CC BY
198
В ПОМОЩЬ АСПИРАНТУ
Ю. ГРАНИН, канд. филос. наук Институт философии РАН
Вопрос не праздный и отнюдь не только академический. Казалось бы, процессы формирования международных рынков (в том числе образовательных услуг), свободного движения капиталов (экономических, политических, символических), увеличение потоков мигрантов и туристов, становление информационного общества, создание транс-, интер- и наднациональных финансовых, экономических и политических институтов должны были сплотить народы и страны в некую глобальную целостность («планетарную цивилизацию»). Однако этого не происходит. Глобализация пока что не разрушает, а консервирует сложившуюся иерархию различных народов и наций.
Неопределенность нынешней фазы глобализации порождает множество гипотез о будущем «мировом порядке». В этой связи говорят о грядущем «постнациональном государстве», «сетевом обществе», глобальной «империи» или «глобальной демократии» - таких формах совместного общежития народов и цивилизаций, которые бы исключали периодические конфликты между ними. Но возможно ли это в нашем разделенном на политические, военно-политические и экономические блоки мире?
Ответ, разумеется, даст будущее. В данной статье я попытаюсь показать, что глобализация в ее современном виде - как вес-тернизация - не является неизбежным вариантом, что она может осуществляться и на иной цивилизационной основе.
Термин «глобализация» стал систематически использоваться в политическом языке с конца 1980-х гг., и уже спустя десятилетие И. Бартелсон отметил парадокс: никому не понятно, что собой представля-
Что такое «глобализация»?
ет глобализация, но никто не сомневается в её реальности [1, с.189]. По существу, отмечает Д. Маршалл, каждый автор вкладывает в него собственный смысл [2, р. 214], содержание которого варьируется в зависимости от идеологических предпочтений и дисциплинарной принадлежности автора. Поэтому любая серьезная попытка писать о глобализации должна, по мнению Р. Робертсона и Х. Хондкера, включать в себя анализ сходств и различий между дискурсами о глобализации [3, с.128]. В этой связи авторы выделяют четыре типа дискурсов: цивилизационные (региональные), дисциплинарные (академические), идеологические и феминистские. Можно построить и иные типологии, имея в виду, что даже в академических исследованиях идеология присутствует в качестве предпосылочного неявного знания.
Вместе с темв корпусе работ, посвященных глобализации, эти дискурсы оказались столь переплетены, что произошла некая идеологическая абсолютизация самого концепта глобализации, с помощью которого пытаются объяснить, по существу, все значительные изменения в современном мире, предварительно не выяснив природу этого исторического феномена.
В отечественной литературе эта тенденция была замечена В.Л. Иноземцевым, остроумно сравнившим «теорию глобализации» с религиозной доктриной: «ряд основополагающих ее тезисов принимается на веру, а самые авторитетные ее адепты обычно уходят от обсуждения принципиальных проблем, словно боятся нарушить какое-то идеологическое табу» [4, с.58]. К числу таких принципиальных проблем автор относит вопросы о субъектах и движущих силах глобализации, которая, по его мне-
нию, на самом деле есть не что иное, как «вестернизация» - начавшаяся с середины XV в. «экспансия «западной» модели общества и приспособление мира к потребностям этой модели» [4, с. 60].
Следует согласиться с тем, что большинству работ о глобализации не хватает «эмпирического оправдания» историей, из-за чего глобализация действительно выглядит спонтанным, самоподдерживающимся процессом, который «выводится, по сути, из подразумеваемой бессубъектности этого феномена» [4, с. 59]. Однако, на мой взгляд, это свидетельствует не столько об отказе современного обществоведения «вскрыть реальные движущие силы глобализации», сколько о серьезных эпистемологических затруднениях, возникающих в связи с возможностью существования альтернативных дисциплинарных и междисциплинарных (комплексных) ее трактовок. Это связано, с одной стороны, с проникновением в социальные науки фундаментальных идей современной научной картины мира, а с другой, - с конкурентоспособностью самых разных концептуализаций истории человечества (в них вопросы о «движущих силах» и «субъектах» глобализации либо элиминируются, либо интерпретируются различным образом).
