CC BY
52
УДК 811.161.1’04
Е.А.Кудрявцева
ДЕЛОВОЕ ПИСЬМО И КНИЖНАЯ ТРАДИЦИЯ: ЧЕРТЫ ПРЕЕМСТВЕННОСТИ
Институт естественных и гуманитарных наук Сибирского федерального университета, Красноярск
The book tradition in the official literature at the beginning of the XVIII century in the East-Siberian region is considered in the paper. The author differs two types of the functional elements connected with the Slavonic Church tradition: slavyanizms and kantzelyarizms. As a result she reveals the Slavonic Church reception mechanism elements in the official language at that time.
Характеризуя деловую письменность XVIII столетия, А.И.Горшков писал: «Происходит знаменательный процесс: в донациональную эпоху деловой язык был близок к языку разговорному (по крайней мере, так принято считать на том основании, что деловой язык заметно отличался от языка собственно литературного), был понятным, доступным, а в начале национальной эпохи он начинает стабилизироваться в своих устаревших формах, и уже в середине XVIII в. Сумароков темпераментно выступает против «подъяческого слога» как книжной, архаической разновидности русского языка» [1]. В появившихся в последнее время работах, посвященных описанию «книжно-славянских» элементов в деловом письме [2-6], не разграничиваются генетические и функциональные книжные элементы (В.М.Живов) и не выявляются «механизмы окниже-ния» делового языка.
В статье речь пойдет о функциональной адаптации отдельных элементов книжного языка (которым по признанию многих исследователей в дона-циональную эпоху являлся церковнославянский [7-11]) в деловой письменности петровского времени, а именно — об их переосмыслении в качестве компонентов делового стиля. В связи с рассматриваемой проблемой ключевыми оказываются два понятия — славянизмы и канцеляризмы. Остановимся на них подробнее.
Изучение славянизмов имеет довольно длительную традицию, основоположниками которой являются такие выдающиеся ученые, как А. А.Шахматов, Г.О.Винокур, В.В.Виноградов. Позднее к этому явлению обращались С.А.Копорский, Е.М.Иссерлин, Е.Л.Голубева, О.Г.Порохова и др. Практически все авторы с большими или меньшими расхождениями исходили из понимания славянизмов как «слов или устойчивых словосочетаний, вошедших в русский язык из старославянского языка или из его более позднего (с 11 в.) русского извода — церковнославянского языка» [12].
Набор подобных элементов был описан в свое время А.А.Шахматовым: это слова с соответствующими фонетическими и словообразовательными признаками, а также лексемы, «самое значение ко-
торых и культурная история доказывает тоже их церковнославянское происхождение» [13]. Судьба таких славянизмов в русском языке также выглядит вполне отчетливо: 1) славянский по происхождению элемент вытесняет соответствующий русский (или просто сохраняется в случае отсутствия коррелята), при этом его «славянское прошлое» затемняется, и он воспринимается носителями как нейтральный; 2) славянский элемент расходится по семантике с соответствующим ему русским; 3) славянский и русский элементы стилистически дифференцируются, в этом случае славянизм становится стилистически маркированным [14]. Учет только славянских «по происхождению» элементов пренебрегает исторической изменчивостью понятия «славянизм» [15]). Функциональная нагрузка «славянизмов» для дона-циональной эпохи вряд ли может быть определена как стилистическая.
В исследованиях последних десятилетий обозначился подход к анализу славянизмов как единиц функциональных, т. е. обнаруживающих преемственность церковнославянской традиции на данном историческом этапе [10]. Заявленный подход смещает акценты и в терминологии (книжные элементы, признаки книжности), и в корпусе выявляемых единиц (такие, которые осознаются носителями в качестве книжных, а не такие, которые восходят к старославянскому (или церковнославянскому) языку).
Канцеляризмы, как представляется, изучались менее интенсивно. Интерес к ним возник, пожалуй, в связи с анализом литературного языка XIX — XX вв. Работ же, специально посвященных канцеляризмам эпохи их формирования (XVII — XVIII вв.), совсем немного. А.П.Майоров анализирует лексику делового письма в аспекте влияния книжной традиции, однако при описании соответствующих единиц как стилеобразующих средств делового языка, автор называет их славянизмами [16], тем самым стирается грань между категориями канцеляризмов и славянизмов. П. А. Семенов, рассуждая об изменении стилистических функций славянизмов в эпоху становления национального языка, заключает, что канцеляризмы возникли на базе славянизмов под влиянием поэтики классицизма [17]. Считаем необходимым сделать по-
правку к изложенным точкам зрения. Во-первых, целесообразно, на наш взгляд, разграничивать канцеляризмы, восходящие к книжной традиции, и славянизмы, сохраняющие свой функциональный статус в деловом письме. Во-вторых, категория канцеляризмов пополнялась не только за счет «переквалифицировавшихся» славянизмов (хотя этот момент остается за пределами данной работы).
