CC BY
31
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
| Дэдпул и теодицея: мир справедливой смерти / Deadpool and Theodicy: a World of Just Death |
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
Самарская гуманитарная академия, Самара, Россия Руководитель проекта «Философия в сети» www.filosqfiavseti.ru, со-организатор проекта «Философская Самара» www.phil63.ru.
Samara Academy for the Humanities, Samara, Russia Chief of the project «Philosophy in the Net» www.filosqfiavseti.ru, manager of the Philosophical Samara project www.phil63.ru
Master of Philosophy e-mail:iv@webvertex. ru
ДЭДПУЛ И ТЕОДИЦЕЯ: МИР СПРАВЕДЛИВОЙ СМЕРТИ*
Исследование выполнено в традиции cultural studies и представляет собой анализ сюжета кинокомикса «Дэдпул» (Deadpool, 2016) с целью выявления типа и целей маргинализации смерти в пространстве популярной культуры. Теоретическая рамка данного кейса связана с концептуализацией статуса жертвы в русле философской антропологии, и анализом современных режимов исключения, позволяющих этот статус создавать или упразднять. Маргинальный статус насильственной смерти, убийств и жертв в современной культуре связывается со структурами биополитики (фукольтианская governmentality и пастырская власть) и ее ценностями, широко транслируемыми в медиасреде. Специфика кинокомикса «Дэдпул» расценивается как ответ на культурный запрос, возникающий под давлением биополитической идеологии. Сцены смерти и убийств могут быть описаны как конструирование режимов исключения, в том числе в логике агамбеновского концепта homo sacer. Методология исследования кинокомикса вовлекает концепции культурной конвергенции (Генри Дженкинс), ме-такомикса (Камилл Баурин), трансфикционально-сти (Дрю Джеффрис), метафикшн (Дени Милье) и игры мироздания (Ален Бойлла), опирающуюся на идею множественности миров в монадологии Лейбница. В исследовании проблематизируется приоритет мести и высшей справедливости (эффект Дэдпула) в рамках концепции веры в справедливый мир, и предлагается выход в более широкий смысловой горизонт теодицеи для
объяснения некоторых социальных изменений, отраженных в сюжете кинокомикса.
Ключевые слова: маргинальность, смерть, жертва, популярная культура, культура конвергенции, Дэдпул, биополитика, режим исключения, homo sacer, метакомикс, теодицея, вера в справедливый мир, месть, игра в мироздание.
DEADPOOL AND THEODICY: A WORLD OF JUST DEATH
This case study explores the plot of the contemporary comics blockbuster (Deadpool, 2016) in order to identify the type and purposes of death's mar-ginalization in popular culture. The theoretical framework of this case is conceptualization of the victim's status and the analysis of modern state of exception that allows this status to be created or eliminated. Mar-ginalization of violent death, murder, and victimization in contemporary culture is linked to the biopolitics (Foucault's governmentality and pastoral power) and its values, which are widely disseminated in the media. The specificity of the Deadpool's narrative is seen as a response to the cultural demand that arises under the pressure of biopolitical ideology. Death and murder scenes can be described as constructing states of exception, in the logic of the Agamben's concept homo
* Публикация подготовлена при финансовой поддержке РФФИ в рамках научно-исследовательского проекта РФФИ № 19 011 00872 «Философская антропология жертвы: сакрализация, управление, дизайн».
64
| 2 (39) 2020 |
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
| Дэдпул и теодицея: мир справедливой смерти / Deadpool and Theodicy: a World of Just Death |
sacer. The methodology involves the concepts of cultural convergence (Henry Jenkins), metacomics (Camille Baurin), transfictionality (Drew Jeffries), met-alepsis (Denis Millier) and mundane game (Allain Boillat) based on the idea of multiple worlds in the Leibniz monadology. This case study problematizes the priority of revenge and justice (the Deadpool effect) within the concept of Belief in a Just World, and
suggests a way out into the broader semantic horizon of theodicy to explain some of the social changes reflected in the comics.
Key words: Marginality, death, victim, culture of convergence, popular culture, Deadpool, biopolitics, state of exception, homo sacer, metacomics, theodicy, Belief in a Just World, revenge, mundane game.
Мн
Judex ergo cum sedebit, Quidquid latet apparebit, Nil inultum remanebit1
аргинальный статус насильственной смерти, убийств и жертв в современной культуре обусловлен структурами биополитики и ее ценностями, широко транслируемыми в медиасреде. Едкость «власти, пекущейся о жизни», неоднократно описывалась и критиковалась философами от Фуко до Эспозито, но высокая адаптивность биополитики и способность к мимикрии под критику собственных оснований обеспечила биополитической системе ценностей широкое признание и 100% вхождение в топы популярной культуры. Интенсивность процессов маргинализации смерти оказалась достаточно высока, чтобы производить возмущения в социальном поле, вызывая разного рода реакции на монотонный биополитический императив «берегите жизнь!». Так в кинематографической вселенной Марвел2, в самом центре попкуль-
1 Фрагмент из секвенции Dies irae (лат. «День гнева»), используемой в составе реквиема: «Итак, когда Судия воссядет, / всё сокрытое станет явным, / ничто не избегнет наказания».
2 Marvel Comics (от англ. marvel «чудо») - американская компания, медиа-гигант, издающая комиксы, подразделение корпорации Marvel Entertainment. Компания владеет правами на более
туры (не побоимся даже сказать, в логове биополитической риторики), возникает проект под названием «Дэдпул»3, отличающийся весьма неоднозначным отношением к ценности жизни (да и ко многим другим ценностям). Жанровая особенность этого кинокомикса недвусмысленно выражается рейтингом R (Restricted)4, который присваивается, если в фильме есть 65 «сцены частого употребления непристойной лексики, продолжительных сцен насилия, секса или употребления наркотиков». В случае «Дэдпула» союз «или» явно лишний - практически каждый кадр фильма построен на работе с вышеперечисленным запретным. Неудивительно, что проект долго ждал своего часа -студия на протяжении многих лет опасались потерять свою основную подростковую аудиторию, выпустив фильм с таким резким со-
чем две тысячи персонажей комиксов, задейство-
ванных в мультипликации, кино и компьютерных играх. В 2009 г. Marvel был куплен компанией Disney, и теперь является дочерней компанией.
