CC BY
9УДК 93/94 DOI 10.36945/2658-3852-2022-3-140-150
Е. В. Матвеев
«ЧТО-ТО НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ У МЕНЯ НА ЗАСЛУЖЕННОМ ОТДЫХЕ СПОКОЙНОЙ ЖИЗНИ»: ПИСЬМА НЕРАВНОДУШНОГО КНИГОЛЮБА РУКОВОДСТВУ ВСЕСОЮЗНОГО ОБЩЕСТВА ЛЮБИТЕЛЕЙ КНИГИ
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Пермского края в рамках научного проекта № 20-49-590004 «Добровольные общества и низовые историко-культурные инициативы: трансформации позднесоветских социальных институтов и форм активности во второй половине 1980-х - 1990-е годы (региональный аспект)»
Аннотация: В статье рассмотрена переписка члена Всесоюзного общества книголюбов, пенсионера из Сыктывкара А. Л. с руководством организации. Это самый продолжительный обмен письмами, следы которого сохранились в Государственном архиве Российской Федерации. Анализ языка, содержательных приоритетов адресанта в контексте политики Общества и реакции бюрократии организации позволяет сделать вывод, что общественная структура не была готова к проявлению субъектности, активизма, направленного не на получение преференций в пространстве дефициатрной читательской культуры, а на выполнение уставных положений со стороны чиновников ВОК и других органов власти в сфере чтения.
Ключевые слова: Общество книголюбов, советское чтение, советский активизм, советская субъектность, книжный дефицит, письма во власть.
Всесоюзное общество любителей книги было создано в 1974 г. (далее -ВОК, Общество). Довольно быстро ВОК превратилось в одну из самых разветвлённых и крупных общественных организаций в СССР: ко второму съезду (1979 г.) в нём состояло более 10 миллионов человек, а в 1989 г. в стране официально было почти 20 миллионов книголюбов [Гарин, 1989, с. 121]. Солидный по меркам других массовых советских обществ показатель возможно объяснить, во-первых, популярностью чтения, во-вторых, тем, что численность членов организации являлось плановым параметром. Вне советского официального контекста Общество
© Матвеев Е. В., 2022.
оказалось нежизнеспособно: ВОК перестало существовать в январе 1992 г. вслед за распадом СССР.
Организация книголюбов представляла собой инициативу государства, которая была адресована массовому советскому читателю. ВОК было создано «по решению директивных органов в целях улучшения использования литературы в пропаганде идей марксизма-ленинизма, в распространении политических, научных и технических знаний» [ГАРФ. Ф. Р-5446/ Оп. 109/ Д. 1108]. Будучи формальной структурой, внедренной властью в читательскую культуру периода 1970-1980-х гг., организация книголюбов стала местом пересечения интересов власти и граждан. С одной стороны, ВОК было включено в официальную повестку и реализовывало такие задачи, как «пропаганда книги среди трудящихся», «оказание помощи учреждениям культуры» [Учредительный съезд Всесоюзного добровольного общества любителей книги, 1975, 109] и т. д. С другой - общество книголюбов стало одним из каналов распределения популярной, но недоступной литературы - большинство из сознательно вступивших в организацию присоединялись к движению именно из-за возможности получить дополнительный доступ к книжному дефициту. Меньшее число участников рассматривали Общество как форум и пространство для саморазвития, они входили в группу активистов, поддерживали деятельность клубов книголюбов, участвовали в работе народных университетов «Книга» и т. д. Были в ВОК и свои «мертвые души» - те, кто, вступив однажды, не принимал участия в делах Общества, но обеспечивал численный прирост и высокие показатели для отчетов.
Существовала также группа книголюбов, которая обращала внимание на проблемы в работе Общества. Своё мнение они выражали в письмах, адресованных в органы КПСС, в редакции ведущих газет («Советская культура», «Труд», «Книжное обозрение» и др.), а также к руководству Общества напрямую: от местного до всесоюзного уровня. Письма, направленные либо переадресованные из других инстанций в Центральное правление ВОК, хранятся в фонде Р-9650 «Всесоюзное добровольное общество любителей книги» в Государственном архиве Российской Федерации.