Так, используя идеи «универсального эволюционизма» и категориальный аппарат синергетики, «глобализацию» истолковывают как «объективную эволюцию геобио-социосистемы» [5, с.407] или как «целевую функцию» нелинейного процесса самоорганизации «социальной системы» в «суперсложный организм - Мегасоциум», который «имеет идеальную программу жизненного цикла»: «проходит стадии зарождения, роста и умирания» [6, с.65,205]. В границах этой, как многие считают, новой парадигмы исторического знания глобализация человечества интерпретируется как этап «универсальной» или «глобальной истории», имеющей циклический характер.
Сразу отмечу, что попыток последовательного системно-синергетического ис-
толкования глобализации в контексте «универсальной истории» пока немного. В целом они неудачны, прежде всего из-за неясности эпистемологического статуса как самой синергетики [7], таки проблемы «универсального эволюционизма» (Н.Н. Моисеев), которую не без оснований считают метафорой для «обозначения традиционной философской проблемы», «исследовательским проектом» постнеклассической науки, философские и научные основания которого «далеко еще не прояснены, а зачастую даже не осознаются» [8].
Большинство исследователей предпочитают работать в пределах традиционных -линейных и нелинейных - социологических истолкований истории человечества, где глобализация понимается либо как одна в ряду противостоящих друг другу тенденций истории, либо как одна - результирующая - тенденция исторического развития (обретение историей качества всеобщности).
В большинстве работ эти подходы пересекаются. Но в любом варианте понятая таким образом глобализация подчеркивает очевидное всемувеличение взаимозависимости и взаимосвязанности человечества по мере развития научно-технического, экономического, политического и культурного прогресса в одних странах (странах Запада) и сопутствующее ему неравенство мира: разделение его на развитый «центр» и отсталую «периферию», вынужденно усваивающую научно-технические, политические и культурные достижения и стандарты Запада. Соответственно этому выстраиваются исторические периодизации глобализации: ее первый этап обычно относят к «долгому XVI веку» (И. Валлерстайн), связывая со становлением капитализма в Европе и колонизацией мира европейцами, второй - к XIX столетию, веку индустриальной революции и формирования мирового рынка, третий -к середине XX века: эпохе НТР и международных организаций [9].
Существуют иные, избегающие европоцентризма, более масштабные периодиза-
118 Высшее образование в России • № 10, 2007
ции, относящие начало глобализации к неолитической революции [10] или Осевому времени [11]. В этих случаях глобализация интерпретируется, например, как циклически-волновой «никогда не завершающийся, но стремящийся к завершению процесс интеграции различных государств и цивилизаций» [12, с.6].
В нашу задачу не входит сравнительный анализ этих трактовок и периодизаций. Все они взаимодополнительны, если мы понимаем глобализацию как мегатенденцию к объединению цивилизационно, экономически, культурно, политически и иначе разделенного человечества в глобальную (планетарную) общность или «глобальную всечеловеческую целостность» [13, с. 5], реализующуюся (с разной скоростью и успехом) одновременно по всем указанным разделительным линиям и в многообразии конкретно-исторических форм. Важно лишь вовремя снимать обычные в таких случаях абсолютизации и избегать объективизма. Лучшим лекарством от него была и остается философия, интерпретирующая социальную историю не как поле действия неких безличных «сил» или «систем», но как совместную социально организованную деятельность людей, целостность и единство которой обеспечивается «вплетенным» в нее сознанием. В социально-философском смысле глобализация не редуцируется к одной из многих своих сторон, а рассматривается как сложный исторический феномен, от эпохи к эпохе меняющий свое содержание и формы.
