CC BY
88
(the appearance of intellectual education, lack of necessary training of the army), patriotic education preserved its value up to the 2nd century BC. Key words: Athens, ephebeia, patriotic education
© 2014
А. В. Васильев
ДЕФОРМАЦИИ В СИСТЕМЕ РИМСКИХ МАГИСТРАТУР В ПЕРИОД ВТОРОЙ ПУНИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ (218-201 гг. до н. э.)
В статье рассматриваются наиболее значимые изменения в практике функционирования римских магистратур в период войны с Ганнибалом. К ним относятся разрушение традиционной «лестницы магистратур», нарушения, связанные с диктатурами военного времени, экстраординарные испанские командования и некоторые другие. Прослеживая эти деформации, автор приходит к выводу, что ликвидировать некоторых из них в дальнейшем римское государство оказалось неспособно, что стало одним из факторов будущего кризиса республиканской государственности.
Ключевые слова: Рим, республика, магистратуры, Вторая Пуническая война, империй
Вторая Пуническая война оказала огромное влияние на развитие римской государственности в целом и магистратской власти в частности. Политические, социальные и экономические последствия этой войны были столь значительны, что высказывалось предположение о ключевой роли Ганнибаловой войны в истории римской республики, предопределившей ее дальнейшее развитие и даже падение1. Так или иначе, представляется особенно важным проанализировать конкретные деформации в системе римских магистратур, связанные с чрезвычайными условиями военного времени. Эти изменения могли быть как формально-правовыми, закрепленными в законодательной практике, так и экстралегальными, то есть не отраженными в правовых установлениях. Изучение таких изменений и причин их возникновения и является целью данной статьи.
Для этого мы располагаем хорошей источниковой базой, главным образом благодаря историческим трудам Полибия и Тита Ливия, в которых содержится связное изложение истории Второй Пунической войны. Вспомогательными источниками служат более поздние, но иногда не менее ценные сочинения Флора и Аппиана, а также некоторые из жизнеописаний Плутарха. В отдельных случаях могут быть привлечены эпиграфические свидетельства, позволяющие проверить достоверность тех или иных сообщений античной традиции.
Переходя к конкретному историческому материалу, следует начать с появления в самом начале войны отдельного испанского командования и вопроса о том, каким правовым статусом был наделен его обладатель. Как известно, в начале
Васильев Андрей Владимирович — преподаватель истории в классической гимназии № 610 г. Санкт-Петербург. E-mail: Ander-Vaas@yandex.ru
1 Toynbee 1965, 486.
218 г. до н. э. консула Публия Корнелия Сципиона сопровождал в качестве легата его брат Гней, который после вынужденного отбытия консула в Италию для борьбы с Ганнибалом продолжил путь на Иберийский полуостров самостоятельно и руководил там кампанией первого года войны (Polyb. III. 49. 4; 56. 5; 76. 1; Liv. XXI. 32. 3-4; App. Iber. 14). Полибий называет Гнея «начальником морских сил» (отратпуод ém т^д vauxiKqg Suvá^srag — Polyb. III. 76. 1), Ливий применяет достаточно общий термин «полководец» (imperator — Liv. XXV. 35. 2; 35. 4), а Аппиан обозначает его как легата (npsoßsurng — App. Iber. 14). Последнее, по всей видимости, ближе всего к действительности: позднее именно в такой роли выступит Сципион Африканский при брате Луции во время войны с Антиохом. В 217 г. до н. э. на помощь брату в Испанию был отправлен Публий Корнелий Сципион, но в этом случае уже с проконсульским империем (Liv. XXII. 22. 1).
Т. Моммзен полагал, что Гнею его братом в 218 г. до н. э. был делегирован империй меньший по отношению к консульскому (imperium minus)2. Эта точка зрения получила поддержку и в работе В. Яшемски о промагистратурах3. Напротив, Р. Девелин предположил, что, по крайней мере с 217 г. до н. э., Гней обладал отдельным проконсульским командованием, а звание проконсула было дано ему решением плебейского собрания, как это зачастую происходило во время войны4. Современная исследовательница Р. Фейг Вишниа утверждает, что источники достаточно четко показывают существование лишь одного испанского командования вплоть до 206 г. до н. э., несмотря на то что на Иберийском полуострове действовали две римские армии под командованием двух разных военачальников (Liv. XXV. 28. 4; XXVI. 27. 3). Поэтому она предполагает, что официальным титулом Гнея Сципиона было звание пропретора5.
Ситуация с Гнеем напоминает события 295 г. до н. э., в связи с которыми у Ливия впервые появляется термин pro praetore (Liv. X. 25-26). Речь, по-видимому, должна идти не о «частном лице, наделенном империем» (privatus cum imperio), как полагает Э. Линтотт6, а о «легате, наделенном империем» (legatus cum imperio), или «легате пропреторского ранга» (legatus pro praetore). Это нововведение, как нам представляется, впервые возникшее в эпоху Самнитских войн, было использовано Публием Корнелием Сципионом для того, чтобы предоставить своему брату легальный статус, отправляя его в Испанию в 218 г. до н. э. Тем не менее, данная процедура была существенным нарушением важнейшего принципа магистратской власти в Риме: ее выборности.