3 «Дэдпул» (англ. Deadpool) американский комедийный фантастический боевик, 2016 г., реж. Тим Миллер. Создан на основе комиксов об одноименном персонаже компании Marvel Comics.
4 Система рейтингов Американской киноассоциации (действует с 1968 г.). Рейтинг «R» (Restricted) означает, что лица, не достигшие 17-летнего возраста, допускаются на фильм только в сопровождении родителей.
| 2 (39) 2020 |
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
| Дэдпул и теодицея: мир справедливой смерти / Deadpool and Theodicy: a World of Just Death |
держанием, но положительная реакция публики на промо-ролик показала востребованность сюжета среди более старшего поколения. В итоге «Дэдпул» стал самым кассовым среди всех фильмов с рейтингом R в истории5, создал прецедент и даже получил продолжение в виде трилогии. Этот успех говорит о том, что сюжет Дэдпула стал ответом на некий культурный запрос и, по сути, обозначил новую смысловую нишу в популярной культуре.
Границы этой ниши определены сочетанием идей, не слишком гладко увязывающихся с основным «супергеройским» (и вполне биополитическим) направлением работы Marvel Comics, выраженным, например, в до тошноты моральной франшизе «Мстители». Главный герой интересующего нас кинокомикса - бывший спецназовец, наемник Уэйд Уилсон, известный как Дэдпул, - типичный трикстер, комический дублер культурного героя, демонстрирующий деструктивное отношение ко всем конвенциональным ценностям; однако позиционирован он как объект однозначной зрительской симпатии, как настоящий протагонист - «заступник всех горемычных», «сволочь, которая живет тем, что гасит еще
5 «Дэдпул» удачно выступил в прокате, собрав за первую неделю более 300 миллионов долларов по всему миру, чем окупил свой бюджет и установил
рекорд сборов для фильмов с рейтингом «R». В России «Дэдпул» также установил рекорд, собрав 12,4 миллиона долларов в первый уик-энд. Общие сборы фильма более чем в 13 раз превышают бюджет фильма. Фильм получил положительные отзывы в прессе. По данным агрегатора Rotten Tomatoes, 84 % из 281 рецензии были положительными. В российской прессе, по данным агрегатора «Критиканство», фильм получил почти исключи-
тельно положительные рецензии. В итоге «Дэдпул» вошёл во многие списки лучших фильмов 2016 г.
больших сволочей». Дэдпул совершает противоправные и аморальные действия, но при этом выражает собой идею высшей справедливости - «ну что, пора на выход, пора менять мир к лучшему!», «я - судья, палач и присяжные», «пути Господни неисповедимы, мне ли не знать». При всей своей маргинальности Дэдпул отвечает за формирование социальных связей: к примеру, второй фильм начинается с провокации - на фоне перестрелки и убийств сообщается, что «Дэдпул - кино семейное», потому что, «любой хороший семейный фильм начинается с убийства - Бэмби, Король Лев». Налицо смещение смыслов, на драматизации которых и выстроен сюжет кинокомикса. С одной стороны, прием вполне традиционный -еще со времен древнегреческого театра принято было оттенять трилогию трагедий одной 66 сатировской драмой, чтобы разрядить возвышенный пафос, переведя его в плоскость пародии и непристойного юмора и, тем самым, позволить гражданам полиса вернутся к повседневности. С другой стороны, функция смысловой модели «Дэдпула» не сводится к одной лишь комедийности - в контексте современных исследований комиксов как медиаконвер-гентного пространства в ней видится более фактурный смысл, декодирующий некоторые непрозрачные социальные и культурные взаимодействия в горизонте биополитики, в частности в зоне пристального внимания к насильственной смерти и жертвам. Поэтому анализ кинонарратива «Дэдпула» представляется весьма продуктивным - с его помощью можно нащупать нерв современной культуры и перевести его в поле рефлексии.
Итак, в данном тексте предлагается заглянуть в самый центр официально маргинальной территории популярной культуры -
| 2 (39) 2020 |
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
| Дэдпул и теодицея: мир справедливой смерти / Deadpool and Theodicy: a World of Just Death |
комикс-блокбастер с рейтингом Я - чтобы посмотреть, что именно здесь маргинализирует-ся, и зачем.
В западном интеллектуальном ландшафте комиксы не несут стигмы «чтения для медиокров» и представляют собой респектабельное поле для исследований в областях цифрового кино, новых медиа и, шире, - социальных наук. Поэтому для аналитической работы с материалом кинокомикса у западных коллег можно обнаружить целый букет концептов - метафикшн, трансфикциональность, метамедиа, метакомикс, металепсис, трансмедиа и другие. В целом, общее направление этих изысканий похоже: современные комиксы рассматриваются как особое экспериментальное пространство по созданию модели мира, в котором рассказываемые фантастические сюжеты реализуются как социоинжинерные подходы к построению оптимального мироздания, решающего имеющиеся глобальные проблемы и провоцирующего социальные изменения6. Киновселенная Марвел в этом ряду предстает как «наиболее амбициозный и влиятельный эксперимент по созданию мира»', и здесь имеются в виду не только финансовые и технические возможности корпорации (хотя и они тоже) - огромную роль в конвергентном пространстве новых медиа играет деятельность фэндомов и тематических сообществ, и, шире, - все пространство коммуникации вокруг сю-
6 Этому вопросу целиком посвящена коллективная монография World Building. Book Editor(s): Marta Boni. Amsterdam University Press. 2017.
7 Перевод мой - Иваненко Е. Dru Jeffries. The Worlds Align Media Convergence and Complementary Storyworlds in Marvel's Thor: The Dark World // World Building. Book Editor(s): Marta Boni. Amsterdam University Press. 2017. P. 277.
