Научная статья на тему 'Деградация светских государственных институтов в странах арабского мира в свете активности исламского фундаментализма'

Деградация светских государственных институтов в странах арабского мира в свете активности исламского фундаментализма Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

CC BY
116
13
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Аннотация научной статьи по политологическим наукам, автор научной работы — Карякин В.

«Нации и национализм на мусульманском Востоке», М., 2015 г., с. 219-228.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Деградация светских государственных институтов в странах арабского мира в свете активности исламского фундаментализма»

27 Лукьянов Г.В. Итоги выборов в новой Ливии: кто теперь у власти? // Modern Politics. 2012 [Av.publications.hse.ru/articles/65876142].

28 Подробнее см.: Булаев О.О. О провале люстрации в Ливии // Ученые записки Центра арабских и исламских исследований / Отв. ред. А.И. Яковлев. - М.: ИВ РАН, 2015. - С. 103-110.

29 Lacker Wolfram. Libya's Local Elites and the Politics of Alliance Building // Mediterranean Politics. - Vol. 21. - 2016. - № 1. - P. 64-85.

30 Подробнее см.: Турьинская Х.М. Ливия: Возможен ли возврат к федерализму? // Азия и Африка сегодня. - 2015. - № 8. - С. 18-23.

31 Tawil Camille. Operation Dignity: General Haftar's Latest Battle May Decide Libya's Future // Terrorism Monitor. Vol. 12. 2014. № 11 [www.jamestown.org/ programs/tm/single/?tx_ttnews%5Btt_news%5D=42443&amp%3BcHash=24a#.V vy449yLTIU].

32 Elections 2014: Final results for House of Representative elections announced // Libya Herald. 21.07.2014.

33 Statement of Special Representive of the Secretary-General for Libya Martin Kobler to the Security Council. Washington, DC: United Nations. 25.02.2016 // unsmil.unmissions.org/Default.aspx?tabid=3549&language=en-US#

34 Michaell Maggie. How a Libyan city joined the Islamic State group // AP: The Big Story. 09.11.2014. [bigstory.ap.org/article/195a7ffb0090444785eb814a5bda28c7/ how-libyan-city-joined-islamic-state-group].

«Конфронтация между Западом и Россией: С кем вы, страны Азии и Африки?», М., 2016 г., с. 51-64.

В. Карякин,

кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Российского института стратегических исследований (РИСИ) ДЕГРАДАЦИЯ СВЕТСКИХ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ИНСТИТУТОВ В СТРАНАХ АРАБСКОГО МИРА В СВЕТЕ АКТИВНОСТИ ИСЛАМСКОГО ФУНДАМЕНТАЛИЗМА

«Арабская весна» 2011 г. подтвердила связь между инсти-туализацией государственных систем Северной Африки и Ближнего Востока и динамикой их социальной энтропии, которая в свое время была исследована основателями «неоинституализма» Дж. Марчем и Й. Олсеном, установившими, что наличие развитых политических институтов оказывает влияние на социальные индивидуумы, «вынуждая людей действовать в соответствии с правилами»1. Данные авторы рассматривают политические институты

как государственные структуры, задающие социальным субъектам определенные поведенческие правила. Однако в современных условиях понятие «государственный институт» требует пересмотра в связи с возрастанием роли и влияния социальных индивидуумов, воздействующих через социальные сети и Интернет на развитие общественно-политических процессов. Эта задача была решена лауреатом Нобелевской премии Д. Нортом2, который констатировал, что «институты являются набором правил и процедур подчинения, а также моральных и этических норм поведения, созданных с целью сдерживать поведение индивидуумов»3.

Такого же мнения придерживается и Г. Саймон, утверждающий, что рациональность поведения субъектов социума, связанная с их интересами, проявляется на фоне различных ограничений, накладываемых не только на поведение, но и на сознание людей4. Таким образом, автор данной работы констатирует, что с точки зрения современного неоинституализма социально-политическое поведение индивидуумов ограничено действующими в стране государственными институтами, наличие которых играет конструктивную роль в деле стабилизации общественной обстановки, так как делает поведение членов общества предсказуемым, а социальную энтропию контролируемой.