Битва у Тразименского озера (217 г. до н. э.) и гибель консула Г. Фламиния оказали значительное влияние на суеверных римлян. Гибель Фламиния в Риме объясняли тем, что консул уехал в армию, не приняв участие в ауспициях и не исполнив других своих религиозных обязанностей (Liv. XXI. 63. 5-9; XXII. 9. 7). Как указывает в книге по истории Пунических войн К. А. Ревяко, Фламиний по римским понятиям не имел права на командование войском, поскольку не мог предпринять ауспиций в чужих землях (Liv. XXII. 1. 6-7)7.
2 Mommsen 1887, 656.
3 Jashemski 1950, 22-23.
4 Develin 1980, 356.
5 Feig Vischnia 1996, 64.
6 Lintott 1999, 114.
7 Ревяко 1988, 148.
В чрезвычайных обстоятельствах римляне решили прибегнуть к назначению диктатора, чего не делали по соображениям военной необходимости уже больше тридцати лет8. Однако консул Гней Сервилий находился не в Риме, и к нему невозможно было послать гонца с письмом, а потому «народ избрал в диктаторы Кв. Фабия Максима, а в начальники конницы М. Минуция Руфа, чего до того дня никогда не делалось» (quod nunquam ante eam diem factum erat, dictatorem populus creavit [Выделено мной — А.В.] Q. Fabium Maximum et magistrum equitum M. Mi-nucium Rufum — Liv. XXII. 8. 5).
Однако в другом месте Ливий называет Фабия должностным лицом с диктаторской властью (pro dictatore) на основании того, что правом назначать диктатора обладал только консул (Liv. XXII. 31. 9-10). Эта версия Ливия не получила поддержки у современных историков9. По одному из предположений, процедуру «наречения» (dictio) диктатора мог совершить городской претор М. Эмилий Регилл10.
Если избрание диктатора и начальника конницы на комициях еще можно объяснить критическими условиями, в которых оказалась республика, то внесенное по инициативе народного трибуна Марка Метилия постановление «об уравнении в правах начальника конницы и диктатора» (de aequando magistri equitum et dictatoris iure — Liv. XXII. 25. 10) было нарушением всей предшествующей государственной практики. Этим постановлением, если верить Ливию, империй начальника конницы уравнивался с империем диктатора (Liv. XXII. 26. 7), то есть фактически на поле боя действовало теперь два диктатора.
Полибий подтверждает данное предположение, прямо указывая на наличие вследствие этого постановления «двух диктаторов для ведения одной и той же войны» (Sto SiKiaxopeç ém xàç aùxàç npa^siç — Polyb. III. 103. 4). Другим подтверждением служит посвятительная надпись Геркулесу от имени Минуция, в которой тот именует себя диктатором: M. Minuci[us] C.f. dictator vovit (CIL. I2. 2. P. 499). Э. Бэдиан предположил, что в этой надписи Минуций присвоил себе звание, которого он не мог носить11. Версию Полибия о диктаторском статусе М. Минуция после принятия предложения М. Метилия отвергает и Дж. Брискоу12.
Однако в данном случае, по нашему мнению, больше правоты на стороне итальянского исследователя Ф. Кассолы, который на основании уже упомянутого свидетельства Полибия убедительно показывает, что Минуций действительно носил титул диктатора13. Впрочем, из повествования Ливия следует, что после своего поражения он отказался от диктаторской власти и вернулся к званию начальника конницы (Liv. XXII. 30. 4). Во всяком случае, вся эта история ярко свидетельствует о ломке традиционной государственной практики в критических условиях Ганнибаловой войны.
Поражение при Тразименском озере вновь обострило политическую борьбу в
8 C 249 г., когда был назначен Авл Атилий Калатин, первым из диктаторов поведший войну за пределы Италии (Liv. Per. XIX; Fast. Cap. Degrassi 42f. 116).
9 В частности, ее отвергает автор крупного справочного издания по римским магистратурам Т. Р. Броутон на основании однозначного свидетельства Полибия (Polyb. III. 87. 6): Broughton, Patterson 1951, 245-246.
10 Feig Vischnia 1996, 56, n. 23.
11 Badian 1961, 496.
12 Briscoe 2008, 51, n. 37.
13 Cassola 1962, 265.
Риме. В итоге консулами на 216 г. до н. э. были избраны «новый человек» М. Те-ренций Варрон, критиковавший действия Фабия, и представитель знати Л. Эмилий Павел (Liv. XXII. 35). Последовавшее сражение при Каннах, в котором полегло больше половины с трудом собранной римлянами армии в 87 тысяч человек, а также две трети командного состава и 80 человек сенаторского сословия, включая консула Л. Эмилия Павла, проконсула Гн. Сервилия Гемина, бывшего начальника конницы М. Минуция, двух квесторов и еще нескольких бывших консулов и преторов (Liv. XXII. 49. 14-17), в корне изменило политическую ситуацию в Риме14.