Данные послания - характерные примеры жанра «писем во власть». Этот термин объединяет «различные формы апелляции граждан к государству - письма, заявления, жалобы, предложения, доносы» [Орлов, Лившин, 1998, р. 487]. Внимание к таким свидетельствам коммуникации человека и власти было частью общего поворота к источникам личного происхождения в процессе анализа социалистического прошлого в постсоветское время. Изначально исследователи тяготели к изучению обращений советских людей к государству, партии, персонально к руководству страны в период с революции и до Великой Отечественной войны [Письма во власть. 1917-1927. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям, 1998; Письма во власть.
1928-1939: Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и советским вождям, 2002]. Письма во власть, составленные на послевоенном этапе и в поздний советский период, привлекали меньше внимания историков в 19902000-е гг. Однако в течение 2010-2020-х гг. исследователи начали активнее их анализировать и вводить в научный оборот. Авторы рассматривали письма во власть как способ участия простого человека в управлении государством, формат критики внутренней и внешней политики, персонально действий первых лиц [Попова, 2016], разрешения бытовых и повседневных проблем адресантов [Ки-мерлинг, 2013], выражение идеалотипических представлений населения [Федосов, 2018], инструмент конкурентной борьбы профессиональных сообществ [Рычков, 2021], обратную связь для корректировки/утверждения больших государственных проектов и кампаний [Стрекалов, Фокин, 2020] и т. д. Внимание ученых к разным по масштабу и тематике сюжетам письменных обращений к власти на протяжении 1950-1980-х гг., как кажется, является не столько недостатком, сколько преимуществом. Оно позволяет не только развенчать и усложнить бинарную картину прошлого, увидеть простого человека на фоне большой истории, учесть его волю и услышать его голос [Юрчак, 2014, с. 39-40], но и проследить его эволюцию из субъекта сталинского времени в позднесоветского. В то же время существуют лакуны, возникшие из-за отсутствия интереса к общественным структурам и движениям как к адресатам писем во власть в поздний советский период. Одним из таких и являлось ВОК.
Авторами писем в адрес Общества книголюбов в большинстве случаев выступали члены организации. Чаще всего любители книги спрашивали о преференциях для участников ВОК при покупке книг, сетовали адресатам о несправедливом распределении книжного дефицита, а также нагрузке при распространении литературы через ВОК. Так, коллектив одного из московских строительных трестов писал в редакцию «Литературной газеты» в 1981 г., что Гагаринская добровольная организация любителей книги в дополнение к трилогии Л. Н. Толстого «Детство. Отрочество. Юность» обязательно прикладывала зубную пасту «Жемчуг» [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 431. Л. 65]. Кроме того, члены Общества могли задать вопрос его руководству о творчестве советских писателей и поэтов, обратиться к ним за советом по переплету книг и выпуску экслибрисов для личной библиотеки и т. д. Большинство отправителей объединяло одно: все они хотели добиться решения своих проблем с помощью ВОК.
На их фоне существовали единицы, чьи послания не были связаны с личным интересом напрямую. Эти книголюбы поднимали проблемы соблюдения добровольности в ВОК, предлагали обсудить принципы и методы руководства, структуру организации и т. д. Нередко звучала и критика. К примеру, один из любителей книги в 1981 г. «разносил» в своём письме кампанию Общества по вовлечению личных библиотек в общественный оборот, так как их было труднее контролировать
в сравнении с государственными собраниями. В его интерпретации данное направление работы ВОК становилось «узаконенной возможностью для создания идеологическо-диверсионных баз» [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 431. Л. 45].
Из всего массива писем, попавших в Центральное правление организации любителей книги, наиболее примечательной является переписка пенсионера из Сыктывкара А. Л. с руководством ВОК. В архиве сохранилось четыре письма, которые датированы 1975-1976 гг. Два письма были написаны на имя председателя правления Общества - академика Е. М. Жукова, другое было дополнительно отправлено руководству книголюбов РФСФР и директору Роскниги, организации, отвечающей за оптовую торговлю книгой. Четвертое было перенаправлено в Центральное правление ВОК из редакции «Литературной газеты». Выбор данного кейса обусловлен тем, что это самый длительный случай письменного общения между верхушкой ВОК и простым книголюбом. Кроме того, письма пенсионера из Сыктывкара являются самыми объёмными: более 25 машинописных листов.
