CC BY
0
Научная статья УДК 314.88
DOI 10.18522/2072-0181 -2024-118-92-99 ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ДИНАМИКА НАСЕЛЕНИЯ ДОНСКОГО КРАЯ В ПЕРВЫЕ СОВЕТСКИЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ (1920-1941 ГОДЫ)
С.Я. Сущий
DEMOGRAPHIC DYNAMICS OF THE POPULATION OF THE DON REGION IN THE FIRST SOVIET DECADES (1920-1941)
S.Ya. Suschiy
Социодемографическая модернизация: переход населения от традиционного к современному типу естественного воспроизводства в социально-экономически развитой части мирового сообщества пришелся на конец XIX - первую половину ХХ в.
Однако в России данный процесс, начавшись несколько позже, имел свою специфику в силу высокого уровня неоднородности обширной территории страны, ее природно-географи-ческих условий, многоукладности экономики и территориальных социохозяйственных систем. Существенное влияние на геодемографическую динамику и режим естественного воспроизводства населения оказали Первая Мировая война и начавшаяся после Октябрьской революции 1917 г. Гражданская война. Радикальные изменения динамики и режима естественного воспроизводства происходили и в период восстановления хозяйства, формирования основ нового технологического базиса экономики - индустриализации, развития аграрного сектора, электрификации и связанных с ними реформ образования и здравоохранения, культуры и народного просвещения (программа ликбеза). Эти процессы, их особенности и динамика привлекли внимание многих исследователей, среди которых следует выделить работы Е.М. Андреева, Л.Е. Дарского, Т.Л. Харьковой, Е.З. Волкова, А.Г. Вишневского, В.Б. Жеромской, В. А. Исупова [1-5].
Процесс демографической динамики населения в стране имел серьезную региональную специфику, обусловленную историко-культурными, расселенческими, хозяйственными, соСущий Сергей Яковлевич - доктор философских наук, заведующий лабораторией социологии, главный научный сотрудник Южного Научного центра РАН, 344006, г Ростов-на-Дону, ул. Чехова, 41, e-mail: SS7707@mail.ru.
циокультурными факторами конкретных территориальных сообществ. Своими особенностями отличались в 1920-1930-е гг. и демографическая модернизация населения Донского края.
Несмотря на центральную роль этих десятилетий в формировании современного социоде-мографического облика регионального социума, специализированные исследования, посвященные особенностям естественной и геодемографической динамики населения Дона в этот период, остаются редкими. Некоторые аспекты и ракурсы данной проблематики рассматривались в работах А.В. Баранова, О.В. Рвачёвой, А.П. Ко-жанова, А.П. Скорика, В.А. Бондарева, Н.С. Сычевой [6-9].
Результаты, полученные этими специалистами, были использованы нами для изучения общей канвы геодемографических процессов, протекавших на Дону в первые советские десятилетия и темпов перехода регионального социума к современному типу естественного воспроизводства и среднедетной семье.
Статистическую базу исследования составили результаты Первой всеобщей переписи населения Российской Империи 1897 г., Всесоюзных переписей населения 1926 и 1939 гг. [10-12], сборники демографической статистики данного времени [13-15], а также архивные материалы, отражающие показатели естественной динамики населения городов и районов Донского края в 1932-1933 и 1937-1940 гг. [16; 17]. В качестве основного исследовательского подхода в статье использовался метод системного анализа, позволяющий осуществлять комплексный охват основных ракурсов поднятой проблема-
Sergey Suschiy - Doctor of Philosophy Sciences, Head of the Sociology Laboratory, Chief Researcher, Southern Scientific Centre of the RAS, Chekhov St, 41, 344006, Rostov-on-Don, Russian Federation, SS7707@mail.ru.
тики, совмещая инструментарий демографических, регионоведческих, географических разработок.
Динамика и естественное воспроизводство населения Дона в 1920-е гг. Окончание Гражданской войны на Дону практически совпало с кардинальной трансформацией административных контуров Области Войска Донского. Уже в марте 1920 г. создается Донская область, из которой в состав советской Украины (в новую Донецкую губернию) были передано в общей сложности 25,4 тыс. кв. км. Еще 55,8 тыс. отошло в апреле 1921 г. во вновь образованную Царицынскую губернию. В середине 1921 г. Донская область была уже в два раза меньше бывшего казачьего региона (соответственно, 81,2 и 163,5 тыс. кв. км). А в 1924 г. она вообще прекратила существование в рамках масштабной административно-территориальной трансформы всего юга РСФСР. В созданном Северо-Кавказском крае к бывшему казачьему Дону имели отношение пять округов: Донской, Донецкий, Сальский, Таганрогский, Шахтинско-Донецкий.