В этом и состоит главная задача государственных институтов, заключающаяся в «обеспечении гарантий выполнения различных договоров и однозначном их понимании сторонами. В противном случае каждая из сторон может интерпретировать договор настолько произвольно, что он теряет смысл» . В том же ключе высказывается и Ф. Фукуяма, который отмечает, что государственные институты играют главную роль в поддержании стабильности во всех сферах социальных отношений, создавая атмосферу доверия и сотрудничества между субъектами социума6.

Д. Норт в своей работе классифицировал государственные институты на формальные и неформальные. К первой категории он отнес органы государственной власти: законодательные и исполнительные, включающие парламент, правительство, суды и органы исполнения наказаний, а также силовые структуры. Во вторую категорию вошли социальные институты, связанные с конфессионально-культурной идентичностью народа, - надстройка, наполненная религиозным духом. В целом как формальные, так и неформальные государственные институты образуют базис общественных отношений, на основании которого формируется органическое единство арабо-мусульманского мира.

Неформальные социальные институты обеспечивают решения следующих задач в арабских обществах:

- выполняют трансисторическую функцию. По словам Д. Норта, «формальные правила меняются, а неформальные - нет. Хотя полная смена формальных правил действительно возможна, многие неформальные ограничения оказываются весьма живучи-ми»7. Наличие неформальных институтов, как трансисторических структур арабского мира, имеет долговременную природу ввиду невозможности радикального разрыва с прошлым в сферах общественных отношений по причине консервативности их конфессиональной основы - ислама, который задает им устойчивую траекторию исторического развития на очень продолжительный период времени;

- неформальные социальные институты одновременно создают и обратную связь, оказывающую влияние на формальные политические институты, основанные на законах шариата, которые закреплены в законодательствах большинства стран Ближнего и Среднего Востока.

Вместе с тем следует отметить тот факт, что в арабо-исламском мире сильные традиционные неформальные социальные институты соперничают с формальными политическими институтами. Это объясняется тем обстоятельством, что в большинстве стран Ближнего Востока последние были скопированы или оказались близкими по своим функциям и структуре западным политическим институтам, что в глазах арабской общественности делает их нелегитимными, так как они не соответствуют законам шариата. Это порождает конфликтогенность и придает непрогнозируемую нелинейность социально-политическому развитию государств региона, порождая многочисленные противоречия и конфликты как на внутригосударственном, так и на региональном уровнях.

Важнейшим геополитическим фактором в арабском мире является институт конфессиональной идентичности, который зачастую соперничает, а в некоторых случаях полностью отрицает национальную идентичность народов. Так, если обратиться к монархическим государствам арабского мира, то их население считает себя единой арабской нацией, живущей по законам ислама. Что же касается светских государств республиканского типа, то в Северной Африке и на Ближнем Востоке люди считают себя прежде всего египтянами, ливийцами, тунисцами, сирийцами, а уже потом арабами. Еще больше национальная идентификация проявляется

в Турции, Иране, Афганистане и Пакистане. Их население не является арабским, хотя во всех этих странах люди исповедуют ислам. Вышеуказанные факторы позволяют сформулировать понятие региональной национальной идентичности, нашедшей отражение в совокупности неформальных социальных институтов и культурно-конфессиональных форм, которые имеют большую значимость по сравнению с формальными политическими институтами, построенными по западному образцу.