жетов Марвел, в частности, вокруг того же Дэдпула. Дэдпул оценивается исследователями как «высокорефлексивный комикс»8 с постмодернистскими паттернами, такими как: ирония, самосознание, фиктивная онтология, гиперре-ферентность, а также осведомленность о наличии других супергероев. Дэдпул относится к персонажам, ломающим так называемую «четвертую стену» - он знает о наличии зрителей/читателей, может их видеть и обращаться к ним; то есть он понимает свою включенность в нарратив. Это заигрывание с онтологическими границами миров помещает комикс Дэдпул в рамки сравнительно нового жанра метако-микса9, описывающего конвенциональную фиктивную реальность10, и заново пере-осмыслящего и контуры (кино)нарратива, и сам акт чтения/смотрения, и возможные иден- 67 тичности. По словам Дени Милье, французского теоретика цифрового кино, «игра в мироздание (mundane game) рефлексируется как пересечение границ, представление альтернатив и параллельного пространства-времени, и предлагает самовыравнивающиеся уровни ме-
8 Denis Mellier. World Building and Metafiction in Contemporary Comic Books Metalepsis and Figurative Process of Graphic Fiction // World Building. Book Editor(s): Marta Boni. Amsterdam University Press. 2017. P. 311.
9 Термин метакомикс впервые прозвучал в работе Камилл Баурин. Baurin, Camille. 2012. Le metacomic. Doctoral dissertation, University of Poitiers. URL http ://neuviemeart.citebd. org/IMG/pdf/These.pdf (дата обращения 09.09.2019)
10 Denis Mellier. World Building and Metafiction in Contemporary Comic Books Metalepsis and Figurative
Process of Graphic Fiction // World Building. Book
Editor(s): Marta Boni. Amsterdam University Press. 2017. P. 305.
| 2 (39) 2020 |
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
| Дэдпул и теодицея: мир справедливой смерти / Deadpool and Theodicy: a World of Just Death |
тадиегезиса11. Эта игра развивается в направлении идеи о потенциальной множественности миров, заимствованной из монадологии Лейб-ница»12. Продолжая эту мысль, сделаем в данной статье следующий шаг в сторону теории о теодицее, понятой в лейбницианском ключе как обоснование благости божественной воли, несмотря на наличие в мире зла. На наш взгляд, теодицея как смысловая арка объединяет и идею множественности миров, и фигуру Дэдпула как носителя высшей справедливости, и то, почему этот персонаж подан как маргинальный.
Игра в мироздание
Начнем разбирать вопрос со стороны множественности миров в медиаконвергентом пространстве. Как известно, концепт «культуры конвергенции» был создан американским исследователем медиакоммуникаций Генри
11 Метадиегезис - одно из центральных понятий семиотики цифрового кино, описывающее специфику нарратива в условиях множественной вселенной, и позволяющее регламентировать проницаемость границы субъективного мира персонажа. Восходит к понятию диегезиса, введенному французским теоретиком кино Кристианом Мецем (фр. Christian Metz) - «совокупность фильмической де-нотации: сам рассказ, но также и пространство и время вымысла, задействованные в этом рассказе, а также персонажи, пейзажи, события и другие повествовательные элементы, рассматриваемые с точки зрения денотации». Метц К. Проблемы ден-тотации в художественном фильме: Комментарий М. Ямпольского // Строение фильма: Сб. статей / сост. К. Разлогов. М.: Радуга. 1984. С. 256.
12 Перевод мой - Иваненко Е. Denis Mellier. World Building and Metafiction in Contemporary Comic Books Metalepsis and Figurative Process of Graphic Fiction // World Building. Book Editor(s): Marta Boni. Amsterdam University Press. 2017. P. 308.
Дженкинсом13 еще в 2008 году, в процессе исследования парципаторной культуры (или «культуры широкого участия»), характерной для новых медиа. Находки Дженкинса вызвали волну теоретического интереса к вопросам самоорганизации фэндомов и сообществ в сети, их автономии и роли в экономических и социальных сферах. Благодаря Дженкинсу в полях media studies закрепилось представление о конвергенции как кроссплатформенном потоке контента, обеспечиваемом взаимодействием множества медиа-индустрий и способствующем кочевому поведению медиа-аудитории, способной отправляться куда угодно в поисках желаемого развлекательного опыта14. Опираясь на эту идею, другой теоретик медиа, французский специалист по цифровому кино Ален Бойлла (Allain Boillat) в 2014 году отмечает 68 поразительное отсутствие границ во взаимодействии комиксов, видеоигр, интернета, литературы, кино и социальных измерений15. Он отмечает также тенденцию выстраивать конфликтные интерпретации одного и того же сюжета в обход проработки деталей сюжета и глубины его персонажей (что является общим местом упрека в поверхностности, адресован-
13 Генри Дженкинс (Henry Jenkins) - американский философ и культуролог, профессор коммуникации, журналистики и киноискусства в университете Южной Калифорнии. Его проекты подробно описаны на странице личного блога
http ://henryj enkins. org/
14 Перевод мой - Иваненко Е. Dru Jeffries. The Worlds Align Media Convergence and Complementary Storyworlds in Marvel's Thor: The Dark World// World Building. Book Editor(s): Marta Boni. Amsterdam University Press. 2017. P. 292.
15 Alain Boillat, Cinéma, machine à mondes Chêne-
Bourg, Georg, 2014. P 392. Sébastien Denis // URL https://journals.openedition.org/1895/4928 (дата обращения 15.09.2019)
| 2 (39) 2020 |
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
| Дэдпул и теодицея: мир справедливой смерти / Deadpool and Theodicy: a World of Just Death |
ного комиксам). Это связано с изменениями культурных пропорций в мире цифровых медиа, в которых реальный мир перестает быть приоритетным бэкграундом для всякого нарра-тива. Ядром интерпретации и формальной основой автономии мира становится новая форма визуальной подачи, проявившаяся в полной мере в среде научно-фантастических блокба-стеров, и существующая на стыке предельной простоты и абстракции16. Она провоцирует аудиторию к иммерсивному соучастию в игре в мироздание, что, в конечном счете, обновляет формальный, графический, эстетический и этический язык медиа. С точки зрения Бойлла парадигма мироздания (the mundane paradigm) подразумевает, что кинонарратив комикса выстраивается как презентация миров, как минимум двух (что Бойлла называет «двоемирие» (bimundane)), с той целью, чтобы позволить аудитории осуществить пробу онтологической разницы между ними, и в дальнейшем драматизировать сам конфликт и антагонизм этих миров. Конфликт зрительского смещения миров, считает Бойлла, запускает неизбежный рефлексивной процесс, одинаково ставящий под сомнение мир реальный и мир метакомик-са, а также позволяющий подвергать критике сами медиа, рассматриваемые как условие построения мирозданий.