А. Тойнби полагал, что катастрофа при Каннах заставила умолкнуть ту оппозицию правлению римского нобилитета, которая лишь отчасти была ослаблена предшествующей катастрофой на Тразименском озере и потерей Г. Фламиния. В результате новый лидер плебса Г. Теренций Варрон был дискредитирован, а нобилитет смог не только удержать власть, но и еще больше укрепить ее15.
Подобная точка зрения в несколько ином виде представлена и Ю. фон Унгерн-Штернбергом, который указал на невозможность продолжения политики Флами-ния после Канн, когда сенат и народ сплотились для отражения внешнего врага, а плебейские трибуны, следуя чаяниям избирателей, стали следовать в русле сенатской политики16.
В данном контексте нас интересует дальнейшая судьба института магистратской власти. Во-первых, прецедент диктатуры Фабия и Минуция не остался без последствий. Другой случай спорной диктатуры относится как раз ко времени после Каннской катастрофы. По распоряжению сената в городе диктатором был назначен Марк Юний Пера, а начальником конницы при нем стал Тиберий Сем-проний Гракх (Liv. XXII. 57. 9). В то же время насущной задачей после череды военных поражений и значительных потерь в рядах сенаторского сословия стал пересмотр списка сенаторов (lectio senatus), который не проводился со времени цензуры Л. Эмилия и Г. Фламиния (220 г. до н. э.). Ввиду волнений латинов, вместо избрания цензоров было решено назначить еще одного диктатора «без начальника конницы для составления списка сенаторов» (dictator sine magistro equitum senatus legendi causa [Выделено мной — А.В.] — Fast. Cap. Degrassi 46f. 119)17.
Марк Фабий Бутеон, уже исполнявший цензуру и ставший теперь этим «странным» диктатором, назначенным для пересмотра списка сенаторов, заявил свое неодобрение трех новшеств, связанных с этим назначением: одновременного наличия двух диктаторов; вручения цензорских полномочий одному человеку во второй раз и на шесть месяцев; отсутствия при таком диктаторе начальника конницы (Liv. XXIII. 23. 1). Не исключив из сената никого, но пополнив его 177 новыми членами, избранными в том числе из лиц, не занимавших до этого курульные должности, Бутеон сразу после этого сложил диктаторские полномочия (Liv. XXIII. 23).
Отсутствие начальника конницы и предоставление полной диктаторской власти при наличии конкретной компетенции могло бы послужить прообразом для
14 Ревяко 1988, 159.
15 Toynbee 1965, 486.
16 von Ungern-Sternberg 1986, 374. Полагаем, что именно в это время был принят плебисцит Атиния ( о его точной дате и авторе ничего неизвестно), по которому плебейские трибуны становились членами сената (Gell. N. A. XIV. 8. 2).
17 Mommsen 1887, 159, Anm. 2.
диктатур Поздней республики. Впрочем, диктатура 21б г. до н. э. все же была традиционной раннереспубликанской диктатурой, лишь претерпевшей серьезные деформации в критических военных условиях18.
Другим важным изменением в государственной практике в период Второй Пунической войны стал отказ от запрета на «переизбрание» (continuatio) до истечения 10-летнего перерыва. Это правило учитывалось при выборе высших магистратов со времен плебисцита Генуция (342 г. до н. э.)19. О том, как эта практика была легитимирована, можно узнать из описания Ливием событий конца 210 г. до н. э., когда при председательстве на выборах консулов диктатора Кв. Фульвия Флакка были избраны он сам в четвертый раз и Кв. Фабий Максим — в пятый (Liv. XXVII. б). Воспрепятствовать этому попытались народные трибуны Гай и Луций Аррении, указывая на несоответствие частого переизбрания устройству республики и недопустимость избрания на должность того, кто председательствует над выборными комициями (Liv. XXII. б. 4). В ответ на это диктатор сослался на плебисцит, принятый с одобрения сената в консульство Гн. Сервилия и Г. Флами-ния (217 г. до н. э.), согласно которому «пока в Италии идет война, из тех, кто уже был консулами, да будет у народа право переизбирать, кого и сколько раз он пожелает» (quoad bellum in Italia esset, ex iis qui consules fuissent quos et quotiens vel-let [Выделено мной. — А.В.\ reficiendi consules populo ius esset — Liv. XXVII. 7).
