CC BY
29
Экономическая наука современной России
№ 1, 2004 г.
Шштшш/ штшт р! тшШмяшш праатта
Дальний Восток и другие регионы в модифицирующейся экономике России
© П.А. Минакир, 2004
Рассмотрены особенности изменения критериев принятия решений в области размещения производства и регионального развития. Приводится характеристика трансформации пространственного распределения факторов производства, товаров и услуг. На примере Дальнего Востока рассматриваются эффекты модификации пространственной структуры рынков.
Традиционно и для дальневосточной, и для других школ в области региональной экономики при исследовании экономики Дальнего Востока общероссийские зависимости и закономерности служат лишь обобщенным фоном. Сравнения и сопоставления региональных параметров и зависимостей, как правило, производятся с агрегатом «Россия в целом». Такой прием в сравнительных исследованиях неявно преследует и, как правило, достигает, лишь одну цель - продемонстрировать «особенности» того или иного региона, в данном случае Дальнего Востока, в рамках общенациональной экономики. Однако существует еще одна, методологически гораздо более важная задача, -обнаружить и показать общие закономерности, общие проблемы. Именно наличие общих черт и закономерностей превращает разрозненные исследования хозяйственных региональных систем в реальное научное направление - исследование системы объективно взаимодействующих и взаимосвязанных территориально локализованных экономических агентов мезо-уровня.
В 1980-е годы проблемы взаимодействия территориально локализованных экономических агентов продуктивно рассматривались в рамках исследований Научного совета «Региональные системы», в частности с помощью оптимизационных межотраслевых межрегиональных моделей, объединенных в комплекс СИРЕНА. Автоматическое продолжение этих исследований невозможно. Изменилась макроэкономическая система, изменилась система экономических институтов, не могла не измениться и мезоэконо-мическая система в ее территориальном аспекте. В связи с этими изменениями необходимо оценить характеристики тенденций развития и взаимосвязей региональных подсистем в рамках активно модифицирующейся структурно и институционально национальной экономики.
Одним из шагов в этом направлении является проект «Пространственные трансформации российской экономики в 90-е годы», который был начат два года назад Институтом экономических исследований Дальневосточного отделения РАН в сотрудничестве с Институтом экономики и организации промышленного
производства Сибирского отделения РАН. В рамках этого проекта Дальний Восток рассматривался как один из элементов национального хозяйства, состоящего из множества регионов и отраслей.
Национальная экономика, конечно, не является простым множеством региональных подсистем. Она функционирует в двух подпространствах сразу - отраслевом и региональном. Эти подпространства взаимодействуют между собой. Следовательно, национальную экономику можно трактовать, как систему, образованную взаимодействием двух экономических гиперагентов - пространственного и отраслевого. Соответственно, и глобальное равновесие национальной экономики определяется равновесным состоянием обоих этих агентов. Однако каждый из них «понимает» равновесие по-своему.
Каждый стремится взять под контроль процедуру распределения национальных экономических ресурсов и формирования оценок общественной полезности. Отраслевые системы ради получения максимальной прибыли на каждую единицу капитала, размещаемого на
определенной территории. Это проявляется как развитие отраслей специализации и организация рациональной их кооперации в общенациональном масштабе. В результате формируется единый национальный рынок.
Региональные системы преследуют цель формирования относительно автономных социальных и хозяйственных систем с развитой инфраструктурой, что ведет к пространственной локализации рынков.
Таким образом, глобальное равновесие в экономической системе устанавливается в результате рыночной игры двух экономических гиперагентов. Целью игры является победа в конфликте между социально-коммунальной функцией территории и производственной функцией отраслей. Ставкой в игре являются пропорции распределения ресурсов для комплексного развития территориальных систем. Регионы стремятся к пропорциональному развитию системы «ядро - среда». Ведомства (корпорации) предпочитают концентрировать ресурсы лишь на «ядре», ограничивая понятие «среда» чисто технологическими масштабами и структурой (рис. 1).
РЕГИОН
ПРЕДПОЧТЕНИЯ В РАСПРЕДЕЛЕНИИ
РЕСУРСЫ
СОЦИАЛЬНАЯ ИНФРАСТРУКТУРА I
Рис. 1. Соотношение «ядра» и «среды» в предпочтениях экономических гиперагентов
В плановой экономике выработка оптимальных стратегий в ходе этой игры осуществлялась в рамках политических процедур, основанных на определенных предположениях относительно характеристик общественной полезности как отраслевых продуктов, так и региональных параметров комплексного развития. Сильная внеэкономическая компонента в рамках процедуры распределения национальных ресурсов обеспечивала определенный автоматизм поддержания равновесного состояния региональных систем при развитых межотраслевых взаимодействиях, благодаря жесткости цен и технологий. А поддержание глобального псевдоравновесия в национальной экономике обеспечивалось общим равновесием на отраслевых межрегиональных рынках.
