CC BY
53
C«D]
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ СТАТЬЯ
https://doi.org/10.17059/ekon.reg.2021-2-14 УДК 711.13+314.8(470+571-17)
В. В. Фаузера), А. В. Смирновб), Г. Н. Фаузерв)
б. в) Институт социально-экономических и энергетических проблем Севера Коми научного центра УрО РАН,
Сыктывкар, Российская Федерация а) https://orcid.org/0000-0002-8901-4817; е-таН: fauzer.viktor@yandex.ru
б) https://orcid.org/0000-0001-6952-6834
в) https://orcid.org/0000-0002-1616-8102
Демографическая оценка устойчивого развития малых и средних городов
российского Севера1
С приходом рыночных отношений малые и средние города оказались заброшенной периферией с массой экономических и социальных проблем, в отличие от крупных и больших городов. В то же время именно малые и средние города образуют основной каркас расселения населения, обеспечивают заселенность северных территорий. Цель этой статьи — раскрыть значение малых и средних городов в системе расселения российского Севера путем исследования демографической динамики малых и средних городов 13 регионов российского Севера. Выдвинута гипотеза: демографическая устойчивость малых и средних городов зависит от времени их образования. Методика оценки демографической устойчивости городов включает 5 групп городов: демографически устойчивые, относительно устойчивые, неустойчивые, устойчивость критическая, устойчивость отсутствует. Выделены четыре периода формирования малых и средних городов: первый (1584-1917 гг.) — период колонизации, второй (1918-1959 гг.) — период индустриализации и урбанизации, третий (19601989 гг.) — переход от принуждения к поощрению, четвертый «депрессивный период» (1990-2020 гг.) — смена парадигмы — от обживания к пребыванию, массовый отток населения. В каждом периоде произведена оценка городов по уровню демографической устойчивости. Она показала две противоположные тенденции в зависимости от периода образования городов: постоянный рост доли демографически устойчивых городов и уменьшение доли городов с критическим уровнем и отсутствием демографической устойчивости. Исследование выявило сходство (концентрация населения в больших и крупных городах) и различие в структуре поселений на Севере (выше доля населения, проживающего в малых и средних городах, пгт, ниже — на селе). В перспективе необходимо разработать методику оценки степени «насыщенности» пространства российского Севера малыми и средними городами.
Ключевые слова: российский Север, система расселения, малые города, средние города, периоды образования городов, численность населения, демографическая устойчивость, принудительные миграции, освоение Севера, демографическая политика
Благодарности
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и БРФФИ в рамках научного проекта №20-51000007. Авторы выражают признательность Е. Клинцовой за помощь в подготовке рукописи к печати.
Для цитирования: Фаузер В. В., Смирнов А. В., Фаузер Г. Н. Демографическая оценка устойчивого развития малых и средних городов российского Севера // Экономика региона. 2021. Т. 17, вып. 2. С. 552-569. https://doi.org/10.17059/ екэп.гед.2021-2-14
1 © Фаузер В. В., Смирнов А. В., Фаузер Г. Н. Текст. 2021. Ekonomika Regiona [Economy of Region], 17(2), 2021
RESEARCH ARTICLE
Viktor V. Fauzera), Andrey V. Smirnovb), Galina N. Fauzerc>
a b. c) Institute of Social, Economic and Energy Problems of the North of the Komi Science Centre of the Ural Branch of RAS,
Syktyvkar, Russian Federation a) https://orcid.org/0000-0002-8901-4817, e-mail: fauzer.viktor@yandex.ru
b) https://orcid.org/0000-0001-6952-6834
c) https://orcid.org/0000-0002-1616-8102
Demographic Assessment of the Sustainability of Small and Medium-sized Cities
in the Russian North
Since the dissolution of the USSR and advent of market relations, small and medium-sized Russian cities have experienced many economic and social problems due to their peripheral status. At the same time, they form the main framework for the settlement of the northern territories. The research aims to reveal the importance of small and medium-sized cities in the settlement system of 13 regions of the Russian North by studying their demographic dynamics. We examined the hypothesis that the demographic sustainability of these cities depends on the time of their formation. A proposed methodology for assessing the demographic sustainability of cities is based on five groups: demographically sustainable, relatively sustainable, unsustainable, critically unsustainable, instability. Four periods of the formation of small and medium-sized cities are defined: colonisation of the Russian North (1584-1917); industrialisation and urbanisation of the northern territories (1918-1959); from coercion to encouragement — northern romance (1960-1989); from settlement to abandonment — depopulation (1990-2020). For each period, the cities were assessed in terms of their demographic sustainability. The current sustainability of the cities was shown to be dependent on the period of their formation. Compared with the rest of Russia, the structure of settlements in the North revealed both similarities (concentration of the population in large cities) and differences (the proportion of the population living in small and medium-sized cities is higher, but lower in rural areas). Future research will focus on developing a methodology for assessing the «saturation» of small and medium-sized cities in the Russian North.
Keywords: Russian North, settlement system, small-sized cities, medium-sized cities, periods of the formation of cities, population size, demographic sustainability, research methodology, forced migration, development of the North, demographic policy
Acknowledgments
The article has been prepared with the support of Russian Foundation for Basic Research and the Belarusian Republican Foundation for Fundamental Research, the project No. 20-510-00007. The authors would like to thank E. Klintsova for help in preparing the article.
For citation: Fauzer, V. V., Smirnov, A. V. & Fauzer, G. N. (2021). Demographic Assessment of the Sustainability of Small and Medium-sized Cities in the Russian North. Ekonomika regiona [Economy of region], 17(2), 552-569, https://doi. org/10.17059/ekon.reg.2021-2-14
Введение
Площадь территории России — 17 125,2 тыс. км2, ее северных территорий — 7 623,7 тыс. км2 (44,5 %). В России 2293 городских поселения, из них 78 крупных городов, 94 больших, 149 средних, 795 малых и 1177 пгт. Средняя людность крупных городов — 795,0 тыс. чел., больших — 154,5 тыс. чел., средних — 69,3 тыс. чел., малых — 20,0 тыс. чел. и пгт — 6,0 тыс. чел. В 2020 г. из 146,8 млн чел. 74,7 % проживало в городах и пгт. На Севере число городских поселений составляет — 290, из них крупных городов — 6, больших — 9, средних — 10, малых — 92 и пгт — 173. Средняя людность крупных городов — 316,2 тыс. чел., больших — 153,3 тыс. чел., средних — 64,4 тыс. чел., малых — 18,7 тыс. чел. и пгт — 4,1 тыс. чел. Густота городских поселений в расчете на 1 млн км2 на Севере в 3,5 раза ниже, чем в среднем по стране — 38,0 и 133,9 соответственно.
Малые и средние города российского Севера — это в основном новые ресурсные города, образованные в ХХ в. Довольно часто их жизненный цикл зависит от разведанных запасов сырья и потребительского спроса. Пример проблемных городов Республики Коми — яркое тому подтверждение: Вуктыл (1984) на грани закрытия из-за исчерпания запасов газа, Инта (1954) перестала быть угольной после ликвидации в 2018 г. последней шахты «Интинская». Закрытие интинских шахт вызвано тем, что уголь там высокозольный, высокосернистый, труднообогатимый, не пользовался спросом. Дальнейшая судьба таких поселений весьма призрачна[1].
Повышенный интерес к малым и средним городам вызван тем, что если большие и крупные города, мегаполисы получили значительные бонусы при переходе к новым социально-экономическим условиям, «то малые города, расположенные далеко от регио-
нальной или федеральной столицы, оказались заброшенной периферией с массой экономических и социальных проблем у жителей» [2. с. 66].
Рыночная экономика дала импульс развитию больших городов, но в то же время стала причиной стагнации малых и моногородов. Значительная часть предприятий, введенных в строй в советское время, стали экономически неустойчивы [3, с. 66]. А города, чья экономика была построена на таких предприятиях, оказались неконкурентоспособными. Однако «в отличие от неконкурентоспособной компании, неконкурентоспособный город не может уйти с рынка и прекратить свое существование» [4, с. 130].
Ставится цель — раскрыть значение малых и средних городов в системе расселения российского Севера. Выдвинута гипотеза: демографическая устойчивость малых и средних городов зависит от времени их образования.
В фокусе внимания 13 регионов России, территории которых полностью относятся к районам Крайнего Севера и приравненным к ним местностям. Предметом исследования выступают малые и средние города российского Севера.