Перейдем к рассмотрению некоторых элементов канцелярского стиля, преемственность которых от церковнославянской традиции можно реконструировать. В результате анализа текстов делового письма, извлеченных из фонда «Туруханский Троицкий монастырь» (Государственный архив Красноярского края. Ф.594) удалось выделить два механизма переосмысления церковнославянских элементов как канцеляризмов: 1) заимствование церковнославянской модели и включение в нее переменных лексических компонентов; 2) заимствование из книжного языка слов или морфологических форм и переосмысление их как единиц канцелярского стиля.
1. Примером усвоения деловым языком церковнославянских моделей могут служить некоторые предложно-падежные формы (по+Ш, по+Ыб, под+Ы5).
Форма по+Ы3 в деловом языке XVIII в. имела несколько значений, в основном свойственных ей и в современном русском языке [18]. Из книжного языка данная форма была усвоена в значении «в соответствии с чем-либо», «согласно чему-либо». Как показывает материал, по+Ы3 является одной из наиболее частотных и функционирует в документах различной жанровой принадлежности (указах, промемориях, доношениях, ведомостях).
Примеры: По указу... доносит его величеству (Д.2. Л.15.); и по тому ведению и по отп[у]щеннымъ при том выпискамъ... учинить... о том отповеть (Д.9. Л.1об); изследоват... по чьему блгословению построен[ы] внов[ь] мнстр[и] и пустыни и скиты... (Д.2. Л.21); по помете на оном деле велено... послать промеморию (Д.9. Л.Зоб); по сенатскому э[кс]т[ра]кту и по сочиненной в стеишемъ Синод[е]
образцовой форме..... обстоятелные ведомости...
прислать велено (Д.21. Л.6).
Продуктивность данной формулы объясняется, во-первых, тем, что она выражает межсобытийные отношения внутри одной предикативной единицы, что соответствует лаконичности делового языка, а во-вторых, тем, что данная форма является своеобразной «междокументной скрепой», вербально представляя каждый текст как часть документооборота.
Данная форма в указанном значении зафиксирована в известной грамматике М.Смотрицкого: «По, сказиемое / ведлигъ, Дателноми сочин#етс#: "к^ ....<.. .> По имени твоеми / и жипе твое»» [19].
Предложно-падежная форма по+Ыб была известна древнеславянскому и церковнославянскому языку в значении «следование за кем-л. (чем-л.) в пространстве», «следование за кем-л. (чем-л.) во времени». Ср.: аб#ае и шШ; е 1а и шУЛхй ашЬхй........
1оеаа [20]. У М.Смотрицкого находим оба значения: «По, сказиемое/ послИ: сочин#етс# Сказателноми: "к^ По сихъ дрига# повИствовати имамъ:... <...>
РавнИ и употребл#емое в мИст/ <...> в слИдъ: "к^ <...> Гр#ди по мнИ...» [19].
В рассмотренных документах начала XVIII в. конструкция по+Ыб оформляет только межсобытий-ные отношения (т.е. следование во времени) : По скончании последняго... патриарха... построены внов в разных местех мнстри и пустыни и скиты и часовни [свыше] потребы незнаемой (Д.2. Л.21); по получении... указу... о том ведать (Д.21. Л7.); и по ва[с] и детям и внучатам вашим... (Д.21. Л.14).
Еще одна предложно-падежная форма, под+Ы5, со значением «положение, состояние, в котором находится кто-либо» (с оттенком причины), как представляется, появилась в деловой письменности под влиянием книжного языка (ср.: под законом быти, под вла-стию быти). В деловых текстах под+N5 была жанрово закреплена за указами и содержалась в распорядительной части документа: не докучать под жестоким наказанием... (Д.2. Л.15); и ответствоват без умедле-ния под опасением себе вышепомянутого штрафа... (Д.2. Л.22об); из приходцких црквей... в дом[ы]... не ходить под штрафом... (Д.2. Л.21об).
Из книжного языка деловой письменностью была заимствована синтаксическая конструкция «да+презенс глагола». Данная конструкция в церковнославянском обладала широким спектром значений в рамках побудительной модальности. В документах XVIII в. употребительна канцелярская формула да благоволит учинить, выражающая категорическое волеизъявление в указах или составленных по их поводу промемориях [21].
2. Механизм второго типа закрепил в деловом языке воспроизводимую формулу мужеска (и жен-ска) полу (душ). На архаичность этого словосочетания указывают и краткие формы относительных прилагательных в функции атрибута. Словосочетания му-жескъ полъ и женьскъ полъ (именно с краткой формой прилагательного) хорошо известны древним книжным текстам. Ср.: Младеньць м@жьска полq. Лук. II. 22. Остр. ев. (264). М@жьскъ... полъ. Гр. Наз. XI в. 339; Панд. Ант. XI в. (Амф.). ІсИкоша вс# л мqжьска полq и до женьска. Новг. I л. 6746 г. [22].
