CC BY
109
ЧТО ТАКОЕ «НАЦИОНАЛЬНОЕ СОГЛАСИЕ», или ОБ ОПАСНОСТИ ОМОНИМИИ В ПОЛИТОЛОГИИ
© 2009 Адзиев Х.Г., Гасанов Н.Н.
Дагестанский государственный педагогический университет
Статья посвящена актуальной проблеме современности - рассмотрению понятий «национальное согласие», «национальные отношения». Авторы пытаются найти выход из терминологической путаницы этих понятий, анализируют тезис «право наций на самоопределении», рассматривают «национальное согласие» в контексте с понятиями «нация», «этнос», предлагают свое определение нации. Кроме того, в работе авторы пытаются показать, что именно устройство Дагестана по территориальному признаку, а не по социальному помогает сплочению и единению всех его народов, как это было в августе 1999 года.
The article is dedicated to the topical problem of the nowadays, consideration of the notions, such as "national consent", "national relations". The authors try to find the way out of the terminological mess in using these notions, analyze the thesis "nation’s right for the self-determination", consider the "national consent" within the context of the "nation", "ethnicity" notions, offer their own determination of the nation. Besides, they try to show that in Daghestan it’s not political system according the social base, but according the territorial one, which helps its peoples’ rallying and uniting, as it was in August, 1999.
Ключевые слова: национальное согласие, национальные отношения, граждански политическое, национальная безопасность, межнациональная напряженность, идентификация.
Keywords: national consent, national relations, civically political, national safety, international tension, identification.
В политологическом лексиконе понятие «национальное согласие» эксплуатируется весьма широко и активно. Особенно в последние годы в связи с известными эксцессами в мире и России в сфере межнациональных отношений. Оно давно приобрело международную масштабность, и это понятно.
Достаточно ли адекватно, точно и корректно данное понятие отражает в своем смысловом содержании обозначаемую им социальную
Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ.
Не дает ответа.
Н. В. Гоголь
реальность. Сложность в данном случае обусловлена, на наш взгляд, тем обстоятельством, что это содержание не отличается научной однозначностью, и это зачастую, хотя и неявно, но негативно отражается на всей сфере взаимоотношений между многими современными народами, точнее -большинством их представителей.
Термин «национальное»
употребляется сейчас в двух
основных, качественно различных значениях.
В первом «национальное» понимается преимущественно в бытовом обиходе, проникая и в область политологии как нечто «биогенетическое», вроде породы у «братьев наших меньших». В общем соответствии с таким пониманием функционировала у нас до недавних времен наша печально знаменитая «пятая графа», борьбе с которой авторы этих строк отдали не одно десятилетие. В таком же соответствии государственно
структурирована поныне вся Российская Федерация, генерируя деление наших народов на «титульные» и иные, на «коренные» и иные, на «основные» и иные без каких-либо объективных и обоснованных критериев подобного деления.
При втором «национальное» понимается как нечто «граждански политическое». В этом смысле на всех уровнях говорится постоянно о «национальных интересах»,
«национальной безопасности», «национальном суверенитете», национальной идее» и даже «национальной валюте». В этом же значении чаще всего употребляется и понятие «национальное согласие». В этом факте ничего особенно крамольного нет. Терминологическая омонимия - явление весьма распространенное в
обществоведческой теории. Но в современной ситуации с
межнациональными отношениями оно, с нашей точки зрения, заслуживает особого внимания. Еще знаменитый английский философ сэр Фрэнсис Бэкон, анализируя причины человеческих заблуждений, называл среди них «признаки рынка», то есть различное понимание людьми одинаковых по звучанию и начертанию слов. Он был прав. Но ладно бы еще при этом, если бы речь шла о таких словах, как, скажем, «коса» или «лук». Хуже,
когда в роли таких слов оказываются термины типа «национальное».
Давайте вдумаемся. Если под тем же «национальным согласием» мы понимаем «согласие между нациями», то мы с логической неизбежностью обязаны признать, по крайней мере, в виде возможности, и «несогласие между нациями». И тут уже наше понимание
«национального» приобретает
принципиальный характер.
Если «национальное» мы понимаем как что-то
«биогенетическое», то речь должна в этом случае идти о согласии между, так сказать, «разнокровными»
этносами. Если же под
«национальным» мы понимаем что-то «граждански политическое», то речь должна идти, в сущности, о согласии между государствами. Аналогичным в принципе образом обстоит дело, если мы будем применять логически неизбежный, как говорилось», термин
«национальное несогласие». В первой интерпретации у нас
окажется, что мы говорим о несогласии друг с другом целых наций. По второй - полиэтничных в современных условиях государств.
Что ж, абстрактно говоря, возможно в жизни нашей и то и другое. Но «национальное несогласие» в первом смысле ведет к именно межнациональной напряженности, нетерпимости,
вражде. Во втором же смысле
«национальное несогласие» ведет к противостоянию многонациональных государств, стран. В одном случае возникает неприязненное отношение друг к другу наций, в другом -государств.