При этом в рамках единой бюджетной системы приводилось к нулю сальдо доходов и расходов по отдельным регионам, что гарантировало общее финансовое равновесие (Пространственные трансформации..., 2002, с. 80-95). Это достигалось системой тотального перекрестного финансирования производственных предприятий и бюджетного дотирования отдельных регионов. Таким образом, для отраслевых и региональных систем устанавливались де-факто стратегии развития, которые не были, конечно, «чистыми». Эта «игра» не являлась по существу антагонистической, так как регионам «вменялось» поддержание и развитие отраслей специализации, а отрасли были обязаны поддерживать определенный уровень инфраструктурного и социального развития, и выделяемые этим подсистемам ресурсы были если и не достаточны для решения соответствующих задач, то, во всяком случае, включали «защищенные статьи» (соответственно коммунальные или производственные, в зависимости от того, какая система в данный момент одержала «победу» в распределительной борьбе).
В 1990-е годы исчезла система централизованно гарантированного псевдоравновесия на межотраслевых рынках. Размещение ресурсов
стало все более определяться сравнительными затратами и конкурентными ценами. Одновременно с этим был нарушен механизм автоматического поддержания финансового равновесия в регионах. Это стало следствием и одновременно причиной изменения правил рыночной игры между отраслевыми и региональными гиперагентами экономики.
В рамках командно-плановой экономики правила (критерии) формирования оптимальных стратегий выглядели с точки зрения региональной структуры хозяйства как иерархически вертикально организованная пирамида, в основании которой формировался общенациональный вектор полезностей:
• национальный критерий - максимум общественной полезности
п
х и, шах,
i=i
где i = 1,..., m - 1 - чистые отрасли; i = m,... ,п-общественные блага; U— полезность благ, производимых i-й отраслью;
• отраслевой критерий - минимум используемых ресурсов
in-1
X 0,Р, -» min,
;=1
где р; = Rj/Qj - средняя по регионам ресурсо-емкость в z'-й отрасли; R, - объем потребляемых в г-й отрасли производственных ресурсов; Qi - общий объем выпуска i-й отрасли;
• региональный критерий - максимум совокупного эффекта от применения ресурсов и комбинирования производства
п
ZQij + аrnax, j = l,...,k,
i=]
где ()у - объем выпуска /-Й отрасли в у'-ом регионе, а,j - величина агломерационного эффекта в j-ом регионе.
В состав «чистых отраслей» (и это - одна из важнейших деталей как теоретической схемы, так и практической технологии принятия решений) включались военно-стратегические
факторы и фактор политической безопасности (общественные блага), которые зачастую превалировали над всеми остальными.
В условиях рыночной экономики критерии формирования оптимальной стратегии стали выглядеть как некий результат конкуренции между отраслями и регионами, для которых общенациональный критерий превратился во внешний фон:
• отраслевой критерий - максимум прибыли фирм (корпораций) при производстве /-й продукции в у'-ом регионе
п к /=1 ./=1
где IV - объем продаж г'-й продукции, произведенной в у'-ом регионе; ру - ресурсоемкость в г'-й отрасли в у'-ом регионе;
• региональный критерий - максимум стоимостного объема выпуска продукции в регионе
п
Х0/Р// ->тах, у=1
/=1
• национальный критерий - максимум суммарной полезности общественных благ
и
X и, —> тах.
1=т
В плановой экономике верховенство национального критерия компенсировало отклонения от равновесия в каждой из подсистем, стратегии которых являлись по существу Па-рето-дефектными. Правда, и плановый арбитраж, рбеспечивал лишь псевдоравновесное решение, оценки полезности были, как правило, смещены в пользу отраслей.
Переход с 1992 года к квазирыночным критериям пространственного распределения общественных экономических ресурсов вообще оставил «за скобками» внеэкономические критерии и принципы размещения и пространственной организации экономики в целом. Это привело к абсолютизации действовавшего и в советской системе размещения правила: чем выше в данном регионе концентрация пред-
приятий неприоритетных ведомств или имеющих сравнительно низкие с военно-стратегических или политических позиций оценки полезности продукции, тем жестче масштаб выделяемых региону ресурсов увязывается со сравнительной оценкой эффективности их использования.
Этот принцип распределения ресурсов и при социализме становился препятствием на пути к конструированию сбалансированных региональных социально-экономических подсистем национальной экономики. В частности, он приводил к тому, что восточные и северные районы, в которых оценки полезности продукции добывающих отраслей и ВПК были выше, чем оценки агломерационного и инфраструктурного эффектов, развивались как сырьевые монопродуктовые провинции.