Перекройка границ административных образований продолжилась и в дальнейшем. Высокая подвижность административной сетки, существенно осложняет детальный анализ порайонной динамики населения Донского края, оставляя возможность изучать демографические процессы в масштабе всего региона.
Окончание военных действий на Дону (февраль-март 1920 г.) не остановило демографического кризиса. Еще два года (1920-1921) были связаны с высокой естественной убылью и масштабными человеческими потерями населения региона. Даже в относительно благополучном Ростове-на Дону коэффициент смертности в 1921 г. составил 54,9%о; в Нахичевани-на-Дону, Новочеркасске и Миллерово, соответственно 47,2; 48,5 и 64,5%о [9, с. 50]. В ряде сельских районов (прежде всего, на севере и востоке Донского края), максимально страдавших от голода, этот показатель был еще выше, а в отдельных станицах Первого Донского округа (в том числе, Богоявленской, Кумшацкой) от голода умерло порядка /4-1/5 жителей [рассчитано по 18, с. 5-11; 19].
Устойчиво улучшаться демографическая ситуация на Дону начинает только с 19221923 гг. Новая власть осуществляет комплекс мер по восстановлению местной экономики и социальной сферы. Переход регионального социума из состояния войны и социального хаоса к нормальной жизнедеятельности в сочетании с массовой демобилизацией мужчин запуска-
ет восстановительный демографический рост. К середине 1920-х гг. естественный прирост населения Дона возвращается на довоенный уровень в 15-20%о в год, что позволяет к 17 декабрю 1926 г. (день проведения Всесоюзной переписи) компенсировать часть понесенных демографических потерь. В данное время в пяти округах Северо-Кавказского края, составивших в дальнейшем территорию Ростовской области, проживало 2,78 млн чел. [рассчитано по: 7]. При этом непосредственно в пределах будущей области около 2,45 млн [3]. Максимально плотной система расселения была в юго-западных Донском и Ростовском округах, в которых располагалось большинство густонаселенных районов (по 5090 тыс. жителей).
Последствия недавно законченного военного периода проявлялись в ощутимом ген-дерном дисбалансе населения - на 100 женщин в донских округах приходилось 90,6 мужчин. Но в казачьих районах, наиболее пострадавших в годы Гражданской войны, уровень деформации был значительно выше (в Вешенском, Меш-ковском, Казанском, Константиновском, Цимлянском районах данный показатель составлял 77-79, в ряде других районов - 80-85). Между тем еще в 1914 г. Область Войска Донского отличал небольшой мужской перевес (более 102 мужчин на 100 женщин). По своей возрастной структуре население Дона в середине 1920-х гг. оставалось очень молодым - медианный возраст жителей донских округов составлял 21,1 год, что было даже несколько ниже показателя 1897 г. (21,5 лет) [рассчитано по: 7].
Но сходство с традиционным обществом не отменяло быстрых социодемографических сдвигов, происходивших на Дону в первое послереволюционное десятилетие. Показательно, что высокий среднегодовой естественный прирост, прежде всего, объяснялся сокращением смертности, уровень которой в первой половине 1920-х гг. устойчиво опускается на новый исторический для региона минимум - 18-19%о (на несколько промилле ниже среднегодовой планки начала ХХ в.) [рассчитано по: 13].
Иной была ситуация с рождаемостью, послевоенный всплеск которой оказался непродолжительным и ограничился в основном сельскими территориями. Особенно отчетливо это наблюдалось в Ростове-на-Дону, активная модернизации населения которого отмечалась уже в последние десятилетия имперского периода. Среднегодовой показатель рождаемости ростовчан с 50-64%о в 1880-х - начале 1900-х гг.
снизился до 32-33%о в первой половине 1910-х гг. [20]. На этот же уровень он вернулся после двух-трехкратного падения в годы Гражданской войны, но уже в середине 1920-х гг. рождаемость в Ростове-на-Дону закрепилась на непривычно низких 27-27,5%о [рассчитано по: 13].
Постепенно сокращалась рождаемость и в других крупных городах Дона. Традиционный тип воспроизводства устойчиво сохранялся только в сельских районах, но и в них репродуктивная активность населения не вернулась к уровню 1880-1910-х гг. (более 50%о в год). Поднявшись к середине 1920-х гг. на уровень 45-48%о, сельская рождаемость в регионе продержалась на нем всего несколько лет: к началу 1930-х гг. у сельского населения Дона она опустилась к 40-42%о.