Дени Милье, развивая идею «игры в мироздание», дополняет ее концепцией мета-лепсиса (непрямого высказывания), как особого механизма переноса значений с одного образа на другой, с целью снизить трение от пе-
рехода границ между мирами. Именно мета-лепсис как прием, по мнению Милье, обеспечивает заинтересованность аудитории и им-мерсивность в цифровом кино. Двойственность смысла размывает контуры ответственности за высказывание и позволяет запускать новые траектории создания миров исходя из запросов аудитории. Мир Дэдпула, пропитанный насилием и наркотиками, получает, таким образом, несколько уровней осмысления. Мерцающие значения, в отличие от классической бинарной оппозиции «профанное-сакральное», могут быть скомбинированы как угодно, в том числе и из перспективы биополитики, в которой сюжет Дэдпула предстает как традиционная самокритика с целью укрепления собственных основ (не забываем, что «Дэдпул - кино семейное»)17. Но этот кино- 69 нарратив может быть прочитан также как ответ на вопрос о праве на причинение смерти -кто и как может убивать без сожалений? И не менее интересно - кого?
Режимы исключений
Собственно говоря, теоретическая затравка данного кейса связана с концептуализацией статуса жертвы и анализом современных режимов исключения, позволяющих этот статус создавать. У этого вопроса солидная историческая подоплека и целый веер связанных с
16 Denis Mellier. World Building and Metafiction in Contemporary Comic Books Metalepsis and Figurative Process of Graphic Fiction // World Building. Book Editor(s): Marta Boni. Amsterdam University Press. 2017. P. 312.
17 Биополитическая перспектива понимания фильма «Дэдпул» с однозначностью прочитывается из финальных ремарок после всех титров (то есть, расположенная в зоне «полной серьезности») в обоих фильмах «Дэдпул» и «Дэдпул 2»: «Создание фильма обеспечило более 13000 рабочих мест и сотни тысяч рабочих часов», и во втором фильме «Создание фильма обеспечило более 15000 рабочих мест и сотни тысяч рабочих часов».
| 2 (39) 2020 |
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
| Дэдпул и теодицея: мир справедливой смерти / Deadpool and Theodicy: a World of Just Death |
ним культурных травм; так что в целом неудивительно, что вопрос о статусе жертвы просачивается даже в самые глухие уголки попкуль-туры. Удивительно другое - зачем в пространство одного кинонарратива помещены два противоположных вектора: биополитика с ее императивом оберегать жизнь и не допускать жертв, и авторитарный суверенитет в духе ёеш уик18, позволяющий «крошить в капусту» кого угодно во имя достижения цели. Ключевое понятие, объединяющее оба вектора - справедливость, выраженная в модусе отмщения (как восстановления баланса справедливости). Дэдпул - мститель; он мстит своим обидчикам, мстит за других обиженных, противоречивым образом не считаясь с количеством пострадавших. В конечном счете, его месть воспринимается как нечто большее - невероятные способности регенерации организма делают Дэдпула неубиваемым19, благодаря статусу бессмертия персонаж переключается в режим сакрального, а его действия приравниваются к действию силы свыше. Забегая вперед скажем, что здесь уже вовсю работает маховик теодицеи, существующий в секуляризованном мире
18 Deus vult! (лат. по воле Бога!) - исторически это клич крестоносцев, впервые провозглашен перед первым крестовым походом римским папой Урбаном II на Клермонском соборе в 1095 году; это девиз, обрамляющий как крестовый поход в целом, так и каждый отдельный акт убийства неверного. Фраза стала популярной в сети благодаря игре Crusader Kings, а потом стала часто появляться на политических бордах сайтов Reddit.com и 4chan.org, в частности в дискуссиях об исламском экстремизме. В итоге «Deus vult!» становится ме-мом политики Трампа.
19 В бумажной версии комикса бессмертие объяс-
нено не биологическими, а мистическими причинами - один могущественный антигерой накладывает на Дэдпула проклятие вечной жизни.
комикса как вера в справедливость. Следует добавить также, что в фильме легитимация действий Дэдпула прописана очень щедро - он и пострадал от рук негодяев, и потерял здоровье (оплот биополитики!), и лишился возлюбленной; фильм всячески намекает на то, что у Дэдпула есть право на его действия. Сама фортуна на стороне Дэдпула - супергероиня-помощница Дэдпула обладает феноменальной везучестью. Короче говоря, Дэдпул действует как рука Провидения. Далее возникает интересный эффект инверсии - назовем его «эффект Дэдпула» - тому, кто воплощает высшую справедливость можно убивать без оглядки; то есть все, кого убивает Дэдпул, того бесспорно заслужили. Один из слоганов фильма звучит как «С великой силой приходит великая безответственность» (With great power, comes great 70 irresponsibility)20. Кинокадр отзывается на данную максиму очень характерными образами -убиваемые Дэдпулом делятся на две категории: первая категория - это однозначные негодяи, равновесные герою антигерои со своей личностью и харизмой, которых можно и нужно убивать, так как они «первые начали»; вторая категория - это какая-то серая безликая масса людей вне зрительской эмпатии, которые умирают как бы «за одно», подпадая под «эффект Дэдпула» и оформляя его право на причинение смерти без оправданий, иными словами как homines sacres (как тут не вспомнить про культурное бессознательное и вытес-
20 Примечательно, что это инверсия известной фразы из другого культового кинокомикса «Человек-паук» -«с великой силой приходит великая ответственность» (With great power, comes great irresponsibility!) - эта фраза настолько точно вписывалась в идеалы биополитики, что неоднократно цитировалась в высших политических кругах.