Консульские фасты за период 217-201 гг. до н. э. демонстрируют, что этот плебисцит были применен в отношении консулов в 8 или 9 случаях, и все они относятся к периоду до 208 г. до н. э., после которого все консулы избирались либо впервые, либо с соблюдением 10-летнего перерыва. Более того, как показывает Р. Фейг Вишниа, плебисцит был применен в отношении лишь пяти римских полководцев: четыре раза при переизбрании М. Клавдия Марцелла (21520, 214, 210, 208 гг. до н. э.), дважды в отношении Кв. Фабия Максима (214, 209 гг. до н. э.), по одному разу при переизбрании Л. Эмилия Павла (21б г. до н. э.), Т. Семпрония Гракха (213 г. до н. э.) и Кв. Фульвия Флакка (209 г. до н. э.)21.
Однако данная выборка не включает практику пророгации империя, к которой в этот период стали прибегать все чаще. Если обратить внимание на те же фигуры, в отношении которых применялся плебисцит 217 г. до н. э., мы увидим, что пророгация позволила М. Клавдию Марцеллу, прозванному «мечом Италии», обладать консульской и проконсульской властью в течение восьми лет подряд (215-208 гг. до н. э.), а Кв. Фульвию Флакку и Тиб. Семпронию Гракху по четыре года соответственно (Флакк — с 212-209 гг. до н. э.; Гракх — 215-212 гг. до н. э.). Никто из троих все же не мог похвастаться избранием на должность консула два раза подряд (215-214 гг. до н. э.), как это случилось с Кв. Фабием Максимом, прозванным
18 Об отличиях диктатур поздней республики (сулланской и цезарианской) от раннереспубли-капской диктатуры см.: Чеканова 2005, 218-222, 299-302.
19 Имеется и пример нарушения запрета па совмещение должностей (cumulatio): Т. Семпроний Гракх был эдилом и начальником конницы в один год — Liv. XXIII. 30. 1б.
20 Избрание Марцелла в 215 г. до н. э. было объявлено авгурами недействительным, и он отказался от должности (Liv. XXIII. 31. 13-14; Plut. Marc. 12. 1).
21 Feig Vischnia 199б, 52, n. 9. Добавим, что карьере Эмилия Павла и Семпрония Гракха положила конец гибель на поле боя. Встречаются и три случая применения этого плебисцита при выборах преторов: М. Помпоний Матоп (217, 21б гг. до п. э.), Т. Отацилий Красс (217, 214 гг. до п. э.); Кв. Фульвий Флакк (215, 214 гг. до п. э.) — Broughton, Patterson 1951, 2бб.
«щитом Италии». Это отступление от законов и традиции не случайно считается самым вопиющим из всех, поскольку оно подразумевало одновременное нарушение обоих принципов проведения выборов, упомянутых выше (запрет на переизбрание и запрет на участие в выборах председательствующего на них).
Итак, в конце 215 г. до н. э. Фабий прибыл в Рим для проведения выборов, назначив их на первый же пригодный для этого день. Затем, как это ясно из изложения Ливия, чтобы не слагать с себя военный империй (imperium militae), он с ходу, «минуя город» (praeter urbem), отправился на Марсово поле (Liv. XXIV. 7. 10). Жребий голосовать первой выпал центурии младших Аниенской трибы, которая отдала свой голос Титу Отацилию и Марку Эмилию (оба — преторы 217 г. до н. э., так что их избрание было вполне законным и логичным). Тогда Фабий приостановил выборы, обратился к гражданам с увещеванием принять во внимание опыт и заслуги кандидатов, а к центурии, голосовавшей первой (centuria preroga-tiva), с просьбой пересмотреть свой голос, после чего было вновь проведено новое голосование, в ходе которого консулами были избраны сам Кв. Фабий Максим вместе с М. Клавдием Марцеллом (Liv. XXIV. 8-9).
Характерно, что вместе с переизбранием в консулы Кв. Фабия Максима были избраны преторами сын консула Кв. Фабий, бывший до этого курульным эдилом, а также его политический союзник Кв. Фульвий Флакк, который был претором предшествующего года. Более того, как указывает Ливий, специальным постановлением сената Фульвий «вне порядка» (extra ordinem) стал городским претором (Liv. XXIV. 9. 4-5).
Трудно найти другой такой пример в римской истории, когда, несмотря на протесты другого кандидата, председатель выборных комиций сознательно направляет их к избранию консулом самого себя. Похожая ситуация, случившаяся на консульских выборах конца 211 г. до н. э., упоминается Ливием и Флором (Liv. XXVI. 22; Flor. I. 22. 26). Прерогативная центурия младших Вотуриевой трибы проголосовала за Т. Манлия Торквата и Т. Отацилия Красса. Тогда Манлий прервал голосование и попросил центурию переголосовать, ссылаясь на глазную болезнь. По совещанию со старшими центурия отдала свой голос М. Клавдию Марцеллу и М. Валерию Левину. Характерно, что в списке кандидатов снова фигурировал Кв. Фабий Максим.
Х. Скаллард, используя просопографический метод и прослеживая тонкости борьбы между различными римскими кланами, объяснил эти серьезные нарушения традиции политической победой Фабия Максима после Канн и прекращением влияния группы Эмилиев и Корнелиев, а также вмешательства народа в ход политической борьбы между различными группировками римской аристократии22.
