CC BY
63
Дальний Восток конца XX - начала XXI в.
как «зеркало» системных проблем
w 1 российского государства1
Анатолий Евгеньевич Савченко,
кандидат исторических наук, заместитель директора Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО, Владивосток. E-mail: [email protected]
Представленная статья даёт новый взгляд на дальневосточную политику сквозь аналитическую оптику государство - центрированного подхода. Но -вейшая история Дальнего Востока рассмотрена в рамках геополитичес -кой теории Р. Коллинза и теории инфраструктурной власти государства М. Манна. Теоретический анализ опыта развития Дальнего Востока пока -зывает, что потенциал территории — это переменная, которая легко меня -ет «плюсы» на «минусы», а ожидаемые выгоды могут легко обернуться из -держками. Активизация дальневосточной политики в ответ на ухудшение геополитических условий — это наиболее очевидная реакция государства, стремящегося увеличить свой потенциал за счёт доступа к новым ресурсам и рынкам. Более того, она может косвенно свидетельствовать о нарастании проблем с мобилизацией ресурсов и стремлении получить доступ к новым источникам дохода. Но теоретический анализ показывает, что это невер ный «ответ», лишь усугубляющий кризис чрезмерного расширения. Любая модель «сплошного» развития региона влечёт за собой масштабные расхо ды, связанные с разработкой местных ресурсов и созданием сопутствую щей инфраструктуры, с установлением эффективного контроля над местной бюрократией и участниками внешних обменов. Кроме этого, из проведён ного исследования видно, что основные подходы к управлению регионом (как массированные государственные инвестиции, так и меры по привлече -нию частного капитала) ведут к накоплению издержек. Известная циклич -ность дальневосточной политики может быть объяснена через описанный в статье механизм накопления издержек.
Ключевые слова: Дальний Восток, региональная политика, государство, гео -политика, инфраструктурная власть, программы развития Дальнего Востока.
1 Статья написана при поддержке Российского фонда фундаментальных исследова -ний, в рамках проекта № 16 - 27 - 22001 «Возможности и перспективы российско -китайского взаимодействия в контексте формирования „Экономического поя -са шёлкового пути" и новых инструментов развития Дальнего Востока России».
The Far East in the late 20th and early 21st centuries as reflection of systemic problems of the Russian state.
Anatolii Savchenko, Institute of History, Archaeology and Ethnography of the Peoples of the Far East, FEB RAS, Vladivostok, Russia. E-mail: [email protected].
This article gives a new insight into the Far East policy through the analysis of the state - oriented approach. A contemporary history of the Far East is examined within the framework of R. Collins's geopolitical theory and M. Mann's theory of the infrastructural power of the state. The theoretical analysis of the development of the Far East demonstrates that the territory potential is a vari able that changes "pluses" into "minuses", and expected benefits can easily turn into costs. The activation of the Far East policy in response to deterioration of geopolitical conditions is the most evident reaction of the state trying to increase its potential by the access to new resources and new markets. Moreover, it may indirectly indicate the accumulation of problems with resource deployment and the tendency to get access to new sources of revenue. The theoretical analysis shows that this is wrong and it leads to aggravation of the overexpansion crisis. Any model of "complete" development of the region involves extensive expenses related to the development of local resources and the creation of appropriate infrastructure, the establishment of effective control over local bureaucracy and participants of foreign exchanges. Furthermore, according to the research, it is clear that the main methods of region management (both public investments and measures for private capital attraction) lead to accumulation of costs. A well - known cyclicity of the Far East policy can be explained by the described mechanism of accumulation of costs.
Keywords: Far East, regional policy, state, geopolicy, infrastructural power, development programs of the Far East.
ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
Во внимании государства к Дальнему Востоку нет и не было недос -татка на протяжении всего рассматриваемого периода: он постоянно в фокусе российской региональной политики, но цели развития этого региона остаются недосягаемы2. Отсюда вырастает двойной вопрос: почему Россия периодически пытается интенсивно развивать этот регион, вкладывая сюда немалые ресурсы, и почему у неё так мало успехов на этом пути? Дать теоретически обоснованный ответ на этот вопрос — первая задача данной статьи. Вторая задача — протестиро -вать используемые макроисторические теории на новом эмпиричес ком материале.
2 Например, с 1991 по 1994 г. было принято 2 указа президента и 17 постановлений правительства по поддержке и развитию регионов Дальнего Востока. См.: [ГАРФ. Ф. 10121. Оп. 2. Д. 28. Л. 122, 123].
Статья выстроена следующим образом: сначала будет сформули -рован теоретический каркас и обоснована целесообразность приме -нения выбранных теорий, далее будет представлена интерпретация дальневосточной политики через геополитическую теорию. После этого мы выстроим объяснение дальневосточной политики через тео -рию инфраструктурной власти государства на примере трёх случаев:
1) реализации государственных программ развития Дальнего Востока;
2) попыток привлечения в регион иностранного капитала; 3) стремле -ния задействовать локализованные на этой территории ресурсы. В за ключение мы представим объяснение в целом невысокой эффектив ности дальневосточной политики последних трёх десятилетий.
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ РАМКИ ИССЛЕДОВАНИЯ
Вплоть до сегодняшнего дня исследования, связанные с российским Дальним Востоком, остаются большей частью вне теорий, хотя, как мы увидим ниже, теориям есть что сказать об этом регионе, а дальнево -сточная эмпирика полезна для увеличения их объяснительной силы. Анализ динамики и результатов дальневосточной политики последних 30 лет будет представлен на основе синтеза геополитической теории Р. Коллинза [8; 22] и концепции инфраструктурной власти государст -ва М. Манна. Идеи Коллинза и Манна не только дополняют, но и уси ливают друг друга3. Геополитическая теория больше сосредоточена на межгосударственной конкуренции (внешние причины), для участия в которой государству необходимы ресурсы. Концепция инфраструк турной власти, в свою очередь, показывает, при каких условиях возрас тает или снижается способность государства обращать в свою пользу ресурсы, локализованные на подконтрольной ему территории (внутренние причины). Дальний Восток в силу своего географического рас -положения и природных богатств, которыми он располагает, является подходящим случаем объяснения динамики территориальной власти государства одновременно через внешние и внутренние причины.
Первые два принципа геополитической теории Р. Коллинза утвер ждают, что преимущество в размерах и ресурсах, а также окраинное положение (т.е. ситуация, при которой государство имеет мало по -тенциальных могущественных врагов по периметру своих границ) благоприятствуют росту государственной мощи и территориальной экспансии. Пятый же принцип говорит о том, что чрезмерное тер риториальное расширение и умножение числа врагов по периметру
3 Здесь уместно будет пояснить, что государство понимается нами в узком значении: как бюрократическая система по мобилизации и перераспределению ресурсов.
границ, рост издержек контроля над собственной территорией и над государствами - сателлитами приводят к ресурсному напряжению и государственному распаду4 [8, с. 82—87; 22, р. 1555—1559].
Мы можем видеть, что эти принципы — две стороны одной медали. Историческая макросоциология показывает критически важную связь между внешними/внутренними вызовами, стоящими перед государ -ством и уровнем доступных ресурсов: чем этот уровень выше, тем эффективнее государство может отвечать на вызовы5. Это даёт ос -нования предположить, что территория, будучи местом локализации разнообразных ресурсов, должна осознаваться государственной эли той как преимущество [29, р. 1613]. Что касается оборотной стороны этой медали, то грань, за которой преимущество в размерах и ресур сах оборачивается чрезмерным территориальным расширением, до вольно тонкая, и её переход, скорее всего, незаметен для тех, кто при нимает политические решения.
