CC BY
19
чтобы выйти из кризиса, нужны хорошие экономисты
2 июня в пресс-центре РБК состоялась Интернет-конференция Государственного университета - Высшей школы экономики. В конференции приняли участие декан факультета экономики ВШЭ, руководитель магистерской программы «Прикладная экономика», доктор экономических наук, член-корреспондент РАН, ординарный профессор Владимир Сергеевич АВТОНОМОВ, профессор кафедры экономики и финансов фирмы, факультета экономики ВШЭ, доктор экономических наук, эксперт OPEC Иван Иванович РОДИОНОВ. Высокий тон разговору придала принципиальная постановка вопроса: какие нужны стране экономисты, чтобы выйти из кризиса? Талант не возникает в одночасье. Ученик, как говорили древние, это не сосуд, который надо наполнить, но факел, который надо зажечь. Эта же стратегия лежит и в основе учебного процесса Высшей школы экономики...
Вопрос: Есть ли шанс поступить на бюджетное отделение на факультет экономики в ВШЭ?
В. Автономов: Конечно, есть, и очень многие ребята им каждый год пользуются. У нас 160 бюджетных мест в бакалавриате и 170 бюджетных мест в магистратуре. Мы расширили бюджетный прием в магистратуру. Так что дерзайте, способные талантливые ребята к нам всегда проходят, для них нет особых препятствий.
Д. Исаков (Санкт-Петербург): Как повлиял финансовый кризис на всю жизнь ВШЭ?
В. Автономов: Пока судить об этом рано. Мы пока такого жесткого влияния кризиса на себе не почувствовали. Конечно, показательно будет это лето, когда будут искать работу выпускники, когда мы будем набирать новых абитуриентов, вот тогда, может быть, и ответим на этот вопрос. А пока в основном нас кризис интересует как объект изучения, и наши ученые его с удовольствием изучают.
И. Родионов: Большая заслуга того, что мы его пока еще не почувствовали, Миннауки и Правительства РФ в целом, которые сумели финансирование высшего образования по бюджету 2009 г. не срезать. Я считаю, что это очень ответственное решение было, и на самом деле возможно, что мы проскочим, и 2010 г. будет ничем не хуже.
Е. Шубина (Санкт-Петербург): Сколько студентов всего сегодня обучаются на вашем факультете? Какой конкурс вы ожидаете в текущем году?
В. Автономов: На нашем факультете обучаются примерно 1,5 тысячи человек. Что касается конкурсов, это очень относительные величины. Мы набираем своих студентов из нескольких источников. Одним их них является Всероссийская олимпиада, которую мы проводим, наша вузовская предметная олимпиада. На открытый конкурс остается от одной трети до половины мест. Поэтому цифры конкурса там не совсем показательны. Но, исходя из общих представлений, конкурс явно не уменьшился по сравнению с прошлым годом.
И. Родионов: Нужно еще разделить бакалавриат и магистратуру. Это тоже существенно. Я думаю, что в данном случае речь идет о бакалавриате. Но мы постоянно открываем новые магистерские курсы. Это говорит о том, что спрос достаточно высокий, и конкурс тоже существенный.
К. Смирнов (Москва): Нет ли кризиса перепроизводства экономических профессий?
В. Автономов: Хороших экономистов по-прежнему мало. Кризис перепроизводства экономистов — это миф. Недавно в нашем университете наш центр трудовых исследований провел масштабные исследования совместно с Росстатом, и выяснилось, что перепроизводство у нас касается по-прежнему инженеров, агрономов и т. д. Так, среди инженеров две трети работают не по специальности. Среди экономистов же две трети работают по специальности. А для нас этот показатель гораздо выше, он приближается где-то к 100 %.
И. Родионов: На самом деле я считаю, что есть большой дефицит. И речь здесь идет не об экономистах в целом, потому что это понятие достаточно абстрактное, а о специалистах в определенных областях экономики. До сих пор в нашей стране существенный недостаток специалистов в области корпоративных финансов. Это очевидно. Притом образование в области корпоративных финансов может использоваться не обязательно при работе непосредственно в экономической службе. Это необходимая база и для аналитиков, и для работников брокерских профессий — банкиров, инвестиционных банков, различных инвестиционных фондов, аналогично и для консультантов. То есть с этой точки
- 5
зрения по-прежнему ощущается существенный недостаток экономистов, потому что многие до сих пор едут за этим образованием за границу. А если люди едут за этим образованием за границу, то это значит, что здесь они его получить не могут.
М. Исаев: Сколько стоит платное обучение на вашем факультете?