Целью данного исследования является анализ переписки А. Л. и руководства Общества книголюбов, способов достижения своих целей со стороны любителя книги, языка, на котором он для этого «говорил», а также реакции руководства ВОК на доводы отправителя. Опыт анализа коммуникации массовой добровольной организации с «маленьким» человеком позволяет увидеть границы дозволенной критики в рамках позднесоветской повседневности, способы самовыражения личности, а также механизмы реакции большой общественной структуры на «раздражитель» в виде одного из её активных членов.
Данных о биографии А. Л. в открытых источниках найти не удалось. Тем не менее известны детали его автобиографии - он подробно излагал их в письмах. Своё первое письмо, которое попало в Центральное правление ВОК весной 1975 г., он начал с подробного описания обстоятельств жизни: «Мне 67 лет. Сейчас я пенсионер по старости, да еще и пенсионер по инвалидности /труду/» [ГАРФ Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 26. Л. 14]. Преклонный возраст и проблемы со здоровьем станут лейтмотивами писем А. Л.: с помощью первого он объяснял, почему у него мало времени, и проблемы нужно решить срочно, а с помощью вторых, почему у него времени много, и он может этими проблемами заниматься.
Судя по текстам, у А. Л. были сложные отношения с прошлым. Сравнивая себя с известным советским библиофилом А. А. Сидоровым (1891-1978), он писал, что у того была «более "спокойная биография"» [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 26. Л. 14]. Очевидно, что годы становления автора были связаны с Харьковом -там, по его словам, он учился в Институте народного хозяйства. Каким образом А. Л. оказался в Сыктывкаре, автор не раскрывает. Умалчивая об одних генеральных фактах своей жизни, пенсионер достаточно подробно пишет о других - они должны были укрепить «вес» его текста. Так, адресант поведал, что его родственники были связаны с дореволюционными издательствами. Сам он читал с пяти лет, с десяти - собирал книги.
Автор стремился позиционировать себя как опытного книжника: он ссылался на карьеру в книготорговой и библиотечной системе, а также на близкое знакомство с известными советскими библиофилами: Н. П. Смирновым-Сокольским, Н. Н. Розовым, П. Н. Берковым и др. Также он указывал, что является членом сообщества и обладает широкой сетью знакомых, которые в связи с созданием Общества книголюбов: «...все как один, до ужаса боятся - казенщины, равнения под ранжир, погони за птичками» [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 26. Л. 14]. Тревога, связанная с наступлением бюрократии массовой организации на сообщество книжников в середине 1970-х гг., однако, кажется меньшей, в сравнении со страхом разъединения родом из 1930-х: «Создания ВДОЛК мы ждём уже 38 лет, ибо прежние организации были в своё время прихлопнуты» [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 26. Л. 14].
Очень осторожно автор и в нескольких других местах обозначает прошлое как пространство несвободы. Так, в части письма, посвященной необходимости празднования юбилея М. Е. Салтыкова-Щедрина, А. Л. писал, обращаясь к руководителю ВОК Е. М. Жукову: «Вы, конечно, помните ходячую фразу о необходимости и даже срочной - "своих советских Гоголей и Щедриных". Кстати, - это было в то время, когда на сатиру был наложен запрет. И бытовала поговорка: "Нам нужны те Гоголи, которые б не трогали".»1, [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 26. Л. 17].