Концепция инфраструктурой власти, как признаёт сам М. Манн, может развиваться преимущественно за счёт внешних источников [31, р. 365]. Это вряд ли делает её вторичной по отношению к другим концепциям, скорее, наоборот, — придаёт ей способность синтезиро вать достижения разных направлений исследований. Политическая власть, согласно Манну, институализирует определённое пространст во, что можно интерпретировать как создание системы регулирова -ния жизнедеятельности на той или иной территории. Мы, в свою оче редь, предполагаем, что эффективность этой институализации может быть интерпретирована как эффективность мобилизации и перерас пределения государством территориально локализованных ресурсов [32, р. 502]. Иными словами, инфраструктурная власть государства понимается нами в значении, близком к «территориальной власти» Р. Коллинза. Если геополитика выступает первоначальным импульсом к действиям и провокатором внутриэлитных конфликтов в условиях дефицита ресурсов (подрывая территориальную власть государства), то эффективность этих действий и способность разрешать конфлик ты зависят уже от возможности государства концентрировать и пе рераспределять ресурсы, доводя их до места назначения; консоли дировать бюрократию в центре и контролировать её на периферии, получать выгоду от рыночных обменов. Всё это мы и будем называть
4 В нашей статье мы взяли три принципа из пяти выведенных Коллинзом как наибо -лее подходящие к современной ситуации. Третьего принципа ещё коснёмся в этой работе, а четвёртый (утверждающий, что процессы накопления государственной мощи несколькими государствами периодически приводят к геополитическому уп -рощению и решающим войнам между государствами) относится к более долго -срочным трендам, чем рассматриваемая нами проблема.
5 См. подробнее: [22]
инфраструктурной властью государства. Обе теории, взятые вместе и протестированные на новом эмпирическом материале, позволят нам продвинуться в понимании динамики «территориальной власти» государства [19, с. 58—59]6. Эмпирический анализ этих широких мак -росоциологических концепций будет проведён на примере новейшей истории Дальнего Востока, представленной общедоступными мате риалами и архивными документами, а также данными полевых ис следований автора7.
ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОГО ПЕРЕНАПРЯЖЕНИЯ
Российское пространство — это вызов в двух измерениях: во пер вых, как источник внешнего давления одновременно на нескольких фронтах, во вторых, как необходимость постоянного преодоления ги гантских расстояний [25, р. 443—444]. Геополитическое напряжение, генерируемое Дальним Востоком, имеет два отчётливых контура — внеш ний и внутренний, которые мы и рассмотрим по порядку, оставаясь в рамках обозначенного в заглавии статьи хронологического периода.
Внешний контур — проблема «центрального» государства. Несмотря на то, что в 1980- х гг. основным соперником клонящегося к закату СССР был блок НАТО, а горячая точка противостояния была географически локализована в Афганистане, наиболее рискованное положение для страны складывалось в Азиатско Тихоокеанском ре гионе. На Дальнем Востоке, в отличие от западных рубежей, не уда лось создать буфер, наподобие подконтрольных государств Восточ ной Европы8. Именно здесь был прямой выход на границы государств потенциальных противников. АТР был единственным регионом,
6 Удивительно, но теория Коллинза, превосходная во всех других отношениях, име -ет два пробела. Во первых, она сфокусирована на проблеме дефицита и перерас пределения ресурсов, принимая текущий уровень экономической мощи государст ва как данность и оставаясь, по сути, «слепой» к проблеме мобилизации ресурсов и к возможностям использования новых источников дохода. Во вторых, она, свя зывая коллапс государства с чрезмерным территориальным расширением, не объ ясняет, почему эта связь не работает в обратном направлении, т.е. почему с геопо литическим сжатием государства не происходит пропорционального уменьшения тенденций к дезинтеграции. Здесь уместно напомнить, что Советский Союз рас пался на нисходящей стадии геополитического напряжения, в момент, возможно, наилучших за всю советскую историю отношений с США и окончания конфронта -ции с Китаем. См. подробнее: [19, с. 58—59].
7 Полевые исследования были проведены Савченко А.Е. совместно с Ивановым С.А. в рамках гранта РГНФ «Государство и китайский капитал на юге Дальнего востока России (1987—2013 гг.) Проект № 14- 31-01253.
8 Исключением была Монгольская Народная Республика, где СССР содержал круп -ную группировку войск.
откуда исходили территориальные претензии к Советскому Союзу, а границы Дальнего Востока не получили всеобщего международно -го признания9. Проигрывая странам НАТО по соотношению экономи -ческих и демографических ресурсов, на востоке СССР оказался пе ред лицом опасности создания единого пояса военного сдерживания: США — Япония — Республика Корея — КНР, контуры которого стали просматриваться в конце 1970- х гг. Об этом писали западные внеш -неполитические аналитики, примерно о том же беспокоилось совет ское руководство [33, р. 716—717; 5, с. 25—26]. Кроме того, в АТР во -енная конкуренция была менее институализированной, чем в Европе, и риск «случайного» конфликта был и остаётся существенно выше10. Одновременное давление на европейском и восточноазиатском флан ге (на фоне вялотекущей войны в Афганистане) делало Советский Со юз классическим «срединным» государством, распылявшим свои ре сурсы на нескольких геополитических направлениях одновременно.
После успеха «нового мышления» и распада СССР Россия на вре мя сбросила с себя бремя глобальной геополитической конкуренции. Прилагая свою теорию уже к постсоветскому времени, Р. Коллинз от мечал, что страна вернулась в относительно благоприятную позицию окраинного государства, окружённого слабыми соседями. Правда, он делал одно исключение — Дальний Восток [24, р. 120]. Исторически нависая своей демографической мощью над малыми государствами Восточной Европы, теперь в АТР Россия сама превращалась в «ма -лую» страну на фоне гиганта, КНР, и экономической сверхдержавы, Японии. Сжавшаяся до статуса региональной державы (в смысле тех ресурсов, которыми она располагала) страна оставалась глобальным игроком в силу своего географического положения и платила за это высокую цену [28, р. 92].
В настоящее время положение России в АТР выглядит в средне -срочном плане более благоприятным, чем на её западных и южных границах. Но в долгосрочной перспективе, в своём повороте на Вос ток, страна оказывается перед лицом тех же стратегических угроз, что и в Европе. Она всё ещё окружена здесь союзниками США, а на ращивание американского военного потенциала в Южной Корее мо -жет иметь такой же эффект, как и создание системы противоракет ной обороны в странах НАТО.
9 Речь идёт о неурегулированных территориальных вопросах с Японией (Куриль -ские острова) и Китаем (проблема разграничения по р. Амур, которая была раз -решена только в 2005 г.).
10 М.С. Горбачёв во время визита во Владивосток летом 1986 г. говорил следующее: «В Европе — плохо ли, хорошо ли — действует хельсинский процесс диалога, пе -реговоров и соглашений. Это вносит какую - то стабильность, снижает вероятность вооружённых конфликтов. В регионе же, о котором идёт речь, этого нет или поч -ти нет» [5, с. 25].
В начале XXI в. Россия вновь увеличивает своё геополитическое бремя, пытаясь принять участие в изменении миропорядка, создавая геополитический плацдарм в виде Евразийского экономического сою за (теперь с опорой в большей мере на Среднюю Азию), прямо или опосредованно участвуя в конфликтах в Восточной Европе и на Ближ -нем Востоке в условиях падения доходов от экспорта сырья. Сомни тельная опора на Китай — это на сегодня единственный барьер, отде ляющий Россию от чёрной метки «срединного государства».
Внутренний контур — проблема чрезмерного территориального расширения. К концу существования СССР Дальний Восток был мили таризированным регионом, в промышленности которого доминиро вали военные заводы, чья продукция дублировала производство в ев ропейской части страны. При этом за всю историю освоения здесь всё ещё не были обеспечены базовые условия жизнедеятельности: разви тая транспортная сеть и энергетическая инфраструктура, достаточное производство продовольствия. Всё это определяло двойную и особую роль гигантских расстояний между этой удалённой территорией и ев ропейской частью страны, между дальневосточными городами и по сёлками, редкими «созвездиями» разбросанными по пространству, на котором могло бы разместиться 10 таких государств, как Франция.
Вне зависимости от уровня военных угроз в АТР Советскому Сою -зу, вступившему в стадию ресурсного перенапряжения, было всё тя желее обеспечивать экономическое функционирование и социальное благосостояние этой территории. Масштабные программы развития и мегастройки, вроде Байкало -Амурской магистрали, только усилива -ли тренд чрезмерного расширения и ресурсного напряжения11.