В. Автономов: Стоимость обучения в бакалавриате составляет 268 тыс. руб. в год. В магистратуре все зависит от программы. Есть некоторые программы финансового профиля, которые стоят 250тыс. руб. в год, другие программы — 200тыс. руб. в год. По сравнению с мировым уровнем эти цены по-прежнему смешные. Например, нормальная американская семья, родив ребенка, с первого же года начинает откладывать деньги на высшее образование. С этой точки зрения такие цены несущественные, имея в виду то качество образования, которое ВШЭ дает. На мой взгляд, по крайней мере на экономическом факультете, на таких прикладных вещах, то есть на корпоративных финансах, на фондовом рынке, уровень образования ничуть не уступает среднему для Европы. В этом случае за небольшие деньги, даже в случае платного обучения, получить образование такого уровня — это та инвестиция в самого себя, которая будет работать всю жизнь.
Ж. Костеневич (Екатеринбург): Какие льготы предоставляет ваш факультет победителям олимпиад?
В. Автономов: Наш вуз проводит Всероссийскую олимпиаду по экономике. Это один из редких случаев, когда вуз проводит всероссийскую олимпиаду. И ее победители поступают к нам вне конкурса, без экзаменов. Это довольно много человек. Ежегодно примерно 40 — 60 человек поступают к нам таким образом. Кроме того, мы проводим вузовскую межпредметную олимпиаду, победители которой тоже имеют возможность поступить к нам без экзаменов. Победителям некоторых других олимпиад мы засчитываем их оценки по математике в качестве 100-процентного ЕГЭ.
A. Урбан: Слышал, что на факультете экономики можно получить голландское образование. Это так?
B. Автономов: Не только голландское. Наш факультет связывает соглашение о двойных дипломах с несколькими ведущими европейскими университетами. Это университет Paris I Pantheon—Sorbonne, университет Париж Запад (Нонтер), это Роттердамский университет имени Эразма Роттердамского в Голландии, это Гумбольдтовский университет в Германии. И сейчас у нас в процессе подписания другие договоры — с Кельном, Ланкастером и т. д. Так что, действительно, есть такая возможность получить магистерский диплом одного из наших заданных
партнеров. Надо сказать, что наши западные партнеры очень придирчиво относятся к выбору своих контрагентов, и мы гордимся, что они именно на уровне магистратуры доверяют нашей подготовке.
И. Родионов: Да, у меня были дипломники, которые заканчивали Сорбонну. В чем-то они уступают тем, кто это же время потратил здесь, потому что отрываются на год—полтора при подготовке диплома. Но с точки зрения человеческого капитала, с точки зрения формирования собственной стоимости специалиста, это будет существенный фактор по крайней мере на протяжении следующих 10 — 15 лет.
С. Захаров (Москва): Какие социальные программы по обучению студентов из неблагополучных семей у вас есть?
В. Автономов: У нас есть социальные стипендии, и довольно большое количество студентов их получают. Если у вас неблагополучно в семье, то вы можете предоставить соответствующие документы, и мы будем с удовольствием платить вам социальную стипендию все то время, пока вы учитесь у нас.
И. Родионов: На самом деле это вопрос непростой, но я бы сказал здесь по-другому. По сути дела, сейчас нормально, когда человек, начиная со второго полугодия третьего курса, начинает работать. И на самом деле ничего в этом плохого нет, потому что это как бы встраивает его в ту реальность, в которой он окажется. К сожалению, экономика и многие места работы для экономистов построены на основе такой армейской дедовщины —жесткой, с дембелями, которые как бы там над всеми главенствуют, с новобранцами, которые туда поступают и делают всю работу, и получают небольшую зарплату. Но, тем не менее, так это сложилось не только в России, но и во всем мире. Эта система, основанная на партнерстве, имеет под собой определенную разумную основу. И поэтому у человека, даже из неблагополучной семьи, всегда есть возможность подработать. Говорить о нагрузках я бы не стал, потому что, вспоминая себя в молодом возрасте, я считаю, что чем больше молодых нагружать, тем лучше. Я, например, с 18 лет сплю по 5 часов в сутки и считаю, что это нормально, и нечего себя баловать и спать по 8 часов. Волка ноги кормят.
Т. Сажнева (Пермь): Каково ваше мнение о ЕГЭ?
В. Автономов: Наш университет отчасти был инициатором введения ЕГЭ в нашей стране. Мы считаем, что этот путь, который, кстати, принят большинством стран мира, правильный. Как всегда, проведение реформ в России проходит так, что хотим как лучше, а получается немножко не так. Я думаю, что некоторых проблем можно было бы избежать, если бы реформа проводилась с чуть большим толком.
И. Родионов: Я бы сказал так. Микроскоп — это такая тяжелая бронзовая вещь, им очень легко убить
человека, стукнув его по затылку. Но в то же время никто не ставит вопрос о запрете использования микроскопов, потому что это неправильное его употребление. Абсолютно такая же ситуация и с ЕГЭ. Если говорить об олимпиадах, то тут надо четко отметить, что, хотя мы вынуждены в силу нашей ответственности перед учениками переходить к той системе образования, которая сложилась в мире (не всегда хорошей), я лично советскую любил больше. Двухступенчатая система «бакалавриат — магистратура» мне не нравится. Но при этом я отдаю себе отчет, что если мы не пойдем по этому пути, то 20 человек, которые получили у нас образование, не поймут, кто же они на самом деле. И тут деваться некуда. И с этой точки зрения, олимпиады — это явный механизм, который был разработан для того, чтобы в огромной стране отобрать лучших. На самом деле он пришел из физики и химии, но он неплохо сработал в 1960-е годы и в экономике. И то, что мы пытаемся совместить западные подходы с тем, что хорошего было наработано в нашей стране, я считаю, это наше достижение.