Ф. Кассола отмечал, что других примеров аннулирования уже отданного голоса в римской истории просто не найти, а связь их обоих с фигурой Т. Отацилия вызывает подозрения в редупликации одного и того же случая. Как известно из повествования Ливия, как раз в это время Отацилий умер в Сицилии, а весть о его смерти пришла в Рим вскоре после выборов (Liv. XXVI. 23. 2)23.
22 Scullard 1973, 53.
23 Cassola 1962, 319. Характерно замечание Ливия, что Т. Отацилий был бы избран, «если бы не был нарушен порядок комиций» (nisi interpellatus ordo comitiorum esset — Liv. XXVI. 23. 2),
В современной историографии появилась и другая точка зрения на данные прецеденты. Р. Фейг Вишниа полагает, что для переизбрания Фабия в 214 г. до н. э. был принят специальный закон (/ex de consulibus reficiendis), о котором Ливий не упоминает, а решающим фактором переизбрания называет личные амбиции Фабия: ведь его власть могла быть продлена при помощи такого традиционного средства, как пророгация. Однако Фабий, как и во время своего пребывания в должности диктатора (Plut. Fab. 4. 1-3), желал большего, чем было позволено другим24.
Если рассмотреть второй случай под таким углом зрения и принять во внимание свидетельство Ливия о том, что среди трех кандидатов, предложенных старшей центурией на выбор после отказа Манлия от участия, снова был Кв. Фабий Максим, то можно предположить, что и в этом случае его политические амбиции сыграли свою роль, однако на этот раз народ не пожелал допустить избрание одновременно двух кандидатов с нарушением запрета на переизбрание (continuatio).
Одной из наиболее существенных деформаций в функционировании римских магистратур в период Ганнибаловой войны стало длительное сохранение одними и теми же лицами магистратской власти при увеличении числа военачальников и преобладании промагистратов, а также появление долгосрочных провинциальных командований. Практически повсеместные пророгации начались с 217 г. до н. э., когда была продлена консульская власть Марка Атилия и Гнея Сервилия (погиб при Каннах) и преторская власть А. Корнелия Маммулы и Т. Отацилия Красса25. Для того же года можно говорить о появлении испанского командования, поскольку П. Корнелий Сципион отправился в Испанию, а его проконсульская власть снова была продлена (Liv. XXII. 22. 1) наряду с властью (как было установлено, пропреторской) его брата.
Если проследить итерации отдельных лиц, мы увидим, что наряду с уже упомянутыми пятью римскими полководцами, в отношении которых применялся плебисцит 217 г. до н. э., шесть лет вплоть до своей гибели проконсульской властью в Испании обладал П. Корнелий Сципион (217-212 гг. до н. э.), шесть лет в Греции — П. Сульпиций Гальба (211-206 гг. до н. э.), по четыре года — выживший в Каннском сражении М. Теренций Варрон (216-213 гг. до н. э.) и реабилитированный в 207 г. до н. э.26 М. Ливий Салинатор (207-204 гг. до н.э.), не говоря о суммарном десятилетнем обладании проконсульскими полномочиями П. Корнелием Сципионом Африканским (экстраординарный испанский прокон-сулат 210-206 гг. до н. э., последовавшее за ним консульство 205 г. до н.э. и африканский проконсулат 204-201 гг. до н.э.). Еще в больших масштабах пророгация применялась в отношении преторских командований. Самыми яркими примерами могут служить Т. Отацилий Красс и М. Юний Силан, которые обладали претор-скими и пропреторскими полномочиями в общей сложности по семь лет каждый (Красс — 217-211 гг. до н. э., Силан — 212-206 гг. до н. э.).
подтверждающее осознание римлянами данных фактов как серьезных нарушений при проведении выборов.
24 Feig Vischnia 1996, 53-54.
25 Broughton, Patterson 1951, 250.
26 М. Ливий Салинатор после своего консульства 219 г. до н. э. был осужден (Liv. XXII. 35. 3) и вновь появился на политической арене Рима лишь в 207 г. до н. э. Подробности судебного процесса, к сожалению, неизвестны.
Такие долгосрочные командования, как отмечает Э. Грюэн, практически всегда были связаны с теми территориями и задачами, в которых римляне не были вовлечены в непосредственное противостояние с Ганнибалом (Испания, Сицилия, Сардиния, руководство флотом), хотя они встречались и в Италии27. Подобная практика сопровождалась регулярным избранием всех обычных магистратов, так что уже в 216 г. до н. э. Рим располагал на разных театрах военных действий девятью военачальниками. В 214 г. до н.э. это число возросло до одиннадцати (Liv. XXIV. 10), а к 212 г. до н. э. до четырнадцати (Liv. XXV. 3).