Информационную базу исследования составили итоги переписей населения за 19392010 гг., текущие статистические данные Росстата за 2020 г., данные муниципальной статистики.
Методология исследования
Города являются основной движущей силой развития экономики и общества [3, с. 63]. Пропорции городских систем в значительной мере определяются историей освоения территорий, их отраслевой специализацией и сетью транспортной инфраструктуры. Но существует и обратная связь: «городская структура задает пространственный каркас, резервы и ограничения развития. Крупные города располагают ресурсами агломерационной экономики и выгодами экономики масштаба» [5, с. 61].
Промышленное освоение Севера сопровождалось экстенсивным созданием населенных пунктов и в первую очередь поселков городского типа (пгт), которые строились / размещались рядом с источником сырья, по схеме «жилье в пешеходной доступности от мест приложения труда» [6, с. 159]. Освоение необходимых для экономики страны природных ресурсов, залегающих в удаленных от центра и не имеющих транспортных коммуникаций, не обеспе-
ченных местными человеческими ресурсами, обусловило формирование на Севере специфичной системы расселения с большим числом городских поселений, выполняющих широкий спектр функций [7, с. 49].
Специфика формируемой расселенче-ской сети преимущественно городскими поселениями на Севере была обусловлена тем, что они выполняли множество функций, но главное — создание сети опорных городов закрепляло право России на эти земли. Кроме того, Север представлял интерес как источник разнообразных полезных ископаемых, сельское хозяйство и оленеводство не являлись приоритетными [8, с. 35]. Такой же точки зрения придерживаются Ф. Хилл и К. Гэдди. Они отмечали, что Север был перенаселен1, поскольку правительством СССР ставилась задача «комплексного» освоения северных территорий путем создания здесь стабильного населения [9]. В то же время развитие отраслей, направленных на обустройство жизни населения, существенно отставало. «В советский период спешно создавались предприятия промышленных отраслей, осваивались те природные ресурсы, которые можно было продать без глубокой переработки, при этом обустройство жизни населения осуществлялось быстро и небрежно» [10, с. 99].
Формирование системы расселения на российском Севере шло, во-первых, естественным путем, как результат действия более или менее «объективных экономических законов». И, во-вторых, регулятивным путем, определялось административными решениями о реализации крупных государственно-организованных и поддерживаемых проектов хозяйственного освоения новых территорий [11, с. 62].
Согласно своду правил «Градостроительство. Планировка и застройка городских и сельских поселений» (СП 42.13330.2016) Минстроя РФ, города классифицированы следующим образом: «малые — до 50 тыс. человек, средние — от 50 до 100 тыс. человек, большие — от 100 до 250 тыс. человек, крупные — от 250 тыс. до 1 млн человек, крупнейшие — с населением свыше 1 млн человек»2.
Исследуя развитие малых и средних городов, необходимо учитывать методические реко-
1 В конце 1980 гг. по разным оценкам избыточное население Севера России составляло от 20 до 40 %.
2 Свод правил «Градостроительство. Планировка и застройка городских и сельских поселений». СП 42.13330.2016. Актуализированная редакция СНиП 2.07.01-89. URL: http://docs.cntd.ru/document/456054209 (дата обращения: 01.12.2020).
мендации, определенные «Генеральной схемой расселения», где предлагается не формировать постоянные поселения в местах с неблагоприятными медико-географическими условиями. Предложен переход от политики проживания к политике пребывания некоренного населения, заключающийся в развитии крупных городских поселений, выполняющих роль базовых центров проживания, при отказе от создания новых малых поселений и широком внедрении вахтового метода. «Предстоит преодолеть усиливающуюся стагнацию малых и средних городских поселений, определяющих экономическую и социальную жизнь окружающих сельских районов»1.
Проблемы расселения и развития малых и средних городов нашли отражение в зарубежной литературе. Система расселения на Севере и в Арктике рассматривается в рамках концептов связности и отдаленности, влияния агломерационных эффектов [12]. Особое внимание уделяется наиболее удаленным поселениям, развивающимся по собственным законам [13], и вахтовых поселениям [14]. Еще один важный фактор развития северных сообществ — климатические изменения, которые сегодня интенсивнее всего происходят в арктических регионах [15, 16]. Экономика северных городов более уязвима к колебаниям в мировой экономике, политической ситуации, климатическим и экологическим изменениям, что вызывает трудности их саморазвития [17]. В качестве одного из вариантов сохранения городов предлагается концепция «медленных городов» («Cittaslow») [18, с. 62-75].
В начале 1990 гг. в зарубежных работах прогнозировались существенные изменения в пространственной модели развития России в результате отказа от государственного регулирования института «прописки» и северных дотаций, отсутствия миграционной политики в регулировании миграционных потоков, нарастания долгосрочных социально-экономических и демографических проблем в индустриальных районах окраинных частей страны [9, 19].
Система расселения российского Севера
Система расселения формируется либо естественным путем, либо целенаправленно — под интересы региональной экономики, с уче-
1 Генеральная схема расселения на территории Российской Федерации. Одобрена Правительством РФ, прот. от 15.12.1994 № 31.
том расположения и доступности источников сырья. Известны две формы расселения: ленточное и очаговое.
Ленточный тип расселения характерен для периода до промышленного освоения и начального периода промышленного освоения. Размещение населенных пунктов идет вдоль рек или транспортных артерий. В период промышленного освоения система расселения носит преимущественно очаговый характер, поселения возникают в районе залегания полезных ископаемых. Их величина и срок жизни определяются исключительно запасами используемого месторождения. При очаговом расселении города и сельские поселения разделены сотнями и тысячами километров безлюдного пространства, а объекты экономики и социальной сферы сосредоточены в ограниченных ареалах [20, с. 25].
В советское время центром развития городов были предприятия, предоставляющие разнообразные жизненные блага. Предприятия становились центрами социального обустройства городов: они планировали, создавали и эксплуатировали социальную инфраструктуру. Создавались поселения — конгломераты «завод — человек — город», в которых завод играл основную роль в жизни людей [21, с. 188]. В 1930-1950 гг. в стране и, особенно, на Севере с привлечением значительных финансовых, материальных и человеческих ресурсов [22] строились крупные предприятия, а вокруг них городские поселения, возникали своего рода города-заводы. Часть ранее созданных городов тоже меняли свой профиль и становились промышленными [11, с. 63].
Новым в системе расселения конца ХХ в. стало то, что произошла трансформация подходов к ее организации: на смену «диктата Центра» пришли ресурсные организации. Система расселения стала строиться с учетом «внутренней институциональной и организационной структурой самой компании» [23].
Расселение населения может быть количественно измерено рядом показателей: числом населенных пунктов, динамикой численности населения, долей городского населения, людностью городских поселений, плотностью населения и рядом др. Рассмотрим систему расселения российского Севера с 1939 г. по 2020 г.
В 1939 г. на российском Севере насчитывался 71 городской населенный пункт, в том числе 32 города и 39 поселков городского типа. На большие и крупные города приходилось — 2,8 %, на средние — 2,8 %, на малые — 39,4 %,
на пгт — 55,0 %. К 1959 г. количество городских поселений возросло до 317. В абсолютном выражении положительную динамику продемонстрировали все городские поселения, за исключением крупных городов. Изменилась структура городских поселений: увеличилась доля пгт — до 77,4 %, доля малых городов составила 19,2 %, средних — 2,5 %, больших и крупных — 0,9 %. Рост пгт был связан с развитием рабочих поселков лесозаготовителей и поселений вокруг зон и спецпоселений.
В последующие 30 лет рост показали абсолютно все городские поселения и, в первую очередь пгт, их число увеличилось на 110 единиц. В 1989 г. число городских поселений достигло своего пика — 460: на пгт пришлось 77,2 %, на малые города — 16,7 %, на средние — 3,3 %, на большие и крупные — 2,8 %. С приходом рыночных отношений число городских поселений постоянно сокращалось: 2002 г. — 382, 2010 г. — 303, 2020 г. — 290. Если раньше пгт постоянно росли, то с 1989 г. по 2020 г. их
число уменьшилось в два раза, сокращение остальных городских поселений не было таким масштабным. В структуре поселений по-прежнему лидируют пгт — 59,7 % и малые города — 31,7 %, доля остальных поселений составила — 8,6 %. Как видим, на протяжении всего периода по числу и доле преобладали пгт и малые города.