| 2 (39) 2020 |
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
| Дэдпул и теодицея: мир справедливой смерти / Deadpool and Theodicy: a World of Just Death |
ненную травму!). Этот известный термин Агамбена описывает режим исключения, существовавший в античном Риме и перезапущенный во время конвейерного уничтожения людей времен Второй мировой войны. Homo sacer - это жизнь, которая недостойна быть прожитой; человека с таким статусом нельзя принять в общество, нельзя даже принести в жертву, но при этом его можно безнаказанно убить. Убийство таких существ в фильме подобно санитарной зачистке или прохождению задания в компьютерной игре: «Пора мне бежать, плохишей убивать», «Только лучшие друзья вместе карают педофилов». Тела в кадре нужны только, чтобы оформить акт убивания, их внешности и личности расположены вне идентификации, что сближает их с одной стороны с зомби и живыми мертвецами, а с другой стороны - с узниками концлагерей. Собственно, это голая жизнь. Алгоритм дегуманизации в истории западной культуры опирается на принцип двойной депривации: сначала устраняется идентичность путем приписывания человека к общей категории, потом эта категория исключается из человеческого сообщества. Как только состоялось это исключение - следом легко следует исключение из моральной вселенной: homines sacres не имеют права претендовать на статус жертвы. Эта ужасающая легкость дегуманизации рефлекси-руется в большом количестве научно-фантастических фильмов последних десятилетий и выражается в отчетливом векторе деструкции режимов исключения - парадигма множественной вселенной позволяет многократно отыскивать (или конструировать) голую жизнь, чтобы через эмпатию вернуть ей статус жертвы, назначить компенсацию и тем самым включить в глобальные потоки капита-
ла. Игра в мироздание (mundane game) запускает поиск (и создание) новых моральных и эмоциональных оснований для эмпатии и сочувствия всем дегуманизированным (что меняет также и антропологические константы, рефлексия над которыми теряется in tenebris постгуманизма и третьей волны феминизма). Так в кинематографическом пространстве обнаруживается всеядная дегуманизация, в качестве жертв которой опознаются зомби, клоны, андроиды, мутанты, и даже не антропоморфные существа - растения, планеты, искусственный интеллект21. Всех их надо спасти, понять, принять и вернуть (дать) привилегии. Но дело, похоже, в том, что накапливается усталость от однотипных финалов этих сюжетов. И Дэдпул предлагает ответ на вопрос, что делать с преизбытком жертв, требующих бес- 71 конечных моральных сожалений и волокиты с компенсациями. В рамках кинонарратива Дэдпула процесс дегуманизации подан элегантно - персонажи никогда и не были людьми; они сразу помещены в режим исключения, и дегуманизация может быть опознана только как вторичная, через конфликт зрительского смещения миров, описанного Аленом Бойла. Моральная вселенная Дэдпула - это пример альтернативного мира с радикальным решением биополитического императива «не допускать жертв». Дэдпул - как санитар леса, у него
21 Подробнее способы конструирования образа жертвы в пространстве современных медиа, в частности в рамках современных научно-фантастических блокбастеров, см. в статье Иванен-
ко Е.А. Характеристики «жертвенного тела» в горизонте биополитики и информационных техноло-
гий. (на материале современных фантастических блокбастеров) // Вестник Самарской гуманитарной академии 2019 (25) Серия «Философия. Филология». 2019. С. 31-54.
| 2 (39) 2020 |
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
| Дэдпул и теодицея: мир справедливой смерти / Deadpool and Theodicy: a World of Just Death |
просто нет жертв. Алгоритм исключения действует фасцинирующе мгновенно и не имеет последствий, тем и крайне интересен.
Месть в попкультуре
Что касается мести как смыслового горизонта фильма, то следует отметить невероятную популярность этой темы в кино последних десятилетий. В статье Питера Робсона
«Развитие мести, справедливости и насилия в
22
кино»22 приводится статистика, показывающая, что месть - это крупнейшая категория фильмов и «наиболее влиятельный сектор популярной культуры»23. Робсон связывает это явление с недоверием общества системе правосудия и называет этот феномен «дефицитом справедливости». Древняя максима «око за око», набирающая силу на фоне дефицита правосудия, говорит о том, что жертва может быть компенсирована только другой жертвой, а это ведет к прямой эскалации количества жертв. Дефицит справедливости предполагает перераспределение ответственности за гармоничность мира и в пределе - освобождение абсолютной власти, которой по законам конвергентного пространства может воспользоваться любой, учредив себя как высшую инстанцию права, и начать «жить в лучшем из миров», осуществляя любые действия, направленные на восстановления баланса справедливости.
22 Peter W. G. Robson. Developments in Revenge, Justice and Rape in the Cinema // URL https: //www. researchgate.net/publication/331541379_ Develop-
ments_in_Revenge_Justice_and_Rape_in_the_Cinema /fulltext/5ca794e692851c64bd530678/Developments-in-Revenge-Justice-and-Rape-in-the-Cinema.pdf (дата обращения 12.07.2019).
23 Там же.
Агрессивность этих действий заранее оправдана высшей целью гармонии мира. В русле этой логики возникают мощные флуктуации современного социального пространства - такие как social justice warriors24, victimhood culture25 как агрессивная культура виктимности, wimpy snowflakes warriors26, и многочисленные разновидности виктимблейминга. Показательно, что большинство из этих понятий носит пейоративное (то есть осуждающее) значение - получается, что общий фон осуждения агрессии во имя справедливости остается плодородным гумусом для возникновения очередных флук-туаций. Короче говоря, месть зацикливается и остается в тренде «дефицита справедливости». Чтобы подкопаться под корни этого тренда, воспользуемся инструментарием социальной психологии - концепцией веры в справедливый 72 мир (ВСМ).
24 Social justice warrior (сокращенно SJW) - «воины социальной справедливости», блоггеры, ведущие активную борьбу с социальной несправедливостью, защищающие правила политкорректности и придающие особое значение политике идентичности и равноправию привилегий. SJW получил широкое хождение в качестве интернет-мема на волне скандала #GamerGate.
25 Victimhood culture - «культура виктимности», авторский концепт, принадлежащий Бредли Кэмп-белу и Джейсону Мэннингу и заявленный ими в книге Campbell B., Manning J. The Rise of Victimhood Culture. Palgrave MacMillan 2018. P. 301.
