CC BY
94
Д.И.Райзман. Иностранцы -невольники Дальстроя. Иностранные граждане в исправительно-трудовых лагерях на Колыме и Чукотке (30-50-е годы ХХ в.).
Магадан: Ноосфера, 2009. - 191 с.
История России ХХ в. явила миру одну из самых жестких форм социального управления - тоталитаризм и систему ГУЛАГа.
Еще долго люди будут обращаться к документам, различным источникам, чтобы узнать о судьбе своих родных, заключенных в северовосточные исправительно-трудовые лагеря. Неслучайно научнопопулярная книга магаданского историка Д.И.Райзмана посвящена жертвам массовых политических репрессий 1930-1950-х годов.
Автор приводит фрагмент доклада Н. С.Хрущева на ХХ съезде КПСС: «Сталин ввел понятие “враг народа”. Этот термин сразу освободил от необходимости всяких доказательств идейной неправоты человека или людей, с которыми ты ведешь полемику: он давал возможность всякого, кто в чем-то не согласен со Сталиным, кто был только заподозрен во враждебных намерениях ... подвергнуть самым жестоким репрессиям...». Включенный автором текст задает вектор описываемых событий и жизненных трагедий иностранцев.
Книга включает разделы: «Предыстория лагерной жизни на Северо-Востоке России» (первый), «Иностранцы - невольники Дальстроя» (второй), «Болгарский след» (третий), «Японцы на Колыме» (четвертый).
В первом разделе (с. 4-7) Райзман акцентирует внимание читателей на том факте, что политические режимы (будь то в период английской или французской революций, в дореволюционной России или фашистской Германии и т. д.) всегда стремились укрепить свою власть путем изоляции противников. В ХХ в. возросло число «институтов» общества, которые обернулись против человека, среди них - концентрационные лагеря. Автор приводит фрагменты из истории Германии и США, но основная идея книги - судьба отдельного человека среди многотысячных жертв ГУЛАГа.
Иностранцы для советского режима в 1930-е-начале 1950-х годов априори считались «врагами» и вместе со всеми остальными узниками системы испытали все ужасы лагерей. Однако эта группа заключенных оказалась наименее исследованной как в научной, так и в популярной литературе. Лишь иногда появляются отдельные публикации по данной проблематике. Применительно к Северо-Востоку можно, например, отметить статью А.Г.Козлова «Японские военнопленные на Колыме (1945-1949)» (Диковские чтения.
Магадан: СВКНИИ, 2001. С. 226-234) или замечательную, основанную на реальных событиях философско-психологическую повесть бывшего колымчанина С.Брехова «Смертельная печаль. Саби-си» (СПб.: Изд-во Гороховского, 2007) о японском военнопленном -сталинском заключенном, после освобождения оставшемся жить в Магаданской области вместе с русской женой и детьми.
Книга «Иностранцы - невольники Дальстроя» вносит свою лепту в разработку этой научной и этической проблемы, позволяет закрыть еще несколько «белых» страниц многогранной, многотрудной и многоликой истории Отечества.
Свое основное повествование автор начинает с рассмотрения политических процессов 1920-1930-х годов в отношении советских граждан, обращается к законодательству, «юридическим нормам» и выявлению способов получения признаний обвиняемых (с. 7-9). Внимание уделяется вопросу численности заключенных Севвовстлага и Берлага, статистике прибытия и выбытия, в том числе по причинам смерти или бегства, национальному составу. Во втором, третьем и четвертом разделах (с. 7-151) Райзман рассматривает историю конкретных иностранных граждан, которые волей судьбы оказались на территории СССР, где и прошли тяжелый путь ГУЛАГ а. Биография отдельного человека в книге - это частица истории Дальстроя, пример преодоления ситуации подавления свободы и античеловеческих условий жизни и труда.
В общей массе тех, кто оказался в исправительно-трудовых лагерях на Северо-Востоке СССР, автор выделяет несколько групп иностранных граждан. Ссылаясь на данные М.А. Бирюкова, он указывает, что одними из первых «под каток репрессивной машины» попали перебежчики - жители сопредельных стран (Финляндии, Польши Румынии и др.), т.е. те, кто добровольно перешли границу СССР, за что и получили литерную* статью ПШ (подозрение в шпионаже) или ст. 58-6 УК.