О. Березанец: По какому принципу вы формируете педагогический состав своего факультета? Кто будет входить в приемную комиссию в этом году?
В. Автономов: Педагогический состав мы формируем по принципу профессионализма. Если человек владеет данным предметом, то не важно, является ли он доктором наук или кандидатом наук. Иногда у нас самые сложные предметы преподают молодые педагоги, которые смогли освоить новые, сложные курсы. Что касается приемной комиссии, надо сказать, что это вопрос малоинтересный. Приемная комиссия состоит из ректора, проректора и деканов всех факультетов.
И. Родионов: Я могу сказать, что я попал в ВШЭ по приглашению моей однокурсницы. Это Ирина Ивашковская. Она великолепно организовала в ВШЭ преподавание корпоративных финансов. Я в то время работал управляющим большого фонда прямых инвестиций. Я понял, что это моя социальная ответственность — прийти в Высшую школу экономики и учить молодых, как на самом деле это работает. Потому что понятно, что практика и те книги, которые эту практику описывают, несколько расходятся. Очень важно дать студентам возможность понять, как отдельные экономические дисциплины интегрируются в реальности. Как раз такого рода курсы могут вести специалисты, пришедшие из практики.
И. Шулаев (Санкт-Петербург): Занимаетесь ли вы трудоустройством своих выпускников?
В. Автономов: До сих пор не приходилось. Работодатели приходят к нам, просятся выступить перед нашими выпускниками, рассказывают им о себе.
Очень авторитетные компании — международные, российские и т. д. Действительно, как верно сказал Иван Иванович, предложения о работе наши студенты получают очень рано, и по завершении обучения большинство из них уже так или иначе работает. То есть до сих пор трудностей с трудоустройством мы не знали, хотя, естественно, информация студентам идет. На нашей площадке мы устраиваем ярмарки вакансий, но это, скорее, те вакансии, когда работодатели приходят и себя рекламируют, а не те, где мы наших студентов учим, как надо себя подавать.
И. Родионов: Я стараюсь отслеживать судьбу своих студентов, и, как я уже говорил, спрос большой, потому что многим компаниям, построенным на партнерской основе, нужны рабы, чтобы работать на галерах — это 2 — 3 года. Там очень высокая текучесть, потому что это действительно рабский труд, поэтому спрос есть всегда. С другой стороны (что меня радует), те люди, которые заканчивают нашу кафедру, они в течение 1,5 — 2 лет меняют одно-два места работы, и они как-то хорошо позиционированы. Многие из них у меня в аспирантуре остались, я их вижу. На самом деле некоторые из них в кризис пострадали, но они все понимают свое место в этом мире. Кто-то сейчас вернулся в регионы, откуда они приехали. И ничего в этом страшного нет. Потом они опять прибудут в Москву, когда здесь все успокоится. То есть я считаю важным то, что дает ВШЭ, — гибкость, которая позволяет человеку сознательно строить свою будущую карьеру. А здесь надо сказать следующее. Осознание человеком того, что для любой компании основой в этом строе, в котором мы сейчас живем, является создание стоимости, и, по сути дела, для человека — то же самое, человек формирует свою стоимость. И он эту стоимость капитализирует, превращает в деньги. В компании это капитализация, для человека — зарплата. На самом деле «вышка» дает людям понимание того, что зависит от их track records, где они работали, как их карьера развивалась. Там очень редко бывают такие всплески, когда какой-то дауншифтинг у человека, и он уехал растить каких-то козочек или курочек. И с этой точки зрения, в карьерном плане им задано правильное направление.
С. Озеров: Как вы относитесь к пропускам лекций, если ваши студенты уже работают?
В. Автономов: Раннее вовлечение в рынок труда — это хорошо, но не надо увлекаться, потому что учиться у нас трудно, и те, кто сразу это не понял, рискуют быть отчисленными. У нас очень хороший процент отчисления для людей, которые расслабились и решили, что им пора зарабатывать деньги. Лучше немного потерпеть, начать зарабатывать ближе к старшим курсам, когда вы уже набрали достаточный уровень. У нас нет системы обязательного посещения
- 7
лекций. Иногда это хорошо, иногда — не очень. Мы рассчитываем на самостоятельность нашего студента. Он сам может выбирать, что ему обязательно посещать, что он может пропустить. Но потом спрос будет очень строгий.