В новых условиях этот принцип стал абсолютным правилом, что не могло не привести к явным трансформациям в размещении производства. Очевидно, это одна из причин того, почему ни в одной по-настоящему рыночной стране территориальная организация производительных сил не определяется исключительно рыночными принципами. Дело в том, что именно пространственные аспекты являются классической сферой проявления «провалов рынка» (Минакир, 2001, с. 423-424).
Восточные районы, которые в 1990 г. обеспечивали 36,9% всего промышленного выпуска России, в 2000 г. - уже 41,5%, а в текущих ценах - 47,3%. Зато инвестиции перераспределились в обратном направлении: в 1990 г. в восточных районах инвестировалось 45% всех инвестиций России, а в 2000 г. - 43,2% (см. табл. 1).
Так как никаких сдвигов в эффективности производства или в технологии не произошло, то эти сравнительные показатели свидетельствуют о прогрессирующем проедании основного капитала восточных районов. Напротив, в европейской России, и особенно в Центральном районе, происходит процесс сравнитель-
Таблица 1
Территориальная структура промышленного производства и инвестиций, %
Экономические зоны Промышленное производство Инвестиции
1990 г. 2000 г. 1990 г. 2000 г.
Постоянные цены Текущие цены
Центр 23,2 20,7 15,7 17,6 20,8
Остальная европейская часть Россия 39,9 36,0 37,0 37,4 36,0
Урал и Сибирь 31,9 37,2 41,6 37,1 36,8
Дальний Восток 5,0 4,3 5,7 7,9 6,4
ного восстановления основного капитала за счет ресурсов восточных районов.
Не приходится говорить о каком-либо особенном ущемлении Дальнего Востока. Сравнительные потери инвестиционных ресурсов хорошо объясняются модификацией критериев распределения ресурсов в пространстве при условии практически полного отсутствия государственного арбитража, который должен был бы обеспечить корректировку рыночного механизма распределения с учетом внеэкономических и долговременных аспектов государственной политики.
Наиболее сильное влияние на положение отдельных регионов в национальной экономике оказало даже не изменение критериев и пропорций распределения ресурсов, масштабы которого достаточно ограничены в части валовых инвестиций и размеров выпуска. Наибольшее негативное влияние оказал переход к поддержанию равновесия в рамках относительно изолированных региональных систем. Именно это явилось важнейшим негативным фактором для таких регионов, как Дальний Восток, размеры внутреннего рынка которых невелики, а возможности экономической кооперации блокируются объективным ростом издержек производства. В табл. 2 показано, что для Дальнего Востока изменение системы критериев формирования оптимальной стратегии распределения ресурсов привело к резкому сокращению возможностей поддержания равновесия в экономической системе при привычном мас-
штабе регионального экономического потенциала. Внутренний рынок региона слишком мал для поддержания равновесия, доступ на внешние рынки ограничен.
Эта ситуация типична для большинства регионов России. При этом Дальний Восток относится к числу таких регионов, для которых, как показано в работе (Ишаев, 2003), сворачивание межрегиональных связей на внутреннем рынке России в некоторой степени может быть компенсировано и в действительности оказалось компенсировано расширением экспортных поставок (см. табл. 3). Средняя величина экспортной квоты в промышленности региона составила к 2000 году более 25%, а четыре субъекта Российской Федерации имеют величину экспортной квоты более 30%.
Переориентация на внешние рынки стала средством компенсации прогрессирующей локализации экономической деятельности в рамках региональных экономических комплексов (Минакир, Деваева, 2003). Изменились качество и концентрация центробежных сил, удерживавших в течение десятилетий национальную экономику от распада на множество автономных региональных элементов, хотя центростремительные тенденции в любой протяженной и разнообразной по условиям стране всегда велики. Механизмы, способствующие региональной экономической автономизации, и противодействия ей сведены в табл. 4.
Поиски локального состояния равновесия в рамках отдельных региональных экономи-
Таблица 2 Структура распределения ВРП Дальнего Востока, %
Таблица
Распределение субъектов РФ по величине экспортной квоты, %
Составляющие ВРП Годы Величина экспортной Годы
1990 2000 квоты 1991 2000
Внутрирегиональное потребление 19,0 77,5 Более 100 60-100 0 0 7 11
Экспорт, включая межрегиональный обмен 81,0 22,5 30-60 8-20 0 9 36 0
4-8 -> 0
Таблица 4
Механизмы, способствующие региональной экономической автономизации,
и противодействия ей
1928-1990 гг. 1992-2000 гг.