Население российского Севера с 1939 г. по 1989 г. увеличилось в 3,1 раза, в том числе городское в 6,9 раза, численность сельских жителей увеличилась незначительно, на 24,0 тыс. чел. В последующие годы численность населения уменьшилась на 1870,2 тыс. чел., в том числе городское на 1293,8 тыс. чел., и сельское на 576,4 тыс. чел. В 2020 г. основная часть населения стала жить в городах: в крупных — 24,3 %, больших — 17,6 %, средних — 8,2 %, и малых — 22,0 %. На жителей пгт приходилось — 9,2 %. Одновременно с ростом численности до 1989 г. росла плотность населения с 0,41 до 1,27 чел/км2, с убылью населе-
Таблица 1
Основные показатели системы расселения российского Севера, 1939-2020 гг.*
Table 1
Main indicators of the settlement system of the Russian North, 1939-2020
Показатель Значение показателя по годам
1939* 1959 1970 1979 1989 2002 2010 2020
Число городских населенных пунктов, единиц
крупные города 1 1 2 2 6 4 6 6
большие города 1 2 6 10 7 9 8 9
средние города 2 8 6 9 15 12 10 10
малые города 28 61 70 69 77 96 94 92
пгт (рп) 39 245 295 336 355 261 185 173
Численность населения, чел.
все население 3121519 5253270 6380935 7618100 9692919 8300687 7916951 7822685
городское население 1 107301 3290617 4349189 5657325 7654695 6588364 6314228 6360921
сельское население 2014218 1 962653 2031746 1 960775 2038224 1 712323 1 602723 1 461 764
Распределение жителей, чел.
крупные города 284 570 391565 835713 999948 1 936097 1 243 375 1 745997 1 897136
большие города 117069 221 874 637102 1 312961 1 200158 1 569636 1 236367 1 379718
средние города 122605 559041 402292 538065 1 067266 835807 691384 643928
малые города 394 340 940 722 1 193495 1 245 849 1 641009 1 911214 1 853625 1 722916
пгт (рп) 188717 1 177415 1 280587 1 560502 1 810165 1 028332 786855 717223
Средняя людность поселений, чел.
крупные города 284 570 391565 417857 499 974 322683 310844 291000 316189
большие города 117069 110937 106184 131296 171451 174 404 154 546 153302
средние города 61 303 69 880 67 049 59 785 71 151 69 651 69 138 64 393
малые города 14 084 15 422 17 050 18 056 21 312 19 908 19 719 18 727
пгт (рп) 4 839 4 806 4 341 4 644 5 099 3 940 4 253 4 146
Плотность населения, человек на 1 км2 0,41 0,69 0,84 1,00 1,27 1,09 1,04 1,03
* По данным переписей: 1939-1979 — наличное население, 1989-2010 — постоянное население; 2020 г. — на начало года; ** данные за 1939 г. не включают территории, находившиеся тогда не в составе СССР.
ния сократилась и плотность населения до — 1,03. Также можно отметить, что средняя людность городских поселений росла: крупных городов до 1979 г., больших до 2002 г., остальных до 1989 г.
В 1939 г. Север был относительно аграрным, доля сельских жителей составляла — 64,5 %, к 2020 г. она сократилась до — 18,7 %, это больше чем в российской Арктике (12,0 %), но меньше, чем по России в целом (25,3 %). При уменьшении доли сельских жителей абсолютная их численность до 1989 г. оставалась относительно постоянной, затем последовало резкое сокращение. Доля селян в 2020 г. к уровню сельского населения 1989 г. составила — 71,7 % (табл. 1).
Малые и средние города российского Севера
Малые и средние города вместе с пгт образуют основной каркас расселения населения, обеспечивают заселенность северных территорий. Но если большие города создают условия для развития инновационной экономики и создания высококвалифицированных рабочих мест, то рост малых и средних городов приводит к нехватке базовых услуг и объектов инфраструктуры. «Чем меньше город, тем, при прочих равных условиях, выше веро-
ятность его социально-демографической депрессии, больше относительные потери населения в ходе оттока и депопуляции» [24, с. 17]. Перечисленные выше проблемы особенно контрастно проявляются на российском Севере [25, с. 19]. Остановимся подробнее на демографической динамике малых и средних городов за 1939-2020 гг.
В 1939 г. из 32 городов 30 приходилось на малые и средние (МСГ), из них 18 находились на европейском и 12 на азиатском Севере. Пик количества данных поселений был отмечен в 2002 г. — 108 (ЕС — 47 и АС — 61). К 2020 г. их число сократилось до 102. В 2020 г. число МСГ было наибольшим в Мурманской — 15 и Сахалинской обл. — 13, по 12 было в Архангельской обл., республиках Карелия и Саха (Якутия), Ханты-Мансийском АО — Югра. За Полярным кругом, являющимся, по мнению российских ученых, основанием определения границ Арктики, практически нет МСГ. Из 102 там распложено 19 малых и 3 средних города (21,6 % от их общего числа). Большая часть заполярных малых и средних городов находится в Мурманской обл. — 68,2 %. Город Салехард — непосредственно на широте Полярного круга (рис. 1).
Опережающий рост количества малых и средних городов обусловил и ускоренные темпы роста численности населения. С 1939 г.
Рис. 1. Малые и средние города российского Севера, на начало 2020 г. Fig. 1. Small and medium-sized cities of the Russian North, beginning of2020
Таблица 2
Численность населения малых и средних городов по регионам российского Севера, 1939-2020 гг., чел.*
Table 2
Population of small and medium-sized cities by regions of the Russian North, 1939-2020, people
Регион 1939 1959 1970 1979 1989 2002 2010 2020
Российская Федерация (тыс. чел.) 12638,1 20479,6 234517 24504,1 27088,8 27705,8 27298,4 26244,5
Север России 516945 1 499 763 1 595787 1 783914 2708275 2747021 2545009 2366844
Европейский Север 315354 794 493 918 873 1 024587 1 238749 1 201230 1 188759 1 092269
Республика Карелия 124067 134 868 177337 205552 241 448 219530 197852 180165
Республика Коми 25 281 259151 275723 233037 255221 292 670 351564 303654
Архангельская область 92 842 226102 168 785 231 478 284 705 292293 282307 273122
Ненецкий АО 13 670 13 222 16 864 23 435 20 012 18 611 21 658 25 151
Мурманская область 73 164 174372 297028 354520 457 375 396737 357036 335328
Азиатский Север 201591 705270 676914 759 327 1 469526 1 545 791 1 356250 1 274575
Республика Саха (Якутия) 81 635 113980 87 720 126289 227302 225454 210062 200060
Республика Тыва — 48 972 77 936 98 822 125 371 39 025 38 440 39 045
Камчатский край 35 373 85 582 — 36 210 58 465 72 772 62 474 61 568
Магаданская область 27 313 62 225 104 748 16 025 16 895 107232 101837 96 407
Сахалинская область 44 506 357267 270 525 287842 310437 225893 181816 159834
Ханты-Мансийский АО — 20 677 95 825 102 178 398502 495687 545693 487508
Ямало-Ненецкий АО 12 764 16 567 21 929 68 660 301595 357303 193215 204324
Чукотский АО — — 18 231 23 301 30 959 22 425 22 713 25 829
* По данным переписей: 1939-1979 — наличное население, 1989-2010 — постоянное население; 2020 г. — на начало года.
по 2002 г. численность населения МСГ увеличилась в 5,3 раза, в том числе на азиатском Севере
— 7,7 раза и на европейском — 3,8. В отдельных регионах, где экономика ориентирована на отрасли ТЭК, население росло особенно быстро: Ямало-Ненецкий АО — 28,0 раз, Ханты-Мансийский — 26,4 раза, в Республике Коми
— 13,9 раза по отношению к их максимальной численности.
В абсолютном выражении с 1939 г. по 2002 г. прирост численности населения составил 2230,1 тыс. чел., к 2020 г. численность населения сократилась на 380,2 тыс. чел. В динамике роста / убыли населения по регионам можно выделить три пика: 1989 г. — максимальную численность имели республики Карелия, Якутия и Тыва, Мурманская и Сахалинская обл., 2002 г. — Архангельская и Магаданская обл., Камчатский край и Ямало-Ненецкий АО; 2010 г. — Республика Коми и Ханты-Мансийский АО. В последующие годы в отмеченных 11 субъектах произошла убыль населения, исключение составили Ненецкий и Чукотский АО, где все годы наблюдалась позитивная демографическая динамика. Объяснить убыль населения можно тем, что «из-за падения благосостояния населения, сокращения занятости, отсутствия благоприятных условий для ведения бизнеса и прочих негативных социально-экономических
процессов малые города становятся все более непривлекательными не только для инвесторов, но и для населения» [4, с. 131].