Число районов по
Крайне неурожайные 1932-1933 гг., вызвавшие резкое сокращение продовольственной базы страны, и голод, охвативший многие районы, в том числе Дона, усугубили эту тенденцию снижения рождаемости.
Динамика и естественное воспроизводство населения Донского региона в 1930-е гг. Из 75 районов Дона и степного Предкавказья зимой 1932/1933 гг. голодало 47 [21, с. 209]. По тяжести положения власти Северо-Кавказского края разделили их на три группы. Среди особо неблагополучных районов, с точки зрения краевых властей, не было территорий Донского края. Но реальная ситуация во многих из них была очень тяжелой.
Таблица 1
степени тяжести голода*
Регионы Особо неблагополучные Неблагополучные Остальные Всего
Кубань 10 6 4 20
Ставрополье 2 7 4 13
Дон - 7 7 14
* Рассчитано по: [21, с. 48]
Характеризуя положение в Вешенском районе, М.А. Шолохов зимой 1933 г. в одном из писем отмечает: «Скот в ужасном состоянии. Что будет весной - не могу представить даже при наличии своей писательской фантазии... Большое количество людей пухлых. Это в феврале, а что будет в апреле, мае» [22].
Рождаемость населения Дона в 1933 г. упала в 2,5 раза в сравнении со средним показателем предыдущих лет, смертность продемонстрировала аналогичный рост. На 44,6 тыс. родившихся пришлось 104,5 тыс. умерших [рассчитано по: 11; 16]. Наиболее тяжелым было положение в Леоно-Калитвенском районе, в котором в течение года умерла десятая часть населения [16, с. 77]. В Каменске-Шахтинском, Матвеево-Курганском, Мясниковском, Новочеркасском, Сальском, Таганрогском районах смертность составила 60-70%о. При общей по региону естественной убыли в 24%о ее уровень в этих районах достигал 40-60%о [рассчитано по: 12].
К группе максимального риска, как и всегда, в периоды резкого ухудшения условий жизни, оказались люди старших возрастов и дети, прежде всего, самые маленькие. В 1933 г., не дожив до года, умерло около четверти новорожденных (10,7 тыс. чел.). Но во многих городах и сельских районах этот показатель был значительно выше. Максимальным он оказался в Леоно-Калитвен-ском районе, потерявшем 42% новорожденных.
Более 37% младенцев умерло в Миллерово; около 31% в Ростове-на-Дону и Таганроге - крупнейших центрах Донского региона, располагавших наиболее развитой сетью медицинских учреждений [рассчитано по: 16].
Сверхсмертность населения Дона имела отчетливую гендерную специфику - мужчин в 1933 г. умерло почти в 1,5 раз больше, чем женщин (соответственно, 62,4 и 42,1 тыс. чел.) [рассчитано по: 16]. Основной причиной данного дисбаланса, очевидно, являлась хорошо изученная на разнообразном историко-социальном материале большая «витальная» устойчивость женщин, проявляемая ими в периоды глубоких социально-экономических кризисов и потрясений, связанных с резким падением уровня жизни общества и долговременным психологическим стрессом [23, с. 10-11].
Несмотря на то, что в максимальной степени страдало от голода сельское население Дона, самое значительное падение репродуктивной активности фиксировалось в городах. Во многих центрах (в том числе в Ростове-на- Дону, Новочеркасске, Таганроге, Азове, Миллерово) рождаемость в 1933 г. составила 10-14%о, опустившись к показателю Гражданской войны [рассчитано по: 16]. Свою роль сыграла уже получившая широкая распространение в городских семьях практика планирования рождаемости. Впрочем,
к такому же уровню сократилась рождаемость и в целом ряде сельских районов Донского края.
В целом сверхсмертность населения региона за 1933 г. составила порядка 55-60 тыс. человек. А общие прямые и косвенные демографические потери превысили 100 тыс. чел. [рассчитано по: 12]. Но в отличие от рубежа - начала 1920-х гг. - демографический кризис, вызванный и коллективизацией, «уложился» в 1-1,5 года. К середине 1930-х гг. смертность на Дону снова опускается ниже 20%о [рассчитано по: 17]. Однако вернуть докризисный уровень рождаемости оказалось куда сложней, тем более, что возрастающее воздействие на нее оказывали урбанизаци-онный процесс, экономическая и социокультурная модернизация.