Межотраслевой и внутриотраслевой перелив капитала, контролируемый и направляемый Центром при превалировании внеэкономических критериев Инвестиционная деятельность локализована при превалировании коммерческих критериев эффективности инвестиций
Взаимные поставки товаров и услуг предприятиями и организациями, расположенными в различных регионах Специализация на внутреннем рынке заменена на специализацию в рамках мирового хозяйства
Единая денежная и финансово-кредитная системы Финансово-кредитные ресурсы и рынки строго локализованы
Единство магистральной инфраструктуры в области транспорта, связи и энергетики Ухудшилось качество единой магистральной инфраструктуры — нет единого рынка энергии и транспортных услуг
Единая институциональная база, единые правила функционирования рынка Произошла институциональная локализация
Межрегиональная миграция населения и рабочей силы Мобильность рабочей силы снизилась после всплеска в 1992-1994 гг.
о о
<м
2 ♦
о и
о
О.
«
%
X
й> £ О)
а
к §
О
0) §
5
о
X §
о
ческих систем неизбежно оборачиваются объективным сокращением исходного экономического потенциала, но кроме этого резко ухудшаются возможности поддержания экономической динамики. Мультипликатор внешних экономических связей для большинства субъектов Федерации стремится к единице за счет сокращения межрегиональных интеграционных взаимодействий. Этот мультипликатор определяется при условии обобщения типа: У = С + / + МЕ, где 7- стоимостной объем ВРП; С - стоимостной объем внутрирегионального потребления благ и услуг; I - вало-
вые инвестиции; ИЕ - стоимостной объем сальдо вывоза-ввоза, включая сальдо экспорта-импорта, пересчитанное в рубли по ППС (для потребительских и инвестиционных товаров). Отсюда 7= (С + 7)[1/(1 - б)], где е - доля сальдо ввоза-вывоза в ВРП. Эта доля, начиная с 1990 года, начала сокращаться.
В большинстве субъектов Российской Федерации производственно-экономическая структура представляла собой пирамиду, в основании которой находились отрасли национальной специализации (с высокой степенью территориальной локализации выпуска). Это
означало, что региональные экономические комплексы были ориентированы на реализацию основной части выпускаемой продукции на национальном межрегиональном рынке. Сокращение абсолютных размеров спроса на внутреннем рынке, а также структурные и ассортиментные сдвиги в спросе обусловили локализацию рынков для большинства субъектов Федерации, в которых действуют объективные удорожающие факторы. Таковыми являются практически все восточные и северные регионы. Чрезвычайно показателен этот процесс на примере Дальнего Востока (см. табл. 5).
Можно сделать вывод, что перспективная динамика ВРП все в большей степени определяется либо величинами реального и потенциального внутрирегионального потребления, либо величиной валовых инвестиций. В относительном выигрыше при этом оказываются считанные регионы (например, Москва, Ленинградская область, Ингушетия, Калмыкия), которые сосредоточили федеральный экспортный транзит через свои территории, или же те, которые имеют достаточно мощный политический ресурс для аккумуляции государственных инвестиций или привлекательны для частных инвестиций. Разумеется, замыкающие по затратным характеристикам регионы, не имеющие на своей территории уникальных
Таблица 5 Структура реализации ВРП Дальнего Востока, %
Составляющие ВРП Годы
1990 1995 2000
Внутрирегиональное по-
требление 19,0 75,0 77,5
Межрегиональный обмен 75,0 6,0 4,3
Экспорт 6,0 19,0 18,2
Всего 100,0 100,0 100,0
Рассчитано на основе данных: МОБ Дальнего Востока за 1987 г.; национальных счетов в региональном разрезе за 1993-2000 гг.; статистических управлений субъектов Федерации Дальнего Востока.
ресурсов (типа Норильска), оказываются в проигрыше.
Бюджетная политика формально сохранила функцию компенсирующего воздействия центрального бюджета на отдельные регионы, но задача финансового баланса в целом по региональной системе опять же легла на плечи самих регионов.
В целом превышение доли доходов над долей расходов (бюджетный навес) в 1990-е годы постоянно, хотя и не монотонно, увеличивалось (см. табл. 6). Этот процесс отражал стремление осуществлять финансовый маневр. При этом величина бюджетного навеса значительно перекрывает нормальные для рыночной экономики 4-процентных пункта (и на федеральном, и на региональном уровнях).