Обобщая теоретико-методологические подходы к исследованию политических институтов, А. Вендт выдвинул концепцию умеренного конструктивизма8, согласно которой формальные и неформальные институты призваны выполнять следующие функции:

- снижение уровня внутригосударственной и региональной неопределенности и обеспечение общественно-политической стабильности на различных уровнях;

- создание силовых ограничений на политику внерегиональ-ных, региональных и внутригосударственных общественных и политических субъектов;

- формирование условий для конструктивного сотрудничества и взаимопомощи стран арабо-исламского мира;

- уменьшение влияния социально-политической энтропии путем упорядочивания и регулирования социально-политических процессов;

- создание благоприятных условий для эффективной деятельности международных организаций и комиссий по реализации проектов экономического развития, государственного строительства и ликвидации последствий гуманитарных, техногенных и природных катастроф;

- способствование переводу конфликтов из области силового решения в сферу дипломатии и миротворчества.

Однако абстрактные положения теории умеренного конструктивизма А. Вендта оказались не соответствующими реалиям Ближнего и Среднего Востока. Дело в том, что роль формальных политических институтов в арабском мире несравненно низка по сравнению с влиянием неформальных социальных институтов. Это обстоятельство и определяет конфликтную составляющую региональной и внутригосударственной политики стран данного региона.

Взаимодействие ближневосточных государств зачастую характеризуется «игрой с нулевой суммой» (согласно которой дейст-

вует принцип: «победитель получает всё») ввиду определяющей роли военной силы при решении региональных проблем и бескомпромиссного отстаивания противоборствующими сторонами своих интересов. Примерами могут служить события в Ливии, Египте, Йемене и Сирии. Это является причиной того, что международные организации арабского мира функционируют неэффективно и не создают основу для конструктивного диалога и сотрудничества государств. Этим обстоятельством пользуются внешние акторы международной политики, которые, пользуясь отсутствием единства в рядах арабских государств, решают региональные проблемы в своих интересах, играя на межгосударственных противоречиях, а зачастую применяя военную силу для оказания помощи одной из противоборствующих сторон. Показательным примером является череда государственных переворотов в Северной Африке и на Ближнем Востоке, когда при низком авторитете региональных международных организаций и слабости светских государственных институтов арабского мира данный регион погрузился в хаос противостояния правительственных сил и вооруженной оппозиции, пользовавшейся иностранной военной поддержкой для свержения существующих режимов9.

Для сравнения следует отметить, что положительным примером высокой институализации государств является Западная Европа. Здесь имеет место органическое сочетание неформальных и формальных политических институтов, которые создают основу для эффективного взаимодействия и сотрудничества с «положительной суммой», что означает получение взаимной выгоды всеми участниками политического процесса. Благодаря этому фактору роль силовых структур государства в решении внутригосударственных и региональных проблем сведена к нулю. В этих условиях на первый план выходят дипломатические методы решения проблем. Это определяет эффективность работы европейских международных организаций. Они не вмешиваются в политику правительств государств региона, применяя исключительно дипломатические и экономические рычаги воздействия для разрешения кризисных проблем, что дает им возможность оказывать влияние на стабилизацию социально-политической обстановки не только в ведущих государствах ЕС, но и в странах, расположенных на периферии европейского континента10.

Сравнительный анализ роли политических институтов Европы и стран арабского мира показывает, что в регионе Ближнего и Среднего Востока имеет место минимальный уровень институали-

зации, создающий значительную степень неопределенности развития социально-политической обстановки, следствием чего является рост социальной энтропии и нестабильности как на внутригосударственном, так и на региональном уровнях, инициирующих различного рода вызовы и угрозы, непосредственно влияющих на региональную и глобальную безопасность. Государства Ближнего и Среднего Востока фактически не придерживаются в своей внешнеполитической деятельности принятых в мировом сообществе общих стандартов и принципов. В данном регионе не существует механизмов экономического и силового принуждения законам международного права, что создает дополнительные условия для хаотизации международных отношений и создает предпосылки для превращения региона в сплошную «серую зону» социально-политической бифуркации, что и проявилось в событиях 2011 г. в Северной Африке и на Ближнем Востоке11. Поэтому любые рациональные стратегии крупных внерегиональных игроков в рамках данного региона, как отмечает А. А. Казанцев12, нейтрализуются отсутствием информации о действии сторон в «дилемме узника»13, что создает условия (иными словами, порождает аттрактор) для применения военной силы при решении региональных проблем.