Отметим, что именно в городской среде с начала 1920-х гг. получают быстрое развитие практики контроля рождаемости (фактически ее сокращения), в которые вовлекаются и недавние сельские переселенцы. Наиболее распространенным методом контроля становятся аборты, к применению которого горожане быстро привыкают. Только число зарегистрированных абортов на Дону за 1923-1926 гг. возросло в 3,8 раз (с 1,82 тыс. до 6,98 тысяч) [9, с. 46].
На ограничение репродуктивной активности работали и рост материальных стандартов жизни горожан, улучшение жилищных условий, распространение спорта. Отчетливую демографическую проекцию имели масштабные проекты советской власти в области образования. Ликбез взрослого населения и стремительное становление школьной системы, охватывающей детские генерации обоих полов и всех форм расселения, в 10-15-летней перспективе также сработали на снижение рождаемости. В середине 1930-х гг. во взрослую жизнь начали массово вступать молодежные генерации с новыми жизненными и социопрофессиональными приоритетами.
О масштабах перемен свидетельствует быстрое сокращение итоговой рождаемости пятилетних генераций женщин, основная репродуктивная активность которых пришлась на 1910-1930-е гг. Если у когорты родившихся в 1891-1895 гг. в среднем родилось 5,5 детей, то у когорт 1906-1910 гг. и 1911-1915 гг. - соответственно 3,66 и 2,82 ребенка (данные по всей России) [3, с. 171]. За 15 лет суммарная рождаемость на одну женщину сократилась почти в два раза. Таким образом, в процессе социально-экономической модернизации и культурного развития трансформируется традиционный образ жизни
населения, в том числе и поведенческие традиции многодетности.
Кратковременно уровень рождаемости в области повышается только после принятия в 1936 г. Постановления ЦИК и СНК СССР о запрете абортов*. Но после максимума в 1937 г. (41,7%о) репродуктивная активность снова быстро идет вниз и в 1940 г. составляет 30,5%о (в городах 26,0%о). [рассчитано по: 17].
С другой стороны, очевидные социальные изъяны жесткого экономического курса начала 1930-х гг. заставляют руководство страны перейти к более щадящим темпам и формам трансформации общества, уделяя, в частности, много внимания развитию системы здравоохранения, улучшению санитарных условий жизни населения. В короткие сроки создается разветвленная сеть туберкулезных диспансеров, учреждений по профилактике заразных заболеваний (чумы, холеры и др.). Одним из следствий этой интенсивной и разнообразной деятельности становится кратное сокращение младенческой смертности, а центральной результирующий - среднегодовое сокращение смертности еще на несколько промилле. В предвоенные годы ее показатель опускается на Дону до 15-16%о, причем как в городах, так и в сельской местности. [рассчитано по: 17].
Таким образом, после срыва 1932-1933 гг. естественный прирост восстанавливается на уровне 15-20%о, позволивший в течение двух-трех лет компенсировать демографические потери региона начала этого десятилетия.
Вместе с тем в 1930-е гг. вслед за существенным сокращением общего оппозиционного потенциала казачества, репрессивные практики советской власти в отношении данной массовой группы населения Дона стали значительно избирательнее и ограниченней в масштабах [8]. Выявленные в пределах расселения донских казаков контрреволюционные организации заключали десятки (максимум - сотни) членов [6, с. 616]. В сотнях измерялось и число арестованных. По сравнению с масштабами репрессий периода Гражданской войны это были незначительные цифры. Небольшими в масштабах региона были и демографические потери Дона, связанные
* «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей и детских садов, усилении уголовной ответственности за неплатеж алиментов и о некоторых изменениях в законодательстве о разводах» от 27 июня 1936 г.
с высылкой семей кулаков. В начале 1930 г. из Северо-Кавказского края было выслано 6-8 тыс. «кулацко-белогвардейских контрреволюционных элементов» [6, с. 616-617]. Непосредственно по донским округам эта цифра была в разы меньше.
В целом аналогичными по своим масштабам были и политические репрессии 19371938 гг. Реагируя на решение Политбюро ЦК ВКП(б) о необходимости выявления и взятия на учет потенциально «антисоветских элементов»*, руководством Азово-Черноморского края были установлены для лиц, оказывающих вооруженное сопротивление власти, репрессивные меры «расстрел» и «арест и ссылка». На донские округа приходилось менее трети этого множества. Общие демографические потери Дона этого периода могли составить порядка 10-15 тыс. чел. Но среднегодовой естественный прирост населения региона в 1937-1940 гг. составлял около 59 тыс. чел., и демографической потенциал Донского края после 1933 г. снова быстро идет в рост. [рассчитано по: 17].