Лишь в 1998-1999 гг. снижение уровня доходов и значительные расходы на реструктуризацию банковской системы снизили «навес» на федеральном уровне до однопроцентного пункта. Высокая норма бюджетных навесов отражает, во-первых, принципиальную неравновесность экономических систем в финансовом плане, а во-вторых, перенос ответственности за поддержание финансово-бюджетной сба-лансированности на уровень регионов. |
Причина разбалансированности регио- 1 нальных бюджетов кроется в модели построе-ния налоговой системы России. В структуре | доходов региональных бюджетов преобладают а не закрепленные на постоянной основе дохо- | ды. Собственные налоги покрывают менее д 15% расходных потребностей региональных и Ц местных бюджетов, варьируя в отдельных ре- | гионах в диапазоне от 0,1 до 18%. Это, естес- о твенно, снижает заинтересованность регионов чэ в обеспечении условий для роста бюджета В о будущем. 31
Общая тенденция, тем не менее, заключа-ется в том, что в структуре бюджетных наве- 10 сов после кризиса 1998 г. неуклонно увеличи- " вается доля федерального центра. Это служит § залогом того, что степень экономической ак-
Таблица 6
Бюджетные навесы в российской экономике, процентные пункты
Годы Бюджетный навес на федеральном уровне Бюджетный навес на региональном уровне
1995 3,9 10,2
1996 4,9 9,6
1997 4,4 10,2
1998 1,0
1999 1,3 8,6
2000 8,0 8,3
2001 12,0 8,5
Источник: (Пространственные трансформации..., 2002, с. 229).
тивности региональных экономических агентов не только будет снижаться, но и будет целенаправленно подавляться федеральным центром. Вывод прост. Во-первых, федеральный центр активно восстанавливает прежний механизм поддержания финансово-бюджетного равновесия в региональной системе за счет централизованного перераспределения бюджетных доходов. Во-вторых, равновесие и в этой сфере будет устанавливаться на усло-^ виях, менее благоприятных для регионов.
Причиной тому будет являться стремление § дотационных и проблемных регионов увели-чить свою долю в дотациях из Центра, а не ¡¡г увеличить свою долю во вновь создаваемых ♦ доходах.
1 Изменение ситуации предполагает энер-о гичные действия по реформированию бюджет-в но-налогового механизма в пространственном | аспекте. Прежде всего необходимо увеличить | роль в формировании доходов субъектов Феде-§ рации исключительно «региональных» нало-" гов, поступления от которых были бы прямо | связаны с экономической и социальной дина-
х
к микой самих регионов. В частности, в этом § направлении положительно бы действовал на-
| лог на имущество в случае существенного уве-§ личения его ставки. Это должен быть исклю-
о
$ чительно региональный налог, для увеличения
доходов от которого регионы были бы заинтересованы в создании комфортного инвестиционного климата, формировании положительного сальдо миграции, в общем приросте населения. При этом регионы должны быть гарантированы от применения федеральным центром «компенсационного механизма» (чем больше налог на имущество, тем меньше отчисления в региональные бюджеты от других налогов). Восстановление подоходного налога как налога прогрессивного также «работало» бы в направлении создания стимулов для регионов в активизации их экономической политики. Правда, естественным условием также должно быть законодательно закрепленный запрет федеральному центру покушаться как на подоходный налог, так и на привязку поступлений от этого налога к изменению нормативов отчислений по другим налогам.
В целом ситуация в последнее десятилетие XX века характеризовалась тем, что экономические трансформации и деформации происходили в пространстве с разной скоростью вследствие пространственной трансформации кажущейся единой национальной экономической политики. Различие в интенсивности и скорости реформ в пространстве породило региональную дифференциацию экономических и социальных результатов реформ, неоднородность политических предпочтений, неясность перспектив экономического развития, что спровоцировало появление множественности экономических политик в пространстве. Эта множественность, как естественная реакция на исходную неоднородность общеэкономических и институциональных условий функционирования региональных систем, является эффективным средством достижения оптимального состояния пространственной структуры национальной экономики. Региональные экономические политики были направлены на достижение полного использования ресурсов в региональных системах и поддержание в них равновесия. Это соответствовало задаче дости-
жения равновесного состояния и всей общенациональной экономической системы.
Деформация единой экономической политики привела к формированию открытой межрегиональной конкуренции, которая до 1992 года существовала в форме скрытого партийно-бюрократического лоббирования. В результате этой пространственной трансформации выделились регионы-лидеры и регионы-аутсайдеры. В свою очередь размежевание регионов на лидеров и аутсайдеров осложнило восстановление внутринациональной экономической кооперации, стимул для которой был заложен в кризисе 1998 г.
С одной стороны, производители, ориентируясь на ослабление спросовых ограничений на внутреннем рынке, стремятся использовать эффект масштаба. Для этого необходимо расширить границы отраслевых рынков. Следовательно, локализация национального рынка становится преградой для развития производства. Импульс преодоления ограниченности региональных рынков идет, конечно, со стороны тех регионов-лидеров, которые занимают лидирующие позиции в рейтинге субъектов Федерации по производству и среднедушевым доходам. Именно там концентрируются капиталы, необходимые для расширения производства, именно там концентрируется контроль над значительной частью функционирующего национального капитала.