В анализируемом материале данная формула употребляется при определении лиц, с которых взималась подушная подать, либо лиц, подлежащих определенного рода учету: Печатнои указ о платеже штрафовъ за ута(и)ку (и) прописку мужеска полу душъ (Д.14. Л.3); велено мне собрать с архиереиских и манастырских с разночинцов и посацк[их] людей и с черносошных крестьянъ со всех тех которые в подушную перепись положены... осми [гривенн]ых подушных денг две трети [а именно] генварск[у]ю и маискую дон[ят(ь)] к правианскому и фураж[ск]ому збору по тритцати по осми копеекъ с каждои муже-ска полу дши (Д.9. Л.5)
Книжными словами, ставшими в начале XVIII в. приметой канцелярского стиля, являются некоторые наречия (паки, наипаче, ныне) и союзы (понеже, поелику, ибо, яко (в значении «как»), того ради). Именно
* Кстати, в современном русском языке данная форма сохраняется как черта делового стиля (ср.: по прибытии, по приезде, по окончании).
они в конце XVIII — начале XIX вв. стали предметом критики писателей как элементы «подьяческого слога». А.П.Майоров называет церковнославянские союзы в числе жанрово-стилистических элементов делового языка [23]. Проанализированный материал подтверждает эту точку зрения: данная лексика характерна для распорядительно-уведомительной документации, отправленной из центральных канцелярий: Понеже ничто такъ ко управлению государства нужно есть какъ крепкое хранение правъ гражданских... того ради сим указом яко печатью все уставы и регламенты запечатываются... (Д.3. Л.2).
Таким образом, исходя из приведенных фактов можно заключить, что деловой и книжный язык в XVIII столетии находились в отношении преемственности, и складывание норм нового канцелярского языка происходило при активном участии элементов церковнославянской традиции.
1. Горшков А.И. Теория и история русского литературного языка: Учеб. пособие для вузов. М., 1984. С.169-170.
2. Викторова Н.В. Наблюдения над книжно-славянскими и разговорными элементами в эпистолярных деловых текстах XVIII в. // Становление грамматического и лексикофразеологического строя русского языка: Межвуз. сб. науч. тр. Магнитогорск, 1992. С.39-44.
3. Выхрыстюк М.В. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Екатеринбург, 1999. 22 с.
4. Выхрыстюк М.В. О языковых критериях книжности и разговорности в исторической русистике // Проблемы истории и филологии: Межвуз. сб. науч. тр. Тобольск, 2001. С.130-132.
5. Сысуева Р.П. Документы Богоявленской церкви села Утят-ского Курганского уезда 2-й пол. XVIII века как лингвистический источник (лексика, словообразование, морфология) // Деловой язык XVIII века по архивным данным городов Челябинска, Кургана, Тобольска. Челябинск, 2004. С.152-164.
6. Сухина Е.Н. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Челябинск, 2006. 26 с.
7. Хабургаев Г.А. Рюмина О.Л. // Филол. науки. 1971. №4. С.65-76.
8. Успенский Б.А. Языковая ситуация Киевской Руси и ее значение для истории русского литературного языка // Докл. IX Междунар. съезда славистов. М., 1983. 144 с.
9. Солуянова Е.Г. Дис. . канд. филол. наук. М., 1989. 265 с.
10. Живов В.М. Язык и культура в России XVIII века. М., 1996. 591 с.
11. Ремнева М.Л. Пути развития русского литературного языка XI — XVII вв. М., 2003. 336 с.
12. Копорская Е.С. Славянизмы // Русский язык: Энциклопедия. М., 1998. С.487.
13. Шахматов А.А. Очерк современного русского литературного языка. М., 1941. С.90.
14. Винокур Г.О. // Рус. яз. в школе. 1947. № 4. С.9-19.
15. Там же. С.12.
16. Майоров А.П. Очерки лексики региональной деловой письменности XVIII века. М., 2006. С.71-140.
17. Семенов П.А. Проблема классификации стилистических функций славянизмов (диахронический аспект) — http//admin.novsu.ac.ru/uni/vestnik.nsf.
18. Биньковская М.В. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Екатеринбург, 2003. С.8-9.
19. Смотрицкий М. Грамматика // Грамматики Л.Зизания и М.Смотрицкого / Сост. Е.А.Кузьминова. М., 2000. С.446.
20. Хабургаев Г.А. Старославянский язык. М., 1974. С.384.
21. Кудрявцева Е.А. // Российский лингвистический ежегодник. 2007. Вып. 2(9). Красноярск, 2007. С.214-219.
22. Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка: В 3 т. Т.2. Ч.1. М., 1989. С. 191-193.
23. Майоров А.П. Указ. соч. С.95-120.