И. Родионов: Я бы сказал так. Одним из этапов преобразования из подростка во взрослого человека является этап формирования системы приоритетов, когда человек самостоятельно выбирает, что он может прогулять, где ему быть необязательно. Понятно, что делать все с одинаковой интенсивностью невозможно и просто глупо. Человек в чем—то сильнее, в чем-то слабее. Там, где он слабее, он должен себя усилить. Такое мастерство приобретают даже не все отличники школы. Попадая в вуз, он видит, что объективно что-то понимает хуже, он не может знать все настолько хорошо, насколько нужно. И в этом случае маневр в приоритетах может иметь место. Надо сказать, что в ВШЭ есть два страшных курса, которые аналогичны тем курсам, которые были в инженерных курсах и назывались «сопромат». В ВШЭ это курсы по макро- и микроэкономике. На мой взгляд, они излишне жесткие. Но, с другой стороны, это та самая дисциплина мозга, которую надо в себе воспитать. Да, может, это не настолько близко к практике, но, с другой стороны, это настолько трудно, что волей-неволей здесь обмануть нельзя — либо ты это понимаешь, либо ты это выучил, либо гуляй куда-то в другое место. Мне нравится в ВШЭ, что со стороны администрации есть поддержка принципиальных преподавателей, которые иногда отпускают все группы. Вся группа получает двойку, и в конце концов она отчисляется. И ничего тут не помогает — не знаешь, значит, не знаешь, не достиг.
A. Вышковский: Работают ли ваши экономисты в деревне? Поедут ли они поднимать деревни и колхозы, которые сейчас погибают?
B. Автономов: Довольно странный вопрос. Надо сказать, что сфера сельского хозяйства в последнее время не относится к таким уж погибающим в нашей стране. Мы стали экспортировать многие вещи, включились в мировой рынок труда. У нас есть кафедра экономики сельского хозяйства. Правда, сейчас ее заведующая Е. Серова на несколько лет переехала в Рим, работает там во Всемирной организации сельского хозяйства. Но если они захотят работать в сельском хозяйстве—да ради Бога! Но мы не Тимирязевская сельхозакадемия, мы воспитываем экономистов-универсалов. А уж где они найдут работу, это уж где захотят.
И. Родионов: На самом деле мне тоже вопрос кажется каким-то странным. Вы помните, был такой хороший пиарщик Лесовский, который растит сейчас курочек, и обвинять его в том, что он не понимает, что делает, я бы точно не стал. С этой точки зрения,
8 -
наши студенты четко понимают, что бизнес делается не потому, что это что-то отсталое, а потому, что если в этом бизнесе можно создать стоимость, вырастить ее и потом капитализировать, превратить в деньги, сделать ведущую в мире или в Европе сельхозком-панию, то почему бы нет? Тем более, мы видим, что на этом пути многие компании преуспели. Посудите сами, вот в нашей экономике есть большие сырьевые, но и не менее большие продовольственные — пивные, конфетные, масляные, мясные компании. Здесь переход к сельскому хозяйству весьма органичный. Если мы вспомним, то большие мясные компании стали заниматься фермами, молочные — точно так же. Если вопрос о растениеводстве, то посмотрите, какой урожай был в прошлом году. Вы думаете, это произошло потому, что туда никто не идет? Это просто так случайно ветром нанесло?
Р. Залокоцкий (Санкт-Петербург): Есть ли у вас госзаказ на определенное количество специалистов, которые будут работать в госаппарате?
В. Автономов: Нет, это не госзаказ. У нас есть предложения, то есть мы являемся вузом при Правительстве РФ, и оно посылает нам предложения в Министерство экономического развития, в Минфин. Как частные работодатели приходят к нам с предложениями о вакансиях, так и государственные учреждения обращаются к нашим студентам. Но никто не заставляет их туда идти. У нас существует специализация, магистерская программа по государственным муниципальным финансам, ее выпускники занимают весьма хорошие посты и в Министерстве экономического развития, и в ЦБ РФ, и в других госучреждениях.
И. Родионов: Да, у меня вот дипломник, он сейчас работает завотделом в мэрии, он не кончал этот факультет, он заканчивал нашу кафедру. Но я хочу сказать, что в любом обществе всегда есть люди, которые хотят стать военными и которые хотят быть госслужащими. И притом здесь речь не идет о том, что это какой-то двойной прицел. Нет, речь идет о том, что всегда есть люди, которые не тяготеют к работе в бизнесе, а хотят работать на общество, в государстве. Поэтому всегда человек с хорошим образованием может найти в госучреждениях хорошую работу.
Е. Зубкова (Москва): У вас есть статистика, сколько на сегодня всего в России факультетов экономики? И какое место среди этого, предполагаю, огромного количества, занимает ваш факультет?