Как уже отмечалось, поиск властью наиболее оптимальных форм административно-территориального деления южных территорий РСФСР не ограничился первым послереволюционным десятилетием. В 1934 г. из состава Северо-Кав-
Возрастная структур
казского края выделяется Азово-Черноморский край, заключающий территории, расположенные по Дону и Кубани. В сентябре 1937 г. из его шести северных округов (Донского, Донецкого, Северо-Донского, Сальского, Таганрогского, Шахтинско-Донецкого) создается Ростовская область. В своей новой административно-территориальной версии Донской регион имел площадь 100,8 тыс. кв. км.
Согласно Всесоюзной переписи 1939 г., население Ростовской области составляло 2893 тыс. чел. (по скорректированным данным 2828 тыс.) [4, с. 51]. За 12 лет демографический потенциал региона увеличился на 15,4% (12,5-13%о в год) - максимальный показатель среди всех областей и краев Юга России. К середине 1941 г. население Дона выросло еще на 80-90 тыс., превысив планку 2,9 млн чел. [рассчитано по: 17].
Модернизация типа естественного воспроизводства, связанная с сокращением рождаемости и смертности, постепенно трансформировала возрастную структуру населения Дона. Однако процесс этот был крайне растянут во времени - доля младших генераций (0-19 лет включительно), в 1939 г. в Ростовской области все еще составляла более 41% (табл. 2).
Таблица 2
населения Донского края *
Годы Доля 10-летних когорт, % **
Возрастные группы, число лет
0-9 10-19 20-29 30-39 40-49 50-59 60-69 70-79 80+ МВ***
1897 27,7 19,8 16,5 12,6 9,4 6,8 4,3 2,2 0,7 21,5
1926 22,2 25,9 19,3 12,3 8,2 6,2 3,9 1,5 0,4 21,1
1939 21,0 20,4 19,4 16,6 9,8 6,2 4,3 1,8 0,5 24,2
* 1897 г. - Область Войска Донского; 1926 г. - пять донских округов Северо-Кавказского края; 1939 г. -Ростовская область;
** Рассчитано по: [10-12];
*** Медианный возраст населения Дона (число лет).
Два десятилетия мирной жизни не смогли сократить возникший во второй половине 1910-х гг. гендерный дисбаланс населения Дона. В 1939 г. в Ростовской области на 100 женщин приходилось 88,8 мужчин. Таким образом, степень деформации половой структуры населения даже несколько вырос в сравнении с серединой 1920-х гг. Причины этого явления в масштабе
* Постановление Политбюро Центрального комитета
Всесоюзной коммунистической партии (большевиков)
(ЦК ВКП(б) от 2 июля 1937 г. № П 51/94 «Об антисоветских элементах».
всего региона требуют самостоятельного исследования. Но рост в 1930-е гг. числа сельских районов Дона с повышенным уровнем гендерного дисбаланса объясняется активной учебной и трудовой миграцией населения в города. В составе мигрантов количественно доминировали мужчины (молодежь и люди среднего возраста). Особенно значительной была половая диспропорция в казачьих регионах, ощутимо страдавших от нее уже в начале 1920-х гг. Но и в целом по области в 44 районах из 63 наблюдался ощутимый перевес женщин (больше 110 на 100 мужчин), и только в
четырех гендерное соотношение было близким к сбалансированному [рассчитано по: 12].
Урбанизация донского региона и миграционные процессы. Урбанизационный процесс первой половины 1920-х гг. был связан с быстрым ростом крупнейшего центра края - Ростова-на-Дону, в середине данного десятилетия окончательно поглотившего сопредельную Нахичевань-на-Дону. За 1920-1926 гг. общее население обоих центров выросло почти на треть (с 232 тыс. до 308 тыс. чел.). Размеры других крупных центров Дона в эти годы почти не изменилось (Новочеркасск «подрос» с 60,8 до 62 тыс.; Таганрог - с 80,7 до 86 тыс. чел.) [7; 20].