В 1990- е гг., когда вопрос выгод и издержек стал значимым для страны, во весь голос заявила о себе «деформированная экономическая география» [27, р. 15]. На Дальнем Востоке «всё оказалось расположен -ным в неправильном месте и делающим неправильные вещи» [34, р. 3]. Более того, всё оказалось в катастрофическом положении: от энерге тики и оборонных предприятий «до обслуживания населения автобус ными перевозками»12. Не случайно в Послании Президента РФ 1999 г. Дальний Восток «прозвучал» как обширная дотационная территория, проблемы которой затрудняли проведение рыночных реформ во всей России [6].
11 Байкало Амурская магистраль оказалась самым дорогим инфраструктурным про ектом, когда либо осуществлённым СССР в своих восточных районах, её стои мость составила 52 млрд долларов в ценах 2015 г. В середине 1990- х гг. БАМ приносил 120 млрд рублей убытков ежемесячно [ГАХК. Ф. Р - 2061. Оп. 1. Д. 488. Л. 145]. См. подробнее: [15].
12 Вывод сделан на основе изучения автором официальных документов в архивах Приморского и Хабаровского краёв, а также Амурской области. Текст в кавычках взят из [ГАХК Ф. Р - 2061. Оп. 1. Д. 113. Л. 69].
В 2000 е гг. с ростом финансовых возможностей государства, вло жения в регион быстро увеличились в 13,3 раза с 2002 по 2012 гг. [14]. При этом 80—90% всех инвестиций обеспечивали федеральный бюд -жет или тесно связанные с государством крупные сырьевые корпора ции13. Ключевые вопросы развития Дальнего Востока рассматривались не в экономических ведомствах, а на заседаниях Совета безопасно сти, принимаемые решения также обосновывались соображениями долгосрочных интересов и внешнеполитического позиционирования, а не экономическими расчётами. Проведённые автором в ходе поле -вых исследований интервью показывают, что даже те чиновники, ко торые пришли управлять развитием Дальнего Востока из бизнеса, вы нуждены рассуждать, обосновывая важность экономических проектов в этом регионе, в геополитических и стратегических терминах.
Проблема чрезмерного расширения не разрешилась, а лишь ушла в тень на фоне возросшего богатства государства.
ДАЛЬНИЙ ВОСТОК КАК ПРЕИМУЩЕСТВО В РАЗМЕРАХ И РЕСУРСАХ
На протяжении всего рассматриваемого периода российское руко водство осознавало, что возможности, открывающиеся в Азии, упус каются из за нерационального использования ресурсного и географи ческого потенциала Дальнего Востока. Здесь, казалось бы, есть всё, чтобы облегчить бремя срединного государства и чрезмерного рас ширения: природные богатства и прямой выход на гигантский рынок их сбыта. СССР пытался задействовать эти преимущества с 1960- х гг., всё больше превращая Дальний Восток в сырьевой придаток Японии. Грандиозные проекты по освоению новых районов вдоль БАМа вы -глядят не такими уж бессмысленными, если иметь в виду серию со глашений между СССР и Японией о разработке и экспорте дальнево -сточных ресурсов [21, р. 134].
Современный поворот на Восток уже имел прецедент в недавней российской истории. В 1985—1986 гг., ещё до известной владиво -стокской речи М.С. Горбачёва, ознаменовавшей новую азиатско ти хоокеанскую политику [13], в Министерстве иностранных дел СССР готовились «резко активизировать свою внешнюю политику в Даль невосточном регионе» и настраивали местные власти на получение максимальной экономической отдачи от отношений с азиатскими странами [ГАПК. Ф. П - 68. Оп. 115. Д. 563. Л. 20, 21, Д. 323. Л. 1]. Но, по -вернувшись лицом к АТР, руководство страны быстро обнаружило,
13 Информация взята с официального сайта Межрегиональной ассоциации экономи -ческого взаимодействия «Дальний Восток и Забайкалье». См. подробнее: [9].
что Советскому Союзу нечего предложить на этот рынок, кроме сырья и ограниченного перечня военных высокотехнологичных товаров. Путь к превращению Дальнего Востока из геополитического бремени в источник государственной мощи пролегал через масштабные фи нансовые вложения: в инфраструктуру, в строительство новых и мо дернизацию существующих предприятий.
Заканчивая с геополитическим объяснением дальневосточной по литики последних 30 лет, мы можем сделать промежуточный вывод. Геополитическое напряжение, порождаемое этой территорией, не ис чезало — оно транслировалось как во внутри и внешнеполитический дискурс, так и в принимаемые государством экономические решения. При усилении государства на первый план выходил внешний контур геополитического напряжения, связанный с международной конку ренцией и позиционированием страны в АТР, при ослаблении — от -чётливей выделялся внутренний контур, связанный с издержками контроля и обеспечения этой гигантской территории. В следующих разделах статьи мы увидим основные способы «ответа» государства на эти вызовы и постараемся объяснить, почему каждый из вариан тов ответа оказывался в итоге неэффективным.
ТРИ ПУТИ К ОБРЫВУ: РЕГИОНАЛЬНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ИНФРАСТРУКТУРНОЙ ВЛАСТИ ГОСУДАРСТВА
Дальний Восток предоставляет нам возможность протестировать инфраструктурную власть государства на примере трёх случаев. Ка ждый из них — это определённая форма дальневосточной политики и способ развития региона.
Случай первый — государственный патернализм 1987—1989/ 2006—2013 гг. (программный подход). В новейшей истории дальне -восточной политики есть два периода, когда Москва пыталась обес печить развитие региона путём специальных крупномасштабных про грамм развития. И в первом, и во втором периодах цели программ не были достигнуты, а сам подход оказывался дискредитированным. Вскоре после этого происходила радикальная смена дальневосточной политики: от государственного патронажа к опоре на частный капитал.
Программный подход базируется на предпосылке, что государство путём концентрации административных и финансовых усилий на при оритетных направлениях способно «расшить» узкие места и снять огра ничения для экономического роста Дальнего Востока. Однако для того, чтобы такой подход сработал, необходимо совпадение разнообраз ных условий: должны быть правильно выбраны приоритеты, админи стративный потенциал должен быть подчинён единой цели и неуязвим
для лоббизма частных интересов, а финансовые ресурсы — наличест вовать в достаточном количестве. Реальный опыт говорит нам о том, что на Дальнем Востоке за редким исключением не удавалось достичь такого совпадения.
Геополитическая значимость и природные богатства региона бы ли тем козырем, который позволил местным правителям убедить М.С. Горбачёва согласиться на масштабные государственные вложе ния в эту территорию14. Программа развития Дальнего Востока была принята в 1987 г. и подразумевала финансирование в 200 млрд руб. Но к 1987 г. СССР ещё не для всех заметно, но уже неуклонно погру -жался в бюджетный кризис, связанный с падением экспортных дохо дов из за обвала мировых цен на нефть. Поступления от экспорта в ка питалистические страны упали к 1988 г. почти на треть и продолжили сокращаться в следующем году [4, с. 215—216]. Резко вырос офици альный дефицит бюджета: с 18 млрд руб. в среднем за 1981 — 1985 гг., до 92 млрд в 1989 г. В 1988 г. дефицит составлял гигантскую сумму в 12% ВВП [10, с. 267].
С первого года реализации программы стал явным дефицит ре сурсов для выполнения запланированных задач. При этом взгляды разных уровней власти на то, кто несёт ответственность за провалы, не совпадали. Анализ переписки между центральными и региональ ными органами управления показывает быстро нарастающие проти воречия по вопросу, кто и за счёт каких средств должен был обеспе чивать реализацию мероприятий программы. Из регионов требовали централизованного финансирования, но в московских министерст вах на эти претензии был свой ответ: резервы должны быть найде ны за счёт лучшего использования уже имеющегося экономическо го потенциала на местах15. Иными словами, проблемы с реализацией
14 Речь здесь идёт о «Долговременной государственной программе комплексного развития производительных сил Дальневосточного экономического района, Бу рятской АССР и Читинской области до 2000 г.», принятию которой предшество -вало непубличное коллективное обращение первых секретарей Дальневосточных регионов лично к М.С. Горбачёву (который к тому времени едва успел вступить в должность Генерального секретаря). Ему, ещё не освоившемуся на новом месте, мало что оставалось, кроме как уступить этому давлению. Соответствующее пись мо с резолюцией М.С. Горбачёва «Прошу рассмотреть предложение тт. Гагарова, Чёрного, Авраменко, Прокопьева и проработать вопрос о мерах по комплексно му развитию Дальневосточного экономического района в 1986—1990 гг. и на пе -риод до 2000 г. (с учётом его большой экономической и оборонной значимости)» было обнаружено автором в Государственном архиве Хабаровского края [ГАХК. Ф. 35. Оп. 112. Д. 175. Л. 46].
