генерал Г.Ф. Кривошеев. Основным источником статистических данных стали ранее секретные архивные документы, прежде всего - отчетные материалы Генерального штаба. Однако потери целых фронтов и армий в первые месяцы, и авторы оговорили это особо, были получены ими расчетным путем. К тому же в отчетность Генерального штаба не вошли потери подразделений, организационно не вхо-
дивших в состав советских вооруженных сил (армия, флот, пограничные и внутренние войска НКВД СССР), но принимавших самое непосредственное участие в боях - народное ополчение, партизанские отряды, группы подпольщиков. Наконец, явно преуменьшено и число военнопленных и пропавших без вести: эта категория потерь, по отчетности Генерального штаба, насчитывает 4,5 млн, из которых 2,8 млн остались живы (были репатриированы после окончания войны или вторично призваны в ряды Красной армии на освобожденной от оккупантов территории), и, соответственно, общее число не возвратившихся из плена, включая и тех, кто не пожелал вернуться в СССР, составило 1,7 млн.
В итоге статистические данные справочника «Гриф секретности снят» сразу были восприняты как нуждающиеся в уточнениях и дополнениях.
И в 1998 г. благодаря публикации в «Известиях» статьи В. Литовкина «В годы войны наша армия потеряла 11 944 100 человек» эти данные пополнились на 500 тыс. запасников-резервистов, призванных в армию, но еще не зачисленных в списки воинских частей и погибших по пути на фронт (Известия. 1998. 25 июня).
В заголовок статьи автор вынес общую цифру потерь, в которую включены: убитые, умершие от ран на этапах санитарной эвакуации и в госпиталях, осужденные на расстрел, умершие от болезней и несчастных случаев, пропавшие без вести и попавшие в плен, неучтенные потери первых месяцев войны. После исключения из этой цифры повторно призванных и вернувшихся из плена, остается итог: по данным Генерального штаба, безвозвратные потери вооруженных сил СССР составили 9 168 400 человек, из которых сражались с оружием в руках (так называемый списочный состав) 8 668 400 человек.
В статье В. Литовкина рассказывается, что с 1946 по 1968 гг. специальная комиссия Генерального штаба, возглавляемая генералом С.М. Ште-менко, готовила статистический справочник о потерях 1941 - 1945 гг. По окончании работы комиссии Штеменко доложил министру обороны СССР маршалу А.А. Гречко: «Принимая во внимание, что статсборник содержит сведения государственной важности, обнародование которых в печати (включая и закрытую) или иным путем в настоящее время не вызывается необходимостью и нежелательно, сборник предполагается хранить в Генеральном штабе как особый документ, к ознакомлению с которым будет допускаться строго ограниченный круг лиц». И подготовленный сборник находился за семью печатями, пока коллектив под руководством генерала Г.Ф. Кривоше-ева не обнародовал его сведения.
Статья В. Литовкина, хотел того автор или нет, посеяла еще большие сомнения в полноте сведений, опубликованных в сборнике «Гриф секретности снят», ибо возник закономерный вопрос: все ли данные, содержащиеся в «статсборнике комиссии Штеменко», были рассекречены?
Ведь, скажем, по приведенным в статье данным, за годы войны органами военной юстиции было осуждено 994 тыс. человек, из них 422 тыс. направили в штрафные подразделения, 436 тыс. - в места заключения. Оставшиеся 136 тыс. по-видимому были расстреляны. Но читатель, знакомый с репрессивной прак-
тикой сталинского режима, с многочисленными фактами сокрытия числа жертв репрессий, конечно, должен усомниться в полноте этой цифры.
Не менее сомнительна и статистика военнопленных. Накануне международной конференции по вопросам преследования нацистских преступников, проходившей в Москве весной 1969 г., председатель ее организационного комитета Р.А. Руденко, генеральный прокурор СССР, на страницах «Правды» напоминал: «На территории СССР, подвергшейся оккупации, фашистские захватчики истребили и замучили 6 074 857 мирных жителей -мужчин, женщин, детей - и 3 912 283 советских военнопленных. В это число жертв не входят многие сотни тысяч советских людей, загубленных в гитлеровских концлагерях на территории Польши, Германии, Австрии, в лагерях смерти Освенцим, Дахау, Майданек, Заксенхаузен, Бухенвальд и других. 4 128 796 советских граждан угнали оккупанты в гитлеровскую Германию. Многие из них погибли в так называемых рабочих лагерях» (Руденко Р. Забвению не подлежит // Правда. 1969. 24 марта). Вероятнее всего, что в распоряжении бывшего главного советского обвинителя на Нюрнбергском международном трибунале 1945 - 1946 гг., были более точные сведения.
