CC BY
228
УДК (94)47.034
ЧТО УГРОЖАЛО РУССКОМУ ГОСУДАРСТВУ В 1380 ГОДУ
С.Н. Азбелев
Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН Россия 199034, г. Санкт-Петербург, наб. Макарова, 4 e-mail: [email protected] SPIN-код: 1390-8096
Авторское резюме
События 1380 года являлись всенародным противостоянием Мамаеву нашествию. Это был разгром агрессивного похода претендовавшего на ханский титул в Орде беклярибека с разноплемен -ными его наёмниками и щедро им проплаченными добровольцами. Вторжения, имевшего своей задачей принудительную исламизацию русского народа и порабощение его в составе Орды после ликвидации православного Русского государства.
Ключевые слова: 1380 год, отражённая угроза исламизации и ликвидации Русского государства, Куликовская битва, Дмитрий Донской, Мамай, Золотая орда.
THREATS TO RUS IN 1380
Sergey Azbelev
Institute of Russian Literature (The Pushkin House) of the RAS 4 The Makarov's Embankment, St. Petersburg, 199304, Russia e-mail: [email protected]
Abstract
The events of 1380 represented a nationwide confrontation of Rus and the Mamai invasion. The beklaribek, who claimed the Khan title in his tribal horde, assembled diverse warriors and generously paid for volunteers for an aggressive campaign to subjugate Rus and ended it with a decisive defeat. This invasion was aimed at the forced Islamisation and enslavement of the Russians after annihilation of the Orthodox Rus.
Keywords: 1380, Battle of Kulikovo, Golden Horde, Mamai, Dmitri Donskoi, eliminated threat of Islamisation and annihilation of Orthodox Rus.
* * *
«Летописцы говорят, - писал в знаменитой своей «Истории России» С.М. Соловьёв, - что такой битвы, как Куликовская, еще не бывало прежде на Руси; от подобных битв давно уже отвыкла Европа. Побоища подобного рода происходили и в западной ее половине в начале так называемых средних веков, во время великого переселения народов, во время страшных столкновений между европейскими и азиатскими ополчениями: таково было побоище Каталонское, где полководец римский спас Западную Европу от гуннов; таково было побоище Турское, где вождь
франкский спас Западную Европу от аравитян <...> Куликовская победа, -продолжал Соловьёв, - <...> имеет в истории Восточной Европы точно такое же значение, какое победы Каталонская и Турская имеют в истории Европы Западной, и носит одинакий с ними характер, характер страшного, кровавого побоища, отчаянного столкновения Европы с Азиею, долженствовавшего решить великий в истории человечества вопрос - которой из этих частей света восторжествовать над другою?
Таково, - заключал С.М. Соловьёв, - всемирно-историческое значение Куликовской битвы; собственно, в русской истории она служила освящением новому порядку вещей, начавшемуся и утвердившемуся на северо-востоке» (Соловьев 1993: 325).
Нынешние наши историки с готовностью принимают вторую часть этого заключения, отвлекаясь обычно от первой - как бы устаревшей - его части. Впрочем, устаревание тезиса о противостоянии Востока и Запада выглядит всё более относительным - на фоне небывалого увеличения числа мигрантов из стран ислама и возрастающей агрессивности их стремлений навязать свои привычки и требования коренному населению Западной Европы.
В статье речь пойдёт не о Западной Европе, а о Восточной и не о нашей эпохе, а о XIV столетии. Однако не зря С.М. Соловьёв сражение 1380 года на Куликовом поле ставил в один ряд с битвой 451 года на Каталаунских полях и с битвой 732 года при Пуатье. С победами, которые спасали Запад Европы от покорения гуннами и от завоевания аравитянами. Насколько были оправданы эти впечатляющие параллели?
Существенно, что в отличие от многих позднейших авторов С.М. Соловьёв с подобающим вниманием относился ко всему, что сообщалось летописцами не только о самом сражении 1380 года, но и о важнейших обстоятельствах, ему предшествовавших.