15 Вывод базируется на анализе архивных документов, в частности разнообраз -ной переписки региональных органов власти Приморского, Хабаровского краёв и Амурской области с центральными министерствами и ведомствами в течение 1987—1990 гг. по проблемам выполнения принятой программы развития Даль -него Востока.
программы развития Дальнего Востока идеально ложатся на траек торию коллапса государства, показанную Р. Коллинзом: дефицит ре сурсов спровоцировал внутриэлитный конфликт, который, в свою очередь, ускорил дезинтеграцию государства. Несомненно, сам бюд -жетный кризис был вызван более масштабными процессами, чем расходы на развитие восточных районов. Но провал программы был неотъемлемой частью этого кризиса, а дальневосточная бюрократия была в числе пострадавшей части советской элиты, чьими интереса ми Москва пожертвовала в период дефицита финансов.
Бесспорно, дальневосточная бюрократия находила средства для за щиты своих позиций. Именно в рамках дискуссий о судьбе программы развития Дальнего Востока были заявлены требования местных элит о налоговых льготах для региона, большей автономии и создания Даль невосточной республики16. Два момента заслуживают здесь внимания:
- в нашем случае дезинтеграционную тенденцию порождала борь -ба за территориальное перераспределение ресурсов (эта борьба накладывалась на отмеченную Р. Коллинзом борьбу за их отрас левое перераспределение между сторонниками и противниками сокращения военных расходов);
- это были требования этнически русских элит, без малейших при -знаков того, что можно было бы идентифицировать как «нацио нализм» (т.е., проецируя это на масштаб всего СССР, мы можем увидеть пересечение и взаимоусиление этнического и внутрибю -рократического конфликтов).
Здесь мы видим пример взаимодополнения геополитического и ин фраструктурного объяснения государственного коллапса. Описанная выше многомерная борьба парализовала государство: возможности мобилизовать в бюджет территориально локализованные ресурсы уменьшались катастрофически, а сфокусировать административные усилия на каком то территориальном приоритете в этих условиях ста новилось невозможным. Слабость Москвы подтолкнула региональные власти к наращиванию политических и административных полномо чий, а также к установлению контроля над теми ресурсами, которые имелись в пределах подведомственных территорий. Это проецирова лось на уровень союзных республик, поскольку радикально ослабля ло потенциал Центра в его противостоянии с республиками - элитами17.
16 В 1989 г. власти Приморского края выдвинули предложение «...выделить дальне -восточный регион в отдельную автономную республику с административным цен -тром в г. Владивостоке». Идея создания такой республики неоднократно всплы вала в дискуссиях по поводу выполнения этой программы. [ГАПК. Ф - 68. Оп. 117. Д. 831. Л. 13; 24, 65, ГАХК. Ф - 35. Оп. 117. Д. 312. Л. 61; Д. 313. Л. 21].
17 Экономический аспект этого процесса был прекрасно описан Давидом Вудраф -фом. См.: [35, р. 62—73].
События 2006—2013 гг. изначально развивались по схожей траек -тории. На фоне возросших доходов от экспорта нефти дальневосточ ная политика наполнялась всё новыми проектами, незаметно перейдя рубеж 2008 г., когда экономический рост замедлился, а конкурен ция за бюджетные ресурсы (на фоне популистских «майских ука зов» 2012 г.) стала возрастать18. Принятая в 2013 г. программа раз -вития Дальнего Востока, будучи продуктом лоббизма региональных элит и крупных корпораций, включала экономически необоснован ные идеи вроде моста с о. Сахалин на материк. Совершенно непонятно было, как обеспечить финансирование дальневосточной программы, в разы превосходившее расходы на все прочие действующие про граммы территориального развития вместе взятые и в 14 раз превы шавшее долгосрочные расчётные возможности бюджета [18]. Вокруг дальневосточных проектов уже возник очаг внутриэлитного конфлик та между недавно созданным Министерством по развитию Дальнего Востока и Министерством финансов, которое отказывалось согласо -вывать документ. Ситуация быстро политизировалась, а разрешилась публичной критикой правительства со стороны президента, отставкой министра по развитию Дальнего Востока и радикальной сменой кон цепции дальневосточной политики — переходом от гигантских про грамм развития, финансировавшихся за счёт федерального бюджета, к мерам по созданию условий для привлечения иностранного и рос сийского частного капитала.
В своём стремлении развивать Дальний Восток за счёт наращива ния бюджетных вложений государство демонстрирует хроническую неспособность:
противостоять напору региональных лоббистов — претендентов на долю бюджетного пирога;
мобилизовать необходимые ресурсы для выполнения намеченного; - согласовать интересы Москвы и регионов, эффективно разре -
шать противоречия центральных министерств и ведомств. Государственные усилия то и дело оборачиваются какой - нибудь программой расширения БАМа, и без этого загруженного едва ли на по ловину от своей мощности, или скандалом с «Дальневосточным цен тром судоремонта и судостроения», деньги на строительство которого оказываются вложенными в недвижимость где - нибудь в Сингапуре19.
18 «Майские указы» — это 11 указов, подписанных президентом России Владимиром Путиным 7 мая 2012 г., в день вступления в должность президента. Эти докумен -ты среди прочего предписывали правительству и руководству нижестоящих уров ней власти обеспечить значительное повышение зарплат работникам бюджетной сферы, рост расходов на социальную политику.
19 О мошенничестве при строительстве судоверфи «Звезда» см. подробнее: [3]. Ин -формация о загрузке Байкало - Амурской магистрали взята из полевых исследова -ний автора (интервью автора в администрации г. Тында 18 мая 2014 г.).
Программный подход в условиях инфраструктурно слабого го сударства по мере реализации накапливает издержки в виде эконо -мически неоправданных проектов, роста запросов на всё новые вло жения из государственного бюджета, возникновения внутриэлитных конфликтов. Дискредитация программного подхода — дело времени.
Случай второй — извилистые пути частного капитала. В исто -рии с частным капиталом на Дальнем Востоке нам остаётся лишь вни мательно присмотреться к тем процессам, которые в итоге и остави ли Россию на обочине АТР.
В конце 1980- х — начале 1990- х гг. Дальний Восток оказался в ло -вушке среднего дохода. Регион был слишком развит и богат, чтобы конкурировать с соседним Китаем за привлечение иностранных ин вестиций, но слишком бедным, чтобы динамично развиваться за счёт собственных ресурсов или же путём экономической экспансии в со седние страны. Созданные в советский период предприятия, уста ревшие и энергоёмкие, требовали гигантских инвестиций для мо дернизации, но в условиях двух параллельных процессов: коллапса государства и его быстрого встраивания в мировую экономику — они «приглашали» скорее к разграблению и личному обогащению, чем к долгосрочным вложениям [30, р. 105]. Стоит добавить также, что экономические реформы начала 1990- х гг. оказали многомерное шо -ковое воздействие на предприятия: во первых, более не гарантирова лась закупка продукции; во - вторых, их лишили доступных кредитов для модернизации или переориентации производства; в - третьих, их поставили в условия конкуренции с заведомо более сильными ино странными производителями. В ситуации неопределённости и ры ночной трансформации была начисто утрачена перспектива развития. Постсоветская элита в период хаотической трансформации экономи ки избрала единственно рациональную стратегию — извлечение ре сурсов из государства, даже если это происходило под лозунгами за щиты национальных интересов [26, р. 438].