В 1939 г. Республика Карелия имела численность населения малых и средних городов свыше 100 тыс. чел. В 2020 г. уже в шести субъектах численность населения МСГ стала превышать 200 тыс. чел.: в Ханты-Мансийском АО — Югра — 487,5 тыс. чел., Мурманской обл. — 335,3 тыс. чел., Республике Коми — 303,7 тыс. чел., Архангельской обл. — 273,1 тыс. чел., Ямало-Ненецком АО — 204,3 тыс. чел. и Республике Саха (Якутия) — 200,1 тыс. чел.
Большая часть населения малых и средних городов в 1939 г. проживала в Республике Карелия — 24,0 %, Архангельской обл. — 18,0 %, Республике Саха (Якутия) — 15,8 % и Мурманской обл. — 14,2 % (72,0 % общей численности). В 1989 г. — 64,7 % населения МСГ проживало в Мурманской обл. — 16,9 %, Ханты-Мансийском АО — 14,7 %, Сахалинской обл. — 11,5 %, Ямало-Ненецком АО — 11,1 % и Архангельской обл. — 10,5 %. К 2020 г. в связи с экстенсивным освоением нефтегазовых месторождений Сибири по доле жителей МСГ выделяется Ханты-Мансийский АО — 20,6 %, затем следует Мурманская обл. — 14,2 %, Республика Коми — 12,8 % и Архангельская обл. — 11,5 % (59,1 % общей численности) (табл. 2).
Таблица 3
Динамика численности населения малых и средних городов российского Севера образованных до 1917 г.,
в 1939-2020 г., чел.*
Table 3
Population dynamics of small and medium-sized cities formed before 1917 in the Russian North, 1939-2020, people
№ Город Год образования 1939 1959 1970 1979 1989 2002 2010 2020
Средние города
1 Котлас 1917 17 265 52 608 55 661 61 454 67 899 60 647 60 562 61 990
Малые города
1 Среднеколымск 1775 2 029 2 088 2 729 3 309 4 384 3 587 3 525 3 477
2 Вельск 1780 6 712 16 938 21 899 24 556 26 118 26 241 23 885 22 328
3 Мезень 1780 3 874 4 077 4 236 4 812 4 984 3 863 3 575 3 212
4 Онега 1780 15 783 21 306 25 047 24 986 25 748 23 430 21 359 18 493
5 Шенкурск 1780 4 878 5 431 6 434 7 583 7 377 6 151 5 702 4 666
6 Вилюйск 1783 3 147 4 817 6 215 7 108 8 963 9 776 10 234 11 322
7 Олекминск 1783 5 182 7 876 10 646 10 595 11 535 10 003 9 494 9 164
8 Каргополь 1784 6 338 8 650 11 427 10 749 12 963 11 192 10 214 9 951
9 Кемь 1785 16 624 18 127 21 025 20 962 17 637 14 620 13 051 10 648
10 Сольвычегодск 1796 3 018 3 545 3 851 4 094 3 590 2 843 2 460 1 875
11 Верхоянск 1817 1 569 1 410 1 864 1 709 1 902 1 434 1 311 1 073
12 Александр ов ск-Сахалинский 1917 24 905 22 206 20 342 19 158 19 095 12 826 10 613 9 125
Итого 111324 169 079 191 376 201 075 212195 186613 175985 167324
— наличное население, 1989-2010 гг. — постоянное население, 2020 г. — на начало
* По данным переписей: 1939-1979 гг. года.
Периодизация образования малых и средних городов российского
Севера и оценка их демографической устойчивости
Периодизация образования малых и средних городов российского Севера представляет научный интерес с точки зрения определения зависимости между образованием города и его демографической устойчивостью [26]. За основу были взяты социально-экономические и политические интересы государства в то или иное историческое время и выделено четыре периода формирования малых и средних городов. Первый опыт подобной работы применительно к Арктике представлен в [27, с. 123-127].
В каждом периоде сделана оценка городов по уровню демографической устойчивости (ДУ). Предложены следующие уровни и критерии ДУ: 1 — демографически устойчивы (с 1989 г. по 2020 г. — рост населения), 2
— демографически относительно устойчивы (убыль населения с 1989 г. по 2020 г. составила не более 5,0 %), 3 — демографически неустойчивы (убыль — 5,1-20,0 %), 4 — демографическая устойчивость критическая (убыль
— 20,1-40,0 %), 5 — демографическая устойчивость отсутствует (убыль свыше 40,1 % —
демографические потери невосполнимы, что ведет к смене статуса и ликвидации города). Аналогичные шкалы применялись при изучении социальной устойчивости регионов [28, с. 49; 29, с. 27].
Первый период (1584-1917 гг.) — колонизация российского Севера, для него характерно расширение сети опорных поселений, мест ссылок и каторги (царский период / досоветский). Всего было образовано 20 городов, из которых к 2020 г. 13 сохранили статус малых и средних (рис. 2). Остальные семь стали крупными — Архангельск (347 тыс. чел.), Якутск (323 тыс. чел.), Мурманск (288 тыс. чел.) и Петрозаводск (281 тыс. чел.), большими — Сыктывкар (244 тыс. чел.), Петропавловск-Камчатский (180 тыс. чел.) и Кызыл (119 тыс. чел.). Еще один современный большой город — Южно-Сахалинск (201 тыс. чел.) — впервые получил статус города в 1915 г., находясь в составе Японской империи. Из 12 малых городов только четыре имеют численность населения свыше 10 тыс. чел. (табл. 3).
К 2020 г. лишь город Вилюйск был демографически устойчив, Котлас и Вельск — демографически неустойчивы, в семи городах демографическая устойчивость критическая, в трех — Верхоянске, Сольвычегодске и Александровск-Сахалинске она отсутство-
Рис. 2. Малые и средние города российского Севера, образованные в первом и втором периоде Fig. 2. Small and medium-sized cities of the Russian North formed in the first and second periods
вала. В среднем по этой группе городов демографическая устойчивость была критической - 21,1 %.
Второй период (1918-1959 гг.) — индустриализация и урбанизация северных территорий, интересы экономики страны и ее обороноспособности требовали освоения природных ресурсов Севера, в основу привлечения населения были положены методы принудительной
миграции, отходничества1 и организованного набора рабочих 2, при этом интересы местного населения игнорировались. Это время преи-
1 Об отходничестве/ Постановление Центрального исполнительного комитета СССР № 10, Совета народных комиссаров СССР № 458 от 30.06.1931.