В середине 1970-х гг. положение изменилось. Борьба за корректную работу государственных органов, учреждений культуры, партийных и общественных структур, редакций газет, издательств в рамках формальных механизмов взаимодействия было важным делом в жизни пенсионера из Сыктывкара. С этим связан эклектичный язык писем. В них можно было встретить эмоциональные реплики. К примеру, такую: «О, Господи /которого нет!/, как много у нас дураков /которые есть!/ и тупиц, которые дуракам дают трибуну <...>» [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 26. Л. 19]. Они перемежались с официозными клише и нормативными высказываниями. Одно из писем А. Л. начал так: «По стране уже шагает новый год, первый год десятой пятилетки, пятилетки высокого качества. <. > Конфронтации идеологий, эра НТР, дело мира во всем мире - выдвигают книгу и прессу в качестве особого важного орудия» [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 78. Л. 8].
Часто эмоции автора и официальный язык находились в гармонии друг с другом. Например, рассказывая о несовершенстве системы снабжения и своей помощи местной библиотеке, автор подчеркивал свою «советскость»: «<...> Я не могу покупать книги для себя, если соседняя библиотека их не получила лишь потому, что растяпы об основных библиотеках - забыли. И я вынужден отдавать свою подписку библиотеке <...>. Иначе я из книголюба советского стану книго-маном антисоветским. Что-то не получается у меня на заслуженном отдыхе спокойной жизни. <...>» [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 26. Л. 23].
Переписка с ВОК была частью более масштабного персонального проекта по взаимодействию с властными структурами в сфере чтения. Подход А. Л. в этом отношении можно назвать «гражданской обструкцией»: он предъявлял необычные для обывателя требования, но действовал строго по правилам, настаивал на соблюдении установленных сроков и официально декларируемых принципов. Так, в письме, адресованному помимо ВОК также в Роскнигу, А. Л. критиковал республиканский книготорг за то, что из 1894 (! - Е. М.) карточек, которые он передал им для заказа литературы в центральных и региональных издательствах, принято было только 879 (46 %), а 1015 - нет (54 %) [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 78. Л. 36]. В посланиях, попавших в Центральное правление ВОК помимо самого Общества, автор также делился рассуждениями по разным темам и поводам: о несовершенстве макулатурного эксперимента, нехватке национальной литературы в Коми АССР, затягивании строительства библиотеки в своем районе и т. д. Особого внимания автора заслуживал блат. К примеру, красочно А. Л. описывал систему, сложившуюся в ближайшем к нему книжном магазине: «<...> Там - в точном соответствии с католицизмом 3 «неба», три разряда: ад /основной зал магазина, где ничего нет/, чистилище / склад за магазином, где уже кое-что есть/ и, наконец рай /кабинетик завмага, где "что угодно для души"» [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 78. Л. 36].
Общество книголюбов в этом контексте занимало важное место. А. Л. настаивал на исполнении положений, которые были зафиксированы в учредительных документах. Согласно им, ВОК должно было совершенствовать распространение литературы. В связи с этим, к примеру, автор осуждал неучастие республиканской организации любителей книги в подписной кампании на 1977 г. [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 26. Л. 23]. Пенсионер имел целый букет претензий к местной организации: от закрытого и формального характера проведения учредительной конференции в Коми АССР и фактической передачи контроля над делами общественной организации в руки книготорга до недовольства безвольностью председателя. Этот перечень дополнялся фактами, которые А. Л. собирал через сеть информантов по всему СССР. По следам их писем он «рапортовал» руководству ВОК: в Волжском книголюбов заставляют заниматься «книгоношест-вом» [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 26. Л. 15], в БССР республиканское Общество вынуждает совхозы и учебные заведения вступать в коллективные члены [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 78. Л. 24об], а в Актюбинске на книжном базаре стали продавать книги только членам организации [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 78. Л. 24].
Примечательна эволюция взглядов автора в отношении организации любителей книги, которая отражена в письмах. Самое первое из них посвящено, в основном предложениям к руководству ВОК, к примеру - проведению с помощью газеты «Книжное обозрение» читательского референдума по поводу издания нужных читателю книг. В следующих посланиях объём критики растёт. На фоне
своего опыта и данных из переписки видно, что автор «разочаровывался» в Обществе и в конце концов ставил движение книголюбов в один ряд с другими советскими массовыми обществами. Так, он подвергал сомнению их добровольность, акцентируя внимание на стремлении постоянно увеличивать численность членов организации2. Одной из самых сильных реплик в этом отношении является данное высказывание:
«7 лет назад я как-то смотрел, как моя дочь/тогда ученица четвертого класса/что-то искала в своем портфеле. Я хотел помочь ей и выгреб из портфеля ученицы четвертого класса <...> билеты девяти добровольных организаций <...> я эту систему поломал в 6 школах. Работать надо, а не липовать на детском членстве» [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 78. Л. 24об].