С другой стороны, финансово-кредитная система, являясь к настоящему времени весьма интегрированной, служит эффективным каналом перераспределения доходов в пользу регионов-лидеров. Поэтому депрессивные или просто менее успешные регионы, не без оснований опасаются, что усиление межрегиональной взаимозависимости, укрепление связей между территориями в рамках единой национальной экономики приведет к еще более успешному «высасыванию» из этих регионов ресурсов, прежде всего финансовых, в пользу регионов-лидеров. Эти опасения тем более осно-
вательны, что попытки федерального центра компенсировать последствия этих перераспределений инструментами бюджетной политики мало успешны.
К 2001 году капитал и активы российской банковской системы составляли, соответственно, 10 и 80 млрд долларов США. Отношение активов банковской системы к ВВП в России составляет в настоящее время около 30% против 200-300 и даже 350% (США) в большинстве ведущих развитых стран мира (Мехряков, 2002). Очевидно, что российская банковская система является серьезным «узким местом» для экономики. Она практически не в состоянии выполнять полноценно функции по обслуживанию и обеспечению экономики финансовыми ресурсами. Но в пространственном аспекте банковская система весьма эффективна и активна в перераспределении финансовых средств.
Центральный федеральный округ аккумулирует более 80% активов банковской системы страны. С 1993 по 2000 гг. доля кредитов, предоставленных банками Центрального и Северо-Западного районов, увеличилась с 20,7 до 90,2% общего объема кредитных ресурсов. Аб-солютное преимущество Центрального эконо- | мического района при этом неоспоримо, его § доля увеличилась с 53 до почти 86%. Прос- <§ транственная централизация произошла, ее- | тественно, за счет оттока ресурсов из других I регионов. Некоторые регионы практически | полностью потеряли собственные кредитные д ресурсы. Доля Дальнего Востока, например, упала до 0,5%, Северо-Кавказского района - | до 0,6, Центрально-Черноземного до 0,1% (см. | табл. 7). чз
Банки Центрального региона аккумулиру- п ют более 78% общей суммы средств предпри- ^ ятий и организаций РФ, которые хранятся на счетах банков. Соответственно, центральные 10 банки предоставляют основную часть ссуд. " При этом объем кредитов экономике, банкам § и населению собственно Центрального райо-
Таблица 7
Территориальная структура общего объема кредитов, предоставленных банками Российской Федерации (на конец года, в процентах; Россия = 100%)
Экономический район Годы
1998 2000
Северный 0,2 0,4
Северо-Западный 4,4 4,4
Центральный 88,1 85,8
Волго-Вятский 0,4 0,6
Центрально-Черноземный 0,1 0,1
Поволжский 1,4 2,1
Северо-Кавказский 0,5 0,6
Уральский 2,1 3,4
Западно-Сибирский 1,7 1,6
Восточно-Сибирский 0,4 0,4
Дальневосточный 0,5 0,5
Калининградская обл. 0,1 од
на на начало 2001 г. составил немногим более половины общего объема кредитов. Зато Уральский и Западно-Сибирский районы заимствовали примерно по 9-10% общего объема предоставленных банками ссуд (соответственно, в 3 и 5,5 раз больше доли собственных кредитных ресурсов), а Дальневосточный регион заимствовал 3,5% общего объема кредитов, предоставленных в России, т.е. в 35 раз больше собственной доли в кредитных ресурсах.
Модификация системы распределения финансовых и экономических ресурсов в пространстве находит выражение в тенденциях размещения населения и формирования рынков труда. Восточные районы в 1990-е годы потеряли значительно больший процент населения, чем регионы европейской части России. Хуже здесь обстоит положение и с занятостью населения (за исключением Северного Кавказа, который сохранил свой статус региона застойной безработицы).
Упоминавшиеся выше попытки регионов компенсировать негативные тенденции в формировании локальных равновесных систем
воспроизводства и улучшить локальные же балансы доходов и расходов экономических ресурсов блокировались в 1990-е годы чрезвычайно неравномерным распределением в пространстве эффектов от внешнеэкономической деятельности.
В целом все территориальные сдвиги, которые произошли в экспорте Российской Федерации в 1990-е годы, заключаются в экстраординарном стягивании объемов экспорта и, соответственно, финансовых преимуществ к Москве. К 2000 году почти 40% всего российского экспорта регистрировалось всего в двух субъектах Федерации - Москве и Тюменской области (см. табл. 8).