В. Автономов: Точной статистики я не припомню, но где-то около 1 тыс. наберется. С 1990-х годов факультеты экономики у нас стали открывать везде — в консерваториях, в институтах физкультуры. Был большой спрос и не всегда адекватное предложение. Среди них мы являемся первым или одним из пер-
вых — в разных нишах образования может быть немного по-разному. Наше лидерство в экономическом образовании общепризнано как зарубежными, так и нашими российскими партнерами. В частности, недавно у нас стартовала программа совместных дипломов с Уральским государственным университетом (УГУ) в Екатеринбурге. Это первый случай в России, когда российский вуз хочет сотрудничать не с заграничным вузом, а с российским. УГУ хочет, чтобы их студенты получали диплом не только своего университета, но и нашего факультета, потому что они понимают, что мы являемся лидерами в этом сегменте образования.
И. Родионов: Я бы сказал, что есть еще четы-ре—пять вузов с примерно одинаковым качеством образования, остальные существенно отрываются. Не потому что они хуже, просто должен накопиться определенный объем преподавателей с определенными знаниями. Думаю, что надо жестче следить за стандартами этого образования, может быть, более жестко сертифицировать экономические вузы с тем, чтобы люди получали те знания, которые реально требуются. В начале 2000-х годов много было книжек, авторы которых писали с английских учебников. Если какой-то вопрос автор не понимал, он его просто вы-бросывал. Сейчас этого меньше. С этой точки зрения я считаю, что ВШЭ занимает высокое место в сфере экономического образования, потому что здесь жесткие стандарты качества.
Л. Маевская (Москва): Может ли студент вечернего платного отделения, который отслужит год в армии, вернуться к вам на дневное, на бюджетное отделение?
В. Автономов: В нашем университете нет вечернего обучения и нет платного отделения. У нас есть только дневная форма обучения, и платные студенты никак не отделяются по своим программам и учебным планам от бесплатных, преподаватель никогда не знает, кто в его группе коммерческий студент, кто некоммерческий, поэтому отношение к ним одинаковое.
И. Родионов: С другой стороны, сейчас уже две или три кафедры начали работу такого вечернего плана, но это не вечернее отделение. Мы сделали магистерские программы для специалистов-практиков, понимая, что на самом деле днем они работают, мы сделали их во второй половине дня, уже ближе к вечеру. С этой точки зрения, туда можно прийти, сдать экзамены, поступить в аспирантуру — так, собственно, это и принято. Но, скорее всего, эти отделения не будут бесплатными. Здесь человек хочет делать инвестиции в себя, то есть, если он готов тратить время и деньги, значит, он что-то хочет. Так, от нечего делать, поучиться бесплатно чему-то еще — неразумно. И с этой точки зрения, я думаю, что
нет проблем у того, кто спрашивает, можно ли после армии прийти и закончить магистратуру.
Р. Соловьев (Москва): Можно ли совмещать обучение на вашем факультете с другим российским вузом?
B. Автономов: Сомневаюсь, потому что обучение на нашем факультете очень и очень трудное. Бывали случаи, когда отдельные наши магистры пытались совмещать нашу магистратуру и обучение в Российской экономической школе. Но это чрезвычайно тяжело.
И. Родионов: А зачем? Для меня это достаточно простой вопрос, потому что я окончил экономический факультет университета. Затем у меня возникло желание получить юридическое образование, там можно было поступить сразу на третий курс, то есть через два года ты уже юрист. Я решил посоветоваться со своим профессором. Он спросил, зачем мне это нужно. Если нужно разобраться в праве, так учи, зачем второе образование? Да, есть нормальные ступеньки: после магистратуры защитить диссертацию, это логично. А второе образование — это из серии, когда человек работает министром и еще немного шьет по ночам.
C. Николаев (Москва): Как вы относитесь к репетиторству?
В. Автономов: Не принято у нас заниматься репетиторством. И насколько я знаю, если наши студенты испытывают какие-то трудности с предметом определенного курса, им советуют обратиться к преподавателям других вузов, а не заниматься со своими преподавателями. И я думаю, что это правильная политика. И то же самое по части абитуриентов, не приветствуем мы этого.
И. Родионов: Я не совсем понимаю, а зачем это? У человека либо есть ответственность перед своим будущим, либо нет. Если нет, то зачем мучить человека, учить его и репетировать в том, что потом все равно будет трудно закончить. В этом случае лучше научить его рисунку, например, музыке, истории культуры, поскольку это повышает кругозор, общий уровень культуры. В специальных вещах репетиторство, на мой взгляд, бессмысленно. Не знаю, у меня никогда не было ситуации, когда мне нужно было бы своему ребенку нанять репетитора. Это же ее ответственность. Если она хочет, то ради Бога. Но репетировать, а что? К репетиторству всегда такое отношение, что они учат, например, тем вопросам, которые будут задавать. Да понятия не имеет никто, какие вопросы будут задавать. Вот я, участвуя в приеме в магистратуру, я не представляю, что можно здесь отрепетировать, на самом деле.
М. Временченко (Нижний Новгород): Работаете ли вы с кредитами на образование?