Каждое письмо А. Л. находило официальный ответ. Они составлялись по результатам совместных проверок, к которым привлекались заявленные автором институции, к примеру, книготорги. В большинстве случаев факты либо не подтверждались, либо признавались преувеличенными. Активный пенсионер обращался не только в Центральное правление, но также к местному руководству. Последние, будучи главными объектами его критики, не выдерживали натиска автора. Так, руководитель республиканской организации ВОК писал в одном из отчетов: «<...> мы не понимаем писаний [А. Л.], не понимаем, чего он хочет. Видимо, он хочет, чтобы разогнали наше республиканское и городское правления, руководство Коми книготорга <...> уже становится невмоготу от писем [А. Л.] во все инстанции» [ГАРФ. Ф. Р-9650. Оп. 1. Д. 78. Л. 32]. Итогом переписки стало решение одного из инструкторов Центрального правления ВОК не давать ответа на подобные письма в дальнейшем. Предположу, что на этом переписка была окончена - других писем А. Л. в фонде Общества книголюбов не сохранилось.
В то время как большинство книголюбов в своих письмах рассматривало ВОК как ещё один источник получения книги, А. Л. шёл дальше и писал в эксцентричной манере со вставками нормативных клише о блате, дефиците, плановости, формализме и т. д. Переписка пенсионера из Сыктывкара и руководства ВОК -это пример хотя и единичной, но значительной метаморфозы субъекта в рамках советского проекта: человек с багажом опыта взаимодействия с властью в довоенный период в середине 1970-х гг. мог занимать проактивную позицию по отношению к окружающим инстанциям. В то же время данная переписка - это иллюстрация не только эволюции субъекта, но и изменения обстоятельств, контекста, которые позволили ему не испытывать страх перед властью, пусть и в лице чиновников общественной организации или системы книжной торговли.
Письма А. Л. и ответы со стороны бюрократии ВОК обнаруживают характерное для позднего советского периода несоответствие формальных установок и реального положения дел. Более того, оно воспринималось отчасти как нормальное явление: книголюбы могли выразить недоумение по поводу абсурдной нагрузки, но они не выступали против такого явления как такового. В случае А. Л. расхождение
официальных деклараций и неформальных практик в деятельности Общества книголюбов являлось поводом для спора с бюрократией массовой организации. Автор верил в свою субъектность, добивался возможности повлиять на процессы в масштабах страны. В свою очередь, руководство ВОК не было готово вести диалог с ним, подобный активизм оценивался как ненормальный и в итоге игнорировался.
Примечания
1. А. Л. ссылался на фразу И. В. Сталина, которую тот произнёс в ходе обсуждения кандидатур на вручении Сталинской премии 26 февраля 1952 г. Согласно записям писателя К. М. Симонова, она звучала так: «У нас есть ещё немало фальшивых людей, немало плохих людей, и с ними надо бороться, и не показывать их - значит совершать грех против правды. Раз есть зло, значит, надо его лечить. Нам нужны Гоголи. Нам нужны Щедрины» [Симонов, 1990, с. 204].
2. Постоянный рост числа членов был нужен чиновникам ВОК не только как подтверждение популярности организации в сфере чтения, но и для того, чтобы обеспечить повышение доходов за счёт увеличения притока вступительных и ежегодных членских взносов [Матвеев, 2021, с. 108].
Библиография
Гарин, Г. Ф. ВОК: история, опыт работы, проблемы. - Москва : ВОК, 1989. -
192 с.