Создание особых экономических зон, льготных режимов внешне экономической деятельности и совместных предприятий вело главным образом к растрате бюджетных кредитов (выделяемых на развитие ин фраструктуры), эксплуатации созданного в советский период потен циала для личного обогащения отдельных людей и нелегальной про даже российского сырья за рубеж. В 1990- е гг. манипуляции с ценами, номенклатурой товаров, взаимными расчётами были повсеместными, а новый бизнес, как правило, начинался с лоббистских попыток по лучить налоговые льготы и освобождение от таможенных пошлин20.
20 Из материалов, подготовленных Высшим экономическим советом при Президиу -ме Верховного Совета Российской Федерации в 1993 г. мы узнаем, что по состоя -нию на 1 декабря 1992 г., «по учтённым данным, на валютные счета участников
Государство не имело инструментов контроля финансовых потоков в новой экономике. «Все научились работать бесприбыльно, рента бельность равна нулю. Всё в затратах», — грустно оправдывался перед московскими чиновниками хабаровский губернатор Виктор Ишаев в 1997 г. [ГАХК. Ф. Р -2061. Оп. 1. Д. 362. Л. 10]. В том же году в соседнем Приморском крае недоимка по некоторым видам налогов составляла около 100% [ГАПК. Ф. 1694. Оп. 1. Д. 638. Л. 119]. Налоги «выбивались» разовыми акциями налоговой полиции, в ходе которых выплачива лись малые проценты от миллиардных задолженностей [ГАПК. Ф. 1694. Оп. 1. Д. 638. Л. 119]. В 1990- е гг. персонал нарождающихся силовых и контролирующих структур разрастался, как если бы государство вело внутреннюю войну [30, р. 186]. Но эта армия, как часто бывает с вой -сками ослабшего правителя, была склонна переходить на сторону бо лее богатого «противника» — того, кого она должна была принуждать исполнять законы и платить налоги.
Государство не только не было способно собирать налоги, часто оно даже не могло проконтролировать, что и для какого рынка про изводится на совместном предприятии. В первой половине 1990- х гг. в Приморье работало много корейских предприятий по пошиву одеж ды — полупустые контейнеры отправлялись в Южную Корею, где происходила «дозагрузка» уже корейской продукцией, которая шла на экспорт в США под видом российской. Такие совместные предпри -ятия существовали, чтобы «обходить» американские квоты на импорт из Кореи, и они стали повсеместно закрываться, когда российские и американские таможенные структуры научились выявлять и пере -крывать каналы поставок.
Сегодня за высокими заборами, под вывеской «инновационных» и «высокотехнологичных» компаний работают китайские фабрики. Вы не сможете получить достоверную информацию, что и в каких ко личествах они производят, потому что на территорию вас не пустят, или в лучшем случае проведут не дальше административного офиса21.
внешнеэкономических связей от экспорта в страны дальнего зарубежья продукции и услуг поступило 9,2 млрд долларов США. Из этой суммы в Россию перечислено всего около 4 млрд долларов». Ресурсы экспортировались «десятками тысяч мел ких предприятий по демпинговым ценам» [ГАПК. Ф. 1694. Оп. 1. Д. 51. Л. 71—77]. В Амурской области экспорт производился по ценам на 30—40% ниже мирового уровня; при этом импорт приобретался по ценам, завышенным до 10 раз. [ГААО. Ф. Р - 2286. Оп. 1. Д. 6. Л. 143—144].
21 Это результаты полевых исследований Савченко А.Е. и Иванова С.А., в ходе ко -торых были проведены интервью с представителями администрации территорий Приморского края, на которых работали такие предприятия. Ситуация не была единичной. Об этом говорит хотя бы тот факт, что в 2015 г. даже полномочный представитель президента РФ не смог попасть на территорию одного из рыбных портов Приморья: его не пустили под предлогом обеспечения безопасности по грузочных работ. См. подробнее: [7]
В современных территориях опережающего развития и свобод -ном порту Владивосток регистрируются большей частью проекты, ко -торые были запланированы до принятия соответствующих законов. Первоначально эти территории были задуманы как площадки для раз вития новых экспортных производств, но постепенно идея расшири лась и охватила проекты, которые государство уже долгое время пы тается реализовать на Дальнем Востоке. В конечном счёте налоговые льготы были обещаны всем инвесторам, которые возьмут на себя обя зательство вложить в Дальний Восток определённую сумму. Наибо -лее очевидный результат предоставляемых льгот — это размывание налоговой базы государства22. Другими словами, мы здесь снова ви -дим уже знакомое нам накопление издержек, потому что различные акторы постоянно находят пути, чтобы деформировать государствен ную политику в своих интересах.
Случай третий — опора на собственные ресурсы. Кроме потенци -ального богатства, которое только обещает географическое положе ние, Дальний Восток имел и использовал реальные возможности для экспорта на миллиарды долларов. Оставим в стороне нефть и газ — специфические ресурсы, эксплуатация которых жёстко контролируется Москвой и требует гигантских инвестиций для обустройства месторо ждений. Лес и рыба — вот наиболее востребованные мировым рынком и не столь централизованные дальневосточные природные богатства23.
На первый взгляд, трудно не удивиться тому, что в 1994 г. лесопро -мышленные предприятия Дальнего Востока, повсеместно ставшие ак ционерными обществами, были на грани банкротства, имели гигант ские долги по налоговым платежам на фоне того, что экспорт леса из России за девять месяцев того же года составил 10% всей экспорт ной выручки страны [ГАПК. Ф. 1694. Оп. 1. Д. 160. Л. 36]. Региональ -ные власти в начале 1990- х гг. настойчиво засыпали Москву просьба -ми о налоговых льготах и финансовой поддержке лесной отрасли, в то время как лес продолжал идти на экспорт [ГАПК. Ф. 1694. Оп. 1. Д. 638. Л. 82]. Лесная отрасль была и остаётся наиболее криминогенной
22 Об этом свидетельствует и явно пристрастный допрос, который устроил не так давно премьер министр Д.А. Медведев Полномочному представителю президен та РФ на Дальнем Востоке Юрию Трутневу на тему, какие именно инвесторы ра -ботают в территориях опережающего развития [17].
23 Анализ третьего случая мы намеренно начинаем с 1990- х гг., оставляя в стороне советский период, когда экспортные операции и доходы от них были под жёстким контролем центральных органов власти. В 1990- е гг., напротив, экспорт дальнево -сточных ресурсов развивался в условиях «самой децентрализованной федерации мира». Таким образом, этот исторический опыт, а точнее его провальные резуль таты, побуждают провести ревизию широко распространённого мнения, что де централизация — непременное условие успешного развития России в целом и её дальневосточных территорий в особенности.
в сфере экспортных операций, в которой вплоть до сегодняшнего дня теневые потоки составляют 70—80% от оборота24.
Главный индикатор ситуации с рыбой — разница в российской и ино странной статистике. Цифры здесь говорят сами за себя: по российским данным, в 1994 г. в Японию было экспортировано 61,4 тыс. т рыбы и мо -репродуктов на сумму 287,5 млн долл. США, по японским — 153,6 тыс. т на сумму 1024,8 млн долл. США. Полученная разница в 737,3 млн долл. показывает теневые объёмы торговли рыбой только в японском на -правлении [ГАПК. Ф. 1694. Оп. 1. Д. 638. Л. 224]. Удивительно, но ника -кое укрепление государства не повлияло на эти потоки: в 2006—2010 гг. разница в оценке экспорта в Японию остаётся в пределах 800 млн — 1,2 млрд долл. Южнокорейские данные по импорту также превыша -ют российскую экспортную статистику примерно на 300 млн долл. [2]. Вне всякого сомнения, это только видимая часть айсберга.
Последствия этого теневого экспорта простираются далеко за пре делы проблем налогообложения. На протяжении многих лет дальне восточные рыбодобывающие компании экспортируют продукцию на миллиарды долларов, но при этом флот продолжает устаревать, местные судоремонтные заводы становятся банкротами и безнадёж но отстают технологически, в то время как российские суда ремонти руются в Корее и Китае.