B. Автономов: Работали. У нас была программа «Кредо» в прошлом году. Но поскольку банк, который занимался этой программой, сейчас претерпевает некоторые финансовые трудности, у нас некоторые студенты «зависли» с этой программой. Но мы их, естественно, не отчисляем, мы ждем, пока Сбербанк осуществит свои обещания. Это дело уже близко, в процессе завершения. Естественно, что мы очень приветствовали эту инициативу, и если бы не финансовый кризис, то это развивалось бы и дальше.
И. Родионов: Да, кредиты используются. Но для нас, например, не является более важным то, что родители могут взять кредит на бакалавриат. Тут у самого ученика слишком мало ответственности. А вот магистерские программы — это как раз вложение, это типичная инвестиция. Всегда человек может выбрать — купить подержанный автомобиль или взять кредит на образование. Это дисциплинирует, и я бы это приветствовал. И не с точки зрения того, чтобы не зависеть от родителей или взять кредит потому, что это круто, а в осознании того, что ты сам перед собой ответствен.
C. Берников: Есть ли в ВШЭ довузовская подготовка? Если есть, сколько она стоит?
В. Автономов: У нас есть факультет довузовской подготовки. Он готовит к сдаче ЕГЭ и информирует будущих студентов о том, что они могут увидеть на наших факультетах. Про стоимость лучше спросить у них. На сайте ВШЭ можно найти информацию об их расценках и о том, чему они учат.
И. Родионов: Я не считаю, что это необходимая вещь, но многие вузы это имеют. Задача довузовской подготовки не столько в том, чтобы подготовить человека, сколько в том, чтобы дать ему шанс не ошибиться. Часто бывают такие романтические флеры, как в свое время все хотели быть банкирами. Банкир — страшно скучная профессия, не очень денежная. Довузовская подготовка, с этой точки зрения, нужна для того, чтобы человек понял, стоит ли свою жизнь губить на это странное занятие экономикой или лучше стать художником, поэтом, заняться рекламой. Важно еще и то, что там образуются основы университетских групп. Часто ребята поступают всей группой, у них образуется коллектив. Мы это всегда приветствуем.
Т. Кодякова (Санкт-Петербург): Какие вступительные экзамены нужно сдавать в этом году на ваш факультет?
В. Автономов: Что касается бакалавриата, то все экзамены принимаются в формате ЕГЭ — это математика, обществознание, русский и иностранный языки.
10 -
Что касается магистратуры, перечень экзаменов меняется в зависимости от программы, по некоторым из них студенты сдают либо математику, либо экономику, по другим — экономику, иностранный язык.
И. Родионов: Понятно, что надо знать язык, и не только для того, чтобы поступить. Мир глобален, и мы готовим специалистов, которые будут работать в этом глобальном мире. Если есть понимание своего будущего, своих планов, выучи язык и не мучайся. Если говорить о математике, то это ЕГЭ, это стандартная такая вещь.
О. Березанец: Как вы относитесь к огромному количеству курсовых работ, которые студенты скачивают из Интернета и выдают за свои?
В. Автономов: Мы их пропускаем через систему, которая называется «Антиплагиат». Те курсовые работы, которые студенты пишут, обязательно через эту систему должны пройти. Эта система совершенствуется, там уже много чего можно распознать, и таким образом мы боремся с этим явлением, которое достаточно часто встречается. Действительно, сейчас у нас ребята приходят из школы уже с готовыми навыками вот такого скачивания, а не цитирования разных источников. Мы с этим боремся и весьма принципиально.
И. Родионов: На мой взгляд, это и не такая серьезная проблема, потому что независимо от того, что он пишет — курсовую, диплом и т. д., — я всегда спрашиваю до того, как он начинает, что он хочет сказать, пять—шесть тезисов, к которым ты придешь. С этой точки зрения, если он в обосновании что-то и списал, в любом случае любая курсовая, любой диплом — всегда с элементами списывания. Только некоторые списывают просто copy-paste, а некоторые — пропустив через голову. На самом деле задача заключается вот в чем: есть некая картина мира, ты говоришь, что ты ее понимаешь, тебе нравится вот это, меньше нравится вот это, совсем не нравится это. То, что нравится, ты будешь развивать вот в этой точке и в этой. И если при описании этой картины ты используешь чужие слова, ну что делать, так устроено. Но меня это не пугает, потому что я бы точно не взял такую copy-paste курсовую из Интернета, потому что у меня они все конкретные, и такой там не найдешь.
A. Новицкий (Казань): Как вы относитесь к дистанционным методам обучения?
B. Автономов: В принципе, положительно. Но не скажу, что у нас эти методы обучения сильно развиваются. У нас есть интернет-школа для абитуриентов, лучшие ученики которой тоже могут быть зачислены на наш факультет. Также преподаватели иногда выкладывают в Интернете задания для своих студентов, общаются, студенты задают вопросы, получают замечания.