При этом бесспорный лидер в экспорте 70-80-х годов - Тюменская область - уступила свое первенство Москве. Этому есть как минимум два объяснения. Во-первых, именно в Москве были созданы эксклюзивные институциональные преимущества для внешней торговли. Во-вторых, концентрация финансовых ресурсов страны (до 80% российского финансового рынка - финансовый рынок Москвы) обусловила исключительно эффективные финансовые условия для осуществления крупномасштабных торгово-посреднических операций. За счет концентрации финансовых ресурсов удалось обеспечить существенную экономию от мдсштаба торговли, которая в свою очередь увеличила финансовые ресурсы Москвы. В-третьих, изменение форм собственности основных экпортопроизводящих агентов привело к тому, что головные офисы крупнейших экспортеров оказались также в Москве. Поэтому место регистрации экспорта, которое определяется по месту представления финансовых и статистических отчетов, имеет мало общего с местом регистрации самого экспортного производства.
Во всяком случае, чрезвычайная территориальная концентрация российского экспорта стала фактом, который подтверждается и тем, что только четыре субъекта Федерации из наи-
Таблица 8
Территориальное распределение экспорта и иностранных инвестиций, %
Экспорт Иностранные
Регионы 1991 г. 2000 г. инвестиции, 1995-2000 гг.
Москва и Московская
область 2,7 24,2 62,7
Тюменская область и
входящие в нее
национальные округа 20,3 15,4 6,1
Остальные регионы 77,0 60,4 31,2
Источник: (Пространственные трансформации..., 2002, с. 331).
более крупных экспортеров страны в статистическом смысле являются специализированными на промышленном экспорте (кроме Москвы и Тюменской области это Санкт-Петербург и Иркутская область). Очевидно, что существует сильнейшее несоответствие между реальным распределением экспортных производств по территории страны и статистическим распределением результатов экспортной деятельности. Это несоответствие подчеркивает искажение экономического пространства, важнейшей характеристикой которого является внешнеторговая деятельность и получение выгод от внешней торговли. Вынужденное форсирование экспорта всеми регионами, имевшими для этого малейшие возможности, создавало, особенно в первой половине 90-х годов, иллюзию, что регионы нашли способ самостоятельно компенсировать негативные последствия развала внутреннего рынка и сокращения конечного спроса. В действительности львиная доля выгод от экспортной деятельности была централизована в двух-трех субъектах Федерации.
В 90-е годы большие надежды, которые возлагались на импорт иностранного капитала, в целом не оправдались. Правда, с точки зрения доли привлеченного в страну иностранного капитала за период 1995-2000 гг.
действительность, можно сказать, даже превзошла ожидания. Если судить по валовым иностранным инвестициям, то их доля в этот период в общем объеме инвестиций в основной капитал составила 14,1 %, что примерно в полтора раза выше, чем обычная доля иностранного капитала, принимаемая в международной практике как верхний потолок иностранного вклада в экономический рост. Однако если судить по величине прямых иностранных инвестиций, то их доля в валовых инвестициях в основной капитал составляет 5,6%, что значительно уступает пороговому значению для успешных транзитных экономик. В действительности роль прямых иностранных инвестиций в воспроизводственном процессе была значительно меньше. Причина заключается в том, что в течение всего периода 1992-1998 гг. происходило общее обвальное сокращение инвестиций в физический капитал. Только после 1999 г. начался прирост инвестиций, однако, до настоящего времени их объем значительно уступает дореформенному периоду. Поэтому 5,6% от значительно уменьшенного общего объема инвестиций в основной капитал не означали широкой интервен-ции иностранного капитала, которая могла бы | обеспечить техническую, технологическую и | организационную модернизацию российского £ производственного аппарата. 5
Территориальное распределение валовых ж иностранных инвестиций отражает общую | тенденцию, которая заключается в перераспре- д делении факторов производства в пользу реги-онов, обладающих институциональными, про- | изводственно-технологическими или ресурс- о ными преимуществами. Система распределе- чэ ния инвестиций (в данном случае иностранных о инвестиций), которая базировалась на внеэко- ^ номических соображениях, одним из которых было выравнивание социально-экономическо- ^ го развития, инфраструктурного и произволе- * твенно-технологического потенциалов отдель- 8 ных регионов страны, ушла в прошлое.
