CC BY
98
Электронный философский журнал Vox / Голос: http://vox-journal.org
Выпуск 16 (июнь 2014)
УДК 81
Что такое грамматика? (Грамматика как философская проблема)
Гусева А.А., ИФ РАН
Аннотация: В статье делается акцент на необходимости осознания цельности языковой системы; буква (выбор письма и само письмо), с которой начинается любая речь, предполагает жесткую постановку себя перед выбором отношения к миру, вещам, языку. Выбор буквы - это выбор грамматики как устроения мира, как положения вещей, о котором следует свидетельствовать целому народу на протяжении столетий.
Ключевые слова: Философия грамматики, буква, письмо, еркатагир, коптская письменность.
«Буквическое» искусство и смысл грамматики
Любая грамматика, как вид учебно-описательной книги («Краткая грамматика английского языка», например, или «Историческая грамматика русского языка», «Сопоставительная грамматика славянских языков»), как уже описанная и готовая структура языка, как внутренний образ мира, заложенный в языке (почти гумбольдтовская внутренняя форма), начинается с элементарного. В данном случае поиск и анализ элементарного дает смысловое завершение грамматики - грамматики-размышления-разведывания, относящегося к философии. Элемент грамматики, как это следует из корня, - урацца, буква, синоним термина отогхвга, но все же - грамма. Буква, нераздельно выговариваемая/выписываемая со звуком. Это понятно и сейчас: поскольку в звуке живут и звуком различаются значения, то звук неизбежно должен не просто входить в грамматику, а даже определять ее. То же касается и буквы. Само слово грамматика происходит от ураццатгкр те^п, т. е. от «буквического» искусства -не есть ли это искусство описывать мир буквами? Если так, то это искусство вполне гносеологическое. Ведь невозможно описать то, к чему не встал в отношение, - чего не познал. Буква в таком понимании определенно становится связкой между миром и скриптором. «Буквическое» искусство, искусство, происходящее от букв, как от муз, -как и любое другое искусство - внутренняя часть человека, его свойство. Мир пишется
и/или выговаривается и так познается. Если мир пишется - то пишется история (история народа, языка, история мысли ткется из свершившихся, аористных, событий), именно поэтому письмо - связка. Письмо не может быть универсальным (как есть универсальные грамматики). И в этом случае синонимический ряд, привычный для такого типа грамматик («универсальная - общая - философская»), не выстраивается. Письмо возможно для любого языка, но оно не универсально в смысле единых закономерностей, звуковой состав языка, несмотря на описанные фонетистами звуковые ряды, все же по-разному ложится в текст. Письмо - это особенное, индивидуальное, как голос. Не в смысле почерка, а в смысле написания.
Итак, грамматика - это устроение, система. И любая грамматика как устроение -неважно в каком смысле - начинается с выговаривания, а это само живое движение с ежесекундным стоянием на перепутье и выбором пути, сразу, в речи.
Часто употребление термина «грамматика» предполагает логически выстроенную, собранную и работающую систему - живую, а не застывшую. Именно в этом смысле одна из книг о Гегеле названа «Грамматика разума»1. Интересно, что автор противопоставляет термин «грамматика» термину «энциклопедия», когда «все те понятия нашего разума, посредством которых мы осмысливаем окружающий нас мир и общаемся между собой, выстроены в простом алфавитном порядке», статичны, их можно взять с полки и рассмотреть.
Второй пример употребления термина - книга «Философия крымско-татарского языка»2. Это название-оксюморон, выделение крымско-татарского наречия как языка -предмет спорный, т. е. языка нет, а философия есть. И это именно грамматика как построение отдельного крымско-татарского мира. В предисловии автор пишет о строгой иерархичности крымско-татарского бытия, и эта иерархичность начинается буквально сразу, с выговаривания - с фонетики, - проявляясь в законе межслогового сингармонизма3: «Первое, что бросается в глаза, когда - его упорядоченность и гармоничность. Наличие некой иерархичности наблюдается на всех уровнях языка. Это
1 Труфанов С.Н. Грамматика разума. Самара, 2003.