Разбитый тогда на Куликовом поле старший современник московского великого князя Дмитрия Ивановича беклярибек Мамай получил эту высшую должность в 1357 году (Дмитрию в то время было только семь лет). Затем более двух десятилетий Мамай являлся фактическим правителем в Орде. Но он не принадлежал к прямым потомкам Чингизхана и не имел вследствие этого возможности законно стать ханом Орды. Обладая реальной властью, Мамай манипулировал безвластными Чингизидами. Однако его «бонапартистские» склонности, очевидно, потребовали гораздо большего. И десятилетия своего всевластия беклярибек использовал целеустремлённо. Согласно заключению нынешнего историка Орды, «поход на Москву, в успехе которого Мамай не сомневался, ибо успел провести мощную военную и дипломатическую подготовку, сулил многое. Победа над московским князем укрепляла авторитет беклярибека в Орде, давая ему моральное право на присвоение желанного ханского титула» (Егоров 2005: 24). Масштабная подготовка завоевательного похода требовала
немалых денежных средств. Но долгое взимание дани от русских земель давало возможность их накопить.
Дипломатическая подготовка позволила Мамаю рассчитывать на участие в войне давних противников Москвы - в обмен на его обещания поделиться с ними территориями, захваченными после победы. Беклярибек вступил в военное соглашение с Ягайло, великим князем Литвы, и заручился обещанием военной поддержки от Олега, великого князя Рязани.
Во владениях самого Мамая было девять улусов, каждый мог выставить десять тысяч воинов (Селезнев 2000: 298). Но его войско, с которым предстояло сразиться русским, очевидно, формировалось в основном не из этих людей. Сборный характер многочисленной армии, приведённой беклярибеком на Куликово поле, явствует из информаций в летописях. Нет причин не доверять летописцам, ибо они, конечно, основывались на информациях, получаемых от находившихся в Орде русских людей.
Мамай осуществил беспрецедентное привлечение щедро оплачиваемых добровольцев. По сообщению Никоновской летописи, беклярибек «нача всехъ своихъ ласкати и дары многи дааше, дабы съ нимъ подщателни и готови были Русь воевати, паче же великого князя Дмитреа Ивановича Московьскаго. И снидошася къ нему отъ многихъ странъ татарове на ласкание его и даяние. Онъ же дааше обилно всемъ». Не ограничиваясь использованием соплеменников, Мамай озаботился привлечением ряда контингентов разноязычных воинов-профессионалов: «посла во многиа страны, наимаа фрязы, черкасы, ясы и иныа къ симъ» (ПСРЛ. XI: 47). В летописях же XV века говорилось кратко, что Мамай «прииде» на Русскую землю «съ единомысленики своими» и «съ всеми прочими князми ордыньскими, и съ всею силою татарскою и половецкою»; но был сообщён при этом более полный перечень наёмников иноплеменных: «бессермены, и армены, и фрязи, черкасы, и ясы, и буртасы» (ПСРЛ. IV. Ч. 1: 311. Аналогично: ПСРЛ. VI. Вып. 1: 455. См. также: ПСРЛ. XLIII: 131 и др.).
Поверхностным или выборочным обращением к летописям приходится объяснять мнения тех историков, которые считали целью масштабного похода Мамая принуждение Москвы к согласию на увеличение размера дани. Такое требование перед Куликовской битвой Мамаем действительно выдвигалось. Оно было отвергнуто Дмитрием Московским, который подтвердил согласие только на дань уменьшенную, какую он ранее обещал. Однако этот «обмен нотами» отображённый в летописях (см., например: ПСРЛ. IV. Ч. 1: 314; ПСРЛ. VI. Вып. 1: 458459; ПСРЛ. XI: 50) являлся всего лишь дипломатической подготовкой к решающему сражению уже начавшейся тогда войны.