И все же справочник «Гриф секретности снят» существенно расширил и дополнил представления не только историков, но и всего российского общества о цене Победы 1945 г. Достаточно сослаться на статистическую выкладку, наводящую на очень серьезные размышления: с июня по ноябрь 1941 г. Вооруженные силы СССР ежесуточно теряли 24 тыс. военнослужащих, из них 17 тыс. убитыми и до 7 тыс. ранеными, а с января 1944 г. по май 1945 г. -20 тыс. военнослужащих, из них 5,2 тыс. убитыми и 14,8 тыс. ранеными.
В 2001 г. появилось значительно расширенное статистическое издание - «Россия и СССР в войнах ХХ века. Потери вооруженных сил» (М., 2001). Авторы дополнили материалы Генштаба донесениями войсковых штабов о потерях и извещениями военкоматов о погибших и пропавших без вести, которые рассылались родственникам по месту жительства. И полученная им цифра потерь возросла до 9 168 400 человек. Эти данные были воспроизведены во 2 томе коллективного труда сотрудников Института российской истории РАН «Население России в ХХ веке. Исторические очерки», изданном под редакцией академика Ю.А. Полякова (М., 2001).
В 2004 г. увидело свет второе, исправленное и дополненное, издание книги руководителя Центра военной истории России Института российской истории РАН профессора Г.А. Куманева «Подвиг и подлог: Страницы Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг.» (М., 2004; 1-е издание - М., 2000). В ней приведены данные о потерях: около 27 млн советских граждан. А в подстрочных комментариях к ним появилось то самое, упомянутое выше, дополнение, разъясняющее, что подсчеты военных историков еще в начале 1960-х гг. дали цифру в 26 млн, но «высокие инстанции» предпочли принять за «историческую правду» иное: «свыше 20 млн».
Между тем историки и демографы продолжали искать новые подходы к выяснению величины потерь СССР в войне, привлекать в качестве статистических источников новые документы, разрабатывать новые методики подсчета.
Интересным путем пошел выпускник Историко-архивного института С.А. Ильенков, служивший в Центральном архиве Министерства обороны РФ. Он попытался выгчислить безвозвратные потери личного состава Красной армии на основании картотек безвозвратных потерь рядового, сержантского и офицерского составов. Эти картотеки начали создаваться, когда 9 июля 1941 г. был организован отдел учета персональных потерь в составе Главного управления формирования и комплектования Красной армии (ГУФККА). В обязанности отдела входили персональный учет потерь и составление алфавитной картотеки потерь. 5 февраля 1943 г. отдел преобразовали в Центральное бюро, а 19 апреля 1943 г. - в Управление персонального учета потерь личного состава действующей армии.
Учет вели по следующим категориям: 1) погибшие - по донесениям воинских частей, 2) погибшие - по донесениям военкоматов, 3) пропавшие без вести - по донесениям воинских частей, 4) пропавшие без вести - по донесениям военкоматов, 5) умершие в немецком плену, 6) умершие от болезней, 7) умершие от ран - по донесениям воинских частей, 8) умершие от ран - по донесениям военкоматов. Одновременно учитывались: дезертиры; военнослужащие, осужденные на заключение в исправительно-трудовые лагеря; приговоренные к высшей мере наказания - расстрелу; снятые с учета безвозвратных потерь, как оставшиеся в живых; находящиеся на подозрении в том, что служили у немцев (так называемые «сигнальные») и бывшие в плену, но оставшиеся в живых. Эти красноармейцы и сержанты не включались в перечень безвозвратных потерь.
После войны картотеки поступили на хранение в Архив Министерства обороны СССР (ныне Центральный архив Министерства обороны РФ). С начала 1990-х гг. в архиве приступили к скрупулезному подсчету учетных карточек по буквам алфавита и категориям потерь. На 1 ноября 2000 г. было обработано 20 букв алфавита, по оставшимся не обсчитанными 6 буквам был проведен предварительный подсчет, имеющий колебания в большую или меньшую сторону на 30 - 40 тыс. персоналий. Обсчитанные 20 букв по 8 категориям потерь рядового и сержантского состава Красной армии дали следующие цифры: 9 524 398 человек. При этом 116 513 человек было снято с учета безвозвратных потерь, как оказавшиеся живыми по донесениям военкоматов. Предварительный подсчет по 6 необсчитанным буквам дал 2 910 000 человек безвозвратных потерь. Итог посчетов получился таким: 12 434 398 красноармейцев и сержантов потеряла Красная армия в 1941 -1945 гг. (Напомним, что это без потерь Военно-морского флота, внутренних и пограничных войск НКВД СССР.)