2 О порядке проведения организованного набора рабочих / Постановление Совета министров СССР № 1631 от 21.05.1947. С изм. от 20.01.1970; Об упорядочении про-
Таблица 4
Динамика численности населения малых и средних городов российского Севера образованных в 1918-1959 гг., 1939-2020 г.*
Table 4
Population dynamics of small and medium-sized cities formed in 1918-1959 in the Russian North, 1939-2020,
people
№ Город Год образования 1939 1959 1970 1979 1989 2002 2010 2020
Средние города
1 Салехард 1938 12 764 16 567 21 929 24 935 33 207 36 827 42 544 50 976
2 Магадан 1939 27 313 62 225 92 105 121250 151520 99 399 95 982 92 052
3 Воркута 1943 — 55 668 89 742 100210 115329 84 917 70 548 52 776
4 Ухта 1943 — 36 154 62 923 87 467 112 876 103340 99 591 93 716
5 Североморск 1951 — 28 116 40 919 50 090 63 495 55 102 50 060 53 525
Малые города
1 Холмск 1922 —** 31 541 37 412 45 158 51 553 35 141 30 937 27 148
2 Томмот 1923 2 804 5 406 7 993 6 320 9 459 9 032 8 057 6 834
3 Корсаков 1929 —** 32 914 38 210 42 341 46 496 36 652 33 526 34 023
4 Нарьян-Мар 1929 13 670 13 222 16 864 23 435 20 012 18 611 21 658 25 151
5 Кировск 1931 22 542 39 047 38 484 40 521 43 629 31 593 28 625 26 020
6 Алдан 1932 14 022 12 358 17 689 20 173 27 042 24 715 21 275 20 631
7 Мончегорск 1937 28 450 45 523 45 980 51 401 70 856 52 242 45 361 41 145
8 Беломорск 1938 12 238 14 783 16 595 18 071 17 897 13 103 11 217 9 199
9 Кандалакша 1938 22 172 38 222 42 656 45 430 54 246 40 564 35 654 30 379
10 Кондопога 1938 13 374 16 060 27 908 35 198 36 274 34 863 32 987 29 218
11 Медвежьегорск 1938 12 108 15 824 17 465 20 300 19 837 17 283 15 533 14 091
12 Оха 1938 19 601 27 636 30 890 32 925 36 379 27 963 23 008 20 016
13 Няндома 1939 — 21 668 23 366 22 045 24 277 22 619 22 356 19 149
14 Полярный 1939 — 11 354 15 321 20 015 28 545 18 552 17 293 17 494
15 Лахденпохья 1940 —*** 7 787 7 944 9 541 10 457 8 751 7 813 7 050
16 Питкяранта 1940 —*** 6 204 10 251 13 839 14 515 13 347 9 766 10 184
17 Сортавала 1940 —*** 17 611 22 188 21 618 22 126 21 131 19 235 18 831
18 Суоярви 1940 —*** 6 711 9 425 10 507 11 145 11 600 11 429 8 678
19 Пудож 1943 — 7 044 7 970 8 692 10 882 10 632 9 698 8 606
20 Сегежа 1943 — 19 708 28 810 36 420 37 707 34 214 29 631 26 000
21 Олонец 1944 — 5 009 7 756 10 404 11 779 10 240 9 056 8 026
22 Туран 1945 — 5 646 4 539 5 139 5 896 5 598 4 981 4 903
23 Чадан 1945 — 4 709 7 589 8 985 10 567 9 454 9 035 9 351
24 Шагонар 1945 — 4 155 4 512 5 455 10 058 11 008 10 956 11 182
25 Анива 1946 —** 5 545 5 859 6 826 8 993 8 084 9 115 9 378
26 Долинск 1946 —** 14 802 13 744 14 776 15 623 12 555 12 200 11 851
27 Макаров 1946 —** 13 919 11 105 10 672 11 193 7 271 6 705 6 324
28 Невельск 1946 —** 19 869 20 726 23 469 24 325 18 639 11 682 9 815
29 Поронайск 1946 —** 21 570 23 610 24 669 25 210 17 954 16 120 15 561
30 Северо-Курильск 1946 —** 7 733 3 566 4 045 5 321 2 592 2 536 2 593
31 Углегорск 1946 —** 17 852 17 921 18 429 18 508 13 396 10 381 8 710
32 Курильск 1947 —** 1 533 1 159 1 582 2 735 2 233 2 070 1 519
33 Томари 1947 —** 9 909 7 889 7 797 8 026 5 338 4 541 3 771
34 Печора 1949 — 30 586 37 803 56 361 65 666 48 700 43 105 38 229
35 Инта 1954 — 45 136 50 178 50 862 61 798 41 217 32 080 24 121
36 Оленегорск 1957 — 12 110 21 485 27 369 36 377 25 166 23 072 20 364
37 Сосногорск 1957 — 15 799 24 688 27 021 30 330 29 587 27 757 26 004
38 Микунь 1959 — 11 347 10 389 11 326 12 437 11 680 10 730 9 558
Окончание табл. на след. стр.
Окончание табл. 4
№ Город Год образования 1939 1959 1970 1979 1989 2002 2010 2020
39 Мирный 1959 — 5 695 23 826 30 462 39 300 39 981 37 188 35 390
Лишились статуса города
1 Горнозаводск 1946 —** 11 250 9 283 8 649 8 956 6 051 —***** _*****
2 Шахтерск 1947 —** 12 069 11 476 11 543 13 208 10 643 8 382 —****
3 Чехов 1947 —** 9 220 7 949 7 881 7 845 4 944 —***** _*****
4 Красногорск 1947 —** 8 592 6 969 5 868 5 498 3 611 —***** _*****
5 Лесогорск 1947 —** 3 597 2 415 2 054 1 473 _***** —***** _*****
Итого 201058 887005 1 107475 1 289546 1 510883 1 208135 1 085476 999542
* По данным переписей: 1939-1979 гг. — наличное население, 1989-2010 гг. — постоянное население, 2020 г. — на начало года; в составе Японии, отошел к СССР в 1940 г.; преобразован в пгт; преобразован в сельскии населенный пункт.
мущественно гулаговской экономики, когда Север, Сибирь и Дальний Восток осваивались быстро, не считаясь с материальными затратами и неэффективным использованием людских ресурсов. Было образовано 5 средних и 44 малых городов, в том числе 24 на европейском Севере и 25 на азиатском. Из 49 городов 20 были образованы до 1941 г., 8 — с 1943 г. по 1945 г., остальные 21 — с 1946 г. по 1959 г. С 2002 г. по 2010 г. 5 городов лишились своего статуса (табл. 4). На рисунке 2 показано, что наряду с большим количеством новых городов, расположенных в нефтегазодобывающих регионах, видна их концентрация в Республике Карелия и на Южном Сахалине, территориях, вошедших в состав СССР после 1939 г. Здесь можно увидеть очевидное влияние геополитических интересов страны, стремление заселить новые территории.
С 1989 г. по 2020 г. четыре города: Салехард, Нарьян-Мар, Шагонар и Анива были демографически устойчивы, восемь городов — демографически неустойчивы, в 16 городах демографическая устойчивость критическая, в 16 она отсутствовала. В среднем по этой группе городов демографическая устойчивость критическая — 32,2 %
Третий период (1960-1989 гг.) — переход от принуждения к поощрению, период «северной романтики», активно осваиваются месторождения нефти и газа, строятся гиганты целлюлозно-бумажной промышленности — для привлечения необходимых ресурсов труда продолжает применяться организованный набор рабочей силы, новостройки объявляются «ударными комсомольскими стройками», широко используются различные формы принудительного труда. За 30 лет обра-
ведения организованного набора рабочих Постановление Совета министров СССР № 4881 от 28.11.1951.
зовано 34 города, в том числе 4 средних и 30 малых городов, 15 на Европейском Севере и 19 на Азиатском (рис. 3). К 1989 г. город Надым перешел из малого в средний, близко к смене был Новодвинск, имевший численность населения
— 49787 чел., г. Ключи лишился своего статуса (табл. 5).
В третьей группе демографически устойчивы пять городов: Когалым, Нягань, Лангепас, Мегион и Урай, к ним условно можно отнести ЗАТО — Гаджиево, Мирный, Снежногорск. Относительно устойчивы — Радужный и Косто-мукша, восемь городов — демографически неустойчивы, в восьми городах демографическая устойчивость критическая, в семи она отсутствовала (с учетом ЗАТО, данные по которым стали доступны с 2002 г.). В среднем эта группа городов демографически неустойчива
— 14,3 % (без ЗАТО). Если взять период с 2002 г. по 2020 г., то, с учетом ЗАТО, группа демографически относительно устойчива — 4,8 %.
Четвертый период (1990-2020 гг.) — современный, «депрессивный период», смена парадигмы — от обживания к пребыванию, начался массовый отток населения, государственный патернализм сменился корпоративной экономикой, корпоративными интересами, муниципальные власти и население возлагают надежду на социальную ответственность бизнеса, его вклад в развитие территории. Образовано 12 малых городов: один — Полярные Зори на европейском Севере и 11 на азиатском, последним — Тарко-Сале (табл. 6). Если в позднесо-ветский период города возникали в большинстве северных регионов, то после 1990 г. более половины новых городских поселений образованы в нефтегазодобывающих автономных округах Тюменской обл. (рис. 3).
По четвертой группе городов демографическая устойчивость оценивается с 2002 г. по 2020 г. Из 12 городов шесть демографически
Таблица 5
Динамика численности населения малых и средних городов российского Севера, образованных в 1960-1989 гг., 1970-2020 г., человек*
Population dynamics of small and medium-sized cities formed in 1960-1989
people
Table 5
in the Russian North, 1970-2020,
№ Город Год образования 1970 г. 1979 г. 1989 г. 2002 г. 2010 г. 2020 г.