Точка зрения социальной философии определяется таким подходом к историческому материалу, в котором обосновывается необходимость изучения событий в контексте диалектики Бытия и Сознания. Бытие объективно и непреложно, но оно не дано нам помимо наших собственных, в том числе интеллектуальных, усилий. Впервые этот парадокс сформулировал Рене Декарт в своем знаменитом высказывании «Cogito ergo sum», смысл которого не в том, что
мышление продуцирует Бытие из самого себя, а в том, что оно каким-то глубинным образом сопричаствует бытию и в той или иной мере удостоверяет Бытие для нас. Впоследствии тезис о единстве «онтологии» и «гносеологии» привел к мысли об истории как деятельностном историческом единстве Бытия и сопричастного ему Сознания. Сознание («Разум»), будучи теснейшим образом связано с питающей его социокультурной средой, активно участвует в качественных изменениях («прогрессе») истории. При этом сам исторический процесс понимается как социально и культурно оформленная совместная (предметно-практическая и духовная) деятельность сплоченных в группы людей.
В контексте нашего исследования это означает недопустимость исследования глобализации вне связи с эволюцией интересов, мировоззрения и форм сознания пространственно локализованных субъектов истории, подвергающихся в процессе взаимодействия разнообразным трансформациям и поглощениям. Известная нам история - это не только внешняя история взаимоотношений (в том числе господства и подчинения) между народами, государствами и цивилизациями, но и внутренняя история возникновения, развития и исчезновения этих народов и цивилизаций. Одна без другой просто невозможна. Следовательно, глобализация может и должна быть рассмотрена в контексте социально-политической и духовной истории человечества. То есть не только как уже отмеченное распространение людей, артефактов, символов и информации за пределы регионов и континентов (географический аспект), но и как сопутствующая и детерминирующая этот процесс организация и реорганизация внешнего и внутреннего социального пространства совместной жизни интегрированных в социумы («роды», «племена», «этносы», «нации») индивидов.
Становление человека было обусловлено не только изменением способов произ-
водства материальных благ, но и трансформацией духовно-практических форм воспроизводства и организации социальной жизни. Так, на заре человечества формировалось общее социальное пространство совместной жизни людей в составе первых человеческих обществ, целостность которых обеспечивалась общими для них неинституциональными нормами общежития. Вектор последующей трансформации социальных целостностей во все более крупные (пространственно и численно) общества и их союзы был связан с расширением поля коммуникаций между лингвистически и культурно разными социумами, становлением и развитием письменности, универсальных (логических) форм и категорий мышления. Их абстрагирующая сила вместе с продуктивной способностью воображения глобализировала сферу представлений о взаимосвязях людей с окружающим миром, помещая их в сферический пространственно-временной континуум совместной с богами жизни. Так поверх всех локальных социокультурных различий в тео-гониях и мифопоэтических традициях выстраивалась символическая связь времен, формировалось единое «человечество».
В период становления мировых религий и культур усилиями первых греческих философов, иудейских пророков, основателей зороастризма в Иране, буддизма и джайнизма в Индии, конфуцианства и даосизма в Китае формировалась идея глобальности мира, единства человечества и личной ответственности индивида за существование и сохранение мира. Впоследствии эта идея была подхвачена и своеобразно развита сначала христианством, а затем исламом.
Параллельно и вместе с развитием глобализирующих мир и человечество философских и религиозных представлений шел поиск политических и правовых форм совместной жизни. Так возникали сначала ранние государства и их аналоги, а позже -этнические, имперские и собственно национальные государства. В них сначала уси-
лиями племенных и этнических элит, а затем бюрократии осуществлялась ассимиляция и интеграция лингвистически, религиозно и культурно разного населения в новые относительно гомогенные социальные целостности: экономически, культурно и политически связанные, реально существующие и воображенные общества (племена, союзы племен, этносы и нации), эмоционально и концептуально-символически идентифицирующие себя как одно целое и стремящиеся распространиться до пределов известной им ойкумены.