Кимерлинг, А. С. «Прошу разобрать это письмо и устранить односторонние взгляды на рабочих, а иначе я буду вынужден написать в ЦК нашей партии»: письма во власть в послевоенные годы // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. - 2013. - № 2. - С. 5-15.
Матвеев, Е. В. Членские взносы в истории Всесоюзного общества любителей книги: экономика и идеология позднесоветской массовой организации // Известия Уральского федерального университета. Серия 2 : Гуманитарные науки. - 2021. -Т. 23, № 3. - С. 104-114.
Орлов, И. Б., Лившин, А. Я. Революция и социальная справедливость: ожидания и реальность // Cahiers du monde russe. - 1998. - Vol. 39, № 4. - P. 487-514.
Письма во власть. 1917-1927. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям. - Москва : РОССПЭН, 1998. - 664 с.
Письма во власть. 1928-1939: Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и советским вождям. - Москва : РОССПЭН, 2002. - 528 с.
Попова, О. Д. «В ЦК те же помещики и капиталисты.»: восприятие советскими людьми социального неравенства в СССР в 1960-е годы // Новый исторический вестник. - 2016. - № 2 (48). - С. 72-81.
Рынков, А. В. «К вам одному я и обращаюсь со своей болью»: борьба в биологической и сельскохозяйственной науке в СССР в письмах ученых к советским
лидерам в 1950-е годы // Вестник Пермского университета. Серия: История. -2021. - № 1 (52). - С. 181-192.
Симонов, К. М. Глазами человека моего поколения. - Москва : Книга, 1990. -
432 с.
Стрекалов, И. Н., Фокин, А. А. «Каждая строчка проекта новой Конституции проникнута заботой о советском человеке»: представления о справедливости и морали в обсуждении проекта Конституции 1977 г. // Вестник Томского государственного университета. - 2020. - № 460. - С. 164-172.
Федосов, Е. А. «По пути Ленина к счастью и славе...»: визуальная пропаганда 1940-1960-х гг. и политический идеал советского человека // Вестник Томского государственного университета. - 2018. - № 431. - С. 132-140.
Юрчак, А. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение. - Москва : Новое литературное обозрение, 2014. - 664 с.
Сведения об авторе
Матвеев Евгений Вячеславович, старший преподаватель кафедры междисциплинарных исторических исследований Пермского государственного национального исследовательского университета.
E-mail: matveev757@mail.ru
E. V. Matveev
«SOMETHING IS NOT COMING OUT FOR ME ON A WELL-DESERVED REST OF THE CALM LIFE»: LETTERS FROM A PASSIONATE BOOK LOVER TO THE LEADERSHIP OF THE ALL-UNION SOCIETY OF BOOK LOVERS
The reported study was funded by RFBR and Perm Territory, project number 20-49-590004 «Mass Voluntary Societies and Grassroots Historical and Cultural Initiatives: Transformations of Late Soviet Social Institutions and Forms of Activity in the Second Half of the 1980s - 1990s (Regional Aspect)»
Abstract: The article examines the correspondence of A. L., a member of the All-Union Society of Book Lovers, a pensioner from the city of Syktyvkar with the leadership of the organization. This is the longest exchange of letters, traces of which have been preserved in the State Archive of the Russian Federation. The analysis of the language, the content priorities of the addressee in the context of public policy, the reaction of the bureaucracy of the organization allows us to conclude that the public structure was not ready for activism aimed not at obtaining
preferences in the space of a deficient reading culture, but at fulfilling the statutory provisions on the part of the officials of the All-Union Society of Book Lovers and other authorities in the field of reading.
Key words: the All-Union Society of Book Lovers, Soviet reading, Soviet activism, book shortage, letters to the authoritiesv.
References
Garin, G. F. VOK: istorija, opyt raboty, problemy. [The All-union society of book lovers: history, experience, problems]. - Moscow: Kniga, 1989. - 192 s.