Средние города
1 Апатиты 1966 45 627 62 010 88 066 64 405 59 672 54 667
2 Нерюнгри 1975 — 22 647 74 201 66 269 61 747 57 934
3 Когалым 1985 — — 44 606 55 367 58 181 67 727
4 Нягань 1985 — — 55 029 52 610 54 890 58 565
Малые города
1 Заполярный 1963 22 084 21 172 24 231 18 640 15 825 14 706
2 Ленск 1963 16 758 23 966 30 482 24 558 24 966 23 186
3 Ак-Довурак 1964 9 613 13 216 15 028 12 965 13 468 13 609
4 Сусуман 1964 12 643 16 025 16 895 7 833 5 855 4 355
5 Анадырь 1965 7 703 12 241 17 660 11 038 13 045 15 819
6 Ковдор 1965 12 387 23 211 31 229 20 867 18 820 16 244
7 Кола 1965 12 085 13 301 16 701 11 060 10 437 9 690
8 Урай 1965 17 385 21 519 38 140 38 872 39 457 40 537
9 Мирный 1966 —** —** —** 30 502 30 280 32 894
10 Певек 1967 10 528 11 060 13 299 5 206 4 162 4 494
11 Вилючинск 1968 —** —** —** 24 166 22 905 22 223
12 Надым 1972 — 26 058 53 659 45 943 46 611 44 830
13 Елизово 1975 — 36 210 47 191 41 533 39 569 39 345
14 Лабытнанги 1975 — 17 667 32 331 27 304 26 936 26 295
15 Новодвинск 1977 — 47 764 49 787 43 383 40 615 37 699
16 Мегион 1980 — — 40 152 46 566 49 449 46 643
17 Снежногорск 1980 — — —** 12 737 12 683 12 826
18 Гаджиево 1981 — — —** 12 180 11 068 13 157
19 Заозерск 1981 — — —** 12 687 11 199 9 246
20 Островной 1981 — — —** 5 032 2 171 1 669
21 Костомукша 1983 — — 31 192 29 746 28 436 29 634
22 Вуктыл 1984 — — 19 510 14 472 12 356 9 716
23 Усинск 1984 — — 47 419 45 358 40 827 37 155
24 Емва 1985 — — 18 061 16 739 14 570 12 379
25 Коряжма 1985 — — 41 950 42 811 39 641 35 714
26 Лангепас 1985 — — 25 849 37 182 41 670 44 646
27 Радужный 1985 — — 43 834 47 060 43 399 43 666
28 Удачный 1987 — — 20 034 15 698 12 613 11 970
29 Белоярский 1988 — — 20 820 18 721 20 283 19 622
Лишились статуса города
1 Ключи 1979 — — 11 274 7 073 —*** —***
Итого 166813 368067 968630 966583 927806 912862
* По данным переписей: 1970-1979 гг. — наличное население, 1989-2010 гг. — постоянное население, 2020 г. — на начало года; ** закрытое административно-территориальное образование (ЗАТО); *** преобразован в сельский населенный пункт.
устойчивы, шесть — демографически неустойчивы. В среднем группа городов, образованная в современный период — демографически устойчива — 9,3 %.
Северные города наряду с пгт образуют опорные поселения [30, с. 27], составляют основной расселенческий каркас, обеспечивают
заселенность территории. Тем не менее средняя людность городских поселений на Севере в 2,2 раза ниже, чем по стране в целом, густота — в 3,5 раза, а плотность населения — в 8,3 раза. Это снижает конкурентоспособность и качество жизни населения на Севере, провоцирует миграционный отток молодежи, что не стиму-
Таблица 6
Динамика численности населения малых городов российского Севера, образованных после 1989 г., 2002-2020 г.*, чел.
Table 6
Population dynamics of small and medium-sized cities formed after 1989 in the Russian North, 2002-2020, people
№ Город Год образования 2002 2010 2020
1 Муравленко 1990 35 926 33 391 31 561
2 Пыть-Ях 1990 41 813 41 488 39 570
3 Полярные Зори 1991 15 910 15 096 14 196
4 Лянтор 1992 33 011 38 992 41 199
5 Покачи 1992 17 017 17 171 18 074
6 Югорск 1992 30 285 34 067 37 966
7 Билибино 1993 6 181 5 506 5 516
8 Губкинский 1996 20 407 23 335 29 161
9 Советский 1996 23 230 26 495 29 293
10 Нюрба 1997 10 309 10 157 9 694
11 Покровск 1997 10 092 9 495 9 385
12 Тарко-Сале 2004 18 517** 20 398 21 501
Итого 262698 275591 287116
* 2002-2010 г. — постоянное население по данным переписей, 2020 г. — на начало года; ** имел статус пгт.
лирует власти решать проблемы обустройства пустеющих территорий [31, с. 74]. В других северных странах происходят похожие процессы, но зачастую менее интенсивно. «Условия Севера во всем мире в существенной мере препятствуют городскому развитию по традиционному сценарию городской экономики» [32, с. 6].
Оценка городов по уровню демографической устойчивости показала две противоположные тенденции в зависимости от периода их образования: постоянный рост доли демографически устойчивых городов с 7,7 % до 50,0 % и уменьшение доли — городов с критической устойчивостью и с отсутствием демографической устойчивости с 76,9 % до 45,4 %. Можно заключить, что города, образованные в период социально-экономических и политических реформ, оказались более устойчивы к условиям внешней среды.
Заключение
Проведенный анализ формирования и развития малых и средних городов российского Севера позволяет сделать ряд выводов и предложений.
Социально-географическое пространство российского Севера имеет низкую плотность городских поселений, основной каркас заселенности территории составляют поселки городского типа, малые и средние города, именно они сглаживают неравномерность и разреженность расселения, повышают связность поселений; однако несмотря на важность сохранения
и развития пгт, малых и средних городов наметились тенденции сокращения их количества и средней людности, концентрации городского населения в больших и крупных городах; в отличие от российских трендов концентрации населения на западе, на Севере идет его стягивание на восток страны; можно констатировать, что ни по количеству, ни по людности поселений их не хватает даже для обжитой европейской части страны, не говоря уже о Сибири и Дальнем Востоке, как следствие можно потерять доступ к ресурсам и политическое преимущество, тот огромный человеческий и инфраструктурный потенциал, который нарабатывался на протяжении всего прошлого века.
Периодизация образования малых и средних городов с оценкой их демографической устойчивости в каждом периоде показала: наибольшее количество городов было образовано в гулаговский период освоения Севера (1918-1959 гг.), немного меньше в период перехода страны от политики принуждения к политике поощрения (1960-1989 гг.), в досоветский и постсоветский периоды было образовано примерно одинаковое количество городов; города, образованные до перехода Севера от нерыночного пространственного равновесия к рыночному имели критическую демографическую устойчивость, образованные после 1990 гг. были демографически устойчивы; на протяжении всего периода, будучи удаленными от основных экономических центров, городские поселения создавались многофункциональными, они вынужденно должны были
Рис. 3. Малые и средние города российского Севера, образованные в третьем и четвертом периоде. Fig. 3. Small and medium-sized cities of the Russian North formed in the third and fourth periods
развивать у себя весь необходимый спектр базовых услуг, в экономической жизни присутствовала монополия градообразующего предприятия, что делало их, с одной стороны, экономически уязвимыми, а с другой стороны, более адаптивными к внешним условиям, к экономическим катаклизмам.
Учитывая исключительно важную роль малых и средних городов в пространствен-
ном развитии Севера и Арктики, считаем, что в перспективе необходимо разработать методику оценки степени «насыщенности и обеспеченности» малыми и средними городами северных территорий, определить количественно приемлемую / достаточную долю населения малых и средних городов в общей численности населения региона, предложить своеобразный коридор, показывающий,
что если доля населения малых и средних городов меньше нижней границы, то территория имеет низкую связность и заселенность, а если превышает верхнее значение коридора,
то в регионе мало больших и крупных городов, обладающих инновационным потенциалом, являющихся точками экономического роста.
Список источников
1. Лыткина Т. С. Человек на Севере после распада СССР. От признания к игнорированию // Известия Коми научного центра УрО РАН. 2014. № 3. С. 144-151.
2. Корчагина И. И., Мигранова Л. А. Уровень жизни населения малых городов России // Народонаселение. 2012. № 2. С. 66-74.
3. Гаврильева Т. Н., Архангельская Е. А. Северные города. Общие тренды и национальные особенности // ЭКО. 2016. № 3. С. 63-79.
4. Коротич М. В. Оценка экономической конкурентоспособности малого города // ЭКО. 2015. № 8. С. 130-136.
5. Коломак Е. А. Развитие городской системы Сибири в постсоветский период. Прогнозы и реальность // ЭКО. 2018. № 7. С. 57-66. DOI: Ь«р8:/Мо1.ощ/10.30680/ЕСО0131-7652-2018-7-57-66.
6. Панов Л. К. Системы расселения и охрана природной среды на Севере // Проблемы Севера. 1973. Вып. 18. С. 159-169.
