CC BY
47
к капиталистической прибыли и накапливанию денег. Ж.-Ж. Руссо признает, что общественность времен Просвещения была озабочена не столько его философскими идеями, сколько образом его жизни: наперекор эдиктам административной системы он следовал поведенческим идеалам детского радикализма - свободы, спонтанности и непосредственности.
«Именно этот радикальный элемент философии Ж.-Ж. Руссо, -пишет автор в заключение, - упускается аналитиками, что относится и к таким аналитикам, как Ф. Нойхаузер и Д. Джеймс, которые при всей солидности их анализа остаются в плену буржуазного мышления, не способного увидеть суть радикализма Ж.-Ж. Руссо, а эта суть - в "детской" логике восстановления свободы социальной активности человека, логике, в конечном счете мотивирующей борьбу человека против отчуждения, которое сегодня несет в себе неолиберальная общественная парадигма» (с. 236).
А.А. Али-заде
2019.03.008. А.А. АЛИ-ЗАДЕ. ДЕЛЬФИЙСКИЙ МЕТОД В КОНТЕКСТЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКОГО САМООПРЕДЕЛЕНИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ НАУК. (Обзор).
Ключевые слова: образ будущего; социальное развитие; знание общественного будущего; Дельфийский оракул; гуманитарные и общественные науки; человеческая / социальная реальность; дельфийский метод; история и трансформации дельфийского метода; рамочная дельфийская методология.
Для человека крайне важно строить образ своего будущего -видеть себя завтра, послезавтра, через годы. Лишь образ будущего мотивирует к планированию, принятию решений - к жизни как движению. Собственно, таков фундаментальный механизм социальной динамики и, значит, - самосохранения общества как в принципе динамичной, развивающейся сущности. Поэтому в человеческой / социальной реальности образ будущего, прогнозирование - базовая социальная потребность, потребность развития. Проблема состоит в том, что потребность знания будущего практически нереализуема из-за самой природы человека и общества - статистической, отвергающей линейный детерминизм в пользу нелинейного детерминизма случая, прецедента, а потому
непредсказуемой в смысле точного знания будущих состояний человеческой / социальной реальности. Люди всегда прекрасно понимали безнадежность попыток узнать свое будущее. Это понимание читается еще в древнегреческих мифах, а именно в мифе о том, что даже олимпийским богам не было дано знать их судьбы. Однако люди всегда понимали и жизненно важную для них необходимость иметь образ будущего. И в древнегреческих мифах находится остроумное решение коллизии, когда знать нельзя, но если очень нужно знать, то можно, - в мифе о Дельфийском оракуле. Решение остроумно, поскольку Дельфийский оракул выведен в специальную реальность, существующую отдельно и от мира богов, и от обыденного мира, призванную выполнять одну-единственную функцию - предсказания.
В этой придуманной древними греками специальной реальности, поименованной Дельфийским оракулом, можно увидеть некий прообраз науки, которая, как и положено науке, призвана превращать незнание в знание. Характерно, что поиски методологии, адекватной неподатливому для точного знания предмету общественных наук, уже довольно давно, в 1950-х годах, привели исследователей к методу, официально названному именем Дельфийского оракула, - дельфийскому методу (5). Самим своим названием дельфийский метод сообщает, что знание в отношении человеческой / социальной реальности носит характер прогноза, но в отличие от прогнозов мифического Дельфийского оракула, которые неукоснительно сбывались, прогнозы, производимые инструментарием дельфийского метода, - неустранимо вероятностные. Вероятностным и положено быть любому прогнозированию. Вообще, между вероятностным знанием и прогнозом стоит знак равенства, поскольку любое утверждение вероятности (большей или меньшей) -это прогноз, который может состояться или не состояться. Мифический Дельфийский оракул делает свои всегда точные прогнозы, не раскрывая их методологии. Дельфийский же метод содержит перечень определенных исследовательских шагов, направленных на установление с исследуемой реальностью субъектно-субъектных отношений сотрудничества и обратной связи в надежде получить хотя и неустранимо вероятностное, но максимально содержательное знание о весьма закрытом предмете.
Появление дельфийского метода в арсенале гуманитарных и общественных наук - история, связанная скорее с проблемой этих наук в целом, чем с решением какой-либо частной исследовательской задачи. Человеческая / социальная реальность позволяет получать о себе лишь вероятностное знание, равное в сущности прогнозированию, которое, опосредованное теми или иными допущениями, имеет только косвенную эмпирическую поддержку и всегда содержит неустранимую долю неопределенности. Поэтому и было присвоено имя Дельфийского оракула методу, призванному минимизировать эту долю неопределенности в знании такой в принципе «малоуловимой» реальности. Поэтому метод, осознанно названный дельфийским, заведомо был предназначен развиться из просто технической процедуры для решения прикладных исследовательских задач, в какой роли он и выступал в начале истории своего применения, в рамочную методологию исследований в области общественных наук, охватывающую множество разных методов, «дельфийских» по своему духу.
