CC BY
58
УДК 902.6+396.1
Е. П. Денисов
Институт истории им. А. Дониша пр. Рудаки, 33, 734025, Душанбе, Таджикистан Arcaologieburo BNB, Honowerstr. 35 10318 Berlin, Германия E-mail: [email protected]
ДАТИРОВКА РАННЕКУШАНСКОГО МОГИЛЬНИКА КОЧЕВНИКОВ КСИРОВ (ДАНГАРИНСКИЙ РАЙОН, ЮЖНЫЙ ТАДЖИКИСТАН)
Благодаря интенстивным археологическим раскопкам в Южной Трансоксиане в настоящее время в распоряжении исследователей имеются сотни курганов, оставленных кочевниками, пришедшими к берегам Окса (Амударьи) во II в. до н. э.
Изучение курганного дангаринского могильника Ксиров проводилось с 1977 по 1990 г. Анализ материалов, обнаруженных в этом могильнике, позволил нам прийти к выводу, что кочевники, оставившие этот памятник, пришли с востока и что их следует идентифицировать с большими юэчжами (да-юэчжа-ми), в то время как аналогичные, обнаруженные и раскопанные в Бешкентской долине, оказываются типологически близки с сарматскими памятниками [Denisov E., Grenet F., 1981. P. 307-314; Денисов Е. П., 1983. С. 3637; Денисов Е., 1989. С. 133-141; Denisov E. P., 1995-1996 (1997). S. 329-336]. Сопоставление материалов из могильника Ксиров с происходящими из других памятников юга Трансокси-аны свидетельствует о сходстве между ними, проявляющемся в: а) устройстве погребальных памятников; б) обряде погребения; в) характере инвентаря, найденного при исследовании погребений.
По устройству погребальных сооружений, как и по ряду других признаков, Ксировский могильник сближается с Бабашовом, и это, на наш взгляд, возможно, связано с идентичной этнической принадлежностью погребенных. Вывод об идентификации погребенных с да-юэчжами прежде всего касается погребенных в могильнике Ксиров. Сопровождающий материал во всех этих курганных могильниках в основной своей массе оказывается сходным. Ключевым при датировке Ксировского могильника оказывается анализ нумизматического материала, керамики, а также украшений.
ISSN 1818-7919
Могильник Ксиров до последнего времени остается самым восточным пунктом находок подражаний оболам Эвкратида. В основном эти монеты были найдены в среднем и нижнем течении реки Кафирниган. Две монеты происходят из Пянджского района (Са-рай-Камарская долина).
Всего при исследовании могильника Ксиров было обнаружено 6 монет. Все они представляют собой оболы - подражания оболам Эвкратида. Наиболее ранняя монета (Кси-ров-Щ огр. 17) датирована Е. В. Зеймалем началом I в. до н. э. ', следующая (Ксиров-1, к. 2) - серединой I в. до н. э. и третья (Кси-ров-Ш, огр. 3) - концом I в. до н. э. - началом I в. н. э. Три другие монеты имеют плохую сохранность и условно отнесены, на основании факта принадлежности монет к подражаниям оболам Эвкратида, к концу II в. до н. э. - началу II в. н. э. (Ксиров-Ш, огр. 10,16,17) [Зей-маль Е. В., 1984. С. 186-187].
Наибольшую и объективную ценность, несомненно, представляют выводы Е. В. Зей-маля по относительной хронологии, о последовательности серий подражаний оболам Эвкратида. Чрезвычайно интересна отмечаемая этим автором близость изображений на IV серии подражаний оболам Фраата и на монетах IV серии подражаний чеканке Эвкрати-да. Конечно же, это является подспорьем для
1 Е. В. Зеймаль придерживался и активно отстаивал позицию, что начало правления кушанского правителя Канишки (НДК) следует датировать поздно, что оно относится к 278 г. н. э. В этой связи не вызывает большого удивления, что такие монеты, как этот обол, типологически чрезвычайно близкий к греко-бактрий-ским прототипам, он относил не ко II в. до н. э., а «к началу I в. до н. э.».
Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2007. Том 6, выпуск 3: Археология и этнография © Е. П. Денисов, 2007
экстраполяций и по абсолютной хронологии монетного чекана подражаний оболам Эвкра-тида. Возможность эту Е. В. Зеймаль не пропускает. Однако отдельные построения исследователя не могут не носить в известной степени умозрительный характер. Это, в частности, на наш взгляд, касается и определения сроков длительности чекана ряда серий. Потому датировки, предложенные Е. В. Зей-малем для подражаний оболам Эвкратида, по нашему мнению, не могут являться достаточно надежным и, тем более, единственно надежным основанием для датировки погребений могильников.
Начало типологической последовательности варваризации оболов Эвкратида Е. В. Зей-маль видит следующим образом. На первом этапе первой серии в легенде подражаний «бетта» печатается нечетко, вместо «альфы» мы видим «ламбду». «Каппа» пишется в виде короткого штриха с двумя короткими «усами» вправо. Монограмма сохраняется та же, что и на греко-бактрийских оболах, и располагается под геральдически правым колпаком Диоскуров. У двух других монет этой же первой серии при сохранении трех первых отличий появляется еще одно: монограмма остается той же, но она сдвигается к центру оси симметрии, образованной взаиморасположением колпачков Диоскуров. И именно это расположение монограммы закрепляется и продолжается и на монетах типологически более поздних серий.
Все выглядит логично, однако можно допустить и другое понимание создавшейся картины. Дело в том, что по всем прочим признакам, кроме расположения монограммы, монета из огр. 4 группы Ксиров-Ш несравненно ближе к прототипу, к царским оболам, чем все остальные подражания оболам Эвкратида: строго в строчки стоят буквы; четкое, тонкое изображение пальмовых ветвей, колпачков Диоскуров, букв. Ввиду вышесказанного, можно предположить, что определенные Е. В. Зеймалем как две первые монеты серии I, возможно, представляют некую типологически боковую ветвь. В этом случае монету из огр. 4 группы Ксиров-Ш, видимо, следует датировать концом II в. до н. э.
Керамический материал из Ксировского могильника представлен только двумя видами керамики: лепными и гончарными горшками и одноручными кувшинами. Тождественные гончарные горшки и кувшины имеются
в Тулхарском могильнике и частично - в материале из городища Ай-Ханум. Что же касается Бабашова, то в материале из этого памятника близкие по форме горшки представлены лишь немногочисленными обломками, а кувшины здесь и вовсе не обнаружены.
Согласно замечанию А. В. Седова, ранними в Тулхарском могильнике должны быть, в частности, погребения, в инвентаре которых отсутствуют бокалы. Для этих погребений А. В. Седов допускает возможность датировки концом I в. до н. э. [Литвинский Б. А., Седов А. В., 1984. С. 128]. В Ксирове, однако, значительная часть погребений относится к !-П вв. н. э., что видно уже и по нумизматическому материалу. С другой стороны, в могильнике не было найдено ни одного бокала. Таким образом, может быть найдено и другое объяснение отсутствию в могильнике бокалов. По нашему мнению, характер найденных в могильнике видов посуды в данном случае определен принадлежностью к другой этнической группе, отличной от представленной в Тулхар-ском и в Аруктауском могильниках.
Вывод, к которому приходит А. В. Седов по вопросу датировки могильников Северной Бактрии, состоит в том, что лишь отдельные, наиболее ранние, погребения в могильниках Северной Бактрии могут быть датированы концом I в. до н. э. И этот вывод касается всех памятников, включая, очевидно, и Ксиров [Там же. С. 133]. Более ранние даты им не допускаются.