По такой же методике обсчитывалась алфавитная картотека безвозвратных потерь офицерского состава Красной армии, которая также хранится в ЦАМО РФ. Они составили около 1 млн. 100 тыс. человек.
Таким образом, Красная армия в ходе Великой Отечественной войны потеряла погибшими, пропавшими без вести, умершими от ран, болезней и в плену 13 534 398 бойцов и командиров. (Ильенков С.А. Память о миллионах павших защитниках Отечества нельзя предать забвению // Военно-исто-
рический архив. 2001. № 7 (22). С. 76-77, 78). Эти данные на 4 865 998 человек превышают безвозвратные потери Вооруженных сил СССР (списочный состав) по данным Генерального штаба, куда вошли Красная армия, военные моряки, пограничники, внутренние войска НКВД СССР.
В 1997 г. была опубликована статья доктора исторических наук, сотрудника Института военной истории С.Н. Михалева «Цена войны: демографический аспект». И его методика подсчетов демографических потерь СССР в годы Великой Отечественной войны заслуживает внимания.
За исходные цифры он взял: а) численность населения страны к середине 1941 г.; б) оценку ожидаемой численности населения на конец 1945 г., поскольку именно тогда, по мнению Е.М. Андреева, Л.Е. Дарского и Т.Л. Харьковой, изложенном в их труде «Население Советского Союза 1922 - 1991 гг.» (М., 1993), стало возможным подвести итоги смертности военнослужащих Красной армии, находившихся к концу войны на излечении в госпиталях; в) оценку реальной численности населения к концу 1945 г.
Для получения первой цифры он использовал данные Всесоюзных переписей 1937 и 1939 гг., которые представлены: а) в архивных документах - 162 039,5 тыс. к началу 1937 г. и 167 306 тыс. к началу 1939 г.; б) в энциклопедическом словаре «Народонаселение» (М., 1994) - соответственно: 162 500 и 168 524 тыс.; в) в оценках исследователей, в частности В.Б. Жи-ромской, - соответственно 162 400 и 167 600 тыс. Каждый из трех вариантов дает разные оценки среднегодового прироста населения в 1937 - 1939 гг.: от 2,59 до 3,012 млн. человек. Поэтому и численность населения СССР в границах сентября 1939 г. по состоянию на середину 1941 г. колеблется от 174,05 до 176,3 млн. К этим цифрам он прибавил оценки численности населения территорий, вошедших в состав СССР в 1939 - 1940 гг., которые колеблются в пределах от 17,4 до 20 млн. Величину естественного прироста населения для Литвы, Латвии, Эстонии, западных Украины и Белоруссии, Бессарабии и Северной Буковины Михалев взял из «Демографического энциклопедического словаря» (М., 1985) и получил прибавку в 0,3 - 0,1 млн. Таким образом, численность населения СССР к 22 июня 1941 г. он оценил в пределах от 191,8 до 196,4 млн.
Вторую исходную цифру - ожидаемая численность к концу 1945 г. -он вычислил с помощью нахождения значения возможного естественного прироста за 4,5 года.
Третью - численность населения СССР к концу 1945 г. - он вывел из итогов первой послевоенной Всесоюзной переписи 1959 г.
В результате С.Н. Михалев пришел к убеждению: во-первых, в преувеличении оценки демографических потерь СССР в 27 млн, во-вторых, в невозможности однозначной оценки этих потерь и, в-третьих, в целесообразности искать истину в пределах полученных верхней и нижней границ. (Михалее С.Н. Цена войны: демографический аспект // Вторая мировая война и преодоление тоталитаризма: Российско-германская конференция историков в Волгограде. Май 1995 г. М., 1997. С. 21-22).
Мы намеренно привели две методики расчетов демографических потерь СССР и безвозвратных потерь личного состава Красной армии в годы Великой Отечественной войны. Первая основывается на архивных материалах, вторая носит оценочный характер. Первая стремиться к выяснению истины, вторая, на наш взгляд, - отчасти тенденциозна. Впрочем, каждый вправе иметь собственное мнение, какие из цифр ближе к исторической действительности.
Наконец, отметим еще одну новую тенденцию в изучении демографических итогов Великой Отечественной войны.