История становления дельфийского метода как рамочной методологии гуманитарных и общественных наук представляет развитие, внутри которого выделяется история специального применения дельфийской процедуры - для прогнозирования социальной и технологической динамики, - история, которая началась в 1950-х годах и продолжается в XXI в. Исследования, использующие дельфийский метод прогнозирования определенных технологических инноваций (когда следует ожидать этих инноваций, насколько важно будет их общественное влияние и какие секторы экономики станут драйверами для каждой такой инновации), регулярно с 1971 г. проводятся Японским национальным институтом науки и технологической политики (Japanese National Institute of Science and Technology Policy) (ЯНИНТП). Эти авторитетные во всем мире исследования в соответствии с дельфийским методом проводятся на респондентских выборках из признанных в своих областях экспертов в несколько опросных раундов. С каждым последующим раундом информация о распределении экспертных мнений сравнивается с предыдущими информационными раундами, и в результате этой повторяющейся процедуры происходит конвергенция экспертных мнений, интерпретируемая как консенсус экспертных ожиданий. Например, участниками исследования ЯНИНТП 2010 г.
были 2900 экспертов в области технологии, и, основываясь на данной этими экспертами информации, исследование предсказало, что получение электричества от солнечной фотоэлектрической энергии станет технологически возможным в 2027 г., а в 2037 г. эта технология будет рутинно работать в Японии. Исследования меньшего масштаба, но по дельфийской методологии, призванные прогнозировать научное и технологическое развитие, проводятся и в других странах, например в Германии.
Дельфийский метод именно как метод прогнозирования используется в исследованиях рынка, общественного мнения, других социальных процессов. До того, как в 1951 г. было осуществлено первое дельфийское исследование, уже шли эксперименты с идеей многократных опросов экспертов в качестве основания моделирования будущих социальных и технологических событий. В первой фазе своей жизни дельфийская процедура представляла ряд систематических шагов, следующих определенной логике, но в то же время она была достаточно гибкой, чтобы реагировать на складывающуюся ситуацию, и следовала философии: важно на старте получить любые результаты, пусть самые несовершенные, а затем с ними надо работать, повышая их исследовательское значение путем «проб и ошибок».
В начале 1950-х годов дельфийский метод претерпел изменение, установив эпистемологическое основание систематического использования экспертов в своей процедуре. Такая эпистемология была призвана философски оформить идею, что разумно слушать экспертов, поскольку те способны высказывать не просто нечто полезное, но имеющее научную ценность относительно явлений, которые могут случиться в будущем. В начале 1960-х годов дельфийский метод вновь испытал изменение, которое состояло во введении дифференциации дельфийских прогнозов по времени, а именно в признании, что долговременные прогнозы практически не поддаются верификации, и в их случае работает уже не научное обоснование, а интуиция, что размывает эпистемологическое сопровождение метода, разграничивая получаемые с его помощью экспертные предсказания на научные и те, которые сделаны на основе интуитивной экспертизы. В таком виде дельфийская процедура уже не была методом довольно строгого и узкого применения, но распространилась на широкую предметную область, для кото-
рой стала в сущности рамочной методологией, вобравшей разные, отвечающие «дельфийскому» духу исследовательские подходы (1, с. 846, 849).
Дельфийский метод интересен именно в его сегодняшнем формате - в качестве рамочной методологии широкого спектра исследований в области гуманитарных и общественных наук. Почему дельфийский метод, изначально призванный для решения конкретной исследовательской задачи, связанной с прогнозированием социального / технологического развития, разросся до масштабов рамочной методологии исследования человеческой / социальной реальности? Потому, что дельфийский метод с самого начала своего применения оказался адекватен предмету гуманитарных и общественных наук - предмету, требовавшему иного подхода, чем тот, какой принят и успешно работает в естествознании. Дельфийская исследовательская процедура была специально разработана для ведения диалога с социологическим предметом - для установления с изучаемой социологической реальностью субъектно-субъектных отношений обратной связи. Тем более в настоящее время, когда цифровые технологии коммуникации беспрецедентно повысили субъектность и самоорганизованность общества, резко снизили детерминизм и предсказуемость общественного развития, принципиальная установка дельфийского подхода на диалог со своим предметом-субъектом сделала этот подход к исследованию нынешней - в сущности постмодернистской - реальности, попросту говоря, безальтернативным, что и предопределило трансформацию дельфийского метода в рамочную дельфийскую методологию.