Необходимо заметить, что частые пророгации империя встречались и раньше, хотя и были гораздо менее многочисленными и продолжительными по времени28. Можно найти даже примеры двухлетних консульств, подобных Фабиевому, в эпоху Самнитских войн29. Э. Грюэн полагает, что частые пророгации и длительное пребывание должностных лиц у власти вполне можно объяснить неординарными масштабами конфликта, а главное — сопутствующими потерями в высших эшелонах республиканской власти30.
С другой стороны, как отмечает А. Тойнби, длительные пророгации заморских командований наряду с фактором их отдаленности от Рима создавали в провинциях неподотчетную сенату власть. Это была та же самая магистратская власть, которую в условиях ее функционирования в городе сенат успешно ограничивал и был способен держать под своим контролем. Именно с начала Ганнибаловой войны, по выражению Тойнби, «любое заморское командование предоставляло амбициозному римскому нобилю возможность почувствовать себя в роли одного из наследников Александра Великого, а не выборного должностного лица, ограниченного законами города-государства»31.
Еще одним заметным явлением этой эпохи стало разрушение традиционной «лестницы магистратур» (квестор, эдил, претор, консул, цензор). Трудно судить о том, насколько общеобязательной было ее соблюдение до 218 г. до н. э., но, даже проведя анализ имен консулов, цензоров и преторов, известных нам за период с 241 по 219 гг. до н. э., можно сделать один точный вывод: как правило, прету-ра предшествовала консулату, а консулат всегда предшествовал цензуре. В подтверждение того, что определенный порядок избрания существовал, можно также указать на характерное замечание Ливия о кандидате в консулы на 211 г. до н. э. П. Сульпиций Гальбе, что тот «прежде ни одной курульной магистратуры не занимал» (nullum antea curulem magistratum gessisset — Liv. XXV. 41. 11). Как замечает Э. Грюэн, этот комментарий Ливия свидетельствует о том, что даже для тяжелого времени Ганнибаловой войны избрание Гальбы было поразительным возвышением32.
Примеру Гальбы последовали Кв. Цецилий Метелл, избранный на должность консула в 206 г. до н. э. (Liv. XXVIII. 10. 8), занимая до этого лишь должность ку-
27 Gruen 1984, 215, n. 50.
28 Егоров, Васильев 2007, 190-191.
29 Их известно всего два: Л. Папирий Курсор (320-319 гг. до н. э.); М. Валерий Корв — консул 300 г. до н. э. и консул-суффект 299 г. до н. э. См. источники и дискуссию: Broughton, Patterson 1951, 152-154; 172-174.
30 Gruen 1984, 215.
31 Toynbee 1965, 490-491.
32 Gruen 1984, 205-206.
рульного эдила (Liv. XXVII. 36. 8), а также П. Корнелий Сципион Африканский, избранный консулом 205 г. до н. э. (Liv. XXVIII. 38. 12), также не занимая до этого претуры.
С другой стороны, неизбежным явлением стало избрание в цензоры лиц, не занимавших до этого консулата. В 210 г. до н. э. Публий Лициний Красс, как замечает Ливий, «из эдильского звания сделался цензором» (ex aedilitate gradum ad censuram fecit — Liv. XXVII. 6. 17), хотя и вынужден был отказаться от должности после смерти коллеги. Напротив, цензоры 209 г. до н. э. П. Семпроний Ту-дитан (претор 213 г. до н. э.) и М. Корнелий Цетег (претор 211 г. до н. э.) провели в должности весь положенный срок. Ливий особо отмечает, что оба не были до этого консулами (Liv. XXVII. 11. 7).
Р. Фейг Вишниа указывает, что причиной данного явления было именно неоднократное переизбрание одних и тех же лиц на должности консулов и преторов в предшествующие годы, что создавало нехватку молодых экс-консулов и экс-преторов33.
Необходимо также снова остановиться на ситуации в Испании, которая стала причиной появления еще одного важного конституционного новшества. После гибели братьев Сципионов в конце 212 г. до н. э. или в начале 211 г. до н. э. молодой всадник Л. Марций с остатками разбитого войска Гнея присоединился к войску Публиева легата Т. Фонтея. Среди солдат он пользовался большим уважением, чем легат, и они решили избрать его своим предводителем, что и сделали, передав ему «всю полноту власти» (cuncti summam imperii — Liv. XXV. 37. 6). Такое избрание не отвечало ни порядкам, ни традициям римлян и, хотя и было одобрено по получении известия в Риме, стало предметом обсуждения и разногласий в сенате (Liv. XXVI. 2. 1-5).
Основной претензией к Л. Марцию было то, что он подписал свое письмо «пропретор сенату» (propraetor senatui — Liv. XXI. 2. 1), хотя не имел на это никакого права. Решено было передать дело на рассмотрение плебейского собрания, а пока не признавать за Марцием присвоенное им звание «пропретора» (Liv. XXVI. 2. 4-5).