2 Миреев М.В. Философия грамматики крымско-татарского языка. Симферополь, 2006 (http://www.turklib.com/lingo/filosofiya агашшайИ кгут8ко1а1агекоао yazyka.html).
3 Межслоговой сингармонизм - морфонетическое явление, при котором в пределах одного слова возможны гласные только одного ряда (переднего или заднего), одного подъема, и одинаковые по принципу лабиализованности. Сингармонизм свойствен тюркским языкам.
качество бросается в глаза уже на этапе изучения фонетики. Каждое аффиксальное наращение согласуется с 3 правилами сингармонизма. Эти правила, правда, выражены не так четко, как, например, в турецком языке, и действуют с отдельными оговорками. Тем не менее, без знания правил сингармонизма просто невозможно заговорить по-крымскотатарски. Эта упорядоченность также пронизывает и грамматические категории. ...Язык действительно подобен искусству и является главной сокровищницей опыта предков. Отказываясь от родного языка, человек теряет не только средство речи. Он теряет нечто большое - частицу своей культуры, частицу себя, обедняя при этом свое мировосприятие»4.
В основании грамматической системы (где грамматика, там выстраивание системы) лежит элемент - буква, грамма. Демокритовская буква, не названная, правда, граммой, как элемент была первоначалом грамматики и первоначалом мира. М.А.Солопова, рассматривая типологию атомистических учений, среди гипотез возникновения атомизма выделяет и лингвистическую, которая «предполагает влияние на формирование представления об атомах алфавитного письма»5. Так алфавит выступает как порождающая модель атомизма. Но чтобы это стало возможным, необходимо увидеть алфавит как грамматику. Элемент грамматики (неважно, грамма или стихия) - это элемент вообще: «В грамматике это элементы речи, на которые она делима, в то время как эти элементы уже не делимы на другие звуки речи, отличные от них по виду. В физике говорят об элементах тел, разумея под ними предельные части, на которые делимы тела, в то время как сами эти части уже не делимы на другие, отличные от них по виду. В геометрии говорят об элементах доказательства»6. И алфавит - уже «не просто набор букв, а определенный их порядок», - становится
7
космосом .
Буквами-кубиками строится речение. Но устная речь каждый раз произносится заново и рассыпается. Появление письма приносит принципиально иной подход. Письменная речь аористна. Устная - не касается времени, вне его, параллельна ему.
4МиреевМ.В. Там же.
5 Об этом см.: СолоповаМ.А. Античный атомизм: к вопросу о типологии учений и истоках генезиса // ВФ. 2011. № 9 (http://vpЫl.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=366).
6 Там же.
7 Там же.
Грамматика как род рефлексии становится возможной, когда появляется письменная речь, которую можно понимать и осмысливать.
Сейчас под грамматикой мы понимаем, прежде всего, нечто уровневое. Такое представление сформировалось под влиянием нашей книжно-дидактической культуры - если грамматика, то учебник, если учебник, то описание языка по модели «фонетика-графика/орфография-морфология-синтаксис». Действительно, возьмем любую грамматику и увидим ее части - орфоэпия и орфография, морфемика, слова или имена, синтаксис и построение суждений. И когда мы говорим о грамматике языка - имеем ли мы в виду учебник или грамматику как устройство чего бы то ни было, - мы всегда строим пирамидку из кубиков, не замечая их цветных граней и бесконечных комбинаций. Эта метафора - «грамматика» в современном понимании - требует если не отмены, то замены и уточнения.
Итак, грамматика чаще всего - устроение языка. В центре грамматики - человек, говорение им мира. Это говорение, поскольку имеет грамматику, осуществляется во времени. Поэтому, если речь идет о грамматике, начинать надо с категории времени. Все стекается ко времени: графемы (граммы), местоимение, синтагматика.
Точки натяжения грамматики - это буква-грамма, местоимение, время. Это принципиально важно для человека - его письмо, его позиция и позиция предмета при познании, так, наконец, возможно сложение бытия. Но первое здесь всё же буква-кубик, буква-элемент с цветными гранями. В букве - и «я» со всей горячей местоименностью, различением, разглядыванием, схватыванием, и время вещи как время познания и свидетельствования.