О реальных целях беклярибека летописи сообщали вполне определённо. Даже сокращённый рассказ о Куликовской битве в Рогожском летописце и в Симеоновской летописи фиксировал не стремление Мамая увеличить дань, а его желание «пленити землю Русскую» (ПСРЛ. XV: 139; ПСРЛ. XVIII: 129). Полный текст
Летописной повести раскрывал его намерения гораздо яснее: «Мамаи разгордевся, мнев себе аки царя, и начал советъ сотворити, темныя своя князи поганыя звати, рече имъ: "Поидемъ на руского князя и на всю землю Рускую, якоже при Батыи цари было; хрестиянство потеряемъ, а церкви Божия попалим огнем, а кровь их пролиемъ, а закон их погубим"». По заключению самого летописца, Мамай «подвижеся съ силою многою, хотя пленити хрестиянство» (ПСРЛ. XLШ: 131).
Квалифицированное обобщение присутствует в Новгородской четвёртой и в Софийской первой летописях, передающих Новгородско-Софийский свод 30-х годов XV века. Здесь под 1389 годом дано жизнеописание скончавшегося тогда великого князя Дмитрия Ивановича - победителя Мамая. Как сообщается в этом тексте, «рече Мамаи княземъ и рядцемъ своимъ: "преиму землю Рускую, и церкви христианьскыя разорю и веру ихъ на свою переложю, и велю им поклонятися своему Махмету; идеже церкви были, туто ропаты [мечети] поставлю, и баскаки посажу по всемъ городомъ рускым, а князи рускыа избию"» (ПСРЛ. IV. Ч. 1: 353. Аналогично: ПСРЛ. VI. Вып. 1: 493-494. То же в Никоновской летописи: ПСРЛ. XI: 110, как и в ряде других).
Замысел Мамая, декларированный им перед походом, предусматривал не политическое подчинение, а насильственную исламизацию русских людей и включение населённых ими территорий непосредственно в состав Орды.
Как писала позднее Никоновская летопись, «бе воинства его много зело, и не к тому уже нарицашеся великий князь Мамай, но от всехъ сущихъ его нарицашеся великий царь Мамай» (ПСРЛ. XI: 47). Показательно, что в летописных сведениях о ставке Мамая на Куликовом поле нет упоминаний о присутствии в ней даже фиктивного хана Чингизида. Как писал в этой связи современный исследователь истории Орды В.Л. Егоров, «не исключено», что в 1380 году, предприняв грандиозный поход на Русь, «Мамай начал править от своего имени, не прикрываясь больше подставными ханами» (Егоров 1980: 208). Он же впоследствии называл «крайне важным» процитированное здесь мною сообщение Никоновской летописи «о перемене официального титула Мамая» (Егоров 2005: 24). Правда, летописцы XV столетия иронизировали по этому поводу, аттестуя беклярибека как «поганого царя Теляка нареченаго плотнаго дьявола Мамаа» (ПСРЛ. IV. Ч. 1: 319. Ср.: ПСРЛ. VI. Вып. 1: 464) с использованием его оскорбительного прозвища, означавшего «заика» или «бормотун» (Егоров 1980: 208-209).
Однако «бонапартистские» устремления самого беклярибека были вполне серьёзны. Они совмещали личные его претензии на ханский титул в Орде с его «государственными» претензиями на принудительное включение в её состав исламизируемых русских территорий. Осуществить это Мамай рассчитывал, используя, по-видимому, не столько «своих» ордынцев (разбитых русскими в 1378 году в битве на Воже), сколько контингенты профессионалов-наёмников, щедро оплачиваемых добровольцев и обещавших ему поддержку союзников.
Беспримерная консолидация русских людей перед битвой на Куликовом поле была обязана православию. Угроза насильственного обращения в ислам - через
четыре столетия после крещения Руси князем Владимиром Святым - стала мощнейшим стимулом, сплотившим население всех русских княжеств, отправивших свои войска на сражение с разноплемённой армией Мамая.