Но ведь - подчеркнем еще раз -«нация» и «государство» - вещи
разные. Определять
«государственное» как
«национальное» - значит совершить не только терминологическую, но и, если угодно, идеологическую (не пугайтесь этого слова; идеология -
не обязательно диктаторски навязываемая система ложных догм, а просто теоретический уровень сознания общества и личности) ошибку. Признание «национального согласия», напомним, означает признание и «национального несогласия». И эти понятия вообще теряют всякий рациональный смысл. И совершенно справедливо. В реальной жизни не существует никаких национальных согласий или несогласий. Это терминологические пустышки, вербальные «мыльные пузыри», могущие порождать (в частности, неизбежное последнее) межнациональные конфликты.
Так обстоит дело с теоретической точки зрения. С практической же все это - антиутопия. Нации, как таковые, объективно не в состоянии функционировать в роли субъекта федерации или мирового сообщества. Это невозможно для них уже в силу их качественных различий (по численности, скажем, роли в общественной жизни в планетарных масштабах). Это невозможно для них и в силу их аморфности, динамизма,
изменчивости, неопределенности критериев идентификации и самоидентификации.
Все то, что существует сегодня на Земле в этом смысле, - дань традиции, не более того. Хотя ведь даже ООН фактически объединяет не нации, а государства.
Нации, в отличие от государств, не располагают и не могут располагать «государственностью», как таковой, то есть всеми ветвями власти и их атрибутами и придатками типа армии, судебной системы и т.д., целостностью территории, системой налогов и т.п. Однако отождествление «национального» с «государственным» упорно
осуществляется на всех уровнях. Мы не сторонники семантической философии, но признаем, как факт: влияние языка, слов и их значений и смыслов на реальную жизнь
общества очень велико. И не всегда благоприятно для общества в целом.
Что, к примеру, такое «право наций на самоопределение вплоть до отделения»? Это зависит от того, как понимать «национальное». Если в «биогенетическом» смысле - то реализация этого права на деле означала бы возможность гибели
всех современных
многонациональных государств. Если же под «национальным» понимать «государственное», то это «право» - просто никому не нужная нелепость, бессмыслица, «волапюк». Предоставлять государству право на государственность - то же самое, что «масло масляное». Итак, при одном понимании - кровь, при другом -чепуха.
Сказанное в полной мере относится и к «национальному
согласию», и к «национальному несогласию». В последнем случае, если под «национальным»
подразумевать нечто
«биогенетическое», мы неизбежно скатимся, в конце концов, к нацизму и фашизму, и если что-то «государственное», то его проще так и называть: «государственным».
Хотя бы во избежание путаницы в понятиях, что неизменно является слабостью любой теории. Причем, как мы видим, слабостью небезопасной. Понятно, что
«национальное согласие» нельзя осмыслить, не уяснив, что такое «национальное». А «национальное» нельзя понять, не уразумев, что такое «нация» («народ», «этнос», назовите, как хотите, в данном случае, это не существенно). Итак, «нация» есть что-то
«биогенетическое» или «граждански политическое»?
С нашей точки зрения, ни то, ни другое. При обоих указанных подходах игнорируется, во-первых, принцип историзма применительно к ныне существующим нациям, и, во-вторых, личностный фактор в определении национальной
принадлежности субъекта. А между тем именно этот фактор является в наше время определяющим, наиболее существенным, основным. Предлагаем следующее
определение: нация есть
социокультурная динамичная
общность людей, добровольно объединенных на основе признания общих ценностей: языков, культур, обычаев, традиций, исторической памяти и т.п. Свобода национального самоопределения личности есть одно из естественных и неотъемлемых
прав человека с этих позиций.
Национальная общность с этой точки зрения наиболее близка к конфессиональной общности. И та и другая не суть нечто врожденное, но приобретаемое человеком в известном социальном окружении и в истоках детерминировано
последним, а позже, по мере
взросления - свободным
самоопределением личности. И та и другая изменяются во всемирноисторическом процессе, хотя и та и другая исходят из субъективной надежды на вечность своего
существования в налично имеющем место быть виде. И та и другая, наконец, ставят известную общность (национальную или
конфессиональную) в
ценностноприоритетное положение по отношению к человеку с его личными правами, свободами и зачастую даже жизнью.
С известными ограничениями сказанное относится и к таким
общностям, как сословная, классовая, профессиональная и т.п. Вернемся, однако, к именно
национальной общности. Что же собой представляет при таком
понимании «нации» «национальное согласие»? Очевидно, оно
представляет собой согласие людей по каким-то межнациональным проблемам независимо от
национальной идентификации или
самоидентификации каждого
субъекта индивидуально.
Иными словами, при решении всех подобных проблем люди
должны исходить из общего для них признания некоторых ценностей более значимыми, нежели национальные. Это - квинтэссенция национального согласия, его
определяющее условие.