Различение буквы и звука - дело Нового времени. Для лингвистики как науки это будет чрезвычайно важно, потому что отсюда берет начало развитие фонологии, морфонематики, просодики. Но представим себе - реконструкция истории мысли - что это различение не было проведено, и буква и звук, графема и фонема, одно и то же. Такая парадигма мысли привела бы к редукции теории имен по установлению -конвенциональная теория смысла не состоялась бы, компаративистика развивалась бы иным путем, возможно, не таким «фонетическим»: известно, что языковые законы в большинстве своем касаются фонетических соответствий (например, закон Гримма-Раска о первом общегерманском передвижении согласных, вписавший германские языки в общеиндоевропейскую парадигму). Ткань языка кажется состоящей из лоскутков; несмотря на прекрасный узор и ручную работу, завороженность созерцанием не позволяет прорваться к началу, связанному с человеком, с познающей
личностью. Язык в таком восприятии фрагментарен, собрать его может только говорящий/пишущий человек со стилом.
И всё же это начало - буква. Не случайно такое огромное значение имеет все, связанное с буквальностью. (Само слово «буквально» чего стоит - это же прорыв к настоящему бытию вещей! «Буквально» - значит так, как оно есть!) Сейчас копья ломаются копья за букву так же, как они ломались во времена, например, Максима Грека и его переводов, или за букву «и»/«иже» старообрядцев, или еще раньше - в начале христианской эпохи. Нам принципиально важно найти опечатку, неточность, или, наоборот, писать с ошибками, причем с удивительно точными ошибками - ср. антиморфонематическое интернетское письмо, при котором нарушаются последовательно принципы русской орфографии (фонемный, фонетический, морфемный, традиционный). С одной стороны, буквализм - разновидность ругательства (буквалистский подход с негативной коннотацией), а с другой -буквальный как точный, верный, истинный. В букве скрыт вопрос об истине (по духу или по букве), вопрос свидетельствования. Впрочем, свидетельствование проходит тоже по всему языку. Мы свидетельствует речью, выбором звука, выбором форм и наклонений, сочетанием слов. Носитель языка, носитель речи выступает в данном контексте как реченосец, рыцарь, идущий в свой первый поход.
Существует устойчивый стереотип: изучать грамматику языка надо исходя из его уровней, или ярусов - т. е. от фонемы к тагмеме (единице словосочетания). Мы обязаны следовать этому правилу, изучая новый иностранный язык - но это «дидактическое» наклонение материала. Августин в «Диалектике» делает иной ход -он, зная о существовании уровней языка (а мы считаем их изобретением Ф. де Соссюра или в крайнем случае дескриптивистов), нарезает язык словно бы ломтями, исходя из задач говорения как свидетельствования о мире.
Знамя реченосца
Алфавит, письмо - тоже свидетельство. Система письма - своего рода знамя. Особенно это касается т. н. грекофильских культур. С принятием христианства происходит смена мышления и необходимость свидетельствовать об истине, как никогда раньше. Возьмем два ярких, в некотором смысле контрастных, примера грекофильской культуры - коптскую письменность и армянскую. Оба языка принадлежат к разным группам. Армянский, индоевропейский, выделяется в
отдельную подгруппу. Считается, что он наиболее близок греческому. Коптский -неиндоевропейский, относится к афразийским языкам, и не имеет никакой грамматической (в обычном понимании) общности с греческим. Однако грамматика (в нашем понимании) этих языков подталкивает к ответам, входящим в противоречие с нормальной, научной позицией.
Железное письмо
Армянская письменность - еркатагир, «железное письмо», буквальное (невольная игра слов) процарапывание железом на века, с усилием, со скрежетом - и как тут не вспомнить «Грамматологию» и скрип то ли пера, то ли пишущегося, возникающего, восходящего как солнце мира.
В 301 г. Армения приняла христианство как единственную государственную религию. Однако целое столетие в христианизированной Армении не было письменности вообще - бытовые тексты записывали арамейскими или греческими буквами, приспособленными для записи звучащей армянской речи. Канцелярские дела велись на сирийском и персидском языках.