Однако, если принять такую датировку, остается неясным вопрос, где хоронили своих умерших кочевники в конце II - начале и середине I в. до н. э. Именно в это время основными землями их обитания, в отличие от последующих веков истории кушан, как свидетельствуют данные письменных источников, являлись земли Северной Бактрии. Ведь именно в Северной Бактрии располагалось первое княжество-государство больших юэчжей. Причем, скорее всего, придя в Северную Бактрию, юэчжи не сразу ринулись на штурм Греко-Бактрии, закончившийся ее разгромом незадолго до 129 г. до н. э. Какой-то период они могли мирно кочевать у ее северных границ. Соответственно, уже и в это время, до 129 г до н. э., им надо было где-то хоронить своих умерших. Кроме того, завоевав незадолго до 129 г. до н. э. Греко-Бактрию, большие юэчжи, судя по всему, вскоре оставили южно-бакт-рийскую Дахя и вернулись на земли, приле-
гающие с севера к Пянджу-Амударье (Оксу). Имеется достаточно свидетельств этому. Да и государство это имело свое, не похожее на другие, название, оно называлось «Государство больших (да-) юэчжей».
В материалах позднего периода существования городища Ай-Ханум появляется и встречается в достаточно значительном количестве лепная керамика, идентичная найденной нами при исследовании могильника Ксиров. К этому выводу пришли французские археологи П. Бернар и Б. Лионне [Bernard P., 1980. Р. 155-156; Lyonnet B., 1991. Р. 153-161]. Для более ранних этапов жизни на городище подобная керамика не известна. У нас есть все основания считать ее изготовленной самими кочевиками-юэчжами, поскольку производство лепной керамики является традицией кочевников, исчезающей в результате длительных и постоянных контактов с жителями урбанизированных областей, какой, безусловно, в это время является юг Трансоксианы. В этой связи очевидно, что лепная керамика, которой в Ксирове представлено в значительном количестве, сопровождала наиболее ранние погребения, оставленные на раннем этапе обитания кочевников в Дангаринской равнине. Мы склонны относить часть, а возможно, таковой является и большая часть погребений, где она была представлена, к середине II, возможно, к концу II-I в. до н. э. Конечно же, следует допустить, что был и промежуточный этап, когда в погребения могли помещать как лепную, так и гончарную посуду.
Наше предположение, что погребения, содержащие лепные сосуды, - хронологически наиболее ранние, подтверждает и топография расположения погребений с лепными сосудами в группе Ксиров-III, в настоящее время единственной, исследованной целиком. После вычленения погребений с гончарными сосудами на плане группы перед нами -все та же цепочка, расширяющаяся в средней части, только несколько укороченная, за счет вычленения трех погребений в северной части группы (ограды 10-12) и одной - в южной (огр. 7). Цепочка стала и несколько более изящной за счет отпадения трех восточных оград: 3, 19 и 20.
Лишь в одном из погребений, содержащих лепную посуду, была найдена монета - подражание оболам Эвкратида (Ксиров-III, огр. 16). К сожалению, изображение на оболе оказалось столь плохой сохранности, что он был отне-
сен Е. В. Зеймалем к IX серии, про которую определено только, что относятся эти монеты к подражанию оболам Эвкратида. Лепной сосуд этот - единственный кувшин в керамике Ксирова. Ручка его не сохранилась, отломана. Таким образом, конечно же, факт обнаружения этой монеты в одном комплексе с лепным кувшином ни в коей мере не противоречит, как и не служит доводом в пользу ранней датировки для погребений с лепной посудой. Погребение это расположено у северо-западного края центральной части группы.
Можно допустить, что отдельные памятники могильника относятся к еще более раннему времени, к последним десятилетиям, предшествовавшим дате окончательного крушения Греко-Бактрии, т. е. к 50-30-м гг. II в. до н. э.
А. М. Мандельштам считал погребения, содержащие небольшие кувшины высотой от 10 до 22 см, образующими группу поздних памятников в Тулхарском могильнике [Мандельштам А. М., 1966. С. 159]. Такой небольшой кувшин был обнаружен в огр. 5 группы Ксиров-III.