До распада СССР не было необходимости в оценке людских потерь для отдельных республик или национальностей. И только на исходе ХХ в. Л.Л. Рыбаковский попытался рассчитать приблизительную величину людских потерь РСФСР в ее тогдашних границах. По его оценкам, она составила примерно 13 млн человек. Правда, он замечает, что было бы наивно претендовать на большую точность при той исходной информации, которой можно располагать в конце 1990-х гг. (Рыбаковский Л.Л. Людские потери России в войне 1941 - 1945 гг. М., 2000. С. 34).
По его подсчетам, на всех оккупированных полностью или частично территориях России до войны проживало чуть более 30 млн. человек. Часть из них находилась в армии, часть мигрировала в районы, не занятые врагом, а часть была вывезена на принудительные работы в Германию. Получается, что на оккупированных территориях России во время войны реально могло находиться не более 25 млн. Опираясь на этнодемографический метод, разработанный и использованный для оценки численности остар-байтеров, приходящихся на долю России и доживших до 1999 г. (Рыбаковский Л.Л., Князев В.А., Захарова О.Д. Остарбайтеры: численность, здоровье и условия жизни в современной России. М., 1999.), он получил цифру в 7,4 млн потерь только гражданского населения.
Потери военнослужащих, приходящиеся на долю РСФСР, он исчислил из величины безвозвратных потерь СССР, предложенной военным ведомством. «Если принять, что доля России в безвозвратных потерях (8 668,4 тыс.). равна 66,3 %, то их величина составит 5,7 млн. человек». Суммировав 7,4 млн и 5,7 млн, он получил 13,1 млн. человеческих жизней, заплаченный РСФСР за победу в Великой Отечественной войне (Рыбаковский Л.Л. Людские потери России в войне 1941 - 1945 гг. С. 30, 32).
Думается, подведение демографических итогов Великой Отечественной войны еще не закончено. Возможны и необходимы и поиск новых архи-внык материалов, и разработка новык методик подсчетов. Прежде всего ради того, чтобы не была предана забвенью память о миллионах наших соотечественниках, павших в Великой Отечественной войне.
Список рекомендуемых источников и литературы Источники
Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. М., 1993.
Россия и СССР в войнах ХХ века: Потери вооруженных сил. М., 2001.
Литература
Андреев Е.М., Дарский Л.Е., Харьков Т.Л. Население Советского Союза 1922 - 1991 гг. М., 1993.
Война и общество, 1941 - 1945. Кн. 2. М., 2004.
Земсков В.Н. Спецпоселенцы в СССР, 1930 - 1960. М., 2005.
Жиромская В.Б. Демографическая история России в 1930-е гг. Взгляд в неизвестное. М., 2001.
Жиромская В.Б. Численность населения России в 1939 г.: поиск истины // Население России в 1920 - 1950-е гг.: Численность, потери, миграции. М., 1994.
Истребительная война на востоке: Преступления вермахта в СССР, 1941 - 1944. М., 2005.
Исупов В.А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине ХХ века. Новосибирск, 2000.
Кабузан В.М. Украинцы в мире: динамика численности и расселения. 20-е годы XVIII - 1989 год: формирование этнических и политических границ украинского этноса. М., 2006.
Куманев Г.А. Подвиг и подлог: Страницы Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг. 2-е изд., доп. и испр. М., 2004.
Людские потери СССР в Великой Отечественной войне. СПб., 1995.
Михалев С.Н. Людские потери в Великой Отечественной войне 1941 -1945 гг. (статистическое исследование). Красноярск, 2000.
Население России в ХХ веке. Т. 2. М., 2001.
Поляков Л.Е. Цена войны: Демографический аспект. М., 1985.
Полян П.М. Жертвы двух диктатур: Жизнь, труд, унижения и смерть советских военнопленных и остарбайтеров на чужбине и на родине. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2002.
Полян П.М. Не по своей воле... История и география принудительных миграций в СССР. М., 2001.
Рыбаковский Л.Л. Людские потери России в войне 1941 - 1945 гг. М., 2000.
Рыбаковский Л.Л. Людские потери СССР в Великой Отечественной войне. М., 1999.
Рыбаковский Л.Л., Князев В.А., Захарова О.Д. Остарбайтеры: численность, здоровье и условия жизни в современной России. М., 1999.
Семиряга М.И. Коллаборационизм: Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М., 2000.
Смирнов В.П. Краткая история Второй мировой войны. М., 2005.
Соколов Б.В. Правда о Великой Отечественной войне. СПб., 1998.
Соколов Б.В. Цена победы. Великая Отечественная: неизвестное об известном. М., 1991.