Фернан Бродель, обозревая ретроспективу продвижения Рос -сии на Восток, писал о «русском гиганте», непрочно утвердившемся на своих окраинах, внешние обмены которого «были объектом нескон чаемых манипуляций со стороны других» [1, с. 502]. Это утверждение полностью справедливо и для новейшего времени. Ситуация, при ко торой Дальний Восток, остро нуждаясь в капитале, теряет даже те богатства, что есть в его распоряжении, не может быть объяснена какой то одной причиной. Напротив, это каскад причинно следст венных связей под общим сводом инфраструктурной слабости госу дарства. Лес, как и рыба, — это те ресурсы, которые легко поддают ся манипуляциям в отношении объёма и качества. Здесь необходима сложная система контроля на всём протяжении цепочки: от мест до бычи и заготовки до пересечения границы25. Государство со своей
24 Полномочный представитель президента РФ в ДФО в 2008 г. называл цифру в 80%, говоря о нелегально заготовленной или вывезенной за границу древесине. В 2016 г. секретарь Совета Безопасности России представил не менее впечатляющую циф -ру — 70% остающегося в тени оборота от операций, связанных с лесом [11, 12].
25 Речь идёт именно о природных ресурсах: лесе и рыбе, где сортность и, соответст венно, экспортная цена широко варьируются и зависят от многих случайных фак торов, что затрудняет внешний контроль. Это позволяет предположить, что разви -тие рыбных заводов и посаженного леса — одно из главных направлений в борьбе с нелегальным экспортом.
стороны может обеспечить лишь формальный и поверхностный кон троль: разрешить или запретить, но не отследить каждый шаг тех, кто получил разрешение на добычу и экспорт. Сколько и какая именно порода леса или вид рыбы добываются, какого качества и по какой цене продаются — всё это ускользает от взора контролирующих ор ганов. Вплоть до настоящего времени треть экспортируемой рыбы продаётся прямо в море — в районах промысла, с минимальным кон тролем [20]. На протяжении большей части рассматриваемого периода у государства не было технических средств, чтобы эффектив но контролировать огромное пространство дальневосточной тайги и морской акватории. Не менее важно, что отсутствовала норматив но правовая база для наказания браконьеров. Но ещё важнее, что те, кто делал капиталы на грабеже природных ресурсов, сами проника ли на все уровни государственной власти или же имели там покрови телей. Чем ещё объяснить, что закон, регулирующий рыбную ловлю в России, был принят только в 2004 г. — спустя восемь лет после того, как он был внесён в Государственную Думу? В конце 1997 г. советник президента РФ Н.Г. Малышев, говоря о «безобразиях» в рыбной отрас -ли, признавал, что там «запутаны одни из самых высоких в прошлом людей государства». «И, — продолжал он, — если говорить серьёзно, почему не проходят многие законодательные акты, причём очевидные, то зачем мы здесь рассказываем друг другу сказки?» [ГАПК. Ф. Р-1694. Оп. 1. Д. 625. Л. 206.]
Похоже, что единственный способ решить проблему разграбления лесных и рыбных ресурсов, — это полный запрет на экспорт непере работанной продукции. Однако это невозможно сделать без создания условий для развития переработки на Дальнем Востоке, которые под разумевают масштабные бюджетные затраты на снижение стоимости электроэнергии и транспортных перевозок (что опять же влечёт за со бой гигантские расходы по строительству дорог, созданию энергети ческих мощностей и инфраструктуры).
На протяжении всего рассматриваемого периода приграничное положение Дальнего Востока в условиях инфраструктурно слабого государства выступало не потенциалом для развития, но напротив — дополнительным фактором накопления издержек, подстёгивающим развитие теневых внешних обменов; деиндустриализацию Дальнего Востока, структурные сдвиги его экономики с обрабатывающих сек торов в сырьевые, прежде всего в наименее контролируемые сферы: лесное хозяйство и рыболовство [16, с. 77—89].
Приграничные обмены, бурно развивавшиеся в 1990- е гг., помог -ли выжить людям в трудные времена, но они не заложили фундамента для долгосрочного развития. Тысячи мелких предпринимателей едва
обеспечивали себе элементарный уровень существования. Отдель ные же люди, взявшие под контроль трансграничные торговые по токи, делали себе миллиардные состояния и вошли в политическую элиту дальневосточных регионов. Однако эти частные истории успе ха предпринимателей никак не соотносились с развитием террито рии, на которой процветал их бизнес.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
История Дальнего Востока — региона, который был как факто ром ресурсного напряжения, так и потенциальным источником но вых ресурсов, — показывает нам возможность интеграции геополи тической теории и концепции инфраструктурной власти государства.
Из опыта государственных распадов известно, что действия вла сти в ответ на кризис успешны лишь в том случае, если направлены на его ключевые причины [22, р. 577]. Активизация дальневосточ -ной политики в ответ на ухудшение геополитических условий — это наиболее очевидная реакция государства, стремящегося увели чить свой потенциал за счёт доступа к новым ресурсам и рынкам. Более того, такая политика обычно опирается на гранд стратегии (от «нового мышления» и «возвращения в цивилизованный мир» вре -мён Михаила Горбачёва до «поворота на Восток» Владимира Пути -на). Так создаётся интеллектуальная и идеологическая основа для непропорционально большого веса этой территории в региональ ной политике Москвы.
Ни один президент или политик, претендующий на широкую под держку, не может позволить себе сказать, что Дальний Восток «не ва -жен». Наоборот, он «чрезвычайно важен» и «требует» масштабных решений, потому что он геополитически уязвим и имеет большие перспективы на пути интеграции в АТР; потому что он богат ресур сами и соседние державы проявляют к нему реальный или мнимый интерес; потому что местные губернаторы часто неподконтрольны Москве; и наконец потому, что он периодически оказывается в «ка тастрофическом положении». Эти аргументы неотразимы. В разные периоды времени тот или иной из этих аргументов выходил на пер вый план, выступая обоснованием для принятия программ развития, для выделения дополнительных средств из федерального бюджета, для дорогостоящих имиджевых проектов. Любой политик, рассуж дающий о проблемах Дальнего Востока и перспективах их решения, примеряет на себя почётную роль стратега и исторического государ ственного деятеля, заглядывающего за горизонт.
Но наличие богатой ресурсами территории, даже с таким доба вочным условием, как близость к рынкам их сбыта, является лишь ги потетическим преимуществом. Главным же условием, реализующим это преимущество, выступает способность государства контролиро вать местных носителей власти, получать выгоду от внешних обменов, эффективно распоряжаться ресурсами для инфраструктурного обуст ройства территории, обеспечивать национальным компаниям недис криминационный доступ на рынки других государств.
Более того, сама активизация дальневосточной политики может косвенно свидетельствовать о нарастании проблем с мобилизацией ресурсов и стремлением получить доступ к новым источникам дохо да. Но теоретический анализ показывает нам, что это неверный от вет, лишь усугубляющий кризис чрезмерного расширения. Наиболее явный результат стремления получить дополнительные ресурсы или существенно облегчить бремя расходов на Дальний Восток состоит в увеличении издержек. Амбивалентность чрезмерного расширения, выраженная в почти невидимой для современников грани между из держками контроля и преимуществами доступа к новым ресурсам, видится нам одним из основных объяснений цикличности новейшей истории Дальнего Востока.
Однако в этом пункте мы подходим к ответу и на более общий во прос: почему в истории мы не знаем примеров упреждающего и под контрольного геополитического сжатия государств в ответ на кризис чрезмерного расширения? Один из ответов состоит в том, что преодо ление этого кризиса видится властвующим современникам в дальней шей экспансии. Это не обязательно экспансия в прямом смысле сло ва, подразумевающая захват новых территорий. В нашем случае это, скорее, установление более жёсткого контроля над уже имеющими ся у государства территориями за счёт более интенсивной эксплуата ции их ресурсов. Но этот, казалось бы, очевидный шаг влечёт за со бой масштабные расходы, связанные с разработкой местных ресурсов и созданием сопутствующей инфраструктуры, с установлением эф фективного контроля над местной бюрократией и участниками внеш них обменов. В итоге лишь углубляются те проблемы, которые госу дарственная элита намеревалась решить.
Геополитическое перенапряжение, дефицит ресурсов и внутри элитный конфликт радикально уменьшают возможности централь ной власти извлекать выгоду даже из богатой территории. Фактичес ки её ресурсы перестают быть «ресурсами» в глазах государственной элиты, потому что они в лучшем случае ускользают из её рук, в худ шем — превращаются в издержки и «работают» в пользу других госу дарств или же конкурирующих элитных групп.
ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ
1. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV—XVIII вв. Т. 3. Время мира. М.: Весь Мир, 2007. 752 с.
2. В 2010 г. неучтённый доход от экспорта рыбы с Дальнего Востока в Японию со -ставил 800 млн долл. // REGNUM.RU: информационное агентство REGNUM. URL: http://regnum.ru/news/1382294.html (дата обращения: 30.03.2016).
3. «В любом случае Игорь Борбот будет арестован на территории России» // KOMMERSANT.RU: сайт газеты «Коммерсантъ». URL: http://kommersant.ru/ doc/2983436 (дата обращения: 02.09.2016).
4. Гайдар Е.Г. Гибель империи. Уроки для современной России. М.: Российская по -литическая энциклопедия (РОССПЭН). 2007. 448 с.
5. Горбачёв М.С. Избранные речи и статьи. Т. 4. М.: Изд во политической литерату ры. 1987. 511 с.
6. Ельцин Б.Н. Послание Президента Федеральному Собранию РФ «Россия на рубеже эпох», 1999 г. // INTELROS.ORG: сайт проекта «ИНТЕЛРОС — Интеллектуальная Рос -сия». URL: http://www.intelros.org/lib/elzin/1999/html (дата обращения: 06.03.2016).
7. «В ручном режиме приходится заниматься каждым проектом». Интервью замес -тителя председателя Правительства РФ — полномочного представителя прези дента РФ в Дальневосточном федеральном округе Юрия Трутнева газете «Ве -домости» // VEDOMOSTI.RU: электронное периодическое издание «Ведомости». URL: https://www.vedomosti.ru/politics/characters/2016/01/20/624699 - ruchnom -rezhime - prihoditsya - zanimatsya - kazhdim - proektom (дата обращения: 22.11.2017).
8. Коллинз Р. Макроистория: Очерки социологии большой длительности. М.: URRS, 2015. 504 с.
9. Межрегиональная ассоциация экономического взаимодействия «Дальний Восток и Забайкалье» // ASSOC.FAREAST.RU: официальный сайт ассоциации. URL: http:// www.assoc.fareast.ru/fe.nsf/pages/realizac.htm (дата обращения: 09.03.2017).
10. Меньшиков С. Советская экономика: катастрофа или катарсис? М.: Интер - Версо, 1990. 400 с.
11 Сафонов О. Ответ лесной мафии. Российская газета. 07.04.2009 // RG.RU: интер -нет - портал «Российской газеты». URL: http://rg.ru/2009/04/07/safonov.html (дата обращения: 15.01.2016).
12. Патрушев нашёл теневые схемы. В лесу Дальнего Востока // KONKURENT.RU: сайт делового еженедельника «Конкурент». URL: http://konkurent.ru/politika/ 991 - patrushev - nashel - tenevye - shemy - v - lesu - dalnego - vostoka.html (дата обраще -ния: 21.04.2016).
13. Перестройка неотложна, она касается всех и во всём: сборник материалов о по -ездке М.С. Горбачёва на Дальний Восток, 25—31 июля 1986 г. М.: Политиздат, 1986. 93 с.
14. Попов А., Чернышов С. Мёртвый Восток // EXPERT.RU: информационный портал «Эксперт - онлайн». URL: http://expert.ru/expert/2013/31/mertvyij -vostok/ (дата обращения: 02.09.2016).
15. Расследование РБК: кто, как и зачем строит БАМ? // RBC.RU: сайт информа -ционного агентства «РБК» http://www.rbc.ru/magazine/2016/03/56cdd419 9a79478601346800 (дата обращения: 26.04.2016).
16. Рыжова Н.П. Экономическая интеграция приграничных регионов. Хабаровск: ИЭИ ДВО РАН, 2013. 352 с.
17. Совещание с вице - премьерами. 28 марта 2016 // GOVERNMENT.RU: сайт Пра -вительства России. URL: http://government.ru/news/22316/ (дата обращения: 29.03.2016).
18. Стенограмма заседания Правительства РФ 02 апреля 2013 г. // GOVERNMENT.RU: сайт Правительства России. URL: http://archive.govemment.ru/docs/23437/print/ (дата обращения: 02.09.2016).
19. Турчин П.В. Историческая динамика. На пути к теоретической истории. М.: ЛКИ, 2007. 368 с.
20. Экспорт российской рыбы Дальнего Востока «прикрыли» статистикой // FISHNET.RU: сайт электронного периодического издания «Fishnet.ru» URL: http://www.fishnet.ru/news/novosti_otrasli/49936.html (дата обращения: 30.03.2016).
21. Bradshaw M. Russian transnational energy companies. Conflict and cooperation in Pacific Russia. In "Russian Business Power The role of Russian business in foreign and security relations" / ed. by Andreas Wenger, Jeronim Perovic, and Robert W. Or -tung. London: Routlege, 2006, P. 133-154.
22. Collins R. Explaining the anti - Soviet revolutions by the breakdown theory and geo -political theory // International Politics. 2011. № 48. P. 575-590.
23. Collins R. Prediction in Macrosociology: The Case of the Soviet Collapse // American Journal of Sociology. Vol. 100. № 6. 1995. P. 1552-1593.
24. Collins R., Waller D.V. The Geopolitics of Ethnic Mobilization: Some Theoretical Projections for the Old Soviet Bloc // Legacies of the Collapse of Marxism / ed. by Moore J.H. Fairfax: University Press of America, 1994. P. 107—132.
25. Dienes L. Reflections on a Geographic Dichotomy: Archipelago Russia // Eurasian Ge -ography and Economics. 2002. Vol. 43. № 6. P. 443—458.
26. Ganev V. Post - communism as an episode of state building: A reversed Tillyan per -spective // Communist and Post - Communist Studies. № 38 (2005). P. 425—445.
27. Hill F., Gaddy C. The Siberian Curse. How Communist Planners Left Russia Out in the Cold. Washington D.C.: Brookings Institution Press, 2003. 303 p.
28. Kerr D. Dilemas of the 'Middle Continent': Russian Strategy for Eastern Eurasia // The International Spectator. Vol. 44. № 2. 2009. June. P. 75—94.
29. Kiser E. What can sociological theories predict? Comment on Collins, Kuran, and Til -ly // American Journal of Sociology. Vol. 100. № 6. 1995. May. P. 1611 — 1615.
30. Kotkin S. Armageddon Averted. The Soviet Collapse, 1970—2000. Oxford: Oxford University Press, 2008. 304 p.
31. Mann M. Infrastructural Power Revisited // Studies in Comparative International De -velopment. 2008. № 43. P. 355—365.
32. Mann M. The Sources of My Sources // Contemporary Sociology. Vol. 42. № 4. 2013. July. P. 499—502.
33. Scalapino R. Asia at the end of the 1970s. Foreign Affairs. Vol. 58. № 3. 1979. P. 69 3— 737.
34. Thronton J. Institutional and Structural Change in Pacific Russia // Comparative Eco nomic Studies. Vol. XLIII. № 4 (Winter 2001). P. 1 —8.
35. Woodruff D. Money unmade: barter and the fate of Russian capitalism. New York: Cornell University Press, 1998. 228 p.
36. ГААО (Гос. арх. Амурской области)
37. ГАПК (Гос. арх. Приморского края)
38. ГАРФ (Гос. арх. Российской Федерации)
39. ГАХК (Гос. арх. Хабаровского края)
REFERENCES
1. Brodel' F. Material'naja civilizacija, jekonomika i kapitalizm, XV—XVIII vv. T. 3. Vremja mira [Materialistic civilization, economics and capitalism. 15th— 18th centu -ries.Vol. 3. Time for peace]. Moscow, Ves' Mir Publ., 2007, 502 p. (In Russ.).
2. V2010 g. neuchtjonnyj dohod ot jeksporta ryby s Dal'nego Vostoka vJaponiju sostavil 800 mln doll. [The undocumented income from fish export from the Far East to Japan was 800 million U.S. dollars in 2010]. Available at: http://regnum.ru/news/1382294. html (accessed 30.03.2016). (In Russ.)