Многие золотые нашивные бляшки из могильника Ксиров оказываются близки - продолжение типологического ряда - с архаичными (до конца IV в. до н. э.), но более грубой техники изготовления, бляшками Северного Причерноморья. Такие бляшки были найдены в кургане Огуз в Херсонской области [Фи-алко Е. Е., 2003. С. 129] и в крымском Неаполе Скифском [Шульц П., 1953. С. 22, 57, табл. II, 10-13].
В огр. 13 группы Ксиров-III была найдена железная пластинчатая пряжка, датированная II в. до н. э. - I в. н. э. [Дэвлет М. Э., 1980. С. 16; Артамонов М. И., 1973. С. 128]. В огр. 3 группы Ксиров-IV обнаружена бронзовая серьга с проволочной намоткой, а в огр. 15 группы Ксиров-III - золотая кольцевидная серьга с муфточкой-приемником в виде втулки. Появление таких серег относилось к I-II вв. н. э. [Седов А. В., 1984. С. 129]. Подобные серьги с проволочной намоткой известны и раньше, уже во II в. до н. э. [Musche B., 1988. S. 56-58, Taf. VIII]. Кинжал, обнаруженный при раскопках группы Ксиров-V в 1988 г., оказывается сравнительно архаичным и близким с кинжалами IV-III вв. до н. э. [Смирнов К. Ф., 1975. С. 65, рис. 7; С. 61, рис. 18; 1, 4]. Отсутствие в инвентаре дангаринских могильников находок костяных накладок луков вполне объяснимо в свете предлагаемой ниже датировки памятника.
Согласно А. М. Хазанову, такие накладки широко распространяются лишь во II-III вв. н. э. [Хазанов А. М., 1971. С. 92]. Естественно, известна цена argumentum ad absentem - она невелика и последнее наблюдение не является важным подспорьем при датировке. Нет этих накладок, кстати, и в других рассматриваемых северобактрийских могильниках.
Аналогичные дангаринским наконечники стрел с треугольной головкой и лопастями, срезанными под прямым, острым и тупым углами к черешку, известны, по А. М. Хазанову, как для III-II вв. до н. э., так и для более позднего времени (до II-IV вв. н. э.) [Там же. С. 154, табл. XIX]. Ю. С. Худяков несколько сужает эти рамки рамки: от II в. до н. э. - I в. н. э. до II—III вв. н. э. [Худяков Ю. С., 1986. С. 215, рис. 96].
В огр. 19 (Ксиров-III, 1980 г.) наряду с наконечником стрелы, у которого лопасти срезаны под прямым углом (тип 4 по классификации Хазанова) [Хазанов А. М., 1971. С. 154, табл. XIX], представлены и наконечники, имеющие явно ромбическую форму. Последние типологически близки с типом 7 классификации названного исследователя. Тип этот описывается А. М. Хазановым как наконечники с ромбическим пером и датированы начиная с I в. до н. э [Там же. С. 38; С. 154, табл. XIX]. В Кси-рове они несколько более вытянутых пропорций, чем в таблице последнего автора.
Ограда 19 расположена в средней части группы Ксиров-III, но не в центре, а у ее западной границы. Присутствие среди инвентаря этого погребения лепного горшка позволяет предполагать, что погребение это входит в группу ранних памятников могильника. Таким образом, можно заключить, что скорее всего погребение это не позже I в. до н. э.