Таким образом, в контексте социальной и политической истории человечества глобализация связана с появлением и развитием интеграции внутри и между большими и малыми, традиционно и политически организованными, культурно разными социумами. Конкуренция между ними неизбежно приводила либо к новым социокультурным и политическим слияниям, либо к распадам прежних целостностей, влекущим за собой очередную реконфигурацию внешнего пространства отношений между интегрированными в социумы индивидами. По сути дела, социально-политическая история глобализации - это история превращения локальных историй первобытных и постпервобытных (кочевых и аграрно-ремесленных) обществ, политически оформленных в ранние государства и их аналоги, в региональную историю древних и средневековых этнических государств и империй, а затем - и во всемирную историю наций, национальных государств и колониальных империй, впечатляющие результаты которой мы сейчас наблюдаем. Иными словами, становление всемирной истории - противоречивый процесс, связанный с «приливами и отливами волн глобализации» на тех или иных территориях планеты, имеющих свой временной и географический масштаб.
В контексте нашего обсуждения учет последнего обстоятельства имеетпринципи-альное значение. Он подчеркивает ограниченность построения линейных и европоцен-
120 Высшее образование в России • № 10, 2007
тричных периодизаций глобализации, редуцирующих многообразие конкретно-исторических форм осуществления этой тенденции к одной из возможных. Таковыми, в частности, являются все концепции глобализации, связывающие ее начало со становлением и развитием европейского капитализма, с сопутствующим ему развитием науки и техники, рыночных отношений и формированием национальных государств, имперский порыв которых привел к формированию капиталистической «миросистемы» и последующей вестернизации мира.
Интерпретация глобализации как вес-тернизации, безусловно, хорошо согласуется с большим массивом исторических фактов конца XIX - середины XX столетий. Но в более длительной исторической ретроспективе ее нельзя считать удовлетворительной.
Мы не можем предсказать будущее, но мы знаем прошлое, которое свидетельствует о том, что «центр» и «периферия» постоянно менялись местами и история человечества никогда не была «улицей с односторонним движением», неизбежно ведущим к его объединению на основе какого-то одного типа экономического, социокультурного и политического развития. История - не линейный процесс, а совокупный результат взаимодействия, конкуренции и борьбы многочисленных индивидуальных и коллективных субъектов исторического развития: индивидов, обществ, государств и цивилизаций. Соответственно и глобализация как одна из ее тенденций является результирующей многих попыток организации общего пространства совместной жизни народов и государств на основе разных «цивилизационных» (социокультурных) и политических моделей. Итогом таких попыток зачастую оказывалось временное доминирование и распространение в пределах нескольких географических регионов одной из локальных цивилизаций, политической формой существования которых в большинстве случаев выступала империя. Так, параллельно или сменяя друг
друга на просторах Евразии формировались и развивались «китайская», «индийская», «греко-римская», «арабо-мусуль-манская» и «западно-европейская» формы и векторы глобализации, соответствующие им «центры» регионального и межрегионального развития, которые, объявляя соседей «варварами», естественным образом считали себя «центрами» окружающего мира и, формируя экспансионистские стратегии, реально претендовали на мировое господство.
По справедливому замечанию А. Франка, перемещение «центра мира» - колебательный процесс, отмеченный «сменяющими друг друга движениями относительно воображаемой линии, которая отделяет Восток от Запада в Евразии» [14, р. 1]. Эту мысль подтверждают многочисленные ис-торико-экономические и историко-культурные исследования, убедительно доказывающие, что начиная с XII в. и вплоть до середины XVIII столетия центромторгово-го, экономического и даже индустриального прогресса была Азия [15] .
В борьбе за мировое господство победа досталась Европе. Объясняя этот исторический парадокс, многие связывают его, например, с добровольным отказом Китая и Японии от научно-технической и промышленной модернизации, которая воспринималась как угроза сплачивающим социумы традиционным мировоззрению и культуре, с деспотизмом и сакральным характером имперской власти в мусульманских странах и т.д. Как бы то ни было, начиная с XVI в. глобализационный порыв крупнейших кочевых, аграрно-ремесленных и полуиндустриальных империй Центральной и Юго-Восточной Азии иссяк. И с тех пор глобализация шла рука об руку с колониализмом национальных государств Западной Европы, промышленное, экономическое и военно-техническое развитие которых позволило им впоследствии сформировать «европейскую идентичность» и распространить свое присутствие в Америке, Азии и Африке.