7. Ходачек В. М. О формировании населения в районах Крайнего Севера СССР. На примере Алданского горнопромышленного района // Северо-запад европейской части СССР. 1973. Вып. 9. С. 44-57.
8. Смидович С. Г. Основные факторы и противоречия расселения населения // Проблемы расселения в СССР. Социально-демографический анализ сети поселений и задачи управления / Хорев Б. С. и др.; под ред. Б. С. Хорева. Москва : Статистика, 1980. 255 с.
9. Hill F., Gaddy C. The Siberian Curse: How Communist Planners Left Russia Out in the Cold. Washington, DC : Brookings Institution Press, 2003. 302 p.
10. Кузнецова Т. Е. Российское пространство и проблемы его организации // Вопросы государственного и муниципального управления. 2010. № 1. С. 98-113.
11. Лексин В. Н. Настоящее и будущее системы расселения — главная проблема России // Федерализм. 2011. № 1(61). С. 57-74.
12. Huskey L. Challenges to Economic Development: Dimensions of «Remoteness» in the North // Polar Geography. 2005. Vol. 29 (2). P. 119-125. DOI: https://doi.org/10.1080/789610129.
13. Boom back or blow back? Growth strategies in mono-industrial resource towns — «east» and «west» // Settlements at the Edge / Saxinger G., Petrov A., Krasnoshtanova N. et al. ; еd. by A. Taylor et al. UK : Edward Elgar Publishing, 2016. P. 49-74. DOI: https://doi.org/10.4337/9781784711962.
14. Finnegan G. F., Jacobs J. Canadian interprovincial employees in the Canadian Arctic: a case study in fly-in/fly-out employment metrics, 2004-2009 // Polar Geography. 2015. Vol. 38 (3). P. 175-193. DOI: https://doi.org/10.1080/10889 37x.2015.1034795.
15. Hamilton L. C., Wirsing J., Saito K. Demographic Variation and Change in the Inuit Arctic // Environmental Research Letters. 2018. Vol. 13 (11). DOI: https://doi.org/10.1088/1748-9326/aae7ef.
16. Climate change and settlement level impacts // Settlements at the Edge / Bird D., McLeman R., Gisladottir G. et al. ; еd. by A. Taylor et al. UK : Edward Elgar Publishing, 2016. P. 293-319. DOI: https://doi.org/10.4337/9781784711962.
17. Puga D. Urbanization Patterns: European Versus Less Developed Countries // Journal of Regional Science. 1998. Vol. 38, No. 2. P. 231-252.
18. Peripheralisation of Small Towns in Germany and Japan — Dealing with Economic Decline and Population Loss / P. Wirth, V. Elis, B. Mueller, K. Yamamoto // Journal of rural studies. 2016. Vol. 47. P. 62-75. DOI: https://doi.org/10.1016/j. jrurstud.2016.07.021.
19. Clayton E., Richardson T. Soviet control of city size // Economic Development and Cultural Change. 1989. Vol. 38, No 1. P. 155-165.
20. Глезер О. Б., Вайнберг Э. И. Пространство жизнедеятельности населения и расселения как факторы и условия модернизации России // Регион. Экономика и социология. 2013. № 3 (79). С. 21-38.
21. Матовых Е. А. Современные тенденции в развитии городов и городских систем // ЭКО. 2012. № 2. С. 182-189.
22. Фаузер В. В., Лыткина Т. С., Фаузер Г. Н. Государственное управление миграцией населения. От принуждения к поощрению // Корпоративное управление и инновационное развитие экономики Севера. Вестник НИЦ КПУВИ СГУ. Электронный журнал. 2015. № 3. С. 151-168.
23. Dunning J. H. Location and the multinational enterprise: John Dunning' thoughts on receiving the Journal of International Business Studies 2008 Decade Award // Journal of International Business Studies. 2009. Vol. 40, No. 1. P. 20-34.
24. Нефедова Т. Г., Трейвиш А. И. Перестройка расселения в современной России. Урбанизация или дезурбанизация? // Региональные исследования. 2017. № 2 (56). С. 12-23.
25. Фаузер В. В., Лыткина Т. С., Смирнов А. В. Дифференциация арктических территорий по степени заселенности и экономической освоенности // Арктика. Экология и экономика. 2017. № 4 (28). С. 18-31. DOI: https://doi. org/10.25283/2223-4594-2017-4-18-31.
26. Фаузер В. В., Лыткина Т. С., Смирнов А. В. Устойчивое развитие северных регионов. Демографическое измерение // Экономика региона. 2018. Т. 14, вып. 4. С. 1370-1382. DOI: https://doi.org/10.17059/2018-4-24.
27. Фаузер В. В., Смирнов А. В. Российская Арктика. От острогов к городским агломерациям // ЭКО. 2018. № 7. С. 112-130. DOI: https://doi.org/10.30680/EC00131-7652-2018-7-112-130.
28. Социальная устойчивость региона. Диагностика и проблемы развития / под ред. Р. М. Садыкова. Уфа : ИСЭИ УНЦ РАН, 2017. 188 с.
29. Социальная устойчивость регионов российского Севера и Арктики. Оценка и пути достижения / под ред. Л. А. Рябовой. Апатиты : ФИЦ КНЦ РАН, 2018. 169 с.
30. Методика определения опорных поселений российской Арктики / В. В. Фаузер, А. В. Смирнов, Т. С. Лыткина, Г. Н. Фаузер // Экономические и социальные перемены. 2019. Т. 12, № 5. С. 25-43. DOI: https://doi.org/10.15838/ esc.2019.5.65.2.
31. Козлова О. А., Соськова О. Н. Факторы пространственной дифференциации городского расселения промышленных регионов Урала и Зауралья // ArsAdministrandi. Искусство управления. 2018. Т. 10, № 1. С. 64-79. DOI: https://doi.org/10.17072/2218-9173-2018-1-64-79.
32. Замятина Н.Ю. Северный город-база. Особенности развития и потенциал освоения Арктики // Арктика. Экология и экономика. 2020. № 2 (38). С. 4-17.DOI: https://doi.org/10.25283/2223-4594-2020-2-4-17.
References
1. Lytkina, T. S. (2014). Man in the north after disintegration of the USSR: from recognition to ignoring. Izvestiya Komi nauchnogo tsentra UrO RAN [Proceedings of the Komi Science Centre of the Ural Division of the Russian Academy of Sciences], 3, 144-151. (In Russ.)
2. Korchagina, I. I. & Migranova, L. A. (2012). Living standards in small Russian towns. Narodonaselenie [Population], 2, 66-74. (In Russ.)
3. Gavrilyeva, T. N. & Arkhangelskaya, E. A. (2016). The northern cities and urban settlements: the common trends and national features. EKO [ECO], 3, 63-79. (In Russ.)
4. Korotich, M. V. (2015). Economic competitiveness of a small-town: complex approach. EKO [ECO], 8, 130-136. (In Russ.)
5. Kolomak, E. A. (2018). Development of the Siberian urban system in the post-Soviet period: predictions and reality. EKO [ECO], 7, 57-66. DOI: 10.30680/ЕСО0131-7652-2018-7-57-66. (In Russ.)
6. Panov, L. K. (1973). Settlement systems and environmental protection in the North. Problemy Severa, 18, 159-169. (In Russ.)
7. Khodachek, V. M. (1973). On the formation of the population in the regions of the Far North of the USSR: On the example of the Aldan mining area. Severo-zapad evropeyskoy chasti SSSR, 9, 44-57. (In Russ.)
8. Smidovich, S. G. (1980). The main factors and contradictions of population settlement. In: B. S. Khorev (Ed.), Problemy rasseleniya v SSSR. Sotsialno-demograficheskiy analiz seti poseleniy i zadachi upravleniya [Settlement problems in the USSR: Socio-demographic analysis of the settlement network and management tasks]. Moscow: Statistica, 255. (In Russ.)
9. Hill, F. & Gaddy, C. (2003). The Siberian Curse: How Communist Planners Left Russia Out in the Cold. Washington, DC: Brookings Institution Press, 302.
10. Kuznetsova, T. E. (2010). Territory of Russia and Problems with its Organization. Voprosy gosudarstvennogo i munitsipalnogo upravleniya [Public Administration Issues], 1, 98-113. (In Russ.)
11. Leksin, V. N. (2011). The present and the future of the settlement system — the major problem of Russia. Federalizm [Federalism], 1 (61), 57-74. (In Russ.)