Положение меняется во второй половине 1920-х гг., когда основным катализатором урбанизации становится промышленность, стремительное развитие которой притягивает в города и рабочие поселки огромное число трудовых мигрантов из сельских территорий донских округов, но отчасти и из других районов СССР. А демографический рост новых индустриальных центров, в свою очередь, ускоряет процесс обретения ими городского статуса. В 1920 г. его восстанавливает Азов, в 1924-1927 гг. становятся городами Миллерово, Красный Сулин, Каменск-Шах-тинский и Сальск. В 1926 г. в городах проживает уже почти четверть жителей Дона. Еще более ускоряется процесс урбанизации в последующее десятилетие. За 1926-1939 гг. численность горожан вырастает почти в два раза (с 645 тыс. до 1264,2 тыс. чел.) и доля их в структуре населения поднимается до 43,7% (максимальный показатель на юге России) [3].
Динамика сельского населения региона была обратной - в межпереписной период оно сократилось почти на 10% (с 1805 тыс. чел. до 1629 тыс.). Одна из причин - получение между двумя переписями городского статуса Камен-ском-Шахтинским (1927) и Батайском (1938), сократившее число поселян Дона на 92 тыс. чел. Но и без учета данного перехода убыль сельского населения составила 4,7%. Рассчитано по: [11; 12]. Свою роль в столь значительных ее масштабах сыграл голод 1932-1933 гг., наиболее ощутимый в сельской местности. Речь шла не только о прямых жертвах, но и стремительно выросшей в это время миграции крестьян в города региона, положение с продовольствием в которых было не столь критическим.
Только в 1932 г., еще до начала «большого» голода, миграционный приток в Ростов-на-Дону составил 38,3 тыс. чел. (самая значительная его часть формировалась донскими поселянами).
В последующие годы часть их вернулась в свою местность. Но общий тренд оставался неизменным - сельское население Дона в 1920-1930-е гг. активно перемещалось в города, прежде всего, в региональную столицу. Естественный прирост в донских селах был на несколько промилле выше, чем в городах (17-20%о в год). То есть, сельское население Дона в 1926-1939 гг., за вычетом потерь 1932-1933 гг., должно было вырасти на 1518%, а не сократиться на 4,7%. Иными словами, сельские районы области в межепереписной период, по нашим расчетам, могло потерять в результате оттока порядка 20% населения.
Сравнительный анализ масштабов демографической убыли различных районов Дона крайне осложнен частым изменением границ муниципальных образований. Но не вызывает сомнения, что в зоне масштабного оттока (и, как следствие, убыли населения) находилась значительная часть сельской местности Дона. Исключение составляли окрестности крупных городов, прежде всего, Ростова-на-Дону, а также шахтерский северо-запад, демонстрировавший стремительный рост своего индустриального потенциала. Не удивительно, что максимальные темпы демографического роста отличали и города этого промышленного субрегиона. Получивший статус города в конце января 1939 г. (уже после проведения переписи) Новошахтинск за 1926-1939 гг. увеличил население почти в семь раз; в 2,2-2,4 раза выросли и Шахты и Каменск Шахтинский (см. табл. 3). Опережающим темпом рос и областной центр (63%), ставший первым на юге России «полумиллиоником». Если в 1926 г. на него приходилось 12,6 % жителей будущей Ростовской области, то в 1939 г. уже 17,4%.
Но и все остальные городские центры области демонстрировали устойчивый рост, основную роль в котором играла миграция. За межпереписной период общая численность горожан (без учета двух центров, получивших городской статус в это время) выросла на 81,7 %, при том, что естественный прирост составлял не более 12-14% (т.е. только 1/5-1/6 общего показателя).
Исследование количественной динамики населения Дона в 1920-1930-е гг. позволяет сделать вывод о том, фиксируемый в данный период демографический рост, прежде всего, был связан со значительным снижением уровня смертности. Данная тенденция, как и происходившее параллельно сокращение коэффициента рождаемости, иллюстрировали быструю социодемографиче-скую модернизацию регионального социума, активизированную комплексом масштабных
реформ, реализуемых советской властью в социально-экономической и социокультурной жизни страны.
Рост населения обрывается в голодные годы (1932-1933), чтобы восстановиться на уровне 1,5-2,0% в год в середине этого десятилетия. В целом за 1920-1941 гг. демографиче-
ский потенциал Донского края вырос на 21-22% (с 2,35-2,4 млн до 2,87-2,91 млн чел). Но в территориальном разрезе демографическая динамика была разнонаправленной. Города демонстрировали быстрый рост, а большинство сельских районов, являясь основными донорами этого роста, характеризировались убылью населения.
Таблица 3
Демографическая динамика городов Донского края в 1926-1939 гг.*
Городские центры Население, тыс. чел. Доля в городском населении, % Кратность роста за 19261939 гг. (кол-во раз)
1926 г. 1939 г. 1926 г. 1939 г.