26 Wimpy snowflakes warriors (сокращенно WS) -«воины жалкие снежинки», цифровая идентичность, поколение, достигшее взрослого возраста в 2010-х, считаются менее устойчивыми к эмоциональным воздействиям, используют свою ранимость как аргумент к нападению и сетевой травле.
| 2 (39) 2020 |
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
| Дэдпул и теодицея: мир справедливой смерти / Deadpool and Theodicy: a World of Just Death |
Вера в Справедливый Мир
Концепт «веры в справедливый мир» (Belief in a Just World) восходит к работам социального психолога Мелвина Лернера (Mel-vin J. Lerner). В 1977 году Лернер с помощью своих знаменитых экспериментов исследовал закономерность в поведении людей, связанную с верой в справедливое устройство мира - эта закономерность проявлялась в неосознанном наделении жертв отрицательными чертами, а людей успешных более позитивными качествами. Лернер описывал этот феномен как «фундаментальное заблуждение», как устойчивую тенденцию верить в то, что люди заслуживают то, что имеют, и имеют то, что заслуживают. Другими словами, вера в справедливый мир предполагает, что лица, оказавшиеся жертвами, попросту заслужили страдания своими действиями, и, если даже причины страдания неочевидны, они, тем не менее, существуют. Эта когнитивная стратегия позволяет полагаться на то, что мир осмыслен и, самое главное, управляем. Практически в то же время, два других психолога, Зик Рабин (Zick Rubin) и Летиция Энн Пеплау (Letitia Anne Peplau), разработали шкалу справедливого мира для определения интенсивности веры в справедливость. Их знаковая работа «Кто верит в справедливый мир?»27 стоит у истоков исследований генезиса и развития веры в справедливый мир в культуре. Рабин и Пеплау развивают и продолжают теорию «внутренней справедливости» швейцарского психолога и философа Жана Пиаже (J. Piaget, 1932), которая гласит, что все в раннем детстве распола-
27 Zick Rubin, Letitia Anne Peplau. Who believes in a Just World? // Journal of Social Issues, vol.31, №3. 1975. Pp.65-86.
гают некой априорной конструкцией справедливого устройства мира, позволяющего выстраивать более сложные поведенческие модели чем те, что основаны на получении сиюминутного удовольствия. Отталкиваясь от этой теории, Рабин и Пеплау делают шаг в сторону изучения социальной тенденции, когда «внутренняя справедливость» не исчезает с возрастом, а напротив, принимает формы устойчивого мировоззрения и моральной догмы. Результатами исследования становятся несколько закономерностей: например, что верящие в справедливый мир оказываются более религиозными (с акцентом на парадигму спасения в иудаизме и христианстве), более авторитарными и более восприимчивыми к структурам внешнего контроля и системного принуждения. Здесь обнаруживается прямая корреляция 73 шкалы справедливого мира и так называемой Б-шкалы (шкалы фашиизации), предложенной Теодором Адорно в 1950 году для оценки авторитаризма. Рабин и Пеплау критикуют вирулентное распространение структуры веры в справедливый мир в культуре западной секуляризованной идеологии, в частности, в среде масс-медиа: «К числу носителей веры в справедливый мир относятся средства массовой информации. Практически все телевизионные драмы, от "Бэтмена" до "Тайной бури", имеют один и тот же совершенно предсказуемый конец: хороший парень получает вознаграждение, а плохой - наказание. Продюсеры утверждают, что зрители требуют от них соблюдения такой совершенной справедливости. По словам продюсера "Темных теней", "Люди просили нас постоянно убивать отрицательных персонажей. В конце концов, мы начали убивать их, но они хотели, чтобы их убили немедленно". С другой стороны, когда "хороший"
| 2 (39) 2020 |
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
| Дэдпул и теодицея: мир справедливой смерти / Deadpool and Theodicy: a World of Just Death |
персонаж подвергается опасности, зрители, по сообщениям, угрожают прекратить смотреть шоу, если его не спасут»28. В качестве очевидного примера встроенности веры в справедливый мир в культурные стереотипы Рабин и Пеплау приводят Телевизионный кодекс Национальной ассоциации радио- и телевещателей (1954 год, однако положение дел до сих пор не поменялось), который включает следующее положение под заголовком «Ответственность за детей»: «Образование детей предполагает формирование у них чувства принадлежности к окружающему миру в целом. Преступность, насилие и секс являются частью мира, с которым им предстоит встретиться, и определенное количество правильного представления о них поможет сориентировать ребенка в его социальном окружении. Однако насилие ... не должно представляться без признаков возмездия и наказания»29. Возвращаясь к теме данного кейса, можно сказать, что Дэдпул является идеальной иллюстрацией к критике Рабина и Пеплау, так как будучи фигурой «правильного» возмездия, он открывает неконтролируемый поток насилия, и устанавливает режимы исключения.
Дальнейшее развитие концепции веры в справедливый мир мы очертим, сильно спрямляя углы; подробный отчет о сорокалетней истории развития этого понятия при необходимости можно найти в работе «Вера в справедливый мир» Кэролин Хафер (Caroline Hafer) и Робби Саттона (Robbie Sutton)30. Для нашего кейса важно будет отметить разделение веры в
28 Ibid. P.85
29 Ibid.
30
Caroline Hafer, Robbie Sutton. Belief in a Just World. // Handbook of Social Justice Theory and Reserch. Springer, New-York 2016. Pp.145-160.
справедливый мир на разные области, произошедшее в 90-е годы. Была обозначена дистинкция между «верой в справедливый мир для меня» (BJW-self) и «верой в справедливый мир для других» (BJW-others); а также в конце 90-х была обнаружена разница в способах веры в справедливость мира - финальная справедливость (ultimate justice), основанная на вере в то, что справедливость рано или поздно восторжествует, и постоянная справедливость (immanent justice), опирающаяся на то, что все происходящее сейчас справедливо. Было экспериментально доказано, что модус постоянной справедливости, как и модус справедливого мира для других тесно связаны с негативным отношением к жертвам и включает в себя структуры виктимблейминга. Оба этих модуса применимы к описанию модели Дэдпула: 74 Дэдпул как мститель реализует закон справедливости здесь и сейчас (immanent justice), а для того, чтобы обозначить право на месть и создать место для субъекта авторитарной власти, нужен модус справедливого мира для других (BJW-others).