Современному поколению, возможно, покажется удивительным, но даже идейные союзники большевиков - работники Коминтерна и Профинтерна - также оказались в немилости у советской власти. К ним применялись почти не оставлявшие надежды на выживание статьи обвинения в контрреволюционной деятельности и антисоветской агитации, литерные статьи ПШ и КРД или «пустяковая» СОЭ (социально-опасный элемент), дававшая право числиться в лагере по разряду бытовиков («вроде бы не врагов народа» -с. 10).
Д.И.Райзман отмечает, что среди заключенных были и политэмигранты, ставшие гражданами СССР. Парадокс ситуации в отношении них заключается в том, что гражданами СССР они стали по своим политическим убеждениям. Взамен советская власть дала им статус «врага народа», что для них означало предательство всего того, во что они верили. «Врагами народа» стали и те, кто гражданами СССР не являлись, тем не менее это не помогло им избежать советских лагерей (с. 13).
Интересными в информационном плане, на наш взгляд, представляются не только условия, но и способы выживания в неволе (вряд ли верно применить к осужденным Даль-строя термин «условия жизни»). Люди, чтобы выжить, находили занятия: делали зарядку, учили языки, занимались музыкой, а некоторым даже удавалось устроить и личную жизнь.
Источниковая база жизнеописания узников ГУЛАГа отличается насыщенностью и разнообразием: литература, архивные материалы, интервью со старожилами Магаданской области и иностранными гражданами, бывшими некогда узниками Дальстроя. Хотелось бы отметить особую черту творчества магаданского исследователя: ему удалось органически соединить «свидетельские» описания (В.Шаламова, Е.Гинзбург, П.Деманта,
* От слова «литера» (буква). В приговоре фигурировала не статья уголовного кодекса, а аббревиатура, обозначавшая преступление, которое инкриминировалось обвиняемому. Например, АСА (антисоветская агитация), АСВЗ (антисоветский военный заговор), ЖВН (жена врага народа), ЖИР (жена изменника родины), КРА (контрреволюционная агитация), КРД (контрреволюционная деятельность) и т.д.
И.Джухи и др.), раскрывающие повседневность в деталях лагерной Колымы, и достижения профессиональных историков, как отечественных, так и зарубежных. Эти источники органически дополняются современным документом, созданным магаданцами, - опубликованным «расстрельным списком». Особую категорию в книге представляют портреты людей, которые, пройдя тяжелый и трагический путь, сами стали летописцами лагерной Колымы. Так, Д.И.Райзман дает «портрет» П.З.Деманта, помогая нам понять типичную судьбу репрессированного иностранца. В то же время он знакомит читателя с другими результатами западных деятелей, в частности раскрывает сотрудничество российских и зарубежных специалистов в кропотливых поисках исторических материалов с помощью кинематографических средств.
Автор книги проделал огромную работу. В истории колымского ГУЛАГ а он нашел немецкий и итальянский, польский и японский, греческий и болгарский «следы», а также еврейский, китайский, французский, африканский и др. Хочется процитировать строки книги: «И.Г.Джуха, бывший колымский геолог, кандидат географических наук, исследователь трагедии греков в СССР, пострадавших в годы сталинских репрессий, упоминает любопытную присказку, рожденную в те годы: “Если на Колыме нет представителя какой-либо страны, то значит, ее не существует”» (с. 17).
Несмотря на трагичность исследуемой проблемы книга имеет и некоторую жизнеутверждающую ноту. Бывшие узники ГУЛАГ а помогают сохранять «коллективную память» как о советских людях, так и о иностранцах - гражданах Египта, Японии, Кореи, Китая, Австрии, Греции, Финляндии, Венгрии, Болгарии и т.д.