В этой связи ведущие державы Запада, позиционирующие себя в качестве политических институтов мирового уровня, берут на себя функцию обеспечения региональной стабильности и международной безопасности на основе западной модели мироустройства с использованием следующих принципов: приоритет прав атомарного индивида социума над общественными интересами, т. е. доведенный до крайней примитивизации принцип «прав человека»; наличие политической системы со свободными выборами и разделением властей как единственной легитимной формой политического устройства - принцип «демократии»; свободное распределение ресурсов на глобализированном рынке товаров и услуг как единственная эффективная форма хозяйствования - принцип «рыночной экономики»; приоритет международного права над национальными законодательствами государств - принцип «ограничения национального суверенитета». Последний принцип подразумевает тенденцию исчезновения такого политического института, как национальное государство под воздействием расширяющегося глобального рынка и всемирной системы коммуни-каций14.

Именно данный набор принципов внедряется Соединенными Штатами и их союзниками, действующими в рамках таких международных организаций, как МВФ, ЕС и НАТО. Однако декларируемые Западом в качестве универсальных вышеперечисленные принципы не лишены внутренних противоречий. Это хорошо осознаётся общественностью арабо-мусульманского мира. Например, демократия, означающая господство большинства над меньшинством, противоречит западным правам человека. Декларируемое равенство людей противоречит основам рыночной экономики. Приоритет принципа международного права над национальными законодательствами на практике реализуется через различные миротворческие операции и «гуманитарные интервенции», использующие двойные стандарты в соответствии с политическими интересами США как мирового гегемона.

Причинами безуспешности попыток Запада трансформировать арабо-исламский мир в соответствии со своими цивилизаци-онными стандартами является то, что индивидуализм и эгоизм социального индивида западного общества противоречит принципам кланово-групповой лояльности и верности принципам ислама. Экономика свободного рынка не вписывается в системы, основанные на кланово-групповых взаимоотношениях и нормах шариата. Приоритет международного права над национальным порождает национализм, антиамериканизм и антизападничество. Политические элиты ближневосточных государств хорошо осознают тот факт, что глобализация мира ведет к его делению на управляющий центр, находящийся в ведущей стране западного мира - США, и эксплуатируемую им периферию.

Это порождает сопротивление процессам глобализации в странах «третьего мира» в форме возрождения конфессионально-цивилизационной идентичности народов. Следствием этого является возврат к традиционным общественным укладам как проверенным формам государственного устройства15. Ответом арабо-исламского мира на глобализацию является ренессанс языкового и культурно-конфессионального самоутверждения16, принимающий в некоторых странах формы вооруженной борьбы и террористических актов против экспансии идеологии, моделей политического

"17

устройства и культурных «ценностей» западного мира .

Турбулентность социально-политической жизни арабских обществ говорит о том, что во многих исламских странах, а также в странах, не являющихся исламскими, но в которых имеется значительная часть мусульманского населения, наблюдается тенден-

ция кризиса национальной государственности. Анализ показывает, что в 27 из 48 исламских государств политические системы находятся в состоянии неустойчивости18. Социальная энтропия арабо-исламских обществ растет. Центральные правительства оказываются не в состоянии обеспечить внутреннюю стабильность и общественную безопасность. Эффективность их действий снижается, а в некоторых случаях наблюдается полная деградация государственных институтов и скатывание стран в состояние хаоса, анархии и войны «всех против всех». О таких государствах можно сказать, что там в полной мере наблюдается кризис национальной государственности. В таких государствах, как Ирак, Афганистан, Сомали, Судан, Чад, Нигер, Западная Сахара, Палестина, Ливия, центральные власти не способны контролировать ситуации на своих территориях19.