Означает ли это, что будущее глобализации связано с неизбежной вестернизаци-ей стран «периферии» и «полупериферии»? Совсем нет. По мнению некоторых исследователей, для крупных региональных держав вполне реальна экономическая модернизация на собственной цивилизационной основе. Хороший пример такого развития дала Япония, заимствовавшая западные экономические и политические стандарты без потери цивилизационной идентичности [16].
По этому же пути пошли новые индустриальные страны Юго-Восточной Азии и Индия. Но и их успехи в долгосрочной перспективе оказались не столь значительны в сравнении с Китаем, который занялся освоением хозяйственных и технологических систем Запада, кардинально не меняя системы собственных социальных и политических ценностей: «Китай дает образец развития на основе собственной, а не западной рациональности. В этой рациональности политический класс и особенно бюрократия - не просто носители функций, а прежде всего патриоты____Рациональное здесь -
не декартовское, а конфуцианское» [17, с.18], сочетающееся, добавим, с изрядной долей политического прагматизма.
Итак, будущее глобализации отнюдь не предопределено. И может статься, что спустя несколько десятилетий вновь наступит «эпоха Азии».
Литература
1. Глобализация и столкновение идентично-
стей. - М., 2003.
2. Marshall D. Understanding late-twentieth-
century capitalism: Reasoning the globalization theme // Government and opposition.
- L., 1996. - V. 31. - N 2.
3. РобертсонР., ХондкерХ. Дискурсы о гло-
бализации: предварительные размышления // Глобализация: контуры XXI века.
Ч. I. - М., 2004.
4. Иноземцев В.Л. Вестернизация как глоба-
лизация, и «глобализация» как америка-
низация // Вопросы философии. - 2004. -№ 4.
5. Чумаков А.Н. Глобализация. Контуры це-
лостного мира. - М., 2005.
6. Азроянц Э. Глобализация: катастрофа или
путь к развитию? - М., 2002.
7. См.: Синергетика: перспективы, проблемы,
трудности (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. - 2006. - № 9.
8. Казютинский В.В. Эпистемологические
проблемы универсального эволюционизма // Философские науки. - 2006. - № 7.
9. См.: Спикер Г. Глобализация и развитие:
перспективы христианской социальной доктрины // Глобализация и столкновение идентичностей. - М., 2003; Валлер-стайн И. Конец знакомого мира. - М., 2003. - С. 78-82; Пантин В.И, Лапкин В.В. Философия исторического прогнозирования. - Дубна, 2006; Иноземцев В.Л. Глобализация и неравенство // Россия в глобальной политике. - 2003. - № 1.
10. Чешков М.А. Глобализация: сущность, нынешняя фаза, перспективы // Pro et contra. - 1999. - № 4.
11. Хачатурян В.М. Возможна ли глобальная история? // Цивилизации. Вып. 5: Проблемы глобалистики и глобальной истории. - М., 2002.
12. Пантин В.И. Циклы и волны глобальной истории. Глобализация в историческом измерении. - М., 2003.
13. Мотрошилова Н.В. Идеи единой Европы: философские традиции и современность // Вопросы философии. - 2004. -№ 11.
14. Frank A.G. ReOrient: Global Economy in the Asian Age. - Berkeley, 1998.
15. Lin Yitfu J. The Needham Puzzle: Why the Industrial Revolution did not Originate in China // Economic. Development and Cultural Change. - Chicago, 1995. - V.43. -№ 2. - P. 269-270; StunkelK.R. Technology and Values in Traditional China and the West // Comparative Civilizations Review. - 1990. - № 23. - P. 78-79.
16. Huntington S. The Clash of Civilization and the Remaking of Word Order. - N.Y., 1996.
17. Буров В.Г, Федотова В.Г. Китайский опыт модернизации: теория и практика // Вопросы философии. - 2007. - № 5.
g