Месроп Маштоц поставил своей задачей создать письменный народный язык, который бы был средством сохранения национальной самобытности армян. Для решения вопроса о создании армянского алфавита был созван Вагаршапатский синод (404) - проблема решалась соборно, поскольку касалась всего народа, тем более что в тот период появилась возможность ослабить влияние Византии на внутренние дела Армении. Однако в это же время известны были и т.н. письмена епископа Даниила, созданные на основе сирийского алфавита - некоторое время считалось, что это очень древний, забытый армянский алфавит. Месроп открыл школу, в которой стал обучать детей, взяв за основу эти письмена. Но это Даниилово письмо было фонетически несовершенно, и обучение потерпело полный крах. Письмена месопотамского епископа не были приняты и поняты, как не было принято и понято ранее сирийское, арамейское и греческое письмо. Что это значит? Работа по созданию письменности, как кажется, заключается в том, что буква, или графема9, должна соответствовать звуковому строю языка. И в этом смысле буква равна звуку, точнее, равна выговариванию. Это означает
8 Месроп Маштоц (362-440) - книжник, переводчик, просветитель армян, создатель армянского письма.
9 Термин «графема» был введен И.А. Бодуэном де Куртенэ (Бодуэн де Куртенэ И.А. Об отношении русского письма к русскому языку. СПб., 1912).
соответствие смысловому срезу языка, который (и это подчеркивается в Августиновой «Диалектике»), начинаясь с такого выговаривания, со звука, проходит через все уровни языка и, касаясь уха смыслом, заканчивается тоже звуком - но звуком понимания. Это не механическое соответствие звукотипу. Письмена Даниила была консонантные. Они были приняты к использованию еще в дохристианские времена. Иначе зачем сирийскому епископу специально для армян было создавать письменность в ущерб своему же языку и геополитическим интересам, когда и до этого армяне прекрасно пользовались в деловой сфере сирийским? Итак, Месроп потерпел поражение. Необходима была своя, армянская письменная речь10.
Месроп предпринял путешествие в Эдессу (как солунские братья Кирилл и Мефодий в Корсунь) для ознакомления с другими алфавитами и их бытованием в разноязыкой среде. Он изучает сирийский, греческий, арамейский, персидский -буквы-кубики с их многоцветными гранями, сочетания, связь с произносительными возможностями. Но 36 фонем армянского языка вываливаются из любого известного алфавита, любой из этих алфавитов стискивает мысль армянской речи и жмет ее. Месроп Маштоц провел важную работу - он определил значимые долготу, мягкость, звонкость, придыхание и в соответствии с этим, систематизировав будущее письмо, создал алфавит - принцип написания речи, и принцип этот был фонематическим, а не фонетическим, что позволило собрать воедино, в одну письменность диалекты Восточной и Западной Армении. Месропово письмо было совершенно для своего времени.
Из Эдессы Месроп поехал в Самосату, где каллиграф и ученый-грамматик Рофанос сделал своеобразную верификацию нового алфавита по всем правилам греческой грамматики, где описывались краткие и долгие гласные, простые, средние и густые согласные и пр. Рофанос Самосатский произвел работу в соответствии с традицией описания грамматики Дионисия Фракийского и деликатно не заметил отсутствия диакритик - смыслоразличительных надстрочных знаков, обозначающих ударение и придыхание, обязательных для греческого текста. Или заметил - и понял, что отсутствие диакритик в армянском алфавите Месропа обоснованно.
Описание - это осмысление, это придание грамматике (письменам) возможности выражать мир и свидетельствовать о нем. Однако в армянском алфавите нет ни одной
10 История обретения письменности армянами в основном изложена по: Арутюнян Г.С., Бурэ К.С. Армянский язык. М., 2011. С. 3-24.
греческой буквы, кроме «rn» [y], которая имеет две части, подобно греческому диграфу ои [у]. Рофанос был каллиграфом, он придал четкие очертания буквам, зафиксировав длинные и короткие части - и это тоже была работа ученого: явным и видимым сделать то, что было едва заметным, слышимым и неосознаваемым. Армянский алфавит оказался таким прочным, что на протяжении четырнадцати веков не претерпевал практически никаких изменений. Его отношение к греческому (в связи с темой грекофильских культур) - отношение паронимии, части к целому, в то время как коптская культура, возникшая в дельте Нила с распространением христианства, стремилась к отношениям полной синонимии. Это было своего рода послушанием тождества.