И. Родионов: Я отношусь к этому отрицательно. Дистанционное обучение допустимо в отдельных областях, в отдельных курсах. К сожалению. Многие вопросы экономики непередаваемы в дистанционном виде, там надо в контакте с преподавателем иметь возможность понять, иначе ты эту картину мира не увидишь. Например, если анализировать баланс, часто то, что кажется затратами, на самом деле является доходом, и наоборот. Те же корпоративные финансы мы учим три года. Не потому, что мы не можем вбить этот объем информации за полгода, это возможно, но это не уложится должным образом у него в голове. Это то, что отличает специалиста, который материал выучил, от любых других. Он живет в мире трех таблиц, он видит действия своего руководства не так, как их видит само руководство. Руководство, дай Бог, живет в области отчета о движении cash-flow, а этот одновременно чувствует, что происходит с балансом, у него другая картина мира, которая заочно не очень образуется. Преподаватель всегда подскажет канву, основу, которую надо понять, а остальное ты потом сам уточняешь, мозги требуют подстройки.
Н. Волчков (Москва): Факультет экономики ВШЭ сегодня — это российское сегодня или мировое завтра?
В. Автономов: Наверное, и то, и другое. Пока в России мы являемся лидерами экономического образования. В чем-то мы конкурентоспособны на мировом уровне — что касается бакалавриата, то, я думаю, это действительно так. Наши бакалавры спокойно поступают в зарубежные магистратуры. Но нам есть куда расти. На уровне магистратуры, в частности, предстоит многое сделать, чтобы стать исследовательским институтом, и мы этим занимаемся непрерывно.
И. Родионов: Это вопрос непростой. Переход к двухступенчатой системе образования многие вещи заставляет увидеть совсем по-другому. Когда речь идет об исследовательском институте, это не значит, что мы готовим исследователей. Подготовленные исследователи—экономисты — это все равно, что литературный институт готовит писателей. Если у человека есть писательский талант, то он может получить дополнительное образование. Но любому сдать ЕГЭ и стать Толстым невозможно, я бы удивился. То же самое в экономике. По западной классификации экономика — это не наука, а искусство, это master of arts. Здесь сложно понять, кого надо готовить. Есть базовые экономические специальности — финансовый директор, работник финансовой службы, брокер, банкир, аналитик и консультант, многие из которых требуют одинаковых базовых знаний. Мы не готовим аналитиков, брокеров, мы готовим людей, которые получают базовые знания, позволяющие
потом на этом специализироваться. В этом и есть исследовательский характер университета.
В. Кирьянов (Москва): Какие советы вы можете дать своим будущим абитуриентам?
В. Автономов: Надо разделять советы абитуриентам и советы студентам первого курса — это разные группы. Абитуриенту совет — разобраться в себе и понять, чего же ты хочешь. Вот для меня эта проблема была достаточно актуальной. Я был отличником, имел пятерки по всем предметам, и выбрать что-то наиболее интересное было совсем не просто. И вот мне помогло тогда то, что я пошел в экономико-математическую школу при экономическом факультете МГУ и посмотрел на людей, которые там работали (а это были студенты), и мне понравилось, захотелось быть с такого рода людьми. Поэтому надо посоветоваться с родителями, естественно, надо походить по дням открытых дверей, это очень много дает понять об атмосфере, которая царит в вузе — как там относятся к абитуриентам, к родителям, серьезно ли там ведутся какие-то научные исследования. И если посещать дни открытых дверей, то очень легко можно составить представление о том или ином вузе. Конечно же, надо использовать Интернет, потому что, например, у нашего университета очень хороший сайт, там отражается почти полностью все то, что у нас делается, и можно ответы на многие вопросы, которые задают, в том числе и те, на которые мы с Иваном Ивановичем отвечаем здесь, найти на нашем сайте. Молодежь у нас технически грамотная, в компьютерах разбирается хорошо, поэтому хочу еще посоветовать больше любознательности в этом смысле.
И. Родионов: А я бы хотел посоветовать с другой точки зрения. Опять же люди все разные. Вот Владимир Сергеевич, он был отличником, а значит, хорошо организован, а вот я таким не был. Мои школьные отметки не вызывали зависти, поверьте мне. Я на самом деле поступал в три института и вот на экономический факультет МГУ попал с третьего раза. До этого я проучился на экономико-статисти-ке. Мне там просто не понравилось, я решил, что уровень преподавания неадекватный. А до этого я должен был стать геодезистом, потому что родители были геодезистами, и, может быть, я был бы лучшим геодезистом, мерил бы дачи каким-нибудь новым русским и чувствовал себя счастливее, чем сейчас. Я хотел бы сказать о другом. Для человека поступление в институт — это столкновение с жизнью. Жизнь построена так, что она бывает полна случайностей — не злонамеренно, но хаотично. Ты можешь, например, опоздать на экзамен. Ты можешь наделать глупостей, ты можешь не собраться с мыслями, написать плохо сочинение, наделать ошибок. Это определенный этап, когда нужно максимально сконцентрировать- 11
ся и добиться того результата, которого ты можешь добиться. Понятно, что может так оказаться, что ты просто не можешь добиться, но в любом случае это должно быть отгорожено от разных случайностей, когда ты не поступил просто из-за случайности. Вот мне не хватило одной буквы «с» в слове «комиссар» в сочинении, а иначе бы я стал геодезистом. А, может, это и хорошо. Но, с другой стороны, я был достаточно грамотным человеком, и это просто была вот такая небрежность с моей стороны. А жизнь построена так же, как и экономика: вот идет ровно-ровно, а потом вдруг нужно какое-то чрезвычайное усилие, какой-то момент кризиса. Поступление в институт для любого молодого человека или девушки — это всегда состояние кризиса, это переходное состояние. В экономике очень четко известно, что если на равномерных участках можно что-то предсказывать, то на точке флуктуации нельзя ничего предсказывать, там все может быть. С этой точки зрения, ты должен научиться мобилизоваться и это пройти. Но даже если ты это не прошел, для тебя это будет опять-таки уроком. Но ты должен сделать это осознанно, это нельзя пускать на самотек.