Если проследить историю возникновения национальных государств арабского мира, то следует отметить, что после окончания Второй мировой войны произошло крушение колониальной системы и эти страны попали в зоны западного или советского влияния. После получения независимости во главе государств оказались люди, получившие западное или советское образование, что определило их политическую ориентацию. Из 48 стран исламского мира 31 получила независимость в ходе распада колониальной системы в период с конца 1940-х до начала 1970-х годов. Это была эпоха «национального романтизма», когда идеи возрождения и строительства национальной государственности всколыхнули народы стран арабского мира.

Однако к концу XX в. начался кризис идеологии национально-государственного строительства, причиной которого были чуждые исламу идеи, привнесенные иностранным образованием и светским мышлением национальных элит. Главной причиной при этом был фактор непризнания легитимности принципов построения светского национального государства со стороны идеологов ислама. Глобализация поставила под сомнение такие базовые парадигмы в сознании арабского социума, как национализм и социализм, на основе которых строились государства по западной и советской моделям политического устройства в предыдущий исторический период. В результате начался процесс сначала делеги-тимизации, а затем и скрытого демонтажа государственных институтов арабского мира. Это нашло выражение в возникновении маргинальных общественных групп и антисоциальном поведении их членов, росте преступности, приведших к росту социальной

энтропии, социальным войнам населения против собственного государства.

Таким образом, исламский мир дал асимметричный ответ на вызовы западной глобализации. Но это были не поиски чего-то нового, а возвращение в архаику, к истокам ислама, традиционным ценностям, заложенным во времена Пророка Мухаммеда и правления четырех праведных халифов. Можно с уверенностью констатировать, что феномен возрождения исламского фундаментализма проявился в реакции отторжения со стороны исламской «уммы» глобализации, выразившейся в деструкции светской государственности в государствах Ближнего Востока20.

Противодействие процессам глобализации и вестернизации в государствах Ближнего и Среднего Востока объясняется тем обстоятельством, что ислам задает особую социализацию личности в общественной структуре, принципиальным образом отличающуюся от личностных качеств западного социального индивидуума и требований к нему в западных государственных структурах, что подрывает легитимность принципа светского построения государства в глазах «арабской улицы». Поэтому кризис национального государства в арабском мире можно охарактеризовать следующей формулой: «За распадом национального государства стоит дефицит легитимности его существования»21.

Для мусульман исламская концепция государства базируется на религии. Поэтому настроениям уммы («арабской улицы») соответствует требование деструкции национального государства, как построенного на неисламских ценностях, общественное мнение которой убеждено в том, что только на обломках национальных государств можно построить идеальное исламское государство в соответствии с требованиями Корана.

Анализ динамики кризисных тенденций в национальных государствах исламского мира показывает, что процессы деструкции светских институтов государственности имеют следующую периодизацию22.

На первом этапе начинается процесс дискредитации легитимности идеи национального государства, который является начальной фазой зарождения кризиса. Здесь важную роль играют политические катаклизмы, доказывающие неэффективность национального государства в глазах населения стран, которые они затронули. Это приводит сначала к разочарованию, а затем и к потере легитимности данной идеи в общественном сознании. Яркими примерами тому являются судьба Сомали и волна революций

в арабском мире, уничтожившая авторитарные националистические режимы в Тунисе, Египте и Ливии.