Ростов-на-Дону 308 502,3 51,0 43,7 1,63
Таганрог 86 189 14,2 16,4 2,20
Шахты 49 134,5 8,1 11,7 2,74
Новочеркасск 62 76 10,3 6,6 1,23
Батайск 23 49,6 3,8 4,3 2,16
Новошахтинск 7 48 1,2 4,2 6,86
Каменск 17,1 42,7 2,8 3,7 2,50
Красный Сулин 14,3 33,9 2,4 2,9 2,37
Сальск 7 25,6 1,2 2,2 3,66
Азов 17,5 25 2,9 2,2 1,43
Миллерово 12,8 24 2,1 2,1 1,88
* Рассчитано по: [11; 12]
Уровень урбанизации, достигнутый населением Дона к началу 1940-х гг. (43,5 %), молодая возрастная структура и основные показатели естественного воспроизводства регионального социума свидетельствовали о том, что процесс его демографической модернизации, несмотря на быстрые темпы в 1920-1930-е гг., был еще далек от своего завершения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Андреев Е.М., Дарский Л.Е., Харькова Т.Л. Демографическая история России: 1927-1959. М.: Информатика, 1998. 187 с.
2. Волков Е.З. Динамика народонаселения СССР за восемьдесят лет. М., Л.: ГИЗ, 1930. 272 с.
3. Демографическая модернизация России, 19002000 / Под ред. А.Г. Вишневского М.: Новое издательство, 2006. 608 с.
4. Жеромская В.Б. Демографическая история России в 1930-е гг. Взгляд в неизвестное. М. РОСПЭН. 2001. 280 с.
5. Исупов В. А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине XX века. Новосибирск, 2000. 242 с.
6. Баранов А.В., Рвачёва О.В. Протестные настроения донского казачества и репрессивная политика власти конца 1920-х-1930-х годов // Новейшая история России. 2018. Т. 8. № 3. С. 613-624.
7. Кожанов А.П. Донское казачество в 20-х годах ХХ века. Ростов н/Д: Донской издательский дом, 2005. 292 с. С. 215-242.
8. Скорик А.П., Бондарев В.А. Коллективизация в казачьих судьбах // Донской временник. Год 2014-й. Ростов н/Д,, 2013. Вып. 22. С. 93-97.
9. Сычева Н. С. Аборты и контрацепция как факторы контроля рождаемости на дону в 1920-е годы // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2013. № 4. С. 43-49.
10. Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Распределение населения по полу, возрасту и грамотности // Демоскоп-weekly [Электронный ресурс]. URL: https://www. demoscope.ru/weekly/ssp/rus_age_97.php (дата обращения: 25.02.2024).
11. Всесоюзная перепись населения 1926 года. [Электронный ресурс] URL: https://www.demoscope. ru/weekly/ssp/rus_pop_26_.php (дата обращения: 25.02.2024).
12. Всесоюзная перепись населения 1939 года. [Электронный ресурс] URL: https://www.demoscope. ru/weekly/ssp/rus_pop_39_.php (дата обращения: 25.02.2024).
13. Донские статистические ежегодники. Донской окр. стат. отд. Ростов н/Д, 1922-1928.
14. Статистический справочник по Северо-Кавказскому краю. Ростов н/Д, 1925.
15. Статистический справочник Юго-Востока России. Ростов н/Д, 1923 г.
16. Российский государственный архив экономики. Ф. 1562. Оп. 329. Д.19. Л. 76-78.
17. Центр Документации Новейшей Истории Ростовской Области. Ф. Р-9. Оп. 3. Д. 43. Л. 1-8.
18. Антонов О.М. Голод в Первом Донском округе (1921-1922 гг.) // Донской временник. Ростов н/Д, 2019. Вып. 28. С. 5-11.
19. Список населенных мест Северо-Кавказского края РСФСРРостов н/Д: . Сев.-Кавк. краевое стат. упр., 1925. 646, [3] с.
20. Смирнов С.Д. К вопросу о населении, рождаемости и смертности в Ростове-на-Дону. Ростов н/Д: Электропечатня М.И. Турцевич, 1905.
21. Ивницкий Н.А. Голод 1932-1933 гг. в СССР: Украина, Казахстан, Северный Кавказ, Поволжье, Центрально-Черноземная область, Западная Сибирь. Урал. М.: Собрание, 2009.
22. Письмо: «Шолохов М.А. - Луговому П.К.», 13 февраля 1933 г. [Электронный ресурс]. URL: http://sholohov.lit-info.ru/sholohov/pisma/letter59. htm (дата обращения: 25.02.2024).