Книга Д.И.Райзмана - это своеобразный отчет магаданской общественности, историков, журналистов, работников архивов, органов внутренних дел о той гигантской работе, которая была проделана ими по выявлению документов и реконструкции исторической правды. Это уже современная история - анализ «исторической памяти» как неотъемлемого атрибута общественной жизни последнего десятилетия ХХ в. и начала нового века, это характеристика нашего исторического сознания и отклика россиян на историю ХХ в. Из книги мы узнаем о тех магаданцах, которые создают список репрессированных и занимаются их реабилитацией. Среди тех, кто отдал немало творческих сил этому делу, были писатель и журналист А.Бирюков, историк и краевед А.Козлов. Журналист раскрывает роль газеты «Вечерний Магадан», которая предоставляла свои страницы для «этапного журнала». Как пишет автор со ссылкой на слова начальника архива УВД Магаданской области И.В.Кеню, для того чтобы осуществить инициативу журналистов газеты, пришлось вручную перебрать 2 млн всех сохранившихся учетных карточек осужденных за различные преступления. Выбрали среди них те, что относились к осужденным по политическим статьям, и составили список расстрелянных и реабилитированных из 11 968 фамилий. Из книги Райзмана читатель узнает, что 125 тыс. дел умерших заключенных, которые отбывали наказания за различные виды преступлений или были репрессированы (крупнейший архив подобного рода в России), хранятся в помещении бывшей тюрьмы - на тех же самых нарах, где содержались узники. Автор книги дает хронику событий, связанных с процессом реабилитации. Это уже история 90-х годов ХХ в., когда события 1930-1950-х годов стали содержанием целого общественного движения.
В определенной степени труд Д.И.Райзмана содержит фрагменты истории изучения отечественными историками и иностранцами лагерной Колымы. Книга позволяет читателю познакомиться со списком зарубежных работ, в которых отражался взгляд со стороны на советскую историю. Для тех, кто заинтересуется этой темой, автор указывает, что мемуары бывших узников Колымы и Чукотки вышли во многих странах: Райзман ссылается на первые работы - сборник «Обратная сторона Луны» (Лондон, 1946), известную книгу историков русского происхождения Д.Даллина и Б.Николаевского «Принудительный труд в Советской России» (1948), монографию Казимира Заморски «Колыма - золото и принудительный труд в СССР» (Вашингтон, 1949), две книги 1951 г. - Элионор Липпер
«Одиннадцать лет в советских лагерях» и Владимира Петрова «Что происходит в России», первую карту ГУЛАГа, изданную на Западе в 1951 г., где было отмечено 310 подразделений. К сожалению, Д.И.Райзман не дает оценку этим трудам с учетом новейшей историографии проблемы, в которой уже давно отмечено, что хотя первые зарубежные публикации и по сей день составляют «классику жанра», однако они основывались большей частью на устных рассказах «беглецов» из СССР и случайных материалах, сталинские же архивы и ведомственная статистика были в то время недосягаемы для историков. К счастью, это осталось в прошлом. Многочисленные современные исследования (их перечисление заняло бы не одну сотню страниц) опираются на открытые в 1990-е годы ранее секретные архивные фонды, они введены в активный научный оборот, опубликованы по отдельности и в сборниках, в том числе в солидных документальных многотомниках издательства РОССПЭН. В этой связи вызывает недоумение, почему Д.И.Райзман предпочитает опираться на хотя и интересные, но все же во многом устаревшие сведения Ж.Росси или Р.Конквеста (с. 36).
Высоко оценивая представленный труд и понимая всю сложность реконструкции истории Дальстроя (особенно это касается числа человеческих жертв), мы не можем не отметить и другое слабое место книги - статистику, которая приводится Д.И.Райзманом фрагментарно, иногда по разным источникам, с охватом разных исторических отрезков времени, не всегда сопоставимых (с. 9, 28, 29, 30), и читателю нередко трудно ориентироваться в большом наборе цифр. Между тем адекватная статистика по ГУЛАГу в настоящее время также в значительной степени выявлена, опубликована и проанализирована, хотя и оставляет место научным дискуссиям.
Конечно, отмеченные замечания не умаляют всех достоинств книги.
А.С.ВАЩУК, доктор исторических наук, профессор, Е.Н. ЧЕРНОЛУЦКАЯ, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник,
Л.А.КРУШАНОВА, кандидат исторических наук, научный сотрудник (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Восток, Владивосток).
E-mail: larrie@list.ru