Что случилось в дельте Нила
Проблема коптского языка и культуры возникла в связи с появлением в Александрии и вообще в Египте христианства. Греки, жившие в дельте Нила, соседствовали с египтянами, которые понимали греческую речь. Однако по мере продвижения проповеднической деятельности среди крестьян и прихода их к вере стало ясно, что необходим перевод Писания и богослужебных текстов. В основу этого перевода был положен язык простого народа. Сначала велись попытки записи демотическими буквами11, но несмотря на обилие таких попыток, всё же такой способ письма, как ни странно (ведь египетский!), не закрепился - «не потому, что демотическое письмо было чрезвычайно трудным и громоздким, а потому, что от него просто веяло язычеством, что было совершенно неприемлемо для ранних христиан»12, расселившихся по Нилу. Запись греческими буквами тоже была известна с дохристианских времён (с III в. до н.э.), особенно в Александрии. Но с изменением системы ценностей, с изменением онтологии греческий стал выражать и олицетворять христианскую идею. Он стал языком, выражающим истину и охраняющим ее. И весь грамматический строй - не тот, который мы знаем по грамматикам коптского языка, а
11 Демотическое письмо - египетское письмо позднего периода. Направление письма справа налево. Для демотического текста характерно обилие лигатур, что крайне тяжело читается: «Страшные трудности надолго остановили ученых», деликатно констатирует словарь Брокгауза-Ефрона (Брокгауз Ф.А. Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. СПб., 1890-1907 (http://www.vehi.net/brokgauz/)).
12 Тилль В., Вестендорф В. Грамматика коптского языка. СПб., 2007. С. 34
тот, который усваивали себе сами копты, - говорит о небывалом: о выстраивании и перемене мышления всего языка, языка неиндоевропейского, по индоевропейской модели. Так случился поворот языка - как поворот реки - но никто этого чуда не заметил.
Коптская письменность, восходящая ко II в. н.э., не сохранила имени своего создателя и систематизатора. Из 32 букв 24 имеют греческое начертание и название. Остальные (абруптивные - разновидность взрывных, характерная, например, для афразийских языков, и придыхательные) не соответствуют греческой фонетике, поэтому для них были взяты демотические графемы. Буквенная система потянула за собой и восприятие грамматики - коптский стал своего рода «младшим синонимом» греческого, при этом он стремился полностью слиться и растворится в своем идеальном прообразе. На примере коптского языка видна уникальная роль граммы-буквы, которая потянула за собой всю систему выражения и понимания. Конечно, грамматика коптского языка осталась грамматикой именно коптского, неиндоевропейского с точки зрения нормальной компаративистики, но встает парадоксальный вопрос: такова ли она в реальности?
Коптский язык - потомок древнеегипетского, последняя ступень его развития13. На последней стадии развития естественно большое количество лексических заимствований - язык выработал свой номинативный ресурс, и на адаптацию уже не хватает силы. Подавляющая часть лексических заимствований шла из греческого языка, они употреблялись с артиклем (греческим!) мужского рода. Греческие глаголы перетекали в коптский в форме инфинитива или императива, поэтому греческий императив воспринимался и понимался как инфинитив. Заимствовались греческие артикли, союзы, частицы и междометия. Так, с достижением уровня тагмем и синтаксических конструкций коптский язык, язык египетских христиан, претерпел именно то, что можно полноправно назвать переменой ума - изменением всего категориального строя мысли.
Вопрос о грамматике - сугубо философский, не случайно первые грамматики были философами. Любая грамматика «буквально» философская, но это надо увидеть. Мы ангажированы мифами и собственным непоколебимым научным мнением - в истории лингвистической мысли немало флогистонов. Только при рассмотрении
13 Грамматические описания и примеры взяты из: Еланская А.И. Грамматика коптского языка. СПб., 2010.
грамматики как философской проблемы они перестают затемнять суть вещей и приоткрывают интерпретацию человеком мира.