12. Huskey, L. (2005). Challenges to Economic Development: Dimensions of «Remoteness» in the North. Polar Geography, 29 (2), 119-125. DOI: 10.1080/789610129.
13. Saxinger, G., Petrov, A., Krasnoshtanova, Kuklina, V. & Carson, D. A. (2016) Boom back or blow back? Growth strategies in mono-industrial resource towns — «east» and «west». In: A. Taylor (Ed.), Settlements at the Edge (pp. 49-74). UK: Edward Elgar Publishing. DOI: 10.4337/9781784711962.
14. Finnegan, G. F. & Jacobs, J. (2015). Canadian interprovincial employees in the Canadian Arctic: a case study in fly-in/ fly-out employment metrics, 2004-2009. Polar Geography, 38 (3), 175-193. DOI: 10.1080/1088937x.2015.1034795.
15. Hamilton, L. C., Wirsing, J. & Saito, K. (2018). Demographic Variation and Change in the Inuit Arctic. Environmental Research Letters, 13 (11). DOI: 10.1088/1748-9326/aae7ef.
16. Bird, D., McLeman, R., Gisladottir, G., Kelman, I., N^ss, M. W., Johannesdottir, G. & Petursdottir, G. (2016). Climate change and settlement level impacts. In: A. Taylor (Ed.), Settlements at the Edge (pp. 293-319). UK: Edward Elgar Publishing. DOI: 10.4337/9781784711962.
17. Puga, D. (1998). Urbanization Patterns: European versus Less Developed Countries. Journal of Regional Science, 38(2), 231-252.
18. Wirth, P., Elis, V., Mueller, B. & Yamamoto, K. (2016). Peripheralisation of Small Towns in Germany and Japan — Dealing with Economic Decline and Population Loss. Journal of rural studies, 47, 62-75. DOI: 10.1016/j.jrurstud.2016.07.021.
19. Clayton, E. & Richardson, T. (1989). Soviet control of city size. Economic Development and Cultural Change, 38 (1), 155-165.
20. Glezer, O. B. & Vainberg, E. I. (2013). The population's living space and settlement patterns as the factors and conditions of modernization in Russia. Region. Ekonomika i sotsiologiya [Region: economics and sociology], 3 (79), 21-38. (In Russ.)
21. Matovykh, E. A. (2012). Current trends in the development of cities and urban systems. EKO [ECO], 2, 182-189. (In Russ.)
22. Fauzer, V. V., Lytkina, T. S. & Fauzer, G. N. (2015). Governance of population migration: from compulsion to encouragement. Korporativnoe upravlenie i innovatsionnoe razvitie ekonomiki Severa. Vestnik NITS KPUVISGU. Elektronnyy zhurnal [Corporate governance and innovative economic development of the North], 3, 151-168. (In Russ.)
23. Dunning, J. H. (2009). Location and the multinational enterprise: John Dunning' thoughts on receiving the Journal of International Business Studies 2008 Decade Award. Journal of International Business Studies, 40 (1), 20-34.
24. Nefedova, T. G. & Treyvish, A. I. (2017). The transformation of settlement in modern Russia: urbanization or de-urbanization? Regionalnye issledovaniya [Regional studies], 2 (56), 12-23. (In Russ.)
25. Lytkina, T. S., Smirnov, A. V. & Fauzer, V. V. (2017). Arctic territories differentiation by density of population and economic development. Arktika. Ekologiya i ekonomika [Arctic: ecology and economy], 4 (28), 18-31. DOI: 10.25283/22234594-2017-4-18-31. (In Russ.)
26. Fauzer, V. V., Lytkina, T. S. & Smirnov, A. V. (2018). Sustainable Development of the Northern Regions: Population Dimension. Ekonomika regiona [Economy of Region], 14(4), 1370-138 2. DOI: 10.17059/2018-4-24. (In Russ.)
27. Fauzer, V. V. & Smirnov, A. V. (2018). The Russian Arctic: From Ostrogs to Urban Agglomerations. EKO [ECO], 7, 112-130. DOI: 10.30680/ЕСО0131-7652-2018-7-112-130. (In Russ.)
28. Sadykov, R. M. (Ed.). (2017). Sotsialnaya ustoychivost regiona. Diagnostika i problemy razvitiya [Social sustainability of the region: diagnostics and development problems]. Ufa: ISER UFRC RAS, 188. (In Russ.)
29. Ryabova, L. A. (Ed.). (2018). Sotsialnaya ustoychivost regionov rossiyskogo Severa i Arktiki. Otsenka iputi dostizheniya [Social sustainability of regions in the Russian North and Arctic: assessment and ways to achieve]. Apatity: IES KSC RAS, 169. (In Russ.)
30. Fauzer, V. V., Smirnov, A. V., Lytkina, T. S. & Fauzer, G. N. (2019). Methodology for defining pivotal settlements in the Russian Arctic. Ekonomicheskie i sotsialnye peremeny [Economic and Social Changes: Facts, Trends, Forecast], 12 (5), 25-43. DOI: 10.15838/esc.2019.5.65.2. (In Russ.)
31. Kozlova, O. A. & Soskova, O. N. (2018). Spatial Differentiation Factors of Urban Population Density in the Industrial Regions of the Urals and Trans-Urals. Ars Administrandi, 10 (1), 64-79. DOI: 10.17072/2218-9173-2018-1-64-79. (In Russ.)
32. Zamyatina, N. Yu. (2020). Northern city-base: its special features and potential for the Arctic development. Arktika. Ekologiya i ekonomika [Arctic: ecology and economy], 2 (38), 4-17. DOI: 10.25283/2223-4594-2020-2-4-17. (In Russ.)
Информация об авторах
Фаузер Виктор Вильгельмович — доктор экономических наук, профессор, главный научный сотрудник, Институт социально-экономических и энергетических проблем Севера Коми научного центра УрО РАН; Scopus Author ID: 57190415976; https://orcid.org/0000-0002-8901-4817; Researcher ID: N-9048-2017 (Российская Федерация, 167982, г. Сыктывкар, ГСП-2, ул. Коммунистическая, 26; e-mail: fauzer.viktor@yandex.ru).
Смирнов Андрей Владимирович — кандидат экономических наук, старший научный сотрудник, Институт социально-экономических и энергетических проблем Севера Коми научного центра УрО РАН; Scopus Author ID: 57206892878; https://orcid.org/0000-0001-6952-6834; Researcher ID: N-8102-2017 (Российская Федерация, 167982, г. Сыктывкар, ГСП-2, ул. Коммунистическая, 26; e-mail: av.smirnov.ru@gmail.com).
Фаузер Галина Николаевна — научный сотрудник, Институт социально-экономических и энергетических проблем Севера Коми научного центра УрО РАН; https://orcid.org/0000-0002-1616-8102; ResearcherID: H-5021-2018 (Российская Федерация, 167982, г. Сыктывкар, ГСП-2, ул. Коммунистическая, 26; e-mail: gfauzer@iespn.komisc.ru).
About the authors
Viktor V. Fauzer — Dr. Sci. (Econ.), Professor, Chief Research Associate, Institute of Social, Economic and Energy Problems of the North of the Komi Science Centre of the Ural Branch of RAS; Scopus Author ID: 57190415976; https:// orcid.org/0000-0002-8901-4817; Researcher ID: N-9048-2017 (26, Kommunisticheskaya St., Syktyvkar, 167982, Russian Federation ; e-mail: fauzer.viktor@yandex.ru).
Andrey V. Smirnov — Cand. Sci. (Econ.), Senior Research Associate, Institute of Social, Economic and Energy Problems of the North of the Komi Science Centre of the Ural Branch of RAS; Scopus Author ID: 57206892878; https:// orcid.org/0000-0001-6952-6834; Researcher ID: N-8102-2017 (26, Kommunisticheskaya St., Syktyvkar, 167982, Russian Federation ; e-mail: av.smirnov.ru@gmail.com).
Galina N. Fauzer — Research Associate, Institute of Social, Economic and Energy Problems of the North of the Komi Science Centre of the Ural Branch of RAS; https://orcid.org/0000-0002-1616-8102; Researcher ID: H-5021-2018 (26, Kommunisticheskaya St., Syktyvkar, 167982, Russian Federation; e-mail: gfauzer@iespn.komisc.ru).
Дата поступления рукописи: 18.12.2020.
Прошла рецензирование: 15.02.2020.
Принято решение о публикации: 23.03.2021.
Received: 18 Dec 2020 Reviewed: 15 Feb 2020 Accepted: 23 Mar 2021