Сенат вернулся к обсуждению ситуации в Испании лишь через шесть месяцев и принял решение отправить туда пропретора Г. Клавдия Нерона с войсками, освободившимися после взятия Капуи. Как полагает Р. Фейг Вишниа, уже тогда для сенаторов стало очевидным, что единственным человеком, который сможет принять командование у Марция, не раздражая солдат, являлся Публий Корнелий Сципион, сын консула 218 г. до н. э.34
Правда, Сципион был слишком молод и до этого избирался лишь курульным эдилом в 212 г. до н. э., причем уже тогда встретил возражения со стороны народных трибунов, считавших, что он не достиг еще установленного для эдила возраста. В ответ на это Сципион, как сообщает Ливий, заявил: «Если все квириты желают сделать меня эдилом, то лет мне достаточно» (si me omnes Quirites aedilem facere volunt, satis annorum habeo — Liv. XXV. 2. 6-7).
Итак, в 211 г. до н. э. сенат постановил: «Пусть будет созвано народное собрание для избрания проконсула в Испанию» (ut proconsuli creando (Выделено
33 Feig Vischnia 1996, 101-102.
34 Feig Vischnia 1996, 66.
мной — А.В.) in Hispaniam comitia haberentur — Liv. XXVI. 18. 4). Такое решение могло быть обусловлено необходимостью в немедленной отправке военачальника проконсульского ранга в провинцию и безальтернативностью кандидатуры Сципиона. По-видимому, из-за осознания ненормальности использованной в итоге процедуры было решено назначить помощником Сципиона законного пропретора М. Юния Силана (Liv. XXVI. 19. 10).
Случаев назначения или тем более избрания частного лица (privatus), не занимающего в этот момент никакой государственной должности, проконсулом в римской истории еще не было. Впрочем, имело место другое новшество, которое могло послужить определенным прецедентом для Сципиона. В 215 г. до н. э. «народ постановил, чтобы М. Марцелл обладал проконсульской властью» (M. Marcello pro consule imperium esse populus iussit — Liv. XXIII. 30. 19), причем еще до того, как он был избран консулом-суффектом вследствие гибели Л. Постумия Альбина.
Т. Моммзен указывал на два конституционных новшества в данной процедуре: избрание проконсулом бывшего претора и передача этого права от сената комициям35. Г. де Санктис, пытаясь найти объяснение этому, предположил, что Марцелл был «избран» проконсулом уже после своего отказа от должности кон-сула-суффекта36. Данное предположение не представляется обоснованным, а в контексте обозначенных нами деформаций римской государственной системы и вовсе маловероятным.
Избрание Марцелла проконсулом в 215 г. до н. э. создало прецедент, что было чрезвычайно важно для римского права. Исходя из этого, чрезвычайный прокон-сулат Сципиона не являлся полным «разрывом с конституцией и традицией», как обозначил это явление В. Эренберг37. Новшеством в данном случае было то, что проконсульский империй предоставлялся человеку, который ранее не занимал должности с империем. Это в свою очередь не осталось без последствий, так как при отзыве Сципиона из Испании ему на смену явились новые выборные проконсулы (Liv. XXVIII. 38. 1; XXIX. 13. 7), получившие это звание на достаточно длительные сроки: Л. Корнелий Лентул (206-200 гг. до н. э.) и Л. Манлий Ацидин (206-199 гг. до н. э.).
Подводя итоги данной статьи, необходимо указать на те факторы, которые сыграли важнейшую роль в разбалансировании системы римских магистратур в период Второй Пунической войны. Во-первых, это появление независимого испанского командования, требовавшего постоянного присутствия магистрата или промагистрата с империем. Во-вторых, гибель значительного числа участников римского политического процесса во время первых поражений римлян от Ганнибала в Италии, которая диктовала необходимость переизбрания одних и тех же лиц на высшие должности в республике. Наконец, это сами чрезвычайные условия военного времени, которые вызвали применение института диктатуры с нарушением основных его принципов.
Совокупный эффект всех рассмотренных в данной статье деформаций в системе республиканских магистратур имел как краткосрочные, так и долгосрочные последствия. С первыми из них, разрушением традиционной «лестницы маги-
35 Mommsen 1887, 646-652.
36 De Sanctis 1916-1917, 328-329.
37 Ehrenberg 1953, 125.
стратур» и серьезным обострением политической конкуренции среди римского нобилитета, а также ростом самостоятельности магистратов в провинциях и практической трудностью для сената контролировать их деятельность в этой области пришлось считаться уже следующему поколению римских политиков.
Другие были не столь очевидны, но оказали гораздо более существенное воздействие на развитие республиканской государственности. Отказ от диктатуры как чрезвычайного инструмента окончания Ганнибаловой войны, связанный с необычными диктатурами военного времени, сыграл свою негативную роль в эпоху Гракхов, а экстраординарные командования Сципиона стали прообразом чрезвычайных командований поздней республики, в конце концов похоронивших ее.
ЛИТЕРАТУРА
Егоров А. Б., Васильев А. 2007: Римское консульство V-I вв. до н.э. // Мнемон. 7, 173-196.