Особенно высокая концентрация валового иностранного капитала в г. Москве, конечно, объясняется тем, что практически вся сумма прочих иностранных инвестиций, т.е. инвестиций в ценные бумаги, а также значительная доля краткосрочных иностранных займов и долгосрочных облигационных займов приходились именно на столицу России. В частности, Москва была единственной финансовой площадкой, на которой могли проводиться и осуществлялись операции с государственными ценными бумагами. Этим же во многом объясняется и высокая доля валовых иностранных инвестиций в Санкт-Петербурге, который достаточно успешно до финансового кризиса 1998 года размещал свои ценные бумаги на европейском финансовом рынке. Вместе с тем, и Москва и Санкт-Петербург относятся к числу субъектов Федерации с наиболее продвинутым институциональным режимом и имеют в этом отношении очевидные преимущества в конкуренции на рынке капитала.
В целом регионы-лидеры расширяют свое влияние в рамках межрегиональной системы посредством подчинения воспроизводствен-ных систем в других регионах головным пред-^ приятиям, расположенным также в регионах-° лидерах, через увеличение их доли в капитале соответствующих компаний. Многообразные формы передела собственности, проявляюще-
♦ гося как централизация капитала, контроль над | которым аккумулируется как раз в регионах-8 лидерах, становятся тем рычагом, который спо->х собен преобразовать разорванное экономичес-| кое пространство, состоящее из разнородных в | экономическом и социально-политическом от-§ ношениях регионов, конкурирующих между ^ собой, в единый национальный рынок. В рам-| ках этого рынка может быть восстановлен по-
* тенциал межрегиональных взаимодействий, | основанных на эффективном обмене произво-| дителями деятельностью и товарами с исполь-§ зованием возможностей всего национального
о
$ рынка, а не только региональных анклавов.
Ключевым вопросом при этом является, конечно же, вопрос о характере восстановленных межрегиональных связей. Являются ли они действительно связями между обретшими в полной мере статус самостоятельных воспроизводственных систем региональными экономическими комплексами, каждый из которых формирует свое собственное поведение как агент национального рынка, и определяют ли поведение входящих в этот комплекс предприятий. Или же региональные подсистемы являются по-прежнему некоей «территориальной емкостью», в которой размещены производства, в силу внеэкономических обстоятельств или в соответствии с реальными преимуществами такого размещения (в соответствии с микроэкономическими, социальными или стратегическими критериями размещения).
В первом случае это означало бы столь серьезную трансформацию национальной экономики, что она, по существу, превратилась бы из совокупности взаимосвязанных отраслевых и факторных рынков, в совокупность локальных рынков каждый из которых в таком случае вмещал бы в себя и факторные рынки. Это означало бы в пределе локализацию не только денежного рынка, но и всей финансово-кре-дитной системы. По существу это был бы прямой путь через механизмы формирования интегрированных в рамках определенных территорий полномасштабных субнациональных рынков к реальной политической дезинтеграции страны.
Происходит ли (или произошла ли) именно такая трансформация пространственной структуры российской экономики? Факты не позволяют ответить на этот вопрос утвердительно. Даже в условиях чрезвычайно ослабленных межрегиональных взаимодействий и предельно развитой локализации рынков реальная конкуренция между региональными экономическими системами проявляется лишь в области институционального строительства, как стремление создать на «своей» террито-
рии максимально благоприятные условия для привлечения капитала и финансовых ресурсов.
С точки зрения макроэкономики «локали-зационная трансформация» означала бы существование большинства нынешних субъектов Федерации в виде абсолютно неравновесных экономик. Таким образом, дефициты сальдо внешних связей были бы хроническими (нулевое сальдо платежного баланса в принципе не достигалось бы), а внутреннее равновесие совокупного спроса и предложения было бы трудно достижимым из-за глубокого горизонтального разделения труда.
Наконец, с точки зрения глобальной экономики, в лучшем случае на осколках единого
национального рынка возникла бы система, состоящая из метрополий (их было бы меньшинство) и сателлитов (их было бы большинство). Распределение нынешних субъектов Федерации на метрополии и сателлиты примерно соответствовало бы современному делению на регионы-лидеры и регионы-аутсайдеры. Разница была бы как минимум только в том, что не существовало бы при этом даже слабого компенсатора в виде бюджетных перераспределений между регионами. Ситуация мало изменилась бы даже в случае формирования суверенных экономических систем на основе не субъектов Федерации, а более крупных региональных образований.
Литература
Ишаев В. И. Дальний Восток России и АТР // Вестник ДВО РАН, 2003, № 2.
Мехряков В.Д. О развитии российского рынка банковских услуг. // Финансы, 2002, № 6. Минакир П.А. Системные трансформации в экономике. - Владивосток: Дальнаука, 2001.
Минакир П.А., Деваева Е.И. Региональные аспекты российской внешней торговли // Вестник ДВО РАН, 2003, № 1.
Пространственные трансформации в российской экономике. / Под ред. П.А. Минакира. - М.: Экономика, 2002.
Рукопись поступила в редакцию 17.06.2003 г.