Kimerling, A. S. «Proshu razobrat' jeto pis'mo i ustranit' odnostoronnie vzgljady na rabochih, a inache ja budu vynuzhden napisat' v CK nashej partii»: pis'ma vo vlast' v poslevoennye gody [«I ask you to disassemble this letter and eliminate one-sided views on the workers, otherwise I will be forced to write to the Central Committee of our party»: letters to the soviet authorities in the post-war years] // RUDN Journal of Russian History. - 2013. - № 2. - S. 5-15.
Matveev, E. V. Chlenskie vznosy v istorii Vsesojuznogo obshhestva ljubitelej knigi: jekonomika i ideologija pozdnesovetskoj massovoj organizacii [Membership Fees in the History of the All-Union Society of Book Lovers: The Economy and Ideology of a Late Soviet Mass Organisation] // Izvestia. Ural Federal University Journal. Series 2 : Humanities and Arts. - 2021. - T. 23, № 3. - S. 104-114.
Orlov, I. B., Livshin, A. YA. Revolyutsiya i sotsial'naya spravedlivost': ozhi-daniya i real'nost' [Revolution and social justice: expectations and reality] // Cahiers du monde russe. - 1998. - Vol. 39, № 4. - S. 487-514.
Pis'ma vo vlast'. 1917-1927. Zayavleniya, zhaloby, donosy, pis'ma v gosudarstvennye struktury i bol'shevistskim vozhdyam [Letters to the authorities. 1917-1927. Statements, complaints, denunciations, letters to state structures and Bolshevik leaders]. - Moscow: ROSSPEN, 1998. - 664 s.
Pis'ma vo vlast'. 1928-1939: Zayavleniya, zhaloby, donosy, pis'ma v gosudarstvennye struktury i sovetskim vozhdyam [Letters to the authorities. 19281939: Statements, complaints, denunciations, letters to state structures and Soviet leaders]. - Moscow: ROSSPEN, 2002. - 528 s.
Popova, O. D. «V CK te zhe pomeshhiki i kapitalisty...»: vosprijatie sovetskimi ljud'mi social'nogo neravenstva v SSSR v 1960-e gody [«The same landlords and capitalists in the Central Committee...»: Soviet people's perception of social inequality in the USSR in the 1960s] // The New Historical Bulletin. - 2016. - № 2 (48). - S. 72-81.
Rychkov, A. V. «K vam odnomu ja i obrashhajus' so svoej bol'ju»: bor'ba v biologicheskoj i sel'skohozjajstvennoj nauke v SSSR v pis'mah uchenyh k sovetskim lideram v 1950-e gody ["To you alone I turn with my pain": the struggle in biological and agricultural science in the USSR in the letters of scientists to Soviet leaders in the 1950s] // Perm University Herald. History. - 2021. - № 1 (52). - S. 181-192.
Simonov, K. M. Glazami cheloveka moego pokoleniya [Through the eyes of a man of my generation]. - Moskva: Kniga, 1990. - 432 s.
Strekalov, I. N., Fokin, A. A. "Kazhdaja strochka proekta novoj Konstitucii proniknuta zabotoj o sovetskom cheloveke": predstavlenija o spravedlivosti i morali v obsuzhdenii proekta Konstitucii 1977 g. ["Every line of the draft of the new Constitution is imbued with concern for the Soviet man": ideas about justice and morality in the discussion of the draft Constitution of 1977] // Tomsk State University Journals. - 2020. - № 460. - S. 164-172.
Fedosov, E. A. "Po puti Lenina k schast'ju i slave... ": vizual'naja propaganda 1940-1960-h gg. i politicheskij ideal sovetskogo cheloveka ["On Lenin's way to Happiness and glory...": visual propaganda of the 1940s-1960s. And the political ideal of the Soviet man] // Tomsk State University Journals. - 2018. - № 431. - S. 132-140.
Yurchak, A. Jeto bylo navsegda, poka ne konchilos'. Poslednee sovetskoe-pokolenie [Everything Was Forever Until It Was No More: The Last Soviet Generation]. - Moscow: New literary review, 2014. - 664 s.
About the author
Matveev Evgeny Vyacheslavovich, Senior Lecturer of the Department of Interdisciplinary Historical Studies of Perm State National Research University.
E-mail: matveev757@mail.ru