Конец XX и начало XXI века отмечены множеством работ, адресованных значению веры в справедливый мир в западной культуре. В целом исследования развивались в свете трех главных вопросов - как данная когнитивная стратегия адаптируется к личности, как она адаптируется к социуму и какова основа веры в справедливый мир? Последний вопрос на наш взгляд напрямую может быть выведен в теологические горизонты и рассмотрен в рамках модификации структур теодицеи в современном социальном пространстве, что и было осуществлено в развернутом виде в статье «Виктимблейминг и теодицея: теологические корни современных способов легитима-
| 2 (39) 2020 |
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
| Дэдпул и теодицея: мир справедливой смерти / Deadpool and Theodicy: a World of Just Death |
ции статуса жертвы»31. Если суммировать кратко, то вопрос о причинении насилия обертывается в дискурс справедливого мира (который представляет собой секуляризованную теодицею) и в дискурс права (который в пределе есть дискурс политической теологии), а также в экономический дискурс капитализма (который может быть понят как секуляризованный дискурс божественной экономики).
«Обоснование благости» Дэдпула
Краткий экскурс в историю вопроса о вере в справедливый мир продемонстрировал включенность секуляризованных структур теодицеи в социокультурное пространство западной ментальности и их востребованность в популярной культуре. Дэдпул как производное культуры конвергенции (то есть, включающее все траектории развития нарратива в логике трансфикциональности32) представляет собой когнитивную стратегию работы с казуальностью и опирается эта модель на представление о божественной воле, выступающей последним (и единственным) гарантом любой причинно-следственной связи. При этом металеп-сис как прием, постоянно присутствующий в нарративе Дэдпула, снимает опасную однозначность монотеистической теологии и растворяет ее структуры в множественности и ва-
31 Иваненко Е.А., Корецкая М.А., Савенкова Е.В. «Виктимблейминг и теодицея: теологические корни современных способов легитимации статуса жертвы» // Вестник Самарской гуманитарной Академии. Серия «Философия. Филология». Самара: Сам. гуманит. акад., №2 (25). 2019.
32 Dru Jeffries. The Worlds Align Media Convergence
and Complementary Storyworlds in Marvel's Thor: The Dark World// World Building. Book Editor(s): Marta Boni. Amsterdam University Press. 2017. P. 287.
риативности игры в мироздание (открывая поклонникам свободу выбора траектории нарра-тива, и как следствие - перспективы его капитализации). Дэдпул - трикстер и персонаж ме-такомикса, что позволяет ему профанировать сакральное вдвойне. Идея сочетаемости нарра-тивов в пространстве множественной вселенной очень оригинально решает фундаментальный вопрос о жертве, понятой как причинение травмы одной вещи другой самим своим существованием: мультиверсум в силу своей природы предполагает бескровное соседство, где ни один созданный мир не причиняет вреда другому. «Процесс создания вымышленной вселенной ... дает возможность множеству различных историй гармонично сочетаться друг с другом»33. Поэтому в структурах сюжета Дэдпула вполне может быть обнаружена 75 биополитическая риторика вместе с ее критикой в духе фукольтиансткого governmentality и сходной с ней идеи христианского пастырства (pastoral power): пастырь Дэдпул гарантирует защиту своей пастве за счет договора, устанавливающего право на абсолютную власть; он готов принести себя самого в жертву за все стадо или за одну овцу. Но в логике пастырской власти это означает также, что он готов пожертвовать всем стадом во имя одной овцы, и право решать принадлежит только ему. В итоге, мир в режиме Дэдпула считывается как справедливый и парадоксальным образом без-
33 Jenkins, Henry Convergence Culture: Where old and new media collide. New York: New York University Press, 2006||URL
https://www.hse.ru/data/2016/03/15/1127638366/Henr y%20Jenkins%20Convergence%20culture%20where% 20old%20and%20new%20media%20collide%20%202 006.pdf (дата обращения 12.08.2019)
| 2 (39) 2020 |
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
| Дэдпул и теодицея: мир справедливой смерти / Deadpool and Theodicy: a World of Just Death |
опасный (если некто невиновен - он спасется, а зло будет наказано).
Статус сакрального, которым располагает Дэдпул и который легитимирует его действия, - не божественной природы (его бессмертие в фильме объясняется физиологически), поэтому вектор трикстерного профаниро-вании направлен в сторону социальной маргинализации. Этот особый статус удерживается за счет конвергентности маргинального в многомерном пространстве метакомикса. Имеется в виду, что на сакрализацию фигуры Дэдпула работает и фэндом, и внешняя оболочка фильма (все тот же рейтинг R), и сюжетные повороты. Скверна сакрального подана в сюжете через тезис «сделать правое дело - это как следует замараться», и все тот же режим исключения голой жизни, который демонстрирует собой неубиваемый организм Дэдпула. Эффективность маргинализации сказывается в высокой валентности фигуры Дэдпула как жертвы -западная культура чутко реагирует на триггеры архитипичной жертвы «униженного белого мужчины» (abject white man), которая в пределе радикального христианства смыкается с фигурой Христа и упирается в так называемую «теологию жертвы» (victim theology)34. Так что, Дэдпул вполне тянет на статус единой жертвы во имя справедливости; его самопожертвования (напомним, что это единственный конвенциональный способ причинения смерти в границах биополитики35) хватит на все кино;
34 Подробнее об архетипах жертв в западной культуре см. статью Sally R. Munt. Argumentum ad mis-ericordiam: the cultural politics of victim media // Feminist media studies. November 2016. Рр. 2-16.
35 Сериков А.Е. Историческая трансформация смыслов самопожертвования // История. Семиотика. Культура: сборник материалов Всероссийской
потому в логике компенсации за страдания все грехи заранее ему отпущены, и мир еще останется должен. Но: Дэдпул исповедует идею высшей справедливости, а значит, никакого личного произвола не может быть допущено. Во второй части фильма эта модель дополнительно проверяется на прочность: антогонист-злодей заслуживает смерти, но обладая личностью, он находится вне режима исключения homo sacer. Он обладает свой судьбой (то есть, встроен в мировой баланс добра и зла), и Дэдпул «признает» это, пощадив его. И здесь срабатывает логика теодицеи - хотя герои не трогают главного злодея, он все равно тут же погибает по воле Провидения, сбитый машиной. То есть, справедливость восстановлена, мировой порядок утвержден свыше, а значит, герои действуют правильно. Теодицея как 76 «обоснование благости божественной воли, несмотря на наличие зла», делает из фигуры Дэдпула что-то вроде «принципа достаточного основания» для убийства. Это виктимблейминг в нулевой своей точке и упразднение статуса жертвы в логике компенсации. Дэдпул - это версия (пусть и ироническая) небожественного Абсолюта, созданная обществом, томящемся в дефиците справедливости.