23. Гасников В.К. и др. Гендерные и возрастные аспекты реакции смертности населения на социально-экономические кризисы // Медицинский альманах. 2009. № 3 (8). С. 9-12.
REFERENCES
1. Andreev E.M., Darsky L.E., Kharkov T.L. Demographic history of Russia: 1927-1959. Moscow, Informatics, 1998. 187 p.
2. Volkov E.Z. The dynamics of the population of the USSR for eighty years. Moscow, Leningrad, State Publishing House. 1930. 272 p.
3. Demographic modernization of Russia, 1900-2000. Edited by A.G. Vishnevsky. Moscow, New Publishing House, 2006. 608 p
4. Jeromskaya V.B. Demographic history of Russia in the 1930s. A look into the unknown. Moscow, ROSPEN, 2001. 280 p.
5. Isupov V.A. Demographic catastrophes and crises in Russia in the first half of the 20th century. Novosibirsk, 2000. 242 p.
6. Baranov A.V., Rvacheva O.V Protest sentiments of the Don Cossacks and the repressive policy of the authorities of the late 1920s - 1930s. Modern History of Russia. 2018. Vol. 8. No. 3. P. 613-624.
7. Kozhanov A.P. Don Cossacks in the 20s of the 20th century. Rostov-on-Don, Don Publishing House, 2005. P. 215-242.
8. Skorik A.P., Bondarev V.A. Collectivization in Cossack destinies. Don Temporary. Year 2014. Rostov-on-Don, 2013. Issue. 22. P. 93-97.
9. Sycheva N.S. Abortions and contraception as factors of birth control on the Don in the 1920s. Izvestiya vuzov. The North Caucasus region. Social Sciences. 2013. No. 4. P. 43-49.
10. The first general population census of the Russian Empire in 1897. Distribution of the population by gender, age and literacy. Available at: https://www. demoscope.ru/weekly/ ssp/rus_age_97.php (accessed: February 25, 2024).
11. The All-Union Population Census of 1926. Available at: https://www.demoscope.ru/weekly/ssp/rus_ pop_26_.php (accessed February 25, 2024).
12. The All-Union Population Census of 1939. Available at: https://www.demoscope.ru/weekly/ssp/rus_ pop_39_.php (accessed February 25, 2024).
13. Don Statistical Yearbooks. Rostov-on-Don, Donskoy Okr. Stat. Ed. 1922-1928.
14. Statistical handbook of the North Caucasus Region. Rostov-on-Don, 1925.
15. Statistical handbook of the South-East of Russia. Rostov-on-Don, 1923.
16. Russian State Archive of Economics. F. 1562. Inv. 329. Case 19. Sheet 76-78
17. Center for Documentation of Contemporary History of Rostov Region. F. R-9. Inv. 3. Sheet 43. Sheet 1-8.
18. Antonov O.M. Famine in the First Don district (1921-1922). Don Temporary. Rostov-on-Don, 2019. Issue 28. P. 5-11.
19. List of populated places in the North Caucasus Region of the RSFSR. Rostov-on-Don, North Caucasian Krai Statistical Office, 1925. 646, [3] p.
20. Smirnov S.D. On the issue of population, fertility and mortality in Rostov-on-Don. Rostov-on-Don, M.I. Turtsevich Electric Printing House, 1905.
21. Ivnitsky N.A. Famine of 1932-1933 in the USSR: Ukraine, Kazakhstan, the North Caucasus, the Volga region, the Central Chernozem region, Western Siberia. Ural. Moscow, Collection, 2009.
22. Letter: M.A. Sholokhov to P.K. Lugovoi, February 13, 1933. Available at: http://sholohov.lit-info.ru/ sholohov/pisma/letter59.htm
23. Gasnikov V.K. et al. Gender and age-related aspects of the response of population mortality to socioeconomic crises. Medical Almanac. 2009. No. 3 (8). P. 9-12.
Статья поступила в редакцию 14.03.2024;
одобрена после рецензирования 14.05.2024; принята к публикации 14.06.2024.
The article was submitted 14.03.2024;
approved after reviewing 14.05.2024; accepted for
publication 14.06.2024.
Статья подготовлена в рамках реализации Государственного задания Южного научного центра РАН, № государственной регистрации проекта 122020100349-6
The article was prepared under the State Assignment of the Southern Scientific Center of the Russian Academy of Sciences, state registration number of the project 122020100349-6.