На втором этапе наблюдается деградация политических институтов национального государства вследствие клановости, коррумпированности чиновников и отсутствия социальных лифтов. Это приводит к ослаблению доверия и пониманию необходимости их демонтажа. При этом особую остроту кризису национальной государственности в странах исламского мира придает отставание экономики и развития хозяйственной инфраструктуры от опережающего роста населения страны, ведущих к обострению многочисленных социальных проблем. Это, в свою очередь, ведет к усилению влияния партий и движений радикального политического ислама. Наличие данной тенденции привело к оттоку на Запад миллионов получивших светское образование выходцев из мусульманских стран, несогласных со сложившейся ситуацией, что создало условия для еще большей маргинализации оставшейся части населения, представители которой по каким-либо причинам не сумели покинуть страну. Это ухудшило социально-политическую обстановку в странах с республиканской формой правления и создало кризисную обстановку в сферах экономики, науки, образования и культуры вследствие дефицита квалифицированных кадров. Политические режимы были вынуждены опираться на «человеческий материал» старших поколений, чье мировоззрение сложилось еще в эпоху господства идей национализма и арабского социализма. И эти процессы развивались на фоне необоснованных социальных ожиданий населения в улучшении своего материального положения по сравнению с уровнем жизни в более благополучных странах, подогреваемых западным спутниковым телевидением, Интернетом и общением в социальных сетях.

На третьем этапе происходит революционное разрушение политической системы национального государства в ходе народных волнений, уничтожающих неисламские политические институты и связанные с ними политические режимы в государствах Северной Африки и Ближнего Востока.

На четвертом этапе возможно вмешательство внешних сил с целью политической реконструкции государства в соответствии с целями участвующих в противоборстве сторон. Типичным примером является Египет, в котором сначала победило движение «Братья-мусульмане», а через год оно ушло с политической арены под напором сторонников светского построения государства

с арабской спецификой. Но так бывает не везде. Если государство не обладает значительными геополитическими ресурсами (наличие запасов углеводородов, минерального сырья, демографического и конфессионального потенциалов, особого географического положения), то внешние акторы оставляют данное государство в состоянии социально-политического хаоса, хозяйственной разрухи и гуманитарной катастрофы. Так произошло с Сомали и государствами Сахеля. И наоборот, если государство обладает важной геополитической значимостью, то Западом выдвигается тезис об угрозе мировому сообществу из-за нарушений в области прав человека, отсутствия демократических свобод, распространения ОМУ и терроризма. На международном уровне США и НАТО ставят вопрос о свержении неугодного режима с санкции СБ ООН или при расширенном ее толковании проводят военную операцию коалиционных сил, как это было в Югославии, Афганистане, Ираке, Ливии и Сирии.

События последних десятилетий обозначили следующие сценарии развития военно-политической обстановки в регионе Ближнего и Среднего Востока:

1. Оппозиция в ходе массовых протестных выступлений свергает действующий режим с приходом к власти партии радикального политического ислама и последующим восстановлением республиканской формы правления, но уже в обновленном виде (Египет).

2. Развязывание гражданской войны по свержению правящего режима и оказание внешней военной помощи вооруженной оппозиции (Сирия и Ливия).

3. Организация военной интервенции коалиционных сил США / НАТО под флагом борьбы с международным терроризмом (Афганистан и Ирак).

4. Сохранение политических систем, являющихся стратегическими союзниками Запада в регионе. К данной категории государств относятся Турция, а также монархии Персидского залива и Северной Африки.

В заключение следует отметить, что характерной особенностью развития социально-политических процессов в исламском мире является усиление влияния радикального политического ислама на фоне обострения борьбы за власть, ресурсы и собственность между кланами, племенами и вооруженными группировками, которым на короткое время удается захватить власть, уступив ее в дальнейшем радикальным движениям, как это произошло

в Сомали23, Судане и, возможно, будет иметь место в Афганистане после вывода в 2014 г. основного контингента американских войск24.

С другой стороны, большую ошибку совершают те политические лидеры, которые пытаются подчинить движение политического ислама целям строительства национального государства и легитимизации своей политики по модернизации страны25. Ислам является идеологической системой, которую невозможно приспособить для решения частных политических задач. Ярким примером является Судан, в котором попытка встраивания ислама в светскую государственность закончилась разрушением государственности и превращением страны в «серую зону».