Летописи выражали это неоднократно, пересказывая вдохновенные слова московского великого князя Дмитрия Ивановича, обращённые к будущим участникам судьбоносного сражения.
Перед выступлением их из Москвы, выйдя из храма после молитвы, «рече князь великии ко брату своему князю Володимеру Ондреевичю и ко всемъ князем рускимъ и воеводамъ: "Поидемъ противу окояннаго сего, и безбожнаго, и нечестиваго, и темного сыроядца Мамая, за православную веру хрестиянскую и за святыя церкви, и за вся младенца и старца, и за вся хрестияны сущая"» (ПСРЛ. ХЫП: 132. Аналогично: ПСРЛ. IV. Ч. 1: 313; ПСРЛ. VI. Вып. 1: 457 и др.).
По сведениям летописца-современника, готовясь переправить свою армию через Дон, Дмитрий Иванович обратился к русскому войску с напоминанием о намерениях Мамая: «приходяще аки и змии ко гнезду» он «на хрестиянство дерзнул, а кровь им хотя прольяти, и всю землю осквернити, и святыя божьи церкви разорити» (ПСРЛ. ХЫП: 133. Аналогично: ПСРЛ. IV. Ч. 1: 317; ПСРЛ. VI. Вып. 1: 462 и др.). Согласно Никоновской летописи, решившись на форсирование Дона и отрезая этим путь отступления, Дмитрий Ивановичь «мужественно рече ко всемъ: "братиа, лучши есть честна смерть злаго живота; лутчи было не ити противу безбожныхъ сихъ, неже, пришедъ и ничто же сотворив, возвратитися вспять; преидемъ убо ныне въ сий день за Донъ вси и тамо положимъ главы своя за святыя церкви и за православную веру и за братью нашу, за христианство!"» (ПСРЛ. XI: 56).
Последний раз великий князь обратился к воинам, уже стоящим на поле битвы в ожидании неприятелей: «возлюбленнии отцы и братиа, Господа ради и пречистыа Богородицы и своего ради спасениа подвизайтеся за православную веру и за братию нашу! Вси бо есмы от мала и до велика братиа едини, внуци Адамли, родъ и племя едино, едино крещение, едина вера христнанскаа, единаго Бога имеемъ Господа нашего Ииуса Христа, въ Троице славимаго; умремъ въ сий часъ за имя Его святое, и за православную веру и за святыа церкви, и за братию нашу за все православное христиань -ство!» (ПСРЛ. XI: 58).
Разумеется, мы не можем знать, насколько точно сумели воспроизвести летописцы XV и XVI столетий такие речи, произносившиеся предводителем русского войска в 1380 году. Однако важна не столько текстуальная передача сказанных им слов, сколько передача выраженной в них общей решимости.
Показательно, что рукописи Задонщины и Повести о Мамаевом побоище, исчисляя сотни русских бояр, погибших на Куликовом поле, называют даже рязанцев (ПКЦ 1998: 119, 131) и тверичей (ПКЦ 1998: 186, 292), хотя сами князья, владевшие этими землями, как известно, не захотели выступить на стороне Москвы. Показательно, что рязанцу Софонию принадлежало поэтическое прославление московских полководцев - «князя Дмитриа Ивановича и брата его князя Володимера
Ондреевича, зане же ихъ было мужество и желание за землю Руссьскую и за веру христианьскую» (ПКЦ 1998: 89).
Православные князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи - родные братья союзного с Мамаем литовского великого князя Ягайла - на Куликовом поле выступили против несущей ислам разноплеменной армии Мамая вместе с православными своими боярами Полоцка, Брянска и Трубчевска, тогда ещё находившихся во владениях Литвы. Рукописи называли этих бояр «панами литовскими», а бояр суверенного ещё тогда от Москвы Великого Новгорода -«новгородскими посадниками» (ПКЦ 1998: 119 и др.). Переписчиков заботило не соблюдение точности в указаниях должностей, а утверждение солидарности православных людей, которые отправились сражаться за христианскую веру вне зависимости от политических границ.