Примечательно, что такая схема становится популярной: на последнем Венецианском кинофестивале главный приз взял кинокомикс (что само по себе беспрецедентно) «Джокер», чей идейный посыл не сильно отличается от всеоправдывающей теологии жертвы, заявленной в Дэдпуле. Вот как его сюжет описан в рецензии: «Как мы уже писа-
научной конференции с международным участием / отв.ред. И.В. Демин. Самара: Сам. гуманит. акад., 2017. 255 с.
| 2 (39) 2020 |
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
| Дэдпул и теодицея: мир справедливой смерти / Deadpool and Theodicy: a World of Just Death |
ли, «Джокер» - это что угодно, но только не обычный фильм по комиксам. Он снят в лучших традициях фильмов Мартина Скорсезе и Милоша Формана; цвет кадра, ритм, саундтрек, актерская игра - все выверено до мелочей. В фильме нет супергероев и суперзлодеев, зато есть жертва. Жертва обстоятельств, нелюбви, равнодушия, общественного кризиса. Несмотря на то, что действие в картине происходит в 1980-е, это, конечно же, разговор о настоящем. Как кто-то уже успел пошутить, если в фильме Тима Бертона Джокер стал злодеем, попав в чан с химикатами, то у Филлипса ему было достаточно попасть в общество». И «Джокер» не единственный пример фильма, отражающего идею общества как причины маргинализации и кризиса справедливости. Одним словом, капитализация веры в справедливый мир идет полным ходом. И если жертва в мире биополитики - это всегда зияющий вопрос, то мир Дэдпула позволяет нам попробовать, какой могла бы быть культура ответа.
Список литературы
1. Baurin, C. 2012. Le metacomic. Doctoral dissertation, University of Poitiers. URL http: //neuviemeart.citebd. org/IMG/pdf/These.pdf (дата обращения 09.09.2019).
2. Boillat A. Cinéma, machine à mondes Chêne-Bourg, Georg, 2014, 392 p. Sébastien Denis // URL https://journals.openedition.org/1895/4928 (дата обращения 15.09.2019).
3. Hafer C., Sutton R. Belief in a Just World. // Handbook of Social Justice Theory and Reserch. New-York, Springer, 2016. Pp.145-160.
4. Jenkins, H. Convergence Culture: Where old and new media collide. - New York: New York University Press, 2006.
5. Jeffries D. The Worlds Align Media Convergence and Complementary Storyworlds in Marvel's Thor: The Dark World // World Building. Book Editor(s): Marta Boni. Amsterdam University Press, 2017. Pp. 277-303.
6. Lerner, M. J. The belief in a just world: A fundamental delusion. New York: Plenum Press, 1980. 210 p.
7. Munt S. R. Argumentum ad misericordiam: the cultural politics of victim media // Feminist media studies. University of Sussex. November 2016. Pp. 1-18.
8. Mellier D. World Building and Metafiction in Contemporary Comic Books Metalepsis and Figurative Process of Graphic Fiction // World Building. Book Editor(s): Marta Boni. Amsterdam University Press, 2017. Pp. 304-317.
9. Robson P. W. G. Developments in Revenge, Justice and Rape in the Cinema // URL https: //www. researchgate.net/publication/3315413 79_Developments_in_Revenge_Justice_and_Rape _in_the_Cinema/fulltext/5ca794e692851c64bd530 678/Developments-in-Revenge-Justice-and-Rape-in-the-Cinema.pdf (дата обращения 12.07.2019).
10. Rubin Z., Peplau L. A. Who believes in a Just World? // Journal of Social Issues, vol.31, № 3. 1975. Pp. 65-87.
References
1. Baurin, C. 2012. Le metacomic. Doctoral dissertation, University of Poitiers. URL http://neuviemeart.citebd.org/IMG/pdf/These.pdf (дата обращения 09.09.2019).
2. Boillat A. Cinéma, machine à mondes Chêne-Bourg, Georg, 2014, 392 p. Sébastien Denis // URL https://journals.openedition.org/1895/4928 (дата обращения 15.09.2019).
3.
4.
77
Hafer C., Sutton R. Belief in a Just World. // Handbook of Social Justice Theory and Reserch. New-York, Springer, 2016. Pp.145-160.
Jenkins, H. Convergence Culture: Where old and new media collide. - New York: New York University Press, 2006.
| 2 (39) 2020 |
Елена Анатольевна ИВАНЕНКО / Elena IVANENKO
| Дэдпул и теодицея: мир справедливой смерти / Deadpool and Theodicy: a World of Just Death |
5. Jeffries D. The Worlds Align Media Convergence and Complementary Storyworlds in Marvel's Thor: The Dark World // World Building. Book Editor(s): Marta Boni. Amsterdam University Press, 2017. Pp. 277-303.
6. Lerner, M. J. The belief in a just world: A fundamental delusion. New York: Plenum Press, 1980. 210 p.
7. Munt S. R. Argumentum ad misericordiam: the cultural politics of victim media // Feminist media studies. University of Sussex. November 2016. Pp. 1-18.
8. Mellier D. World Building and Metafiction in Contemporary Comic Books Metalepsis and Figurative Process of Graphic Fiction // World Building. Book Editor(s): Marta Boni. Amsterdam University Press, 2017. Pp. 304-317.
9. Robson P. W. G. Developments in Revenge, Justice and Rape in the Cinema // URL https: //www. researchgate.net/publication/3315413 79_Developments_in_Revenge_Justice_and_Rape _in_the_Cinema/fulltext/5ca794e692851c64bd530 678/Developments-in-Revenge-Justice-and-Rape-in-the-Cinema.pdf (12.07.2019).
10. Rubin Z., Peplau L. A. Who believes in a Just World? // Journal of Social Issues, vol.31, № 3. 1975. Pp. 65-87.
78
| 2 (39) 2020 |