3. «V ljubom sluchae Igor' Borbot budet arestovan na territorii Rossii» ["Anyway, Igor Borbot will be arrested on the territory of Russia"]. Available at: at http://kommer -sant.ru/doc/2983436, (accessed 02.09.2016). (In Russ.)
4. Gajdar E.G. Gibel' imperii. Uroki dlja sovremennoj Rossii [The fall of the empire. The lessons for modern Russia]. Moscow, Russian Political Encyclopedia (ROSSPEN) Publ., 2007, 448 p. (In Russ.)
5. Gorbachjov M.S. Izbrannye rechi i stat'i. T. 4. [Selected Speeches and papers. Vol. 4]. Moscow, Political Literature publishing Publ., 1987, 511 p. (In Russ.)
6. El'cin B.N. Poslanie Prezidenta Federal'nomu Sobraniju RF «Rossija na rubezhe jepoh», 1999 g. [Presidential Address to the Federal Assembly of the Russian Federation "Russia at the turn of epochs", 1999]. Available at: http://www. intelros.ru/2007/02/05/poslanie_prezidenta_rosii_borisa_elcina_federalnomu_so -braniju_rf_rossija_na_rubezhejepokh_1999_god.html, (accessed 06.03.2016). (In Russ.)
7. Interv'ju zamestitelja Predsedatelja Pravitel'stva RF—polnomochnogo predstavitelja Prezidenta RF v Dal'nevostochnom federal'nom okruge Jurija Trutneva gazete «Vedo-mosti» [An interview in "Vedomosti" with Igor Trutnev, Deputy Prime Minister of the Russian Federation and Presidential Plenipotentiary Envoy to the Far Eastern Federal District]. Available at: http://www.dfo.gov.ru/index.php?id=44&oid=5185 (accessed:
30.03.2016). (In Russ.)
8. Collins R. Macrohistory: essays in sociology of the long run [Macrohistory: Essays in sociology of long duration]. Moscow, URSS Publ., 2015, 504 p.
9. Mezhregional'naja associacija jekonomicheskogo vzaimodejstvija «Dal'nij Vostok i Zabajkal'e» [Transregional association of economic cooperation "Far East and Zabaikalye"]. Available at: http://assoc.khv.gov.ru/fcp - implementation (accessed
09.03.2017). (In Russ.)
10. Men'shikov S. Sovetskaja jekonomika: katastrofa ili katarsis? [Soviet economics: Ca -tastrophe or Catharsis?]. Moscow, Inter - Verso Publ., 1990, 267 p. (In Russ.)
11. Safonov O. Otvet lesnoj mafii [Response to forest mafia]. Available at: http:// rg.ru/2009/04/07/safonov.html (accessed 15.01.2016). (In Russ.)
12. Patrushev nashjol tenevye shemy. V lesu Dal'nego Vostoka [Patrushev found shadow schemes. In the forest of the Far East]. Available at: http://konkurent.ru/ politika/991 - patrushev - nashel - tenevye - shemy - v - lesu - dalnego - vostoka.html (ac -cessed 21.04.2016). (In Russ.)
13. Perestrojka neotlozhna, ona kasaetsja vseh i vo vsjom: Sbornik materialov o poezd-ke M.S. Gorbachjova na Dal'nij Vostok, 25—31 ijulja 1986 g. [Perestroika is urgent, it concerns everyone and everything: sourcebook about Gorbachev's trip to the Far East]. Moscow, Politizdat Publ., 1986, 93 p. (In Russ.)
14. Popov A., Chernishev S. Mjortvyj Vostok [Dead East]. Available at: http://expert.ru/ expert/2013/31/mertvyij vostok/ (accessed 09.02.2016). (In Russ.)
15. Rassledovanie RBK: kto, kak i zachem stroit BAM? [RBC's investigation: Construction of the BAM: Who, how and why?]. Available at: http://www.rbc.ru/magazine/2016/ 03/56cdd4199a79478601346800 (accessed 26.04.2016). (In Russ.)
16. Ryzhova N.P. Jekonomicheskaja integracija prigranichnyh regionov [Economic in -tegration of cross - border regions]. Habarovsk: IJel DVO RAN Publ., 2013, 352 p. (In Russ.)
17. Soveshhanie s vice-prem'erami. 28 marta 2016. [The meeting with Vice Prime Min -isters, 28 March, 2016]. Available at: http://government.ru/news/22316/ (accessed 29.03.2016). (In Russ.)
18. Stenogramma zasedanija Pravitel'stva RF 02 aprelja 2013 g. [A verbatim report of the Government session, 2 April, 2013]. Availadle at: http://archive.government.ru/ docs/23437/print/. (accessed 02.09.2016). (In Russ.)
19. Turchin P. Istoricheskaja dinamika. Naputi k teoreticheskoj istorii [Historical dynam -ics. On the way to theoretical history]. Moscow, LKI Publ., 2007, 368 p. (In Russ.)
20.Jeksport rossijskoj ryby Dal'nego Vostoka «prikryli» statistikoj [Export of fish in the Russian Far East is "covered" by statistics]. Available at: http://www.fishnet.ru/news/ novosti_otrasli/49936.html (accessed 30.03.2016). (In Russ.)
21. Bradshaw M. Russian transnational energy companies. Conflict and cooperation in Pacific Russia, in "Russian Business Power The role of Russian business in foreign and security relations" / ed. by Andreas Wenger, Jeronim Perovic, and Robert W. Or -tung, London, Routlege Publ., 2006, pp. 133-154. (In Eng.)
22. Collins R. Explaining the anti-Soviet revolutions by the state breakdown theory and geopolitical theory. International Politics, 2011, no. 48, pp. 575—590. (In Eng.)
23. Collins R. Prediction in Macrosociology: The Case of the Soviet Collapse. American Journal of Sociology, 1995, no. 6, vol. 100, pp. 1552—1593. (In Eng.)
24. Collins R., Waller D.V. The Geopolitics of Ethnic Mobilization: Some Theoretical Projections for the Old Soviet Bloc. Legacies of the Collapse of Marxism / ed. by Moore J.H. Fairfax, University Press of America Publ., 1994, pp. 107—132. (In Eng.)
25. Dienes L. Reflections on a Geographic Dichotomy: Archipelago Russia. Eurasian Geo -graphy and Economics, 2002, no. 6, vol. 43, pp. 443—458. (In Eng.)
26. Ganev V. Post - communism as an episode of state building: A reversed Tillyan perspec -tive. Communist and Post Communist Studies, 2005, no. 38, pp. 425—445. (In Eng.)
27. Hill F., Gaddy C. The Siberian Curse. How Communist Planners Left Russia Out in the Cold. Washington D.C., Brookings Institution Press Publ., 2003, 303 p. (In Eng.)
28. Kerr D. Dilemas of the 'Middle Continent': Russian Strategy for Eastern Eurasia. The International Spectator, June 2009, vol. 44, no. 2, pp. 75—94. (In Eng.)
29. Kiser E. What can sociological theories predict? Comment on Collins, Kuran, and Tilly. American Journal of Sociology (May, 1995), vol. 100, no. 6, pp. 1611 — 1615. (In Eng.)
30. Kotkin S. Armageddon Averted. The Soviet Collapse 1970 -2000. Oxford, Oxford Uni -versity Press Publ., 2008, 280 p. (In Eng.)
31. Mann M. Infrastructural Power Revisited. Studies in Comparative International De velopment, 2008, no. 43, pp. 355—365. (In Eng.)
32. Mann M. The Sources of My Sources. Contemporary Sociology, vol. 42, no. 4, July 2013, pp. 499—502. (In Eng.)
33. Scalapino R. Asia at the end of the 1970s. Foreign Affairs, vol. 58, no. 3, 1979, pp. 69 3— 737. (In Eng.)
34. Thronton J. Institutional and Structural Change in Pacific Russia. Comparative Eco nomic Studies, vol. XLIII, no. 4 (Winter 2001), pp. 1—8. (In Eng.)
35. Woodruff D. Money unmade: barter and the fate of Russian capitalism. NY, Cornell University Press Publ., 1998, 228 p. (In Eng.)