В рукописях Задонщины и Повести о Мамаевом побоище присутствуют сведения о числе павших на Куликовом поле воевод от каждого из почти двух десятков православных княжеств Восточной Европы, которые послали своих воинов на битву против армии Мамая (см., например: ПКЦ 1998: 119, 131-132, 186, 249, 291292, 334-335, 365). Не всегда совпадающие в деталях, эти перечни впечатляют общим количеством. Шестьсот или семьсот погибших в сражении князей и бояр возглавляли сотни тысяч участвовавших в нём русских людей.
Победа 1380 года одержанная на Куликовом поле - финал всенародного противостояния Мамаеву нашествию. Это был разгром агрессивного похода
претендовавшего на ханский титул в Орде беклярибека с разноплеменными его наёмниками и щедро им проплаченными добровольцами. Вторжения с задачей принудительной исламизации русского народа и порабощения его в составе Орды после ликвидации Русского государства.
По реальным последствиям для христиан Восточной Европы результат несостоявшейся победы агрессивных войск Мамая соответствовал бы тому, что угрожало христианам Европы Западной в случае победы в 451 году агрессивных язычников гуннов или победы в 732 году не менее тогда агрессивных мусульман арабов. Всемирно-историческое значение битвы на Куликовом поле определил уже полтора столетия назад Сергей Михайлович Соловьёв в его многотомной «Истории России».
ЛИТЕРАТУРА
Егоров 1980 - Егоров ВЛ. Золотая Орда перед Куликовской битвой // Куликовская битва: Сборник статей. М.: Наука, 1980. С. 174-213.
Егоров 2005 - Егоров ВЛ. Русь и Орда в эпоху Куликовской битвы // Куликово поле и Донское побоище 1380 года: Труды Государственного исторического музея. Вып. 150. М., 2005. С. 7-30.
ПКЦ 1998 - Памятники Куликовского цикла / Составители: А.А. Зимин, Б.М. Клосс, Л.Ф. Кузьмина, В.А. Кучкин. СПб.: БЛИЦ, 1998.
ПСРЛ. IV. Ч. 1 - Полное собрание русских летописей. Т. IV. Ч. 1. Новгородская четвертая летопись. М., 2000.
ПСРЛ. VI. Вып. 1 - Полное собрание русских летописей. Т. VI. Вып. 1. Софийская первая летопись старшего извода. М., 2000.
ПСРЛ. XI - Полное собрание русских летописей. Т. XI. Летописный сборник, именуемый патриаршей или Никоновской летописью. М., 2000.
ПСРЛ. XV - Полное собрание русских летописей. Т. XV. Рогожский летописец. М., 2000.
ПСРЛ. XVIII - Полное собрание русских летописей. Т. XVIII. Симеоновская летопись. М., 2007.
ПСРЛ. XLIII - Полное собрание русских летописей. Т. XLIII. Новгородская летопись по списку П.П. Дубровского. М., 2004.
Селезнев 2000 - Селезнев Ю.В. Стратегия и тактика Мамая: К вопросу о численности ордынских войск и маршрута следования к Куликову полю // Куликово поле: Вопросы историко -культурного наследия. Труды научно-практической конференции. Тула, 2000. С. 296 -299.
Соловьев 1993 - Соловьев С.М. Сочинения в восемнадцати книгах. Книга 2. Т. 3-4. М.: Голос,
1993.
REFERENCES
Egorov 1980 - Egorov V.L. Zolotaja Orda pered Kulikovskoj bitvoj [The Golden Horde before Battle of Kulikovo], in: Kulikovskaja bitva: Sbornik statej [Battle of Kulikovo: Collection of articles], Moscow, Nauka Publ., 1980, pp. 174-213 [in Russian].