Типологически близок с лепными тонкостенными горшками третьего типа могильника Ксиров - горшок, обнаруженный во втором кургане Каракольской группы и датированный III в. до н. э. - I в. н. э. Судя по тексту статьи, горшков, аналогичных найденному во втором кургане, в группе этой было найдено несколько [Воеводский М. В., Грязнов М. П., 1938. С. 170, 171, рис. 41; С. 172]. Среди других находок из северопритяньшанских могильников, опубликованных в этой же статье, датированных также III в. до н. э. - I в. н. э. и находящих аналогии в материалах из могильника Кси-ров, - нашивные бляшки в виде удлиненных равнобедренных треугольников и отдельные
золотые бляшки малых размеров. Одна из обнаруженных здесь бронзовых булавок имеет навершие, напоминающее подвески в виде петухов, подвески серег из огр. 5 группы Кси-ров-Ш. Отметим, что исследованные в этих притяньшанских могильниках курганы типологически близки с ксировскими планировкой групп: устройством могильных ям и ориентацией погребенных [Там же. С. 162-179, рис. 7, 8, 11, 13, 15-17, 20, 28, 35, 41].
Все вместе позволяет определить время формирования могильника Ксиров с середины или во всяком случае с конца II в. до н. э. Функционировал могильник, судя по всему, до II в. н. э.
Список литературы
Артамонов М. И. Сокровища саков. М., 1973.280 с.
Воеводский М. В., Грязнов М. П. У-сунь-ские могильники на территории Киргизской ССР // ВДИ. 1938. № 3. С. 162-179.
Денисов Е. П. Загадочные тохары // Памир. Душанбе, 1989. № 12. С. 133-141.
Денисов Е. П. Могильники на реке Ксиров и тохарско-юэчжийская проблема // Бактрия-Тохаристан на древнем и средневековом Востоке: Тез. докл. конф., посвящ. десятилетию ЮТАЭ. М., 1983. С. 36-37.
Дэвлет М. Э. Сибирские поясные ажурные пластины II—I вв. до н. э. М., 1980. 67 с.
Зеймаль Е. В. Подражания оболам Эвкра-тида // Литвинский Б. А., Седов А. В. Культы и ритуалы кушанской Бактрии. Погребальный обряд. М., 1984. С 177-192.
Литвинский Б. А., Седов А. В. Культы и ритуалы кушанской Бактрии. Погребальный обряд. М., 1984. 240 с.
Мандельштам А. М. Кочевники на пути в Индию. Сер. МИА. М.; Л. 1966. № 136. 232 с.
Седов А. В. Курганные могильники // Литвинский Б. А., Седов А. В. Культы и ритуалы Кушанской Бактрии. Погребальный обряд. М., 1984. С. 104-134.
Смирнов К. Ф. Сарматы на Илеке. М., 1975. 175 с.
Фиалко Е. Е. Золотые бляшки из кургана Огуз // РА. 2003. № 1. С. 124-133.
Хазанов А. М. Очерки военного дела сарматов. М., 1971. 169 с.
Худяков Ю. С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1986. 215 с.
Шульц П. Мавзолей Неаполя Скифского. М., 1953. 88 с.
Bernard P Campagne de fouille 1978 à Ai Khanoum (Afghanistan) // CRAIBL, 1980. Р. 139-157 (на фр. яз.).
DenisovE. Ch‘i-lien, Mao-Mond, Masken aus den Kurganen von Pazyryk und die Yüetschi/To-charer - zur Einordnung eines Steinsiegel-Inta-glios aus dem Beskent-Tal in Süd-Tadzikistan // AMI. 1995-1996 (1997). Bd. 28. S. 329-336 (на нем. яз.).
Denisov E. P., Grenet F. Boucles d’oreilles en or à images de coqs découvertes en Bactriane //
«Studia Iranica». 1981. Vol. 10. Р. 307-314 (на фр. яз.).
Lyonnet B. Les nomades et la chute du Royaume greco-bactrien: quelques nouveau indices en provenance de l’Asie Centrale orientale. Vers l’identification des Tokhares-Yueh-Chi // «Histoire et cultes de l’Asie Centrales preislamique». P., 1991. Р. 153-161 (на фр. яз.).
Musche B. Vorderasiatischer Schmuck zur Zeit der Arsakiden und der Sasaniden. Leiden; N. Y.; Kobenhavn; Koln, 1988. S. 362-417 (на нем. яз.).
Материал поступил в редколлегию 28.03.2007