Ревяко К. А. 1988: Пунические войны. Минск.
Чеканова Н. В. 2005: Римская диктатура последнего века Республики. СПб.
Badian Е. 1961: Review of T. R. S. Broughton Supplement to The Magistrates of the Roman Republic // Gnomon. 33, 492-498.
Briscoe J. 2008 (first published in 1989): The Second Punic War // CAH. VIII, 44-80.
Broughton T.R.S. PattersonM.L. 1951: Magistrates of the Roman Republic. Vol. I. New York.
Cassola F. 1962: I gruppi politici romani nel III secolo A. C. Trieste.
De Sanctis G. 1916-17: Storia dei romani. Vol. III. Parte 1-2. Torino.
Develin R. 1980: The Roman Command Structure and Spain, 218-190 BC // Klio. 62, 355-368.
Ehrenberg V. 1953: Imperium Maius in the Roman Republic // AJPh. Vol. LXXIV, 2. 294, 113-136.
Feig Vischnia R. 1996: State, Society and Popular Leaders in mid-republican Rome 241-167 BC. London.
Gruen E. S. 1984: The Hellenistic World and the Coming of Rome. Vol. I. Berlin; London.
Jashemski W. F. 1950: The Origins and History of the Proconsular and the Propraetorian Imperium to 27 B. C. Chicago.
Lintott A. 1999: The Constitution of the Roman Republic. Oxford.
Mommsen Th. 1887: Römisches Staatsrecht. 3. Aufl. Bd. II. Leipzig.
Scullard H.H. 1973 (first published in 1951): Roman Politics, 220-150 B. C. Oxford.
Toynbee A. J. 1965: Hannibal's legacy: the Hannibalic war's effects on Roman life. Vol. I-II. L.; New York; Toronto.
Ungern-Sternberg J. von 1986: The End of the Conflict of the Orders // SSAR / K.A. Raaf-laub (ed.). B.; Los Angeles, 77-104.
DEFORMATIONS IN THE SYSTEM OF THE ROMAN MAGISTRACIES IN TIME OF THE SECOND PUNIC WAR (218-201 BC)
A. V. Vasilyev
The paper deals with the most significant changes in the practice of functioning of the roman magistracies in time of the Hannibalic War. Among them there are examined breaking
of the traditional cursus honorum, violations connected with the dictatorships of the wartime, extraordinary Spanish commands and several others. Tracing these deformations the author comes to the conclusion that later on the Roman state was unable to eliminate some of them and it became one of the factors of the future crisis of the republican state system.
Key words: Rome, republic, magistracies, the Second Punic war, imperium, empire
© 2014
Ю. Б. Циркин ГАЙ ФЛАМИНИЙ
В статье рассматривается политическая биография Гая Фламиния. На основании ее рассмотрения делается вывод о глобальном противостоянии Фламиния и сената практически на всех этапах его карьеры. Сенат ненавидел Фламиния как выскочку, что отразилось в античной историографии, а тот использовал реальное недовольство широких масс римского гражданства для своего политического возвышения. Сама карьера Фламиния показывает наличие политической значимости римского народа в период после I Пунической войны.
Ключевые слова: трибун, сенат, римский народ, аграрное законодательство, римская экспансия
Победа Рима в I Пунической войне означала начало нового этапа не только внешнеполитической, но и внутриполитической борьбы в Риме. Последняя в огромной степени связана с именем Гая Фламиния.
Гай Фламиний был «новым человеком»1. Когда он, будучи народным трибуном, стал проводить свой аграрный закон вопреки единодушной воле сената, против него выступил его собственный отец, который даже увел его с трибуны во время комиций, точнее — совета плебса (Cic. De iuv. II. 17. 52; Val. Max. V. 4, 5). И Цицерон, и Валерий Максим приводят этот рассказ как свидетельство первенства отцовской власти (patria potestas) по отношению к величию плебейского трибуна (maiestas tribune plebis). C некоторым различием в деталях оба автора утверждают, что собравшиеся полностью признали отцовское право. Речь, таким образом, идет о старом архаическом праве, которое выше прав магистратов и народа (Dion. Hal. II. 26, 5)2. Это, однако, не означает, что его отец был сенатором. Консервативные взгляды были широко распространены в римском обществе III в. до н. э., а оппозиция сената вполне могла найти отклик в более широких его слоях.
Интереснее другое обстоятельство. Варрон (de l. L. V. 154), говоря о Флами-ниевом цирке, утверждает, что он был назван так, потому что был построен на
Циркин Юлий Беркович — профессор, доктор исторических наук, свободный исследователь. Email: tsirkin35@mail.ru
1 Münzer 1909, 2496; Mattingly 1960, 433-434; Nicolet 1977, 371.
2 Вероятнее всего, Дионисий, говоря об отцах, сводивших с ростр ораторов, угодных простолюдинам (тот; Sn^oxiKoT^), имеет в виду именно Фламиния: Münzer 1909, 2497.