Ясно, что таких ценностей может быть множество. Ясно и то, что наибольшей значимостью среди них обладают общечеловеческие,
универсальные ценности, то есть своего рода гаранты выживания всего человечества в наш
раздираемый противоречиями век. Сюда относятся глобальные проблемы современности, а среди них упоминавшаяся выше проблема и задача самосохранения человечества, связанная с абсолютной самоценностью жизни, личных свобод и прав человека. Это
- единственная, пожалуй, ценность, которая даже в случае своей гиперболизации, в отличие от национальных, религиозных и иных ценностей, не угрожает всем нам планетарным самоуничтожением. Ибо немыслимо во имя чего бы то ни было ставить под угрозу человеческую жизнь, если ценить эту жизнь превыше всего. Оговоримся из соображений научной порядочности, что мы не одиноки в выражении этой точки зрения. К примеру, в статье научного редактора журнала «Эксперт» А. Привалова «О национальной политике» №39 от 22 октября 2001 г. на 2-х страницах из 4 она высказывается еще резче, хотя и с несколько иной аргументацией. Мы попытаемся дополнить последнюю.
Каким образом мы можем смягчить угрозу межнациональных конфликтов в своей стране?
Для начала, видимо, убрать терминологическую омонимию в политологической лексике на всех уровнях. Другими словами, называть вещи своими именами, а именно -
национальное так и называть «национальным», а государственное
- «государственным». Не путать их между собой и не отождествлять.
Далее.
Стоит, на наш взгляд, несмотря на необходимость преодоления силы массовой привычки, вспомнить, что государство наше до революционных пертурбаций начала прошлого века административно делилось не на
разнокачественные «национальные» республики, округа, области, а на примерно однотипные по
экономическим параметрам и политической значимости уезды,
волости, губернии, различающиеся по территориально-географическому критерию вне и без учета
национального состава
проживающего в них населения. Даже наименования всех этих государственных субъектов
присваивались им не по каким-то таинственным «титульным» и т.п. народам, а просто по названиям их столиц или административных центров. Заметим попутно, что самосохранению народов наших это не мешало, зато не давало почвы спекуляциям на тему о «коренных», «основных» и т.п. народах, а тем самым и лишних поводов для национальных эксцессов внутри нашего государства.
В связи со сказанным имеет смысл вспомнить и то, что и все наше государство именовалось когда-то не Россией, а Московией. И наши предки, московляне, в том числе и русские от этого тоже как-то не страдали и не вымирали. Хотя никто именно русских тогда «великим народом» и не величал, выделяя их таким образом среди других народов, что не могло не вызывать у последних, мягко говоря,
двойственных чувств.
Выше уже вскользь упоминалось, что язык, вообще говоря, оказывает весьма заметное влияние на реальную жизнь. Об этом не следует забывать и это нужно использовать.
Строки эти пишутся на земле Дагестана - единственного, насколько мы знаем, субъекта РФ в статусе республики, образованного не на национальной, а на территориальной основе.
И что же?
В период пресловутого «парада суверенитетов» Дагестан несколько раз официально отклонял Декларацию о своем собственном государственном суверенитете, и если, в конце концов, и принял ее, то с явной неохотой и под почти неприкрытым давлением «сверху». В 1999 году Дагестан подвергся ничем не спровоцированной вооруженной агрессии бандформирований с территории соседней Чечни. Одной из целей агрессоров было территориальное отделение
Дагестана от РФ. Для отпора агрессорам почти стихийно поднялось дагестанское народное ополчение. Как в годы Великой Отечественной. Несколько позже при поддержке регулярных частей российской армии враг был выбит с дагестанской земли.
Конечно, мы не настолько наивны, чтобы объяснить все эти факты только и исключительно
территориальным принципом
образования Дагестана. Понятно, что там играло роль много факторов. Но и этот принцип вряд ли разумно игнорировать.
Реорганизация всей структуры нашего государства,
переориентировка ее с
национального принципа на территориальный может оказаться, как продемонстрировал пример Дагестана, в нынешней ситуации судьбоносным для всей страны. Чем меньше мы будем на всех уровнях подчеркивать объективные различия между нашими народами, тем лучше будет для государства в целом, а, следовательно, и для них, гарантий национального согласия,
базирующегося на едином для всех, независимо от национальности,
признании ценностного приоритета жизни, личных прав и свобод человека по сравнению с его национальностью, тоже понимаемой как его личное дело.
Все изложенные на этих страницах соображения, касающиеся Дагестана, не получили пока широкой известности. А между тем они весьма показательны. Отечество наше пока не присмотрелось к опыту этой республики. Хотя на наших глазах уже рассыпался по национальному принципу СССР. По
нему же рухнули Чехословакия и Югославия. Неоднозначные
процессы в этом отношении протекают в Великобритании, на Корфу, на Кипре, во множестве других государств,
структурированных на национальной основе. Наше государство эту свою основу структурирования не сменило и поныне.
Не пора ли всерьез задуматься, наконец, о наших собственных государственных перспективах?
Работа выполнена в рамках гранта Российского гуманитарного научного
фонда
09-03-00816а/Р.
Статья поступила в редакцию 19.07.2009 г.