Egorov 2005 - Egorov V.L. Rus' i Orda v jepohu Kulikovskoj bitvy [Russia and Horde during an era of Battle of Kulikovo], in: Kulikovo pole i Donskoe poboishhe 1380 goda: Trudy Gosudarstvennogo istoricheskogo muzeja. Vyp. 150 [Kulikovo Field and Don slaughter of 1380: Works of the State Historical Museum. Release 150], Moscow, 2005, pp. 7-30 [in Russian].
PKC 1998 - Pamjatniki Kulikovskogo cikla / Sostaviteli: A.A. Zimin, B.M. Kloss, L.F. Kuz'mina, V.A. Kuchkin [Monuments of the Kulikovsky cycle / Originators: A.A. Zimin, B.M. Klos, L.F. Kuzmina, V.A. Kuchkin], St. Petersburg, BLIC Publ., 1998 [in Russian].
PSRL. IV. Ch. 1 - Polnoe sobranie russkih letopisej. T. IV. Ch. 1. Novgorodskaja chetvertaja letopis' [Complete collection of the Russian chronicles. Volume IV. Part 1. Novgorod Fourth Chronicle], Moscow, 2000 [in Russian].
PSRL. VI. Vyp. 1 - Polnoe sobranie russkih letopisej. T. VI. Vyp. 1. Sofijskaja pervaja letopis' starshego izvoda [Complete collection of the Russian chronicles. Volume VI. Release 1. Sofia First Chronicle], Moscow, 2000 [in Russian].
PSRL. XI - Polnoe sobranie russkih letopisej. T. XI. Letopisnyj sbornik, imenuemyj patriarshej ili Nikonovskoj letopis'ju [Complete collection of the Russian chronicles. Volume XI. Nikon Chronicle], Moscow, 2000 [in Russian].
PSRL. XV - Polnoe sobranie russkih letopisej. T. XV. Rogozhskij letopisec [Complete collection of the Russian chronicles. Volume XV. Rogozhsky Chronicle], Moscow, 2000 [in Russian].
PSRL. XVIII - Polnoe sobranie russkih letopisej. T. XVIII. Simeonovskaja letopis' [Complete collection of the Russian chronicles. Volume XVIII. Simeonovsky Chronicle], Moscow, 2007 [in Russian].
PSRL. XLIII - Polnoe sobranie russkih letopisej. T. XLIII. Novgorodskaja letopis' po spisku P.P. Dubrovskogo [Complete collection of the Russian chronicles. Volume XLIII. Novgorod Chronicle according to P.P. Dubrovsky's list], Moscow, 2004 [in Russian].
Seleznev 2000 - Seleznev Ju.V. Strategija i taktika Mamaja: K voprosu o chislennosti ordynskih vojsk i marshruta sledovanija k Kulikovu polju [Strategy and tactics of Mamai: To a question of the number of the Horde troops and a route to Kulikovo Field], in: Kulikovo pole: Voprosy istoriko-kul'turnogo nasledija. Trudy nauchno-prakticheskoj konferencii [Kulikovo Field: Questions of historical and cultural heritage. Works of a scientific and practical conference], Tula, 2000, pp. 296-299 [in Russian].
Solov'ev 1993 - Solov'ev S.M. Sochinenija v vosemnadcati knigah. Kniga 2. T. 3-4 [Compositions in eighteen books. Book 2. Volume 3-4], Moscow, Golos Publ., 1993 [in Russian].
Азбелев Сергей Николаевич - Доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник
Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН, профессор кафедры отечественной
истории Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого.
Sergey Azbelev - Doctor of Philological Sciences, Professor of Russian History at the Yaroslav-the-Wise
Novgorod State University, Senior Research Scientist at the Institute of Russian Literature (The Pushkin
House) of the Russian Academy of Sciences.
E-mail: [email protected]