Д. Рябцев: Когда закончится экономический кризис? Ваш прогноз.
В. Автономов: Я когда-то работал в Институте мировой экономики и международных отношений, изучал экономические циклы. Мой опыт показывает, что прогнозировать цикл нельзя. Те, кто это делают, занимаются гаданием на кофейной гуще. Есть некоторое ощущение, что следующий год может стать годом выхода из кризиса, есть и другие точки зрения.
И. Родионов: У меня другая точка зрения. У меня есть ощущение, что он кончился в середине апреля. Динамика изменилась, точки перегиба пройдены. Вроде бы, не наша страна этот кризис придумала, и не нам его разрешать, мы здесь во вторичном положении. На мой взгляд, в середине апреля люди поняли, что придется списать огромные деньги, несколько триллионов. Американцы — народ достаточно прагматичный, ну списали, значит, нужно опять придумывать новые триллионы, может быть, они тоже будут списаны через следующий цикл. Говорить о том, что кризис кончился, нельзя, потому что экономические действия имеют продолжение на протяжении нескольких кварталов. Три-четыре квартала плохих показателей неизбежны. В мае, например, прошла вторая волна увольнений, не потому, что собственники стали увольнять менеджеров от страха, — они поняли, что и с меньшим количеством сотрудников работа идет не хуже. В 2006—2008 гг. была совершенно ненормальная ситуация, когда зарплаты не соответствовали тем результатам, которые давали наши менеджеры. Говорить о том, когда можно будет
12 -
увидеть, что кризиса нет, сложно. Может быть, в середине следующего года еще останутся эти последствия. Опять-таки, может, они и будут разумными, потому что я бы не хотел, чтобы российская экономика вернулась в состояние июня 2008 г., это было ненормальное состояние. Если просмотреть материалы в Интернете, дискуссия о том, что будет кризис, ведется с 2002— 2003 гг. Все понимали, что так жить нельзя. Когда в сентябре 2008 г. все почувствовали, что жареный петух прилетел и начал клевать, была больше психологическая реакция. В Европе кризис начался на год раньше, в США — на 1,5 года раньше в том виде, в котором мы его понимаем. Значит, и кончится он у нас может позже, именно потому, что наша экономика все-таки зависима, и структура ее несовершенна. Правительство это, конечно, понимает, пытается что-то сделать. Но понимать и делать — это вещи разные.
Вместо послесловия...
В. Автономов: Есть некое странное представление, что если наступил экономический кризис, то, значит, не нужны экономисты. На самом деле ничего не может быть более далеким от действительности. Экономисты — это люди, работающие во многих отраслях народного хозяйства. Они обладают универсальной компетенцией, особенно те экономисты, которых учим мы. Мы стремимся не перегружать наших студентов узкоспециализированными знаниями, которые могут быть полезны в одном сегменте и бесполезны в других. Мы стараемся готовить именно универсалов, которые обладают хорошими фундаментальными знаниями и умеют учиться. Такие экономисты смогут пережить и этот кризис, и многое другое, найдут себе место и в экономике, и в жизни.
И. Родионов: Я опять хочу вернуться к той модели формирования собственной стоимости, ее выращивания и капитализации, которая в нашем строе является действующей и магистральной. Там всегда важным является репутация и track records — сведения о том, что с тобой было. С этой точки зрения обучение в ВШЭ — это не худший показатель. Более того, я уверен, что через 10 — 15 лет запись о том, что ты кончил школу в России, а за границей закончил бакалавриат, будет странной. Было бы логично то, что человек пришел в нормальный вуз с хорошей репутацией, закончил его. Это откроет ему путь либо к магистратуре, либо к освобождению на время ради практической работы и со временем — к приходу в магистратуру. Это задаст правильную траекторию. Основное, что есть у человека в жизни, — это тот самый track records, репутация. Иметь запись о том, что ты поступил в непонятный вуз, например для того, чтобы получить отсрочку от армии, неправильно. Поэтому мы ждем вас в нашем вузе...