Похоже, что деструкция идеи арабского национального государства имеет необратимый характер. События в Северной Африке и на Ближнем Востоке говорят о том, что Запад пока не получил никаких дивидендов от уничтожения неугодных ему режимов, так как на смену приходит социальный хаос, и на его волне приходят к власти движения радикального политического ислама26.

Примечания

1 March J.G., Olsen J.P. The New Institutionalism: Organization Factors in Political Life // American Political Science Review. - № 78. - 1984. - P. 734-750; March J.G., Olsen J.P. Ambiguity and Choice in Organizations. - Bergen, 1976. -P. 5.

2 Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. - М., 1997.

3 North D.C. Structure and Change in Economic History. - New York, 1981. -P. 202.

4 Simon H. Human Nature in Politics. The Dialogue of Psychology with Political Science // American Political Science Review. - № 72. - P. 293-304.

5 Казанцев А.А. «Большая игра» с неизвестными правилами: мировая политика и Центральная Азия. - М., 2008. - С. 13.

6 Fukuyama F. Trust: The Social Virtues and the Creation of Prosperity. - New York, 1990.

7 Норт Д. Указ. соч. - С 118.

8 Wendt A. Social Theory of International Politics. - Cambridge, 1999.

9 Манойло А.В. «Финиковые революции»: Стихия или управляемый хаос? // Международная жизнь. - № 5. - 2011.

10 Казанцев А.А. Указ. соч. - С. 21.

11 Манойло А.В. Геополитическая карта современного мира // Национальная безопасность / nota bene. № 5. 2013. С. 149-155. DOI: 10.7256/20738560.2013.5,9394.

12 Казанцев А.А. Указ. соч. - С. 15.

13 Дилемма узника возникает при отсутствии связи между игроками или участниками конфликта. Она основана на зависимости поведения участников игры от имеющейся информации об их возможном поведении. Если такая информация существует, то каждый участник взаимодействия может рационально планировать свою стратегию, исходя из имеющейся у него информации о поведении других сторон. Если с точки зрения рационального выбора так будут делать все, то все также остаются в выигрыше. Растущая взаимосвязь между игроками устраняет эту дилемму.

14 Negroponte N. Being Digital. - New York, 1995. - P. 29.

15 Хантигтон С. Столкновение цивилизаций. - М., 2003.

16 Нейсбит Д. Мегатренды. - М., 2003. - С. 114.

17 Barber B.R. Jihad vs MacWorld: How Globalism and Tribalism are Reshaping the World. - New York, 1996.

18 Исрапилов С. Этапы углубляющегося кризиса национального государства в исламских странах мира // Вестник аналитики. № 4(46). 2011. С. 67-74.

19 Там же.

20 Манойло А.В. Указ. соч. - С. 149-155.

21 Пискунова Н. Распад государства: Локальный феномен или глобальная угроза? К вопросу о кризисе в Сомали 1990-2008 гг. // Космополис. - № 3(22). -2008. - С. 80.

22 Исрапилов С. Указ. соч. - С. 69-73.

23 Somalia's Islamic Courts. 06.00.2006. URL: http://news.bbc.co.uk/2/hi/africa/ 5051588.stm

24 Карякин В.В. Военно-политическая обстановка в Афганистане после 2014 года. Выступление на международной конференции «Афганистан после 2014 года: Вероятные сценарии развития региональной обстановки и стратегия России», 3 апреля 2013 г. - М.: РИСИ.

25 Holm U. Violence in Algeria: A Question of Securitization of State-Regime, Nation and Islam // Alternatives: Turkish Journal of International Relations, Summer 2003.

26 Barhash O. Gaddafi, the Enemy of Allah, His Messenger and the Ummah Kills Hundred or Even Thousands of People // Hizb ut-Tahrir. 21.02.2011. URL: http:// www.hizb-ut-tahrir.org

«Нации и национализм на мусульманском Востоке», М., 2015 г., с. 219-228.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.