Основу методологии современных исследований в области гуманитарных и общественных наук - рамочной дельфийской методологии - во многом составляет, по свидетельству методолого-научной литературы, так называемая теория сложности, характеризующая общественную систему нелинейностью, неравновесностью, прецедентностью и требующая для изучения такой системы широкой демократизации исследовательского инструментария (8). Это требование реализуется в практике формирования респондент-ских выборок, куда приглашаются не только эксперты по исследуемому предмету, но и люди, непосредственно представляющие этот предмет, например изучаемую социальную группу, т.е. ее инсайдеры, с целью получения от них информации, которую невоз-
можно получить от экспертов-аутсайдеров (2). Подобная демократизация производства знания, которое производят не только академические, но и неакадемические акторы, вполне отвечает росту субъектности общества и высокому спросу в нем на диалог. Рамочную дельфийскую методологию представляют и методы анализа «больших данных», радикально изменивших природу эмпирического социологического материала, в огромных количествах производимого на коммуникационных платформах Интернета и требующего от социологической науки по-новому выстраивать свою исследовательскую коммуникацию - выстраивать ее как субъект-но-субъектные отношения диалога и обратной связи с субъектами -участниками виртуальных коммуникационных платформ, т.е. вести исследование в неакадемическом пространстве, непосредственно внутри реального (в данном случае виртуального) социального процесса (6).
Рамочную дельфийскую методологию представляют следующие методы: метод дебрифинга, который заключается в экспериментальном обсуждении некоторого нежелательного события, мобилизующем участников обсуждения на «мозговой штурм» в отношении события с целью выработки знания, способного предсказывать и предотвращать подобные события (9); метод сенсорной этнографии, который используется при изучении проблем повседневно-рутинной социальной практики людей и который представляет эмпирическое погружение исследователя в динамичную, многомерную реальность повседневной жизни в качестве непосредственного участника изучаемой им реальности со всеми ее непроговариваемыми и вербальными текстами для обнаружения этих неявных и явных текстов и их смыслового перевода на язык науки (7); метод анализа данных, опирающийся на теорию диалога М. Бахтина, - теорию человеческого / социального взаимодействия как человеческих / социальных напряжений, неизбежно создаваемых человеком во всем, что он делает (3); методы, специально разработанные для изучения человека цифровой эпохи, неотделимого от цифровой среды-интерфейса (4).
Общество как динамичная, развивающаяся система не может нормально существовать без образа своего будущего - фундаментальной мотивации социальной динамики. Наука об обществе - это не описание его статической эмпирической картины, а вычисление
общественных тенденций, т.е. прогнозирование социальной динамики. Смысл общества - в социальной динамике. Следовательно, наука об обществе - наука о социальной динамике и, значит, наука предсказания общественного будущего. Поэтому совершенно закономерно, что некоему методу исследования общества было присвоено имя Дельфийского оракула и что этот метод в конце концов трансформировался в рамочную дельфийскую методологию - рамочную методологию науки об обществе.
Список литературы
1. Daye Ch. How to train your oracle: The Delphi method and its turbulent youth in operations research and the policy sciences // Social studies of science. - 2018. -Vol. 4, N 6. - P. 846-868. - DOI: https://doi.org/10.1177/0306312718798497.
2. Enriching qualitative research by engaging peer interviewers: A case study / De-votta K., Woodhall-Melnik J., Pedersen Ch., Wendaferew A., Dowbor T., Guil-cher S., Hamilton-Wright S., Ferentzy P., Hwang S. // Qualitative research. - 2016. -Vol. 16, N 6. - P. 661-680. - DOI: https://doi.org/10.1177/1468794115626244.
3. Hong X., Falter M., Fecho B. Embracing tension: Using Bakhtinian theory as a means for data analysis // Qualitative research. - 2017. - Vol. 17, N 1. - P. 20-36. -DOI: 10.1177/1468794116653800.
4. Jewitt C., Price S., Sedo A. Conceptualising and researching the body in digital contexts: Towards new methodological conversations across the arts and social sciences // Qualitative research. - 2017. - Vol. 17, N 1. - P. 37-53. - DOI: 10.1177/1468794116656036.
5. Kezar A., Maxey D. The Delphi technique: An untapped approach of participatory research // International journal of social research methodology. - 2016. - Vol. 19, N 2. - P. 143-160. - DOI: 10.1080/13645579.2014.936737.
6. Mawer M. Observational practice in virtual worlds: Revisiting and expanding the methodological discussion // International journal of social research methodology. -2016. - Vol. 19, N 2. - P. 161-176. - DOI: 10.1080/13645579.2014.936738.
7. Michael M. Notes toward a speculative methodology of everyday life // Qualitative research. - 2016. - Vol. 16, N 6. - P. 646-660. - DOI: 10.1177/1468794115626245.
8. Nachane D. Methodology of the social sciences in the age of complexity: Unity, autonomy or integration? // Journal of interdisciplinary economics. - 2016. -Vol. 27, N 1. - P. 1-32. - DOI: 10.1177/0260107914560864.
9. Roth W.-M. Cultural practices and cognition in debriefing // Journal of cognitive engineering and decision making. - 2015. - Vol. 9, N 3. - P. 263-278. - DOI: 10.1177/1555343415591395.
10. The social sciences and the web: From «lurking» to interdisciplinary «big data» research / Bone J., Emele Ch., Abdul A., Coghill G., Pang W. // Methodological innovations. - 2016. - Vol. 9. - P. 1-14. - DOI:10.1177/2059799116630665.
